Источники происхождения государственной власти с позиции русского либерализма первой половины ХХ века

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Источники происхождения государственной власти с позиции русского либерализма первой половины ХХ века

Рожнева С. С.

Проблематика источников государственной власти является важным звеном при исследовании природы и сущности власти. Методологическая важность той первоосновы, из которой произрастает власть, во многом определяет специфику акторов властных отношений и тех методов, которые они используют в процессе ее реализации.

Понимая под источниками власти, прежде всего, ее онтологическую характеристику, русские либералы (П.Н. Милюков, П.Б. Струве, П.И. Новгородцев, С.Л. Франк) исходят из традиционно выделяемых первооснов, таких как авторитет, традиции и закон. Более правомерным является анализ данных источников, поскольку они исторически предопределены и взаимодополняют друг друга, при этом, не являясь побочными средствами, либо ресурсами, такими как, положим, сила, деньги, природные недра и т.д. Исследование обозначенных источников обусловлено тем фактом, что для русской либеральной концепции, да и в целом для всей русской эмиграции, они являются первокирпичиками в построении государственной власти и, как следствие, новой российской государственности, которая должна была придти на смену советскому строю.

Анализ источников государственной власти происходит благодаря детальному разбору представителями «эмигрантского» либерализма взаимовлияния одной первоосновы власти на другую. При этом закон понимается как вторичный источник власти в историческом плане по отношению к традициям. В государственном плане закон предстает как первичный источник власти, на котором основывается государственная власть, и который включает в себя традиции. В данном контексте традиции уходят на второй, но, тем не менее, немаловажный план, становясь фундаментом уже для закона. В этом смысле авторитет охватывает своим влиянием и традиции и законы, с той лишь разницей, что для более ранних форм власти был характерен авторитет традиций, а для более поздних - авторитет закона.

Таким образом, удается выявить, что традиции - это неформальное основание власти, в то время как закон - формальное. Уже по своей природе традиции общественно авторитетны, т.к. не требуют создания специальных политических институтов для их исполнения. Несмотря на то, что в основе эффективного закона должны лежать наиболее приемлемые для общества традиции, закону для своей авторитетности требуется наличие специальных государственных институтов, которые заключили бы характер его обязательности.

Неоспорим тот факт, что традиции являются регуляторами человеческого поведения, следовательно, они могут лежать в основе становления властных институтов. Устоявшиеся традиции определяют, с точки зрения либеральной концепции, меру свободы личности, объем ее прав и полномочий. В эмиграции либералы полагали, что традиции способствуют началам созидающего творчества во властном строительстве, что во многом определяет природу властных отношений.

При анализе взглядов русских либералов было выявлено, что традиции являются предтече в установлении государственности властных отношений. Находя свое отражение в официальном законе, сознательно отобранные традиции становятся основой для этого закона тем самым, наделяя его качествами, способными отражать характеристики власти как государственной. Стоит отметить, что закон выступает тем источником власти, который в целом характерен для либеральной идеологии как классического (возьмем английский и французский либерализм XVII - XVIII вв.), так и неклассического типа. С этих позиций закон рассматривается как базовая идея для либеральной концепции государственной власти. Придавая официальность властным отношениям, закон требует к себе повышенной внимательности с точки зрения собственного конструирования, процесс чего должен основываться на базовых либеральных принципах.

Как бы то ни было государственная власть - это всегда сила, причем с либеральной позиции, правовая сила, сила закона. В этом заключается смысл принудительной составляющей власти. И если при доминировании традиций власть осуществляется больше на уровне подсознательном, то при главенстве юридического закона реализация государственной власти - это высоко рациональное действие.

Как и традиция, закон не индивидуален, не субъективен, он должен носить универсальный характер с тем, чтобы выступать первоосновой всеобщей государственной власти и властных отношений. В противном случае он теряет статус источника государственной власти и политико-правовой нормы. Только там, где наличествует общество, имеет место и право, а, по - мнению П.И. Новгородцева, «право немыслимо без элементов равенства и свободы, хотя бы и в самом узком и скромном их проявлении, как немыслимо оно и без взаимного признания лиц, без начала солидарности» [Новгородцев 1991: 115]. Традиции, как и право, требуют взаимного признания всех членов общества, с тем, чтобы они выполнялись. Однако традиции не обязательно подчинены либеральным принципам равенства и свободы, право же без этих основ существовать не может.

