Философия Просвещения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Философия Просвещения

Духовная и культурная жизнь Европы XVIII в. отмечена исключительной популярностью и широким распространением идей, провозглашающих всевластие человеческого разума и непреложность общественного прогресса в утверждении гуманных начал жизни. Эта эпоха в культурной истории Европы получила свое обозначение как эпоха Просвещения. Ее выделение в историко-философском отношении обязано в первую очередь присущей ей идеологической и культурной целостности. Хотя философские позиции признанных деятелей эпохи Просвещения существенно отличны друг от друга, но вместе с тем эти отличия перекрываются отчетливой доминантой ведущих тем и решений, дающих все основания для сближения смысла и характера их деятельности. Эпоха Просвещения не заключала в себе исключительно оригинальных, ранее невысказанных до нее философских идей. Ее творческая мощь сказалась на их утверждении и тем самым осуществлении необратимых перемен в системе ценностей и ментальности европейца, подготовивших условия для масштабных перемен в культурной и общественный жизни.

Ведущая тема Просвещения - тема Разума. В этой человеческой способности философы усматривали основание для всех благотворных перемен в человеческой жизни. Обретение Разума - это и вступление человечества в состояние совершеннолетия, пору мужественной ответственности, дерзающей взять в свои руки собственную судьбу. Разум открывал новые возможности человеческой и общественной жизни, обеспечивая их не только своим позитивным могуществом и нашей решимостью им воспользоваться, но и не менее важной очистительной, критической работой.

Чем же был Разум Просвещения, какие из предшествующих этой эпохи концепций разумности оказались воплощенными в нем? Просвещение тяготело к пониманию разума и разумности, данными человеку не от века, но крепнущими и набирающими свою силу в полноте осваиваемого опыта. Разделяя культ Разума вместе с Декартом, Спинозой и Лейбницем, оно ближе к локковской трактовке его природы. В философии Просвещения разум обрел исключительно динамический характер, он воплотил в себе принцип и саму способность к безостановочному движению познания. В его образе акцентировался не аспект созерцания, не сила проникновения в глубину вещей и схватывания последних и окончательных истин мироздания, но именно бесконечность движения и неугасающее стремление к истине.

Эта в значительной степени новая духовная установка прекрасно выражена ярчайшим представителем Немецкого Просвещения Готхольд Эфраим Лессингом (1729-1781): "Если бы Бог держал в правой руке все истины, а в левой - единственное и всегда живое стремление к истине (даже если в придачу к нему я буду всегда и во всем ошибаться) и сказал бы мне: "Выбирай", я бы смиренно бросился на колени перед Его левой рукой и сказал: "Отче, дай мне это! Право на чистую истину принадлежит только Тебе!".

В этой духовной установке отчетливо усматривается прочность нового места мысли в стихии человеческой жизни. Оно заключено теперь в практической по преимуществу деятельности, данной в бесконечной перспективе прогресса. В заново обретенном земном мире как бы угасает интуиция "конца и свершения всех дел", бывшая одним из смысловых центров европейской культуры предшествующих веков. Это сказалось и на почти инстинктивном неприятии духа завершенных философских систем. В статье "Системы", помещенной в знаменитой французской "Энциклопедии, или Толковом словаре наук, искусств и ремесел" и принадлежащей одному из ее редакторов Д'Аламберу, выносится суровый приговор этой моде еще недавнего времени: "...такие системы, будучи далеки от того, чтобы рассеять содержащийся в метафизике хаос, пригодны лишь для того, чтобы поражать воображение дерзостью следствий, к которым они приводят, обольщать рассудок ложной видимостью очевидности, поддерживать в рассудке самые чудовищные заблуждения, увековечивать споры и тем самым запальчивость и озлобление участников этих споров". Слов нет, существуют системы, поражающие наш ум красотой и архитектурным великолепием искусства человеческого интеллекта, но это всегда постройки на слабом фундаменте, и "хотя это - творение возвышенного ума, творение все части которого расположены в восхитительном порядке, никто не окажется столь мало мудр, чтобы пожелать поселиться в этом здании". Что же может противостоять системам, претендующим на завершенность? Антитезой для них являются "системы, основанные на фактах". Факт, а не отвлеченный принцип - вот что образует подлинную точку опоры в деятельности человеческой мысли. Образец истинных систем усматривается в физике Ньютона, "которая опирается на эксперименты и которая их осмысливает посредством строгих и точных рассуждений, не прибегая к туманным объяснениям".

Очевидный сдвиг в общей мыслительной культуре Просвещения от разума метафизического к разуму научному представляется чрезвычайно важным для понимания логики развития европейской философии XVIII в. Недоверие к метафизике преобладало в настроениях деятелей Просвещения. Локку принадлежит впечатляющее сравнение метафизика с человеком, не имеющим средств, не знающим и того, какие деньги в ходу, но ведущего счет огромными суммами, пользуясь для этого жетонами, которые он именует "луидорами", "ливрами", "экю". Но все манипуляции такого рода ничего не меняют по существу, их суммы остаются суммой жетонов. Так и у метафизика, какими бы рассуждениями он не занимался, его заключения остаются всего лишь словами. Острое ощущение чисто вербальной природы метафизического творчества рождено приятием и высоким доверием к тому употреблению Разума, которое практикуется в сфере научного труда. В моду входит стиль философствования, отличавший Локка, проникнутый ясностью формулируемых утверждений, уважением к данным опыта и уклоняющийся от сомнительных метафизических поползновений. Следует отметить, что решительность ньютоновского отказа от выяснения природы тяготения, не помешавшего ему создать впечатляющую систему мира (своего рода образцовый продукт образцового использования человеческой разумности), произвел сильное впечатление на формировавшуюся стилистику просветительского мышления.

