О понятии опосредствования

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

О понятии опосредствования

Д. Бэкхёрст, доктор философских наук,

профессор философии, Королевский университет,

Кингстон, Канада

В наследии Выготского наиболее прочными оказались те философские понятия, которые лежа ли в основе его психологической теории. Вероятно, самым важным среди них является понятие опосредствования. Хорошо известно утверждение Выготского, что психические функции человека обязаны своими отличительными свойствами «психологическим орудиям», опосредствующим взаимоотношения между мыслящими субъектами и объектами мышления. Но хотя важность и значимость данной идеи признается очень многими, по-прежнему нет единого мнения по поводу того, как ее следует трактовать и каким образом развивать дальше. В настоящей работе я предпринимаю попытку критически оценить философское значение категории опосредствования и предлагаю подойти к ней с плюралистических позиций: опосредствование представляет собой не один вид процесса, а несколько, и в некоторых своих формах оно приближает нас к окружающему миру, в большей степени раскрывая его перед нами, нежели отдаляя нас от реальности как таковой.

Ключевые слова: Л.С. Выготский, опосредствование, психологические орудия, восприятие, мышление, субъектность.

On the Concept of Mediation D. Bakhurst

D.Phil, Professor of Philosophy, Queen's University, Canada

In L. Vygotsky heritage the philosophical concepts underlying his psychological theory proved to be the most lasting. Apparently the concept of mediation is the most significant among them. All knows the Vygotsky's statement about human mental functions' specific features owed to «psychological tools» that mediate interrelations of intellectual subjects and objects of thinking. But in spite of the fact that importance and significance of this data are acknowledged by many researchers, there is no a single opin ion both on its treating and on its further development. In this article the author makes an attempt to evaluate critically the philosophical meaning of mediation and offers pluralistic positions. Mediation is not a single process, but few of them. In some forms it approaches us to the world around for a greater degree, than keeps us away from it.

Keywords: L.Vygotsky, mediation, psychological tools, perception, thinking, subject's characteris tics.

опосредствование философский выготскианский

Для тех, кто хотел бы изучить философское значение наследия Л.С. Выготского, не найти лучшей отправной точки, чем понятие опосредствования. Сам Выготский охарактеризовал опосредствование как «центральный факт нашей психологии» [7, с. 166]: оно лежит в самой основе его взглядов на высшие психические функции, специфику человеческой деятельности и социальную природу психики. Кроме того, данное понятие имеет длинную философскую родо словную, уходящую корнями в работы Гегеля и их трактование Марксом, Энгельсом и многими другими последователями. Во взглядах Выготского на опосредствование проглядывает в концентрированном виде целая философская традиция. Одной категорией опосредствования философское содержание идей Вы готского, разумеется, никоим образом не исчерпыва ется, однако ключевая позиция, которую она занима ет, не позволяет обойти ее вниманием никому, кто рассматривал бы его вклад в философию.

Важность опосредствования пытаются объяснить многие. Джэймс Верч (James Wertsch), к приме ру, описывает его как «самый значительный и уни кальный вклад» Выготского [9, с. 15] и не обходит сто роной в своих собственных исследованиях, как и мно гие другие последователи Выготского. Тем не менее я не уверен в том, правильно ли данный термин пони мается. Философский потенциал понятия опосредствования заключается в том, что оно проливает свет на природу и возможности мысли, если говорить в об щих чертах. Но это чрезвычайно многогранная тема, и роль опосредствования невозможно рассматривать прямо. Если мы возьмемся закончить схему (S) «M является посредником [между] X и Y тогда и только тогда…», сможем ли мы с точностью сказать, что может выступать в качестве заместителей пере менных и что должно следовать за «тогда и только тогда»? И каковы ограничения адъективного исполь зования термина в таких выражениях, как «опосред ствованная деятельность», «опосредствованная па мять», «опосредствованное внимание» и т. д., которые Выготский регулярно употребляет?

