Здоровье и болезнь: проблемы самопознания и самоорганизации (информационный подход)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Здоровье и болезнь: проблемы самопознания и самоорганизации (информационный подход)

Дубровский Давид Израилевич, доктор наук,

профессор, главный научный сотрудник

Российская академия наук

Уже начальная стадия информационного общества создала небывалые ресурсы самопознания и самопреобразования человечества, связанные с производством, переработкой и использованием информации. Речь идет о качественно новых ресурсах самоорганизации на уровне земной экосистемы, общества и отдельной личности. Ведь в самом общем смысле здоровье означает нормальное функционирование живой самоорганизующейся системы, а болезнь нарушение ее целостности, жизнестойкости, тех или иных функциональных подсистем, поддерживающих эту целостность и жизнестойкость; это своего рода переходное состояние, завершающееся выздоровлением или смертью, распадом самоорганизующейся системы.

здоровье болезнь самопознание информационный

Мы вступаем в новый этап цивилизации - информационное общество, и это обязывает во многом по-новому осмыслить столь значимые для каждого из нас вопросы здоровья и болезни.

Уже начальная стадия информационного общества создала небывалые ресурсы самопознания и самопреобразования человечества, связанные с производством, переработкой и использованием информации. Речь идет о качественно новых ресурсах самоорганизации на уровне земной экосистемы, общества и отдельной личности. Ведь в самом общем смысле здоровье означает нормальное функционирование живой самоорганизующейся системы, а болезнь нарушение ее целостности, жизнестойкости, тех или иных функциональных подсистем, поддерживающих эту целостность и жизнестойкость; это своего рода переходное состояние, завершающееся выздоровлением или смертью, распадом самоорганизующейся системы.

Под «живой самоорганизующейся системой» мы имеем в виду не только чисто биологическую систему, но также всевозможные биосоциальные системы, включая земную биосоциальную систему в целом, ибо всякая социальная самоорганизующаяся система имеет пока свои неустранимые биологические основания. Что касается чисто технических систем, которым в том или ином отношении приписывается качество самоорганизации, то они в конечном итоге так или иначе «вмонтированы» в биосоциальные самоорганизующиеся системы, составляют их компонент, контролируются ими на входе или на выходе. Однако в том же ограниченном значении, в каком техническим системам приписывается качество самоорганизации, им допустимо приписывать и состояния «здоровья» и «болезни», имея в виду нормальное функционирование или различные дисфункции (ср. «вирусы» в компьютере и т.п.).

Не вдаваясь в специальный анализ понятий «здоровье» и «болезнь» (об этом много написано; см., например, подборку статей по этой тематике в журнале: «Мир психологии», М., 2000, № 1), отметим, что предлагаемое выше их широкое истолкование не затрагивает специфики обычных понятий здоровья и болезни человека, но зато позволяет использовать информационный подход к интересующим нас вопросам, рассмотреть их в более обширном контексте, учитывающем особенности нынешнего этапа развития земной цивилизации.

Нарастающие темпы «информатизации общества», несмотря на все нынешние издержки, открывают принципиально новые перспективы решения глобальных проблем земной цивилизации. И дело не только в том, что «информатизация» создает небывалые по своей мощности познавательные и коммуникативные средства (без компьютерной техники, например, была бы невозможна расшифровка генома человека), она изменяет направленность технического развития, а главное, перемещает основные приоритеты с потребления вещества и энергии на потребление информации, придавая информации тем самым более высокий ценностный ранг.

Это обстоятельство следует особо подчеркнуть, так как с ним связана, пожалуй, единственная реальная надежда на возможность преодоления неуклонно углубляющегося экологического кризиса. Его последствия знаменует неизлечимую, как часто кажется, болезнь земной цивилизации, а вместе с тем составляют источник болезней отдельных людей.

Остановимся кратко на характеристике категории информации. Сейчас уже очевидна несостоятельность парадигмы физикализма с ее редукционистской программой, господствовавшей в научной и технической деятельности эпохи индустриального общества. Информационные процессы выходят за рамки физического описания и объяснения. Информация инвариантна по отношению к физическим свойствам своего носителя, т.е. одна и та же информация может быть воплощена и передана носителями, имеющими различную массу, энергию, различные пространственные характеристики (одна и та же информация может кодироваться множеством способов). Соответственно информационная причинность качественно отличается от физической причинности, ибо процесс и результат изменения здесь определяются именно информацией (ее кодовой организацией), а не физическими характеристиками ее носителя (величиной массы, энергии и т.д.).

Это фундаментальное обстоятельство и обусловливает указанную выше надежду. Ведь главная причина углубляющегося глобального экологического кризиса связана со все возрастающим потреблением вещества и энергии (еще больше потреблять, чтобы еще больше производить, чтобы еще больше потреблять... Как разорвать этот параноидальный круг?). Теоретически принцип инвариантности открывает в эпоху информационного общества реальную возможность преодоления экологического кризиса. Эта спасительная возможность выражается в развитии таких информационных технологий, которые способны обеспечить минимизацию потребления вещества и энергии. Поскольку же всякое удовлетворение потребности информационно опосредствованно, открывается широчайшая возможность замещения вещественного потребления информационным (ведь уже сейчас мультимедиа-технологии имитируют не только зрительные и слуховые восприятия, недавно они стали имитировать обоняние, осязание и даже вкусовые ощущения; недалеко то время, когда удовлетворение потребности в рамках виртуальной реальности трудно будет отличить по его качеству от удовлетворения той же потребности в действительной реальности).

