Славянофильство и западничество в русской философии

Размещено на http://www.allbest.ru/

"Славянофильство и западничество в русской философии"

Введение

философский славянофильство западничество

Данная работа посвящена основным течениям российской философской мысли - славянофильству и западничеству, сформировавшимся в 40-50-е гг. XIX в. в России.

Работа состоит из введения, трех частей и заключения. В части 1-й раскрывается общее понятие, что такое «русская философия», что явилось ее предтечей, кто из мыслителей прошлого оказал наибольшее влияние на будущих философов России, из каких истоков они питались. Здесь же указаны основные особенности русской философии. Часть 2-я дает представление о славянофильстве и его основных адептах. Приведенные в этой части цитаты, как самих последователей течения, так и их оппонентов, иллюстрируют многозначность и самобытность славянофильства, тем не менее так и не сложившееся в целостную философскую систему. В 3-й части работы по аналогии с предыдущей описана противоборствующая славянофилам сторона - западничество. Указывается на неоднородность состава обоих направлений, разномыслие, отсутствие четких программных установок. В заключении подводится итог и делается вывод о том, что обе группировки представляли собой реальность русской идейной жизни конца 30-х - 60-х гг. XIX в. и оказали значительное влияние на различные стороны культуры не только своего времени, но и нашей современности.

В конце работы приведен список использованной литературы, по которому можно судить о масштабности и авторитете авторов, изучавших первоисточники, многочисленные труды упомянутых в работе мыслителей прошлого.

1. Русская философия, ее истоки и основные особенности

Многие современные исследователи русской философии сходятся во мнении, что русская философия насчитывает более тысячи лет, ее зарождение относится к эпохе христианизации Руси. Так, в частности, А. Ф. Замалеев в книге «Идеи и направления отечественного любомудрия» говорит о том, что уже в древнекиевский период на Руси возникают предпосылки схоластической философии, так же как это происходило в Римско-католической церкви. Период IX-ХVII вв. - это постановка философских проблем и поиск ответов на них в рамках других форм общественного сознания, прежде всего религиозного и эстетического (Илларион, Андрей Рублев, Феофан Грек и др.); XVIII в. - время просветительской философии; в конце XIX - начале XX в. идет формирование русского философского сознания и создания на этой почве теоретических философских систем, начало которым положила философская система Вл. Соловьева. Подобное же временное деление находим и в капитальном труде прот. В. Зеньковского «История русской философии», изданном в Париже в конце 1940-х гг.

Приведенная периодизация вполне правомерна, так как она подтверждена всем ходом развития русской культуры и ее философской составляющей. И здесь необходимо выделить хронологический отрезок первой половины XIX в., рассматриваемый в данной работе, так как именно в это время начинается формирование русского национального сознания, проявляются процессы самоидентификации, начинаются поиски важнейших концептов и способов мировоззренческой рефлексии в русской культуре, литературе, искусстве, философии, языке, литературной критике.

В первую очередь эти процессы затрагивала и отражала русская литература, поэтому многие ученые единодушны во мнении, что русская философия XIX в. во многом вырастала из русской литературы. Можно даже сказать, что русская литература в первой половине XIX в. выполняла функции русской философии. Крупнейшие русские мыслители прежде всего были писателями, поэтами, литературными критиками. Золотой век русской литературы с наглядной очевидностью это продемонстрировал: А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, П. Я. Чаадаев, Н. В. Гоголь, Ф. И. Тютчев, A. С. Xомяков и многие другие.

Отечественная философия еще не создала в этот период стройных философских систем, однако русская литература была густо насыщена философской проблематикой (В. Ф. Одоевский, Е. А. Баратынский, Ф. И. Тютчев, позже - Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой и др.). «Редкая литература в кругу литератур мирового значения, - писал В. Ф. Асмус, - представляет пример тяги к философскому осознанию жизни, искусства, творческого труда, такой характеризуется именно русская литература. И в то же время редкая литература отмечена в такой мере, как русская, своеобразием, порой причудливостью путей философского развития крупнейших ее талантов» Цит. по: Липич Т. И. Проблема специфики русской философии начала XIX века в историко-философской науке [Электронный ресурс] Психология человека. URL: http://psibook.com/religion/problema-spetsifiki-russkoy-filosofii-nachala-xix-veka-v-istoriko-filosofskoy-nauke.html.

Нельзя отрицать влияния Европы, которое чувствовалось в разных областях жизни, начиная от быта и заканчивая глубокими раздумьями над судьбой России, ее прошлым, настоящим и будущим. Однако западная мысль в России интерпретировалась по-своему. Так, Г.Г. Шпет отмечал: «Мы входили в Европу исторической и этнографической загадкою. Таковою были и для себя. Мы всё могли получить от Европы уже в готовом виде, но чтобы не остаться самим в ней вещью, предметом познания, чтобы засвидетельствовать в себе также лицо, живой субъект, нам нужно было осознать и познать самих себя» Шпет Г.Г. Очерк развития русской философии. - Ч. 1. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. - С. 262. . Но никто из начинающих отечественных философов слепо не копировал и не перенимал доктрины западных мыслителей, да и далеко не все их мысли удостаивались внимания русских. В контексте нашей духовной культуры эти идеи обретали совершенно новый смысл, переводились на язык русского мировоззрения и миропонимания.