Меня можно заподозрить в несообразительнос ти. Действительно, суть опосредствования заключа ется просто в отрицании непосредственности. Психика -- это чтото в сути своей рациональное. Ины ми словами, существо, наделенное психикой, спо собно становиться в определенные отношения с ми ром: мы видим мир через свое восприятие, выносим свое суждение о нем, делаем заключение, что вещи такието и такието, стремимся изменить мир по средством намеренных действий. Мы также вступа ем в общение с другими разумными существами. Те психологические отношения, которые связывают нас с реальностью и с другими людьми, никогда не являются непосредственными: мы не просто впиты ваем окружающий мир через восприятие, не просто отражаем его в своих мыслях или изменяем его про стым актом своей воли. Мы не обладаем телепатиче ским доступом к мыслям других обладателей психи ки. В восприятии, мышлении, действии и общении психика руководствуется психологическими оруди ями, самыми важными из которых являются язык и другие формы репрезентации. Таким образом, воз вращаясь к схеме (S), M является психологическим орудием, X -- это человек (или субъект), а Y -- объ ект человеческого восприятия, суждения или дея тельности. Здесь мы можем вспомнить хорошо зна комый треугольник Выготского, с которого начина ются все споры об опосредствовании:

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

M

(Разумеется, дело значительно усложняется, если объект является одновременно другим субъектом, но сейчас мы оставим этот вопрос в стороне.) И мы так же можем теперь объяснить адъективное использо вание термина «опосредствованный»: опосредство ванное внимание -- это внимание, облегченное ис пользованием психологических орудий, и т. д.

3. Прежде чем приступить собственно к делу, я хочу сделать два предостережения.

Прежде всего здесь, как и в любых других ве щах, важно избегать пустословия. В работе «Исто рический смысл психологического кризиса» Л.С. Выготский со свойственной ему проницатель ностью отмечает, что часто психологические школы врываются в науку с какойто очень мощной органи зующей идеей, поражающей воображение. Но затем люди оказываются настолько поглощены этой идеей, что начинают видеть ее проявления буквально во всем (например, всё считают «рефлексом» или про явлением «бессознательного»). Постепенно на идею нагромождается такой «вес объяснения», который она уже не в состоянии вынести, и в конце концов она обрушивается в пустоту [7, с. 308]. Существует опасность, что идею опосредствования может по стичь та же участь. Ктонибудь предположит, что идея выглядит вполне здраво в тех ситуациях, когда мы можем четко идентифицировать определенные «психологические орудия» в действии. Но о каком типе опосредствования может идти речь, например, в ситуации, когда вы видите вашу дочь, которая на правляется к вам через футбольное поле?

Сторонники выготскианской психологии ска жут, что восприятие, являясь высшей психической функцией, испытывает влияние со стороны различ ных представлений. Ту фигуру, которую вы видите перед собой, вы воспринимаете как человека опре деленного возраста и телосложения, совершающего определенные действия, человека, в котором вы уз наёте свою дочь (слово «узнавать» (recognize) мо жет ввести в заблуждение, делая процесс чересчур логическим: вы видите свою дочь, направляющуюся к вам, а вовсе не чтолибо менее очевидное, в котором вы узнаёте собственную дочь). Но и в данном слу чае представления выполняют свою работу. Разуме ется, можно пойти и дальше, поскольку дело не ог раничивается тем, что на нашем восприятии настоя щего отображаются представления, позволяющие осуществлять классификацию, или другие катего рии. Наше восприятие того, что происходит здесь и сейчас, обусловлено также нашим восприятием про шлого: настоящее некоторым образом заключает в себе и прошлое.

Такое объяснение выглядит заманчиво. Стоит от метить, однако, что в таком случае возникает угроза растянуть понятие опосредствования до полного его уничтожения. Если «использование» любой высшей психической функции опосредствовано представле ниями, если осознание настоящего опосредствовано воспоминаниями прошлого, тогда опосредствование универсально и присутствует повсеместно. Это правда, что у любого психического акта есть фоно вые условия, что мысль нуждается в способе выра жения, что всё, что мы умышленно делаем, соверша ется тем или иным образом, и т. п. Но если мы станем всё называть «опосредствованием», то это понятие, несомненно, потеряет свою объясняющую силу. Так по крайней мере может утверждать скептик.

