Понятие "Бытие"

Размещено на http://www.allbest.ru/

ГОУ ВПО «Красноярский Государственный Медицинский Университет Федерального агентства по здравоохранению и социальному развитию».

Кафедра философии и социально-гуманитарных знаний

ДОКЛАД

На дисциплине: «Философия»

На тему: «Понятие «Бытие»»

Выполнила: студентка факультета ФФМО

специальность «лечебное дело» группа № 206

Иргит А.А

Проверил: кандидат философских наук,

доцент Филимонов В.В.

Красноярск, 2010

Содержание

Введение

1. Биография Вольтера

2. Вольтер один из самых крупных деятелей Просвещения

3. Борьба с религией

4. Русское вольтерианство

5. Утопия - склонность к мечтательности

Заключение

Список литературы

Введение

Вольтер оказал огромное влияние на проникновение французского просвещения в Россию в конце XVIII века. Интересно и то, что он был в самой гуще политических процессов в Европе и вёл переписку со многими венценосными особами, тем самым оказывая определённое влияние на политику.

Вольтер был не только философом, однако именно его философские взгляды представляют большой интерес. Это связано не только с тем, что они имели огромное влияние на претендовавших на "просвещённость монархов и их приближённых", но и с тем, что Вольтер находил свою подлинную аудиторию в среде прогрессивной общественности того времени.

1. Биография Вольтера

Вольтер родился в 1694 году в Париже в семье буржуа. Отец его был нотариусом. Вольтер учился у лучших педагогов того времени - иезуитов. Их набожность была вне всякой критики, а вот литературная подготовка - солидной. Когда Вольтер в семнадцать лет закончил школу, его отец непременно прочил ему карьеру юриста, но Вольтер заупрямился, получая больше удовольствия от общества вольнодумцев из литературного кружка. Вскоре он приобрел репутацию острослова, молодого человека с радикальными взглядами и авторами сатирических стихов. И действительно, Вольтер настолько преуспел в этом, что ему приписали несколько анонимных поэм, автором которых он вовсе не был. Одна из них - сатира на социальные злоупотребления того времени - стоила ему одиннадцати месяцев заключения в Бастилии. И хотя условия содержания там были довольно сносными, принося скорее нравственные, чем физические страдания, Вольтер испытал ненависть к деспотическим действиям властей, и эта ненависть стала главным чувством его жизни.

После освобождения он поставил пьесу "Эдип", содержащую критику языческого суеверия, которая в действительности была направлена против религии его собственного времени. Кроме того, он написал первый вариант своей эпической поэмы о Генрихе IV, которая впоследствии стала известна под названием "Генриада". Эти произведения, написанные Вольтером в возрасте от двадцати до тридцати лет, принесли ему благосклонность короля и звание ведущего писателя Франции. Вскоре Вольтер вновь впал в немилость: после личной ссоры с молодым дворянином шевалье де Роганом он был публично избит слугами шевалье и вновь брошен в Бастилию. Хотя Вольтер и жаждал отмщения, но предпочел жить свободно и в 1726 году уехал в Англию, где оставался три года. О нем говорили: "Вольтер покинул Францию поэтом, а возвратился мудрецом". Действительно, Англия приумножила его опыт. Здесь Вольтер изучил новый язык, новую литературу и мог говорить все, что хотел, не опасаясь ареста. Он подружился с видными писателями того времени, в том числе со Свифтом и Попом, таланты которых были сходны с его собственными. Он изучал работы Ньютона, смотревшего на мир как на упорядоченную и рациональную структуру, управляемую законами физики. Здесь Вольтер познакомился с деистами типа Шефтсбери, учившими, что человек может быть добродетельным и почитать Бога без помощи Священного писания и церкви. Особо большое влияние оказал на него философ, рационалист-эмпирик Джон Локк. Вольтер в своем творчестве изображает многие добродетели и некоторые пороки того времени. Как писатель он всегда остроумен, ясен, изыскан и мудр. Как мыслитель он скорее прост, чем глубок. Его талант - в популяризации чужих идей. Собственно, он не был оригинальным философом, но был философом-журналистом всех времен.

По характеру Вольтер рационален и скептичен, в нем почти не остается места чувствам.