Современные философы отмечают, что, взяв за основу то или иное течение или исходное положение западной философии, русские мыслители дополняли их своими оригинальными идеями. Получался своеобразный синтез (Вл. Соловьев, Н. Бердяев, Н. Лосский, Г. Шпет, А. Лосев). Например, Б. В. Емельянов и другие авторы книги «История русской философии», считают, что русская философия обладает всеми достоинствами национальной философии, внося тем самым свой вклад в развитие философской мысли человечества.

При этом необходимо иметь в виду, что воспринимать европейскую культуру способны были только люди культурные, прошедшие европейскую школу, и они же могли увидеть и оценить собственную культуру, ее своеобразие и отличительные черты. Особенно показательна в этом отношении деятельность «Общества любомудрия» (в качестве самоназвания был использован церковнославянский перевод греческого слова «философия» - «любомудрие»).

Первый кружок возник в Москве в 1823 г. Одна из общих установок для участников кружка заключалась в том, чтобы «положить предел нашему пристрастию к французским теоретикам», а другая задача виделась в поиске путей для самостоятельной философской мысли в России. Члены кружка немало сделали для становления самобытной русской культуры: В. Ф. Одоевский, Д. В. Веневитинов, И. В. Киреевский, С. П. Шевырев, М. П. Погодин, А. С. Xомяков, К. Аксаков, Ю. Самарин, В. Г. Белинский, Н. Г. Чернышевский, А. И. Герцен и др. Все они с большим воодушевлением изучали творчество немецких философов, в частности Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля. Кроме того, многие из числа любомудров были лично знакомы с перечисленными философами. Анализируя характер этих взаимоотношений, А. С. Пушкин писал: «Умствования великих европейских мыслителей не были тщетны и для нас. Теория наук освободилась эмпиризма, возымела вид более общий, оказала более стремления к единству. Германская философия, особенно в Москве, нашла много молодых, пылких, добросовестных последователей. И хотя говорили они языком, мало понятным для непосвященных, но тем не менее их влияние было плодотворно и час от часу становилось все ощутительней».

Любомудры видели незаменимую роль журналов в деле философского просвещения. Ими издавался альманах «Мнемозина» (1824-1825), журнал «Московский вестник» (1827-1830). Печатное распространение современных философских идей дало, как и ожидали любомудры, колоссальный толчок развитию самостоятельной русской мысли.

Говоря о развитии русской мысли, необходимо упомянуть П. Я. Чаадаева. И вот почему. Этот удивительный и противоречивый человек не принадлежал ни к одному течению общественной мысли того периода, словно находился над этим, заимствуя те или иные идеи, трактуя и преломляя их по-своему. Опубликование его «Первого Философического письма» вызвало мощный общественный резонанс, до него никто на подобное не решался. Чаадаев заставил общество думать, анализировать свою жизнь.

Именно с его рассуждений начинается развитие русского национального самосознания. Очень важной представляется позиция, высказанная в статье «Петр Чаадаев», написанной Осипом Мандельштамом в 1914 г. Во-первых, Чаадаеву «хватило мужества сказать России в глаза страшную правду», полагает поэт. Во-вторых, главное, на что обратил внимание Чаадаев, что «мало одной готовности начать историю, ее вообще нельзя начать». Нельзя, потому что «не хватает преемственности, единства. Единства не создать, не выдумать, ему не научиться. Где нет его, там в лучшем случае “прогресс”, а не история». В-третьих: «Чаадаев был первым русским, в самом деле идейно побывавшим на Западе и нашедшим дорогу обратно.

А сколько нас духовно эмигрировали на Запад! А сколько среди нас - живущих в бессознательном раздвоении, чье тело здесь, а душа осталась там!»Мандельштам О. Шум времени : Воспоминания. Статьи. Очерки / О. Э. Мандельштам. - СПб. : Азбука, 1999. - С. 178-179, 184-185. Он автор первой в истории русской мысли системы, которая синтезирует в себе религию, философию, историософию и то, что сегодня можно назвать социологией (в широком смысле слова). Эта система в отдельных своих пунктах подлежит критике, с ее частностями можно спорить и не соглашаться, но остается фактом, что только после Чаадаева русская философия стала философией в подлинном смысле слова. Идеи Чаадаева, оставаясь в течение долгого времени неизвестными в полном своем объеме, оказали мощное влияние (хотя иногда довольно опосредованным путем) на славянофилов и западников, почвенников, консерваторов и либералов. Одним из своих предшественников считали Чаадаева авторы сборника «Вехи» (1909). Многие идеи Чаадаева самостоятельно и в более развитой и систематической форме повторил Вл. Соловьев.

Возвращаясь к вопросу о внутренних чертах русской философии, нельзя не упомянуть о социальных проблемах, антропологической и этической ориентированности, космизме (естественно-научном, религиозном, художественном) и творческих связях с другими национальными философиями. Кроме этого, необходимо выделить специфически русские обстоятельства, к которым относят христианизацию Руси (это обстоятельство отмечается большинством современных исследователей) через Византию и приобретение письменности при помощи южных славян. В связи с этим античное философское наследие оказалось во многом закрытым и не повлияло на развитие русской философии в такой мере, в какой это сказалось на развитии европейской культуры.

Вышеупомянутые проблемы затронуты и в работе И. И. Евлампиева Евлампиев И.И. История русской философии. - М.: Высшая школа, 2002. - 584 с. . Выясняя специфику русской традиции в рамках мирового философского процесса, автор выделяет несколько признаков, отличающих русскую философию от философии западной.

