Киево-могилянская школа в ее влиянии на русскую религиозно-философскую мысль второй половины XVII в.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

Киево-могилянская школа в ее влиянии на русскую религиозно-философскую мысль второй половины XVII в.

Специальность 09.00.03 - История философии

кандидата философских наук

Зайцев Дмитрий Александрович

Москва - 2010

Научный руководитель:

доктор философских наук, профессор Ивахненко Евгений Николаевич

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Нижников Сергей Анатольевич

кандидат философских наук, доцент Кацюба Вячеслав Иванович

Ведущая организация:

Российская академия государственной службы при Президенте РФ

Защита состоится «23» июня 2010 г. в 15 часов на заседании Совета Д.212.198.05 по защите докторских и кандидатских диссертаций в Российском государственном гуманитарном университете по адресу: 125993, ГСП-3, Москва, Миусская пл., д.6., ауд. 228.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского государственного гуманитарного университета

Автореферат разослан «19» мая 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

кандидат философских наук, доцент Коначева С.А.

Общая характеристика работы

богословский религиозный могилянский московский

Актуальность темы исследования. Историко-философское изучение интеллектуального наследия Киево-Могилянской школы составляет важную часть общего процесса научного исследования истории русской религиозно-философской мысли. Под Киево-Могилянской школой в данном случае понимается, во-первых, образовательная система, сложившаяся в Киево-Могилянской академии. Во-вторых, - это и определенная интеллектуальная традиция, сформировавшаяся в стенах известного в восточнославянском мире учебного заведения. И образовательная система, и интеллектуальная традиция, которые складываются в Киево-Могилянской академии, имеют общий источник происхождения. Они содержат общие идейные элементы и рассматриваются в настоящем исследовании в единстве своего проявления.

Во второй половине XVII в. в Московском царстве происходит встреча двух интеллектуальных традиций: московской традиции, в основе которой лежали преимущественно идеи восточной патристики, и традиции Киево-Могилянской школы, с ее адаптированными элементами иезуитской схоластики. В результате столкновения и последующего сопряжения традиций происходят изменения во всей интеллектуальной жизни образованной части московской элиты, в том числе - в оценке метода познавательной практики.

Обозначенные события, рассматриваемые со стороны религиозно-философских и политических перемен в интеллектуальной жизни московитов, по сей день остаются предметом научных дискуссий. Интерес к ним проявляют историки из разных областей науки и образования - философии, литературы, культуры, педагогики. Изучение данной темы непосредственно связано с проблемой периодизации русской религиозно-философской и научно-исследовательской мысли. Кроме того, предлагаемый анализ данной проблематики позволяет глубже понять те идеи, которые оказали решающее влияние на формирование новых условий развития русской мысли допетровского периода. Речь идет об условиях, определивших в следующем, восемнадцатом, столетии саму возможность рецепции европейской светской культуры и науки.

Религиозные споры о времени пресуществления Святых Даров представляются в диссертации как открытая часть более глубокой и содержательно насыщенной конфронтации двух интеллектуальных традиций. В широком смысле эта проблема также может быть обозначена как проблема напряженного диалога «Восток-Запад». Споры, религиозные по форме, по своему содержанию затрагивают тему трансляции нового знания, привнесенного выучениками Киево-Могилянской коллегии. По сути, в идейных спорах второй половины XVII в. шла борьба за доминанту религиозно-философского знания, от которой, в свою очередь, зависела вся последующая динамика русской общественно-политической и философской мысли.

Влияние Киево-Могилянской школы рассматривается как важнейший фактор в понимании того интеллектуального сдвига, который наметился в русской религиозно-философской мысли во второй половине XVII в.

Для современных исследований результаты работы могут представлять интерес в изучении вопросов развития русской мысли XVII- XVIII вв.

Степень научной разработанности проблемы

Наиболее важные исследовательские работы, затрагивающие тему кандидатской диссертации по вопросу латино-польского влияния на русскую мысль, выходят еще в дореволюционной России. Это работы В.И. Аскоченского, К.В. Харламповича, М.С. Грушевского, А.И. Соболевского, Н.Ф. Сумцова, Г.Г. Мирковича, Н.Ф. Каптерева, И.А. Шляпкина, М.П. Булгакова и др.

Следует также отметить обстоятельное исследование А.С. Лаппо-Данилевского, посвященное борьбе идей XVII в. («История русской общественной мысли и культуры XVII-XVIII вв.»).

В своем труде «Пути русского богословия» Г.В. Флоровский характеризует состояние русской мысли XVII в. как «псевдоморфозу православия». Г.П. Федотов ситуацию XVII в. называет «духовным кризисом», причину которого усматривает в неподвижности московского традиционализма. Д.И. Чижевский определяет события в интеллектуальной жизни Москвы XVII в. как проявление типической схоластики XVII в., привносящей в русскую жизнь культуру барокко. Оценка тех событий, сделанная Д.И. Чижевским, получила свое развитие в работах современных исследователей И.С. Захары, А. Шикулы, М.В. Кашуба, Л.А. Довга и др.

