Смертельные игры с точки зрения философии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Смертельные игры с точки зрения философии

трагический философия гносеологический смертельный

Смертельные игры сопровождают человечество на протяжении тысячелетий, и глубинное понимание их места и роли в культуре обладает непреходящей актуальностью. В статье предлагается авторская трактовка дихотомии «игра (забава)» - «дело» с учетом критериев серьезности и последствий совершаемого действа, а также персональной роли субъекта в нем.

Отличие смертельной игры от обыкновенной состоит в целенаправленном включении смертельно опасного в порядок игрового действия, причем такое включение тем отчетливее выражено, чем серьезнее сама игра. Й. Хейзинга полагает, что «…противоположность игра - серьезность <…>, по всей видимости, до самых глубин <…> все-таки не доходит» [3, с. 36]. Действительно, приходится признавать, вопреки привычному повседневному представлению о закономерном противопоставлении «игры» (забавы) и «дела», что оба этих действия способны представать как перед участниками, так и перед сторонними наблюдателями в качестве серьезных или несерьезных. Что это значит? В содержательном плане серьезность подразумевает:

а) зрелое, искренне заинтересованное отношение к совершаемому действию;

б) масштабное вовлечение персональных ресурсов, вплоть до обращения к резервным, в целях успешного завершения начатого;

в) ответственное, последовательное поведение на всех этапах действия;

г) полноценное взаимодействие с остальными участниками (при наличии таковых) или сторонними наблюдателями. В отдельных случаях такое взаимодействие выражается в практически полном прекращении контактов с окружающими; но четкое выставление и соблюдение данного условия есть также разновидность взаимодействия, пусть и однократного1.

При этом смертельная опасность сама по себе не способна превратить несерьезную игру в серьезную. Так, у игрока есть возможность нарушать некоторые правила, имитировать плохое понимание своего места, действовать в самые ответственные моменты вполсилы, вплоть до пропускания своего «хода» (последнее равносильно отказу от участия в игре). Ценность игры - не в том, чтобы сразу выделить из нее смертельную опасность и немедленно оказаться под ее влиянием. Вместо многократных быстрых и сложных движений рукой перед ядовитой змеей можно просто тотчас же сунуть руку ей в пасть, провоцируя укус. В этом не будет вообще никакой игры, а само происходящее покажется со стороны экстравагантной попыткой суицида.

Классический пример - игра котят с пойманной мышью: для котят - это тренировка умений хищника, а для мыши - замедленное умирание, не исключающее возможности хаотично передвигаться, убегая от преследования. Мышь обычно уже предварительно травмирована взрослой кошкой, так как в здоровом состоянии жертва оказывается достаточно проворной, чтобы котята смогли ее поймать, тем более воспроизводить эту поимку многократно. Правда, в этом варианте смертельной игры мышь выступает в роли живой, но уже начинающей умирать игрушки. Играют ею, а не она сама, и смертельная опасность воздействует исключительно на нее, но играющие котята ничем особенным не рискуют. «Игрушка» большей частью подконтрольна, предсказуема и потому не опасна.

Как и любая неживая игрушка, мышь может в процессе игры «сломаться», и, быть может, в этом состоит кульминационный момент игрового действия. Но нежелательно, чтобы это случалось слишком скоро, ибо тогда:

В сказаниях, фантастических повествованиях герой, отправляющийся навстречу смертельной опасности, уведомляет окружающих, что их задача - просто ждать, когда он вернется обратно то ли из этого боевого похода, то ли из слишком взрослой игры. Помощь и постороннее участие исключаются. Для людей, приведенных в такое напряженное состояние, это тоже косвенное участие в смертельно опасной затее. Следуя правилу, пусть и морально крайне тяжелому, они оставляют героя наедине со смертельной опасностью, но в случае его гибели их никто не осудит за этот проигрыш.

