И, наконец, философский эго-текст, представленный в диссертационном исследовании как рефлексивное конструирование модели личности в процессе философского познания, рассмотрение собственного "Я", основанное на личном опыте в контексте его феноменального бытия в культуре.

Диссертант выделяет следующие моменты, которые подчеркивают специфику философского эго-текста, отличающую его от художественных автобиографических произведений:

· Являясь продуктом самосознания, философский эго-текст обеспечивает рефлексию бытия на уровне ее образов, смыслов, ценностей, норм и целей. Он потенциально содержит в себе совокупность сущностных предназначений, фундаментальных оснований и смыслов человеческой жизни. Развертывание и утверждение "Я" в мире, самореализация, открытие личностных способностей и их развитие - один из стержней личного бытия, обретения смысла жизни. Исследование философских эго-текстов позволяет утверждать, что каждый из них написан с целью выявления собственного индивидуального смысла жизни. Все смысложизненные категории являются всеобщими, они свойственны любой культурно-исторической эпохе и обязательно присутствуют в эго-тексте, в котором автор философствует.

· Мир культуры выступает носителем человеческих смыслов. Связь смыслов с жизненными процессами человека выступает базисом, условием культурного процесса его смысловой стороны. В свою очередь, смысл человека заключается в умении превзойти в себе родовое начало и стать личностью. Большую роль в этом процессе играет культура, позволяющая внести в мир и в личность определенный смысл. Мыслитель, обладающий высокими культурными потенциями, всегда прорывает круговорот повторов, отрицает банальные обстоятельства и конструирует в философском эго-тексте модель собственной личности.

· Жизненный и профессиональный опыт, отражаемый в эго-текстах, не может придать ему философского статуса, так как его описание еще не образует философии, опыт лишь ставит проблемы для философствующего сознания, от него лишь исходит философское творчество. Фундаментальным основанием философского эго-текста, отличающим его от других текстов, написанных о себе, выступает философское познание. В предисловии к "Самопознанию" Н.А. Бердяев пишет: "В книге, написанной мной о себе, не будет выдумки, но будет философское познание и осмысливание меня самого и моей жизни. Это философское познание и осмысливание не есть память о бывшем, это есть творческий акт, совершаемый в мгновении настоящего".

· Философскому эго-тексту, в отличие от художественных автобиографических произведений, свойственно единство экзистенциального и теоретического. В описании интеллектуального и духовного пути мыслитель руководствуется не внешними событиями, а внутренними интенциями, концептуальными находками и открытиями. Каждый философский эго-текст, кроме акцентуации собственного "Я" мыслителя, фиксирует опыт вопрошания о сущем.

Во втором параграфе "Философский эго-текст в пространстве бытия" диссертант исследует определенную возможность, потенциальность, побуждение, реализуемое мыслителем посредством философского эго-текста в пространстве бытия. Философский эго-текст есть фиксация мыслителем в слове собственного смысла и смыслов мира. Согласно мысли В.В. Бибихина: "Человек осуществляется, давая слово миру".

Феноменологический подход позволил прояснить следующий факт: человек сам конструирует смысловую данность мира, и существующий в мире смысл является, прежде всего, переживаемым и понимаемым им самим. Поэтому смыслы выступают теми структурами, которые выполняют роль онтологической "связки" экзистенции человека и бытия мира в целом. В философском эго-тексте мыслитель, описывая ситуации выбора - от смысложизненного до повседневно-утилитарного, предлагает вариант решения, не исключающий свободы импровизаций и потому сохраняющий возможность самовыражения.

Многообразие философских эго-текстов, функционирующих в пространстве бытия, репрезентирует многообразие мировоззренческих позиций и связанных с ними событийных планов человеческой жизни, определяя постановку вопроса о выборе человеком определенной жизненной стратегии, итогом которой становится индивидуальная судьба.

Диссертант анализирует причины, побуждающие взяться мыслителя "за перо", следствием которых является философский эго-текст. Современные исследователи указывают на онтологическое понимание как текста, так и творчества, в том числе онтологизируют определяющие автобиографические мотивы (Г. Миш).

Исследование обширного комплекса западноевропейских и отечественных первоисточников позволило выделить следующие основные мотивы творчества философских эго-текстов: самоидентификация, самопознание, саморепрезентация, самовыражение, желание оставить память о себе.

Самоидентификация. Каждый из философских эго-текстов создается с целью ответа на вопросы: "Кто я?", "Что я собой представляю?". Эти вопросы играют ключевую роль в проблематике самоидентификации, стремлении определить, кто я есть реально. Деятельный характер человеческой жизни - это поступки, которые наполняют историю его жизни как расположение фактов в тексте жизни. Это то, что он может рассказать о себе другим: кто он такой. Именно повествование (как воспроизведение деятельностного отношения к жизни), а не некое объективное постоянство его природы (его субстанции) составляют основу идентичности человека для себя и других (П. Рикер). Чувство нетождества человека с самим собой, или ощущение несоответствия своему образу себя (каким я должен быть), или чувство выпадения из реальности, даже отсутствия в жизни и многие другие переживания неопределенности своего положения в мире вызывают потребность формирования понятия о самом себе, что часто становится центральным мотивом создания философского эго-текста.

Другая очевидная причина создания философского эго-текста - это самопознание. Человеку свойственно познавать самого себя, что означает не только познание своих личностных особенностей, но и познание своей человеческой природы.

Р. Дж. Коллингвуд считает, что познание самого себя включает несколько аспектов: во-первых, познание сущности человека вообще; во-вторых, познание типа человека, к которому ты принадлежишь; в-третьих, познание того, чем являешься именно ты и что в состоянии сделать, а так как никто не может знать этого, не пытаясь действовать, то единственный ключ к ответу на вопрос, что может сделать человек, лежит в прошлых действиях.