Тот факт, что закону должно быть подчинено все в государстве и через него должны быть урегулированы социально - политические и социально - экономические процессы, стал ключевым в воззрениях русских ученых - эмигрантов. Возводя закон в абсолют, они превращали его больше в правило, нежели право.

Построение абсолютной доктрины закона как первоосновы государственной власти предполагало, что он должен выступать правовой преградой раскола общества. Основная роль либерального закона заключалась в том, что он должен был сформировать и поддерживать основы конституционного строя в новой России. Закон, не способный выполнить подобной миссии, возложенной на него представителями либерализма, своим проявлением приводит к кризисам, катаклизмам и зачастую к гражданской войне.

При анализе воззрений политической эмиграции возникает еще одна немаловажная проблематика: вопрос о степени этатизма в либеральном законе и праве. Обращаясь к точке зрения Э.Ю. Соловьева, анализировавшего, правда, либеральные идеи в России XIX века, он отмечает, что для них было характерно отстаивание права с позиций этатизма, когда оно рассматривалось как средство, обеспечивающее здоровье и долголетие государственного организма. Ценность права анализировалась согласно общей пользе и общему интересу, зависящих от собственной социально-политической конъюнктуры государственной власти [Соловьев 1996: 336 - 337]. Однако позиция либерализма начала ХХ столетия начинает меняться, а в эмиграции приходиться сталкиваемся уже с достаточно изменившимися взглядами представителей либерального направления. Сам факт эмиграции убрал из политологического анализа либеральный закон и право с позиций этатизма. В эмиграции право рассматривается с точки зрения прав личности. И либеральный закон эти права должен гарантировать. К сожалению, в работах мыслителей русского зарубежья сложно найти, как право/закон должны были быть реализованы в новом российском государстве, т.к. исследования эмигрантов в основном были нацелены на интерпретацию эмпирической сущности процессов, происходящих в СССР. В связи с этим советские законы рассматривались как нарушающие права личности и гражданина в угоду общей государственной пользе и интересу партии. Именно этот чрезмерно выраженный этатизм советского права, законодательства критиковался в кругах русской эмиграции.

Таким образом, выявляя сущность таких первооснов государственной власти, как авторитет, традиции и закон, можно заключить, что либеральная концепция русской эмиграции пусть и не в полной мере, но попыталась проанализировать столь важную проблематику. Безусловно, следует отметить, что для начала ХХ в. подобные взгляды стали прорывом для отечественной политической науки методологически ни в чем не уступающей мировым разработкам наиболее развитых стран того же периода. Для отечественной науки они стали отправной точкой для дальнейших исследований проблем государственной власти.

Симптоматично, что для «эмигрантского» либерализма такая первооснова власти как авторитет онтологически пронизывает и традиции и закон с одной лишь разницей, что для либералов наиболее приемлемым был именно авторитет закона. В связи с этим можно заключить, что в лоне русской либеральной эмиграции под авторитетом понималось основа не государственной власти, а традиции или закона, на которые ей следовало бы опираться в своей деятельности. Традиции представляли то первичное звено, ту социальную норму, которая утверждала основы нравственности властных отношений, передаваемых из поколения в поколение. Вместе с тем традиции по своей природе не могут наделить власть качествами государственности из-за неофициальности их характера и непубличности их воздействия. Но традиции в этом случае становятся опорой для идеального закона, сохраняя тот символ власти, который был привычным для сознания большинства членов общества. Таким образом, именно закон становился той первоосновой, из которой происходила государственная власть. В то же время закон, по мнению политических мыслителей русской эмиграции, представлял собой абсолют, который должен был включать в свою основу наиболее значимые для той или иной исторической ситуации традиции, что позволило бы в дальнейшем переориентировать русское общество на началах политической и гражданской свободы отдельного лица.

либерализм русский власть закон

Список использованной литературы

Новгородцев П. И. Об общественном идеале / П. И. Новгородцев. - М.: Пресса, 1991.- 640 с.

Соловьев Э. Ю. Только после Владимира Соловьева русская либеральная мысль смогла обрести программную последовательность / Э. Ю. Соловьев // Либерализм в России. - М., 1996. - С. 389 - 397.

Размещено на Allbest.ru