Русские философы о смысле и предназначении философии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

бердяев соловьев философия русский

Данную тему я выбрала, потому что мне стало интересно «в чем же видели русские философы предназначение философии, каково было отношение их к самой философии».

Называется тема моего реферата: «Русские философы о смысле и предназначении философии».

В этом реферате хочу раскрыть взгляды на философию таких русских философов, как В.С. Соловьев, И.А. Бердяев, И.А. Ильин.

А теперь немного о самой русской философии.

Русская философия составляет важнейший элемент национального самосознания россиян. Как любое крупное явление, она самобытна и занимает почетное место в мировой культуре. В ней раскрывается уникальное богатство русского философского мышления.

Делом профессионалов и особой областью духовной деятельности философия в России начинает становиться в Новое время, когда в XVII в. были открыты школы и училища, включавшие философию в свои программы. Университеты в России появились лишь в XVIII в., что явилось одной из причин более позднего развития в ней самостоятельной философии по сравнению с Западной Европой, где университеты существовали с XII -- XIII вв. Открытие Московского и Петербургского университетов дало мощный толчок оживлению отечественной философской мысли. Постепенно начали возникать собственно российские профессиональные кадры философов.

Многие традиции, вошедшие в отечественную философскую мысль, оформились еще в допетровские времена (XI -- XVII вв.) в русле древне- и средневекового любомудрия. Оно было представлено именами митрополита Илариона, Фило-фея, А.Курбского, Максима Грека, Симеона Полоцкого. В петровское и ближайшее постпетровское время на поприще философии заметно себя проявили Феофан Прокопович и Кри-жанич. Философские идеи в России в это время часто носили этический и эстетический характер. Они были направлены на научение человека добродетельной жизни, возбуждали интерес к бытию и душе человека, общественно-политической проблематике. И хотя первые шаги русской философии и не отмечены крупными достижениями, однако ее влияние на развитие русской духовной культуры оказалось значительным. Это обнаруживается в исследованиях позднейшего периода истории России.

И.А. Ильин

Если русская философия хочет еще сказать что-нибудь значительное, верное и глубокое русскому народу и человечеству вообще,-- после всех пережитых блужданий и крушений,-- то она должна прежде всего спросить себя, в чем ее призвание, с каким предметом она имеет дело и каков ее верный путь (метод)? Она должна возжелать ясности, честности и жизненности. Она должна стать убедительным и драгоценным исследованием духа и духовности. Если же она не одумается, не перестанет подражать иностранным, и в особенности германским, образцам и не попытается начать свое русское национальное дело сначала, из глубины русского национального духовного опыта, то она скоро окажется мертвым и ненужным грузом в истории русской культуры... - И прежде всего русские философские мыслители должны отказаться от намеренного выдумывания «фалософских систем». Философ вообще не обязан выдумывать и преподавать какую-то «систему». Это чисто немецкий предрассудок, от которого давно пора освободиться. Эта задача принадлежит к мнимым задачам культуры, и не следует воображать будто она «сама собой подразумевается»... Одно из двух: или философия есть произведение личной фантазии, развивающее субъективную точку зрения; тогда она не обязана брать на себя задачу -- создавать законченно-закругленную и внутренно-непротиворечивую «систему»- напротив, каждый получает право фантазировать, следуя своей способности и склонности. Или же философия есть предметно-связанное исследование с предметно-обоснованными выводами, и тогда она совсем не имеет права навязывать себе систематическую стройность и логическую непротиворечивость; тогда каждый философствующий обязан неуклонно и неутомимо испытывать исследуемый предмет и так описывать, излагать, изображать его. как он есть в действительности. В самом деле, откуда мы могли бы знать с самого начала, что предмет, который мы всю" жизнь испытываем и исследуем -- сам по себе систематичен и живет по законам нашей человеческой логики? Кто дал нам право выдавать максимальные требования нашего рассудочного рационализма за законы бытия самого предмета? Откуда эта уверенность, что предмет философии действительно живет и действует так, как мы этого напрасно добиваемся от нашего рационалистического миросозерцания? Возможно и вероятно, что предмет философии разумен, но он может быть разумен такой Разумностью, по сравнению с которой наша обычная «разумность» есть сплошное неразумие.

