Фактор национальной идеологии в перманентном процессе трансформаций российской государственности

Размещено на http://www.Allbest.ru/

1

1

Институт философии РАН

Фактор национальной идеологии в перманентном процессе трансформаций российской государственности

Осипова Е.В., д.филос.н.,

ведущий научный сотрудник

Аннотация

В статье поставлен вопрос о важном элементе государственности - факторе национальной идеологии. Актуальность проблеме придаёт повышенная неустойчивость общественного механизма и государственного администрирования, в которых находится современная Россия. Что ожидает нас в чреде трансформаций российской государственности? В каком направлении движется российское общество и государство Российское в ситуации повышенной неустойчивости и турбулентности социальных процессов? На этих вопросах сосредоточено внимание автора.

Ключевые слова: трансформации, государственность, абсолют, демократия, социализм, мистика, религиозность, сциентизм, система, тирания, гармоничность.

Elena V. Osipova. The factor of a national ideology in the permanent transformations of the Russian statehood

Annotation. A question about such an important element of statehood - factor of ideology, is set in the article. The high instability of a social mechanism and public administration that takes place in modern Russia, is given to the topical issue. What is about to come during the transformations of the Russian statehood? Where are the Russian society and state moving to in the situation of the social processes being a high instability and turbulence? The author's attention is focused on these questions.

Keywords: transformations, statehood, absolute, democracy, socialism, mysticism, religious commitment, scientism, system, tyranny, harmony.

Столетний юбилей революции (вооружённого переворота) октября 1917 года вновь актуализовал в российском обществе дискуссии по поводу этого эпохального для всего человечества события. Поскольку впервые за долгие годы столь значимый юбилей отмечается россиянами не в тоталитарном советском обществе принудительного единомыслия, вопросы повестки дня отличает не только характерный для новой России идеологический плюрализм, но и философская глубина вкупе с социально-политической остротой и неподдельное стремление ответить на важнейшие вопросы-вызовы времени.

Главными из них являются: «Кто мы?», «В чём историческое предназначение России?», «Какие принципы общественного и государственного мироустройства наконец-то примирят потомков тех русских людей, кого октябрь 1917-го развёл по разные стороны баррикад?».

В отечественном обществоведении и политической публицистике не затухают споры о том, какой должна быть национальная идеология, позволяющая обеспечить относительную устойчивость тех новых социальных и политических связей и отношений, которые формируются в современной постсоветской России и содействовать при этом необходимым сущностным и структурным трансформациям, нацеленным на опережающее развитие Отечества, на её успешную адаптацию к мировыми экономическими тенденциями, в частности - на создание цифровой экономики.

При этом исследователи широко оперируют такими понятиями как «радикальный либерализм», «умеренный либерализм», «демократический социализм», «государственный консерватизм», «просвещенный консерватизм», «управляемая демократия» и т.п.

На наш взгляд, в поисках основ для государственной идеологии обновленной России отечественным исследователям следует не столько пытаться «изобрести велосипед», а обратиться к истокам, к богатой и на протяжении веков весьма успешной истории российской национальной государственности, в частности, к трудам известных русских обществоведов конца XIX-начала XX столетий, в которых нашли свое отражение социально-политические события, переломные для судьбы России. Те самые события, которые во многом и сформировали русский ХХ век и продолжают оказывать влияние на русский этнос, всё ещё в определённой мере трагически разделённый на «красных» и «белых», рассеянный братоубийственным противостоянием по планете Земля.

Наиболее перспективными для такого рода анализа представляются воззрения Николая Александровича Бердяева (18 марта 1874 г. - 23 марта 1948 г.), который в своих работах дал глубокий и плодотворный анализ важнейших проблем духовной и политической жизни страны, взаимоотношений личности и общества, феномена человеческой свободы, роли религии и церкви в жизни людей, что позволяет серьезно переосмыслить пути идейно-нравственного возрождения российского общества.

