О ключевых проблемах модернизации современной России: взгляд из метафизических глубин русской философии творчества П.Я. Чаадаева, А.С. Хомякова, И.В. Киреевского

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

О ключевых проблемах модернизации современной России: взгляд из метафизических глубин русской философии творчества П.Я. Чаадаева, А.С. Хомякова, И.В. Киреевского

Кулешова И.В.

к.филос.н., член Союза писателей России

В многострадальной России мы будем постоянно кружить на одном и том же месте со всеми нашими перестройками, модернизациями, реформами, революциями и т.д. ровно до тех пор, пока, наконец, по-настоящему не услышим наших великих русских философов и мыслителей. Именно они давно предложили и обосновали то самое «собственное видение ключевых проблем модернизации России и конкретные рекомендации по их решению», к которым призывает всех нас оргкомитет данной Международной конференции. XIV Международной научной конференции «Модернизация России: ключевые проблемы и решения». Именно русские философы дали всем нам ключевые и самые важные ориентиры и направления для выхода России из тех многочисленных тупиков и завалов ее благополучного для большинства ее граждан существования и развития. Но… Трагедия России сегодняшних дней, в том числе и в том, что их - наших мудрых философов - в свое время и до сих пор никто не услышал, не принял во внимание их предостережения, их рекомендации и доводы. Если ориентироваться на русских философов, на их образ России, то можно сказать только одно - России пока просто нет, а то, что есть сегодня - вовсе не Россия. Говоря откровенно, вряд ли найдется в мире еще какая-либо другая страна, кроме нашей, которая построена, существует и развивается абсолютно вопреки воззрениям своих мудрецов и пророков. От такого грустного вступления перейдем к сути данной работы.

Часть первая: глубинная взаимосвязь сущностей модернизационного процесса и философии творчества

Основополагающей чертой любого истинного, в том числе и русского, философского миропонимания, является не просто проблемный взгляд на мир и человека в нем, но и признание глубинных, метафизических, принципиально непостижимых оснований в бытии и в антропосе. Для русской философской традиции этот факт подчеркивается еще и нерасторжимой, очень сложной и никогда до конца не прерывавшейся исторической взаимосвязью философии и религии. Вся русская философия в целом была ориентирована на проблему рациональной непостижимости бытия и связи человека с Абсолютным началом, а отсюда вытекает крайне сложное и даже трагическое восприятие жизни на Земле. В связи с этим можно привести ярчайшие слова В.И. Несмелова о глубинном и неустранимом противоречии в человеке: «Жизнь, которая соответствовала бы духовной природе человека, не может быть достигнута им, потому что она противоречит природе и условиям его физической жизни» Несмелов В.И. Соч. в пяти томах. - СПб., 1905. - Т. 1. - С. 243.. Дух философии и схватывает величайшее противостояние между непостижимой и таинственной первоосновой бытия, абсолютно для нас сокрытой, и обреченным бессилием человека в рамках его наличного существования, жестко фундированного законами природы. Здесь русской философии просто нет равных в постижении метафизических глубин человеческого бытия, поскольку исследовать тайну человека и его активности (высшим проявлением которой является феномен творчества), напрямую пытаясь все это вывести из естественных и универсальных процессов природных явлений - так делать совершенно недопустимо. Ведь даже само отношение человека к природе - это принципиально культурный, а не природный феномен и иначе его просто не понять Самохвалова В..И. Творчество: божественный дар; космический принцип; родовая идентичность человека: Научное издание. - М.: РУДН, 2007. - С. 149.. Сущность человека более всего открывается именно тогда, когда его рассмотрение будет учитывать принципиально внебиологический путь генезиса человека ради необходимого приспособления к миру; замечательно четко сформулировал эту суть человека Бердяев Н.А.: «Свобода и творчество говорят о том, что человек не только природное существо, но и сверхприродное» Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. - М., 1989. - C. 370.. Этот путь, сущностно преодолевающий и превышающий человека в его чисто природных ипостасях есть культура, которая, в свою очередь, является базовым условием для осуществления любых творческих процессов. Более того, суть творчества может быть адекватно осмыслена именно в теснейшей связи этого феномена и всех тех начал, которые порождены культурой как принципиально надприродной составляющей человека. Отталкиваясь от этих идей, следует понять главное: искать сущность будущего человека, человечества, России, пытаться ее модернизировать, заглянуть Туда - в Даль Будущего - можно только тогда, когда в этих целях будет во всю мощь использован весь огромный арсенал русской философии творчества.