Разумеется, не исключены и другие направления самопреобразования, связанные с ограничением потребительской алчности, изменением предметов и способов потребления, например, те, которые открываются геномикой. Мыслимы и иные пути изменения человеком своей природы, в том числе определяемые развитием кибернетического моделирования и протезирования. Мы стоим на пороге новой эры в робототехнике, сулящей такую коэволюцию человека и робота, которая способна образовать единую линию развития нового типа разумных существ, не привязанных с необходимостью к своему биологическому субстрату. Профессор токийского университета естественных наук Фумио Хара - один из крупнейших современных специалистов в области робототехники и «электронных гуманоидов» - полагает, что к середине нашего века роботы будут обладать не просто интеллектом, но сознанием и индивидуальностью, находить источники питания и воспроизводить себя. Такая перспектива, естественно, в корне меняет всю традиционную проблематику здоровья и болезни. Разумеется, к прогнозам скорого возникновения трансгуманоидов, замены биологического субстрата и даже к обещаниям существенной переделки генетической структуры человека надо относится с определенной дозой критицизма, отдавая себе отчет в том, что все эти проекты носят теоретический характер, а продвижение в их практической реализации способно привести к непредсказуемым и, быть может, губительным последствиям.

Наиболее близкие реальные возможности на нынешнем этапе развития информационного общества открываются, как нам кажется, развитием информационных технологий, направленных на минимизацию потребления вещества и энергии и замещение вещественно-энергетического потребления информационным.

Как полагают авторитетные исследователи, чтобы спасти земную цивилизацию от гибели в результате надвигающейся экологической катастрофы, нам отпущено примерно 80 лет (см.: Моисеев Н.Н. Быть или не быть... человечеству? М., 1999). Этот срок теоретически вполне достаточен для решения указанной проблемы, а она составляет ключевой узел всего комплекса нынешних вопросов о здоровье и болезни.

Осмысление, исследование этого комплекса вопросов, с одной стороны, несомненно, должно охватывать планы, которые представлены анализом состояния надличностных и всевозможных внеличностных самоорганизующихся систем (куда отдельные люди входят в качестве самоорганизующихся элементов или с которыми они постоянно взаимодействуют); с другой стороны, это план личностный и субличностный, организменный и суборганизменный, вплоть до клеточного и молекулярного.

Мы не ставим целью четкую дифференциацию и упорядочение основных планов и аспектов исследования проблематики здоровья и болезни, хотим лишь подчеркнуть актуальность более глубокой теоретической проработки зависимости здоровья и болезни отдельных людей от состояния самоорганизующихся систем более высокого уровня, элементами которых мы являемся; патологические изменения в этих системах (процессы дезинтеграции и деградации и т.п.) не могут не сказываться на состоянии нашего здоровья. Это звучит банально, что не отменяет исключительной актуальности указанной плоскости исследования; а вот сам подход с позиций взаимодействия разных уровней самоорганизации и возможных для каждого уровня следствий уже далек от банальности, как и вопрос о правомерности использования понятий здоровья и болезни (или эквивалентных им терминов) для описания глобальных и локальных состояний самоорганизующихся систем надличностного порядка, в том числе социальных образований, экономических систем и т.п.

В таком же ракурсе важно рассмотрение, пожалуй, наиболее значимого для нас вопроса о переходных состояниях от «здоровья» к «болезни» и наоборот, т.е. процессов «заболевания» и «выздоровления». На первом месте здесь стоит анализ той специфической активности самоорганизующейся системы, которая ведет к «выздоровлению», нормализации ее функционирования, укрепления ее целостности («удаления от смерти»).

Каковы ресурсы этой активности, каковы факторы, способные их повысить, формируются ли они в рамках данной самоорганизующейся системы или выступают для нее внешними детерминантами? Одно дело, когда «выздоровление» является результатом внутренних процессов самоорганизации (с учетом, конечно, ассимиляции полезных внешних воздействий - случайных или же находимых целенаправленно) - это именуется «самолечением», «самоизлечением». Другое дело, когда «выздоровление» является результатом или целью специальных «лечебных» действий извне, которые осуществляет особый «субъект». Им может быть другая, рядоположенная с объектом «лечения» самоорганизующаяся система, либо более широкая самоорганизующаяся система, в которую «объект» входит в качестве ее самоорганизующейся подсистемы (элемента), либо, наконец, в роли «субъекта» может выступать самоорганизующаяся подсистема (элемент), а «объектом» служить вся более широкая и сложная самоорганизующаяся система.

Эти три ситуации типичны, хотя и не являются жестко обособленными, их выделение полезно для описания статуса и функций «субъекта-врача», они легко иллюстрируются (человек, который лечит другого человека, региональное сообщество стран «лечит» одного из своих членов, оказавшегося в тяжелом кризисном состоянии, новый высококвалифицированный сотрудник фирмы «лечит» ее от надвигающегося банкротства и т.п.).

На протяжении всей истории мы видим одну и ту же картину: болящие, страждущие, немощные, взывающие о помощи и те, кто берется их лечить, спасать, облегчать страдания; кризисные состояния общества, тяжкие формы социального неблагополучия, всевозможные «болезни» государственного устройства, экономики, духовной жизни и те, кто выступает в роли диагностов и лекарей, кто организует и осуществляет противодействие распаду, хаосу, пытается смягчить внутрисоциальные конфликты, раздоры, подавить бунт, выйти из войны, наладить государственное управление, функционирование экономики, добиться стабильности.

Для нас тут теоретический интерес представляет статус «врача» - того, кто лечит: ставит компрессы, прописывает лекарства и диету, устраивает кровопускания, ампутирует. Если ограничиться уровнем социальной самоорганизации, то отношения между субъектом и объектом лечения в ряде существенных планов симметричны: в качестве того и другого, как уже частично отмечалось, могут выступать отдельные лица, коллективы и институциональные образования. Медицина, будучи специфической областью знания и деятельности, представляет частный вид врачевания, ибо нам хорошо известна роль терапевта и даже хирурга от политики, экономики, культуры, любой сферы социальной жизни.