Завершением творческого и жизненного пути Н.А. Бердяева стала его философская автобиография, где проблема самопознания вынесена на титульный лист книги. Самопознание трактуется русским философом как потребность понять себя, осмыслить свой тип и свою судьбу. Проблема самопознания тесно связана с понятием "ментальности". Ментальность есть "совокупность готовностей, установок и предрасположенностей индивида или социальной группы действовать, мыслить, чувствовать и воспринимать мир определенным образом". Формирование ментальности во многом зависит от культурных традиций, социальных структур, профессиональной принадлежности человека. Философский эго-текст выступает пространством ментального самопознания. Следовательно, являясь важнейшим мотивом для творчества, самопознание выражается в особой специфике, суть которой - стремление к самоидентификации в рамках определенной социальной группы, политического течения, вероисповедания, субкультуры, то есть как ментальное самопознание.

Не менее важным мотивом является саморепрезентация. Повседневное значение репрезентации состоит в том, что она представляет в акте сознания некий объект. Благодаря актам воображения и творчества, посредством языка и текста, внутренний мир личности мыслителя может стать доступным для других людей. Желание автора "показать", "представить" себя, безусловно, реализуется в философском эго-тексте. Однако анализ философских эго-текстов мыслителей демонстрирует, что они написаны не с целью "выпячивания" собственного "Я", а для того, чтобы осмыслить личный потенциал и судьбу мира. В философском эго-тексте мыслитель запечатлевает не только себя, но и своих близких, друзей и оппонентов. Саморепрезентация в таких текстах происходит на фоне исторических, политических событий, над которыми размышляет философ и которым дает оценку.

Самовыражение как потребность поведать о себе и глубже разобраться в смысложизненных проблемах активизирует еще один важный мотив создания философского эго-текста. Идея самовыражения личности посредством письменного текста имеет особую значимость. Творчество преодолевает отчуждение, и человек включает себя в мир и мир в себя, в свою внутреннюю жизнь, тем самым преображая его.

Раскрывая художественными средствами различные побудительные причины культуротворческих интенций, мыслитель акцентирует внимание на содержательных пластах человеческой субъективности. Чем глубже осознание личностью смысловых и деятельных связей с эпохой, чем активнее осмысляются проблемы социального и духовно-нравственного порядка, тем интенсивнее желание выразить свою действительную сущность и сущность собственной жизни.

И, наконец, желание оставить память о себе и своих современниках вполне может рассматриваться как мотив создания философского эго-текста. Фактор духовности, заложенный в нем, в большей степени связан с идеей просвещения и образования, ибо в процессе чтения данных произведений, мы не только пытаемся понять, постичь определенные истины, но также очерчиваем для себя путь к творчеству, к самостоятельному мышлению и самовоспитанию через призму жизненного опыта мыслителей.

Безусловно, это далеко не полный перечень тех причин, которые побуждали мыслителей разных стран и разных поколений создавать произведения философского эго-текста. При всей панорамности этих побуждений в них содержится нечто общее, что позволяет говорить о единстве целевого назначения философского эго-текста - стремлении личности оставить "свой след", свой опыт для современников и будущих поколений, показать свое участие в историческом бытии, осмыслить себя и свое место в этом мире.

В следующем параграфе "Классификация философских эго-текстов: структурные особенности и культурологические характеристики" диссертант, используя методологические приемы сопоставления, сравнения, анализа, синтеза, применимые к исследованию пласта западноевропейских и отечественных философских эго-текстов, выявляет общие специфические моменты, составляющие парадигму, "матрицу" исследуемого объекта. Единообразие философских эго-текстов проявляется в их внутреннем строении, содержательных аспектах, культурологических характеристиках и пр.

Философским эго-текстам свойственно фундирование на автобиографических жанрах. Диссертант рассматривает имеющиеся классификации автобиографических жанров в культурфилософии, представленные Н.А. Бердяевым, И.С. Коном, М.А. Мануильским, В.А. Подорогой, Г. Мишем. Данные ученые выделяют: апологии, исповеди, воспоминания, мемуары, дневники, письма, автобиографии. Диссертант дополняет представленный реестр интервью, беседами, обозрениями, записными книжками.

Соискателем выделены следующие формообразующие структурные особенности философских эго-текстов:

основные приемы самообъективации, обусловленные выбором самообозначения. Авторское "Я" в философском эго-тексте конструируется благодаря приемам самообъективации. На объективированное "Я" указывают конструкции не только с местоимением первого лица, но и с возвратным местоимение себя, которое выступает "языковым выражением универсального, когнитивного акта объективации" (Г.Н. Берестнев). Другим приемом самообъективации является сравнение, которое проявляется в образных представлениях автора о самом себе, а также в переходах от местоимения первого лица к местоимению третьего лица, и наоборот, что способствует отчуждению "Я" от себя.

способы построения: косвенное, нарративное, синтетичное. Косвенное построение характеризуется возникновением автопортрета кумулятивным образом из афористических медитаций на разнообразные темы. Данный тип философского эго-текста не представляет собой хронологически зафиксированной истории жизни мыслителя. Целостный образ автора складывается, "вычитывается" посредством его размышлений, оценок, высказываний. В свою очередь, нарративное построение эго-текста предлагает читателям готовый, сформированный образ авторского "Я". Автор повествует о своей жизни, ее этапах, степени влияния учений и концепций, связях и отношениях с жизнью других людей. И, наконец, синтетичное построение, характеризуемое введением в эго-текст элементов работы биографа, комментатора и, наоборот, когда работа биографа, сопровождается "вкраплениями" из автобиографий.