Ортодоксальные христиане, во всяком случае во Франции, всегда считали его монстром безверия. На самом деле он был деистом, выступавшим не против религии, а только против суеверия и фанатизма. Его трагедии и эпические поэмы сегодня уже не читают, но более легкие произведения, особенно философские повести, подобные "Кандиду", настолько остроумны, изысканны, содержательны и цивилизованны, что до сих пор вызывают восхищение не только во Франции, но и во всем мире.

В 1729 году Вольтер возвратился во Францию и продолжил свою блистательную карьеру. К этому времени, благодаря королевским привилегиям и удачным капиталовложениям, он был на пути к тому, чтобы стать богатым. Годы с 1734 по 1745 он провел в комфорте в качестве признанного любовника и постоянного обитателя дома маркизы дю Шатле, умной женщины, обладавшей литературными и научными вкусами, которая разделяла его восторженное отношение к Ньютону и Локку.

Все это время он продолжал писать драмы, рассказы, поэмы, исторические труды, философские повести, книги, популяризирующие физику Ньютона. В 1746 году он был избран членом Французской академии. Некоторое время его лучшим покровителем был сам король. Позже Вольтер написал бестактную поэму (восхвалявшую фаворитку короля мадам Помпадур), которая не пришлась по душе ни королеве, ни королю. К счастью, Фридрих Великий уже не раз приглашал его посетить Пруссию. Вольтер благоразумно принял приглашение. Вначале Вольтер был принят в Потсдаме со всеми почестями: ему определили пенсию, подарили карету и дали придворный титул. Король воображал себя покровителем искусств и видел в Вольтере великолепное дополнение к своему литературному кружку. Однако и в Пруссии Вольтер был таким же неугомонным, что и во Франции. Он затевал ссоры с каждым, в том числе с Фридрихом. К 1753 году Вольтер вновь в разъездах и даже подумывает о том, чтобы уехать в Пенсильванию. Страх перед морской болезнью удержал его от этого.

Наконец, в 1760 году Вольтер поселился в Ферне - поместье на границе Франции и Швейцарии. Теперь он мог легко перебраться в любую их этих стран, спасаясь от фанатизма той или другой стороны.

Последние годы в Ферне были такими же насыщенными, как и вся его жизнь. Теперь он был чрезвычайно богат и мог позволить использовать свой капитал для развития деревенской промышленности. Вольтер получил международное признание, и вся Европа посещала его. С теми, кто не приезжал к нему, он поддерживал неустанную переписку, иногда отправляя по тридцать писем в день. Поток пьес, рассказов, сказок и эссе никогда не прекращался. Но самое главное, за что мы отдаем должное Вольтеру, - это то, что он стал в некотором роде международным общественным защитником всех, кто подвергался религиозным гонениям. Все, за что он брался, отмечено блеском, напором, гибкостью и утонченностью, так что он не без основания был признан самым универсальным гением своей эпохи. Его подлинное имя Мари Франсуа Аруэ. Вольтер - всего лишь псевдоним, о происхождении которого было выдвинуто множество предположений.

Умер Вольтер... от избытка всеобщего поклонения. В 1778 году его убедили вновь приехать в Париж, там должна была ставиться его пьеса. Он въехал в город как герой-победитель, принимал сотни посетителей; под рев толпы, в которой возбужденные женщины падали в обморок, он был увенчан лавровым венком. Это было слишком много для человека в возрасте восьмидесяти шести лет. В мае Вольтер умер. Он не дожил до Французской революции несколько лет. Ее издержки, вероятно, напугали бы его, но это была та самая революция, которой в некоторой степени он проторил путь.

2. Вольтер один из самых крупных деятелей Просвещения

Франсуа Мари Вольтер - один из самых крупных деятелей Просвещения - принадлежал к старшему поколению просветителей. Он был связующим звеном между двумя поколениями, а также между просветителями и передовыми слоями французского общества. Его роль нельзя понять, оценив лишь какие-то особый вид деятельности: глубокий и ироничный ум Вольтера отразил интенции самого духа Просвещения, его отказ от предрассудков, его опору на самого себя. Многие направления в развитии культуры Просвещения, и не только французского, задал именно Вольтер; многие важные вехи на этом пути расставил именно он.