1) не будут реализованы все возможности игры (это искажает правильное представление о ней, и ее называют скучной, глупой, слишком простой, бестолковой и т.п.);

2) игра окажется неоправданно короткой (а значит, цель, ради которой она затевалась, будет достигнута не в полной мере, либо вовсе не будет достигнута);

3) играющий будет в известной мере разочарован (к высшим млекопитающим это относится без существенных оговорок; на примере обычных домашних собак или кошек можно наблюдать изменение поведенческих реакций и эмоционального отзыва при поломке игрушки);

4) придется искать новую игрушку, либо держать в запасе их определенное число, поскольку они в данной игре расходуются, как расходуется мел в ходе рисования на доске;

5) (относится только к людям): игрок, при непосредственном участии которого оказалась необратимо испорченной живая игрушка, рискует быть обвиненным в неумении играть или в злонамеренной порче игрушки.

Похожим образом протекает всякая другая игра, в которой игрушку «не жалко». Более того, при первоначальных признаках повреждения игрушки у играющего нередко возникает выраженное желание в ближайшее время окончательно доломать ее. Такое поведение часто сопровождается возбужденно-приподнятым настроением, общим повышением двигательной активности, громкими выкриками, чрезмерной фиксацией внимания на процессе разламывания игрушки с некоторым снижением критического контроля над происходящим в игре и вокруг.

Отчетливая склонность к подобному деструктивному поведению выступает неотъемлемой характерологической чертой определенного числа детей с умственной отсталостью, с эмоциональным дефектом в рамках хронических психозов либо вследствие глубокой педагогической запущенности. То же относится и к взрослым, имевшим в детстве неразрешенные проблемы воспитания, либо не получившим в свое время адекватного лечения. Такие лица проявляют систематическую жестокость к животным, а тяга к смертельным играм реализуется в форме изощренных насильственных действий к мелким и средним представителям дикой фауны и / или к домашним животным. Для «выигрыша» не всегда обязательна смерть живой игрушки прямо в присутствии игрока, однако и такой вариант игрового сценария (в особо серьезных случаях расстройства нормального поведения) тоже имеет место. Существенное отличие такой игры от другой разновидности смертельных игр - несопоставимо маленькие размеры и физические способности живой игрушки по сравнению с игроком. Действительно, трудно проделать какие-то насильственные действия, скажем, в отношении здорового взрослого волка или медведя, если нет специальной подготовки. Испанская коррида иллюстративна в данном отношении хотя бы тем, что бык в игре не только сопоставим с игроком, но даже по многим показателям значительно его превосходит. Это не позволяет рассматривать быка в качестве живой игрушки, так как он становится полноправным игроком. Как указывает Е.А. Майзенберг, порядок борьбы призван подтвердить: именно человек имеет неоспоримое преимущество «…в своей проницательности, интуиции, сообразительности»; лучшее проявление совершенства обнаруживается на грани смерти как власть над жизнью и преодоление страха [1, с. 85-86].

Суть жестоких смертельных игр с некрупными животными, в отличие от рассмотренной выше игры котят с мышью, состоит не в совершенствовании неких навыков, а в болезненно подтверждаемом превосходстве над слабым и беззащитным существом. Жизнь существа буквально в руках игрока, и от этого у последнего создается впечатление особого могущества, колоссальной власти. Примечательно, что подобное утверждение индивида практически всегда соседствует с банальной неспособностью повелевать самим собой, распоряжаться собственной жизнью, тем более - в условиях смертельной опасности. Иначе говоря, смертельная игра с живой игрушкой, некий даже слегка повышенный интерес к праздному рассматриванию изображений / видеозаписей с подобными играми указывает на личностные и социальные отклонения. Можно легко себе представить клубы любителей животных, но затруднительно привести в пример легальные и социально одобряемые сообщества любителей смертельных пыток животных.

