Элементы национальной мифопоэтической модели мира в произведениях славянских писателей эпохи романтизма (образ мирового древа)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Элементы национальной мифопоэтической модели мира в произведениях славянских писателей эпохи романтизма (образ мирового древа)

Мусий В.Б.

Первая половина XIX века, время зарождения и развития романтизма в большинстве литератур, для славянских стран - эпоха национального возрождения (Чехия, Словакия), национально-освободительных движений (Болгария, Польша), понимания национального чувства как основы народного образования, а тем самым и объединяющей общество силы («официальная народность» С.С. Уварова в России, где в «триаде» «самодержавие, православие, народность» ключевая роль принадлежит именно народности, то есть серьезному интересу ко всем проявлениям национального - языка, культуры, быта, фольклора и т.д.). В связи с этими каузальными факторами в миропонимании романтиков и в их художественной деятельности на ведущее место выдвигается народность - принцип, заключающийся в выявлении специфики национального характера. Именно романтизм, по мнению Ю.Н. Куликова, исполнен чувством «того всепроникающего, универсального единства живого и сущего, которым издревле живы и сущи поэтические интуиции языка, мифа, искусства» [1, с. 118-119]. Известно, что национально-художественный стиль мышления, то есть «целостное единство принципов организации национального материала с опорой на какие-либо характерные для национальной жизни доминанты» [2, с. 169] имел для романтиков исключительное значение. В то же время необходимо подчеркнуть, что возрождение романтиками мифотворчества обусловлено не только тем, что в мифе каждого этноса заключено специфически-национальное, но и самой природой мифа - его синкретичностью. Ведь идеалом романтиков было восстановление нерасчленимой связи человека с миром - людей, природы, своего собственного «я».

В качестве характерной «для национальной жизни доминанты» может быть рассмотрен мифопоэтический образ мирового древа как организующего космос сакрального центра вселенной. В результате исследования особенностей проявления концепта Мировое Древо в различных культурных традициях Н. Слухай приходит к следующему выводу: «несмотря на различия в манифестации идеи плодородия, неистощимой жизни, абсолютного бытия, космического центра и медиатора между мирами, этот блок символических идей претендует на роль культурной универсалии, а вербализаторы этих идей, как и их этно-культурный резонанс, могут быть определены имманентно каждой культуре и на межкультурном уровне» [3, с. 288]. И в самом деле, образ центра мира является универсальным, то есть присутствующим во всех мифологиях. Однако в одних случаях это свисающий с неба шнур, в других - камень, столб, зиккурат, гора… Чаще всего - дерево. В связи с этим, сравнивая «космософию» Грузии и восточнославянских народов, Георгий Гачев пишет: «Человек вообще - срединное существо между небом и землей. Поэтому он всегда себя моделирует между ними. У равнинного народа таким архетипом - братом человека по срединности является дерево. И модель Мирового Древа руководяща в Логосе равнинных народов, так же, как животные - в космосе пустынь, кочевья (конь, верблюд и др.). (…). В Грузии недействительна модель Мирового Древа - ее замещают Горы» [4, с. 417]. Организация мира в единое целое - идеал. Он был в прошлом, в «начальные времена». Согласно имеющему циклический характер мифопоэтическому представлению о времени, прошлое совпадает с будущим. Поэтому для романтиков возвращение миру целостности - это и желаемое будущее, а образ мирового древа, как и образ культурного героя, который берет на себя возвращение мира к состоянию Золотого века, когда мир был един, приобретает в произведениях романтиков особый смысл. Но, безусловно, воплощение его в романтическом произведении определено эстетикой романтизма. В частности - наличием антитезы, на которой строится любое романтическое произведение.

В качестве примера обратимся к поэме Яна Коллара «Дочь Славы». В качестве сакрального центра мира, находящегося в раю - в саду богини Славы, автор поэмы представляет липу:

«В обители Славы, у самого трона, // святая прекрасная липа растет. // Как наша любовь - до небесных высот //восходит зеленая пышная крона.

// Листва то замрет, то дохнет благовонно, // цветы источают прозрачнейший мед, // и сладкий напиток рекою течет // и каплет по капле с небесного склона. // По веткам тончайшим, по листьям из шелка // вкруг липы, где воздух душист и медвян, // Снуют бесконечно за пчелкою пчелка.

// И как говорится в старинном поверье - // то души еще не рожденных славян, // для коих на землю откроются двери» [5, с. 183].