Надежды на просвещенного монарха сложились во французском Просвещении главным образом благодаря Вольтеру. Для него это не была абстрактная идея; личное и многолетнее общение с Фридрихом II Прусским, переписка с Марией-Терезой Австрийской, Екатериной II дали почву надеждам. Несмотря на некоторые возникающие конфликты и сложности, Вольтер был убежден в том, что просвещенная монархия - наилучшая форма правления, при которой будут введены справедливые законы и обеспечены наиболее благоприятные условия жизни для всего народа. Нельзя сказать, что Вольтер не видел непривлекательных черт «просвещенных государей», но тут вся надежда у него была на философов и на просвещенное воспитание: если мудрые философы станут наставниками монархов, те, как он думал, поймут, насколько не просто почетнее, но даже и выгоднее быть добродетельным человеком и заботиться о благе народа. От него эти идеи перейдут к другим просветителям, в частности к д`Аламберу и Дидро.

3. Борьба с религией

Другая важная сторона его деятельности относится к борьбе с религией. В наши дни критика религии стала настолько непопулярной, что как будто и не следует упоминать о ней. И однако, не надо забывать о том, что время, в которое жил Вольтер, ставило совсем другие задачи в области взаимоотношений народа и церкви, просветителей и священнослужителей. Иезуиты, по сути дела управлявшие Францией, были еще очень сильны, их инквизиционные действия охватывали всю страну; еще нередки были казни по религиозным мотивам. Вольтер прославился своим участием в процессах по защите мучеников веры - Каласа, Сирвена, Ла Барра. Его призыв «раздавить гадину» звучал по всей Франции, а критика религиозных книг и действий церковников подрывала не только авторитет церкви, но и весь абсолютистский режим. Блестящий сатирический ум, глубина знаний, широта эрудиции позволили Вольтеру создать яркие памфлеты против церкви. Несмотря на то что он считал необходимым сохранить религию в качестве «узды» для простого народа, критический анализ, проделанный в таких работах, как «Бог и люди » (1769), «Наконец-то объясненная Библия» (1776), производил огромное впечатление не только на интеллектуалов, но и на простых читателей, поскольку Франция была в то время самой читающей страной в Европе. Небольшие книжечки Вольтера, которые доставлялись в Париж из Ферне (где он долгие годы жил в изгнании) и продавались у подножия парламента, моментально раскупались всеми, кто собирался посмотреть, как сжигают осужденные парламентом книги, в том числе и книги Вольтера. Борьба Вольтера с церковью по сути дела стала борьбой против авторитарного мышления вообще: он отрицал не один лишь церковный авторитет, но и все авторитеты, не заслужившие одобрения здравого смысла. вольтер просвещение утопия

Наделенный и философским, и литературными дарованиями, обладая глубоким и ироничным умом, Вольтер стал славой французского Просвещения. Жизненный путь его был нелегок, но замечателен: не один раз за свою борьбу против старого мира он подвергался преследованиям, сидел в Бастилии, вынужден был бежать из Франции. Но уже при жизни он пользовался огромной популярностью: его приезд в Париж незадолго до смерти стал настоящим триумфом. «Прибытие Вольтера в Париж произвело в народе здешнем действие как бы сошествия какого-нибудь божества на землю… Почтение, ему оказываемое, ничем не отличается от обожания», - писал один из очевидцев. Перенесение праха Вольтера в парижский Пантеон в 1791 г. явилось закономерным признанием его огромного вклада во французскую культуру. Однако речь идет не только о французской культуре.

4. Русское вольтерианство

Обратимся прежде всего к тому, что принято называть русским вольтерианством. Уже одно то, что именем Вольтера сами русские люди обозначали целое течение мысли и настроений, является очень характерным. Действительно, имя Вольтера было знаменем, под которым объединялись все те, кто с беспощадной критикой и часто даже с презрением отвергал «старину» - бытовую, идейную, религиозную; кто высмеивал все, что покрывалось традицией; кто стоял за самые смелые нововведения и преобразования. На почве этого огульного отвержения прошлого развивается постепенно вкус к утопиям. Но когда мы говорим о влиянии Вольтера в России, то в первую очередь надо иметь в виду его художественные произведения, в частности, его романы. Скептицизм, ирония, критика общественного строя, осмеивание суеверий, преклонение перед разумом, решительное отрицание чудес, преклонение перед всем «естественным», наконец, вопрос о зле - таковы основные мотивы в русской литератур, шедшей под знаменем «новых идей».Вольтер все же был для русских людей главным представителем «нового сознания». Не следует при этом забывать особо почтительного отношения Екатерины II к Вольтеру (она называла его в письмах к Гримму «мой учитель») по исследованию Д.Д.Языкова, в течение XIX веков всего было 140 переводов сочинений Вольтера. К этому надо прибавить, что, по свидетельству современников, «сочинения Вольтера ввозились тогда в великом множестве и находились во всех книжных магазинах». С другой стороны, как свидетельствует митрополит Евгений (Болховитинов), «письменный Вольтер был тогда столько же известен, как и печатный». Вольтера издавали даже в провинции; так, один тамбовский помещик, Рахманинов, издал полное собрание сочинений Вольтера (в 1791 г. вышло второе издание этого собрания сочинений). Правда, после французской революции Екатерина II распорядилась конфисковать все книги Вольтера в магазинах (а бюст Вольтера, находившийся во дворце, был отправлен в подвал).