Тем не менее, поскольку всякое социальное образование состоит из отдельных людей, ключевое субъект-объектное отношение лечебной деятельности составляют личность врача и личность больного (нуждающегося в медицинских услугах). Несмотря на растущую институциализацию медицинской деятельности, ускорение развития профилактической медицины (объектами которой являются не только отдельные люди, но главным образом людские массы, вплоть до всего населения страны, региона, земного шара в целом, а субъектами - все более сложные институты, вплоть до Всемирной организации здравоохранения), наиболее важной, творчески значимой остается личность врача - его основательные знания и умения, талант постижения индивидуальности (оригинальности) своего объекта, исследовательские и коммуникативные способности. Эти качества, впрочем, можно приписывать субъекту врачебной деятельности любого уровня и вида, полагая их как наиболее ценные и желательные.

Врачующий всегда занимает привилегированное положение, ибо является тем, кто наставляет, помогает, охраняет, исцеляет, т.е. играет роль носителя и дарителя одной из высших ценностей, спасителя от недомогания, боли, смерти. Эти функции должны быть социально удостоверены, что обеспечивает коммуникативную асимметрию между субъектом и объектом типа высшего - низшего, знающего - незнающего, руководящего - руководимого. Лечить кого-то (что-то) - значит иметь над ним власть, быть выше.

Присвоение функции лечить, как и функций учить и править (руководить, командовать), является типичным способом компенсации и самоутверждения личности, в силу чего нередко, усиливая свое формальное значение, указанные функции ослабляют свои содержательность и действенность. Эти три функции в значительной степени предполагают друг друга (руководить - значит учить, исправлять, налаживать, т.е. в определенном смысле и лечить; учить - значит тоже исправлять и руководить и т.п.). Стремление их присвоить выражает фундаментальную подспудную интенцию быть здоровым, знающим и могучим.

Каждый из нас вольно или невольно, явно или тайно претендует на роль диагноста-врачевателя по отношению к другим людям, социальным институтам и процессам, обществу в целом. В этом, помимо прочего, выражается также инстинкт заботы о благополучии. Все мы в субъективном плане неисправимые знахари-целители социальной действительности, вечно недовольные ею и склонные преувеличивать ее недуги.

Нынешний исторический этап социальной самоорганизации, прежде всего в развитых странах, отличается беспрецедентным ростом числа врачевателей всех видов. За последние два-три десятилетия количество дипломированных представителей медицины в мире стало исчисляться десятками миллионов. К ним следует добавить колоссальное число, так сказать, самодельных врачевателей. В России, например, сейчас практикует более 400 тысяч экстрасенсов, колдунов, магов, шаманов и т.п., занимающихся целительством, рекламирующих свою способность излечивать буквально от всех болезней. Этот феномен заслуживает особого анализа, он безусловно отражает определенную социальную потребность, особое состояние массового сознания, неудовлетворенность официальной медициной.

Те же процессы наблюдаются и на других уровнях социальной жизни, где объектом диагностики и лечения выступают политические, правовые, иные институты, экономические системы и процессы, деятельность средств массовых коммуникаций, научных и религиозных учреждений, все области культуры. Развелось невообразимое множество «социальных лекарей»э - всевозможных критиков, прорицателей, прог-нозистов, «аналитиков», проектантов будущего, наперебой предлагающих свои рецепты лечения и спасения человечества. То же мы наблюдаем и на институциональном уровне - небывалый рост всевозможных учреждений, организаций, партий, имеющих своей целью «лечение» общества. Заметим: вся гигантская активность этих субъектов направлена вовне, они лечат, стремятся исправлять других, нечто внешнее, но не самих себя.

К этому надо добавить армию профессионалов (политиков, правоведов, экономистов, социологов и др.), в служебные обязанности которых входит исправление, налаживание, улучшение функционирования государственных органов, тех или иных областей, звеньев, процессов общественной жизни. Их деятельность, большей частью институционально организованная, безусловно, является важнейшим фактором социальной самоорганизации, способна приводить к полезным реформам, к «оздоровлению экономики», к другим эффектам, повышающим социальную жизнестойкость.

Однако бросается в глаза несоразмерность, чрезвычайная избыточность числа людей и учреждений, специализирующихся на лечебной функции, резкий контраст между их целями, обещаниями, расходом средств и энергии, с одной стороны, и достигаемыми результатами. Налицо явное несовершенство этой столь существенной функции как фактора саморегуляции и самоорганизации общественной и индивидуальной жизни.

Обозначенная ситуация может осмысливаться в нескольких планах. Во-первых, как глобальная проблема снижения эффективности факторов саморегуляции земной биосоциальной системы, как следствие кризисного состояния в ее развитии, связанного с нарушением баланса внешних и внутренних векторов активности в ее подсистемах и элементах (являющихся также самоорганизующимися системами, в которых вектор активности, направленный вовне, гипертрофирован).

Допустимо предполагать, что указанное кризисное состояние будет преодолено за счет сбалансирования внешней и внутренней активности, возникновения новых, пока нам неизвестных механизмов саморегуляции. В противном случае мы должны полагать безысходность кризиса, неминуемый близкий крах земной цивилизации, что означало бы полную утрату веры в творческий потенциал живых систем, человека, социальной самоорганизации, - явно преждевременный, примитивный, в значительной мере патологический ход мысли, форма оправдания отдельными субъектами собственной им-потентности и упадка духа; столь крайний пессимизм не согласуется с нашими знаниями об эволюции и колоссальных возможностях саморегуляции живых и социальных систем.