Один из способов избежать такой опасности -- вернуться к схеме (S) и оговорить четкие границы понятия. Тем не менее это не та стратегия, которую я бы рекомендовал. Нам не нужно пытаться система тизировать понятие опосредствования. Его смысл заключен как раз в его универсальности -- в том об стоятельстве, что его отпечаток лежит на каждом ас пекте психической жизни. Важно понять, что уни версальность опосредствования заключает в себе многообразие противоположных форм, поэтому в разных контекстах характер опосредствования мо жет существенно отличаться. Универсальность по нятия -- это не стимул к сведению всех видов опо средствования к одному. Наоборот, плюрализм -- единственно возможный подход к сущности опо средствования, который способен сберечь объясняю щую силу этого понятия.

4. Второе мое предостережение касается того, что рассмотрение опосредствования не должно отдалять нас от реальности как таковой. Нам не следует пред ставлять себе опосредствование как нечто промежу точное между нами и действительностью, поскольку это отдаляет нас от той идеи, что мысль может за ключать в себе самостоятельный мир. Когда я вижу свою дочь, приближающуюся ко мне, я вижу незави симо живущее существо: именно она является объ ектом моего осознания и мысли, а вовсе не некая ре презентация или конструкция психики.

В современной англоамериканской философии часто встречается утверждение о том, что эпистемо логия должна обходиться без промежуточных пси хических форм. Мы должны отказаться от идеи, что опыт опосредствован понятиями (как их называли классические эмпирики), чувственными данными (как их называли позитивисты) или иными пред ставлениями, в пользу той точки зрения, которая, как это излагает Дэвидсон (Davidson), «восстанавли вает неопосредствованную связь с привычными предметами, в зависимости от странного поведения которых находится истинность или ложность наших изречений и убеждений» [3, с. 198]. Трудность с про межуточными психическими формами заключается в том, что они приводят нас к целому ряду знакомых и на вид трудноразрешимых проблем. Первая про блема -- скептицизм того рода, который наглядно иллюстрирует гипотеза злого гения Декарта: если душа напрямую сообщается только с идеями, как мы можем быть уверены в том, что эти идеи на самом де ле отображают мир за пределами души? Вторая про блема, знакомая нам по трудам Беркли, еще более ра дикальна. Если весь опыт опосредствован идеями, тогда осознание этих идей предоставляет нам все не обходимые материалы для эмпирического мышле ния. Но если это действительно так, то как мы вооб ще можем формировать представления о мире, если он никоим образом не пересекается со способами его восприятия нами? Третья проблема -- «миф о данно сти». То, что дано нам непосредственно в опыте вос приятия, должно служить подтверждением истинно сти, образуя тот эмпирический фундамент, на кото ром в конечном счете вырастают все наши знания. Тем не менее промежуточные психические формы обычно воспринимаются как непонятийные по своей природе, как исключительно предпонятийные явле ния. Но в таком случае как могут эти явления нахо диться в нормативных отношениях подтверждения истинности, например, с убеждениями?

В соответствии с этим часто можно слышать, что обращение к промежуточным психическим формам делает невозможным объяснение того, как психика соприкасается с миром и как мир может рациональ но отображаться в ней. Один возможный способ ре шить эту проблему заключается, конечно, в том, что бы молча признать замкнутость психики на чувст венном восприятии предметов и совсем отвергнуть идею о существовании самостоятельного мира, пред ставляя реальность собственно как конструкт психи ки. Но, на мой взгляд (и Выготский полагал так же), это прямая дорога к философскому безумию. Пра вильнее было бы примирить универсальность опо средствования с присутствием психики в таком ми ре, который не является ее производной.