В своей автобиографической книге «Самопознание» он пишет: «Я никому и ничему никогда не мог подчиняться». Однако, такое самоопределение не имеет ничего общего с достаточно распространённым в тогдашней России анархизмом, а предполагает трудный и благородный интеллектуальный труд самопознания. В этом процессе Н.А. Бердяев находился до конца своих дней. Раскрывая себя, он познавал Бога, мир и человека, его непростое предназначение в длинной череде эпох и общественных систем. Возделывая, окультуривая глубины своего существования, он находил в себе, а значит, и в человеке вообще нечто абсолютное или то, что тяготеет к абсолюту.

Н.А. Бердяев не был академическим философом. Принципиальный противник универсальных мировоззренческих систем, он не создавал стройного ряда логических доказательств своих тезисов, не старался придать произведениям строго научного вида. «Его сила была в обострённой духовной интуиции, которая сквозь бессмысленные, хаотичные подробности бытия пробивалась к целому, восстанавливая утерянную связь распадающегося на части мира, возвращая целостность духовного опыта» [2, c. 4].

Н.А. Бердяев, наряду с большинством близких ему по духу и миропониманию социальных учёных, критически относился к демократии. Именно этим аспектом своего творческого наследия он близок нынешним российским национал-патриотам из научной, литературной, художнической сред, из сообщества национально ориентированных промышленников, предпринимателей, финансистов, из системы российской власти. Однако, фундамент для любой коалиции, воздвигнутый на зыбкой почве совместного отрицания чего-либо, не может значимый отрезок времени обеспечивать устойчивость этому содружеству. Аксиома, справедливость который лишний раз подтверждена указанной выше попыткой создать союз поверх десятилетий, поверх критического осмысления предмета отрицания.

Принято считать, что основоположником учения о демократии является А. де Токвиль. В 1835 г. вышла в свет первая часть его труда «Демократия в Америке», заложившая основы исследовательской практики в указанном направлении и сформулировавшая понятие исследуемого предмета в том виде, в каком мы воспринимаем предмет «демократия» до сих пор.

По мнению А. де Токвиля, демократия есть уравнивание условий жизни, а демократическим можно считать то общество, в котором больше не существует различий между сословиями и классами, в котором все индивиды, составляющие коллектив, равны в социальном плане. При этом социальное равенство означает, что нет наследуемого различия общественного положения и все виды деятельности, профессии, знания, почести доступны каждому [5, c.18].

Преимущества демократии состоят:

- в развитии местного самоуправления;

- отделении церкви от государства;

- свободе прессы, которая, реализуя свойственную ей функцию коллективного информатора общества, в определённой мере выступает ещё и как коллективный страж общественной нравственности и соблюдения законов;

- многоступенчатых выборах;

- независимости судебной системы;

- поощрении создания ассоциаций всех видов и др.

Однако демократия всегда содержит опасность, которую этот исследователь назвал «тиранией большинства», когда индивидуальная свобода и права меньшинств могут быть низвергнуты во имя интересов «всего» народа [4].

К несомненным сторонникам развитой демократии, которая дает «необходимый опыт» и способствует «высокому и гармоничному» развитию индивидуальных способностей, можно отнести известного английского философа Дж.Ст. Милля. Этот учёный, поддерживая развитие демократических институтов в целом, тем не менее, показал, что в современном ему обществе имеет место лишь система «ложной демократии», основанная на неадекватном понимании мажоритарного закона. Более того, он утверждал, что всегда существует опасность, что индивидуальная свобода и права меньшинства всегда будут подавляться во имя «народа». Демократия может подорвать общественный дебат, «критицизм» да и всю интеллектуальную жизнь в целом, и своеобразная тирания большинства (о чем также говорил А. де Токвиль) будет провоцировать невежество и тупой конформизм. Поэтому Дж. Ст. Милль стремился сохранить свободу для личности, уберечь её от тирании не только государственной власти, но и общества [6, c. 214].

С рядом положений А. де Токвиля и Дж.Ст. Милля, в частности, с тем, что в основе демократии лежит оптимистическая предпосылка о естественной доброте и благостности человеческой природы, соглашались и российские национально-религиозные мыслители. Однако современная им демократия, по их мнению, уже носила формальный характер, поскольку в пределах утверждаемых ею принципов не просматривалось значимого содержания.