Закономерен вопрос: почему именно философии творчества, и какое она имеет отношение к проблемам модернизации России? Дело в том, что главная задача любой модернизации - именно принципиально творческая: уйти от этого, уже имеющегося культурного состояния, к некоему другому, новому состоянию, по целому ряду характеристик принципиально лучшему по отношению к имеющемуся. Роль природного фактора (факторов) в этом - лишь вторичная, обеспечивающая, ресурсная, поскольку главная роль в этом переходе принадлежит всегда именно надприродным, прежде всего, духовным и ценностным началам человека, которому надо превзойти самого себя, самовозвыситься, творчески обрести как нового самого себя, так и новую реальность для своего существования и развития. Более того, из одного и того же наличного природного материала может быть много разных культурных прочтений (проектов) будущего человеческого бытия («модернизаций») и в какой из этих вариантов реально пойдет родовой человек или целая страна зависит, прежде всего, от их духовного и ценностного выбора, от их философско-творческого «вооружения». Наши нынешние российские модернизации - принципиально убогие и разрушительные - основанные на сырьевых «купи-продай», на нефтяных и прочих «трубах», на мародерстве того, что еще осталось от великой страны «схавать», грешат именно полным отсутствием какого-либо творчества и какой-либо философии и фантазии.

Итак, модернизация страны и философия творчества есть взаимосвязанные и взаимообусловленные начала; отечественный философ Батищев Г.С., подчеркивал, что «человеческая действительность…возникает только как выходящая за границы природы - как особое царство, где созидаются принципиально новые возможности, выступающие для непосредственной природы как невозможности, т.е. где совершается творчество. Человеческая предметная деятельность как раз и есть процесс, в котором субстанциальность природы творчески «достраивается» до невозможного в самой природе и одновременно осваивается как природная» Батищев Г.С. Деятельностная сущность человека как философский принцип // Проблема человека в современной философии. - М., 1969. - С. 89..

Для действительного саморазвития мира, по мнению Флоренского П.А. Флоренский П. В. Судьба двух идей // Природа и человек. 1989. - № 9. - С.65-68., нужна еще и некая мощная сила, лежащая как бы вне границ естественного бытия мира; этой силой является культура, но только такая, которая сама будет ориентирована исключительно на абсолютные ценности - истину, добро, любовь, красоту, творчество, солидарность и др. Раскрытие и воплощение в человеческой реальности этих ценностей осуществляется именно культурой, которая в этом отношении представляет собой некий набор соответствующих средств решения этой задачи; именно культура и есть, согласно Флоренскому П.А., та внешняя, вовсе не естественная сила, действие на природу которой создает необходимые условия для осуществления процессов саморазвития мира. Заметим, что не ориентированная на абсолютные ценности культура - уже вовсе совсем не культура, а некая разрушительная для всех попса, тусовка, гламур…

Заметим, что Флоренский П.А.. (и другие русские философы) в понятие культуры вкладывает еще и обязательно религиозный смысл и значение, увязывая с религиозными началами и сам процесс творчества - ведь именно в творчестве более всего человек приближается к Творцу, к Абсолюту, к своему космическому предназначению. Тогда выходит, что философия творчества, на наш взгляд, - это, прежде всего, философия человека, но такого человека, который по праву может быть назван человеком-творцом. Бердяев Н.А. постоянно утверждал, что исходной проблемой творчества выступает тайна о человеке, один из важных аспектов которой он усматривал в священной неприспособленности человека-творца «к миру сему» Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. - М., 1989. - C. 394.. Именно в таком ключе пытается постигнуть творчество вся русская философия и во многом ей это действительно удается сделать на высочайшем уровне.