Для украинских исследований, выполненных в 1960-1980 гг. (В.С. Горский, В.М. Ничик, И.С. Захара, Я.М. Стратий) характерно стремление найти начала профессиональной русской философии в стенах Киево-Могилянской академии. В это же время в работах группы исследователей В.М. Ничик, В.Д. Литвинова, Я.М. Стратий обосновывается существование в трудах профессоров Киево-Могилянской академии ренессансных и реформационных идей. Киевскими учеными отмечается тенденция к рационализации богословской мысли, которая появляется с началом проникновения на Русь византийской «богословской и философской литературы».

Огромной заслугой киевских ученых является введение в научный оборот широкого круга источников. В этой связи, следует отметить работу Я.М. Стратий, В.Д. Литвинова, В.А. Андрушко «Описание курсов философии и риторики профессоров Киево-Могилянской Академии».

Работы исследователей Санкт-Петербургского университета А.Ф. Замалеева, А.И. Бродского, О.Б. Ионайтис, В.С. Никоненко демонстрируют аналитический подход к изучению русской философии. Особое внимание в них уделяется процессам секуляризации в русской философии и культуре. К этому же направлению исследования примыкает докторская диссертация Ю.А. Бубнова «Метафизика русского Просвещения», в которой анализируется «формирование секуляризованной метафизики» в трудах киевских ученых XVII-XVIII в.

Работы московских авторов - А.И. Клибанова, В.В. Милькова, А.И. Абрамова - посвящены различным аспектам исследования традиций русской религиозно-философской мысли. Значительный интерес также представляют работы по исследованию иезуитской схоластики - Л.В. Цыпиной, Д.В. Шмонина, Г.В. Вдовиной, Д. Фаррела.

Изучению вопросов историко-философской преемственности идей допетровского периода с последующим развитием русской философской мысли посвящены работы А.Н. Робинсона, Е.Н. Ивахненко, В.С. Никоненко, В.В. Аржанухина, М. Окенфусса, Н. Хриссидиса.

Специальные исследования, посвященные истории первых учебных заведений в России, были выполнены И.Я. Образцовым, С.Т. Голубевым, Н.И. Петровым, С.К. Смирновым, П.В. Знаменским, К.В. Харламповичем, З.И. Хижняк, А.В. Панибратцевым, С.С. Лукашовой, Я.Д. Исаевичем, Ю.Э. Шустовой, Б.Л. Фонкичем, Д.А. Яламасом, Д.Н. Рамазановой, И.А. Вознесенской. Лингвистические аспекты русского средневековья основательно разработаны в работах С. Матхаузеровой и А. Вежбицкой. Весьма ценным при разработке темы диссертации оказались работы по исследованию русского средневекового сознания: А.М. Панченко, В.В. Живова, Б.А. Успенского, А.П. Богданова, Л.А. Сазоновой, А.Л. Юрганова, М.О. Шахова, Н.С. Гурьяновой, А.Х. Горфункеля, Т.А. Опариной, Т.В. Панич, Е.А. Овчинниковой, Т.В. Чумаковой.

Большой интерес представляют работы украинских славистов Гарвардского университета: П. Левин, занимающейся историей Киево-Могилянской академии и православных братств, И.А. Шевченко - автора работ по вопросам рецепции культуры Запада и Востока. Также отметим работы Р. Даровски.

Объект исследования - наследие Киево-Могилянской религиозно-философской школы, оказавшее непосредственное влияние на интеллектуальные традиции Московского царства XVII в.

Предметом исследования являются религиозно-философские, образовательные и культурно-исторические факторы влияния Киево-Могилянской школы, проявившиеся в русской интеллектуальной жизни второй половины XVII в.

Хронологические рамки исследования определены второй половиной XVII в. Они открываются событиями конца 1640-х гг., когда московский царь Алексей Михайлович приглашает киевских ученых для участия в «книжной справе». Результаты деятельности киевских монахов приводят к идейным столкновениям в образованных кругах Московского царства, которые в различных формах проявляются в течение всей второй половины XVII столетия. Полемика, составляющая спор между «латинствующими» и «грекофилами», продолжается до конца XVII столетия, до учреждения Славяно-Греко-Латинской академии.

Цель кандидатской диссертации - исследовать линии влияния Киево-Могилянской школы во второй половине XVII в. на интеллектуальную жизнь Московского царства в целом и религиозно-философскую мысль в частности. На этом исследовательском материале выявить религиозно-философское, социально-политическое и образовательное значение этого влияния.