Очевидно, что бурный рост числа всевозможных врачевателей, среди которых особенно быстро увеличивается количество самоучек-«новаторов» (оппозиционеров официальной медицине и науке), крайне слабо коррелирует с желаемым процессом оздоровления человека и общества. Более того, наблюдается несомненный парадокс: чем больше врачевателей, чем выше их активность, тем больше новых болезней и дисфункций, тем вариативнее старые, хронические недуги человека и общества (разумеется, причины этого не исчерпываются лишь указанными факторами).

Отсюда, конечно, не следует, что деятельность врачевателей бессмысленна или вредна. Это можно утверждать с уверенностью лишь о части врачевателей. Деятельность другой их части либо оказывает несущественные влияния, либо является полезной, а в ряде случаев и чрезвычайно важной, особенно в экстремальных ситуациях (хирург, спасающий жизнь, врач, своевременно ставящий диагноз и применяющий эффективные медицинские средства, и т.п.). Нечто подобное можно говорить и о социальных «терапевтах» и «хирургах». Однако для более точных оценок необходимо иметь надежные критерии полезности и вреда, связанные с функциями времени и смысла.

Одна из ключевых проблем здесь - соотношение естественной самоорганизации и саморегуляции, их ресурсов и творческих возможностей (что демонстрирует нам, например, биологическая эволюция, выживаемость в резко ухудшившихся условиях тех или иных экологических подсистем, видов и отдельных организмов), с одной стороны, и благонамеренных действий человека, направленных на то, что он полагает нормализацией, оздоровлением самоорганизующихся систем, в том числе и самого себя (в соответствии со своими знаниями, интересами, целями).

Опыт свидетельствует, что нормализация функций самоорганизующейся системы, процесс выздоровления наступает нередко как бы сам по себе, независимо от наших сознательных действий, а иногда и вопреки им. Сознательное действие, которое преследует нормализующие, лечебные цели, лишь тогда успешно, когда оно содействует прежде всего естественным формам саморегуляции или способно открыть, создать новые ресурсы самоорганизации. Нередки случаи, когда оно приводит к обратным результатам.

Важно отдавать себе отчет, что мы контролируем лишь ничтожную часть причинно-следственных отношений и в еще меньшей степени способны предвидеть отдаленные последствия наших действий. Отсюда первостепенная роль моральных установок субъекта-врачевателя, его ответственности (принципа «не навреди!»), рефлексии собственной ограниченности, призванной регулировать меру его внешней активности.

Ведь сама суть врачующего состоит в том, что его действия направлены на другого, на внешний объект, зависят от уровня и качества знаний этого внешнего объекта. Последний же всегда обладает уникальными свойствами, отображение и понимание которых связано с чрезвычайными трудностями. Уникальные свойства объекта постигаются субъектом путем формирования подходящих инвариантов, которые неизбежно упускают часть «содержания» указанных свойств, из-за чего остается область хронической неопределенности; она же обусловливает проблематичность, вероятностный характер знаний, соответственно действий врачевателя и совокупного их результата. Такого рода ситуация является типичной для познания всякой самоорганизующейся системы, производимого извне, т.е. другим субъектом.

Между тем объект врачевания сам является субъектом, наделенным способностью познания себя и самопреобразования по собственному проекту и решению; он обладает специфическими и только ему присущими доступами к своим уникальным свойствам, которые зачастую игнорируются тем, кто его врачует (учит, кто им руководит). Такого рода редукция субъекта к объекту - характерный механизм межличностных (межсубъектных) отношений для всей истории человеческой цивилизации; до сих пор самым эффективным способом управления и регуляции полагается осуществление иерархического принципа, согласно которому один из субъектов коммуникации превращается в объект (т.е. становится низшим, в определенных отношениях пассивным, вверяющим себя тому, кто обрел роль субъекта). Такое положение по мере исторического развития становится все более чреватым внутренней конфликтностью, дезинтеграцией, неэффективностью управления (лечения, обучения, руководства). Это происходит из-за игнорирования или принижения способностей, знаний, ценностей, воли того субъекта, который оказался в роли объекта. Исторический опыт показывает: в массе своей субъекты охотно усваивают роль объекта, что представляет весьма знаменательный для нынешней социальной самоорганизации феномен и требует специального исследования.

Здесь же важно подчеркнуть, что указанные обстоятельства как раз и ведут к непомерному росту количества врачевателей и снижению эффективности их деятельности, причем темпы этого роста, если их экстраполировать на ближайшие несколько десятилетий, ведут к тому, что довольно скоро все люди должны будут стать врачами. Такой прогноз, хотя и звучит абсурдно, свидетельствует о том, что мы стоим на пороге существенных преобразований традиционных механизмов биосоциальной регуляции, изменения принципов здравоохранения, в частности.

Приведенный прогноз может быть интерпретирован в том смысле, что все большее число людей будет становиться врачами для самих себя, откажутся от роли объекта врачевания. Располагая доступом к медицинской информации, включающей способы лечебных действий (например, с помощью собственного компьютера, через Интернет), они возьмут ответственность за свое здоровье на себя, сами будут принимать решения о необходимых мерах и осуществлять соответствующие врачебные действия (по крайней мере, в тех случаях, когда не требуется хирургическое вмешательство). Подобная перспектива отмечается В. М. Розиным в рамках подхода к проблеме здоровья, именуемого им «духовно- экологическим дискурсом»; суть его в «независимости от медицинских услуг», в «опоре на собственные силы» (см.: Розин В.М. Здоровье как философская и социально-психологическая проблема. Мир психологии, 2000, № 1).

На первый взгляд высказанное выше предположение носит утопический характер. Однако в информационном обществе оно приобретает веские основания. Будущее нашей цивилизации связано именно с указанным способом борьбы с болезнью и сохранения здоровья. Разумеется, для этого недостаточны лишь новые информационные технологии и создание в Интернете специальной системы медицинского самообслуживания. Для этого еще необходимо существенное изменение ментальности: воли к самопознанию и самопреобразованию, готовности взять всю полноту ответственности за свое здоровье на себя.