На этом месте современные сторонники Л.С. Вы готского могут выступить с протестом против того, чтобы я и дальше продолжал сеять панику. В конце концов опосредствование у Выготского не имеет ни чего общего с психической репрезентацией, столь ми лой сердцу эмпириков и позитивистов. Некоторые из «психологических орудий», описываемых Выгот ским, и вовсе не являются психическими феномена ми: они в мире сем и от мира сего. Вот почему мета фора орудия особенно уместна. Если мы возьмем, к примеру, такое простое орудие, как молоток, то со вершенно очевидно, что он посредничает между тем, кто его использует, и объектом, на котором он ис пользуется, вовсе не с тем, чтобы использующий его больше не взаимодействовал с объектом как тако вым. Точно такое же положение вещей сохраняется и в том случае, если мы признаем, что новые техноло гии расширяют пространство новых возможностей, создавая объекты деятельности, которых прежде не существовало.

Я думаю, что, к счастью, между позициями Л.С. Выготского и Д. Дэвидсона нет противоречия. Выготский не поддерживает ту позицию, которую критикует Дэвидсон. Как бы то ни было, в дискурсив ной или конструктивистской психологии, которая предположительно является выготскианской по ду ху, существует тенденция к «потере мира». Что нам действительно нужно, так это, как мне кажется, раз вить в себе осознание того, как опосредствование -- в понимании Выготского -- делает возможной ту непо средственную связь с миром, к которой призывает Дэвидсон (задача, от которой не следует уклоняться тем, у кого крепкие гегельянские нервы!). Например, в контексте коммуникации опосредствование -- это тот способ, с помощью которого наши души могут войти в неподдельное соприкосновение друг с дру гом, а вовсе не темные очки, сквозь которые наши изолированные души вглядываются друг в друга.

Итак, не забывая про осторожность, давайтевсетаки продолжим разговор о том, как взгляды Л.С. Выготского на опосредствование эволюциони ровали в процессе его собственных размышлений. Само понятие появилось в его работах как часть об щей попытки преодолеть бихевиоризм и модель сти мулареакции. Возьмем один из любимых примеров Выготского -- память. Причина возникновения вос поминаний иногда достаточно проста: определенный стимул вызывает конкретный образ из прошлого. Люди, однако, создают себе искусственные стимулы для облегчения воспоминания. Образец подобного искусственного стимула -- узелок на носовом плат ке. Завязывая узелок, мы тем самым стремимся под чинить себе условия воспоминания. Это психологи ческое орудие непосредственно показывает ограни ченность модели стимулареакции. Вопервых, субъ ект в данной ситуации выступает не как пассивный получатель стимулов, а как действующая сила (agent), управляющая миром, чтобы контролировать его влияние на себя. Вовторых, влияние узелка нор мативное, а не просто причинное: мы завязываем узелок затем, чтобы он напомнил нам о чемто кон кретном, и результаты этого действия, безусловно, подчиняются общим стандартам точности. Послед нее положение особенно важно. Может показаться, что узелок функционирует как искусственный по вод, но на самом деле его действие осуществляется через значение. Вот почему зачастую гораздо эффек тивнее заменить узелок психологическим орудием, в котором используются изобразительные или языко вые средства: рисунком, диаграммой, заметками или списком. Охваченный этой внезапной догадкой, Выготский стал еще более интересоваться семиоти ческим характером опосредствования. Но там, где опосредствование осуществляется через значение, отношение психики и объекта трансформируется соответствующим образом. Психику необходимо рассматривать не как совокупность тенденций к реа гированию, но как средство активного восприятия человеком мира, и мир, в свою очередь, является че ловеку наполненным смыслом, дарующим основа ния для веры и действия. В более поздних работах Выготского содержится идея того, что значение так же опосредствует связи между психологическими способностями (то, что Выготский называет «меж функциональными связями»). Языковое значение становится единым средством психического, облег чая формулирование мыслей, высказывание жела ний, делая возможной память как историю о самом себе и своем жизненном опыте (narrative memory) и другие высшие психические функции -- иными сло вами, облегчая область интенционального (realm of the intentional).

