Размещено на http://www.allbest.ru/

Петрозаводский государственный университет

Влияние аксиосферы культуры на современное школьное образование

Суворова Ирина Михайловна, к. филос. н. Кафедра философии УДК 1 suvormih@list.ru

Адрес статьи: www.gramota.net/materials/3/2012/7-3/47.html

Источник Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики

Тамбов: Грамота, 2012. № 7 (21): в 3-х ч. Ч. III. C. 189-193. ISSN 1997-292X.

Адрес журнала: www.gramota.net/editions/3.html

Содержание данного номера журнала: www.gramota.net/materials/3/2012/7-3/

Аннотации

В статье рассматривается проблема закономерной зависимости структуры и содержания школьного образования от аксиосферы современной культуры. Основное внимание автор уделяет структуральному и функциональному анализу аксиосферы российской культуры, выявляя соотношение экзистенциальных, личностных и традиционных национальных ценностей. Выявленные особенности современной российской аксиосферы позволяют автору оценить развитие современного школьного образования как адекватную реакцию на синергетические изменения всей социальной системы.

Ключевые слова и фразы: аксиосфера культуры; социальный заказ; школьное образование; модернизация образования; процессы глобализации.

CULTURE AXIOSPHERE INFLUENCE ON MODERN SCHOOL EDUCATION

Irina Mikhailovna Suvorova, Ph. D. in Philosophy

Department of Philosophy

Petrozavodsk State University suvormih@list.ru

The author considers the problem of the regular dependence of school education structure and content on the axiosphere of modern culture, pays special attention to the structural and functional analysis of the Russian culture axiosphere revealing the relation of existential, personal and traditional national values, and shows that these features of modern Russian axiosphere allow evaluating modern school education development as the adequate response to the synergistic changes of the entire social system.

Key words and phrases: axiosphere of culture; social order; school education; modernization of education; processes of globalization.

Проблема влияния аксиосферы культуры на образование обусловлена экономическими, политическими, социальными, религиозными и историческими аспектами.

Современное российское общество по-прежнему не имеет основательной идеологической, онтологической, аксиологической базы для консолидации. Одной из причин такой разобщенности, безусловно, можно назвать дезориентацию и противоречивость собственно аксиосферы российской культуры начала XXI века. Индивид, сталкиваясь с противоречиями в системе ценностей такой культуры, оказывается дезориентированным не только в личном, но и в общественном плане. По этой причине важной становится проблема исследования собственно аксиосферы культуры, определения причин данных противоречий, поиска выхода из ситуации как для индивида, так и для общества.

Аксиосфера современной российской культуры может быть рассмотрена структурально и функционально.

Следуя теории Ю. М. Лотмана, каждая культура состоит из некоторого множества пластов, которые в социальном плане выражаются в наличии общественных слоев или классов. Система ценностей каждого класса тождественна языку, на котором происходит общение как внутри классов, так и между классами. Тернарная структура общества характеризуется наличием более двух слоев общества - высший класс, средний класс и низший класс. При отсутствии области пересечения систем ценностей между высшим и низшим классом невозможны обмен культурной информацией и взаимопонимание между этими классами, что ведет к дестабилизации общества. Система ценностей среднего класса имеет области пересечения как с высшим, так и с низшим классами. Поэтому она является средством взаимопонимания между ними, что обеспечивает обмен культурной информацией между всеми слоями общества и создает условия для формирования единой системы ценностей (всех трех классов) в процессах ее трансформации. Как отмечал Лотман, «тернарные структуры сохраняют определенные ценности предшествующего периода, перемещая их из периферии в центр системы» [4, с. 142]. «Для русской культуры, - писал Ю. М. Лотман, - с ее бинарной структурой характерна совершенно иная самооценка. Даже там, где эмпирическое исследование обнаруживает многофакторные и постепенные процессы, на уровне самосознания мы сталкиваемся с идеей полного и безусловного уничтожения предшествующего развития и апокалипсического рождения нового» [Там же, с. 147]. Бинарная структура характеризуется отсутствием среднего класса, а следовательно, не пересекаются области ценностей двух классов общества и не создаются условия для формирования единой системы ценностей.