Не вызывает сомнения, что, создавая этот сонет, Ян Коллар опирался на общеславянские представления. Липа - дерево, которое во всех славянских традициях почитаемо как священное. Т.А. Агапкина пишет о том, что у южных славян липы, как правило, находились вблизи церквей и храмов, у словенцев именно от этого дерева начинался ритуальный обход села, после которого в очагах зажигали новый огонь. «У восточных и западных славян, - сообщается в одной из статей энциклопедии “Славянская мифология”, - липа была тесно связана с православным деревом Богородицы» [6, с. 283]. О большом значении, которое придавалось этому дереву у славянских народов, писал и Н.И. Костомаров в статье «Об историческом значении русской народной поэзии». «У хорутанцев, особенно у западных, - указывал ученый, - почти все песни начинаются липою. Горные жители Татров до сих пор верят, что в рощах липовых обитают неземные существа» [7, с. 82]. «Под липами, - писал он в “Славянской мифологии”, - совершались жертвоприношения» [7, с. 230].

Однако, как видим, в основном называются западные славяне. У восточных славян в большей степени почитаемыми в качестве сакрального центра мира выступали дуб, сосна. «В их памяти, - писал автор “Поэтических воззрений славян на природу” А.Н. Афанасьев, - сохранилось сказание о дубах, которые существовали еще до сотворения мира. В колядке карпатских руссов поется, что еще в то время, когда не было ни земли, ни неба, а только одно синее море (= воздушный океан), среди этого моря стояло два дуба, а на дубах сидело два голубя: голуби спустились на дно моря, достали песка и камня, из которых и создались земля, небо и небесные светила» [8, с. 282]. Исследователь приводит далее примеры из апокрифических повестей, заговоров (в частности, о дубе «мокрецком», под которым лежит змея Гарафена), подтверждающие, что священным деревом, с которым славяне связывают начало и центр мироздания, в славянской мифологии является дуб. Комментируя труд А.Н. Афанасьева, А.Ф. Журавлев приводит следующую статистику относительно русского языкового сознания: «в психолингвистических экспериментах на словесный стимул дерево из названий конкретных ботанических видов наиболее частой реакцией является слово дуб (38 реакций по сравнению со следующими словами того же плана: береза - 17 реакций, баобаб - 6, липа, тополь - 4, сосна, яблоня - 3 и т.д.) [9, с. 500-501].

Мифопоэтические представления о мировом древе нашли отражение в литературе. Трудно найти человека, который не знал бы строк А.С. Пушкина из «Руслана и Людмилы» «У лукоморья дуб зеленый…». В повести Н.В. Гоголя «Майская ночь, или Утопленница» из цикла «Вечера на хуторе близ Диканьки» оппозицию составляют «здесь», «у нас», «в реальности», с одной стороны, и «где-то», в «идеальной части пространства», с другой. Действительность противопоставляется поэзии (гармоничности мира). И обновляющее, упорядочивающее мир Божественное начало связано в данном случае с образом мирового древа. Это и есть та сакральная часть мира, о которой говорит Левку Галя: «Ни один дуб у нас не достанет до неба. А говорят, однако же, есть где-то, в какой-то далекой земле, такое дерево, которое шумит вершиною в самом небе, и Бог сходит по нем на землю ночью перед светлым праздником» [10, с. 110]. В рассказе украинского писателя-романтика Олексы Стороженко «Матушкино благословение» сакральным центром, объединяющим всех украинцев, также является «двухсотлетний дуб». Сидящий под ним старый козак рассказывает о необычайной женитьбе своего пращура Самсона Коротая, который во времена Богдана Хмельницкого спасал Отчизну, воевал в отряде прославившегося на всю Украину рыцаря по прозвищу Вовгурь. Дед рассказчика после одного из сражений повстречал девушку, у которой погибли все родные. Умирая от ран, ее мать, уверенная, что он оказался рядом с ними не случайно, что сам Бог привел его сюда, просила защитить ее сироту-дочь, женившись на ней. Поскольку же на женщине тогда не было креста, она благословила своих детей желудем. Из него должен был вырасти дуб как воплощение рода. Обращаясь к молодым, умирающая мать предупредила, что до тех пор, пока дерево будет стоять на земле, пока корни его не истлеют под землей, они и весь их род будут счастливы, и будут жить долго. Таким образом, в рассказе О. Стороженко судьба рода напрямую связывается с судьбой дерева как центра мира. Дуб - это символ всего казацкого племени, а мать, что благословила детей желудем, - это сама Украина. И Самсон Коротай, и его предок Тарас Самсонович, и давнишний приятель его офицер, которому рассказывается о Матушкином благословении, и читатель - все они имеют одну Родину, и судьба каждого из них зависит от символического древа мира, древа жизни - дуба. От него человек получает силы.