1) Своеобразное христианское миропонимание, которое связано с проблемой выяснения смысла жизни отдельного человека и всей нации и которая никогда не была решена окончательно. Это выливалось в противостояние философии и церковной традиции.

2) Выдвижение на первый план проблемы сущности и смысла жизни человеческого бытия и проблемы смысла и закономерностей истории.

3) Характерная черта не только русской философии, но и всей русской культуры - это предельный динамизм, антиномизм в понимании мира, человека и истории. С этим положением нельзя не согласиться, так как на протяжении всей истории русской философии предпринимались и предпринимаются попытки анализа глубинных противоречий не только в объективном мире, но и в душе человека. В этом смысле русская философия глубоко диалектична, она обнажает трагизм человеческого существования.

4) Стиль философствования: если на Западе рационально-логический стиль мышления был определяющим, то в русской философии, да и в культуре в целом, образное, художественное, интуитивное отношение к миру преобладало, поэтому, эмоционально-образный стиль отдавал предпочтение интуитивным прозрениям, ярким художественным образам.

К исходу 1830-х гг. в русском общественном сознании, в том числе философском, оформились два враждовавшие между собой направления - западничество и славянофильство. Каждое из них развивалось в процессе отталкивания от другого, но оба существовали в единстве. Их можно рассматривать как противоположности некого противоречивого целого. А. И. Герцен сравнивал западничество и славянофильство с Янусом, а также с двуглавым орлом, у которых бьется одно сердце. Названия направлений сложились в ходе полемики между ними - явление довольно обычное в истории общественной мысли. Они не сразу были приняты противоборствующими сторонами. Какое-то время в обращении находились и другие термины - «европеисты», «восточники», «славяне», «петербуржцы», «москвичи» и т. п.

О предшественниках славянофилов и западников в отечественной интеллектуальной истории достаточно подробно писали в свое время В. Белинский, А. Пыпин, П. Виноградов, М. Чадов, С. Дмитриев, В. Кожинов, 3. Каменский, А. Янов и др.

2. Славянофилы

Трудно утверждался как самоназвание термин «славянофилы». Этот термин не был нов: еще в начале XIX в. им пользовались в борьбе против А. С. Шишкова, уделявшего большое внимание развитию как российской, так и общеславянской филологии, и его сторонников приверженцы европеизированной карамзинской школы. Сами славянофилы первоначально открещивались от этого названия, считая себя «русолюбами» или «русофилами», подчеркивая свой интерес именно к судьбе России, русского народа, а не славян вообще.

Средоточием славянофилов в 1840-х гг. была Москва, литературные салоны А. А. и А. П. Елагиных, Д. Н. и Е. А. Свербеевых, Н. Ф. и К. К. Павловых. Здесь славянофилы общались и вели споры с западниками.

Общепризнанна связь возникновения славянофильского движения с результатами усвоения достижений немецкой идеалистической философии начала XIX в. в лице Гегеля и Шеллинга. Не менее очевидны и романтические истоки эстетических установок славянофилов, в частности, выдвижение на первый план категории народности как опорного понятия в системе ценностных ориентиров художественного творчества. Духовная атмосфера, складывающаяся 20-40-е годы XIX в. в России, связана с поисками русских романтиков, в рядах которых были и будущие славянофилы, и будущие западники, такой универсальной теории, которая бы давала возможность преобразования мира.

Русские романтики считали, что вполне возможно осуществление их идеалов, а для этого необходимо создать свою национальную культуру, литературу, отойти от подражательности Западу. Эти задачи ставили в ряде своих статей любомудры Д. Веневитинов, В. Ф. Одоевский, И. В. Киреевский в своих «Обозрениях...», статье «Нечто о характере поэзии Пушкина» и др., В. Г. Белинский в «Литературных мечтаниях», А. С. Хомяков в стихотворениях и драме «Вадим». Все они ратовали за особую роль русской культуры, которая, по их мнению, призвана реализовать идеалы народности, вольности, свободы личности, творчества.

В качестве основных характеристик, сближающих романтизм и славянофильство, можно выделить резко отрицательное отношение к капиталистическим и модернистским преобразованиям в Европе, как следствие первого, идеализация патриархального общества, старины; полное неприятие рационализма Просвещения и противопоставления этому идеи органического развития; традиционализм; как следствие, глубокая внутренняя связь с религией.

Но были и отличия, прежде всего связанные с пониманием славянофилами особенностей исторического развития России, ее специфических проблем, отношений с Западом и, что очень важно, отличия, связанные с характером вероисповедания. Н. Бердяев, в частности, писал: «Религиозная вера лежит в основе и всякой цивилизации, и всего пути истории, и в философской мысли. Этим определяется различие между Россией и Западной Европой. В первооснове России лежит православная вера, в первооснове Западной Европы лежит вера католическая» Бердяев H.A. Русская идея // Вопросы философии. - 1990. - № 1. - С. 100. .

Славянофилы пришли к выводу о несовпадении, а где-то и противоположности самих основ европейской и русской культуры, духовности, определивших разнонаправленность исторических путей развития. Это также делало копирование европейского опыта не просто бесполезным, а угрожавшим самому существованию русской народности. Нельзя игнорировать и мессианские мотивы славянофильских идей, заключавшиеся не в призывах к духовной экспансии, а в искреннем убеждении в скором наступлении эпохи лидерства русского народа, сохранившего чистоту веры.

