Бытие: его сущность и виды

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

Любое философское рассуждение начинается с понятия о бытии, вопрос о том, что такое бытие, постоянно присутствует в любом философствовании. Он возник вместе с зарождением философии, и будет постоянно сопровождать ее, пока будет существовать мыслящее человечество. Это вечный вопрос. И глубина его содержания неисчерпаема. Под бытием в самом широком смысле этого слова имеется в виду предельно общее понятие о существовании, о сущем вообще. Бытие и реальность как всеохватывающие понятия - это синонимы. Бытие есть все то, что есть - «вся видимая же и невидимая», как утверждается Символом веры. Это и материальные вещи, это и все процессы (физические, химические, геологические, биологические, социальные, психические, духовные). Это их свойства, связи и отношения. Плоды самой буйной фантазии, сказки, мифы, даже бред больного воображения - все это тоже существует как разновидность духовной реальности, как часть бытия.

Бытие в обыденном понимании - существование. Бытие как философская категория - это не просто существование, а то, что гарантирует существование.

Уровни бытия: бытие природы; бытие общества; бытие личности. Сферы бытия: органическая сфера; неорганическая сфера; техносфера и т.д. Бытие - это существование во всех его многообразных формах. Бытие - категория единая, его деление произведено в познавательных целях. Разновидностей существования, видов бытия достаточно много. В этом смысле не будет преувеличением утверждать, что восторжествовали плюралистические (лат. pluralis - множественный) концепции бытия. Мир не единообразен, а многообразен. Наряду с плюралистическими в ходу также монистические и дуалистические концепции бытия.

По сравнению с плюралистическими монистические и дуалистические концепции бытия представляются весьма обыденными, не лишенными наивного желания свести многообразие всего существующего к одному или двум определениям.

1. Понятие бытия. Основные формы бытия

Понятие «бытие» имеет несколько значений. Во-первых, оно употребляется как синоним существующего. В этом случае категория «бытие», будучи предельно общей абстракцией, объединяет по признаку существования все бесконечное многообразие вещей, явлений, предметов, процессов, их свойств, связей и отношений. Существующий мир бесконечно многообразен. Однако, устанавливая определенное сходство условий, способов существования единичных вещей, явлений, процессов, философия объединяет их в различные группы, которым присуща общность формы бытия. На этом основании можно выделить следующие различающиеся, но в то же время взаимосвязанные основные формы бытия:

1) бытие вещей (тел), объектов, процессов, которое, в свою очередь, делится на:

а) бытие вещей, процессов, состояний природы, бытие природы как целого;

б) бытие вещей, процессов, произведенных человеком;

2) бытие человека, которое подразделяется на:

а) бытие человека в мире вещей,

б) бытие специфически человеческое;

в) бытие духовного (идеального), которое делится на индивидуализированное духовное и объективированное (внеиндивидуальное) духовное;

3) бытие социального, которое расчленяется на индивидуальное бытие (бытие отдельного человека в обществе и в процессе истории) и бытие общества,

Бытие вещей. Общечеловеческий социально-исторический опыт, конкретный практический опыт всех когда-либо живших и сегодня живущих индивидов позволяют утверждать, что первая природа, ее вещи, процессы, состояния, ее целостность существуют до, вне и совершенно независимо от сознания человека. Независимо от его воли и субъективных желаний. Это коренное, постоянное отличие природы как особой формы бытия. Первая природа, благодаря своему бытию до, вне и независимо от сознания, является реальностью особого рода. Она объективная и первичная реальность в том смысле, что человек и его сознание рождаются благодаря непреходящей природе и уже после того, как природа Земли миллиарды лет существовала до человека.

Но человек не удовлетворяется тем, что ему дает первая природа. Соединяя свой труд с веществом природы, он создает как бы «вторую природу», которая определяет его жизнь и развитие. В предметах «второй природы», с одной стороны, воплощен материал первой, как объективной и первичной реальности, а с другой - «опредмечены» труд и знания человека. В них воплощено и то, что называется «социальной душой» этих предметов, т.е. их социальное предназначение и социальные функции. «Вторая природа» - это комплексная (природно-духовно-социальная) реальность. Вместе с тем «вторая природа» также дана каждому отдельному человеку, поколениям людей объективно, она также существует вне и независимо от их сознания, хотя и воплощает в себе, опредмечивает человеческие идеи, цели, а значит, не может считаться совершенно независимой от сознания человека и человечества.