В соответствии с целью работы определены основные задачи:

- определить основной круг идей, утвердившихся в Киево-Могилянской школе к середине XVII в. в результате латино-польского влияния;

- исследовать богословские и образовательные идеи Киево-Могилянской школы, оказавшие влияние на религиозно-философскую мысль Московского царства второй половины XVII в.;

- показать значение Киево-Могилянской школы в формировании новых идейных течений, религиозных и светских, а также в деле создания образовательных учреждений в Московском царстве во второй половине XVII в.

Источниковедческая база

В основу исследования положен анализ полемических трактатов, учебных курсов и произведений катехетического жанра. В их числе тексты Иннокентия Гизеля («Мир с Богом человеку», «Диспут о чувственной душе», «Opus totius philosophae»), Иоанникия Галятовского («Ключ разумения», «Небо новое, новыми звездами сотворенное»), Петра Могилы («Православное исповедание веры», «Собрание короткой науки об артикулах веры православных кафолических христиан», «Евхологион, албо вечность», «Лифос»), Сильвестра Коссова («Наука о седми сакраментах албо тайнах», «Exegesis»), Касиана Саковича («Аристотелевские проблемы, или вопрос о природе человека», «Трактат о душе»), Симеона Полоцкого («Вертоград многоцветный», «Обед душевный», «Вечеря душевная», «Жезл правления», «Рифмологон»), Сильвестра Медведева («Манна», «Хлеб животный», «Праведный ответ»); «Привилегия на академию» Полоцкого-Медведева, «Акос» Иоаникия и Софрония Лихудов, коллективные трактаты «Остен» и «Щит Веры»; работы Евфимия Чудовского («Неистовобрехание», «Опрвержение латинского учения о пресуществлении», «Показание на подверг латинского мудрования», «Ответ на лжущее писание <…> Петра Артемьева»), трактаты «грекофилов» «Учиться ли нам полезнее грамматике» и «Довод вкратце».

Также к исследованию были привлечены работы Феофана Прокоповича, Стефана Яворского, Дмитрия Ростовского, Фомы Аквинского, Франциско Суареса, Игнатия Лойолы, Педро де Мендосы, Фрациско де Овьедо, Иоанна Дамаскина, Максима Исповедника, Псевдо-Дионисия Ареопагита.

Научная новизна исследования

Киево-Могилянская школа рассматривается в качестве ключевого фактора в формировании того интеллектуального пространства русской мысли, которое исторически расположено между русским Средневековьем и эпохой русского Просвещения (Петербургский период). В диссертации показаны основные источники формирования традиции Киево-Могилянской школы, - те богословские и образовательные идеи, - которые повлияли на изменение интеллектуальной жизни Московского царства во второй половине XVII в.

Предпринятый анализ текстов представителей Киево-Могилянской коллегии и тех дискурсивных практик, которые ими были привнесены в Московское царство второй половины XVII в., позволил показать, как и в каком направлении под влиянием новых идей стала меняться интеллектуальная жизнь московитов, прежде всего - со стороны ее религиозно-философских, общемировоззренческих и образовательных оснований.

В диссертации исследуются основные идейные конфронтации в их связи с влиянием Киево-Могилянской школы. Предпринимается попытка проанализировать связь отстаиваемых сторонами идейного конфликта богословских и вероисповедальческих принципов с философским мировоззрением тех представителей, которые их провозглашали и отстаивали. Таким образом, впервые в историко-философском исследовании предпринимается попытка анализа детерминаций между позициями участников спора о пресуществлении Святых Даров и их мировоззренческими установками на методы познавательных практик.

Впервые в специальном исследовании идейные столкновения интеллектуальных традиций Московского царства и Киево-Могилянской школы во второй половине XVII в. анализируются в развитии: от первоначальной конфронтации к последующему сопряжению и синтезу.

В диссертации предпринимается анализ привнесенного потенциала Киево-Могилянской школы как фактора преодоления духовного кризиса Московского царства XVII в., а также последующего формирования условий для приятия европейской учености. Киево-Могилянская школа знакомила Москву с системой рационального знания и возможностями ее применения для «христианской науки». Киево-Могилянская школа оказала ключевое влияние на активную смену духовных (религиозное образование) и интеллектуальных (постепенную переориентацию на европейские стандарты государственного управления и хозяйствования) установок Московского царства в конце XVII в.

Работа выполнена в историко-философском методологическом ключе. При этом решение определенной части поставленных задач потребовало применения методик междисциплинарного исследования с привлечением тех идейных смысловых полей, которые сформировались на стыках истории, философии, филологии и лингвистики.

Положения, выносимые на защиту

По результатам проведенного диссертационного исследования на защиту выносятся следующие положения:

1. Через выучеников Киево-Могилянской коллегии в Московское Царство второй половины XVII в. проникают элементы иезуитской схоластики, которые распространяются на вопросы вероисповедания и Богопознания. Когнитивные установки иезуитской схоластики вступают в противоречие с установками московского религиозного традиционализма. Развернувшаяся дискуссия оказывает непосредственное влияние на изменение мировоззренческих установок русских интеллектуалов того времени, прежде всего - установку на расширение познавательных возможностей человека.