Теперь мы можем сформулировать первый фило софский вопрос, к которому имеет отношение поня тие опосредствования: это вопрос о природе психо логических способностей, присущих исключительно человеку. Только человек активно использует пси хологические орудия, только психическая деятель ность человека подвластна нормативным критериям оценивания, и только человеческий разум пропитан смыслом.

Ктото, вероятно, недовольно заметит, что мыуже начинаем отдаляться от первоначального пред мета разговора, поспешно перейдя от доступного для понимания (если не впечатляющего) примера с узел ком на платке к путаным размышлениям о значении. Поэтому давайте рассмотрим более близкий к реаль ности пример. Человек ведет дневник. Каждый день он фиксирует события своей жизни, делая записи по примеру этой: 15 мая. Спал неважно, но взбодрился после того, как позавтракал остатками кеджери (жаркое из риса, рыбы и карри. -- Прим. пер.) Утром дома, работал над статьей про опосредствование. Встретил CAS в аэропорту. Музыка для детей на следующей неделе. Spurs выиграли 2:0 -- матч в прямой трансляции. По смотрел половину Незамужней женщины.

Этот рядовой пример наглядно и неоднократно иллюстрирует опосредствование в действии. Вопер вых, дневник -- это, конечно, психологическое ору дие, которое Верч называет «опосредствующим средством» (“mediational means”). Как и узелок, он служит помощником памяти, но если узел обращен в будущее, то дневниковая запись -- в прошлое. Она оставляет отпечаток. Привычка делать записи, по добные приведенной выше, является одним из спо собов, с помощью которого человек придает опреде ленную форму своей жизни. Вовторых, это тот слу чай, когда за словами человека мы можем разглядеть его убеждения, желания, намерения и т. п. в их ха рактерной взаимосвязи, выраженные в вербальной форме. Втретьих, каждая запись как по своей фор ме, так и по содержанию опосредствована тем, что было написано ранее. И вчетвертых, этот пример де монстрирует еще один значимый аспект опосредст вования, который мы до этих пор не рассматривали: влияние культуры. Дневниковые записи являются речевым жанром, и их содержание во многих отно шениях культурно опосредствованно (даже в этом маленьком кусочке отражаются диета, хобби, работа, отношения, обязанности, культурные средства мас совой информации -- кино, спорт). Однако не стоит думать, что культура детерминирует записи в днев нике или какимто образом указывает человеку то, что он должен записывать. Вернее будет сказать, что мы перенимаем психологические орудия из культу ры, а культура обеспечивает нам контекст, в котором наша деятельность обретает тот смысл, который она имеет. Понимание культуры является необходимым условием понимания человека -- вот та истина, кото рой человек должен руководствоваться в своем стремлении к самопознанию. Таким образом, как мы видим, этот небольшой пример обнажает множество вопросов, каждый из которых требует отдельного, тщательного рассмотрения.

Наверняка ктото нетерпеливо ждет более зна чительных выводов. В конце концов, нет ничего не обычного в том, чтобы человек вел дневник, и это тот факт, который контекстуально насыщенная психо логия должна иметь в виду. Но можем ли мы сказать, какую роль играет ведение дневника в жизни людей? Одни люди ведут дневник и регулярно перечитыва ют его, и он таким образом оказывается способным серьезно влиять на то, как человек понимает себя и свою жизнь. Другие же люди могут вести дневник, но при этом перечитывать его только изредка или во обще никогда не открывать для прочтения. В послед нем случае ведение дневника придает определенную форму настоящему и ближайшему прошлому, и при вычка записывать может какимто образом поддер живать или обогащать жизнь человека. Но не более того. Орудия, и в том числе психологические орудия, могут использоваться в разных целях. Здесь доста точно сложно делать обобщения, поэтому мы долж ны быть партикуляристами в психологии.

Но, возразите вы, наверняка данный пример рас крывает какиенибудь глубинные стороны нарратив ной конструкции личности. Ведение дневника явля ется разновидностью автобиографии, а это одна из тех практик, которые известны как практики «само становления» (“selfmaking”). И здесь мы видим еще один ключевой аспект опосредствующей роли куль туры. Ведь дневник -- это текст, и его смысл непод властен человеку, равно как неподвластен нам смысл наших собственных жизней. Можно сказать, что за пись в дневнике представляет собой один маленький кусочек очень сложной проблемы культурного пост роения личности.

