Философия Флоренского П.А.

Как и во многих построениях русской религиозной философии, важная критическая тема в творчестве П.А. Флоренского -- демонстрация недостаточности, не-самообоснованности и не-самодоказательности чистого рассудка, формально-логического мышления. Тогда ее часто именовали темой о „преодолении Канта и кантианства“.

У Флоренского складывается определенная картина строения сознания, которая и служит уже непосредственно базой его антитетики. Согласно этой картине, существуют всего два горизонта, или же два основных состояния, два типа активности сознания. Это, во-первых, чистый рассудок, формально-логическое мышление, и, во-вторых, верующее сознание, сознание в приобщении к Истине, „разум подвижника“, „благодатный разум, очищенный молитвою и подвигом“. Эти два горизонта сознания по отношению друг к другу являются взаимоисключающими и полярно противоположными. Пребывание разума на одном из своих полюсов с необходимостью означает его отказ от другого, разрыв с ним и противопоставленность ему, так что каждым из этих состояний сознания состояние противоположное квалифицируется как безумие. Переход от „рассудочного“ состояния к „благодатному“ не может быть непрерывной, плавной эволюцией, но только дискретным, резким скачком, который способен осуществиться исключительно сверх-разумным, волевым образом, в подвиге веры и снискании благодати. В рамках вышеописанного пути в своей фундаментальной работе „Столп и утверждение Истины“ П.А. Флоренский этот скачок описывает как волевой акт, как переход от теоретической части пути, объемлющей этапы „логистики“ и „пробабилизма“, к практической, опытной части, к „подвижничеству“.

Агностицизм П.А. Флоренского (»Столп и утверждение Истины")

Книга Павла Флоренского «Столп и утверждение Истины» представляет собой исключительное явление -- с самого выхода в свет она не осталась незамеченной: кто-то ругал ее, кто-то хвалил. Но несомненно одно -- книга вызвала резонанс и заставила думать.

«Столп и утверждение Истины. Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах» свящ. Павла Флоренского -- книга единственная в своем роде, волнующая, прельщающая. Русская богословская литература не знала еще нее книги столь утонченно-изысканной. Это первое явление эстетизма на почве православия, ставшее возможным лишь после утонченной эстетической культуры конца XIX века и начала XX века".

Книга «Столп и утверждение Истины» -- это своего рода путевой дневник, рассказ о пройденном духовном пути. Отсюда рождается первое и самое крупное членение книги: в ней выделяется рассказ о самом пути, о переменах, переживаемых сознанием и личностью автора, и рассказ о достигнутом «месте назначения», том новом мире, который сознание и личность обретают. Членение это очень заметно. Книга открывается смятенными исканиями -- завершается же сложившимся мироощущением, которым делится с читателем автор.

Исходная духовная ситуация, которой открывается одиссея сознания, есть острое восприятие мира как падшего бытия. Мир -- в рабстве у всепожирающей смерти, он являет собой царство раздробленности, зыбкости, недостоверности, «болото относительности и условности». Отталкиваясь от этих свойств мира, сознание видит единственное спасение в том, чтобы обрести некие абсолютные устои, безусловно достоверные начала -- Истину. Продвижение к цели начинается с этапа, который по терминологии Флоренского можно назвать этапом логистики. Здесь выясняются критерии истинности и достоверности и анализируются эти понятия, причем автор специально и строго ограничивает рассуждения сферой рациональной философии и правилами формальной силлогистики. Получаемые выводы негативны: в данной сфере нет и не может быть искомых начал, не может быть Истины.

Дальнейший этап именуется этапом пробабилизма, или же предположительного рассуждения: тут автор желает описать необходимые свойства Истины, не решая вопроса об ее существовании. Иначе говоря, ставится задача, оставаясь в рамках формальной строгости, вывести все возможные утверждения следующей формы: «если Истина существует, то она с необходимостью такова-то». В отличие от предыдущего, плоды этого этапа чрезвычайно богаты. Всего на нескольких страницах автор добывает целый ряд выводов о самом существе Истины, ее внутренней природе: «Истина есть „интуиция -- дискурсия“, „актуальная бесконечность“, „совпадение противоположностей“ и т. п. В этом ряду у него оказываются даже важнейшие положения христианской религии -- весь догмат троичности: „Истина -… Отец, Сын, Дух… Истина есть единая сущность о трех ипостасях… Троица единосущная и нераздельная“. Посредством одного лишь формального конструирования тут достигается познание главных свойств Истины, достигается почва христианского учения о Боге и проникновение в центр христианской догматики. И единственное, отчего данный этап еще не есть актуальное достижение Истины, -- это момент пробабилизма, в силу которого все выводы пока пребывают как бы в условном наклонении: Истина такова, если она существует.

