Размещено на http://www.allbest.ru/

Мордовский государственный педагогический институт имени М.Е. Евсевьева

Знание и вера в творчестве Л. Шестова и Н. Бердяева

Семина Мария Петровна

Саранск, Россия

Статья посвящена вопросам соотношения знания и веры в творчестве российских мыслителей Л. Шестова и Н. Бердяева. Вера рассматривается как ключевой компонент религиозной тематики, без которого была бы невозможна и религиозная философия в соотношении ее со знанием в контексте поиска ими пути к постижению истины.

Ключевые слова: религиозная философия, истина, Л. Шестов, Н. Бердяев, вера, религиозное сознание

Имя Николая Бердяева широко известно во всем мире. Его книги повсеместно выходят большими тиражами, чего нельзя сказать о его современнике - Л. Шестове. Двух мыслителей объединяет дружба, многолетняя переписка, взаимное пристальное изучение творчества друг друга, любовь к философии, единое проблемное поле поисков. Поразительно схожи и судьбы философов - революция в России, дальнейшая жизнь в эмиграции.

Анализируя творчество обоих мыслителей, прот. В.В. Зеньковский в "Истории русской философии" пишет, что имена Бердяева и Шестова связаны с возрождением религиозной философии, для которой "характерно революционное или реформистское движение" [4; С.293], самым типичным проявлением которого было устремление к "таинственным далям" [4; С.293], к тому, что "глубже рассудочных и рациональных построений" [4; С.293-294].

Спектр проблем, затронутых в творчестве Шестова и Бердяева, чрезвычайно широк, однако в данной статье мы сосредоточим свое внимание на феномене веры. Наш выбор обоснован тем, что вера является важнейшей, ключевой компонентой религиозной тематики. Без нее была бы невозможна и религиозная философия. Чтобы дать определение вере, сравнить ее с чем-либо, оба мыслителя обращаются к знанию. В этой статье нам предстоит проследить итоги соотношения "вера-знание", к которым пришли Шестов и Бердяев.

знание вера шестов бердяев

Пристальное изучение данной проблематики в творчестве Бердяева и Шестова приводит к выводу о полной идентичности мнений философов в этом направлении. В статье Шестова "похвала глупости", мы встречаем некоторые нападки автора на Бердяева. По большей части они касаются его непостоянства в обличении разума. Шестов указывает на две особенности изложения мысли Бердяева. Суть первой в том, что, по мнению Шестова, Бердяеву присуще много раз менять свои убеждения: "Бердяев… много раз менял свои убеждения или свои идеи. Философские, конечно … Как только он покидает какой-либо строй идей ради нового, он уже в своем прежнем идейном богатстве не находит ничего достойного внимания. Все - старье, ветошь, ни к чему не нужное" [8] *. Вторая особенность, характерная, по мнению Шестова, всему творчеству Бердяева, имеющему своей целью проанализировать сущность здравого смысла, заключается в несмелости, непоследовательности и некоторого рода лицемерности его взглядов. Шестов утверждает, что "все почти статьи Бердяева написаны" [8] по одному принципу: "Начинает обыкновенно Бердяев с того, что набросится на здравый смысл, кричит, бранит его, с грязью смешивает, топает ногами. Бедный здравый смысл, совершенно не привыкший к такому обращению (мне кажется, что никто из наших писателей не умеет так свысока и пренебрежительно разговаривать со здравым смыслом, как Бердяев), дрожит, теряется, не знает с испугу, что сказать в свое оправдание. Он не может вынести такого к себе отношения; до сих пор, обыкновенно кричали и топали ногами, когда разговаривали с Глупостью. Но под конец статьи Бердяев обязательно смягчается и вновь возвращает здравому смыслу если не все, то хоть часть исторически признанных за ним прав" [8] .

Мы не беремся оспаривать первое положение относительно эволюционирования взглядов Бердяева, ибо смена философских предпочтений даже для одного и того же мыслителя - дело обычное. Гораздо интереснее проследить отношение Бердяева к теме здравого смыла, а точнее к неотъемлемой его составляющей - знанию. Подвергая анализу феномен знания, Бердяев обращается за помощью к науке, вере и в этом смысле не является первооткрывателем. Основоположником противопоставления "знание - вера" считают Канта, но соотношение этих двух феноменов Бердяев рассматривает иначе. Он пишет: "Кант и есть основоположник дуалистического решения спора знания и веры. Он признает веру и защищает автономность веры, независимость ее от знания. Но автономность эта - самая жалкая, независимость эта - вполне кажущаяся. Кант - крайний, исключительный рационалист, он отвергает все чудесное, рационализирует веру, вводит религию в пределы разума и не допускает веры нерациональной, не разрешает религии, противной знанию. Рациональное знание продолжает господствовать, с ним должна сообразоваться вера и ограничивать себя велениями просвещенного разума. Дуализм этот, допускающий веру, но ограничивающий ее рациональным сознанием, очень характерен" [3].