Вернемся к поэме Яна Коллара «Дочь Славы», к образу мирового древа в ней. В описании священной липы в саду богини Славы заслуживают внимания образы пчел и струящегося по стволу липы меда: они также наделены мифопоэтической символикой. Из книги Георгия Булашева о легендах, религиозных взглядах и верованиях украинского народа следует, что постоянным эпитетом, которым сопровождается существительное «пчела» и среди украинцев, и среди россиян, является «святая». Пчеле принадлежит заметная роль в космогонических представлениях разных народов (монголов, греков, румын, славян), вплоть до участия в созидании мира. Правда, отмечал исследователь, в украинских космогонических сказаниях такие сюжеты не сохранились. Священное значение пчелы, по словам Г. Булашева, с одной стороны, основано на предании о том, что она первоначально жила в раю; а с другой, - на легенде, согласно которой благодаря именно пчеле не было вбито «п'ятого цвяха в груди Спасителя» [11, с. 368-371]. А.В. Гура пишет о том, что пчелы особо почитаются разными славянскими народами, оцениваются как священные и наделенные Божьей мудростью. В сонете Коллара пчелы, которые «снуют по веткам тончайшим, по листьям из шелка», выполняют роль медиаторов, связывающих два мира - средний (людей) и верхний, сакральный (богов). Выбор поэтом этих насекомых был обусловлен, кроме того, и тем, что именно они, по поверьям, «обладают способностью сплачивать людей, связывать их духовным родством» [6, с. 397]. Так, к примеру, у белорусов пчелы, которыми владеют два хозяина, «соединяют их братскими узами», и это родство оценивается как священное, данное самим Богом. Пчелы дарят миру мед, пищу бессмертия во многих традициях. «Мотив медового (молочного и т.п.) источника у мирового дерева, - пишет автор другой статьи в словаре “Славянская мифология”, В.Я. Петрухин, - сопоставим с мотивом райского дерева, плывущего по реке (Дунаю)» [6, с. 299]. Не случайно и то, что души еще не рожденных славян, о которых пишет Ян Коллар, обитают около липы в саду богини Славы в облике пчел. Поверья о душе, являющейся в таком облике, известны в разных славянских мифологиях. В Болгарии, указывает А.В. Гура, в «Духов день молящиеся слушают, как жужжат мухи и пчелы, считая, что это души их умерших близких» [6, с. 398]. Это также соответствует символике мифопоэтического образа мирового древа, организующего не только связь пространств, но и связь времен. «Подземный мир, - пишет в связи с этим А. Косарев, - мир умерших предков, мир холода, мрака, бездны, хаоса - питает собою наш земной мир: это - сваленный в кучу и перемешанный в веках опыт предков, наше прошлое. От того, насколько хорошо мы разберемся в сущности этого опыта, насколько правильно сможем его использовать, зависит наше теперешнее благосостояние и, следовательно, наше будущее. И не только наше, но и благоденствие и будущее того светлого (небесного) мира, ради которого мы, собственно, и живем. Этой задаче и служит столь почитаемая древними людьми традиция» [12, с. 221]. Так и в рассматриваемом нами сонете из поэмы Яна Коллара сливаются разные временные пласты: прошлое (пчелы - души умерших близких) и будущее (пчелы - души еще не родившихся славян). Таким образом усиливается идея родства разных поколений людей, а в конечном итоге - выражается мифопоэтическое представление о времени как циклическом, когда смерть - это одновременно и начало, а прошлое - это одновременно и будущее. Сакральную силу этому родству и благополучию дает мировое древо - липа, как центр славянского мира, того рая, абсолюта, который неизбежно станет реальностью для славян. Известно, что Ян Коллар был сторонником объединения славянских народов, «взаимности». Понимая нацию как сообщество людей духовно-культурного, а не конкретно-исторического порядка, он писал: «Нации, которые разъединяются под давлением сословности и существования племенных групп, уродуются постыдной разобщенностью и раздробленностью, а не облагораживаются…» [13, с. 237].