Итак, философ совсем не призван «выдумывать систему». Достаточно, если он сделает все возможное, чтобы предметно созерцать и мыслить. А систематический строй он должен спокойно предоставить самому предмету: если его предмет в самом деле есть система», то его философия верно передаст и изобразит ее; но если предмет есть бессвязная совокупность, то это обнаружится и в его предметной философии. Исследующий философ не смеет повелевать предмету; он не смеет и искажать его в своем изображении.

В философии действует, как и во всех областях знания, закон исследования: самое легкое, самое непроизводительное и наиболее импонирующее множеству обывателей есть дедукция (выведение системы из общего логического понятия или закона); самое трудное, самое скромное и творчески-значительное, что делает человека настоящим исследователем, есть созерцающая индукция (опытное описание предмета в его единичных обнаружениях). Философ призван переживать свой предмет в его объективной реальности, проверять пережитые им содержания, описывать их и показывать другим людям. При этом он остается исследователем совершенно независимо от того, излагает ли он свои познанные содержания в терминах профессиональной философии со множеством «цитат» и «примечаний» или в простом облачении повседневных слов, не затрудняя читателя импонирующим «подвалом» примечаний, подчеркивающих «богатые познания» мелким шрифтом («петитом»).

Вопрос о том, есть ли философия -- наука, не стоит разрешать ни в положительном, ни в отрицательном смысле. Если она есть наука.-- а она может быть наукой,-- то это наука, требующая от человека особого духовно-религиозного опыта и особого описательного художества. Но нам достаточно здесь установить, что философ поступает правильно и умно, если он рассматривает свою работу как исследование и тем самым принимает на себя ответственность исследователи, волю к предметности и бремя доказательства. Пусть он только не заботится о том, что из этого выйдет: «монизм», «дуализм» или «плюрализм», «реализм» или «идеализм», «рационализм» или «интуитивизм»... Об этом впоследствии будут вкривь и вкось судить и объявлять его критики, его историки или составители надгробных речей... хотя будет еще лучше, если они об этом помолчат... ибо дело не в этом, а в предметной верности его исследований. Пусть он только требует от себя исследовательской честности и точности и пусть помнит свою духовную ответственность перед Всевышним и перед своим народом...

Это означает, что есть особый философский опыт и что этот опыт надо понять и усвоить, а затем осуществлять его, укреплять его и культивировать Что же это за опыт и какими силами человека он осуществляется?

Указать эти силы, значит определить «строение философского акта», т. е. установить, что именно человек должен внутренно делать с данными ему от природы способностями.

Строение философского акта не однородно в разных областях философии; напротив, философский исследователь должен с самого начала примириться с тем, что ему придется применять силы и способности своего существа в разнообразных сочетаниях и приспособлять их с гибкостью и чуткостью -- сообразуясь с требованием самого предмета. А предмет философии дается ему в своеобразных и различных обличиях.

Философу всюду дается его предмет, где у него есть ощущение, что его касается Божий луч, требующий от него восприятия и познания.

Тот, кто желает исследовать познание истины и установить, что есть верное знание предмета,-- посвящает себя проблеме очевидности и приступает к теории познания; он должен осуществить и накопить обширный и разносторонний опыт очевидности.

Философ, не выносивший духовной культуры и не работавший в качестве исследователя ни в одной науке, а может быть, вообще отрицающий акт очевидности (в качестве скептика, агностика или нигилиста),-- неприемлем и невыносим в качестве гносеолога (т. е. теоретика познания), сколько бы тысяч страниц он ни прочел, ни написал и ни напечатал на традиционном, профессиональном жаргоне отвлеченной мысли. Ибо акт очевидности требует от исследователя дара созерцания, и притом многообразного созерцания, способности к чувствованию, глубокого чувства ответственности, искусства творческого сомнения вопрошания, упорной воли к окончательному удостоверению и живой любви к предмету. Итак, философ должен воспитать себя к духовной очевидности.