По мнению во-многом мистически настроенных национальных религиозных мыслителей, демократия возникает, когда распадается органическое единство народной воли, когда атомизируется общество, когда гибнут народные верования, соединявшие народ в единое целое. Демократия есть идеология критической, а не органической эпохи в жизни человеческих обществ. Демократия, хотя и ставит своей целью собрать распавшуюся народную волю, но человеческая личность есть для неё отвлечённый атом, равный всякому другому, и задача воссоединения людей есть механистическая задача. Демократия в силах только механически суммировать волю всех, но общей воли, органической воли народа от этого не получается.

Отсюда недостатки демократии, многие из которых имеют непреодолимый онтологический и даже гносеологический генезис, выражаются в том, что:

- демократия не хочет знать, во имя чего изъявляется воля народа;

- следовательно, не может подчинить волю народа никакой высшей цели;

- демократия безразлична к направлению и содержанию народной воли;

- не содержит в себе никаких критериев для определения истинности или ложности направления, в котором изъявляется народная воля;

- не обладает инструментарием для определения качеств народной воли;

- народовластие - беспредметно, оно не направлено ни на какой объект;

- органическая воля народа не может быть арифметически выражена подсчётом голосов. Воля эта обнаруживается во всей исторической жизни народа, во всём складе его культуры, и, прежде всего, и более всего она находит выражение в религиозной жизни народа, - подчеркивали русские «почвенники»;

- демократия остаётся равнодушной к добру и злу. Она - терпима, потому что индифферентна, потому что потеряла веру в истину, бессильна избрать истину;

- демократия - скептична, она возникает в скептический век, век безверия, когда народы утеряли твердые критерии истины и бессильны исповедовать какую-либо абсолютную истину. Демократия есть крайний релятивизм, отрицание всего абсолютного. Демократия не знает истины, и потому она предоставляет раскрытие истины решению большинства голосов.

Даже то, что демократия носит секулярный характер, по мнению традиционалистов-почвенников стоит записать ей в минус. Из-за того, что она противоположна всему сакральному обществу, формально бессодержательна и скептична.

В основе демократической идеи лежит гуманистическое самоутверждение человека. Человеческая воля должна направлять человеческие общества, и нужно устранить всё, что мешает изъявлению этой человеческой воли и окончательному её господству. Этим отрицаются духовные основы общества, лежащие глубже формального человеческого волеизъявления, и опрокидывается весь иерархический строй общества.

(Заметим в скобках, что справедливость последнего упрёка в сторону демократии самым неожиданным образом подтвердилось именно в наше время, когда безудержное насаждение по всему миру демократической модели устроения общества по-западному, англо-саксонскому образцу привело к удручающим парадоксам. Достаточно вспомнить как эйфория таких демократических институций как плюрализм, свобода личности, признание любых форм межличностных отношений, которые совсем недавно рассматривались как извращения и подвергались общественной обструкции и даже уголовному преследованию, как пресловутая политкорректность привели в ряде стран европейского Запада к законодательно оформленному отказу от понятий «мать», «отец», «беременная женщина» и заменены понятиями «родитель №1», «родитель №2», «беременный человек», а отмена понятия «семья как союз мужчины и женщины» узаконило жизненный уклад и сексуальные практики, который многим жителям Земли всё больше напоминает о библейских Содоме и Гоморре).

Неудача реформ, проводимых радикальными неолибералами в России в 90-х годах минувшего века, серьёзно скомпрометировала в сознании широких народных масс либерализм как таковой и его российскую постсоциалистическую версию. Настолько серьёзно скомпрометировали, что пробудили живой интерес к совсем недавно до этого раскритикованному социализму. Как говорится, новое - это хорошо забытое старое. В данном же случае - «старое» отстало в реальном времени от настоящего всего-то на малые десятилетия, а для огромной массы населения страны «сделанных в СССР» и вовсе продолжало жить, пусть не в эмпирической реальности, но в воспоминаниях, раз за разом всё более и более окрашиваясь приятным душе золотистым цветом благой ностальгии.