Русское вольтерианство, с одной стороны, развивало радикализм, но имело и другое свое выражение; как свидетельствует Фонвизин, в некоторых философских кружках их «занятия» заключались в «богохульстве и кощунстве». «Потеряв своего Бога, - замечает по этому поводу Ключевский, - заурядный русский вольтерианец не просто уходил из Его храма, как человек, ставшим в нем лишним, но, подобно взбунтовавшемуся дворовому, норовил перед уходом набуянить, все перебить, исковеркать, перепачкать». Нетрудно увидеть здесь первые ростки того бесшабашного нигилизма, который довольно прочно вошел в русский обиход в XIX веке. Тот же Ключевский справедливо говорит об этом течении «вольтерианства» в России:«Новые идеи нравились, как скандал, подобно рисункам соблазнительного романа. Философский смех освобождал нашего вольтерианца от законов божеских и человеческих, эмансипировал его дух и плоть, делал его недоступным ни для каких страхов, кроме полицейского»… Рядом с этим «нигилистическим» течением надо поставить русских щеголей, пустых людей, которые безоглядно увлекались «всем французским» - языком, манерами, модами, бытом и т.д. Все это нередко принимало невообразимо комические формы , и когда, Екатерине II, расцвела русская журналистика , русские журналисты и писатели не переставали высмеивать и бичевать это нелепое, но страстное поклонение «всему французскому». Конечно, ярче всего это зарисовано Фонвизиным в его «Бригадире», где герой драмы Иванушка патетически заявляет, что если «тело его родилось в России, то душа принадлежит французской короне»…

Этот отрыв от всего родного кажется сразу малопонятным и как-то дурно характеризует русских людей XVIII века (явление такого отрыва встречается еще долго - до середины XIX в.). Это, конечно, верно, но факт этот сам по себе более сложен, чем кажется. Весь этот нигилистический строй ума слагался в связи с утерей былой духовной почвы, с отсутствием, в новых культурных условиях, дорогой для души родной среды, от которой могла бы душа питаться. С Церковью, которая еще недавно целиком заполняла душу, уже не было никакой связи: жизнь резко секуляризовалась, отделялась от церкви, - и тут образовывалась целая пропасть. И если одни русские люди, по-прежнему пламенно жаждавшие исповедовать какую-либо веру, уходили целиком в жизнь Запада, то другие уходили в дешевый скептицизм, нигилистическое вольнодумство.

Русское вольтерианство в своем нигилистическом аспекте оставило все же надолго следы в русском обществе, но оно принадлежит больше русскому быту, чем русской культуре. Гораздо существеннее то крыло вольтерианства, которое положило начало русскому радикализму, как политическому, так и идейному. Тут уже, конечно, значение Вольтера не было исключительным - русские люди увлекались и Руссо и Дидро, энциклопедистами, позднейшими материалистами. В «Словаре российских писателей» (XVIII) рядом с Вольтером названы Дидро, Локк, Руссо, Шекспир. У многих русских людей пользовался огромным авторитетом Бейль, у других - Монтескье. Митрополит Евгений рассказывает об одном священнике, товарище его по Московской духовной академии, что тот никогда не расставался с сочинениями Руссо, - совсем как впоследствии Лев Толстой, который вместо креста носил на груди портрет Руссо. Из энциклопедий переводились как отдельные статьи, так переводили ее и целиком - о русском публицисте и историке Болтине известно,что он довел свой перевод энциклопедии до буквы «К». В 1767 году в Москве образовалась группа из девятнадцати лиц для издания переводов из энциклопедии под редакцией Хераскова. Русский посол во Франции, князь Д.А. Голицын, друг Дидро (поездку которого в России устраивал именно он), был настолько близок с Гельвецием, что, по его смерти, издал его сочинение «De l`homme».