Сопоставление и анализ отечественных и западноевропейских философских эго-текстов позволил выделить их наиболее общие содержательные аспекты: а) степень и характер вовлеченности мыслителя в масштабные события, происходящие в мире; б) рассмотрение своей жизни через призму определенной философской концепции, вероучения; в) наличие элементов субъективных оценок, которые основаны на индивидуальных предпочтениях; г) отражение моральных норм общества, предъявляемых к личности.

В качестве основных характеристик философского эго-текста, вписывающих его в область культурологического знания, диссертант анализирует следующие:

Во-первых, это указание на исток, собственное происхождение. Авторское "Я" осмысливает себя частью рода, семьи. Как следствие, любой эго-текст включает в себя сведения о семье, происхождении рода, биографическую справку родителей.

Во-вторых, презентация как представление, изображение родных и близких людей, друзей, коллег, оппонентов и т.д. В эго-текстах запечатлевается не только авторское "Я", но также образы других людей, оказывающих влияние на мыслителя.

В-третьих, философский эго-текст буквально "прошит" нитью воспоминаний. Автор обращается к воспоминаниям, к прошлым эпизодам своей жизни и жизни других людей, с которыми ему довелось встречаться. Однако в истории культуры существуют и разные мнения относительно достоверности воспоминаний в эго-текстах. Все "автобиографии лгут" (Б. Шоу), "в автобиографии есть исповедальная и оправдательная стороны" (П. де Ман). Соискатель считает, что понятие истинности, используемое в языке науки, для данного феномена письменной культуры не применимо. Цель исследования философского эго-текста состоит не в том, чтобы изыскивать в нем так называемые биографические "моменты", а в том, чтобы найти, "нащупать" в самом произведении след некоего события, ставшего для философа непостижимым, возможно, травматическим, которое он не смог полностью пережить, раскрыть, то есть причислить его к одному из фрагментов жизненно-реальной ситуации и продолжить обыденное, повседневное существование. Наиболее оптимально в данном аспекте, говорить о степени осмысленности и характере переживания описываемого.

Воспоминания автора в философском эго-тексте базируются на категории "памяти". Память рассматривается как важнейшая форма самосознания, как "опыт отношений", определяющий архетип национальной культуры, через который они соотносятся с полнотой человеческого универсума. Как одна из самых широких и фундаментальных категорий, "память" может быть воспринята и в качестве категории культурологии. Человек сохраняет в памяти прошлое как член группы, к которой принадлежит. Соответственно существует "коллективная память" (К.Г. Юнг) социальных классов, религиозных групп, субкультур, что не отменяет необходимости усвоения коллективного опыта отдельной личностью - "персональную память" (В.Г. Безрогов). Генетически философский текст в целом есть один из способов коллективной памяти, ориентированный на специфическое сохранение, закрепление и воспроизводство навыков индивидуального и группового поведения. В процессе воспоминания в философском эго-тексте совмещаются персональная и коллективная формы памяти, ибо автор здесь настолько же выделяется из общества, насколько и приписывает, относит себя именно к этому обществу.

В-четвертых, важной культурологической характеристикой философского эго-текста выступают категории "время" и "пространство". Связь этих важнейших характеристик философского эго-текста обозначается понятием "хронотоп" (М.М. Бахтин). Исследователи-литературоведы приходят к выводу о том, что временное внутреннее решение автобиографических произведений заключается в сопоставлении двух временных периодов - прошлого и настоящего. Настоящее время проецируется "накладывается" на прошлое. Автору эго-текста свойственно из времени настоящего совершать экскурс в прошлое. Данный хронотопический принцип в литературоведении обозначается понятием "двоевременье". Диссертант считает, что временные пласты в философском эго-тексте не исчерпываются лишь прошлым и настоящим, в нем присутствует и будущее время. Автор философского эго-текста размышляет о будущем: судьбе страны, культуры, науки, цивилизации, мира. Н.А. Бердяев пишет: "Я продолжаю думать, что изменения и улучшения в России могут произойти лишь от внутренних процессов в русском народе". Если транслируемые ценности и идеи в философском эго-тексте не ведут диалог с будущим (а ориентированы они, безусловно, и на поколение будущих читателей), не обеспечивают духовного общения поколений, не влияют на развитие личности, то такие произведения перестают быть актуальными.

Погружаясь в культурное пространство, автор философского эго-текста получает социально детерминированные программы деятельности, ценности, нормы, правила. Культурное пространство выступает одновременно и как субстанциональное, и как реляционное, определяющее деятельность человека и определяемое ей. Поскольку реальная деятельность мыслителя разворачивается в пространственно-временном континууме, постольку его культурный текст определяется, прежде всего, структурой хронотопа - особенностями диахронического и синхронического его измерений.

Повседневное, ежеминутное существование личности в пространственно-временном континууме не исполнено лишь событиями культурной значимости, что могло бы фиксироваться мыслителем. С одной стороны, смысл и цель жизни философа, мыслителя открывается в масштабе бытия всего человечества. С другой - в своем тексте жизни философ, как и обычный человек, сталкивается с бытовой стороной жизни: безденежье, отсутствие жилья и т.д. Смена пространственных планов, где укрупняется то бытовая, то профессиональная сторона жизни мыслителя, образно может быть сравнима с "принципом прямого и обратного бинокля" (В.В. Новиков). Объект рассматривают в бинокль, укрупняя его, а затем бинокль переворачивают и близкое кажется отдаленным, маленьким, вписанным в громадное пространство.