2. С одной стороны, выученики Киево-Могилянской школы привнесли в интеллектуальную жизнь Московского царства «идейную смуту», столкновение обрядовых вероисповедальческих установок. С другой стороны, утверждаемые ими познавательные практики содержали в себе потенциал преодоления возникшего идейного конфликта. Методы экзегетики, активно практикуемые киево-могилянцами, существенно расширили интеллектуальное пространство русской мысли второй половины XVII в. и способствовали постепенной ее ориентации в сторону Запада. Идеи «латинствующих» находят свое воплощение в планах учреждения Славяно-Греко-Латинской академии, а элементы западноевропейской силлогистики становятся все более значимыми в программах не только светских, но и духовных учебных заведений.

3. Киево-Могилянская школа оказала заметное влияние не только на последующую рецепцию русскими мыслителями западноевропейских религиозно-философских идей, но и на новое прочтение восточно-православного наследия (византийский концепт понятия ерЯнпйб).

4. Влияние элементов рационализма, заключенных в схоластических приемах ведения спора и привнесенных «латинствующими» в московскую интеллектуальную жизнь, по прошествии нескольких десятилетий испытала на себе и старообрядческая мысль. В результате такого влияния старообрядцы активизировали деятельность по разработке собственных герменевтических и экзегетических методов.

Теоретическая и практическая значимость диссертации

Результаты диссертационного исследования могут быть использованы в изучении истории русской религиозной, философской и общественно-политической мысли в переходное время от Московского царства к Петербургскому периоду XVIII в.

Проведенное исследование позволяет глубже осмыслить истоки и сам процесс формирования общемировоззренческих, религиозно-философских и эпистемологических условий русской интеллектуальной жизни второй половины XVII в., на основании которых в последующее столетие была успешно осуществлена рецепция европейской светской культуры, науки, литературы и философии.

Материалы диссертации могут быть использованы при чтении общих и специальных лекционных курсов по истории русской философии.

Апробация работы

Разработанные в диссертации тематические аспекты апробированы автором на межвузовских конференциях: «Грани культуры: актуальные проблемы истории и современности» (Москва, ИБП, 15 декабря 2008 г.), «Национальное своеобразие в философии» (Москва, РГГУ, 8-9 декабря 2009 г.), «Грани культуры: актуальные проблемы истории и современности» (Москва, ИБП, 18 декабря 2009 г.).

Основное содержание диссертации

Во введении ставятся основные цели и задачи исследования, обосновывается актуальность темы диссертации, определяются объект и предмет исследования, его цели и задачи, описывается историография проблемы и степень ее разработанности в историко-философской литературе.

В первой главе «Влияние латино-польских школ на формирование Киево-Могилянской школы и приоритеты интеллектуальной жизни Московского царства в середине XVII в.» раскрываются линии богословского, образовательного и религиозно-философского влияния на формирование интеллектуальной традиции Киево-Могилянской школы. Выявляется специфика привнесенных в школу текстов, а также произведений, созданных в круге ее влияния в Украине. Определяются основные направления Киево-Могилянской традиции, повлиявшие впоследствии на формирование новых приоритетов московской интеллектуальной элиты в середине - второй половине XVII в.

В первом параграфе первой главы («Иезуитская образовательная система в Киево-Могилянской коллегии») раскрываются особенности формирования интеллектуальной традиции в Киево-Могилянской коллегии, которые проявились в деятельности православных церковных братств. Киево-Могилянская школа несла в себе определенные и значимые для дальнейших судеб России духовно-интеллектуальные качества, отличавшиеся от тех, которые хранило и стремилось развивать на тот момент времени старомосковское духовенство. Обозначаются две линии влияния в православных братствах: греко-латинская и латино-польская. В поисках правового церковного обоснования своей деятельности братчики применяли схоластические методы интерпретации священных текстов. Интерпретативная деятельность братчиков привела, в свою очередь, к изменению традиционного подхода к толкованию Священных текстов. Православные братства существовали в среде протестантских и иезуитских училищ, поэтому методы работы с текстами включали в себя приемы схоластики.

В начале XVII в. в школах при православных братствах начинает доминировать латино-польская линия влияния. Она институализируется в устройстве Киево-Могилянской коллегии, в основу которой закладывается устав иезуитского образца Краковского Ягеллонского университета. Коллегия перенимает иезуитскую образовательную систему. Однако греко-латинская линия влияния сохраняется в индивидуальных предпочтениях преподавателей коллегии, многие из которых были выпускниками греко-латинских училищ.