Творчество «есть ответ человека на призыв Бога» - такова точка зрения Н.А. Бердяева Бердяев Н.А. Самопознание. - М., 1991. - С. 214.. Как бы там ни было, именно в творчестве осуществляется метафизическое приобщение человека к Абсолюту, к высшим началам и измерениям, а «творческий акт человека в природе имеет космогоническое значение и означает новую стадию жизни космической» Бердяев Н.А. О назначении человека. - М., 1993. - С. 55.. На фоне такого сложного и глубинного понимания бытия человека в философии творчества хорошо видна принципиальная односторонность современного представления об этом - в абсолютизировании лишь одного аспекта бытия, а именно - внешнего, обусловленного господством природных законов. Философский же взгляд, очевидно, гораздо сложнее: он не только вскрывает эту двойственность, но и из глубины ее трагизма видит пути человека к превышению самого себя - в философии творчества, которые являются совершенно особыми разделами философского знания. Исходный посыл философии творчества - это само понимание смысла и содержания жизни человека, по Н.А. Бердяеву, ради обязательного выхода «за грани мировой данности» См. Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. - М., 1989. - C. 370..

Часть вторая: модернизационные аспекты в философии творчества П.Я. Чаадаева, А.С. Хомякова, И.В. Киреевского

«За грани мировой данности» - центральный мотив русской философии творчества. По Чаадаеву, например, все мироздание движется надмировым и иноприродным началом - Богом, от которого, считает Чаадаев, исходят в мир творческие излучения. Стержень мира есть всечеловеческое сознание и трансисторическая основа культуры, которая и воспринимает эти излучения. Лишь вслед за этим феноменом выступает фигура отдельного человека, которая интересна и значима только тогда, если человек не утратил сознание своей связи с целым историческим процессом и самое главное - с Абсолютным его началом. Но с другой стороны, по Чаадаеву, в человеке есть «зародыш высшего сознания», который есть восхождение нашего существа к Абсолюту и единому смыслу. Только наличие этого высшего сознания и может обещать нашей земной природе надежду на полное обновление и духовное предназначение бытия; заметим - на всякие наши модернизации и прочее необходимо, по Чаадаеву, «наличие этого высшего сознания», а как часто ли мы это видим в российских модернизационных практиках? По сути, творчество по Чаадаеву есть встреча высшего начала в самом человеке и исходящих от Бога смыслов - духовных и провиденциальных по своей сути. Такова глубина постижения метафизического начала творчества у Чаадаева, который ясно ощущал, что творчество есть самая непостижимая и сложная активность для человека. И трагическая особенность этой активности состоит в том, что от человека зависит только вектор устремления к вышнему, более ничего. Все остальное - развертывание провиденциального замысла. «Значительная часть (наших мыслей и поступков) определяется чем-то таким, что нам отнюдь не принадлежит; самое хорошее, самое возвышенное, для нас полезное из происходящего в нас вовсе не нами производится. Все благо, какое мы совершаем, есть прямое следствие присущей нам способности подчиняться неведомой силе» Чаадаев П.Я. Полное собрание сочинений и избранные письма. Т. 1. - М.: Наука, 1991. . Подобная специфическая философская «программа» Чаадаева дает ему смелость говорить об особой русской отсталости, которую по иному Чаадаев именует «незатронутостью всемирным воспитанием человечества»: по его мысли именно Россия может быть призвана к необъятному умственному делу: дать в свое время разрешение тем вопросам, которые на Западе волнуют умы, но не могут быть исчерпаны путями рафинированного рационализма и субъективизма.