Например, Ф. И. Тютчев, долгое время проживший в Германии и далекий от ортодоксального славянофильства, в свое время писал, что европейский Запад - это всего лишь одна половина великого органического целого. Те трудности, которые претерпевает Запад, могут быть преодолены только с помощью другой половины. Он имел в виду, конечно же, Россию.

Русско-французский философ А. Койре, изучая историю русской мысли начала XIX в., высказал весьма примечательное соображение о генезисе славянофильства: «Прежде чем будущие славянофилы смогли занять критическую позицию и по отношению к Западу, и по отношению к России, они должны были ощутить себя и слишком русскими (чтобы никогда не сделаться людьми чисто западными, перебежчиками из собственного отечества), и слишком европейцами (чтобы вообще обходиться без западной цивилизации). Они должны почувствовать себя внутренне чуждыми и Европе, и России, дабы у них могло родиться желание вернуться к самым истокам национальной жизни» Койре А. Философия и национальная проблема в России начала XIX века. - М., 2003. - С. 6-7. .

Резкое заострение философских вопросов и своеобразное ускорение мыслительного процесса в России XIX в. связано с совершенно конкретным случаем. В журнале «Телескоп», издававшемся профессором Н. И. Надеждиным - еще одним русским шеллингианцем, - было опубликовано (1836) «Философическое письмо» Чаадаева с резкой и односторонней критикой исторической России. Публикация выглядела прямой полемикой с официальной правительственной программой министра народного просвещения С. С. Уварова на воспитание национальной идеи через образование, основанное на началах «самодержавия, православия и народности». «Изучение русского языка и русской истории, уважение к русскому началу, - писал Уваров в «Обозрении управления министерством народного просвещения» за 1849 г., - противупоставляется влиянию иностранного духа». Министр с полной уверенностью утверждал: «Новое поколение лучше знает русское и по-русски, чем поколение наше».

Чаадаеву же Россия, несмотря на века своего исторического существования, представлялась страной «без прошедшего и будущего» - неоформленной, лишенной внутреннего развития, с заимствованной, всецело подражательной культурой. Существование России в истории, по Чаадаеву, - бессмыслица. Чаадаев сформулировал антитезу «Россия - Запад» и показал, чем же отличается, на его взгляд, развитие России от развития Запада, выдвинув идею о том, что русские могут строить свое будущее, используя исторический опыт народов Европы, и могут избежать их ошибок, повинуясь голосу просвещенного разума и сознательной воли. Его выводы явились отражением тех процессов, которые происходили в русской культуре и связывались, прежде всего, с разделением общества на приверженцев разума и сторонников веры, на защитников индивидуальности и сторонников общинности, на проповедников гражданской жизни и жизни в народе.

Западнической позиции Чаадаева славянофилы предложили свое понимание: они утверждали свою исконно русскую сознательную разумность, так как западная разумность абстрактна и отвлеченна. Признавая органичное и своеобразное развитие Запада, они выступали за восстановление органической целостности развития русской культуры, которая была нарушена в результате реформ Петра I. Славянофилы считали, что различие культур Запада и России, основанных на отличии западных вероисповеданий и православных, носит принципиальный характер. Но в то же время известно, что славянофилы неоднозначно относились к достижениям западной культуры. Они не могли отвергать ее достижения, во-первых, потому что считали Запад христианским, хоть и «неистинным», а просвещение «неполным» и «односторонним», а во-вторых, они понимали, что русская культура, взявшая очень много у западной, не может быть оторванной от нее. Несмотря на это, русская и западная культура развивались из разных оснований. По мнению славянофилов, в основе одной лежит «цельность духа», а в основании другой - рационализм. Поэтому, считали они, ни допетровский быт, ни введение западного образа жизни неприемлемо для России. Необходимо найти третий путь, соединяющий эти противоположности.

Обращаясь к философским идеям старших славянофилов (А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, К. С. Аксаков, И. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин, Ф. В. Чижов), нельзя забывать, что каждый из них был яркой индивидуальностью, несмотря на то что они пребывали в теснейшем духовном общении и постоянно влияли друг на друга.

Славянофилы оставили богатое наследие в различных областях человеческого знания. Иван и Петр Киреевские считались признанными авторитетами в области богословия и истории литературы, Алексею Хомякову не было равных в знании всех тонкостей богословия, Константин Аксаков и Дмитрий Валуев занимались русской историей, Александр Кошелев и Юрий Самарин - социально-экономическими и политическими проблемами, Федор Чижов - историей искусства. Сохранились их колоссальные эпистолярные труды, до сих пор еще полностью не изданные. Причем их письма представляли собой не столько документы личного характера, сколько трактаты и рассуждения на современные им общественно-политические темы. Дважды (в 1848 и 1855 гг.) славянофилы пытались оформить свои политические программы.

Вдохновителем и главным деятелем движения был А. С. Хомяков, хотя многие исследователи отдают приоритет И. В. Киреевскому. Крупную роль в группе играл К. С. Аксаков. В его работах наиболее полно освещена историческая концепция славянофилов. Он подвизался и в качестве ведущего славянофильского литературного критика, получив известность как один из самых ортодоксальных деятелей славянофильства, выражавший в крайне заостренной форме положения, характерные для всего его круга. Аксаков более чем кто-либо другой увязывал славянофильство с пониманием и оценкой конкретных особенностей русской исторической жизни. Ему принадлежит самая детальная разработка теории «земли и государства» - общественно-политической концепции славянофилов.