Ведь в нашем сознании регистры здоровья и болезни наделены высоким ценностным рангом. Вся эта сфера является экзистенциально высокозначимой и в определенных интервалах чрезвычайно напряженной, ибо связана с опасениями человека за свое существование, со страхом смерти, а потому она густо насыщена самообманом, который уводит от адекватного самопознания, особенно в случаях действительно тяжелого заболевания. Широко известны факты, когда выдающиеся врачи (например, Боткин) ставили себе неправильный диагноз.

Самообман пока остается фундаментальным механизмом аутокоммуникации, выполняя функции компенсации, психологической защиты, иммортализации, поддержания идентичности, спасительной надежды, деятельной энергии. Умение честно смотреть в бездну неопределенности, адекватно оценивать роковое стечение обстоятельств, ясно видеть грозные болезненные изменения в своем организме и принимать выверенные решения требует большой силы духа - способности, присущей лишь очень немногому числу людей. Проблема в том, каким образом эта способность может стать типичной для ментальности большинства людей. Каким образом человек может принять полноту ответственности за свое здоровье на самого себя?

Перспективы такого рода преобразований в человеческой ментальности действительно выглядят крайне маловероятными. И тем не менее есть основания считать, что по мере развития информационного общества подобные позитивные тенденции будут расти. Уверенность в этом находит свои основания в более широком контексте, выражающем общий подход к пониманию истории биосоциальных самоорганизующихся систем и направленности их развития в условиях информационного общества.

Отметим пока только два момента. Неоглядное и быстрорастущее множество врачевателей само нуждается во врачевании, эта потребность у них не меньшая, чем у других, и удовлетворяется она не лучше. Им приходится лечить друг друга, хотя они в большинстве своем более подготовлены к тому, чтобы оказывать помощь самим себе. Тем не менее, как и почти у всех страждущих, их проекции в желаемое будущее полагают главный источник помощи и спасения вовне.

Такова доминирующая интенция: активность направлена на поиск целебного, спасительного внешнего источника (будь то необыкновенный врач, новое лечебное средство, экстрасенс, шаман, господь Бог и т.д.). Именно с внешним источником связаны главные упования обрести здоровье. Поскольку же здоровье стоит в ряду высших ценностей, указанная доминирующая интенция (характерная практически для всех людей) выражает одну из фундаментальных черт человеческого способа жизнедеятельности, включая его познавательную, духовную и практическую деятельность. Она имеет глубочайшие корни - в биологической эволюции, антропогенезе и социальном развитии. На этом следует остановиться подробнее.

История познания свидетельствует, что, несмотря на понимание первостепенной важности самопознания, ясно сформулированное уже Сократом, познавательная активность в основном всегда была направлена во внешний мир (в результате и сейчас повторяют афоризм Франсуа Вийона: «Я знаю все, но только не себя»). Во внешний мир соответственно направлялась и основная энергия практической, преобразовательной деятельности. Масштабы и результаты познания внешнего мира несоизмеримы с масштабами и результатами самопознания. Это несоответствие, рассогласование я называю фундаментальной асимметрией в познавательной и преобразовательной деятельности (дальше она будет для краткости называться просто «фундаментальной асимметрией»).

Между тем элементарный анализ показывает:

1. что всякое отображение внешнего объекта явно или большей частью неявно включает акты самоотображения и

2. что общий уровень, цели, результаты и новые возможности познания внешнего мира в существенной степени зависят от общего уровня и результатов самопознания (несомненна и обратная зависимость).

Единой познавательной деятельности присущи два различных вектора активности, их исторически определенная взаимозависимость требует специального анализа. На нынешнем этапе развития земной цивилизации особенно актуально осмысление:

1. причин усеченности и маломощности вектора самопознания и

2. зависимости результатов и проектов познания и преобразования внешнего мира именно от результатов самопознания, приоритетного характера последних.

Очевидно, что выбор целей в познании и преобразовании внешнего мира, их ранжирование должны определяться, исходя из подлинных ценностей, из истинного понимания подлинных потребностей человека и человечества. На что затрачивается львиная доля энергии, средств, времени в познании и преобразовании внешнего мира? Служит ли это действительному возвышению человечности, укреплению личного и общественного здоровья, облагораживанию нашего бытия? Слишком часто оказывается, что мы не ведаем, что творим, ибо наши цели оказываются неподлинными, а результаты деятельности вредоносными. Это прямое следствие фундаментальной асимметрии.

Более высокий уровень самопознания способен не только внести существенные коррективы в цели, программы познания и преобразования внешнего мира, но вместе с тем обусловить новые способы дискретизации и континуумизации внешнего мира и тем самым выход в новые измерения бытия, а соответственно и возникновение новых средств познания. Речь идет о существенном преобразовании наших базисных ментальных структур и волевых интенций, а вместе с тем о более высоком этапе развития гносеологии, ибо последняя до сих пор является теорией познания внешнего объекта, стремящейся в своих построениях исключить или максимально редуцировать вектор самоотображения (в этом, как нам кажется, коренится одна из главных причин того нынешнего состояния гносеологии, которое именуется кризисом рационализма).

В ходе развития земной цивилизации фундаментальная асимметрия неуклонно углублялась. Безудержная экспансия вовне - причина экологического кризиса, источник нарастающего абсурда, моделью которого может служить раковая опухоль (она бурно растет, хищнически потребляя вещество и энергию из окружающей живой среды, вызывает гибель организма и погибает вместе с ним сама).

Проблема фундаментальной асимметрии, таким образом, имеет прямое отношение к пониманию функционирования сложных самоорганизующихся систем, к перспективам их самосохранения, жизнестойкости, а тем самым к основному кругу теоретической проблематики здоровья и болезни.