Размышляя над темой соотношения веры и знания, Шестов и Бердяев приходят к одинаковым выводам по ключевым вопросам. Чтобы не быть голословными, приведем здесь некоторые выдержки из их умозаключений.

Комментируя попытки позитивистов доказать несостоятельность феномена веры, Шестов и Бердяев аппелируют к одному и тому же аргументу: несовершенству самой науки, безосновательности ее претензий. Н. Бердяев: "…наука сама себя не может оправдать, не может укрепить себя в пределах точного знания. Сами первоосновы науки требуют иного, философского обоснования…. Даже для людей научного сознания становится все ясней и ясней, что наука просто некомпетентна в решении вопроса о вере, откровении, чуде и т.п. да и какая наука возьмет на себя смелость решать эти вопросы? Ведь не физика же, не химия, не физиология, не политическая экономия или юриспруденция? Науки нет, есть только науки. Идея науки, единой и всеразрешающей, переживает серьезный кризис, вера в этот миф пала." [3]. Так же и Шестов указывает на парадоксальную ситуацию, когда, полностью полагаясь на разум и науку, человечество так и не смогло докопаться до природы разума и науки: "Наука? Всякий знает, что такое наука. Это - геометрия, арифметика, астрономия, физика - даже история. Дальше примеров и общих мест никто не идет. И настоящего определения разума вы нигде не найдете - даже у того же Канта, который критику разума написал" [7].

Оба мыслителя едины в том, что знание - принудительно, вера - свободна. Бердяев: "Всякий акт знания, начиная с элементарного восприятия и кончая самыми сложными его плодами, заключает в себе принудительность, обязательность, невозможность уклониться, исключает свободу выбора… Через знание мир видимых вещей насильственно в меня входит. Доказательство, которым так гордится знание, всегда есть насилие, принуждение… В познавательном восприятии видимых вещей, в доказательствах, в дискурсивном мышлении как бы теряется свобода человека, она не нужна уже. Акт знания не есть акт волевого избрания, и потому акт знания испытывается как что-то твердое и обязательное, тут почва не колеблется. Принуждение, которому мы подвергаемся в акте знания, мы обязательно испытываем как твердость знания, насилие называется нами обязательностью" [3]. Из размышлений Шестова так же следует, что знанию присущи всеобщность и необходимость: "истина потому есть истина, что в ее распоряжении находятся доказательства. И недоказанные истины никому не нужны" [5], "знание открывает всеобщие и необходимые истины, которые охватывают все бытие и от которых человеку уйти некуда, а стало быть, уходить и нет надобности" [5]. Таким образом, истина науки (и знания, как ее неотъемлемой части)"по сущности своей и природе, есть принуждающая истина" [5].

Развивая мысль в данном направлении, Шестов делает заключение, что знания, разум и суждения, составляя основу всякой науки, подменяют собой для человека реальную действительность: "не объективное бытие определяет собой наши суждения, а наши суждения определяют собою объективное бытие". [5]. "Так случилось с пифагорейским учением о вращении земли. Всякому видно было, что оно ложно, и человечество больше 1500 лет не принимало этой истины. Даже после Коперника ученым приходилось скрывать новую истину от бдительности защитников традиции и здравого смысла" [7].

Идея свободы, которая обретается посредством веры, так же находит свое отражение в творчестве Шестова: "Обретя веру, человек избавится и от "железной необходимости", ибо ему откроется свобода: "Теория познания исходит из идеи необходимости, - т.е. принудительной истины" [9. С.382-383], "но сотворенная Богом свобода… приходит к человеку не от знания, а от веры, полагающей конец всем нашим страхам" [9; С.419]. В "пределах разума" можно "создать науку, высокую мораль, даже религию" [5], но чтобы обрести истину и Бога, "нужно вырваться из чар разума с его физическими и моральными принуждениями и пойти к иному источнику. В Писании он называется загадочным словом, "верой"…" [5]. Понимая, что не он один обращается к свободе, Шестов сразу указывает на явный парадокс в отношениях многих религиозных философов к явлению свободы: говоря "о принудительных нормах", не умея " даже себе вообразить истину или добро, которым бы не дана была власть нудить людей" [9; С.343], эти мыслители не перестают славить свободу.