Определяя эго-текст как источник культурфилософского исследования, диссертант выделяет его культурологическую парадигму:

· мыслитель как автор собственного жизнеописания, рассматривая "вечные проблемы" культуры, соотносит их со смысложизненными категориями, что непременно приводит к философствованию;

· философский эго-текст запечатлевает идеологические и моральные нормы общества, предъявляемые к личности, что позволяет говорить о культурно-нравственных установках эпохи;

· произведения философского эго-текста выступают воплощением не только персональной памяти, но и памяти коллективной, представляя интерес для прикладной культурологии;

· философский эго-текст есть одно из средств культурной коммуникации, осуществляющий многоуровневый диалог;

· хронотоп философского эго-текста отражается через личность мыслителя. Причем сам философский эго-текст органично "вписывается" в социокультурный хронотоп, осуществляя функции культуры;

· представление в философском эго-тексте родных и близких людей, коллег, оппонентов, осмысление событий, выпавших на долю мыслителя, позволяют рассматривать философский эго-текст как культурный документ эпохи.

Во второй главе "Репрезентативная модель философского эго-текста в культуре" диссертант конструирует репрезентативную модель философского эго-текста. Репрезентация - многозначное понятие. В рамках данного исследования репрезентация взята в двух ее основных значениях: замещение и представление.

1. Философский эго-текст может рассматриваться как репрезентант личности мыслителя. Он замещает автора, и читатель реконструирует образ мыслителя посредством написанного им о себе эго-текста. В этом состоит функция репрезентации как замещения.

2. Репрезентация в функции представления означает создание образа чего-либо, дающего определенное знание об объекте. Это представление объекта, но не прямое, коим является презентация, а рекурсивное. На репрезентации в функции представления базируется модель философского эго-текста.

Соискатель утверждает, что философский эго-текст выступает репрезентантом (в функциях и представления, и замещения) личности мыслителя.

Репрезентативная модель в диссертации рассматривается как конструкция, в которой символы опыта или мышления автора философского эго-текста располагаются таким образом, что в результате получаем систематизированное представление этого опыта или мышления.

М. Вартофский утверждает, что модель может репрезентировать человека как познающего субъекта "каждая модель фиксирует определенное отношение, к миру или моделируемому объекту и вовлекает в это отношение своего творца или пользователя". Следовательно, познание субъекта может быть направлено и на самого себя, а в качестве моделируемого объекта может выступать собственная жизнь.

Модель философского эго-текста представлена в исследовании в виде триады, автором выделены три основных элемента, посредством которых осуществляется репрезентация: мыслитель, язык, жанр. Их анализу посвящены последующие параграфы главы. Первый параграф главы "Мыслитель - автор философского эго-текста" содержит рассмотрение феномена творчества мыслителя.

Диссертант обращается к термину "мыслитель", более широкому по своему объему, нежели термин "философ". Это связано с тем, что в исследовании анализируются не только эго-тексты философов-профессионалов, но и источники, в которых представлено философствование писателей, ученых, политиков, священнослужителей, деятелей культуры и искусства и др. Диссертант считает, что философским является не обязательно тот текст, что написан философом, но тот, который является философски прочитанным. Для выяснения философских смыслов читатель должен быть не менее активен, чем автор. Читатель должен "пропустить через себя", через собственное Эго текст другого, чужого Эго. Понимание представляет собой творческий процесс, и потому философским может стать любой текст культуры, являющийся значимым для породившей его культуры.

Осмысление феномена мыслителя как автора, творца философского эго-текста предполагает нахождение исходного основания, точку опоры философского мировоззрения. Таким исходным предметом исследования в философском эго-тексте является эго, "Я". Важными для данной части исследования выступают понятия "Я" и "Я"-концепция. "Я" - это термин, относящийся исключительно к себе как к чему-то самосущему, результат выделения человеком самого себя из окружающей среды, позволяющий ему ощущать себя субъектом своих физических и психических состояний, переживать свою целостность и идентичность с самим собой. Относительно целостный образ собственного "Я" формируется в "Я"-концепции. "Я"-концепция есть конструирование в сознании мыслителя представления о самом себе, своих жизненных и профессиональных целях, своих способностях, возможностях в выборе средств достижения целей. Если философское творчество всегда движется к построению системы, то "Я"-концепция мыслителя выступает системосозидающим фактором его философии. Все то, что рождается из глубины духа с попыткой дальнейшего формирования, должно "вместиться" в систему, найти в ней свое место. Творчество мыслителя не всегда достигает системы, тем не менее оно всегда движется к ней, и "Я"-концепция занимает в ней одно из центральных мест.

"Я" продуцирует мысль. Одним из сложных процессов продуцирования мысли выступает рефлексия. Рефлексия является определяющим феноменом для философии и философствования. Рефлексия предполагает обращение к самосознанию. Обращенность на себя, свойственная рефлексивному мышлению, указывает на наличие особого атрибута, присущего этому типу мышления - индивидуальности, как способности размышлять о самом себе, знать себя, проникать внутрь себя, быть глубоко внутренним. Атрибут самосознания закрепляется в понятии "Я". С его помощью фиксируется личностное бытие, отличное от бытия Другого. "Я" мыслителя существует в той мере, в какой он обращается к самому себе, размышляет о самом себе, знает самого себя, проникает внутрь себя. Мысль, видящая себя в мысли, это есть "Я" - думающий о самом себе человек. Рефлексия в диссертационном исследовании понимается как осмысление жизни при помощи размышления, детального самоанализа.

В философском эго-тексте взаимосвязь между жизнью и ее осмыслением не сводима к нормам зеркального отражения. Написать свою биографию, в указанном здесь смысле слова - означает осознать свою жизнь и выразить ее в языковой форме. Это не просто рассказ объективного свидетеля - это авторское свидетельство, не допускающее внешних посредников и интерпретаторов.