Возникает вопрос: почему возникла и углублялась фундаментальная асимметрия? По нашему мнению, это, говоря кратко, результат противоречия между сугубо биологическим способом самоорганизации и специфическими для человека формами деятельности. У животных нет фундаментальной асимметрии, их формы деятельности заданы достаточно строго генетической программой, которая в такой же степени ограничивает их потребности (потребление у животных весьма стабильно, не имеет тенденции к непрестанному росту, как у человека). Поэтому у животного отображение его внешнего мира жестко скоординировано с самоотображением. Диапазон возможных самоотображений стабилен как на допсихическом, так и на психическом уровне, все акты самоотображения органически «вмонтированы» в акты внешнего отображения и действия, они не расщепляются, «идентичность» особи здесь нерушима. Поэтому животные не болеют шизофренией.

Другими словами, в силу того, что вектор внешней активности у животных качественно не изменяется (не растет слишком быстрыми темпами, как у человека), существует соразмерность, взаимосоответствие самоотображения и иноотображения, обусловленные генетической программой и задачей выживания, т.е. необходимыми для такого рода цели действиями. У человека же единство отображения и действия расщепляется, функция отображения как бы обособляется, может осуществляться в определенных временных интервалах автономно, что становится условием ее бурного развития (соответствующего расширения объема информации).

Возникает новая ситуация, зависимая, однако, от старого способа взаимодействия биологической самоорганизующейся системы с внешней средой. Поскольку действия биологической системы направлены главным образом вовне и определяют задачи отображения, обособление функции отображения от непосредственного действия и ее бурное развитие (создающее возможность проектирования новых форм действий и деятельности, т.е. фактически способность творчества в идеальном плане) остается тем не менее по-прежнему главным образом в рамках внешней активности, а такого рода активность в психическом, умственном плане так или иначе стремится к практической реализации. Это и послужило основанием для возникновения и усиления фундаментальной асимметрии, чему на стадии антропогенеза способствовали, конечно, и потребности выживания.

Указанная фундаментальная асимметрия привела к чрезвычайно быстрому развитию (в сравнении с биологической эволюцией) социальной самоорганизации с ее производственной деятельностью, т.е. нашей культуры, все более отрывающейся от биологической основы, грозящей ее уничтожением, а тем самым и уничтожением самой себя. Конечно, в силу принципа изофункционализма (возможности воспроизведения одной и той же функции на разных субстратах) теоретически мыслимы варианты замены биологического субстрата самоорганизации техническими. Как уже отмечалось выше, такая тенденция обнаружилась во второй половине двадцатого столетия (протезирование внутренних органов и их элементов, роботизация и т.п.). Но для этого человеческому разуму может не хватить времени, не говоря уже о том, что возможность такого рода преобразования остается весьма проблематичной.

Человеческая цивилизация оказалась в сильнейшем цейтноте. Единственный путь ее сохранения и развития - быстрейший выход из экологического кризиса, а это предполагает преодоление фундаментальной асимметрии путем наращивания укороченного вектора активности.

Первый этап развития информационного общества создает для этого серьезные надежды. Речь идет о решающих прорывах в познании человеком самого себя и прежде всего в познании биологической самоорганизации, всемерном содействии на этой основе поддержанию ее целостности, жизнестойкости, умножению ее внутренних ресурсов, укреплению ее «здоровья», а тем самым укрепления здоровья человека и человечества (как физического, так и психического), что в свою очередь служит непременным условием решения проблем выхода из экологического кризиса.

Разумеется, самопознание осуществляется как на индивидуальном, так и на родовом, общественном уровнях, в их постоянном взаимодействии, что целиком относится к познанию здоровья и болезни. Достижения в области расшифровки генетического кода, успехи геномики ознаменовали заметный поворот в область самопознания. Это открыло новый фронт борьбы с болезнями. На очереди расшифровка мозговых нейродинамических кодов психических явлений, в том числе психического управления. Продвижение в этом направлении, которое явственно обозначилось в последние десятилетия, способно внести принципиально новый вклад в понимание информационных процессов и создание информационных технологий нового типа.

Подчеркнем, что эти эпохальные достижения знаменуют вместе с тем успехи нового типа познания, представляющего исследование кодовых зависимостей, которые выступают в качестве специфичного и ключевого элемента самоорганизующихся систем. Расшифровка кода есть постижение информации, воплощенной в определенных физических объектах и процессах, и она описывается в системе категорий содержания (смысла), ценности и цели; одна и та же информация может иметь разные по своим физическим свойствам носители. Поэтому расшифровка кода есть прежде всего задача герменевтического типа, отличная от классических задач физикалистского естествознания. Создается возможность преодоления традиционного разрыва между естественно-научным и социально-гуманитарным знанием, что является важнейшим условием эффективного развития самопознания, в частности, успешного исследования проблематики здоровья и болезни.

Можно выделить три основных вида детерминаций, от которых зависят здоровье, болезнь и их взаимопереходы:

1. влияние генетических факторов;

2. воздействие факторов внешней среды, в том числе социальных;

3. влияние психических, в том числе личностных, факторов самодетерминации.

Исследование каждого из них в плане изменений состояния организма и психики представляет собой задачу расшифровки кодовых зависимостей, сложившихся в ходе биологической эволюции, антропогенеза и в индивидуальном развитии.

Особую актуальность приобретают ныне проблемы самодетерминации, психического управления, исследование роли духовных факторов в поддержании здоровья и преодолении болезни, в особенности веры и воли. Современные условия настоятельно требуют основательного исследования этого круга вопросов.

