Проблема "другого сознания"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Проблема "другого сознания"

Философские науки

Дубровский Д.И.

Проблема «другого сознания» составляет важнейший аспект проблемы сознания. В ней тесно переплетаются сугубо научные и философские подходы. Она крайне слабо освещена в нашей философской литературе; можно отметить статьи Н.М. Смирновой и В.П. Филатова. Сравнительно широко эта проблема обсуждается в аналитической философии.

Проблема «другого сознания» (сокращенно - ДС) составляет важнейший аспект проблемы сознания. В ней тесно переплетаются сугубо научные и философские подходы. Она крайне слабо освещена в нашей философской литературе; можно отметить статьи Н.М. Смирновой (1) и В.П. Филатова( 2 ). Сравнительно широко эта проблема обсуждается в аналитической философии.

Прежде, чем говорить о ДС, надо определиться с самим понятием сознания (содержание которого многомерно и во многом расплывчато), попытаться выделить и упорядочить основные планы проблемы сознания и определить, по крайней мере, специфические и неотъемлемые свойства сознания.

На мой взгляд, во избежание редукционистских и упрощенческих подходов, сознание должно рассматриваться в четырехмерной категориальной структуре, а именно в следующих планах: 1) гносеологическом, 2) онтологическом, 3) аксиологическом и 4) праксеологическом (интенциональность, целеполагание, воля). Эти основные категориальные измерения не редуцируемы друг к другу, но взаимополагаемы (в том смысле, что каждое из них требует рефлексии через остальные).

Вместе с тем во всех этих измерения важно различать два вида анализа явлений сознания: а) по их содержанию и б) по способу их существования (вопрос о способе существования явлений сознания часто оставляют в тени).

Неотъемлемое же и специфическое качество сознания состоит в том, что оно является субъективной реальностью (сокращенно СР). Это качество обозначается в аналитической философии терминами «ментальное», «феноменальное», «субъективный опыт», «квалиа» и др. (хотя некоторые ее представители широко используют также термин «субъективная реальность» - Дж. Серл, Т. Нагель, Д. Чалмерс и др.). Именно это качество служит камнем преткновения при теоретическом объяснении сознания и попытках вписать его в физическую картину мира (так называемый «провал в объяснении» - Т. Нагель и др.). С ним же связаны и главные трудности проблемы ДС.

Суть проблемы ДС - в знании (и понимании) СР другого человека. Но это предполагает знание (понимание) собственной СР, знание того, как мы отображаем, оцениваем, объясняем свои сознательно переживаемые состояния и как мы управляем ими (в этом отношении большой интерес для проблемы ДС имеют материалы о сознании ребенка до освоении им языка, данные об измененных состояниях сознания и особенно психопатологии).

Однако качество СР присуще и психике животных. Поэтому имеет смысл ставить проблему более широко - как проблему другой субъективной реальности. Это вызвано тем, что сознание человека и СР животных имеют существенные общие черты и единый эволюционный источник, а так же тем, что теоретически мыслимо существование других типов СР (в иных звездных мирах) и возникновение новых разновидностей СР в результате развития информационных технологий и симбиозов человека с искусственными информационными системами. Во всяком случае размышления в этом направлении и мысленные эксперименты, опирающиеся на такие посылки, способны иметь немалое эвристическое значение.

В проблеме другой СР можно выделить два взаимосвязанных вопроса:

каковы критерии (или хотя бы основания для определения) того, что некоторый внешний объект обладает СР (а не просто выполняет разумные действия, как это предполагается, например, Тестом Тьюринга и его современными модификациями); что требуется для диагностики наличия или отсутствия у него этого качества?

как возможно и как достигается познание (понимание) содержательно определенных состояний СР другого существа, прежде всего человека (хотя это должно быть отнесено и к животным).

Первый вопрос концентрирует внимание на самом качестве СР, его онтологическом статусе: является ли оно эпифеноменом («номологическим бездельником») или способно выполнять каузальные функции? И если способно, то в чем специфика этих функций и как можно их объяснить, поскольку явлениям СР нельзя приписывать физические свойства? Эти вопросы в аналитической философии решаются по преимуществу с позиций редукционизма физикалистского или функционалистского типа. В последние десятилетия преобладает второй из них, в концепциях которого явления СР сводятся к функциональным отношениям, отождествляются с некоторым их классом . Это связано с офор-млением во второй половине прошлого века парадигмы функционализма, противостоящей классической парадигме физикализма. Суть первой в том, что описание функциональных отношений логически независимо от описания физических свойств; а это исключает возможность редукции первых ко вторым.