Теоретические поиски славянофилов во многом отражались на их практических программах изменения России. Славянофилы критически относились к общественно-политической ситуации в Европе, поэтому они предлагали свои пути решения проблемы преобразования мира. А. И. Кошелев в 1849 г. даже задумал создать «Союз благонамеренных людей» и составил программу «Союза», предусматривавшую постепенное освобождение крестьян с землей. Эту программу одобрили все славянофилы.

Историческое значение славянофильства в том, что оно стало выражением идеологии русского либерализма, игравшего активную роль в подготовке крестьянской реформы 1861 г. Отстаивая реформы «сверху», славянофилы объективно были выразителями перехода России от феодально-крепостнического строя к буржуазной монархии.

Правительство настороженно относилось к славянофилам, видя в их учении «признаки вредного политического движения». Им запрещали демонстративное ношение бороды и русского платья, усматривая в этом некий «тайный умысел». Достаточно вспомнить хрестоматийный пример с попытками К. С. Аксакова и A. C. Хомякова подать светскому обществу пример ношения русского средневекового костюма. Некоторых славянофилов за резкость высказываний подвергали арестам. Так, в 1847 г. был арестован Ф. В. Чижов, подозреваемый в политическом либерализме, в заговоре в пользу австрийских славян и в связях с украинским Кирилло-Мефодиевским обществом. Он подвергся допросам, но за отсутствием улик вскоре был освобожден. В 1849 г. были арестованы и посажены на несколько месяцев в Петропавловскую крепость И. С. Аксаков и Ю. Ф. Самарин. Самарина допрашивал сам Николай I, считавший, что он и его единомышленники «поднимают общественное мнение» против правительства и тем самым «готовят повторение 14 декабря». В условиях усиления реакционного политического курса периода «мрачного семилетия» (1848-1855), последних лет правления Николая I, славянофилы вынуждены были на время свернуть свою деятельность.

Постоянного печатного органа славянофилы долгое время не имели, главным образом из-за цензурных препонов. Печатались преимущественно в журнале «Москвитянин»; издали несколько сборников статей в 1840-50-х гг. После некоторого смягчения цензурного гнета в конце 50-х гг. издавали журнал «Русская беседа», «Сельское благоустройство» и газеты «Молва и «Парус».

К концу 1850-х годов уже не было в живых основоположников славянофильства - А. С. Хомякова, И. В. и П. В. Киреевских, С. Т. и К. С. Аксаковых, Д. А. Валуева. На сцену выступили А. И. Кошелев, Ю. Ф. Самарин, В. А.Черкасский, которые приняли активное участие в подготовке и проведении крестьянской реформы. Видным публицистом и издателем в пореформенное время стал И. С. Аксаков.

О славянофильстве написано немало, но, несмотря на это, споры вокруг них и их философии до сих пор не утихают. Оппоненты славянофилов усматривают три серьезных опасности избранного ими курса - это самовосхваление, самоизоляция и застой. Например, Э. В. Смирнова отмечает, что в славянофильстве как определенном теоретическом феномене можно выделить три важнейших компонента: социальный (сельская община), национальный (вопрос об особенностях русского исторического развития) и теоретический (религиозно-идеалистическая философия, направленная против рационализма и смыкающаяся с решением проблемы вероисповедания). До недавнего времени течение славянофильства рассматривалось чаще всего с какой-то одной стороны: как историческое, социально-политическое, социально-экономическое, литературное явление. Известно, что начало традиции выделения какого-то одного компонента при характеристике славянофильства положил в свое время А. Герцен, который считал, что главным в этом направлении является открытие русской сельской общины. Эту традицию поддержал Вл. Соловьев, который считал, что лицо славянофильства - это националистическая направленность. Несколько позднее Н. Бердяев исходил из такой же методологической установки при характеристике славянофильства. Он считал, что историческое значение славянофильства состоит в формулировании «русской идеи», русской религиозной философии: «Давно уже пора приступить к серьезному исследованию славянофильства и оценке его значения в истории нашего самосознания... И пора признать, что славянофилы были лучшими европейцами, людьми более культурными, чем многие, многие наши западники. Славянофилы творчески преломили в нашем национальном духе то, что совершалось на вершине европейской и мировой культуры Главная заслуга и своеобразие славянофилов не в том, что они были независимы от западных и мировых влияний и черпали все лишь на Востоке, а в том, что они впервые отнеслись к западным и мировым идеям творчески и самостоятельно, т. е. дерзнули войти в круговорот мировой культурной жизни... Славянофилы определили русскую мысль как религиозную по преимуществу. В этом их неумирающая заслуга».

Большинство современных философов все же исходят из необходимости рассмотрения явления славянофильства как целостного учения, так как только такой методологический подход дает возможность всесторонне и комплексно рассматривать этот многогранный и многоаспектный феномен. В этом направлении работают современные исследователи Н. И. Цимбаев, В. И. Порох, В. А. Кошелев, В. И. Кулешов, К. Н. Ломунов, Ю. Янковский, З. В. Смирнова, Б. Ф. Егоров и др. Философские аспекты творчества славянофилов достаточно подробно рассматриваются в работах С. Н. Носова, Т. И. Благовой, З. А. Каменского, B. C. Федорова, В. Г. Щукина, Л. Г. Королевой и др.