Тут надо уточнить, что даже ностальгия по тем временам, «когда деревья были большими», «когда фонтаны били голубые и розы красные цвели» не пересилила в сознании соотечественников тех негативных явлений, на которые был стол щедр все 75 лет советской власти советский доморощенный социализм. Рассуждая о возможном flash back (временное прерывание повествования сюжетной линии с целью демонстрации событий прошлого) социализма после стремительного поражения либеральных практик 90-х годов, нынешний россиянин имел в виду всё же социализм в достаточной мере состоявшийся и подаривший гражданам более удачливых стран (прежде всего - Швеции, Австрии, Норвегии) действительные, а не демагогически мнимые преимущества социального государства со всем набором социальных гарантий и льгот для большинства.

Шведская модель социализма

Иногда социализмом называют сочетание социального государства и капиталистической экономики. Так, например, говорят о «шведской модели социализма». национальный идеология российский государственность

Шведская модель (в оригинальных терминах -- «Народный Дом», Folkhem) исходит из того положения, что рыночная экономика наиболее эффективна, поэтому государство придерживается невмешательства в собственно производственную деятельность предприятий и компаний; а негативные социальные издержки рынка -- в частности, безработицу и сильное неравенство -- можно побороть при помощи активной деятельности государства на рынке труда, перераспределения части прибыли через налогообложение и использование госсектора, преимущественно включающего в себя инфраструктурные элементы и коллективные денежные фонды (а не предприятия).

В реформистской идеологии такая деятельность получила название «функциональный социализм».

Ряд исследователей действительно усматривает в развитом «социальном государстве» признаки реализации социалистической идеи общественной собственности, осуществляемой за счёт перераспределения доходов через систему налогообложения и специальные фонды.

На практике, однако, эта модель постоянно подвергается жёсткой критике как «справа», так и «слева».

Критики «справа» (неолибералы) отмечают, что, в сущности, такая система осуществляет «скрытую экспроприацию», при которой имущие вынуждены платить за неимущих, и является тупиковой. Отмечается, что «конфискационное налогообложение» душит экономику и уже привело к прекращению экономического роста, а «государство всеобщего благоденствия» приводит лишь к массовому иждивенчеству и апатии населения, большая часть которого живёт преимущественно на государственные дотации и не имеет никакого стимула к деятельности.

С противоположной стороны, от более радикальных социалистов и коммунистов, в свою очередь исходят утверждения, что «шведская модель» -- это «политическая маскировка буржуазного паразитизма» и «оправдание грабежа трудящихся», являющаяся лишь мелкой уступкой капитализма с целью сохранить текущее положение вещей. Отмечается, что, во-первых, «шведская модель» никак не устраняет отчуждение и эксплуатацию трудящихся, что является одной из главных задач социализма, а лишь сглаживает их последствия, во-вторых -- выгодна в первую очередь крупному бизнесу, так как создаёт ему стабильный рынок сбыта и поддерживает народные массы в относительном спокойствии, при этом все отрицательные явления бьют больнее всего по самим народным массам -- «потери при капитализме всегда обобществляются, а прибыли остаются частными».

Менее радикальные критики «слева» отмечают, что, в отличие от государств бывшего «Восточного блока» и в том числе СССР, в Швеции госсектор отнюдь не состоит из предприятий, создающих прибавочный продукт. При этом расходы на социальное обеспечение в ВВП Швеции составляют более 40%. Извлекаются необходимые для этого средства путём налогообложения, причём основным его объектом является не крупный корпоративный бизнес, а наёмные рабочие и мелкие предприниматели. Таким образом, выходит, что в виде «социальных выплат» им возвращается часть ими же и созданной стоимости, ранее у них же изъятой. Максимальная ставка налога на средний доход рабочего составляет -- 50-65%, служащего -- до 80%. Вывод делается следующий:

Социальные, или как их именуют социал-демократы «умеренно социалистические» реформы, затрагивающие только сферу распределения, всегда оказываются половинчатыми и в долгосрочной перспективе -- непременно убыточными. Любая попытка улучшить изнутри такой «распределительный (трансферный) социализм» будет усугублять системные противоречия, скрытые в недрах этого социально-политического порядка. И большая часть грядущих материальных издержек, связанных с реставрацией или модернизацией этой модели «государства благоденствия», вновь ляжет на плечи класса наемных работников.