Таким образом, в условиях современной российской действительности, когда общество после развала СССР разделилось на супербогатых и всех остальных членов, можно утверждать о наличии бинарной структуры ценностей культуры, когда не пересекаются, условно выражаясь, «полусферы» этой модели. То есть, с одной стороны, «целевое» прагматическое отношение к человеку и его деятельности, с другой - ценность человеческой жизни. Аналогичным выглядит противопоставление хищнического потребления природных богатств с целью наживы, с одной стороны, и осознание опасных последствий варварского техногенного развития - с другой. В гносеологическом плане доминирующим оказывается аксиологический плюрализм, смешение разных традиций и норм, сознательное изменение и трансформация предельных полюсов, задающих привычные ориентиры в жизни человека. Субъектом такой культуры постмодерна выступает интеллектуал, свободный от догмата культурных норм и традиций, осознающий их условность, абсолютно искренний по отношению к собственным природным инстинктам, ценящий потребление, в том числе потребление информации, владеющий правилами «языковой игры» и легко освобождающийся от них. Этот субъект, собственно, и есть тот «социальный заказ» так называемой элиты (состоятельных граждан) для современной школы и вуза. Поскольку возник такого рода «социальный заказ» в 90-е годы, когда происходило расслоение общества, то именно в этот момент и возникла ситуация появления множества элитных учебных заведений, направленных на формирование интеллектуального выпускника, свободного от догм и нормативов и четко знающего цену себе и миру. Двадцать лет назад произошла своеобразная либерализация российского образования не только на уровне концепции, но и методики (схожая разве что с опытами первых советских педагогов 20-30-х годов ХХ века), что породило множество авторских школ, программ, учебников и опыт педагогов-новаторов. И этот факт расценивался обществом как показатель позитивных изменений жизни. Но со временем обнаружилось, что в условиях экономического дефицита произошло деление на элитные школы (для детей состоятельных родителей) и все остальные, что, впрочем, отражает запросы бинарной структуры социума. В данном случае образование как живой организм отреагировало на структуральные изменения в аксиосфере культуры. Если рассматривать социальную стратификацию России 2011 года, то обнаруживается увеличение доли среднего класса (в общей сложности, по оценкам Минэкономразвития, средний класс к началу 2012 года составлял около 22% населения против 18% в 2005-2006 годы). Чиновники тогда определили в средний класс людей с зарплатой в $1000, машиной и квартирой. Причем особенно акцентировалось внимание на том, что критерий среднего класса - это размер не зарплаты, а дохода на члена семьи, ему соответствует уровень жизни не более 10% населения [6].

Если учитывать оптимистические прогнозы на дальнейшее развитие России, то доля среднего класса должна постепенно расти, что приведет не только к стратификационным, но и ценностно-смысловым изменениям в установках социума, что, безусловно, соответствует синергетическим закономерностям. аксиосфера школьный культура

Если же обращаться к функциональным изменениям аксиосферы российской культуры, то имеет смысл воспользоваться аксиологической теорией нобелевского лауреата Р. Инглхарта, который выяснил, что именно в ХХ веке произошел переход от «материалистических» ценностей к постматериальным. По мнению автора, «на протяжении истории большинство людей было серьезнейшим образом озабочено угрозой суровых экономических лишений, а то и голода» [3, с. 15]. Однако «исторически беспрецедентная степень экономической безопасности, какую узнало послевоенное поколение в индустриальных обществах, привела к постепенному сдвигу приоритета от “материалистических” ценностей (когда упор делается, прежде всего, на экономической и физической безопасности) к ценностям “постматериальным” (когда на первый план выдвигаются самовыражение и качество жизни)» [Там же]. Этот «сдвиг» в системе ценностей Р. Инглхарт обуславливает так называемой экзистенциальной безопасностью, которая онтологически связывает личность и общество, личность и время, личность и возможность ее самореализации. В случае, когда экзистенциальная безопасность высока, личность все менее озабочена проблемой выживаемости и все более ценит возможность самовыражения. В этом случае, считает автор, изменяется и вся функциональная система аксиосферы. Например:

Таблица 1 «Характеристики ценностных систем при восприятии перспективы выживания»

Такой переход от одного уровня ценностной системы к другому, по мнению автора, состоялся в конце