Дается анализ учебных курсов Киево-Могилянской коллегии. Они составлены по образцу иезуитских курсов и представляют собой типичные схоластические комментарии. В обучение включаются идеи Фомы Аквинского, Франциско де Овьедо, Арриаги, Педро де Фонсеки, Франциско Суареса, Игнатия Лойолы. Также в школе наличествуют элементы протестантские и униатские, что вполне соответствует иезуитскому регламенту образования, требующему приводить в комментариях различные авторитетные мнения. В курсах коллегии в достаточной степени проявляется самостоятельная творческая инициатива, но, как правило, она не выходит за рамки круга источников, определенного схоластической образовательной традицией.

Во втором параграфе первой главы («Жанровые произведения Киево-Могилянской коллегии XVII в. в кругу латино-польской катехетической литературы») предпринимается анализ произведений Киево-Могилянской коллегии. Практически все произведения можно отнести к жанру катехетической литературы, которая имела широкое распространение в Польше в XVII-XVIII в. Так, «Православное исповедание» Петра Могилы включает в себя заимствования из «Римского катехизиса». В основе трактата Иннокентия Гизеля «Мир с Богом» лежит компиляция трех сочинений польского доминиканца Миколая Мосчицкого. «Венец веры» Симеона Полоцкого включает заимствования из «Hortus pastorum» Жака Маршана. А «Вертоград многоцветный» устроен по образу проповедей немецкого иезуита Фабера. В диссертации обосновывается точка зрения о включенности жанровых произведений Киево-Могилянской коллегии в латино-польскую катехетическую традицию.

В третьем параграфе первой главы («Основные приоритеты интеллектуальной жизни Московского царства до середины XVII в.») рассматривается латино-польское влияние как факт, неизменно присутствующий в московской интеллектуальной традиции второй половины XVII в. Конфронтацию и последующее сопряжение идейных влияний составляли два религиозно-философских течения. Это - усвоенное и переработанное наследие восточной патристики и привнесенная выучениками Киево-Могилянской школы интеллектуальная традиция, включающая в себя элементы иезуитской схоластики. Киево-Могилянская школа предлагала определенные новшества, которые вызывали неприятие у части образованной московской элиты. Это обстоятельство предопределило столкновение двух партий: «грекофильской» и «латинской». Споры ярких представителей двух партий велись одновременно по нескольким направлениям: вероисповедальческим, обрядовым, религиозно-философским. По существу, во второй половине XVII в. за религиозными спорами решался вопрос о путях развития русской церкви и русского государства.

Подтверждением духовных и интеллектуальных поисков со стороны властной элиты и части духовенства во второй половине XVII в. может служить нарастающее влияние на окружение царя Алексея Михайловича «латинствующих» - выучеников Киево-Могилянской коллегии. Через них в интеллектуальную жизнь русского государства стали проникать элементы иезуитской схоластики, производящие определенные изменения в московской экзегетике и гомилетике. Традиционное старомосковское духовенство столкнулось с религиозно-философскими установками латинского богословия.

В результате сопряжения двух интеллектуальных традиций в Московском царстве постепенно было положено начало своеобразному диалогу московской традиции и традиции Киево-Могилянской школы. Латино-польская схоластика, с присущей ей гиперболизацией рационального мышления, болезненно воспринималась духовенством, крепко державшимся старомосковской традиции. Западноевропейские новшества первоначально вызывали повсеместное неприятие и отторжение со стороны части московского духовенства. Вторая половина XVII в. - это пороговое время для России, время выбора духовных, философских и социально-политических приоритетов властной элиты. В центре этого сложного мировоззренческого выбора располагались две группы духовенства, каждая из которых боролась за влияние на царя и его окружение. Партию «грекофилов», ориентированных на греко-славянскую линию развития российского просвещения, возглавлял патриарх Иоаким. Духовным лидером «латинствующих» был Симеон Полоцкий.

Во второй главе диссертации («Киево-Могилянская школа в ее влиянии на духовно-интеллектуальную жизнь Московского царства второй половины XVII в.») рассматриваются пути проникновения в Московское царство латино-польского влияния, исследуется его роль в формировании новых приоритетов русской мысли во второй половине XVII в. Посредством деятельности киевских ученых была осуществлена трансляция иезуитских схоластических идей. Киево-Могилянская школа привносит новый дискурс, который контрастирует с традиционными познавательными практиками Московского царства и усиливает фактор рационального знания. С одной стороны, это приводит к драматическим последствиям для московского религиозного традиционализма, с другой - оно же способствует сближению с европейским философским, политическим и образовательным пространством.

В первом параграфе второй главы («Спор о пресуществлении Святых Даров как центральный сюжет религиозных дискуссий второй половины XVII в.: линии влияния и идейные конфронтации») выявляются линии влияния и идейные конфронтации противоборствующих «партий». Официально причина разногласий в подходах московских книжников («грекофилов» и «латинствующих») заключалась в богословско-литургическом разногласии (о совершительном моменте таинства евхаристии). Скрытой же причиной возникшего спора следует считать столкновение двух религиозно-философских и культурно-мировоззренческих традиций, сформировавшихся в условиях относительно изолированного развития. Таким образом, спор об обряде являлся, по сути, спором о будущем русской Церкви и русского государства.