Американский социолог и экономист, лауреат Нобелевской премии Дж. Бьюкенен вполне законно называет подобный тип социально-политического устройства «государством трансфера»:

«Государство трансфера» всего лишь взимает налоги с индивидов и групп, находящихся в его юрисдикции, и переводит эти средства в виде выплат наличными другим индивидам и группам данного политического сообщества.

Лишена такая «перераспределительная» социальная система, стоящая на ориентированном на получение прибыли любой ценой (то есть, имеющим с ней строго противоположные цели) рыночно-капиталистическом базисе, и большинства характерных (как практически, так и потенциально) для плановой экономики преимуществ -- в частности, рационального, планомерного и научно обоснованного развития производительных сил общества как единого народнохозяйственного организма.

В работе «Спрос и предложения общественных благ» (1968) Дж. Бьюкенен предлагает ставшую классической формулу этих самых общественных благ и описывает механизм их потребления: «Общественные блага - это товары и услуги, обладающие свойствами неисключаемости и неконкурентности. Неисключаемость означает, что никого нельзя исключить из процесса потребления блага вне зависимости от того, заплатил ли он за их использование или нет. Это приводит к стремлению пользоваться такими благами бесплатно и порождает проблему «безбилетника».

Критиками справа, в свою очередь, также отмечаются и такие характерные для этой системы проблемы, такие как огромный рост бюрократизации, сильнейшая идеологизация и даже постепенный дрейф к «неототалитаризму», характерные для бесплатной медицины длинные очереди и т.д.

Характерно, что уже упомянутые нами русские религиозные мыслители, столь негативно относившиеся к демократии как идее и её реальным воплощениям, куда как более благосклонны к идее социального прогресса, которую несёт социализм. Потому в первую очередь, что, по их мнению, идея эта диаметрально противоположна демократии. Более того, социализм подвергает пессимистической критике демократию и проявляет её бессодержательность.

В отличие от демократии, социализм носит характер материально содержательный, он знает, чего хочет, имеет предмет устремления. Он не безразличен к тому, на что направлена народная воля, и не претендует на знание истины, и потому он не отдаёт решение вопроса об истине механическому большинству голосов.

По мнению многих учёных-почвенников, социализм претендует стать новой верой для человечества. Так, утопический социализм К. Сен-Симона и научный социализм К. Маркса одинаково выступают с религиозными притязаниями, хотят дать целостное отношение к жизни, решить все вопросы жизни. Установка воли в социализме иная, чем в демократии, более напряженная, более цельная и централизованная, направленная к единому всеохватывающему предмету. Социализм по природе своей не может допустить плюрализма мнений, свободной арены борьбы партий и интересов, которую так любит демократия.

Социализм по мнению русских патриотических религиозных мыслителей:

1) ищет и находит народную волю, обладающую истинным содержанием, праведную волю, святую волю;

2) утверждает не формальный суверенитет народа, нации, а материальный суверенитет избранного класса, воля которого обладает особенными качествами. Так, существует избранный класс - пролетариат, класс-мессия, он чист от первородного греха, в котором зачиналось все в истории, который лежит в основании всей культуры, «буржуазной» культуры, - греха эксплуатации человека человеком, класса классом.

Суверенитет пролетариата противополагается суверенитету народа. Пролетариат и есть истинный народ, справедливый народ, обладающий всеми качествами, гарантирующими направленность воли к высшему типу жизни. Только пролетариату в нашу эпоху присуща подлинная жизнь, максимум жизни. Это - побеждающий, а не только угнетенный класс, он развернёт высшую мощь человечества, овладеет окончательно стихиями природы, максимально разовьёт производительные силы. Таковы, по мнению этой группы исследователей, в первую очередь - Н.А. Бердяева, упования классического, революционного социализма. Суверенитет принадлежит не пролетариату как факту, а пролетариату как «идее». Этой «идее» пролетариата должно принадлежать господство в мире.