Тем самым создается теоретическая основа для нового типа объяснения и предсказания в области исследования самоорганизующихся систем и информационных процессов. Ключевым пунктом здесь служит принцип инвариантности информации по отношению к физическим свойствам ее носителя (т.е. одна и таже информация может быть воплощена и передана носителями имеющими разную массу, энергию и т.п., может кодироваться по-разному). В самоорганизующихся системах цель и результат управления определяется информацией как таковой, а не самими по себе физическими свойствами носителя. Это позволяет выделить особый вид причинности - информационную причинность и подойти к пониманию явлений СР с позиций парадигмы функционализма, допускающей не только редукционистскую стратегию, но и построение теоретических объяснений нередукционистского типа (см. 3 ).

Психика - продукт эволюции, ее оригинальная находка, позволившая решить фундаментальную проблему поддержания целостности, способности развития и эффективного управления в сложных самоорганизующихся системах, ведущих подвижный образ жизни (элементы которых так же являются самоорганизующимися системами). Сохранение единства системы такого рода и централизация управления - важнейшие функции психики и тех ее регистров, которые связаны с явлениями СР.

Возникновение СР знаменует новый уровень организации информационных процессов, который обеспечивает производство информации об информации, создает качество виртуальности, способность пробных виртуальных действий, проектирования реальности и поведения, что резко расширяет диапазон возможностей освоения внешнего мира. Всякое явление СР есть информация о чем-либо, данная живой системе как бы в «чистом» виде (в том смысле, что ее мозговой нейродинамический носитель нами не ощущается, не отображается). Но нам дана не только способность иметь информацию в «чистом» виде, но и способность оперировать ею и использовать ее для управления собой, другими, внешними объектами. Таковы кардинальные факты нашей психической организации, взятой в единстве нашего Я и всего многообразия явлений СР (см. : 3).

В этом отношении широко распространенные в аналитической философии теоретические рассуждения, связанные с истолкованием «зомби» (теоретически мыслимого существа, обладающего всеми интеллектуальными и иными функциями человека, но начисто лишенного сознания) представляются мне мало продуктивными. Если это существо обладает многими, но не всеми функциями, то выводы тривиальны. Если же абсолютно всеми функциями, то тогда оно несомненно должно обладать и сознанием.

Качество СР есть функция чрезвычайно сложно организованной и специфической мозговой нейродинамической системы, отличной от той, которая реализует информационные процессы, «идущие в темноте» (выражение Д.Чалмерса) . Мы пока еще далеки от понимания «устройства», структурно-функциональной организации такой системы, но ясно, что это кодовая организация. Постепенно прорисовываются ее существенные черты. За последние годы в этом направлении достигнуты существенные успехи (работы Эделмена, Иваницкого, Сергина, Арбиба и Риззолатти и др.). Речь идет о специфическом типе структурно-функциональной организации, способной представлять системе информацию в «чистом» виде. Теоретически допустимо мыслить, что такая организация воспроизводима на различной субстратной основе. И суть именно в ней, ибо она создает качество СР. Общие, существенные и специфические свойства подобной организации, если они станут известны, смогут служить критериями диагностики наличия или отсутствия качества СР у некоторого внешнего объекта (по крайней мере, в земных рамках).

Эта задача по своему характеру представляет собой задачу расшифровки кодов. Успехи в решении такого рода задач продемонстрированы генетикой. На повестке дня - решение задачи расшифровки мозговых нейродинамических кодов явлений СР.

Но так как этот фундаментальный вопрос проблемы ДС и, шире, другой СР пока не решен, ее обсуждение обычно проводится лишь во втором аспекте: как достигается познание содержательно- определенных состояний СР другого?

В большинстве случаев концептуальные построения, стремящиеся ответить на этот вопрос, основываются на «аргументе по аналогии», восходящем к Декарту. Суть его в том, что знание о ДС обусловлено знанием о собственном сознании. Мои субъективные состояния даны мне непосредственно, а другого - лишь посредством их внешних проявлений. Я знаю типичные корреляции между состояниями своей СР и их внешними проявлениями (реакциями, поведением, речевыми актами и пр.). Наблюдая подобные внешние проявления у другого, я могу судить о состояниях его СР. Кроме того часто ссылаются на аналогичную телесную структуру и физиологию. Существуют различные версии использования указанного аргумента, в том числе опирающаяся на понимание речи ( Х. Прайс и др.).