Бытие человека. Как существует человек? Прежде всего, как живой, конкретный индивид, а первичной предпосылкой его существования является жизнь его тела (в первую очередь удовлетворение потребностей в пище, жилище, одежде, продолжении рода и т.д.). Без этого вообще невозможно человеческое существование. Но бытие отдельного человека - непосредственно данное диалектическое единство тела и духа. Функционирование тела тесно связано с работой мозга и нервной системы, а через них с психикой, духовной жизнью индивида. Существование человека не надприродное, но и не только природно-телесное. Специфика существования человека в переплетении, взаимодействии трех разных бытийственных измерений заключается в том, что:

1) отдельный человек реально существует, прежде всего, как данная мыслящая и чувствующая вещь (тело);

2) человек существует как индивидуальная особь, принадлежащая к виду Homo sapiens и взятая на данном витке его развития, эволюции мира;

3) человек существует и как социально-историческое существо. Человеческое бытие - реальность, объективная по отношению к сознанию отдельных людей и поколений.

Бытие духовное. Особым видом бытия является духовное бытие, как индивидуализированное, так и внеиндивидуальное, объективированное. Индивидуализированное бытие духовного включает в себя, прежде всего, сознание индивида, Но индивидуализированное духовное в широком смысле слова включает в себя и бессознательное. Бытие индивидуализированного духовного лишь относительно самостоятельная форма бытия, поскольку оно неразрывно связано со всеми перечисленными выше формами бытия.

Результаты деятельности сознания и вообще духовной деятельности конкретного человека могут отделяться от него самого, как бы выходить «вовне», и тогда возникает духовное второго типа - объективированное (внеиндивидуальное) духовное. Оно обязательно материализируется в словах, звуках, знаках естественного и искусственного языков. Материальные «носители» духовного - это материальные предметы и процессы (книги, чертежи, формулы, проекты, мрамор, пленки фильмов, ноты и звучание музыкальных инструментов и др.). Несмотря на относительную самостоятельность, бытие объективированного духовного неотделимо от бытия природы и человеческого бытия, оно изначально и непреложно включено в целостное бытие как таковое.

Бытие социальное. Наконец, четвертая форма бытия - социальное бытие как синоним социальной реальности. Эта форма бытия будет анализироваться при изучении последующих тем курса философии, посвященных рассмотрению общества. Подчеркнем лишь, что социальное бытие в рассматриваемом нами контексте включает в себя и материальную, и духовную жизнь общества (общественное бытие и общественное сознание). Основу социального бытия составляет практика как специфически человеческий способ бытия в мире, суть которого в преобразовании материального мира, как природного, так и социального.

2. Любовь

Любовь -- самый верный свидетель моего существования. Как пел В. Высоцкий:

Я дышу, и значит -- я люблю!

Я люблю, и значит -- я живу!

С точки зрения философии, то, что я кого-нибудь люблю, объясняется не предметом любви, а моей способностью любить. Больше никакими причинами объяснить возникновение любви нельзя. Например, я люблю этого человека, потому что он (она) очень красивый. Но есть тысячи более красивых людей, почему я остановился именно на этом? Я люблю, потому что он умный. Но разве за это любят? Я люблю его, потому что он богатый -- это уже совсем несерьезная причина для любви. Любят не за что-то, любят потому, что любят. Для любви нет причин, как нет причин для добрых поступков, нет причин для совести. А когда есть такие причины, то ни любви, ни совести нет. Хотя психологически любовь всегда объясняется конкретными причинами, и любящий искренне верит в то, что его избранник самый красивый или самый умный.

Человек делает добро, поступает по совести не потому, что преследует какую-нибудь конкретную цель, а потому что он добр, совестлив и не может жить иначе. Человек любит потому, что не может не любить, даже когда обнаруживает, что любимый на самом деле не обладает особыми достоинствами. Любящий видит в любимом то, чего не видят другие, чего весь мир не видит. Человека невозможно познать никакими тестами, никакими опросами и исследованиями. Но есть одно безошибочное средство узнать человека - надо его полюбить. Один юноша говорит другому: «За что ты ее полюбил, она ведь такая некрасивая?». На что другой мог бы ответить: ты ее не видишь, это только я ее вижу, только мне открыта ее божественная красота. А у тебя нет глаз, которыми ты можешь это увидеть.