Обрядовая сторона спора представлялась так. Согласно учению православной Церкви, которое отстаивали «грекофилы», пресуществление евхаристического хлеба и вина на литургии происходит после исполняемого в определенное время службы троекратного молитвенного призывания иереем Святого Духа. Священник трижды молится о ниспослании Святого Духа на предложенные Дары, затем, обратившись с молитвой к Богу-Отцу, благословляет Святые Дары. В этот момент силою и действием Святого Духа происходит пресуществление хлеба в Тело Христово, а вина - в Кровь Христову.

«Латинствующие» утверждали в этом вопросе несколько иное мнение, которое больше соответствовало подходу, утвержденному на Тридентском соборе (XVI в.). Согласно их позиции, совершительный момент таинства евхаристии относится ко времени возглашения так называемых установительных слов (слов самого Иисуса Христа на Тайной Вечере, установивших таинство): «Приимите, ядите, сие есть тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов...».

Де-факто спор о времени пресуществления Святых Даров вовлекал обе стороны в более глубокую религиозно-мировоззренческую дискуссию. Так, позиция «латинствующих» рассматривается «грекофилами» как ошибочная. По их мнению, ошибка состоит уже в использовании «латинского силлогизма». «Грекофилы» считали, что познавательная практика, основанная на силлогистической технике, не может быть использована в вопросах Богопознания, так как таковая основывается на авторитетном мнении личного разума. Ими настоятельно предписывается прибегать к авторитетному мнению святоотеческого наследия. Именно в силлогизмах сторонники патриарха Иоакима усматривают отступление от православной традиции, укрепившейся в Московском царстве. Верные Киево-Могилянской школе «латинствующие» предлагают методы экзегетики, которые не могут быть приняты московскими традиционалистами, так как несут в себе еретическое, по их мнению, начало.

Во втором параграфе второй главы («Изменения в познавательных практиках и духовное образование Московского царства второй половины XVII в.») автор обращается к анализу познавательных практик Московского царства второй половины XVII в. Силлогистическая логика с ее базовой импликативной функцией - «если… то» - вовсе не отвергалась полностью даже древнерусскими книжниками. Она включалась в «приточное знание», которое в отличие от «боговдохновенного», представлялось как результат движения по ступеням познания посредством умственного усилия. Ко времени описываемых событий силлогистические приемы рассуждения не были доминирующими в разговорных практиках московитов. «Грекофилы» органичней, по сравнению с «латинствующими», вписывались в культурную среду Московского царства. Их доминирующим методом познавательной практики был символический параллелизм, который представлял собой преимущественно мышление по аналогии (ассоциативное). Такой тип осмысления частично был освобожден от жестких рамок, определяемых формальной логикой. Однако при этом символический параллелизм опирался на широкий пласт библейских аллегорий, рассыпанных по всей русской средневековой литературе. Поддержание аллегоризма служило своего рода условием неразрывной связи и сопричастности говорящего и пишущего с длящейся во времени Священной историей.

В акте аллегорического построения мышление опирается на традиционно установленные символические параллели, доказательность которых определяется древностью и авторитетом сказания. Силлогистическая логика нацелена на то, чтобы наделять высказывание модусом универсальной значимости. Она, в отличие от аллегорезы, выполняет преимущественно не мифопоэтическую, а критическую функцию. Умозаключение, основанное на аллегорическом параллелизме, опирается на внешний источник авторитетного мнения, который берется в святоотеческом наследии, документах канонического права, священных текстах. Познавательная практика, которая в качестве своего метода использует силлогизм, предполагает существование правила, которое задает более универсальный тип интеллектуальной убедительности суждения. Во всяком случае - для тех, кто эти правила принимает.

Каждое таинство представляет собой причастие к Божественному со-вершению. Бог реален в со-вершении символа и является в мире в имманентных формах. Таинство реально в силу своей божественности, а не человеческой интенции. С точки зрения представителей Киево-Могилянской школы, слова Христа в евхаристии не будут выполнять роль формы без соответствующей интенции священника. Пресуществление не произойдет без намерения священника совершить таинство. В схоластических философских курсах говорится, что движение придает материи форму, а для движения нужен толчок. Так и мир, созданный Богом, представляет собой форму материи, которая находится в постоянном движении. По сути, была предложена несколько иная, отличная от практиковавшейся на тот момент среди русских книжников онтологическая основа для понимания многообразия материального мира (материи).