По мысли другого великого русского философа А.С. Хомякова, - основателя совершенно особой философской традиции в России - славянофильства, - основной чертой этого учения является не столько внимание к особенностям русского народа, прошлому и будущему славянской истории в целом, сколько проблема истинного, целостного, так называемого живого знания, взятого не в исключительно гносеологическом аспекте, а гораздо глубже и системно. Следует подчеркнуть, что к специфическому учению о познании А.С. Хомяков идет от концепции двух типов личности, которым он дает и соответствующие названия: иранский и кушитский типы.

Иранскому типу личности, по Хомякову, присуща основная и главная черта - торжество в нем свободы. Свободу же в данном контексте Хомяков понимает достаточно сложно: она - вышний дар человеку, способность его отрываться от земли и искать нетленного, а значит, абсолютного начала бытия. При разработке иранского типа личности, Хомяков как бы подчеркивает, что в данном случае человеческая свобода является не только принципом выбора, но и небесным даром, откровением человеку. С понятием свободы теснейшим образом и связан принцип творчества, который понимается как разделение бытия на две противоположных реальности:

а) реальность, обслуживающую исключительно земные потребности и проявления человека;

б) реальность духовного порядка, или - инобытия.

В первой, земной реальности, существование человека достаточно однозначно исчерпывается критериями себялюбивого успеха среди себе подобных. Конечная цель этого успеха здесь понимается как условная и искусственная жизнь, «подчиненная законам логического и, так сказать, вещественного расчета». В этом измерении все исчислимо, предсказуемо, находится во власти самого человека и достижимо тем или иным способом при наличии соответствующих ресурсов.

Во втором же измерении бытия, куда человек только заглядывает, совершая творческое усилие над собой, и реализует творческий акт свободы, все абсолютно неизвестно, непредсказуемо. Здесь простая логика уже не работает, и совершенно не мыслимы всякие житейские запросы и так называемые успехи. В этой реальности ничего умозрительно, рационально не выстраивается, а достигается только усилием восходящего созерцания. И сам феномен творчества мыслится как переход из одного плана бытия в принципиально иной.

Реализация иранского типа личности через историю представляющих его народов (в том числе и России) крайне сложна в общей истории человеческой цивилизации. Только иранский тип личности и построения культуры не просто открывает возможности для творчества, а необходимо предполагает последнее, причем творческий акт в нем мыслится в виде максимальной реализации свободы как созерцательного восхождения к Абсолюту.

Иранскому типу личности противостоит иной - кушитский, основная черта которого - полная подчиненность необходимости. К этому типу народов Хомяков относит большинство западноевропейских, подчеркивая, что личность и народы этого типа живут как бы в одной единственной реальности, определяемой как неисчерпаемое, бессмысленно-бесконечное множество потребностей исключительно земной жизни. Здесь, в отличие от иранского типа нет мучительного, но драгоценного раздвоения мира на две реальности: вышнюю, или горнюю и «настоящую», или земную. Поэтому кушитский тип фактически полностью исключает творчество как переход в инобытие, духовное изменение действительности.

Рассматривая два базовых типа личности и народов, Хомяков приходит к важному заключению о том, что история человечества не имеет единого приоритетного вектора, а вообще вся движется под знаком постоянного и глубинного, сущностного противостояния этих двух типов. Таким образом, в историческом процессе Хомяков не находит единой и гармоничной телеологии, которая бы открыла человеку ощущение смыслов и таинств бытия.