Из рассказа одного из виднейших монахов XVIII века, И.В. Лопухина, известно, что он «охотно читывал Вольтеровы насмешки над религией, опровержения Руссо и подобные сочинения». Читая известную книгу Гольбаха «Systeme de la nature», в которой идеи материализма соединяются с бесспорно искренним морализмом, Лопухин настолько увлекся этой книгой, что перевел на русский язык заключение книги и решил даже распространять свой перевод. Но, закончив переписку отрывка, он, по его словам, испытал вдруг такие укоры совести, что не мог спать и не успокоился до тех пор, пока не сжег свой перевод…

Русский радикализм, не знающий никаких авторитетов, склонный к крайностям и острой постановке проблем, начинается именно в эту эпоху. Но как раз в силу этого резкого разрыва с историей, в силу экстремизма в русских умах начинает расцветать склонность к мечтательности, т.е. к утопиям. Это настолько характерное и тоже оставившее свои следы явление в философских исканиях XVIII века, что на нем стоит несколько остановиться.

5. Утопия-склонность к мечтательностям

Первой утопией, появившейся на русском языке, был роман Фенелона «Приключения Телемака». Уже Тредьяковский попробовал перевести этот роман в стихах (знаменитая «Телемахида»). «Приключения Телемака» действительно чрезвычайно пришлись по вкусу русской публике и вызвали ряд подражаний. Интересно отметить, что в конце XVIII века появился перевод на русский язык «Утопии» Томаса Мора (под названием «Картина, возможно, лучшего правления, или Утопия»). Но особый толчок к развитию утопического мышления дал, Руссо с его резким противопоставлением цивилизации естественному строю жизни. Это понятие естественного порядка вещей имело громадное ферментирующее влияние на развитие утопического мышления. Противопоставление некоей фикции о естественной жизни существовавшему реально строю западной жизни освобождало русских людей от плена, в какой они попадали, прельщенные жизнью и идеями Запада. Здесь закладывались первые основы критики Запада у русских людей. Для русских людей дух утопизма был своеобразной подменой религиозной мыли, упадок которой восполнялся мечтательностью. Действительно, нельзя не остановиться перед фактом, что в XVIII веке в России чрезвычайно сильно развивается утопическая мечтательность одновременно со страстным поклонением Западу. Из этого следует заключить, что не из критики европейской современности вытекала эта утопическая мечтательность (наоборот, из духа утопизма уже намечалось критическое отношение к Западу), а из другого корня. Этим корнем утопизма был отвлеченный радикализм, который не мог противопоставить идее Царства Божия ничего другого, кроме утопии … Любопытно отметить, что в журнале Новикова «Утренний свет» (насыщенном религиозно-философскими идеями) был помещен перевод утопической сказки о Троглодитах из «Персидских писем» Монтескье. Историк и публицист екатерининского времени Щербатов написал собственную утопию - «Путешествие в Офирскую землю», где он изобразил свой идеал будущей России. Щербатов, вдохновлявшийся Фенелоном, утопиями Морелли («Бразилиада»), Мерсье («2440 год»), сочинил, по верному замечанию Флоровского, «план своеобразного священно-полицейского строя», в котором главные надзиратели должны быть священники…

Заключение

Итак, если подвести итог всему написанному, можно сказать, что взгляды Вольтера в основном были весьма прогрессивны и новы для его времени, многие из них шли в разрез с общественным мнением.

Вольтер одним из первых во Франции начал претворять в жизнь позитивную программу, заложенную Локком в сочинении "Опыт о человеческом разуме". Именно разум Вольтер считал основой всего и именно к нему он обращался, высказывая свою точку зрения и свои суждения. Вольтер не пытается разъяснить то, чего не в состоянии постигнуть разум. Может быть поэтому его философские взгляды оказали огромное влияние на прогрессивно настроенные умы Европы.

Список использованной литературы

1. Зеньковский В.В. История русской философии. В 2-х томах. Ростов-на-Дону. «Феникс». 1999.

2. Замалеев А.Ф. Курс истории русской философии. М. Наука.1995.

3. Философия. Справочник студента. / Г.Г. Кириленко. Е.В. Щевцов - М: Филологическое общество «Слово». 1999.

4. История философии: Запад-Россия-Восток. - М: «Греко-латинский кабинет» Ю.А. Шигалина. 1996.

5. Спиркин А.Г. Философия - М:Гардарики. 1999.

Размещено на Allbest.ru