Итак, опыт жизнетворчества Флоренского получил цельность и завершенность; и это должно поражать, если мы заметим всю трудность, даже проблематичность достижения такого итога. Чтобы достичь строгого единства идей и полного согласия с жизненным опытом во всем широчайшем диапазоне своего творчества, он должен был ломать привычные представления, развивать новые методы и подходы сразу во многих областях, улавливать общее в предельно удаленных явлениях и, может быть, самое трудное -- нередко защищать спорные, даже сомнительные решения, которые надо было провести и утвердить, ибо того требовал опыт его жизни. Флоренский до поры до времени сознательно отказывался от многих тем, пока не подходил к ним «жизненно». Он не желал переносить на бумагу того, чего пока еще не пережил в собственном опыте. Нелегко даже оценить, какая воля и сила понадобились для его философских трудов. Недаром одно из самых глубоких суждений о нем, принадлежащее о. Сергию Булгакову, говорит: «Самое основное впечатление от отца Павла было впечатление силы, себя знающей и собою владеющей».

Используя собственный образ Флоренского, можно сказать, что его позиции отчетливо обнажают водораздел его мысли с магистральным руслом русской духовности. Ибо не менее несомненно, что во всей истории русской мысли, русской духовной культуры было неизменно преобладающим явное тяготение к динамической картине бытия. Глубинные религиозные истоки этого тяготения можно усматривать в православной концепции обожения, которая видит назначение человека именно в актуальном онтологическом возрастании, преображении и достижение их ставит в прямую зависимость от свободного усилия человека, от проходимого им пути. Родовой чертой русской мысли всегда был персонализм, также предполагающий динамическую картину бытия, но он чужд Флоренскому. Само слово «путь», которое для Флоренского онтологически пусто, для русской культуры давно уже сделалось словом-символом, обозначающим нечто, с чем связываются глубокий смысл, надежда и ценность.

Итак, приходится заключить, что в цельном контексте русской духовности идеи Флоренского и его философия являются скорее периферийными, маргинальными по отношению к некоему центральному руслу. Но, сделав подобный вывод, стоит тут же заметить, что философии, целиком отвечающей этому руслу, пожалуй, и не было еще создано в России.

Не существует в природе абсолютно оригинальных учений. И в философии Павла Флоренского особо оригинальных идей мы не найдем. В 20-е годы о. Павел сформулировал, что основной закон мира -- это закон понижения энергии, если только над мировой системой не главенствует высшее начало. Если перевести сказанное в область философии, то речь идет о борьбе Логоса и Хаоса. Если, наконец, перейти в область богословия, то перед нами борьба Христа и Анти-Христа. И вроде бы нет в этом ничего оригинального. Аналогичные построения можно вывести из Евангелия, и из Платона, и из современной кибернетики. Но у Павла Флоренского есть действительно оригинальная черта. Он умел подавать свои мысли так просто, что человек, прочитав, задавался вопросом: «А что, собственно, особенного?» И многие так думают: «Где же открытия, ожидаемые от Флоренского? Это общеизвестно». А для Павла Флоренского подобные суждения были равны лучшей похвале. Он как раз хотел освободить ощечеловеческую мысль и верования от налета позитивизма, рационализма и безбожия и сделать приемлемой как свою собственную.

Есть все основания полагать, что коренные интуиции русской духовности, начала национального духовного склада еще не выразились сполна в формах философского разума, и нет покуда той философии, в которой Россия без колебаний узнала бы свой духовный облик. Создание ее, как должно надеяться, -- дело нашего будущего.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Собрание сочинений: в 4-х т. Т. 1, 2, 4, -- М., 1994-1996

2. Автореферат // Вопросы философии. -- 1988. -- № 12. -- С. 108-115

3. Детям моим. Воспоминания прошлых дней. -- М., 1992

4. Записки о православии // Сибирские огни. -- 1991. -- № 5. -- С. 263-272

5. О духовном наследии русских мыслителей ХХ в. // Наш современник. -- 1997. -- № 5. -- С. 216-225

6. Столп и утверждение Истины. Полутом 1. -- М., 1990

7. Абрамов А. И. Предисловие к публикации «Авторефераты П. А. Флоренского» // Вопр. философии. -- 1988. -- №12. -- С. 108-112

Размещено на Allbest.ru