Идея родства поколений, а также цикличности времени выражена и во Вступлении к поэме Яна Коллара, где также присутствует образ «священных лип». Но они связаны с деяниями культурных героев, определявших строй жизни нации в правремена: «обитателям сел, как землю пахать, показали, / Чтоб из лона земли колос взошел золотой, / Как по дорогам сажать славянам священные липы, / Чтоб изливали они благоуханье и тень…» [14, с. 123]. В действительности же категория «живой» связана только с «величавым дубом», который «выдержал, не упав, времени гибельный ход» [14, с. 121]. Все образы, которые представляют действительный мир, проникнуты мотивом гибели. Это относится и к «родной стране» - «гроб для народа она, гроб, а в былом колыбель!». В качестве залога будущего возрождения мира сохранился дуб, дерево вечной жизни. Именно оно должно напомнить, сообщить о прошлой жизни. «Дерево, ты мне скажи, - восклицает герой поэмы, - ты, храм живой, под которым / В древние те времена жертвы сжигались богам, - / где же народы, князья, города, что когда-то впервые / Жизнь воскресили у нас, в северной нашей стране?» [14, с. 122]. Итак, с дубом связана оппозиция «сакральное - хтоническое», «космос - хаос». Дуб остается «храмом живым» даже в ситуации современности, когда сакральное оказалось подавленным, оскверненным. Обращаясь мысленно к славному прошлому славян, герой вспоминает, что именно здесь, у дуба славяне вступали в контакт с богами. В подтексте - надежда на возвращение к этим священным временам живой жизни.

Обращение славянских писателей, о произведениях которых шла речь, к мифопоэтической образности, символике - знак литературы эпохи национального подъема, осмысления истоков и судьбы нации. Антитеза «идеал-действительность»; «прошлое, будущее - настоящее»; «гармония - хаос, разрушение» - одна из существенных черт поэтики романтизма. Так мифопоэтическое и романтическое соединяются в имеющем универсальный характер образе центра мира, в данном случае - мирового древа.

Список сносок

национальный мифопоэтический сакральный бытие

1. Куликов, Ю.Н. Миф - фольклор - искусство - традиция, ведущая в будущее / Ю.Н. Куликов // Русская художественная культура. Контуры духовного опыта / отв. ред. С.Т. Вайман. - СПб., 2004. - С. 82-121.

2. Андреев, А.Н. Теория литературы: [учебник: В 2 ч.] /А.Н. Андреев. - Минск, 2010. - Ч. 1: Художественное произведение.

3. Слухай, Н. Концепт «мировое древо» и особенности его проявления в различных культурных традициях / Наталья Слухай // Біблія і культура: [науково-теоретичний журнал, присв. 60-річчю д.ф.н., проф. Анатолія Нямцу /відпов. ред. А. Нямцу]. - Чернівці, 2010. - Вип. 13. - С. 283-289.

4. Гачев, Г. Национальные образы мира / Георгий Гачев. - М., 1988.

5. Коллар, Ян. Сто сонетов / Ян Коллар. - М., 1971.

6. Славянская мифология: Энциклопедический словарь. - Изд. 2-е и доп. / отв. ред. С.М. Толстая. - М., 2002.

7. Костомаров, М.І. Слов'янська міфологія: вибрані праці з фольклористики й літературознавства / М.І. Костомаров. - К., 1994.

8. Афанасьев, А.Н. Мифы, поверья и суеверия славян (Поэтические воззрения славян на природу) / Александр Афанасьев. - М.-СПб., 2002. - Т. 2.

9. Журавлев, А.Ф. Язык и миф. Лингвистический комментарий к труду А.Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» / А.Ф. Журавлев. - М., 2005.

10. Гоголь, Н.В. Собрание сочинений: В 8 т. - М., 1984. - Т. 1.

11. Міфи України. За кн. Георгія Булашева «Укр. народ у своїх легендах, реліг. поглядах та віруваннях / пер. Ю. Буряка. - К., 2003.

12. Косарев, А.Ф. Философия мифа: мифология и ее эвристическая значимость / А. Косарев. - М., 2000.

13. Антология чешской и словацкой философии / общая редакция Е.А. Сафроновой и М.А. Хевеши; перевод А.В. Ахутина и др. - М., 1982.

14. Антология чешской поэзии XIX-XX веков: В 3 т. - М., 1959. - Т. 1.

Размещено на Allbest.ru