Автор репрезентирует собственную личность с различных ракурсов: какой она была, а возможно и какой предполагала, желала быть, и какой в конечном счете стала. Мыслитель, одновременно выступающий и как автор, и как главный герой своего эго-текста - рефлексирующая система, ибо он постоянно не только осуществляет определенное поведение, но и размышляет, а впоследствии повествует.

Слово автор восходит к латинской лексеме au (c) tor, что обозначает деятель, создатель, творец, организатор, живой источник, зачинатель, учредитель, даритель, носитель мнения и т.п. Данная лексема входила в контакт с древнегреческим корнем аutos, обозначавшим сам, в связи с чем усиливался персоналистический акцент в ее значении. Автор изначально соотнесен с произведением эго-текста. Анализ философского эго-текста предполагает обязательное обращение к автору-мыслителю, создателю эго-текста и далее, к автору-человеку и к нахождению той конструкции персонально осуществленного в произведении профессионального и повседневного опыта.

В связку понятий "мыслитель-автор" диссертант вкладывает, прежде всего, совокупность представлений об индивидуальном человеческом источнике, создателе эго-текста. Понятием "автор" выражено как технологическое, так и бытийное персонологическое присутствие его в целом произведении в связи с чем личность автора-мыслителя может извлекаться из произведения в процедуре интерпретации. Присутствие автора в произведении подразумевает полагание текста "быть своим".

В ХХ веке в работах Ж. Бодрийяра, Ж. Дерриды, П. Рикера и др. оформляется концепция рассмотрения мира как бесконечного и безграничного текста, и деятельность субъекта в нем также может быть прочитана как текст. Теперь текстом называется любая знаковая система, которая способна быть носителем смысловой информации. С этой точки зрения любой объект, выступающий творением человеческого духа и имеющий знаковую природу, является возможным или действительным текстом (архитектура, реклама, мода, кино, политические кампании). Жизнь и поведение человека текстуальны, что отмечается в концепциях психологов К.А. Абульхановой-Славской, С.Л. Рубинштейна, А.Н. Славской и др. В этой связи жизнь Эго представлена в диссертации как текст.

Исходя из данных положений, диссертант формулирует идею о том, что мыслитель как автор философского эго-текста выступает одновременно как субъект и объект интерпретации. Это означает, что мыслитель как интерпретирующий субъект рассматривает в качестве объекта собственную личность, профессиональную и мировоззренческую позицию и жизнь в целом. Он сам, вернее его личность, становится объектом его же собственного интерпретирования. Таким образом, собственная жизнь предстает в качестве текста, текста жизни Эго. Мыслитель выступает как автор, оформляя текст жизни Эго в знаково-символическую форму, дает ей жизнь текста. Таким образом, жизнь мыслителя рассматривается как текст. Он сам, интерпретируя события, поступки, желания, основные положения своей философской концепции, выступает в качестве субъекта, интерпретирующего собственную жизнь.

Интерпретация в философском эго-тексте осуществляется на разных уровнях и всегда выполняет функцию связующего звена личности и окружающей действительности. Метафорически интерпретация выступает в качестве "переводчика" внешних впечатлений, событий на "язык" внутреннего мира личности и, наоборот, внутренние интенции личности, благодаря этому "переводчику", "говорят" в тексте.

Основой философского эго-текста является язык, поэтому второй параграф "Специфика языка философского эго-текста" посвящен анализу языка философского эго-текста.

Философский эго-текст - один из способов коммуникации. Он осуществляет связь между передающим (мыслителем) и принимающими (читателями). Всякая система, по мнению Ю.М. Лотмана, служащая целям коммуникации между двумя или многими индивидами, может быть определена как язык. Диссертант рассматривает язык философского эго-текста в качестве важного элемента в репрезентативной модели. Мыслитель выбирает язык для разговора с читателем, который, в свою очередь, входит в сложную иерархию языков конкретной науки, эпохи, культуры, народа. Язык и социокультурная реальность могут быть репрезентированы друг через друга. Соискатель исходит из следующего положения: язык и культура представляют взаимообусловливающие структуры, которые могут быть реконструированы в результате анализа философских эго-текстов. В философских работах обычно отмечается, что язык, как и знак, способен фиксировать результаты познания и транслировать их.

Диссертант утверждает, что язык философии является в философском эго-тексте основополагающим. Профессиональная философская терминология, философский тезаурус - фундамент, на котором впоследствии строится философский эго-текст, всегда требует тщательного обдумывания и проработки. Философия, занимающая в культуре особое место, являясь ее самосознанием, рефлексирует над феноменами, попадающими в предметную область рассмотрения как естественных, так и гуманитарных наук. Диссертант опирается на работу в области языка философии В.В. Бибихина, в которой язык философии рассматривается как система, функционирующая в обществе, предназначенная для выражения мировоззренчески значимых проблем с помощью категориального отражения. Язык философии является посредником между философствующим субъектом и системой философского знания.

Трансформации в рамках культурных процессов привели к тому, что язык философии постепенно преобразовался в философский язык. По мнению Н.С. Автономовой выражение "философский язык" - это некая условность: философским языком можно считать различные виды и формы словесности (от строгой логичности до яркой поэтичности, в зависимости от того, как мы понимаем философию) .

Диссертант представляет две современные тенденции понимания философии, а именно:

- философия - это наука, язык которой фиксируется в категориально-понятийном аппарате, так как историческое становление философии происходило в тесной взаимосвязи с научным дискурсом. Следовательно, язык философского эго-текста содержит язык науки, ее профессиональную научно-философскую терминологию;

- философия - особая форма мировоззрения; как выражение проблем человека она противопоставляется рационализму, и здесь "складывается" своя терминологическая система для обозначения философских проблем. Поэтому язык философского эго-текста взаимодействует с языком искусства, в частности художественной литературы, поэзии, религии, психологии, истории и т. д

Анализируя язык философии в ключе научного дискурса, диссертант отмечает, что он пополняется за счет проблемных исследований в области философии. Философ, выстраивая свою теорию, вводит новые философские понятия и категории.