Концепции такого рода, характерные для представителей аналитической философии (часто ссылающихся на Дж. Ст. Милля), опираются на эмпирические регулярности и, как правило, не достигают теоретического уровня. Сознавая слабость «аргумента по аналогии», его не раз пытались «усовершенствовать» (напр., С. Хэмпшайр и др.) и вместе с тем постоянно подвергали критике (он все время «находится в ремонте», по словам Н. Малкольма, кроме которого основательной критике указанный аргумент подвергали П. Стросон, С. Шумэйкер и др.).

Основные контрагументы следующие: для многих субъективных состояний связь между ними и их внешними проявлениями многозначна; в большинстве случаев мы описываем свои состояния СР для себя таким образом, что при этом вообще отсутствуют бихевиоральные критерии; оценка собственных ментальных состояний бывает ошибочной, и др. Характерно, что Б. Рассел, называя «аргумент по аналогии» «туманным», тем не менее прибегал к нему, хотя и предложил свой подход. По его мнению, познание ДС должно совершаться также, как познание ненаблюдаемых объектов; методы познания таких объектов освоены наукой, в особенности физикой. Однако напрашивается возражение: вряд ли корректно использовать в данном случае термин «наблюдение» в отношении собственных состояний СР, здесь имеет место другой способ отображения, отличающийся от чувственных данных; соответственно это относится и к характеристике ДС как ненаблюдаемого.

Наряду с эмпирическими концепциями существуют и теоретические подходы к проблеме ДС. Среди них - основательная концепция Гуссерля (проанализированная в работах Н.М. Смирновой в сопоставлении с концепциями Шютца и Шеллера, представляющими для нашей темы существенный интерес). Гуссерль конструирует трансцендентальное Эго, опирается на аналогизирующую апперцепцию смысла собственного сознания, на аналоговую проекцию его смысла на другую телесность, стремится преодолеть противоречия, возникающие при обосновании интерсубъективности, которая выполняет ключевую роль в проблеме ДС.

Я коснулся концепции Гуссерля, чтобы подчеркнуть следующее важное, на мой взгляд, обстоятельство: неустранимость идеи «аналогии», исходной посылки «моего сознания» и аппеляции к «другой телесности» как в эмпирических, так и в теоретических концепциях ДС. Вопрос в том, как интерпретируются и применяются эти понятия. Но несомненно, что указанное обстоятельство свидетельствует об их рациональном смысле, важной роли в разработке проблемы ДС. При этом наиболее острым является вопрос о правомерности исходной посылки «моего сознания» для познания ДС.

Элементарный эпистемологический анализ показывает взаимополагаемость в ряде существенных отношений «моего сознания» и «другого сознания». Очевидна интерсубъетивная нагруженность множества моих актуальных и диспозициональных состояний СР, моих «отчетов от первого лица». С другой стороны, те, кто берет за первичное, исходное некий уже готовый интерсубъективный препарат сознания, т.е., вслед за Шеллером, утверждают, что «сфера Мы предшествует сфере Я», всегда неявно противоречат самим себе. Конечно, в некоторых отношениях спор о том, что «первично» Я или Мы, напоминает спор о курице и яйце. Однако в других отношениях ситуация не столь парадоксальна.

Среди представителей аналитической философии и особенно когнитивных наук получила широкое распространение так называемая Теория Теории (сокращенно она именуется в текстах, где о ней ведется речь, ТТ). Ее предметом является процесс и результат самоосознания( self-aware-ness). Суть ТТ в том, говоря кратко, что знание о собственных ментальных состояниях достигается теми же средствами, что и знание о ментальных состояниях другого; есть якобы теория, объясняющая познание ментальных состояний других людей (обозначается «ТоМ»), она прилагается к познанию собственных ментальных состояний и дает их объяснение, является их теорией (отсюда - ТТ). Авторы и активные сторонники ТТ ( Гопник, Мельцофф, Веллман, Пернер, Виммер, Хартл, Фритц, Карузерс и др.) вслед за У. Селларсом, Г. Райлом и др. объявляют иллюзией феномены «непосредственно данного» и «привиллегированного доступа», сводят ментальное к когнитивному содержанию, используют другой редукционистский репертуар.

В последние годы, однако, в аналитической философии нарастают антиредукционистские тенденции. Одним из проявлений этого является жесткая критика, которой подвергается ТТ (см.: Nichols and Stich и др.). Основные контраргументы против ТТ связаны с обоснованием несостоятельности ТоМ и зависимости теоретических построений о познании другого сознания от исследования специфических особенностей самоосознания ( 4 ). Вопросы касающиеся познания собственных явлений СР, остаются узким местом в проблеме ДС.

Здесь нужно повторить и дополнить ряд положений, высказанных уже в моих публикациях ( 5 ) об особенностях познания СР и ее «первичности» в разработке важных аспектов проблемы сознания, в частности проблемы ДС, которые имеют вместе с тем первостепенное значение для осмысления актуальных вопросов современной эпистемологии.