Бог даровал человеку творческую способность, разумность (ерЯнпйб). Через Адама каждый человек уже приобщен к божественному символу. Человек владеет «словесностью» в потенции, в силу своего Богоподобия. Но реализация этой способности, установление имен и познание вещей - дело самого человека. Имя Божие есть ключ, вводящий в мир божественного бытия, оно обладает спасительной силой и священно.

При таком подходе евхаристия представляет собой средство включения человека в небесную иерархию, отражает связь человека с элементами космоса. В процессе Богопознания, все человеческие суждения умолкают по мере приближения к Творцу. О Боге невозможно сказать ничего в этом мире. Он совершенно непостижим и неименуем. Имена Божии отражают Его действия и проявления в мире людей. Имена являют собой образы, Им произведенные.

Действия высшей реальности отражаются в именах, тогда как имена нужны для того, чтобы вывести человека за пределы их самих, туда, где безымянный Бог встречается с человеком. Следуя данной установке, человек может общаться с Богом на высших ступенях Богопознания без помощи имен, так как Божественная первопричина находится во внедоступной запредельности. Для нее нет ни имени, ни слова.

Поскольку речь в споре идет о вещах - Дарах, то со стороны представителей старомосковской традиции вещь могла выступать только в ее имени, так как является отпечатком субстанции, проявлением сущности в мире людей. Согласно Максиму Исповеднику, сущности невозможно присвоить имя, которое бы полностью его разъясняло. Вещь не может иметь собственного имени, которое адекватно отображало бы ее содержание. Смысл вещи порождает форму. Содержательная часть слова значительнее ее внешнего обозначения. Невозможность именовать сущности их собственными именами вызывает необходимость в безмолвии.

Иной установки придерживались представители Киево-Могилянской школы. Причастие понимается ими как сотворение новой сущности в результате соединения материи и формы. И. Гизель утверждает по этому поводу, что существование материи связывается действующей причиной с формой только «в том смысле, что материя принимает форму и объединяется с ней». Таким образом, роль иерея выражается в речении слов, которые содержат потенцию к действию.

Проявлением институализации изменений, происходящих в московской интеллектуальной традиции, было создание Славяно-Греко-Латинской академии. Уже сам по себе факт создания академии означал косвенное признание московскими книжниками - религиозными и светскими - достоинств предложенной киево-могилянцами линии образования. Учебные курсы академии предлагали схоластическую модель мироустройства, утверждали методы рационального знания и расширяли применение методов экзегетики (включающие элементы богословской или типологической аллегорезы).

Для Московского государства учебные курсы братьев Лихудов, учившихся в Падуанском университете, по риторике, натурфилософии и «наукам» явились началом построения системы высшего образования. Славяно-Греко-Латинская академия была создана по инициативе царского двора и, по крайней мере до 1728 г., не была нацелена на подготовку духовенства. Выпускники академии занимали преимущественно светские должности, например, писцов Посольского приказа или справщиков Печатного двора. Но при этом преподаватели академии были из духовенства, с 1701 г. преимущественно выпускниками Киево-Могилянской академии.

Учебные курсы, относящиеся к Славяно-Греко-Латинской академии, предлагали объяснительную рациональную систему. Они отражали основные задачи ее образовательной программы. Академия предлагала современное для Московского государства конца XVII в. образование, которое уже позволяло сложить представление о теоретических основах «науки», ее понятиях и терминологии, а также о достижениях в области астрономии и математики. Программа обучения Лихудов была составлена уже преимущественно на основе иезуитской схоластической традиции. Историко-философский курс включал в себя не только античную и средневековую философию, но и философские произведения современных западноевропейских мыслителей. Таким образом, описываемые события следует интерпретировать как первую институализацию научного образования в России.

Анализ использованных противоборствующими партиями «латинствующих» и «грекофилов» дискурсов позволяет говорить о различиях в применяемых ими познавательных практиках. Примечательно, что дискуссии, внешне определяемые как богословские и вероисповедальческие, разными путями формируют - для властей и духовенства - потребность модернизации московского образования. Существо спора о пресуществлении Святых Даров усматривается не столько в вопросах догматики, сколько в поисках, со стороны «греческой» партии, противодействия привнесенным киево-могилянцами атрибутам католичества: схоластики, латинского языка, философии, пиитики, риторики.

Важно отметить, что стремление привнести в религиозную и духовно-интеллектуальную жизнь России «ветер перемен» разделяли обе противоборствующие партии. «Грекофилы», вопреки расхожим представлениям, вовсе не были ретроградами и консерваторами, они вовсе не стремились увести Россию в прошлое. Ученая деятельность сторонников греческой ориентации не уступала деятельности «латинствующих». В некоторых случаях «грекофилы» сами, как Епифаний Славинецкий, выступали проводниками западного влияния. Но они предлагали свой набор подходов, который был чужд схоластических приемов и рациональной регламентации, а противостояние латинству являлось наиболее важным для них ценностным требованием. «Грекофилы» представляли тот общественный слой, который на протяжении всего столетия был наиболее широко представлен духовенством и боярской знатью. В этой связи в диссертации не отдается предпочтение одной интеллектуальной традиции перед другой, а только проводится различение их позиций по отношению к влиянию Киево-Могилянской школы.