Несмотря на то, что сплошь и рядом дух пасует перед упрямой телесностью, мы твердо знаем, что он способен одерживать верх, побеждать телесную немощь. Широко известны многочисленные факты «чудесных» исцелений, победы духа и воли над казалось бы неизлечимыми болезнями. К сожалению, они пока никем не систематизированы, не говоря уже о тщательном анализе различных по своему характеру случаев такого рода.

Недавно в связи с последней Олимпиадой в Австралии пресса вспомнила об американце Рэе Юри - величайшем атлете XX века, победителе на трех Олимпиадах подряд в прыжках в длину, в высоту и в тройном прыжке с места. В детстве Рэй Юри страдал церебральным параличом и был прикован к инвалидной коляске. Никакой надежды на выздоровление! Единственное, что советовали врачи, - как можно чаще двигать конечностями. Мальчик воспринял эти указания буквально, он тренировал свои руки и ноги непрестанно, порой до полного изнеможения. И однажды наступил день, когда он смог встать без посторонней помощи. Воодушевленный этим успехом, он настойчиво продолжал тренировки. Следующей задачей было сделать несколько шагов и подойти к окну. И он был счастлив, что может теперь наблюдать за играми соседских детей.

С колоссальным терпением, упорством маленький Рэй учился тому, что детям даровано от рождения: ходить, бегать, прыгать. Многолетняя непрестанная тренировка сделала его сильным и гибким. В 23 года он впервые принял участие в спортивных соревнованиях. А в 27 лет стал победителем на Парижской олимпиаде 1900 года. На счету Рэя Юри 10 олимпийских побед. Нечто подобное продемонстрировала темнокожая американка Вилма Рудольф, также болевшая детским церебральным параличом и сумевшая повторить путь Рэя Юри. На Олимпийских играх она выиграла три золотые медали в спринте (см.: Тасман Борис. Триумфы воли. История самых уникальных олимпийских побед. Известия, 2000, 11 сентября, № 170). Аналогичные достижения продемонстрировал наш выдающийся соотечественник Валентин Дикуль, который не только сам преодолел тяжелейший недуг и добился потрясающих успехов в силовом троеборье, но возродил к нормальной жизни десятки, казалось бы, неизлечимо больных людей.

Мы знаем немало других случаев подобного рода, когда именно вера и воля, твердая духовная опора позволяли человеку преодолеть болезнь, выжить в немыслимо тяжких условиях, вынести неимоверные страдания. Что такое «сила духа», «мужество духа» или, по словам В. Франкла, «упрямство духа»? (См. его анализ проблемы выживания в условиях фашистского концлагеря: В. Франкл. Человек в поисках смысла. М.,1990, с.130--157). Эти феномены четко зафиксированы в исторической, психологической, философской литературе. Но здесь перед нами встает во всей своей сложности психосоматическая проблема. Как объяснить воздействие духовного на телесное, если духовному нельзя приписывать физических свойств?

Думается, что такое объяснение может быть вполне корректно произведено с позиций информационного подхода (см. подробное его изложение: Д.И. Дубровский. Психические явления и мозг. М., 1971; его же. Информация, сознание, мозг. М., 1980 и др.). Суть указанного подхода состоит в том, что психические явления в форме субъективной реальности (восприятия, мысли, веровательные установки и т.п.) описываются в качестве информации, данной личности в «чистом» виде. Явления субъективной реальности в качестве информации (о тех или иных объектах) имеют своим носителем определенную мозговую нейродинамическую систему, которая является ее кодом. Однако этот носитель элиминирован для личности (в том смысле, что не отображается ею). Я не ощущаю и не знаю, что происходит в моем головном мозгу, когда переживаю восприятие или мысль. В явлениях субъективной реальности мне дана информация как таковая (в «чистом» виде) и способность оперировать ею.

Такое «устройство» психики, выражающее ее важнейшую особенность, сформировалось в ходе биологической эволюции и антропогенеза в силу принципа инвариантности информации по отношению к свойствам своего носителя. Поскольку одна и та же информация может быть воплощена в разных по своим физическим (и вообще субстратным) свойствам носителях, а для адекватного поведения в меняющейся среде необходима именно информация (и ее управляющая функция), способность отображения мозгового носителя информации не развивалась в ходе биологической эволюции и антропогенеза (а, наоборот, усиленно развивалась способность обладания все большим объемом информации и оперирования ею в психической форме, т.е. в «чистом» виде, в форме субъективной реальности, способность использования ее для управления).

Между тем на нынешнем этапе развития цивилизации быстро возрастает потребность в знании мозгового «устройства» психики, т.е. в расшифровке мозговых нейродинамических кодов явлений субъективной реальности, включая те кодовые зависимости, которые ответственны за реализацию их управляющей функции.

То, что моя мысль, мое субъективное побуждение способны управлять моими телесными изменениями (например, в простейшем случае - движением руки), очевидно. Эта способность именовалась в истории науки психической причинностью. С позиций информационного подхода последняя представляет собой вид информационной причинности, ибо информация обладает управляющей функцией. В сложившейся или вновь образованной системе кодовой зависимости управляет именно информация. Результат управляющего воздействия зависит именно от свойств информации, а не от конкретных свойств ее носителя (опять-таки в силу принципа инвариантности).

Естественно, что информация и данный конкретный ее носитель неразрывно связаны. Субъективное явление А (протекающее в данном интервале) и ее носитель - моз- говая нейродинамическая система X, являющаяся ее кодом, есть явления одновременные и однопричинные, это связь функциональная. Ее исследование и представляет собой задачу расшифровки кода.

Воздействия психического на телесное и возникающие в результате соматические изменения осуществляются путем цепи кодовых преобразований, заданных в интересующем нас случае информацией в форме явлений субъективной реальности (содержательными, ценностными и оперативными характеристиками этой информации). Причем эта информация программирует предстоящее действие, соответствующие ему изменения в функционировании внутренних органов и энергетическое обеспечение процесса в целом. В большинстве случаев подобные цепи кодовых преобразований имеют отчетливо выраженную иерархическую многоуровневую структуру, хорошо отработаны по своим основным параметрам в филогенезе и онтогенезе (например, в случае сложившегося навыка).