Тем не менее, с античности известны азартные игры, суть которых состоит в смертельной схватке друг с другом животных одного или разных видов. Эти гладиаторские бои животных, на наш взгляд, допустимо рассматривать как компромисс между кровожадностью, сумасбродством представителей человеческого рода и духовно-нравственными нормами. Однако следует хорошо понимать, что раздирающие под рев зрителей друг друга животные на арене хоть и «лучше», чем насмерть разящий мечом соперника гладиатор, но это не снимает с человечества ответственности за неуемную и с веками не изжитую жажду кровавых и смертельных зрелищ. Одна лишь деталь процедуры подготовки боевых петухов для смертельных поединков друг с другом позволяет оценить изобретательность и ужасающую расчетливость человеческого разума: «…петухам срезают гребни и сережки и дают им склевать их, от чего они делаются злобными» [2, с. 160]. «Травля собаками разных животных составляет один из видов спорта. Различаются травля крыс, медведей, быков, ослов, собак и пр.» [4]. Наблюдение за данным «спортом», в отличие от созерцания состязаний в беге или плавании, ничего не развивает у зрителя, кроме нездорового стремления смотреть еще больше и неистовствовать. Развлечения такого плана (показательна уже история их возникновения) с пониманием и даже с одобрением могли бы быть встречены разве что военачальниками при подготовке собственных бойцов: в частности, «согласно древнегреческому преданию, петушиные бои были изобретены полководцем Фемистоклом» [2, с. 156]. Характерно, что для отдельных разновидностей петушиных боев, по В.Т. Пономареву, смерть петуха - «игрока», напротив, крайне нежелательна, как нежелательна травма спортсмена в силу сделанных на победу этого спортсмена денежных ставок.

Оказывается, связь между смертельной игрой и спортом бывает настолько прочной, что смерть служит критерием успешности или провала игры, в зависимости от ее изначальных правил и условий. Когда смерть живой игрушки нежелательна, она обретает статус игрока, и на первый план выступают ее особенности как конкретного живого существа со своей историей, именем и даже славой. Если же смерть живой игрушки является обязательным условием стандартного завершения игры, то об игрушке попросту вскоре забывают, заменяя ее на новый экземпляр. Тогда отдельный интерес представляет длительность последних минут / часов жизни живой игрушки. Сравнение игрушек между собой проводится на основе критерия «кто дольше продержится», так что выживание существа-игрушки в представления об удавшейся игре не вписывается.

Смертельная игра с одним играющим и его живой игрушкой, равно как с участвующими в смертельной схватке между собой живыми игрушками и наблюдателями числом от 1 до n, отличается максимальной безопасностью индивида в силу физического превосходства последнего и надежного контроля над всем действием. То есть необходимо учитывать статус субъекта в смертельной игре: игрушка ли он сам, играющий ли, либо зритель, такой же, как зритель в театре или на спортивном стадионе. Далее, смерть в такой игре не бывает условной и отвлеченной: а) живая игрушка самостоятельно умирает после завершения игры (игрок предварительно этому способствует, но не наблюдает смерть); б) живую игрушку убивает игрок в процессе действия или на заключительном его этапе. Сам игрок остается живым, за исключением казуистических единичных случаев.

Этого нельзя сказать, если игрок выбирает в качестве развлечения манипуляции с собственным телом или психикой. Социальная и культурная среда не всегда транслирует незрелому индивиду недопустимость экстремального экспериментирования с самим собой, так что употребление наркотиков или токсических веществ, высоких доз спиртного или введение себя в измененное состояние сознания иными путями предстают как хоть и опасная, но все же игра. Слово «игра» притупляет осторожность, провоцирует повышенный интерес к прежде безразличным темам и практикам, неоправданно повышает доверие к предлагающему «поиграть», вызывает ощущение вхождения в некую группу, которая играет не в классики на асфальте и не в армрестлинг, а во что-то гораздо более увлекательное и таинственное. Но главное - в игре все можно в любой момент остановить и прекратить играть. Например, лица, практикующие BDSM (сексуальная активность садо-мазохистского толка), соглашаются на страх, боль, временные расстройства здоровья, так как по предварительному взаимному договору один из участников немедленно ставит понятным способом другого в известность, если продолжать больше не хочет или не может. К сожалению, субъект, находясь в измененном состоянии сознания, либо вообще потеряв сознание, уже никого ни о чем информировать не способен. В свою очередь, окружающие (если они вообще присутствуют) рассматривают происходящее как забаву, за которую они никакой особой ответственности не несут, так как их роль сводится к возможности «поглазеть» / «потешиться». «Потеха» очень скоро прекращается, как только «заигравшийся» очевидно начинает нуждаться в скорейшей профессиональной помощи врача-реаниматора или психолога. Становится ясно, что это уже не игра, и вообще с самого начала в своей основе не было игрой.