3. Западники

Одновременно со славянофильством в 1830-40-е гг. развивалось и западническое течение русской мысли, развивалось вне церковной идеи, стремясь укрепить и утвердить эстетический гуманизм как основу всего мировоззрения. У многих представителей этого течения присутствовала подлинная и глубокая личная религиозность, но это не мешало им развивать свои построения в духе секуляризма, открыто и прямо примыкать к западной секулярной культуре и связывать пути русской мысли с проблемами Запада.

Другой характерной чертой западничества можно назвать социально-политический радикализм, который проявлялся в чувстве ответственности за историю и поиске путей к активному вмешательству в ее ход. Все эти черты образуют идеологию русской внецерковно мыслящей интеллигенции. Прот. В. Зеньковский оценивал этот поворот в идеологии как крайне неблагоприятный для развития философии как таковой.

Возникновение «западнического» движения было связано с деятельностью так называемого кружка Станкевича (1831 г.). В кружок входили в основном друзья организатора кружка, студента Московского университета Н. Станкевича: В. Белинский, К. Аксаков, поэт Кольцов, М. Лермонтов, М. Бакунин (с 1835 г.), В. Боткин, Т. Грановский, К. Кавелин. Все они занимались главным образом философией (Шеллинг, Гегель), поэзией и музыкой. Уже здесь в полную силу проявила себя тенденция, которая стала весьма характерной чертой многих российских мыслителей XIX в.: стремление придать философским идеям прикладной характер, использовать их для быстрейшего преобразования российской действительности. В этой связи абстрактная система Гегеля постепенно уходила на задний план под натиском более прозаичных фейербахианских, материалистических и нигилистических идей.

Русские западники, как, впрочем, и русские славянофилы, были идеалистами: одни идеализировали Запад, другие - Россию; те и другие предлагали заведомо утопические пути разрешения реальных проблем русской культуры и российской действительности. Ю. М. Лотман замечал, что русский западник был очень мало похож на реального человека Запада своей эпохи и, как правило, очень плохо знал Запад: он конструировал «идеальный Запад» по контрасту с наблюдаемой им русской действительностью.

В современных отечественных дискуссиях о западничестве культуролог В. М. Межуев акцентирует внимание на том, что русские мыслители свое представление о Западе заимствуют у самого же Запада. «Одним он нравится в исполнении французских просветителей, другим - немецких романтиков, третьим - европейских социалистов» Блехер Л. И. Главный русский спор: от западников и славянофилов до глобализма и Нового Средневековья. - М.: Академический Проект; Общественное мнение, 2003. - С. 191.. Это обстоятельство предопределило появление не просто различных исторических форм русского западничества, но и различных идеологических течений внутри него.

Существовали две категории западников: умеренные - либералы и радикальные - революционные демократы. Либералы - Грановский, Анненков, Кавелин, Редкин, Чернышевский (не все относят его к западникам); крайние западники (революционно-демократическое направление) - Белинский, Герцен, Огарев.

Идеолог евразийства H. H. Алексеев не без оснований писал: «Русское западничество никогда не было единой системой, не имело доктрины и своего катехизиса» Алексеев H.H. Русский народ и государство. - М., 1998. - С. 120. . Он объяснял это тем, что и сам Запад не является «чем-то однородным: можно говорить об единых принципах западной культуры, но нельзя думать, что принципы эти имели одинаковое проявление в пространстве и во времени» Алексеев H.H. Русский народ и государство С. 121..

Радикальные западники выступали за воплощение в России идей западноевропейского социализма, либеральные - за капитализацию, за развитие капиталистического способа производства, за правовую защищенность. Однако все они выступали против официальной народности и славянофильского учения.

П. В. Анненков, будучи либералом-западником, в «Литературных воспоминаниях» писал: «Образованный русский мир как бы впервые очнулся к тридцатым годам, как будто внезапно почувствовал невозможность жить в том растерянном умственном и нравственном положении, в каком оставался дотоле. Общество уже не слушало приглашений отдаться просто течению событий и молча плыть за ними, не спрашивая, куда несет его ветер. Все люди, мало-мальски пробужденные к мысли, принялись около этого времени искать основ для сознательного разумного существования на Руси с первых же шагов они приведены были к необходимости, прежде всего, добраться до внутреннего смысла русской истории... Только с помощью убеждений, приобретенных таким анализом, и можно было составить себе представление о месте, которое мы занимаем в среде европейских народов». И далее он приходит к мысли, что «образованный русский мир» должен искать «основы сознательного существования» на Руси, обращая свои взоры на Запад. Очерчиваются как бы два пути: или нам продолжать учиться у Запада, или попробовать мыслить самих себя как русских людей. Запад мыслился Анненковым как сознательное разумное начало, и соотнесенность с ним означала бы возможность утвердить собственную сознательную разумность.

Сторонники идей западничества отрицали самодержавную власть и выступали за конституционно-монархическую форму правления западноевропейского образца, с ограничением власти царя, с гарантиями свободы слова и печати, неприкосновенности личности, с введением гласного суда. В этом плане их привлекал парламентарный строй Англии и Франции, вплоть до идеализации его некоторыми западниками.

Деятельность Петра I западники рассматривали как первую фазу обновления страны; вторая, по их мнению, должна начаться с проведения реформ, которые явятся альтернативой пути революционных потрясений. Профессора истории и права (например, С. М. Соловьев, К. Д. Кавелин, Б. Н. Чичерин) большое значение придавали роли государственной власти, став основоположниками так называемой «государственной школы» в русской историографии. Здесь они основывались на схеме Гегеля, считавшего государство творцом развития человеческого общества.