СР есть исходная форма всякого знания. Любое высказывание от тре-тьего лица имеет первоначальную форму высказывания от первого лица, т.е., всякий познавательный акт непременно включает в том или ином виде отчет от первого лица для себя и лишь потом - для другого. Такого рода отчет для себя, когда он уже сложился (санкционирован «веровательными» регистрами и проработан словесно) может быть представлен в интерсубъективной форме, т.е. в виде отчета от третьего лица. Мы склонны слишком поспешно вскакивать на трансцендентального коня или вещать от некого анонимного надличностного субъекта, не рефлексируя указанную ситуацию, теряя чувство того, что говорим не более, чем от себя. Я называю этот феномен «отрешенностью от себя».

Всякое явление СР включает фундаментальную способность самоотображения себя, оно есть единство иноотображения и самоотображения. Эта способность самоотображения сохраняется даже в условиях тяжелейшекй психической патологии (в виде сохранения чувства принадлежности переживаемого явления СР своему Я), что свидетельствует о ее глубоких эволюционных корнях, о ее формировании как необходимого свойства сознания. Самоосознание, о котором речь шла выше, есть форма такого рода самоотображения, присущего всякому познавательному акту. Если самоотображение неадекватно, то неадекватно отображение в целом, не говоря уже о неэффективности логического и иного самоконтроля.

Учет изложенных положений, характеризующих «мое сознание» - непременное условие понимания (познания) «другого сознания». Такого рода понимание (знание) достигается тоже в исходной форме от первого лица. Тем не менее оно никогда не является дублированием мной явлений СР другого, а представляет собой воспроизведение некоторых инвариантов их содержания; так обстоит дело даже в случае эмоциональных сопереживаний (и, добавлю, даже в случаях воспоминания, воспроизведения своих собственных субъективных переживаний). Впрочем, теоретически, возможность такого дублирования нельзя исключать, но для этого нужны совершенно иные способы коммуникации, которыми мы не обладаем (мысленные эксперименты на эту тему могут быть весьма интересными).

Несмотря на слабость теоретических разработок проблемы ДС, в практическом отношении, в повседневной жизни мы решаем эту проблему более или менее удовлетворительно, опираясь на наши врожденные способности, речевые коммуникации, нелингвистические средства общения (мимика, жесты, особенно выражение глаз), разнообразный опыт и знания. Мы постоянно используем арсенал средств, накопленный «народной психологией» и, я бы добавил, «народной эпистемологией». Они охватывают и предъяляют нам колоссальный исторический опыт эмпирических обобщений и вероятностей относительно врожденнных и приобретенных способностей человека общаться не только с другими людьми и животными, но и с самим собой (аутокоммуникация, играющая столь важную роль в «моем сознании»!). Это - живой источник здравого смысла и непременный базис всех эмпирических и теоретических концептуализаций.

Надо заметить, однако, что в условиях информационного общества с его гигантским нагромождением коммуникативный процессов, ростом сферы неопределенности, изощренными способами манипуляции сознанием и обмана особенно обострилась проблема критериев реальности, выяснения подлинности содержания сообщений другого субъекта (не только индивидуального, но и институционального). Это составляет специальный и в нынешних условиях высоко актуальный аспект проблемы ДС.

Эпистемологический подход к проблеме ДС связан с коммуникативным подходом. В сущности всякое познание содержания явлений СР другого человека представляет собой процесс и результат коммуникации. Это - акт понимания, требующий герменевтического анализа, «перемещения в чужую субъективность», как говорили Дильтей и Бетти. Здесь нужно выявить и постигнуть смысл, заключенный в неком субстрате, телесном движении, тексте или продукте деятельности. Проблема ДС в этом отношениии - предмет философской герменевтики (по крайней мере, в духе Дильтея и Гуссерля, отчасти Гадамера); она имеет первостепенное значение для исторической науки и других областей гуманитарного знания.