Я не уверен, что восторг в отношении нарратив ного подхода к личности полностью оправдан. Ко нечно, в какомто смысле история жизни человека является рассказом о том, «кто он есть», но то, о чем эта история -- жизнь человека, -- само по себе рас сказом не является. Человек -- это живое существо, а не текст. Но в большинстве разговоров о нарратив ном подходе к личности это упускается из виду. И все же я думаю, что записи в дневниках действи тельно проливают свет на проблему личности, по скольку они напоминают нам о центральной роли опосредствования в самых близких отношениях из всех: наших отношениях с самими собой. Самосозна ние невозможно без опосредствования. У личности нет «врожденного» зеркала: ей необходимо видеть свое отображение в чемто, что является внешнем по отношению к ней. А поскольку самосознание естест венным образом представлено в мышлении и созна нии человека (хотя бы имплицитно), опосредствова ние -- непременное условие психики. Это и есть вто рая философская проблема, на которую может про лить свет понятие опосредствования.

Дневник также напоминает нам об актуальности опосредствования в отношении творчества. За пись в дневнике по форме похожа на внутреннюю речь, обладая такими характеристиками последней, как сжатость (свернутость) и сокращенность. Выгот ский считал, что внутренняя речь приоткрыла нам завесу становления мышления, позволила сквозь щелку взглянуть на творческий процесс облачения мысли в словесную форму. Как, однако же, можем мы постичь возможность творчества, когда каждая попытка объяснения творческого акта грозит ли шить его оригинальности и новизны и тем самым уничтожить саму проблему, для решения которой он задумывался? Опосредствование может помочь нам здесь в решении данной проблемы. Всякая мысль возникает в процессе ответа на вопрос или в ходе разговора (зачастую с предполагаемым собеседни ком). Мысль, таким образом, опосредствуется, во первых, стремлением -- желанием решить проблему, ответить на вопрос и т. д., -- а вовторых, чувством «другого» (otherness) -- тем воображаемым собесед ником, который поднимает вопросы, побуждающие искать ответы на них. По этой причине логика твор ческого мышления носит диалогический характер, как это любил говорить В.С. Библер, почерпнувший эту реплику в размышлениях Выготского в конце книги «Мышление и речь» [8].

Диалогический аспект обращает наше внимание еще на одну философскую тему, к которой име ет отношение опосредствование: тема, которую многие бы назвали самой важной во всем наследии Л.С. Выготского, хотя среди дискуссий о «психоло гических орудиях» и «опосредствующих средст вах» она остается малозаметной. Я имею в виду идею о том, что возникновение и развитие субъект ности ребенка опосредствовано опытом взаимодей ствия ребенка с субъектностью других людей. В са мой сердцевине диалогической сущности «я» ле жит тот факт, что «я» первоначально возникает как «ядлядругого». И дело не только в том, что необ ходимым условием самосознания является осозна ние себя во внешней деятельности, но и в том, что у человеческого «я» существует потребность найти себя в субъектности других людей, увидеть свое ре альное отражение в глазах тех значимых взрослых, к которым «я» обращено с момента рождения чело века. Подобные размышления можно найти у Вы готского в замечательных отрывках, посвященных становлению указательного жеста у ребенка, и эти отрывки вдохновляли его учеников на дальнейшие исследования детскородительских отношений. Но в Западной трактовке диалогизма, сосредоточенной преимущественно на распознавании многочислен ных внутренних голосов и демократизировании «сообщества разума» (society of mind), про них не редко забывают. Выготского, однако, интересовало прежде всего то, что философ Феликс Михайлов называет обращением [6]. Это понятие, как считает Михайлов, является ключом к пониманию станов ления психики, однако его актуальность не ограни чивается вопросами развития, поскольку обраще ние значимо и для текущего функционирования психики. Психика по своей сути «обращена во вне», повернута к миру и другим людям.