Само учение о познании (о живознании) Хомяков строит так же исходя из поиска абсолютных целей и единства человеческой мысли и духа. По Хомякову, разум в состоянии «живознания» должен быть, во-первых, неотделим от воли человека и, во-вторых, в равной степени неотделим от самого объекта восприятия. Простое же рассудочное познание не только не обнимает всей действительности познаваемого, но и, самое главное, уже совсем не содержит «первоначало в полноте его сил»: «Познание рассудочное не обнимает действительности познаваемого; то, что в нем мы познаем, уже не содержит первоначала в полноте его сил» Хомяков А.С. Соч. Т.1. - М., 1900. - С. 278.. Фактически Хомяков напрямую утверждает, что рациональное познание и чистый разум вообще на самом деле далек от как от приближения к истине, так и от схватывания любого живого начала. Более того, рафинированное познание убивает вещь как таковую и реальность во всем ее многообразии и глубине самим своим актом. Познание есть иссечение и умертвление части, взятой в отрыве от единства и цельности. Синонимом «живознания» сам Хомяков предлагал термин «внутреннее знание», подчеркивая неотделимость в последнем духовных притязаний человека и его познавательных способностей, так как рационализм, по Хомякову, «есть логическое знание, отделенное от нравственного начала» Хомяков А.С. Соч. Т.2. - М., 1900. - С. 30.. И сам Хомяков, и дальнейшие его последователи (славянофилы) считали проблему познания одной из центральных в своей философии, так как цельное (внутреннее) знание формирует основу мироотношения, неотделимо включает в себя аксиологический аспект и таким образом является фундаментом философской системности как таковой. При этом сами славянофилы не считали свое учение о познании гносеологией, будучи убеждены в том, что замыкаясь в пределах чисто познавательной, т.е. сугубо субъектной проблематики, человек изначально отсекает себя от потребности в Абсолютном. На наш взгляд, разработка Хомяковым феномена «живознания» скрывает его ближайший подход к феномену творческого акта, в котором через сложность образа нераздельными выступают форма и содержание, внутреннее и внешнее, мысль и чувства, вера и воля, постигнутое и непостижимое. Учение о живознании - фактически недостроенная концепция творчества.

Теснейшим образом со сложной проблемой познания связано у Хомякова и его учение о церкви, в котором познание истины и овладение ею мыслится уже не в форме индивидуального сознания, а как соборное единство «связанных любовью отдельных мышлений». «Для уразумения истины, - пишет Хомяков, - самый рассудок должен быть согласен со всеми законами духовного мира… в отношении ко всем живым и нравственным силам духа. Поэтому все глубочайшие истины мысли доступны только разуму внутри себя устроенному, в полном нравственном согласии со всесущим разумом» Хомяков А.С. Соч. Т.1. - М., 1900. - С. 281.. По мысли Хомякова, принцип соборности, организующий все церковное бытие, должен господствовать и в гносеологии, превращая ее, таким образом, в целостное учение о познании и в морали, в таком ее понимании окончательно отсекающей принцип разумного эгоизма, и, наконец, в творчестве, открывая последнему потенциал приближения к абсолютной истине. Хомяков пишет: «Каждый человек находит в Церкви самого себя, но себя не в бессилии своего духовного одиночества, а в силе духовного единения с братьями и со Спасителем. Он находит в ней себя в своем совершенстве или точнее - находит в ней то, что есть совершенного в нем самом» Хомяков А.С. Соч. Т.2. - М., 1900. - С. 111-112.. Следует отметить, что Хомяков в своем учении о соборности и универсальном церковном сознании одним из первых напрямую выводит проблематику творчества к религиозной полноте и сложности, не пытаясь, однако, создать нерасторжимого их единства и слить богословские аспекты с философией творчества. Но принципиально важно, на наш взгляд, само сближение конечных целей творчества с Абсолютным, а, следовательно, истинно религиозным мироотношением. Само явление церковной жизни и соборного сознания для Хомякова крайне важно как попытка нахождения одухотворенной и универсальной формы бытия на Земле.