Любовь в своей основе есть религиозное восприятие человека, видение в нем божественного начала. Любовь в этом мире встречается очень редко. Согласно древнему мифу об андрогине, раньше человек был един, был одновременно мужчиной и женщиной. Потом бог разорвал андрогина на две половинки и бросил их в разные стороны. И они с тех пор ищут друг друга. Когда найдут, возникает любовь. Но попробуй найди! Многие верят, что любят или любили, но на самом деле они себя убедили в этом, чаще всего это была просто имитация любви. Философ Владимир Соловьев считал, что любовь для человека -- пока то же, что разум для животного, то есть только неопределенная возможность. Любовь встречается редко еще и потому, что люди боятся любви, так как это -- постоянная забота и тревога за любимого человека, постоянная ответственность. Любовь никак не совпадает с счастьем в будничном смысле этого слова.

Религиозная, христианская суть любви не имеет ничего общего с рационалистическим требованием всеобщего равенства и альтруизма, которое постоянно вновь и вновь возрождалось во многих идейных течениях -- от софистов V века до коммунистического Интернационала. Нельзя любить как «человечество вообще», так и «человека вообще», -- можно любить только данного, отдельного, индивидуального человека во всей его конкретности. Мать любит каждого своего ребенка в отдельности, любит то, что есть единственного, несравнимого в каждом из ее детей. Любовь может лишь несовершенно и частично реализовываться в мире, оставаться для многих только путеводной звездой. Но если душа узнала, писал С. Франк, что любовь есть оздоровляющая, благодатствующая сила Божия, то «никакое глумление слепцов, безумцев и преступников, никакая холодная жизненная мудрость, никакие приманки ложных идеалов -- идолов -- не могут поколебать ее, истребить в ней это знание спасительной истины». Подлинная любовь -- всегда чудо, и, как чудо, встречается крайне редко.

Очень часто люди довольствуются эрзацами, суррогатами, многочисленными формами псевдолюбви. Об этих формах писал Э. Фромм в своей книге «Искусство любить». Во-первых, большинство людей считает, что любовь -- следствие сексуального наслаждения, и если двое научатся вполне удовлетворять друг друга в этом смысле, то постигнут искусство любить. На самом же деле, отмечал Фромм, истина прямо противоположна: любовь не является следствием сексуального удовлетворения, наоборот, даже знание так называемых сексуальных приемов -- это результат любви. Второй формой псевдолюбви, которая вместо счастья приводит лишь к неврозам и страданиям, является привязанность к образу одного из родителей. Уже, будучи взрослыми, люди переносят чувства ожидания или страха, которые испытывали по отношению к отцу и матери, на любимого человека. Они никогда не освобождаются от образа зависимости и ищут этот образ в своих любовных требованиях. В подобных случаях человек в смысле чувств остается ребенком, хотя интеллектуально и социально находится на уровне взрослого. Еще одна форма псевдолюбви -- любовь-поклонение.

Люди часто имеют склонность обожествлять любимого. Отчужденный от своих собственных сил, человек проецирует их на своего кумира, почитаемого им как воплощение любви, света, блаженства. Он теряет себя в любимом человеке, вместо того чтобы находить себя в нем. А поскольку никакой человек не может в течение долгого времени жить в таком состоянии, то неизбежно наступает разочарование. Проявление невротической любви -- это нежелание замечать свои недостатки и сосредоточенность на слабостях «любимого» человека. Любой из нас прекрасно видит даже маленькие слабости другого, но, беспощадно обличая их, охотно закрывает глаза на свои собственные пороки. Если два человека делают это одновременно, то их любовные отношения превращаются в пытку постоянного взаимного разоблачения.

Разновидностью псевдолюбви является также «временная аберрация». Двое мечтают о блаженстве, которое будто ожидает их впереди, между тем в данный момент им уже стало скучно друг с другом. Эта тенденция совпадает с общей психологической установкой, характерной для современного человека. Он живет в прошлом или в будущем, но не в настоящем. Он сентиментально вспоминает свое детство или строит счастливые планы на завтра. Переживается ли любовь «заместительно», как фиктивное участие в переживаниях других людей, переносится ли она из настоящего в прошлое или в будущее, такие абстрактные и отчужденные формы любви служат лишь наркотиком, облегчающим боль от реальности, одиночества и отчуждения. Очень частая форма псевдолюбви -- это проекция своих проблем на детей. Когда человек чувствует, что не в состоянии придать смысл собственной жизни, он старается обрести его в сыне или дочери. Но так можно, считал Фромм, принести несчастье, как самому себе, так и своему ребенку. Не найдя смысла для себя, можно и ребенка воспитать неправильно.