Свои идеи западники пропагандировали с университетских кафедр, в статьях, печатавшихся в «Московском наблюдателе», «Московских ведомостях», «Отечественных записках», позже - в «Русском вестнике» и «Атенее». Большой общественный резонанс имели читаемые Т. Н. Грановским, профессором Московского университета, циклы публичных лекций по западноевропейской истории, в которых он доказывал общность закономерностей исторического процесса России и западноевропейских стран в 1843-1851 гг. Грановский был одним из создателей русского западничества - именно через него произошло сближение «молодой профессуры» и значительной части кружка Станкевича, составивших московских западников. Вплоть до своей смерти Грановский был, безусловно, наиболее авторитетным лидером этого течения, затем - стал своеобразным его символом.

Главную цель служения Грановского очень хорошо выразил в своей рецензии Герцен: «…Мы должны уважать и ценить скорбное и трудное развитие Европы, которое так много дает нам теперь, мы должны постигнуть то великое единство развития рода человеческого которое раскрывает в мнимом враге - брата, в расторжении - мир: одно сознание этого единства уже дает нам святое право на плод, выработанный потом и кровью Запада…» Таким образом, публичные чтения профессора Грановского были не только успешной попыткой приобщить русское общество к западноевропейской истории, но и одним из самых ярких проявлений пропаганды западниками своих «общечеловеческих идей», чрезвычайно затрудненной в условиях николаевской России.

В целом западничество выражало идеологию определенной части интеллигенции, которая из поколения в поколение воспитывалась на идеалах западной культуры и была заинтересована в ускорении экономического и технического прогресса России в направлении, указанном Западной Европой.

Заключение

Подводя итог вышесказанному, необходимо отметить, что культурный диалог между западной и русской культурами, славянофилами и западниками, а также другими течениями общественной мысли России 40-50-х годов XIX в. может быть назван полифоническим диалогом, в котором создавалась благоприятная почва для дальнейшего развития русской культуры, в основе которой лежит православное христианство. В ее недрах формируется цельная, законченная историко-философская и социально-политическая доктрина.

Обоюдное уважение западников и славянофилов, по мнению Б. Н. Тарасова, обусловливалось высотой их нравственных запросов, личным благородством, стремлением к улучшению человеческих отношений. Единство же интересов составляли вопросы перспектив культуры и цивилизации, судьбы человека вообще в свете исторического своеобразия Европы и России. Однако сами же эти интересы предопределили коренное различие в подходах и оценках. Чаадаев в подобных расхождениях занимает особое и трудноуловимое место: оказав в известной степени катализирующее воздействие и на славянофилов, и на западников, он вместе с тем сам испытывал влияние первых, не переставая разделять идеи вторых. Те и другие, в свою очередь, ценили его и находили в его воззрениях нечто для укрепления собственных убеждений.

Анализируя западничество и славянофильство, эти два главных течения в русской философии, можно сказать, что во многом они были схожи, выступали мнимыми оппонентами друг другу, но были и принципиальные вопросы, по которым у них не было согласия: одни игнорировали своеобразие русской культуры, условия ее обусловившие; другие абсолютизировали угрозу, идущую с Запада, исключали возможность плодотворного взаимообогащающего диалога культур, где обе культуры выступают равнозначными партнерами, без подавления и угнетения какой-либо культуры. Этот диалог, как единство и борьба противоположностей, отразил в совокупности своеобразие русского менталитета, русской культуры. Можно даже сказать, что он питал русскую культуру, давал ей способность для творческого развития. М. М. Бахтин назвал этот спор «безысходным диалогическим противостоянием» Бахтин М.М. Собр. соч. В 7 т. Т. 5. - М. : Русские словари, 1997. - С. 341-349 / ПлатонаНет. Философия без границ [Электронный ресурс] URL: http://platonanet.org.ua/load/knigi_po_filosofii/istorija_russkaja/bakhtin_sobranie_sochinenij_7_tom/15-1-0-1220 (дата обращения: 16.03.2014)..

Размышляя над социопсихологическими особенностями сторонников враждующих историософских партий, В. В. Розанов писал: «Если мы глубже всмотримся в психологический склад славянофилов и западников, мы найдем в них обратное тому, что они видимо утверждают. Западники являются таковыми лишь в своих стремлениях - и именно потому, что по своему духовному содержанию и его складу они остаются часто еще нетронутыми русскими; славянофилы так старательно тянутся прикоснуться к родному, так глубоко понимают его и так высоко ценят - именно потому, что так безвозвратно, быть может, порвали жизненную связь с ним» Цит. по: Олейников Д. И. Классическое российское западничество: Учеб. пособие. / Д. И. Олейников. - М. : Механик, 1996. - С. 19. .

Б. Н. Чичерин уже в 1861 г. посчитал исчерпавшими себя все дискуссии между западниками и славянофилами: «Теоретические споры умолкли; настала пора практических преобразований. На этой почве мы могли сойтись с прежними противниками, тем более что главные фанатики сошли со сцены» Воспоминания Б.Н. Чичерина. Москва сороковых годов. - М. : Издательство Московского университета, 1991. - С. 192. . Но видный русский правовед, философ, историк и публицист ошибся. И сегодня в России продолжается дискуссия о созидательном потенциале новейшего западничества и славянофильства.