Наряду с философской традицией, опирающейся на рациональное постижение мира, язык которой предельно плотно сближается с языком науки, существуют мнения, подвергающие сомнению определение философии как науки.Б. Рассел определил место философии в духовной жизни человека как "ничейную землю" между наукой и религией - двумя основными формами освоения им мира. Подобно науке философия руководствуется принципами рационализма, но в то же время философские проблемы таковы, что однозначного ответа на них нет.

Диссертант выделяет общие моменты между философской и художественной словесностью, анализирует сходство, родство категорий философии и категорий литературы: "мир произведения", "герой", "субъект действия", "движение" (развитие), "пространство" и "время" как характеристики художественного мира. Система категорий литературы выступает не как формальное образование, не как внешне фиксированная логическая система, но как содержательная система литературы, ее "содержательная форма".

Сопоставляя между собой языки философии и литературы в их бытовании внутри одного философского эго-текста, исследователь обнаруживает также и сходство их содержания: в своем предельном значении это системы представлений о человеке и о мире, выражающие исторический тип мироотношения. В литературе - наиболее многообразной, многоплановой форме отражения - эксплицируются категории, наиболее близкие по своему содержанию философии. В философских эго-текстах мыслитель стремиться выразить свое "Я", представить себя, рассказать о себе и в то же время обозначить свою мировоззренческую и профессиональную позицию, прибегая к языку философии и художественной литературы.

Диссертант приходит к выводу о том, философские эго-тексты - это особый мир текстов, репрезентируемый особым языком, отличающим их от сугубо теоретических философских текстов и от текстов художественной литературы. Этот язык существует "на границе" между философией и художественной литературой. Описать собственную жизнь, переживания, искания, важные события, радость, любовь невозможно при помощи философского категориально-понятийного аппарата, как и невозможно представить свою философскую позицию, профессиональную концепцию, точку зрения языком художественной литературы. Специфическую особенность языка философского эго-текста исследователь усматривает в тенденции синтеза, проявляющуюся в "сближении" языка философии с языками науки и художественной литературы.

Третий параграф "Культурологический ресурс жанра в системе философского эго-текста" посвящен рассмотрению третьего важного репрезентативного элемента модели философского эго-текста, каковым является жанр. Жанр - это некий каркас, сравнимый с осями кристаллической структуры, по которым растет смысловое содержание текста.

Существование и функционирование жанров - традиция корнями уходящая в античную культуру (Аристотель). Диссертант прослеживает тот факт, что жанровые процессы, движение жанров философского эго-текста, представляющее собой текстопостроение, отражает и фиксирует изменения отношений между мыслителем и миром. Данный процесс обусловлен социокультурной ситуацией. Из огромного фонда жанровых традиций извлекаются те, которые семантически созвучны и "со-формны" утверждающейся в данное время концепции человека.

Культурфилософский анализ жанров философского эго-текста, базируясь на принципе взаимодополнительности, предполагает обращение к методам философии, искусствоведения и литературоведения. Объединяющим методологическим основанием, применимым к исследованию жанров философского эго-текста, может выступать герменевтика. Герменевтика жанра - это точка пересечения интересов культурфилософов, искусствоведов и литературоведов. Жанроопределение предшествует толкованию, и толкование зависит от выбранного жанра, осуществляясь в рамках и по законам жанра. Жанр выступает формой трансляции норм текстопостроения, следовательно, и норм интерпретации текста. Обозначая свой эго-текст согласно жанровым канонам ("Апология", "Утешение", "Исповедь", "Размышления", "Воспоминания", "Мемуары", "Автобиография" и пр.), мыслитель как автор соотносит свой труд с установленными литературными нормами, признает в нем некие надындивидуальные, жанровые признаки. Для читателя знакомство с титульным листом произведения уже есть начало чтения, "установка на жанр". Читатель в ожидании от текста, он уже "втянут в круг", ибо авторские жанровые обозначения вызывают целый спектр ассоциаций. В авторских обозначениях исследователь слышит не столько голос автора, сколько отзвуки прочитанных ранее произведений, принадлежащих данному жанру. Жанровые обозначения, отсылающие читателя к его предшествующему опыту, указывающие на жанровую традицию, в свете которой он должен оценить данный текст, помогают вести диалог читателя с текстом. Размышление над жанром текста, который предстоит прочитать, предполагает роль читателя как участника литературного процесса.

Анализ, представленных в диссертации литературоведческих направлений (формального, содержательного, функционального), демонстрирует отсутствие единого определения понятия "жанр". Диссертант формулирует собственное рабочее определение: жанр есть исторически сложившийся тип устойчивой структуры философского произведения, организующий все его компоненты в систему, порождающую образ мыслителя и картину (образ) мира. Все элементы репрезентативной модели философского эго-текста в той или иной степени участвуют в создании картины мира. Сам философский эго-текст есть один из способов отображения картины мира. Если "Я" мыслителя выступает в качестве центрирующей константы философского эго-текста, то его язык и жанровая вариативность во многом обусловлены культурной картиной мира.