3. Творчество

Когда мы говорим о творчестве, то обычно имеем в виду великих людей: писателей, художников, ученых. Однако каждый человек занимается творчеством, когда пытается не просто механически выполнить свою работу, но и внести в нее что-то от себя, хоть в чем-то ее усовершенствовать. Везде, где цель деятельности рождается из глубины человеческого духа, имеет место творчество. Везде, где человек работает с любовью, вкусом и вдохновением, он становится мастером. Творчество, считал Н. Бердяев, выдает гениальную природу человека, каждый человек гениален, а соединение гениальности и таланта создает гения. Можно не быть гением, но быть гениальным. Гениальными могут быть любовь матери к ребенку, мучительные поиски смысла жизни и искание правды жизни.

Гениальность -- это, прежде всего, внутреннее творчество, самотворчество, превращение себя в человека, способного к любому конкретному виду творчества. Только такое первотворчество и есть исток и основа любой творческой деятельности. Перед людьми издавна вставал вопрос: откуда берется новое, новая идея, новая мысль? Ведь новая мысль не складывается из суммы старых, иначе вообще не было бы проблемы творчества, каждый мог бы походя творить новые идеи. В истории философии известен «парадокс Сократа-Платона»: чтобы прийти к новой мысли, надо ее уже каким-то образом знать, иначе не известно -- куда идти и что искать. Но как можно знать то, чего еще никто не знал и ты сам не знаешь?

Можно сколько угодно перебирать знания, полученные в школе, вычитанные из книг, -- ничего нового не создашь. Нужно самому измениться. Нужно стать способным к творчеству, нужно научиться все время удивляться миру и видеть тайны и проблемы там, где другой ничего подобного не видит. Творчество -- это образ жизни. Увидеть что-либо впервые чрезвычайно трудно. Потому что наши знания, наше образование, наша привычка все сейчас же объясняют, сейчас же переводят в привычные штампы. Мы видим, как идет первый снег за окном, но вместо того, чтобы поразиться тому, как большие белые хлопья медленно, словно танцуя, падают в вечернем темнеющем воздухе, мы говорим: «Подумаешь! Что тут удивительного? Это просто циклон принес холодный воздух со Скандинавского полуострова!». Однако с такого удивленного видения и начинается творчество. Так Рафаэль увидел Мадонну, Кеплеру «открылась бездна звезд полна», а Эйнштейн увидел искривляющуюся Вселенную. Это же видение водило рукой Тициана и Андрея Рублева, это же изумление перед миром слышится в музыке Бетховена или Шнитке.

Недаром различают «память рассудка» и «память сердца». Память сердца -- это достигшие глубины души живейшие впечатления, когда мы действительно увидели что-то сами в мире. «Того не приобресть, что сердцем не дано» -- писал поэт Евгений Баратынский. Каждый ребенок в пору формирования его личности должен что-то «увидеть», не важно что; но важно, чтобы увиденное глубоко запало в душу, в память сердца, чтобы произошло «прикосновение» к миру и родилось изумление перед ним, будь то солнце, пробивающееся через кроны деревьев, или полная луна в бездонном весеннем небе. Помните, как у Толстого в «Войне и мире»: «Соня! Соня! Ну, как можно спать? Да ты посмотри, что за прелесть?! Ведь этакой прелестной ночи почти никогда, никогда не бывало... Нет, ты посмотри, что за луна?!».

В философии такое видение, такое открытие мира называется созерцанием. Созерцание -- это смотрение умом, всей душой, всей человеческой сущностью. С него всегда начинается творчество. Если нет такого видения, то нет и главных условий для творчества, для того, чтобы человек стал творцом. Что-то не состоялось в человеке, недозавершилось, осталась пустота, на которую не могут опереться ни интеллект, ни чувства. Если у человека никогда не было прорыва, переживания удивительной новизны, свежести и бездонной неисчерпаемости мира, то он остается один на один со скудным набором правил жизни, и в нем постепенно крепнет убеждение, что жизнь скучна, уныла, однообразна и не имеет никакого внутреннего смысла. Увидеть мир по-новому, не так, как его видели и объясняли до тебя, -- значит увидеть его вне готовых стереотипов видения и объяснения, которые постоянно наваливаются на наше восприятие, «гасят» его, переводят в штампы и формулы.