Одно из подобных развлечений - «удушение», комплекс механических воздействий на организм человека, приводящий к ряду патологических изменений в мозговой ткани и сопровождающийся расстройствами сознания, падением (если человек до этого стоял). На довольно известном отечественном интернетсайте baby.ru однажды был задан вопрос по поводу картинки - «демотиватора» с надписью: «Школоте не понять. Усыпление полотенцем» [6; 7]. По самой фотографии с изображением полотенец невозможно догадаться, что речь идет именно об этой странной забаве, получившей в свое время распространение в школах и детских летних лагерях. Из 28-ми ответов-комментариев 11 принадлежат разным авторам, 17 - семи авторам, написавшим 2 раза и более. Два ответа указывают на полное отсутствие представления о сути «забавы», двадцать четыре - на то, что автор комментария, сразу или через какое-то время (после прочтения других комментариев), вспомнил, что за игра, так как ранее был ее свидетелем, непосредственным участником, либо тем и другим одновременно. Один ответ содержит предположение («полотенце пропитывается хлороформом?»), еще один (последний) носит констатирующий характер, автор называет все описанное «ужасом», словно подводя итог невеселой теме. В трех сообщениях разных авторов говорится о падении «игрока» на пол, сопряженном с реальной угрозой травмы головы, причем, по описанию, в одном из этих случаев у «игрока» развился спровоцированный удушением эпилептический припадок.

С последствиями этой «игры» хорошо знакомы во многих странах. Так, некоммерческая организация GASP сообщает о ежегодной гибели от 250 до 1000 детей как следствии «удушающей игры» только в США. Примечательно, что «играющие» дети 9-16 лет «обычно имеют высокие достижения в учебе, мероприятиях и спорте и не хотят риска попадания в зависимость от наркотиков или алкоголя» [5]. При этом основная цель «игры» (имеющей, кстати, более десятка синонимичных названий) - «забалдеть», а испытываемые ощущения часто толкают «игрока» на новые эпизоды, причем уже без чьего-либо присутствия поблизости. Это обстоятельство, по мнению активистов организации, также затрудняет учет смертельных случаев, поскольку определенная часть их именно от «игры» фиксируется в статистических исследованиях как обычный суицид. Кроме того, при существовании «игры» более 20 лет лишь недавно отмечена тенденция «играть» в одиночестве с применением веревок, ремней, что «драматически повышает смертельность» [Ibidem].

Наглядное сопровождение контрпропаганды смертельной «игры» включает красочную брошюру, в которой, словно в музее, приводятся фотографии здоровых, молодых, жизнерадостных людей (с рождения до трагического момента) в окружении любящих близких, смеющихся друзей; завершает галерею фотография украшенной цветами могилы с надгробием, где четко различим молодой возраст погибшего от «игры».

Примечательно, что игра не ассоциируется со смертью ни у «ассистента», ни у самого игрока: характерное для этой забавы присутствие любопытствующих сглаживает тот факт, что «игрок» находится в бессознательном и беспомощном состоянии. Даже на выходе из такого состояния возможны дезориентация, импульсивные действия. Но малейшие признаки непредвиденного хода событий (слишком долгий обморок, падение и травма и т.п.) не превратят праздную толпу в бригаду врачей. Хорошо, если в толпе найдется кто-то старший, способный оказать помощь и организовать остальных. «Неоспоримым» аргументом в пользу начала игры для тех, кто еще не пробовал, служит оптимистическое заявление типа: «Я пробовал, и не раз - видишь, живой!».