Антиметафизичность философии Просвещения тесно связана с отчетливой антиклерикальной его установкой. Свобода научного поиска не согласуется с авторитарностью позитивных религий Откровения. Поэтому последние неминуемо окутаны суеверием и невежеством, влекущими за собой нетерпимость и фанатизм. Часть философов Просвещения занимают отчетливую атеистическую и материалистическую позицию (это относится главным образом к представителям Французского Просвещения), но для подавляющего их большинства проблемы религиозной веры имели важное значение. Наиболее характерным решением в этой области была позиция деизма, принимавшая творение мира Богом и даже допускавшая его вмешательство в течение земных дел. Вместе с тем вера во всемогущего Бога удовлетворяла себя в попытках обретения рациональной и естественной религии. Права Разума в делах Веры заявлены с исключительной силой. Его контролю подвластно и Священное писание, требующее освобождения от всех несообразностей, чудес и чисто человеческих заблуждений. Поместить Веру в границы Разума - таков девиз английского деиста Д. Толанда. Он был убежден в том, что все полезное и необходимое в религии "должно быть легко усвоено и созвучно нашим знаниям". Вольтер прямо апеллировал к безусловности существования "механика, с выдающимися инженерными способностями", так как мировой порядок проникнут разумностью. По Вольтеру, религия деиста - самая древняя и самая распространенная. Для него существование Бога не вопрос веры, а, скорее, результат работы разума, здравого смысла. Поэтому почти всё, кроме поклонения Высшему Существу и повиновения Его вечным заповедям, является суеверием. Суеверие, зародившись во времена язычества, с одобрения иудаизма поразило и христианскую церковь при ее возникновении. А много суеверий - много фанатизма, влекущего за собой только несчастья и беды. Потому и раздается боевой клич Вольтера: "Раздавите гадину!".

Установка Просвещения на разумность мирового порядка, убежденность в очистительной силе знания сообщало ему характерный и устойчивый оптимизм, сказывавшийся на высокой доверчивости ко всему естественному. Этот эпитет обретает особую значительность. Он приложим столько же к религии, сколько и к правам человека, его природе и нравственности, к законам человеческого общежития. Естественный - это не просто натуральный, но и (прежде всего!) не-сверхъестественный, а, следовательно, рациональный.

Большое общефилософское и культурное значение имела смысловая конструкция - "человека вообще", сложившаяся в эпоху Просвещения. Своеобразная сила этого понятия вырастала на основе утверждавшейся всеобщности разумного и рационального. Понятно, что реальный и конкретный индивид захвачен силой случайных и внеразумных обстоятельств, он подвластен действию личных страстей, корпоративных эгоистических интересов, заблуждений и суеверий, разделяемых вместе с другими. Но свет разума и отступление тьмы невежества открывает иное измерение в нем самом, рождая новые чувства и новую настроенность. Их прекрасно выразил один из родоначальников Французского Просвещения Пьер Бейль, автор монументального "Исторического и критического словаря". Осознавая свою миссию в качестве историка, назначение которого устанавливать точные исторические факты и критиковать человеческие заблуждения, Бейль отдавал отчет в том, что ставит самого себя как историка в ситуацию труднейших, но совершенно необходимых долженствований. "Не обращая внимания на посторонние вещи, он (историк - А.А.) должен быть предан только интересам истины и из любви к ней пожертвовать своими чувствами, если это необходимо, - благодарностью за услугу или обидой за нанесенный ему ущерб, и даже любовью к Родине. Он должен забыть, из какой он страны, что воспитывался в данной вере, что надо быть благодарным за то или за это, что те или иные люди являются его родителями либо друзьями. Историк как таковой - одинок, как перст, у него нет ни отца, ни матери, ни потомства. И если его спросят, откуда он родом, историк должен отвечать: "Я не француз, не англичанин, не немец, не испанец; я - космополит. Я на службе не у императора, не у короля Франции, а исключительно у истины; она моя единственная королева, которой я дал клятву повиноваться". В этой страстной тираде хорошо передано чувство причастности к новой инстанции в самом существе человека - к инстанции "человека вообще". Разумеется, это не исключительный удел историка, либо ученого, подвластного лишь истине. Сфера юридической всеобщности или нравственной справедливости по-своему взывают к пробуждению этого чувства, рождая представление не о частном и партикулярном характере человеческой личности, но возвышая подобное представление до уровня универсальности человеческого существа. Просвещение обозначило глубокую проблему, наиболее интересной попыткой решения которой стала философия немецкого мыслителя Иммануила Канта.

Вклад философии Просвещения в процесс европейского развития трудно переоценить. В этой эпохе подведения итогов первых шагов новоевропейской цивилизации заключены истоки и корни практически всех последующих идейных инициатив и движений.

Литература

философия просвещение всевластие разум

1. Антология мировой философской мысли в четырех томах. Т. 2. М., 1970.

2. История философии: Запад - Россия - Восток (книга вторая: Философия XV-XIX вв.). М., 1996. Раздел 2, 3.

3. Ляткер Я.А. Декарт. М.: Мысль, 1975.

4. Рассел Б. История западной философии. В 2-х т. М., 1993. Т. 2, гл. 7 - 17.

5. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 3. Новое время. М., 1996. Гл. 3, 4, 6, 7, 9-11, 15, 16-19.

6. Тарное Р. История западного мышления. М., 1995. Гл. 5 ("Мировоззрение нового времени").

Размещено на Allbest.ru