В третьем параграфе второй главы («Образование новых векторов развития русской религиозно-философской мысли как последствие влияния Киево-Могилянской школы») раскрывается характер и направленность иезуитского влияния, которое существенно изменило онтологические и гносеологические установки московского религиозного традиционализма. В отождествлении сущего и существования, предложенного Франциско Суаресом, реальность вещей только мыслимая. Вера в божественную природу происходящих вещей наделяет всякие образы и вымышленные предметы равным онтологическим статусом. Их одинаково возможно познать, так как всякая вещь наделяется неким значением и приобретает субстанциональную значимость. Для московского традиционализма такое состояние рассматривалось как состояние «вне-ума», когда человек теряет способность различать добро и зло. В этом состоянии человек не может быть причастным Божественному со-вершению. Тем самым он становится причастным греху.

В то же время Киево-Могилянская школа несла в себе потенциал, способствующий преодолению духовного кризиса XVII в. В московском религиозном традиционализме интерес к самостоятельному догматическому творчеству оставался на тот момент незначительным. Догматические вопросы решались преимущественно посредством обращения к авторитетному мнению Отцов Церкви. Привнесение в Россию XVII в. практик смыслообразования, включающих византийское концептуальное содержание понятия ерЯнпйб, способствовало расширению области применения методов экзегетики. Это обстоятельство существенно повлияло на создание новых московских авторских гомилетических и катехетических текстов.

Учреждение Славяно-Греко-Латинской академии означало и заинтересованность московского правительства в развитии рационального знания. Период, начавшийся в академии с 1701 г., ознаменован господством «научного» латинского языка. Данное обстоятельство является свидетельством стремления Москвы войти в европейское образовательное пространство. В это время преподавание греческого языка сохраняется в Новгородской архиерейской школе, Московской греческой школе, а также в частных преподавательских практиках. Московская и Новгородская школы оказались очагами сохранения греко-славянской линии образования. Они были ориентированы на подготовку писцов, чтецов, справщиков и переводчиков. В них обучались преимущественно дети священников.

Важную роль приобретало рациональное знание и в старообрядческой среде. Оказавшись в новых условиях официального притеснения и конфессиональной изоляции (по решению церковного Собора 1666-1667 гг.), старообрядцы были вынуждены заниматься догматическим творчеством и искать для него авторитетные аргументы в древнерусской книжности. Как оказалось, старообрядчество, которое призывало следовать неизменным религиозным традициям, поставленное в ситуацию полемики с официальной церковью, прибегло к использованию известных методов герменевтики и экзегетики. Это обращение к рациональному построению мысли было вызвано также и необходимостью истолкования священных текстов (например, для обоснования прихода Антихриста). Данные методы опосредованно были почерпнуты у киевских полемистов. Таким образом, косвенным следствием влияния Киево-Могилянской школы следует считать и появление элементов рациональной культуры ведения полемики, культивируемой в кругу старообрядцев.

В Заключении подводятся итоги исследования, намечаются перспективы в изучении влияния Киево-Могилянской школы на последующее развитие русской религиозно-философской мысли.

Диссертация была обсуждена на заседании кафедры истории отечественной философии РГГУ и рекомендована к защите.

Основные результаты исследования отражены в следующих публикациях автора

Статьи в ведущих научных журналах, рекомендованных ВАК Минобразования и Науки РФ для публикации основных результатов диссертации

1) Зайцев Д.А. Интеллектуальные традиции образованных кругов Московского царства XVII в.: на пути к рациональному знанию // Вестник РГГУ. 2009. № 12. (0,6 а.л.)

Статьи, опубликованные в сборниках научных трудов, материалах конференций и других изданиях

2) Зайцев Д.А. Рациональное знание в допетровской Руси (XVII в.) // Грани культуры: актуальные проблемы истории и современности. Материалы IV научной конференции. Москва, 15 декабря 2008 г. М.: ИБП, 2009. (0,5 а.л.)

3) Зайцев Д.А. О влиянии Киево-Могилянской традиции на интеллектуальную жизнь Московского Царства XVII века // Национальное своеобразие в философии: Материалы межвузовской конференции. Москва, 8-9 декабря 2009 г. М.: РГГУ, 2009. (0,5 а.л.)

4) Зайцев Д.А. Киево-Могилянская традиция в ее влиянии на русскую религиозно-философскую мысль второй половины XVII в. // Грани культуры: актуальные проблемы истории и современности. Материалы V научной конференции. Москва, 18 декабря 2009 г. М.: ИБП, 2010. (0,5 а.л.)

Размещено на Allbest.ru