Еще одну мысль, общую для взглядов Шестова и Бердяева по вопросу соотношения веры и знания, можно было бы обозначить как место живого опыта в структуре веры и знания. Оба мыслителя, утверждая принудительный характер знания, приходят к неизбежному выводу об оторванности знания от реальной жизни. Шестов пишет, что источник разума - мир отвлеченных идей - есть нечто несоответствующее подлинной природе человека: "… "неестественно", что люди могли поверить в истины разума, возлюбить "общее", "законы" и возненавидеть свое Я, что они могли так заинтересоваться и "нематериальными" истинами, что совсем забыли о своих судьбах" [7] ***. И выход из этого положения дел мыслители видят один - довериться живому опыту, обратиться к самой Жизни: "Все нужно пробовать и меньше всего доверять идеям, особенно идеям вечным и неизменным!" [7]. То же мы находим и у Бердяева: "опыт сам по себе, опыт не конструировнный рационально, опыт безграничный и безмерный не может ставить пределов и не может дать гарантий, что не произойдет чудо, т.е. то, что эмпирикам представляется выходящим за пределы их "опыта". Не рационализированный, первичный, живой опыт и есть сама безмерная и бесконечная жизнь до рационального распадения на субъект и объект" [3].

Очевидно, что в ракурсе обращения к теме соотношения знания и веры, было бы невозможным обойти вниманием истину как явление, на которое ориентируются и вера и знание. Отношение к вопросу постижения истины посредством веры и знания в очередной раз показывает на единство мнений Бердяева и Шестова. Мы находим у Бердяева: "Для дискурсивного мышления все начала и концы оказываются скрытыми в темной глубине… Дискурсивное рациональное познание лишь выводит, лишь заполняет посредствующие звенья; оно не восходит к истокам. Таким образом, твердые первоосновы знания не даются дискурсивным мышлением, их нужно искать в другом месте, вне рациональной дискурсии … само существование внешнего мира утверждается лишь верой. Все ведь признают, что аксиомы недоказуемы, что они предмет веры… Рационализм держится лишь тем, что не углубляется до первооснов, не восходит до истоков. В истоках же всегда находим веру" [3].

По мнению Шестова, умозрительная философия, далекая от веры, и наука едины в своих методах поиска истины: "философия во что бы то ни стало хочет быть наукой. Она, как и наука, стремится возвести свое знание на прочном основании, на граните" [7]; при этом подлинную истину для науки и умозрительной философии подменяет факт: "факт для них есть последняя, решающая, окончательная инстанция, после которой уже некуда аппелировать… Послушать их - факт есть уже сама истина" [7]. Шестов утверждает сверхрациональную природу истины, противопоставляя разуму веру, которая не вопрошает, не допрашивает, а насыщает мышление совсем чуждым и непостижимым для науки и умозрительной философии измерением: она ждет ответа не от нашего разумения, а от Бога. Вера "не то, что дает, но преодолевает самое несомненное знание ("факты" и "непосредственные данные") и, преодолевая его, обнаруживает его ненужность и ничтожность" [9; С.411].

Очень интересно представление Шестова о том, что есть Истина. Она представляется ему живым существом, не лишенным самых разнообразных чувств: "Явно, что истина - я говорю, конечно, о последней истине - есть некое живое существо, которое не стоит равнодушно и безразлично пред нами и пассивно ждет, пока мы подойдем к нему и возьмем его. Мы волнуемся, мучимся, рвемся к истине, но истине чего-то нужно от нас… Может быть, тоже и ждет, и боится нас. И если до сих пор не сбросила с себя таинственного покрывала, то не по забывчивости, рассеянности и еще меньше - "так", без всякого основания, "случайно"" [7]. Очевидно, что истина, как живая субстанция не может представлять собою застывшего догмата, против догматов Шестов восстает во всех своих публикациях, обличает догматизм в творчестве других мыслителей, на что получает отпор в письме Бердяева: "Ты меня обвиняешь, что я называю свою истину, как общеобязательную, как долг, но Ты делаешь абсолютно то же самое. У тебя есть абсолютная и очень исключительная истина и она обязательна для спасения от власти необходимости, от внушения змия" [2].

Таким образом, решив для себя, что подлинные великие истины невозможно открыть вне веры, Шестов и Бердяев рассматривают психологические особенности самого акта веры и вновь приходят к идентичному выводу о том, что основная предпосылка возникновения веры кроется в готовности к самоотречению и большой доле риска: "Чтоб увидеть истину… нужна способность к величайшему самоотречению… Нужно… переломать скелет своей души, то, что считается основой нашего существа, всю ту готовую определенность и выявленность представлений, в которой мы привыкли видеть veritates жternж. Почувствовать, что все внутри тебя стало текучим, что формы не даны вперед в вечном законе, а что их нужно ежечасно, ежеминутно создавать самому" [7]. То же пишет и Бердяев: "В дерзновении веры человек как бы бросается в пропасть, рискует или сломать себе голову, или все приобрести… Вера не знает гарантий, и требование гарантий от веры изобличает неспособность проникнуть в тайну веры… Обеспечьте надежность результатов, гарантируйте, докажите, т.е. принудьте нас, - тогда поверим! Но тогда поздно уже будет поверить, тогда не нужно уже будет веры, тогда будет знание…" [3].