Социалистическое общество и государство по типу своему вероисповедальное, сакральное, а не секулярное, не светское. Те, которые не признают социалистической веры, должны быть поставлены в положение, аналогичное тому, в котором находились евреи в старых теократических христианских обществах. Вероисповедное социалистическое государство претендует быть сакральным, священным государством, осененным благодатью, не Божьей, а дьявольской, но непременно благодатью. В этом существенная противоположность социалистического государства правовому демократическому государству.

По мнению Н.А. Бердяева, социализм есть тип авторитарного общества, в этом он во всем подобен теократическому обществу и государству.

Социализм обозначает собой кризис гуманизма, кризис человеческого самоутверждения, формулированного в демократии. Социализм переходит уже к какому-то нечеловеческому содержанию, к нечеловеческой коллективности, во имя которой все человеческое приносится в жертву.

Вл. Соловьев еще говорил, что для того, чтобы победить социализм, нужно признать его правду. С социализмом нельзя бороться «буржуазными» идеями и нельзя противополагать ему капиталистическое и буржуазно-демократическое общество XIX и XX вв. Буржуазное общество и породило социализм, и довело до него. Социализм есть плоть от плоти и кровь от крови капитализма. Они стоят на одной и той же почве, один и тот же дух или, вернее, одно и то же отрицание духа движет ими. Свое безбожие социализм унаследовал от буржуазно-капиталистического общества XIX в. - поистине самого безбожного, какой только знает история. В нем уже нарушено было должное отношение человека к человеку и человека к материальной природе.

Мировое значение социализма в том, что он ставит человечество перед дилеммой: или единение и братство людей во Христе или единение и товарищество людей в антихристе. Все остальное, как переходное и поверхностное, разлагается и распадается. Революция произошла в России, когда либеральная демократия уже изжила себя и отцветает, когда гуманизм новой истории подходит к концу. И в русской революции осуществляется крайний антигуманистический социализм. Русский народ, согласно особенностям своего духа, отдал себя в жертву для небывалого исторического эксперимента. Он показал предельные результаты известных идей.

Если говорить об идеологии социализма, то она есть «идеология материального, бескачественного труда» [1, c.173].

Во-первых, идеология социализма враждебна труду духовному и качественному. Ошибочно утверждать, что социализм берет под свою защиту труд в его целости, труд как начало мировое, и представляет идею труда.

Во-вторых, материалистическая природа социализма мешает ему понять религиозную природу труда. Освобождение труда в пределе своём для социалистического сознания есть освобождение от труда. Идеология труда переходит в идеологию вражды к труду, основанную на зависти к тем, которые свободны от труда. В пафосе социализма нет обязанности труда. И социалисты хотели бы призвать к труду буржуазные классы лишь из чувства злобы и возмездия.

В-третьих, социализм не хочет знать качество труда, он его презирает. Но труд имеет свои священные права, неотделимые от его священных обязанностей.

В-четвёртых, материалистический социализм не в силах справиться с проблемой дисциплины и организацией труда. Дисциплина и организация труда может быть лишь иерархической. Хотя социалистическое общество мыслится как общество трудовое, но материалистический социализм не в силах организовать труд, он его дезорганизует, так как отрицает иерархический строй труда. Он разрушает духовные основы труда. При самом своем зарождении социализм восстал против разделения труда. Но разделение труда есть основа человеческого общества и человеческой культуры, основа дисциплины труда и его качественной иерархичности.

Таким образом, отношение социализма к труду изобличает его отрицательную, рефлекторную природу, его зависимость от того, против чего он является реакцией.

Необходима духовная борьба с «буржуазным» духом. Социализм не в силах победить этого «буржуазного» духа, ибо сам он пропитан этим «буржуазным» духом, он - его порождение.

Победа над нищетой и голодом, гарантия для каждого члена общества необходимого минимума человеческого существования есть задача более скромная и элементарная, её разрешение не означает перехода в иное измерение, в сверхисторическое существование. Полный же и окончательный социализм невозможен и пагубен для человека, для его духовной природы, для его высшего достоинства.