Итак, в общем и целом, так же как и во всех своих ответвлениях, философия есть наука, вырастающая из духовного опыта. И первая задача ее состоит в том, чтобы растить и крепить свой опытный акт. Однажды Сократ поставил древнему миру вопрос: изучима ли и определима ли добродетель? Этот вопрос сохраняет и ныне все свое значение, и притом для всей философии. И ответ, который он имел в виду и который он пытался вложить своим слушателям в сердце, имел такое же значение, как и самый вопрос: человек сможет лишь постольку исследовать сущность добродетели, поскольку он сам будет ею жить и ее ь осуществлять. В этом смысле можно было бы сказать: человек, утверждающийся в духе, является для себя мерою всех духовных «вещей». Иными словами, философ, желающий успешно исследовать свой предмет, должен реально-опытно переживать его и тем самым осуществлять его. Иначе он не может и не смеет: он должен превратить свою душу и свою жизнь в орган своего предметного опыта. Только ставши сам орудием духа, он сможет испытать и познать сущность духа. А это означает, что профессиональный философ обязуется постоянно и неутомимо работать над очищением своей души (катарсис).

Заключение

Владимир Сергеевич Соловьев.

В.С. Соловьев создал оригинальную философскую систему, в которой предпринята попытка теоретически объединить христианско-платоническое миросозерцание, немецкую классическую философию и научный эмпиризм.

Вклад Бердяева в историю русской мысли, не ограничивается только темой морали. Теснейшим образом эта тема связана с другой важнейшей проблемой его творчества - темой человека.

Его философия является подлинным гимном человеку, ярким выражением абсолютного поклонения ему. По его мнению, именно человек является абсолютным центром не только данной замкнутой планетной системы, но и центром всего бытия, вселенной. Рассматривая человеческую личность в качестве высшей ценности, Бердяев по праву считал свою философию антропоцентристской или персоналистской. Его также относят к числу ведущих представителей одного из основных направлений в современной западной философии - экзистенциализма, или философии человеческого существования.

Рассматривая роль философии в истории человечества, Соловьев ставит вопрос: «Что же делала философия?» - и отвечает: «она освобождала человеческую личность от внешнего насилия и давала ей внутреннее содержание. Она низвергала всех ложных богов и развивала в человеке внутреннюю форму для откровения истинного божества. Она делает человека вполне человеком».

Русская философия сравнительно молодая. Она впитала в себя лучшие философские традиции и школы европейской и мировой философии. В своем содержании она обращается и ко всему миру, и к отдельному человеку и направлена как на изменение и совершенствование мира (что свойственно западноевропейской философской традиции), так и самого человека (что свойственно восточной традиции). Вместе с тем это очень самобытная философия со своим неповторимым обаянием. Это полиаспектная философия, включающая в себя весь драматизм исторического развития философских идей, противостояния мнений, школ и направлений. Тут соседствуют и вступают между собой в диалог западники и славянофилы, консерватизм и революционный демократизм, материализм и идеализм, позитивизм и морализм, космизм и гуманизм, религиозная философия и атеизм. Из ее истории и ее целостного содержания нельзя произвольно исключать никакие фрагменты, школы или течения.

Библиография

1. Бердяев И.А. «Философия творчеств, культуры и искусства». М., 1964.

2. Ильин И.А. «Что есть философия?»//Ильин И.А. «Путь к очевидности». М., 1993.

3. Соловьев В.С. «Первое начало теоретической философии//Соч. М., 1990. Т.1.

4. Философские начала цельного знания: Соч. в 2 т. М., 1988. Т.2.

5. Философия под редакцией доктора философских наук, профессора В.Н. Лавриенко. М., 2007.

6. Философия. Часть 1. История философии. М., 2005.

Размещено на Allbest.ru