Тень прошлого постоянно висит над нами. Когда мы говорим себе: «Это оригинальное настоящее, такого никогда раньше не было», то этот самый момент уже поглощается прошлым -- настоящее исчезает, как только мы пытаемся схватить его и выразить. В оригинальном видении мир всегда нов, поскольку это живое, непосредственное восприятие, состояние непосредственной актуальности, здесь нет мертвого прошлого, с которым мы сравниваем настоящее. Это новое -- не в сравнении со старым, не в тени старого и не на фоне старого. Это принципиально новое видение. Мы вдруг видим мир так, как его еще не видел никто, переживаем, удивительный подъем духа и чувствуем, что происходит как бы «слияние» с миром и понимание его «изнутри». В эти мгновения и рождаются новая мысль и сам человек как творец. Увидеть впервые трудно еще и потому, что для рассудочной мысли и механической памяти -- а ими мы обычно и пользуемся -- все тривиально, для них нет ничего оригинального, на любое внешнее воздействие или проблему следует тот или иной ответ, та или иная автоматическая реакция. Мы часто действуем, основываясь не на личном наблюдении, а на знаниях, полученных извне, и такой способ бытия превращает нас в бездумную машину, делает неспособными к творчеству. Мы автоматически проецируем свои знания, свои старые навыки на новую ситуацию. Нужно изменить отношение ко всему известному, прошлому, чтобы получить возможность действительно увидеть настоящее. Это не значит, конечно, что мы должны стереть память, нужно только перестать реагировать, исходя исключительно из прошлых знаний и привычек. Без памяти и прошлых знаний, без преемственности человек не может существовать и развиваться.

Однако новое знание возникает не тогда, когда мы, утилитарно относясь к своей памяти, пытаемся отыскать аналоги для нового явления и не успокаиваемся, пока не классифицируем его, не переведем в ряд типичных. Но тогда, когда, отталкиваясь от своего культурного, интеллектуального развития, сталкиваясь с новым феноменом, воспроизводим заново свое живое и полное присутствие. Это восприятие мира похоже на то, как если бы мы смотрели на плавно текущую реку. Если вы смотрите на солнечный свет, отражающийся от реки, на всю ширь танцующей воды, не рассуждая, не переводя все это в какие-нибудь обозначения, -- то вы сами входите в этот свет, в его бесконечное движение, похожее на прилив моря. Растворяетесь в нем, чувствуете охватывающую вас красоту мира, а себя и свой разум -- просветленными до самых глубинных основ. Это и есть то, что называется созерцанием, с него начинается и мысль, и действие, и сам человек, почувствовавший смысл своего существования и свою опору в природе. Точно так же и звуки. Они могут раздражать нас, как плач ребенка или лай собаки, а могут и радовать, как игра оркестра, исполняющего наше любимое произведение. Но все это внешнее наблюдение, внешнее слушание. А вот когда звук, допустим, вечернего колокола перед закатом подхватывает нас и несет через долину над холмами, то мы чувствуем, что мы и звук неразделимы, что мы -- часть звука, а его красота -- часть нашей души.

4. Счастье

Ницше считал, что мудрый человек не обязан быть счастливым -- если человек знает, зачем он живет, ему не важно, как он живет. Но большинству людей, особенно в юном возрасте, такие рассуждения покажутся чересчур суровыми, чересчур пессимистичными. Как это нет счастья, когда каждый день приносит столько радости? А сколько радостей, сколько счастья ожидает нас впереди! Никто, конечно, не знает точно, что такое счастье, и разные люди понимают его по-разному. Наиболее распространенная точка зрения подменяет счастье удовольствием. Удовольствие -- это имитация счастья. Крайним видом такого счастья является наркотическое опьянение: человек полностью отрешен от мира, полностью растворен в чистом удовольствии, он абсолютно счастлив и доволен, и больше ничего ему в данный момент не нужно. Правда, потом наступит очень тяжелое похмелье, человека ждут тяжкие страдания, но сейчас он об этом не думает.

Очень многие отождествляют счастье с полным удовлетворением своих потребностей: у них все есть, они богато живут, им легко доступны физические и духовные удовольствия -- что еще надо для счастья? Древнегреческая легенда повествует, что невероятно богатый царь Крез спросил одного из первых философов, мудреца Солона, видел ли он когда-нибудь счастливого человека. На что Солон ответил, что никогда не видел и вообще видеть счастливого человека нельзя. «Но ведь я перед тобой, -- возмутился Крез, -- самый счастливый, потому что я самый богатый». Но Солон ответил, что об этом еще рано судить, так как Крез еще жив. Действительно, вскоре на Креза напали враги, разгромили и разграбили его царство и убили его самого. То есть греки считали, что лишь смерть придает жизни законченный вид. Жизнь должна завершиться, и тогда можно ответить, был ли счастлив человек. А пока она продолжается, сказать этого нельзя.