ХХ века в западноевропейских странах и Северной Америке. Но в России ситуация выглядит иначе: после развала СССР общество попало в катастрофическую ситуацию экзистенциальной опасности: потеря геополитического единства, утрата мирового авторитета, экономический хаос и нравственный беспредел, в конце концов, полуголодное существование. Все эти факторы не только разрушили прежнюю ценностную систему, но и поколебали веру в наличие так называемой экзистенциальной безопасности в России [Там же, c. 9]. Наибольшее влияние эти антиэкзистенциальные аспекты имели на становящиеся личности - детей 90-х, т.е. сегодняшнее работоспособное поколение, которое, помня о дефиците безопасности жизни, во главу угла ставит приоритет материальных ценностей.

По-другому выглядит ситуация относительно «спокойных» 2000-х, когда усиливалась экономическая стабильность, возрастал политический авторитет страны, обнаружились реальные возможности самореализации личности. В этих условиях глобализации на всех уровнях и всеобщей информатизации стала формироваться личность нового типа - молодого человека, ценящего свою оригинальность, стрессоустойчивого, мобильного, желающего получить самое лучшее образование и реализоваться во многих областях, расценивающего материальные ценности не как цель, а как средство достижения цели. Таким образом, аксиосфера современного молодого поколения радикально отличается от всех предшествующих, переживших экзистенциальную опасность. Результатом такой ценностной ориентации стали беспрецедентный «спрос» на высшее образование и, как следствие, высокий уровень образованности молодых россиян XXI века. Согласно данным Росстата, в современной России количество студентов вузов за последнее десятилетие выросло практически в два раза (см. Табл. 1) [5].

Таблица 2

Такой расширенный социальный заказ отразился как на количественных показателях в российском образовании (увеличение числа вузов), так и на качественном уровне - это и разработка индивидуальных образовательных маршрутов, и дистанционное обучение, и популярная проектная деятельность.

Сегодня особенно актуальным стало понятие модернизации российского образования. Если углубляться в теорию Инглхарта, то можно понять, что «модернизация обладает большой привлекательностью благодаря тому, что она позволяет обществу двигаться от состояния бедности к состоянию богатства» [3, с. 15]. И наверняка целевой установкой разработчиков концепции модернизации российского образования было повышение уровня и качества жизни россиян. Но «ядром процесса модернизации является индустриализация; экономический рост становится доминирующей социетальной целью, а доминирующую цель на индивидуальном уровне начинает определять достижительная мотивация. Переход от доиндустриального общества к индустриальному характеризуется “всепроникающей рационализацией всех сфер общества” (по Веберу), приводя к сдвигу от традиционных, обычно религиозных, ценностей к рационально-правовым ценностям в экономической, политической и социальной жизни» [Там же]. На сегодняшний день, к сожалению, российская экономика не может «похвастаться» высокими темпами индустриальной модернизации, что, безусловно, снижает темпы социентальной модернизации.

Однако российское общество за последние десятилетия значительно подверглось процессам глобализации, потому так очевидно актуальными сегодня становятся ценности постмодерна - «постматериалистические». «Ценности постмодерна отдают более высокий приоритет самовыражению, чем экономической эффективности: люди становятся менее готовы принять человеческие издержки, с какими сопряжены бюрократия и жесткие социальные нормы. Общество постмодерна характеризуется упадком иерархических институтов и жестких социальных норм и расширением сферы индивидуального выбора и массового участия» [Там же, с. 8]. Вот почему сегодня (2011-2012 гг.) российское общество демонстрирует всему миру свою готовность отстаивать свои права перед государственной машиной как на уровне интеллектуальных дискуссий, так и на уровне массовых акций протеста. Следуя теории межгенерационной смены ценностей (Инглхарт) [Там же, с. 6], в современном российском обществе явно прослеживается принцип ценностной значимости недостающего: наибольшая субъективная ценность придается тому, чего относительно недостает - справедливости в распределении общих благ, реализации прав и свобод каждой личности. Поэтому логично, что ценностные приоритеты индивида отражают состояние социально-экономической и политической среды и проявляются в новом постмодернистском формате (посредством информационной среды). В этом отношении уровень информатизации российского образования достаточен, чтобы каждый ученик школы или вуза имел возможность обучиться и воспользоваться информационными технологиями. Многочисленные социальные сети, научные и популярные сайты, интерактивные технологии позволяют современному российскому молодому человеку реализовывать свои потребности и самовыражаться. На достижение успеха в самовыражении направлены и многочисленные предметные олимпиады школьников и студентов, интеллектуальные марафоны и конкурсы, позволяющие обрести личностную и профессиональную ориентацию.