Философский эго-текст как один из способов постижения мира через авторское "Я" мыслителя имеет особую жанровую природу. Постоянно переступая границы, рождаясь на "стыке" философии и художественной литературы, эти жанры принято обозначать термином "пограничные" жанры. "Пограничные" жанры представлены литературой, которая "живет открытой соотнесенностью и борьбой двух начал", - утверждает Л. Я Гинзбург. Первое начало - это присутствие в повествовании жизненного опыта личности, это опыт самого автора исповедей, мемуаров, писем, эссе и других произведений. Безусловно, здесь присутствует и беспристрастная, безличная информация, но все же в целом эта причастность событий, фактов к лично пережитому автором является для него (осознанно или неосознанно) важнейшим принципом отбора, организации, интерпретации жизненного материала. Второе начало - это "некоторая эстетическая организованность материала" (Л.Я. Гинзбург): произведение является художественной структурой. Присутствие автора в философском эго-тексте уравновешивает художественные и философские принципы, не давая каждому из них стать единственным истолкованием жизни, в то время как в других текстах, где автор исчезает, они истолковываются либо в художественной, либо в философской плоскости.

Соискатель выявляет функции жанра в культуре. В частности, диссертант выделяет и анализирует нормативную, генетическую, коммуникативную и конвенциональную функции.

Нормативная функция позволяет вывести типы построения, представленные как образцовые, задающие критерии положительной оценки. Нормативный аспект присутствует в самой постановке жанра как проблемы. Отсюда возникает возможность подробной фиксации признаков жанра, уточнения их специфики, соотнесенности между собой, создание схем, классификаций, аксиоматический характер принятия жанров.

Генетическая функция заключается в способности жанра хранить и передавать свои основные, доминантные черты. Творческая память жанра (М.М. Бахтин) запечатлевает собственные нормы и формы, которые, претерпевая определенные изменения, становятся нормами следующей формы. Поэтому, отображая образ эпохи, личность мыслителя способна воспроизвести предшествующий культурный опыт.

Коммуникативная функция образует понимание жанра как специфического типа трансляции культурного опыта. Выбирая жанр, автор сознательно или интуитивно выбирает, с кем и как он будет общаться. Любой жанр в культуре связывается с определенной социальной концепцией адресата, собственно, она и обусловливает его форму, языковые средства. Основными видами коммуникации в рамках жанровой проблематики текста являются письмо и чтение.

Конвенциональная функция жанра предполагает понимание системы установок, высказанных и подразумеваемых договоренностей, существующих в сознании автора и читателей, принадлежащих к определенной культуре. Они позволяют воспринимать произведение под тем или иным жанровым углом зрения.

Диссертант представляет графический конструкт репрезентативной модели философского эго-текста. Основанием ее выступает понятие "текст жизни Эго". В модели выделены три основных репрезентативных элемента, представленные комплементарными секторами: мыслитель, язык, жанр, что отражает триадичность конструкта. Внутри каждый из секторов подчеркнуто дуален, ибо представлен репрезентативными ракурсами средств и результатов. Для данной модели свойственна принципиальная открытость, экстенсивность, ее границы подвижны.

В структуре третьей главы диссертации "Тенденции развития философского эго-текста: эволюция и синтез" выделяются два параграфа. В первом параграфе отправным моментом является идея о том, что философский эго-текст как феномен культуры не представляет собой неподвижное, статичное образование. При устойчивом "центре", представленном авторским Эго, жанровая архитектоника подвергается изменениям. Данное концептуальное положение диссертант выстраивает на основании литературоведческих работ видных отечественных ученых ХХ века: С.С. Аверинцева, М.М. Бахтина, Г.Д. Гачева, Д.С. Лихачева, П.Н. Сакулина, О.М. Фрейденберг, утверждающих мысль о том, что социокультурные изменения способствуют смене жанров. В каждую конкретную эпоху одни жанры становятся ведущими, другие уходят на периферию. Соискатель применяет данный вывод к исследованию динамики философского эго-текста с целью анализа его жанровой эволюции. Данная цель обусловлена рассмотрением в жанре не только традиционных нормативно-классификационных аспектов, но и возможностью, на которую указывает Е.Я. Бурлина: "через жанр, в движении жанров увидеть тенденции общекультурного масштаба". Во втором параграфе диссертант анализирует современные тенденции развития философского эго-текста посредством инструментально значимых понятий: "жанровые модификации", "синтетичность", "жанровый коллаж", "диалогический автобиографизм" и т.д.

В первом параграфе третьей главы "Личность и эпоха в контексте жанра" в результате рассмотрения конкретных жанров философских эго-текстов диссертант приходит к выводу о том, что на разных этапах развития культуры авторская репрезентация предопределена типологически. Культурные доминанты эпохи оказывают определенное влияние на способы саморепрезентации мыслителя посредством текста.

Древнегреческое общество положило начало формирования двух типов эго-текстов, представленных автобиографическим жанром. Первый тип М.М. Бахтин условно называет платоновским типом, так как он нашел наиболее отчетливое выражение в произведениях Платона "Апология Сократа", "Критон" и "Федон".

Второй тип эго-текста формируется на основе риторической автобиографии. По своей сути - это "энкомион", означающий гражданскую надгробную и поминальную речь.

Исследуемый тип текстов культуры демонстрирует авторский поиск оснований собственного мировоззрения. Античный мыслитель предпринимает попытку сконструировать взаимодействие внутренней и внешней жизни, найти оправдание выработанным для себя ценностям, совпадающими или несовпадающими с доминирующими ценностями эпохи.

Таким образом, зачатки философского эго-текста, обусловленные возникновением феномена жизнестроительства, то есть построения личностного жизненного уклада связывают философию с действительностью, реальной жизнью. Однако диссертант утверждает о том, что в греческой культуре подлинного философского эго-текста еще не существовало. Греческая мысль открыла разум, который стоит под знаком общего-универсального.