Как можем увидеть из представленной статьи, ни одна из двух основных социально-политических систем современности: либерализм и социализм ещё в предшествующую пору не устраивали наших просвещённых предшественников, действительно и искренно желавших своему любезному Отечеству, народам, населявшим Русский Державный Дом, лучшей, светлой доли. Да, собственно говоря, иного и не дано в принципе. Универсальная модель социального устройства, устраивающая всех членов общества в одинаковой мере, такого же рода практика государственного управления невозможны в принципе. Отсюда пытаться искусственно трансформировать общественный уклад, властные институции - значит только опасно раскачивать тот утлый челн, в котором человечество год за годом, поколение за поколением дрейфует по океану мироздания.

Наши национальные мудрецы, живя и трудясь в эпоху величайших перемен, трагических катаклизмом, непредсказуемых трансформаций общественного сознания и власти видели смысл бытия заблудшего человечества в возвращении к мистико-религиозным началам. Они считали, что господство политики, как и господство экономики, есть извращение иерархического строя жизни. Люди бывают добрыми и злыми, преданными Божьей правде или отпавшими от неё совсем не потому, что они монархисты или республиканцы, аристократы или демократы, сторонники буржуазного строя или строя социалистического. На поверхности жизни разыгрывается борьба страстей и интересов, обнаруживает себя похоть к политическому преобладанию и устанавливаются внешние критерии и оценки. Но, поистине, более глубокие, более духовные критерии оценок должны занять преобладающее место и подчинить себе, оттеснить на второй план господствующие политические критерии оценок, должна быть в мире преодолена диктатура политики, от которой мир задыхается и исходит кровью. Поистине, объединение должно происходить в мире по другому принципу, по другому критерию. Духовная жизнь должна вновь занять подобающее ей иерархически преобладающее место. Люди должны соединяться, прежде всего, по духовным, а не по политическим признакам и принципам. И тогда только в мире произойдет духовное возрождение.

В полной мере отдаём себе отчёт в том, что именно религиозная составляющая философии русских мыслителей-мистиков недавнего прошлого может насторожить и даже оттолкнуть от верных в принципе рассуждений значительную часть соотечественников. Тех, кто позиционирует себя атеистами. Что ж, и для них в наше время обозначено научно детерминированное и одновременно духовно возвышенное направление.

Отнесёмся к трудам удивительного мыслителя современности Владимира Лефевра. В частности, его монографии «Алгебра совести» [3]. Техническая сущность метода, изложенного в этой работе, состоит в том, что реальному субъекту, находящемуся в ситуации выбора, ставится в соответствие определённое уравнение. Чем ни долгожданный синтез сциентизма и духовных практик?! Чем ни расширение горизонта познания и возможности предвосхищать развитие социальной реальности?

Литература

1. Бердяев Н.А. О демократии // Бердяев Н.А. Философия неравенства. М., 1990. С. 173.

2. Головков С.А., Бердяев Н.А. о духовных основах главных идеологических доктрин. М., 2007, ИСПИ РАН. С.4.

3. Лефевр В. Алгебра совести. М., Когито-Центр. 2003.

4. Осипова Н.Г. Классика и современность. Проблемы демократии в трудах Алексиса де Токвиля и Джона Стюарта Милля // Актуальные проблемы социологической теории и практики. М., 2000. Ч. II.

5. Lively J. The Social and Political Thought of Aleksis de Tocqueville. Oxford, 1962. P.18.

6. Mill J.S. // History of Political Philosophy. Chicago, 1966. Р.214.

Literature

1. Berdyaev N.A. About democracy // Berdyaev N.A. Philosophy of inequality. M., 1990. P. 173.

2. Golovkov S.A. About the spiritual values of the main ideological doctrines by N.A. Berdyaev. M., 2007, Institute of Social and Political Research, RAS. P.4.

3. Lefebvre V. Algebra of conscience. M., Kogito-Centre. 2003.

4. Osipova N.G. Classics and modernity. Challenges to democracy in the works by Aleksis de Tocqueville and John Stuart Mill // Topical issues of sociological theory and practice. M., 2000. Part II.

5. Lively J. The Social and Political Thought of Aleksis de Tocqueville. Oxford, 1962. P.18.

6. Mill J.S. // History of Political Philosophy. Chicago, 1966. Р. 214.

Размещено на Allbest.ru