Подведем итоги. Вопрос о соотношении веры и знания, если его поставить именно так, был бы малозначительным. Гораздо важнее для Бердяева и Шестова не определение веры и знания самих по себе по отношению друг к другу, а поиск наиболее продуктивного, если можно применить такое слово в данном контексте, пути к постижению истины. Порой они бросают друг другу упреки, но в ключевых вопросах их взгляды не расходятся. И Шестов и Бердяев сходятся во мнении, что прийти к истине и Богу можно только посредством веры. Для них вера - это феномен, превосходящий науку и знание, ибо только вера способна быть связующей нитью между истиной и человеком, минуя субъективные построения рассудка, подменившего реальность своими выдумками. Именно такая инобытная вера, открывающая путь к свободе, легла в основу возрождения религиозной философии на стыке ХIХ - ХХ вв.

Сноски

* Видимо, тема верности своим убеждениям имела большое значение для Шестова, так как он вновь и вновь обращается к ней, анализируя творчество того или иного мыслителя. Так, во "Во власти идей (Д. Мережковский. "Л. Толстой и Достоевский" - Т.П.)", размышляя над книгой Мережковского, он вновь акцентирует на данной тематике свое внимание. Вот лишь некоторые выдержки: "… убеждения его - вовсе не такого рода, чтоб, однажды их высказав, никогда бы уже нельзя было отречься от них. Наоборот, внутренне он относится к ним с почти идеальным, суверенным презрением… когда он возмущается и негодует, неопытный человек и в самом деле может подумать, что г. Мережковский - узкий и нетерпимый фанатик, готовый сжечь на костре всякого, кто вздумает ему противоречить. Ничуть не бывало: завтра он будет, разумеется, негодовать по поводу того, что его сегодня умиляло и прославлять то, что его возмущало" [6].

** Примечательно, что с почти аналогичными упреками в адрес Шестова выступает и Бердяев. В статье "Лев Шестов и Киркегор" читаем: "Нельзя отделаться от впечатления, что Л. Шестов прежде всего борется с самим собой, с собственным рационализмом, собственными рационалистическими препятствиями для веры. И он хочет убедить нас, что у всех те же рационалистические препятствия, что все находятся во власти змеиного разума… Книги его скорее оставляют впечатление, что последнее слово принадлежит разуму, общеобязательным истинам, морали, необходимости…" [1].

***Одним из самых серьезных недостатков творчества другого религиозного философа - Д. Мережковского Шестов считает оторванность от реальной жизни: "Подобно всем идеалистам, и он убежден, что звание писателя обязывает его сделать знаменитое salto mortale (смертельный прыжок (ит.)), - перескочить через всю жизнь к светлой идее. Но salto mortale поражает только у акробатов… В области же мысли прыжки - самый безопасный, а потому мало на кого действующий прием" [6].

Литература

1. Бердяев Н.А. Лев Шестов и Киркегор Н.А. Бердяев. [Эл. ресурс] // URL: http://www.vehi.net/berdyaev/shestov2.html.

2. Бердяев Н.А. Письма Льву Шестову Н.А. Бердяев [Эл. ресурс]. // URL: http://www.krotov. info/library/02_b/berdyaev/198112000. htm

3. Бердяев Н.А. Философия свободы Н.А. Бердяев [Эл. ресурс]. // URL: http://www.vehi.net/berdyaev/filos_svob/02.html.

4. Зеньковский В.В. прот. История русской философии / прот.В. В. Зеньковский. Том II. второе издание. Париж: YMCA-PRESS, 1989.477 с.

5. Шестов Л. Афины и Иерусалим [Эл. ресурс] Л. Шестов. Н.А. Бердяев [Эл. ресурс] // URL: http://www.magister. msk.ru/library/philos/shestov/shest17. htm

6. Шестов, Л. Во власти идей (Д. Мережковский. "Л. Толстой и Достоевский". Т.П.)" Л. Шестов. [Эл. ресурс] // URL: http://www.magister. msk.ru/library/philos/shestov/shest08. htm.

7. Шестов Л. На весах Иова (Странствования по душам) Л. Шестов [Эл. ресурс] // URL: http://www.magister. msk.ru/library/philos/shestov/shest16. htm

8. Шестов Л. Похвала глупости (По поводу книги Николая Бердяева "Sub specie aeternitatis") Л. Шестов. [Эл. ресурс] // URL: http://www.magister. msk.ru/library/philos/shestov/shest14. htm.

9. Шестов Л. Сочинения / Л. Шестов. М.: "Раритет", 1995.404 с.

Размещено на Allbest.ru