По И.В. Киреевскому, тайна человека в том, что в нем контрастно противостоит человек внутренний, обращенный к Абсолютному началу и человек внешний, полностью принадлежащий миру материально-телесных интересов. По сути, изначально создавая образ внутреннего, духовно устремленного к Единому началу человека, Киреевский наиболее близко подходил к тайне творческого начала вообще, первично не отделяя его от начала религиозного. Как и у А.С.Хомякова, основная проблема философии И.В.Киреевского - поиск глубинной цельности в бытии, человеческом сознании и культуре. К тайнам цельности в мироздании Киреевский идет, исследуя глубину и природу самого человека, в том числе занимаясь и центральной для всех славянофилов темой - проблемой познания. По Киреевскому, тайна цельности - то начало, которое заключает в себе корень индивидуальности и условие своеобразия каждой личности. Искать это начало, по Киреевскому, необходимо в глубинах самого себя, в своей духовной жизни. Киреевский всячески подчеркивал, что внутренний человек отделен в нас от внешнего не в силу их онтологической разнородности, а по причине первородного греха. В данном случае речь идет о том, что по мысли философа, душевно-духовно человек всегда сохраняет свою связь и единство с Абсолютом, т.е. даже в реальном бытии не отрываясь до конца от Бога, а лишь удаляясь или приближаясь к Нему. Говоря об этой таинственной глубине в человеке, Киреевский всегда подчеркивал не метафизический, а онтологический ее характер, имея ввиду, что сама метафизика есть уже своего рода раздвоение, которое, правда, носит высочайший характер: понятие «метафизика» означает прорыв, или выход человека за пределы того непосредственного внешнего опыта и причинно-следственной физической реальности, которые, якобы, всегда определяющи и первичны. Заметим, что из именно с такого прорыва и должны, причем обязательно начинаться всякие модернизации и реформы, поскольку никакая онтология Киреевским не мыслится отдельно от проблемы антропоса: человек для него есть средоточие различных начал, краеугольная вершина мироздания; мыслить истину отдельно от человека - значит убивать ее, придавая ей исключительно умозрительный, внешний характер. Однако подлинное единство антропологического и онтологического начал не может состояться без третьего - теологического начала и потому только в религиозном мироощущении Киреевский видит единственный путь к утраченной цельности бытия и подлинной самореализации человека: «Главный характер верующего мышления заключается в стремлении собрать все отдельные силы души в одну силу, отыскать то внутреннее средоточие бытия, где разум, и воля, и чувство, и совесть, прекрасное и истинное, удивительное и желаемое, справедливое и милосердное, и весь объем ума сливаются в одно живое единство, и таким образом восстанавливается существенная личность в ее первозданной неделимости» Киреевский И.В. Соч. Т.1. - М., 1911. - С.275..

Однако антропология Киреевского, первоначально даже незаметно для своего создателя, содержала глубочайший трагизм и раздвоение: говоря об анторопологически-имманентном характере истины, Киреевский вынужден был подчеркнуть, что она носит не статичный, а динамический характер, а, следовательно, внутренне признать, что истина не абсолютна, а принципиально изменчива: «Просвещение же духовное, напротив, есть знание живое: оно приобретается по мере внутреннего стремления к нравственной высоте и цельности и исчезает вместе с этим стремлением, оставляя в уме одну наружность своей формы» Киреевский И.В. Соч. Т.1. - М., 1911. - С.280.. Развивая свою антропологию и доведя ее до вершинного завершения в образе целостной и духовной личности, которой вполне подвластно и искусство творения, Киреевский вдруг осознает принципиальную недостижимость этого уровня реальным, так называемым земным или внешним человеком. Все, на что способен этот земной человек - не более, как только устремиться, не более как только начать свое восхождение к нравственной высоте, вершина которой ему априори неведома и недостижима. Именно процесс самого восхождения, а не достижения обозначенных вершин Киреевский и называет глубинным или живым знанием, творческим бытием человека, которое противопоставляется статическому, а значит, не творческому категориально-логическому мышлению и такому же бытию человека - рационально-внешнему. Сила познания и бытия человека определяется не его разумом как таковым и не тем багажом знаний, который имеет человек, а свечением смысла, которое открывается во внутреннем средоточии человека.