И, наконец, последняя философская проблема, о применимости опосредствования к которой часто спорят, -- проблема места психики в природе. Марксистысторонники Гегеля обычно утвержда ют, что ключом к пониманию того, как «человек преодолевает отчужденность между объективным и субъективным миром», служит опосредствующая сила деятельности (труда). Это цитата из Кожева (Kojeve) (цит. по: [5, с. 120]), но похожие мысли можно найти в работах Э.В. Ильенкова, чье реше ние «проблемы идеального» опирается на рассмот рение деятельности как фактора очеловечивания природы [4]. В свете моего особого интереса к Иль енкову, вы, вероятно, ожидаете, что я собираюсь по дробно остановиться только на этом философском понимании идеи опосредствования [1]. Тем не ме нее я должен признаться, что, несмотря на всю про ницательность разнообразных трактовок данной проблемы (и несмотря на то, сколько чернил я сам на нее извел!), я не уверен, что знаю, как лучше сле дует ее понимать. Я боюсь, мы склонны следовать примеру Декарта и разделять психику и окружаю щий мир, рассматривая их как два самостоятельных явления, вследствие чего становится совершенно непонятно, как физический мир может быть насе лен разумными существами. А затем мы охотно го ворим о том, как преодолевается воображаемое от чуждение между разумом и миром, и с увереннос тью ожидаем, что деятельность покроет этот раз рыв, наделив природу теми качествами, которые свойственны человеческому разуму. Но это выгля дит как сомнительное объяснение по типу «Просто сказок» Киплинга, раздутое до огромных размеров. Как только психика и мир оказываются оторванны ми друг от друга в нашей метафизике, ничто уже не может их объединить, даже деятельность. В таком случае лучше не формулировать проблему так, что в результате образуется метафизический провал между психикой и миром, который нужно соеди нять мостом, а переключить внимание на эпистемо логическую проблему, которую мы сформулирова ли в конце пятого пункта: проблему роли опосред ствования во взаимосвязи психики с независимо существующим миром. Как бы то ни было, даже не смотря на то, что метафизические проблемы, каса ющиеся места психики в природе, крайне интересо вали А.Н. Леонтьева, я не вполне уверен в том, что самого Л.С. Выготского действительно волновали эти же самые проблемы.

Подводя итог, мы можем сказать, что наш обзор философского смысла выготскианской идеи оп средствования выявил значимость этого понятия для пяти аспектов проблемы возможности мышле ния. Вот они:

характер исконно человеческих психологических способностей;

возможность самосознания;

природа творчества;

необходимые условия развития субъектности;

единство психики и мира.

При том что все эти феномены очень тесно взаи мосвязаны, они отличаются друг от друга, и хотя опосредствование является непременным условием каждого, та роль, которую оно играет, в каждом слу чае различна.

В этой статье я затронул проблему опосредство вания только в общих чертах, но надеюсь, что этого достаточно для того, чтобы показать, насколько она интересна.

Литература

1. Bakhurst D. Consciousness and Revolution in Soviet Philosophy. Cambridge, 1991.

2. Bibler V.S. Myshlenie kak tvorchestvo. M., 1975.

3. Davidson D. «On the very idea of a conceptual scheme», in his Inquiries into Truth and Interpretation. Oxford, 1984.

4. Ilyenkov E.V. «Dialektika ideal'nogo», in his Iskusstvo i kommunisticheskii ideal (Art and the Communist Ideal). M., 1984.

5. Kozulin A. Vygotsky's Psychology. Cambridge, Mass., 1990.

6. Mikhailov F.T. Samoopredelenie kul'tury. M., 2003.

7. Vygotsky L.S. Sobranie sochinenii, t. 1. Voprosy teorii I istorii psikhologii. M., 1982.

8. Vygotsky L.S. Sobranie sochinenii, t. 2. Problemy obshchei psikhologii. M., 1982.

9. Wertsch J. Vygotsky and the Social Formation of Mind. Cambridge, Mass., 1985.

Размещено на Allbest.ru