«Играющий» воспринимает совершаемые им действия как разновидность игры с собственным телом, наподобие задержки дыхания (особенно на спор «кто дольше»), испытания на предел болевой чувствительности или обыкновенной мастурбации в рамках познания соматических реакций. Не способствует осознанию смертельного характера «забавы» отсутствие необходимости принимать какие-либо химические препараты / есть особую пищу, применять грозные на вид технические средства, находиться в безлюдных и очевидно опасных (в силу климатических или географических особенностей) местах, взаимодействовать с агрессивными животными. На вопрос, чем же интересна «игра», часто дается фальшивозаверяющий ответ: «Да ничего особенного, уснешь ненадолго, и все». Если отбросить обнадеживающую / ободряющую словесную мишуру, обрамляющую собственно ответ, мы получим единственное, и то неверное утверждение. Состояние, в котором пребывает «игрок», вовсе не является физиологически нормальным сном, так как сопровождается достаточно выраженными метаболическими отклонениями и вызывается не утомлением от работы или сменой фаз бодрствования и сна, а целенаправленными вредоносными воздействиями на организм. Таким образом, объяснения типа «уснешь» представляют собой грубую ложь и служат провоцирующим фактором в процессе принятия решения об участии в «игре» потенциальным «игроком». Если «игра» все же позиционируется как развлекательная, то вряд ли ощущения, возникающие у «игрока» вследствие грубого обкрадывания головного мозга кислородом и гибели нервных клеток, вообще заслуживают названия «развлечение».

Подводя итог сказанному, сделаем некоторые выводы:

1. в игре, с точки зрения структуры, принципиально задействованы два типа элементов: игрушка (числом от 0 до n), игрок (числом от 1 до n). Сам игровой процесс допустимо в методологическом плане также принимать за элемент. В игре бывают перерывы, когда налицо лишь игроки и игрушки, которые «просто есть»; в действительности игра еще не окончена, а возможно, просто не начата;

2. всякая игра не исключает опасности, и только в смертельной игре опасность достигает максимальных величин. Смерть игрока либо заранее заявлена как обязательное условие, либо post factum признается «случайной» (несмотря на постоянное или эпизодическое присутствие смертельной угрозы);

3. одиночная «игра», завершающаяся смертью «игрока», на поверку нередко оказывается лишь особым образом оформленным самоубийством. Само действо допускает, а в отдельных случаях предполагает наличие сторонних наблюдателей / зрителей; возможна известная театральность «игры»;

4. когда групповая смертельная игра является лишь формой проведения испытаний в структуре какоголибо обряда (например, инициации молодого охотника), грань между «игрой» и «настоящим делом» практически исчезает. Становится ясно: кто не научился действовать с необходимой серьезностью в игре, тот наиболее уязвим в условиях реальных жизненных ситуаций, либо обнаруживает самые низменные стороны своей натуры, уходя от смертельной опасности за счет смерти другого «игрока»;

5. простое называние какого-либо действа равно «игрой» или «делом», безотносительно к степени их серьезности, еще не указывает ни на отсутствие смертельной опасности, ни на ее присутствие. Неумение / нежелание субъекта учитывать это обстоятельство служит самостоятельным фактором риска (в том числе смертельного): даже опытный «игрок», ощущая и сознавая себя таковым, не гарантирован от фактического обращения в игрушку для безличной или персонифицированной смертоносной силы.

Список литературы

1. Майзенберг Е.А. Проблематика и художественные особенности рассказа Э. Хемингуэя «Непобежденный» [Электронный ресурс]. URL: http://www.gramota.net/articles/issn_1993-5552_2009_2-2_37.pdf (дата обращения: 15.12.2013).

2. Пономарев В.Т. Боевые животные: секретное оружие всех времен и народов. Ростов н/Д - Донецк: Феникс; Издательский центр «Кредо», 2006. 304 с.

3. Хейзинга Й. Homo Ludens: статьи по истории культуры. М.: Прогресс - Традиция, 1997. 416 с.

4. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона [Электронный ресурс]. СПб.: Брокгауз-Ефрон, 1890-1907. URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/brokgauz_efron/102253 / Травля (дата обращения: 15.12.2013).

5. GASP: About the Choking Game [Электронный ресурс]. URL: http://www.gaspinfo.com/en/choking.html (дата обращения: 15.12.2013).

6. http://www.baby.ru/blogs/post/94602318-2137752/? page=1 (дата обращения: 29.01.2014).

7. http://www.baby.ru/blogs/post/94602318-2137752/? page=2 (дата обращения: 29.01.2014).

Размещено на Allbest.ru