Переход от античности к средневековью, от политеизма к монотеизму, смена мировоззренческих акцентов обусловили возникновение новых типов философских эго-текстов - утешение (С. Боэций), исповедь (А. Аврелий). Процессы, которыми ознаменовано средневековое общество, в частности, перемены в экономическом укладе жизни, трансформация этнической картины Европы, смена акцентов мировоззренческих установок как следствие христианизации, утвердившейся на территории бывшей Римской империи - все это способствовало глубоким изменениям в сфере мышления. Эти процессы отразились соответствующим образом в слове, в тексте. Отсюда и проистекает возникновение новых жанров, в котором реализуется авторское "Я" мыслителя.

Потребность что-либо сказать о себе самом есть не что иное, как необходимость человека в самоочищении, покаянии и познании самых глубинных, сокровенных, а потому и фундаментальных оснований собственного бытия - все это воплощено в исповедальном жанре. Зрелым образцом философского эго-текста в эпоху Средневековья выступает "Исповедь" Августина Аврелия.

Характерной чертой исповеди, что отличает ее от смежных жанров философского эго-текста (например, автобиографии), является новая форма отношения к самому себе. Это новое отношение отражается в терминологии Августина как "Soliloquia", что означает "Одинокие беседы с самим собою".

Жанр исповеди концентрирует в себе ряд социальных характеристик, что способствует формированию у читателя образа мира культурной эпохи.М. Вебер, говоря об исповедальном жанре, подчеркивает, что помимо всего прочего он весьма интересен как своеобразный клинический документ эпохи, ее "идеальный тип". Так, исповедующийся Августин актуализирует не только глубоко личностные переживания, но и проблемы своего времени, демонстрирует "болевые" точки общества, стремления людей. Поэтому произведение средневекового мыслителя, преодолевая границы литературного жанра, вырастает в философский эго-текст.

Впоследствии жанр исповеди особо актуализируется в европейской культуре на переломных этапах ее развития (Возрождение, Реформация, Просвещение, рубежи XIX-XX и XX-XXI веков), и мыслители постоянно к нему обращаются. Примером тому выступают "Исповеди" П. Верлена, Ж. - Ж. Руссо, М.А. Бакунина, Н.В. Гоголя, Н.М. Карамзина, П.Л. Лаврова, Л.Н. Толстого и др., где в каждом из произведений авторское "Я" конструируется посредством событий повседневной жизни и связывается с "узловыми моментами" культуры.

В эпоху Возрождения появляется новый жанр философского эго-текста, возникший в "пограничном" пространстве философии и художественной литературы - эссе. Его родоначальник - французский философ, писатель М. Монтень.

К.З. Акопян определяет эссе как "реализованное интеллектуальное усилие, имеющее своей целью выражение и фиксацию в тексте некоего размышления, краткого рассуждения, развернутого высказывания". В отличие от литературного жанра, способного выражать индивидуальные впечатления, в философской культуре эссе фиксирует некое размышление.

Эссе - это картина одного из "моментов истины", неизбежно вопрошающая об истине в целом в ее безначальной и бесконечной процессуальности. Эссеистическое постижение сути вещей - это путь и самопознания, как определенных внутренних, душевных усилий, и познания окружающего мира. Специфика эссе заключается в динамичном чередовании и парадоксальном совмещении разных способов миропостижения. Эссеистический текст, взятый как целое, содержит множество переходов, переключений из образного ряда в понятийный, из абстрактного в бытовой. Настоящее присутствие мыслителя в эссеистическом письме прослеживается посредством обсуждаемых в нем проблематик: истина, любовь, красота, мироздание.

Особая значимость эссе как философского текста заключается в самом характере обсуждаемых проблем, которые не только актуализируются и озвучиваются, но и в дальнейшем оформляются в качестве научных идей и суждений. Исследователи данного жанра О.Б. Иванов, В.В. Канторович, М.Н. Эпштейн отмечают, что эссе оперирует не строгим научным языком философии, а образами, метафорами, сравнениями, ассоциациями. Оно допускает недосказанность, не требует однозначных выводов, классификаций и подведения итогов, сохраняет свою индивидуальность и неповторимость как текст культуры.

Еще одной формой особого рода рефлексии способной рассматриваться в качестве философского эго-текста являются философские письма. Философские письма представляют собой не "мертвый" свод выдуманных правил, максим, предназначенных для подражания - это, прежде всего, эго-документ, написанный сильно и ярко, от чистого сердца. О письмах как важных мировоззренческих документах рассуждал А.И. Герцен, прибегавший сам к данному жанру: "Письма больше, чем воспоминанья, на них запеклась кровь событий, это самое прошедшее, как оно было, задержанное и нетленное".

XVIII век, век Просвещения, А.А. Елистратова называет "золотым веком" эпистолярной прозы. В это время создаются многочисленные циклы писем, ставшие памятниками культуры. В качестве примера можно привести ряд западноевропейских авторов знаменитых философских писем: Д. Дидро, Ж. - Ж. Руссо, Дж. Локк, Ф. Вольтер, Э. Роттердамский, Ф.Д. Стенхоп, известный под псевдонимом граф Честерфилд.

Как правило, философские письма эпохи Просвещения представляли образец стилистически и литературно оформленных идей, размышлений на "острые" социальные темы. Часто обширные эпистолярные циклы тщательно обдумывались мыслителями и создавались согласно определенному плану на протяжении нескольких лет; их адресатами являлись широкие круги читателей, также они были ориентированы на потомков.

Традиция саморепрезентации мыслителя посредством жанра философского письма актуальна и для отечественной культуры. Авторы писем В.Г. Белинский, П.А. Вяземский, А.И. Герцен, Н.П. Огарев, В.Ф. Одоевский, П.Я. Чаадаев и др., размышляя над судьбами человечества и его будущего, затрагивая глубинную философскую проблематику, вели и ведут диалог с современниками. В их личных письмах отражаются все животрепещущие и актуальные проблемы общества и культуры.