Но все эти действия направлены на формирование крайнего индивидуализма в пику национальной традиции соборности, или «коммюнотарности, которая подразумевает духовное качество людей, общность и братство в отношениях людей» [1, с. 334]. Отсюда и многие проблемы российского образования - начиная от коррупции во время ЕГЭ и заканчивая травлей небогатых учеников и неудобных учителей. А поскольку данная историческая традиция «означает высокую качественность сознания» [Там же, с. 332], «ценность личности и свобод» [Там же, с. 335], то эти факты воспринимаются самим обществом как трагедия, как потеря духовных ценностных ориентиров.

В общем, можно отметить, что система образования в России адекватно реагирует на синергетические изменения в аксиосфере культуры, но она не выполняет одной очень важной социальной функции - не объединяет людей, а значит, не выполняет исторически возложенной миссии - консолидации общества. Причиной такого «отрыва предложения от спроса» может быть пресловутая ориентация на западные образцы образовательных систем, в которых индивидуализация и персонификация положены во главу угла так же, как неприкосновенность личности и охрана частной собственности. В этом отношении уместно вспомнить слова известного русского ученого Н. Я. Данилевского: «Болезнь эту, вот уже полтора столетия заразившую Россию, все расширяющуюся и укореняющуюся и только в последнее время показавшую некоторые признаки облегчения, приличнее всего, кажется мне, назвать европейничаньем» [2, с. 240]. А проявляется эта болезнь в «заимствовании разных иностранных учреждений и пересадке их на русскую почву - с мыслью, что хорошее в одном месте должно быть и везде хорошо» [Там же].

Но нельзя забывать, что в западном социуме уже несколько столетий функционирует протестантская этика как выражение духовных устремлений европейцев. Российское общество имеет совершенно другие, отличные от западных, ментальные особенности: склонность к общинности и коллективной ответственности, соборности как способу духовного единения.

Собственно консолидация российского общества зависит не только от приоритета тех или иных ценностей, но и от глобальных процессов, происходящих в мире. Поэтому так важно российскому образованию быть открытым, современным и одновременно опираться на национальные традиции с учетом отечественной ментальности. Как верно заметил Инглхарт, «культура обычно меняется медленно; но она в конце концов все-таки отвечает на вызов меняющейся среды. Перемены в социально-экономической среде, воздействуя на жизненный опыт индивидов, тем самым способствуют переформированию убеждений, позиций и ценностей на индивидуальном уровне. Культуры не меняются вдруг. Раз достигнув зрелости, люди обычно сохраняют усвоенное мироотношение, каким бы оно ни было. Следовательно, существенные перемены в среде обычно значительнее всего влияют на те поколения, представители которых жили при новых условиях в годы личностного становления» [3, с. 15].

Именно проблемы личностного становления и формирование ценностных ориентаций личности в эти годы являются предметом дальнейших актуальных педагогических, психологических и философских исследований, в которых возможна конкретизация поставленной автором задачи.

Список литературы

1. Бердяев Н. А. Царство Духа и Царство Кесаря. М.: Республика, 1995. С. 288-356.

2. Данилевский Н. Я. Россия и Европа: взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к ГерманоРоманскому. Изд-е 6-е. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета; Глаголь, 1995. 552 с.

3. Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис (Политические исследования). 1997. № 4. С. 6-33.

4. Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПБ, 2000. 704 с.

5. Основные показатели образования [Электронный ресурс]: материалы Российской Федеральной службы государственной статистики. URL: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/population/obraz/obr-svod1.htm (дата обращения: 29.05.2012).

6. Привалова М. Средний класс России: фантом становится реальностью [Электронный ресурс]. URL: http://top.rbc.ru/ economics/25/04/2012/647997.shtml (дата обращения: 29.05.2012).

Размещено на Allbest.ru