Таким образом, Киреевский блистательно развил свою антропологию и своеобразную философию творчества в ее идеальном ракурсе как целостного бытия, исходя из нерасторжимого единства веры, знания, воли и жизни. На пути исследования образа идеального, гармоничного человека, он приходит к неминуемому осознанию несоизмеримости, несопоставимости даже высших, творческих человеческих усилий и того внутреннего свечения смысла, которое есть откровение Божества миру. Киреевский вынужден признать неимманентность истины не только бытию, но и внутреннему духовному миру отдельного человека: философ приходит к глубочайшему и трагическому разрыву человеческих возможностей и устремлений, с одной стороны, и Абсолютного начала как такового - с другой. Завершением теоретических построений является все большее тяготение Киреевского к таинствам церкви и соборности, к мудрости, сокрытой в трудах святых отцов. Киреевский вообще высказывает мысль, что, трудясь над своим духовным устроением, каждый отдельный человек «действует не один и не для одного себя, - он делает общее дело всей церкви…Для развития самобытного православного мышления не требуется особой гениальности…, развитие этого мышления должно быть общим делом всех людей верующих и мыслящих» Киреевский И.В. Соч. Т.1. - М. , 1911. - С. 273, 277..

Изначально устремляясь к единству цельного и творческого бытия человека и религиозного миропонимания, в итоге Киреевский приходит к примату и самозамкнутости церковного бытия, не находя единства свободы и веры, личной гениальности и православной мудрости. По сути, Киреевский вскрывает одну из существеннейших антиномий философии творчества - вопрос о несоизмеримости религиозного бытия и творческого самосознания личности. Эта антиномия - узел смысловой проблематики философии творчества, так как в зависимости от ее решения последняя приобретает либо религиозный, т.е. теоцентрический характер, либо замыкается на антропологическую проблематику с множеством открывающихся человеку реальностей. Киреевский не ищет и не стремится искать разрешение данной антиномии, так как она является тем самым желаемым завершением его философских построений, которое переводит миросозерцание Киреевского в иное русло в конце его жизни: «Глубокое, живое и чистое любомудрие Св. Отцов представляет зародыш высшего философского начала: простое развитие его соответственное современному состоянию науки и сообразное требованиям и вопросам современного разума, составило бы само собой новую науку мышления» Там же, с. 270..

Итак, в данной работе мы постарались решить две важные исследовательские задачи:

1. вскрыть и обосновать глубинную метафизическую взаимосвязь сущностей модернизационного процесса и философии творчества;

2. осуществить философский анализ главных модернизационных аспектов в философии творчества трех великих русских философов XIX века - П.Я. Чаадаева, А.С. Хомякова, И.В. Киреевского.

Обе эти исследовательские задачи определенным образом нами достигнуты, что позволяет нам вернуться к главной цели Международной конференции. Опираясь на труды отечественных философов можно без особого труда сформулировать основную мысль о том, что в современной России еще никогда не было и нет настоящей программы модернизации страны. Более того, она никогда и не появится без глубинного метафизического постижения сути любой модернизации как полной переделки человека сегодняшнего - принципиально внешнего, в человека настоящего, по Киреевскому, в человека внутреннего. Накормить и одеть человека, навести порядок в стране, оборонить ее и т.д. - все это не более как только вспомогательные и вовсе не главные модернизационные дела. А стержень и смысл модернизации совсем в другом - в необходимости начать людское движение в этой жизни к истинным целям и ценностям, движение к Абсолюту в атмосфере поступков по совести и при полном господстве нравственности. Одним словом, в движении всех нас к тем целям и ориентирам, о которых так ярко и убедительно сказано нашими великими философами.

Несколько слов о сути модернизации России от себя: настоящая модернизация начнется только тогда, когда все политические, экономические, социальные и другие начала будут подчинены началам нравственным и аксиологическим, когда всякие начала наших шкурных выгод и расчетов в нас самих нашими же усилиями и активностями начнут вытесняться и заменяться на начала космические, на начала сакральные, на начала не эгоистические, но всеобщие и всечеловеческие. Иначе - не получится никакой модернизации, иначе - сплошной самообман и прямая ложь. Неужели это до сих пор не ясно?

модернизационный философия творчество

Размещено на Allbest.ru