Нередко, однако, мы программируем нетривиальные задачи телесного изменения (от некоторого разового действия, весьма трудного, но важного, или, скажем, комплекса действий, рассчитанных на создание некой вещи, до спланированной борьбы с собственным тяжким заболеванием). Тут часто на каком-то уровне цепь кодовых преобразований обрывается, не достигает конечного эффекта. Не столь уж редко она зацикливается в пределах головного мозга, не выходит за рамки сугубо психического функционирования информации в сознательно-бессознательном контуре, а если и выходит на эффекторные этажи, то быстро угасает.

Очевидно, нужны некоторые определенные условия, чтобы осуществить всю цепь кодовых преобразований и добиться программируемого результата. Среди таких необходимых условий нас особенно интересует наряду с реалистичностью программы то, что на психологическом языке именуется волей, твердостью веры, упорством в достижении цели, т.е. те качества, которые продемонстрировал Рэй Юри и которые помогли ему преодолеть тяжелейший недуг. Но прежде нужно уточнить некоторые существенные особенности связи явления субъективной реальности со своим мозговым кодовым носителем,

. Связь явления субъективной реальности А со своим нейродинамическим носителем X, как уже отмечалось, есть функциональная, кодовая связь; это явления одновременные и однопричинные. Поэтому, если есть А, то есть X, всякий переход А1 в А2 означает переход Х1 в Х2, т.е. соответствующее изменение в мозговой нейродинамике. И если я, по крайней мере в ряде случаев, могу по своей воле осуществлять такую смену своих явлений субъективной реальности (что вряд ли подлежит сомнению), то это означает только то, что в таких случаях я могу по своей воле изменять соответствующие состояния своей мозговой нейродинамики. Произвольное оперирование субъективными образами (мыслями) равносильно произвольному оперированию их мозговыми кодами.

Явления субъективной реальности непосредственно или опосредствованно, жестко или вероятностно входят в систему моего «Я», их кодовая организация типа X во всем своем комплексе образует личностный уровень мозговой самоорганизации, т.е. одну из подсистем головного мозга, грандиозную по своей сложности и динамической структуре самоорганизующуюся эгосистему. Другими словами, наше «Я» во всем его содержании, с его гностическими, ценностными и интенционально-волевыми модальностями представлено в функционировании мозговых нейродинамических систем типа X как самоорганизующихся систем, интегрируемых уникальной эгосистемой каждого индивида. А поэтому акт свободы воли, о котором речь шла выше (как в плане выбора произвольного действия, так и в плане генерации внутреннего усилия для достижения цели), есть акт самодетерминации.

Таким образом, произвольное управление своими психическими процесами (подчеркнем это еще раз!) означает способность произвольного управления в определенном диапазоне собственной мозговой нейродинамикой. Более того, это означает, что я могу оперировать не только некоторым множеством уже сложившихся нейродинамических систем, активировать и дезактивировать их наличную последовательность, но и формировать саму направленность кодовых преобразований (в тех или иных пределах) и, наконец, формировать новые кодовые системы типа X, т.е. существенно перестраивать функциональные нейродинамические структуры мозга посредством психической саморегуляции.

Так как способность преобразований и новообразований в сфере субъективной реальности равнозначна способности преобразований и новообразований на соответствующем уровне мозговой нейродинамики (точнее, мозговой кодовой организации типа X, ибо последняя, вероятно, не сводится только к нейродинамике), это дает основание говорить о постоянной возможности расширения диапазона возможностей саморегуляции, самосовершенствованиия, творчества. И это относится не только к теоретическому мышлению, художественному творчеству, моральному самосовершенствованию, управлению своими психическими процессами в целом, но и к области управления телесными процессами, к изменению существующих контуров психосоматической регуляции. Это и составляет постоянный и в большинстве случаев слабо используемый ресурс личности в поддержании здоровья и борьбы с болезнью.

Когда человек, действуя по своей воле, добивается выдающегося результата в психосоматической регуляции, то это означает, что он по своей воле формирует у себя такие новые паттерны мозговой нейродинамики, такую новую цепь кодовых преобразований, которые «пробивают» новые эффекторные пути и захватывают вегетативный и другие нижележащие уровни регуляции, обычно полностью закрытые для произвольного, сознательного управления. Это демонстрируют нам йоги, способные, например, произвольно изменять ритм своей сердечной деятельности. Это мы видим и в тех случаях, когда сила духа преодолевает, казалось бы, неизлечимую болезнь, помогает выжить после тяжелейшего ранения, когда одержимый идеей верности, патриотизма человек оказывается способным выполнять свой долг в экстремальных ситуациях, в условиях, казалось бы, совершенно несовместимых с продолжением жизнедеятельности (пример последних защитников Брестской крепости).

Здесь решающая роль принадлежит тому, что называют силой воли и силой веры. Каждому из нас столь знакомо произвольное физическое усилие, физическое напряжение, но ведь оно есть не что иное, как выражение нашего психического усилия, психического напряжения. Сила воли есть сознательное, целеустремленное поддержание психического напряжения, т.е. особого режима собственной мозговой деятельности, высокой энергетики и жесткой направленности нейродинамических кодовых преобразований. Сила веры есть безраздельное «принятие» и твердое удержание смысла и цели, их постоянная актуализация в сознании вопреки многочисленным текущим помехам и бессознательным противодействиям, что образует определенный канал для волевого напряжения. Это психическое состояние также можно интерпретировать в терминах мозговой нейродинамики и кодовой самоорганизации.