Однако, в связи с задачей понимания, можно говорить о научной герменевтике, которая ставит эту задачу более широко - как постижение информации, воплощенной в некотором материальном носителе. Это - задача расшифровки кода ( см.6). Она стоит на первом плане в археологии, криминологии, лингвистике и т.д (вспомним расшифровку языка майя Ю. Кнорозовым); я не говорю уже о тайных шифрах. Поскольку нас интересует другая СР, ограничимся человеком, обществом и животными, обладающими психикой. другое сознание субъективная реальность

Что означает в данном отношении задача расшифровки кода и акт понимания информации? Ведь информация необходимо воплощена в своем носителе и, значит, всегда существует лишь в определенной кодовой форме. Тогда расшифровка кода означает одно: перевод, преобразование «непонятного» кода в «понятный» для данной самоорганизующейся системы, т.е. в такой код, который открывает для нее информацию и делает ее доступной для управления (я называю первый тип кода «чуждым», второй - «естественным»; простейший пример: незнакомое английское слово и его перевод в русское слово; мы можем не знать устройство «естественного» кода, но как бы непосредственно обладать содержащейся в нем информацией, ярким примером этого является взгляд: почему изменение жидкой среды глаза несет нам часто столь значимую информацию о субъективных состояниях другого?). Акт успешной коммуникации есть цепь (или сеть) кодовых преобразований, которые в итоге открывают мне информацию о некоторых явлениях СР, переживаемых другим человеком.

Я хочу остановиться на этих специальных вопросах, как будто весьма далеких от философии (но близких проблеме другой СР), поскольку уверен, что реальный прогресс, решающие сдвиги в разработке проблемы другой СР будут достигнуты на путях научной герменевтики, а не философской. Их, конечно, не следует противопоставлять друг другу, они должны сотрудничать, ко всему у них во многом разные цели и методы. Что касается других видов философской деятельности, прежде всего эпистемологии и методологии науки, то, понятно, что они могут быть крайне полезны научной герменевтике. Она же, думаю, стоит на пороге крупных достижений, способных повлиять на судьбы нашей цивилизации.

Но вначале рассмотрим в упрощенном виде основные этапы процесса какой-либо элементарной коммуникации, в результате которой определенное содержание СР одного человека (скажем, желание выпить чаю) становится достоянием другого (тоже в форме его СР). Данное содержание первого (обозначим его А) есть информация, воплощенная в соответствующей мозговой нейродинамической системе (обозначим ее Х). Х есть «естественный» код А, в силу чего эта информация А дана мозговой эгосистеме непосредственно. Далее АХ инициирует словесный код АУ, последний преобразуется в моторный код АZ, программирующий и реализующий соответствующее словеcное выражение - звуковой код АW. Воздействуя на слуховой аппарат второго человека, он вызывает в его мозгу обратную цепь кодовых преобразований и в итоге соответствующую мозговую нейродинамическую систему, представляющую собой «естественный» код примерно той же информации А, переживаемой в форме субъективной реальности.

Конечно, на самом деле все гораздо сложнее, но суть дела обстоит примерно так. Здесь главным для нас является мозговой нейродинамический код Х, который несет исходную информацию и представляет ее для личности в «чистом» виде. Теретически возможно выделить это кодовое образование, подключиться к нему и расшифровать его, минуя все сложнейшие его преобразования, ведущие к внешнему выражению этого информационного содержания в естественных коммуникациях. Это означает, что она будет выражено, например, в виде словесной записи на приборе у того, кто осуществляет такую расшифровку кода даже помимо воли обладателя указанной информации.

Наука приближается к решению подобной задачи. Если она будет решена, то нетрудно представить масштаб возможных последствий. Наша земная социальная самоорганизация основывается на относительной автономности личности, что выражается прежде всего в относительной «закрытости» ее внутреннего субъективного мира. Она, в подавлящем числе случаев открывает и закрывает его по своей воле и весьма избирательно. Что произойдет, если это будет нарушено? Если личности станут «открытыми»? Или одни будут «открытыми», а другие «закрытыми»? Или небольшая группа «закрытых» сможет «открывать» кого захотят вопреки их воле? Эти и многие другие вопросы такого рода создают широкое поле мысленных экспериментов и рассуждений о будущем нашей цивилизации.

Нас все в большей степени волнуют вопросы о злонамеренной интенции ДС, о скрытых коварных замыслах, способных нести горе и гибель не только отдельным людям, но всему человечеству. А как быть с прокламированием честности, благородства и справедливости, под покровом которого вершатся самые гнусные дела? Все эти вопросы имеют прямое отношение к проблеме ДС, они становятся все более острыми и актуальными, требуют пристального внимания философов.

Список литературы

1. Н.М. СМИРНОВА. Трансцендентальная интерсубъективность, проблема «чужих сознаний» и искусственный интеллект // Искусственный интеллект.Междисциплинарный подход. М., 2006.

2. В. П. ФИЛАТОВ. Методология социально-гуманитарных наук и пробле- ма «другого сознания» // Эпистемология и философия науки, 2005, № 3.

3. Д. И. Дубровский. Расшифровка кодов: методологические аспекты // Вопросы философии, 1979, № 12.

Размещено на Allbest.ru