Русская философская мысль - органическая часть мировой философии и культуры. Русская философия обращается к тем же проблемам, что и западноевропейская, хотя подход к ним и способы их осмысления носят глубоко национальный характер.

Различные теории и течения, постоянно охватывающие Россию, так и не привели страну к определенному решению, по какому пути идти. Исторический опыт дискуссий 40-50-х гг. XIX в. в России между западниками и славянофилами имеет непреходящее значение. Их отзвуки в разной форме, в различном терминологическом выражении проходят и через все последующие десятилетия XIX в., через век XX и продолжают вновь возникать и в ХХI в. Сегодня как никогда актуален призыв современного философа культуры В. М. Межуева: беря у Запада «все ценное, не просто повторять его, а двигаться дальше, к более справедливым и нравственно оправданным формам жизни»!Западники и националисты: возможен ли диалог?: (Материалы дискуссии). - М., 2003. - С. 150. Может быть, такая устремленность не просто к экономической эффективности любой ценой, а к тому, чтобы, опираясь на Запад, быть впереди Запада в поиске форм более справедливой жизни, и есть самый достойный стратегический выбор России? Ведь это и будет переосмыслением западного универсализма в духе собственных традиций.

Список использованной литературы

1. Алексеев H. H. Русский народ и государство. - М. : Аграф, 1998. - 640 с.2. Анненков П. В. Литературные воспоминания. - В кн. Замечательное десятилетие. 1838-1848. - М. : Правда, 1989. - 684 с.3. Бахтин М. М. Собр. соч. В 7 т. - М. : Русские словари, 2010 / ПлатонаНет. Философия без границ [Электронный ресурс] URL: http://platonanet.org.ua/load/knigi_po_filosofii/istorija_russkaja/bakhtin_sobranie_sochinenij_7_tom/15-1-0-1220 (дата обращения: 16.03.2014).

4. Бердяев H. A. Русская идея // Вопросы философии. - 1990. - № 1.

5. Бердяев Н. А. A. C. Хомяков. [Электронный ресурс] Библиотека «Куб». URL: http://www.koob.ru/berdyaev_n/homyakov (дата обращения: 02.04.2014).

6. Биография Т. Н. Грановского / Проект Granovskiy.org.ru

[Электронный ресурс] URL: http://granovskiy.org.ru/bio/index.html (дата обращения: 02.04.2014).

7. Блехер Л. И. Главный русский спор: от западников и славянофилов до глобализма и Нового Средневековья. - М. : Академический Проект; Общественное мнение, 2003. - 604 с.

8. Воспоминания Б. Н. Чичерина. Москва сороковых годов. - М. : Издательство Московского университета, 1991. - 256 с.9. Евлампиев И. И. История русской философии. - М.: Высшая школа, 2002. - 584 с.

10. Егоров Б. Ф. От Хомякова до Лотмана / Б. Ф. Егоров. - М. : Языки слав. культуры, 2003. - 367 с.

11. Замалеев А. Ф. Идеи и направления отечественного любомудрия. Лекции. Статьи. Критика. - М. : Летний сад, 2003. - 216 с.

12. Западники и националисты: возможен ли диалог?: (Материалы дискуссии). - М., 2003. - С. 150.

13. Зеньковский В. В. История русской философии: В 2 т. / В. В. Зеньковский. - Ленинград : ЭГО, 1991 (Философское наследие России).

14. История русской философии: учебник для вузов / Б. В. Емельянов [и др.]. - М. : Академический проект. Екатеринбург : Деловая книга, 2005. - 370 с.

15. Койре А. Философия и национальная проблема в России начала XIX века. М.: Модест Колеров, 2003. - 304 с.

16. Липич Т. И. Проблема специфики русской философии начала XIX века в историко-философской науке. [Электронный ресурс] Психология человека. URL: http://psibook.com/religion/problema-spetsifiki-russkoy-filosofii-nachala-xix-veka-v-istoriko-filosofskoy-nauke.html (дата обращения: 23.03.2014).

17. Мандельштам О. Шум времени : Воспоминания. Статьи. Очерки / О. Э. Мандельштам. - СПб. : Азбука, 1999. - 379 с.

18. Олейников Д. И. Классическое российское западничество: учеб. пособие. / Д. И. Олейников. - М. : Механик, 1996. - 168 с.

19. Пушкин А. С. Полн. собр. соч. : В 19 т. - М.: Воскресенье, 1994-1997. - Т. XII.

20. Смирнова Э. В. К спорам о славянофильстве // Вопросы философии. - 1987. - № 11.

21. Спиркин А. Г. Философия [Текст]: учебник для вузов. - Изд. 2-е. - М. : Гардарики, 2008. - 736 с.

22. Тарасов Б. Н. - Чаадаев. - М.: Мол. гвардия, 1986. - 448 с.

23. Цимбаев Н. И. Славянофильство (из истории русской общественно-политической мысли XIX века). М. : Изд-во МГУ, 1986. - 271 с.

24. Шевченко М. М. Конец одного величия: Власть, образование и печатное слово в Императорской России на пороге Освободительных реформ. - М. : Три квадрата, 2003. - 256 с.

25. Шпет Г. Очерк развития русской философии. Ч. 1 [Отв. ред.-сост., коммент., археограф, работа Т.Г. Щедрина]. - М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. - 592 с.

Размещено на Allbest.ru