Некоторые люди связывают представление о счастье с карьерой, прежде всего с политической: для них настоящее счастье -- иметь власть, управлять другими, все время быть на виду, слышать одобрение. Но, как показывает жизнь, политические деятели редко бывают, счастливы -- власть быстро развращает и опустошает человека. Ни забвение, ни наслаждение, ни удовлетворение всех потребностей, ни власть не приносят настоящего счастья. Они дают лишь имитацию счастливой жизни, после которой быстро наступает пресыщение и разочарование. Единственно возможный вид счастья -- это жизнь в согласии с самим собой, без страха, без напрасных надежд и мечтаний, в спокойном и ясном видении проблем и невзгод.

Счастье -- это внутренняя умиротворенность, когда вместо страха и забот жизнь проникнута пониманием ценности каждой прожитой минуты, святости и красоты окружающего мира, которые отражаются в душе человека. Счастье возможно только сейчас, в эту минуту, в настоящем. Но обычно мы никогда не задерживаемся в настоящем, утверждал Паскаль. Мы вспоминаем прошлое, мы предвкушаем будущее, словно хотим поторопить слишком медленный шаг времени. Мы так неосмотрительны, что блуждаем по недоступным нам временам и вовсе не думаем о том единственном времени, которое нам принадлежит. Мы так легкомысленны, продолжал Паскаль, что мечтаем только о воображаемых временах и без рассуждений бежим от настоящего, единственно существующего в действительности. Это потому, что настоящее нас обычно ранит. Мы его прячем с глаз долой, потому что оно нас удручает, а если оно нам приятно, то жалеем, что оно ускользает. Мы пытаемся удержать его в будущем, и предполагаем, распоряжаться вещами, которые отнюдь не в нашей власти, в том времени, до которого вовсе не обязательно доживем. Пусть каждый, призывал Паскаль, разберется в своих мыслях, чтобы увидеть, что все они заняты прошлым или будущим. Настоящее никогда не бывает нашей целью.

Таким образом, мы вообще никогда не живем, но лишь собираемся жить и постоянно надеемся на счастье, но никогда не добиваемся его, и это неизбежно. Пока человек не нашел в своей жизни ничего святого, ничего, имеющего глубину, волнующую красоту в настоящий момент его существования, его жизнь поверхностна. Он может жениться, иметь детей, хороший дом и деньги, может быть умным и удачливым. Но его жизнь будет лишена той мудрости и спокойствия, без которого все похоже на тень.

Замечательный индийский мудрец Джидду Кришнамурти, умерший в очень преклонном возрасте, говорил, обращаясь к школьникам 10-12 лет, что основой правильной и счастливой жизни является образование, реальное образование. А быть реально образованным -- значит не бояться, значит научиться жить без страха. Кришнамурти обобщил свои идеи в книге «Начало обучения». Быть реально образованным означает не приспосабливаться к обществу, не имитировать, не делать того, что делают миллионы. Если вы чувствуете, что вам нравится делать это -- делайте. Если вы принимаете весь этот беспорядок, -- ссоры, ненависть, антагонизм, войны -- хаос вокруг вас, то вы -- часть этого хаоса, для вас нет никаких проблем. Но если вы скажете: я не хочу жить так, -- вы должны найти другой путь. Приспосабливаться к тому, что есть, приказывает не разум, а хитрость. Вы должны быть образованы в каждом отрезке вашей жизни -- внешне и внутренне. Это означает, что внутренне вы должны избавиться от страха. Понимание того, что такое страх, делает наш разум интеллигентным. Эта интеллигентность показывает, как жить правильно в этом мире.

Страх -- это величайшая, может быть, самая великая проблема. Вы должны в целом понять ее, чтобы выйти из страха. Ты говоришь: я боюсь неизвестного, боюсь завтрашнего дня, будущего. Почему ты вообще думаешь о завтрашнем дне? Потому что отец, мать, соседи всегда спрашивают: что будет с тобой завтра? Но как ты можешь знать, что будет с тобой через двадцать лет? Пока ты молод -- живи, радуйся и не думай о будущем. Если ты теперь живешь без страха, то потом, когда вырастешь, кем бы ты ни стал -- садовником, поваром или еще кем-нибудь -- ты все равно будешь счастлив. Мы чаще всего получаем абсурдное образование. Мы никогда не обучаемся, просто в нашу голову закладывается большое количество информации, и мы развиваем только малую-часть ума, которая помогает зарабатывать деньги. Это похоже на культивирование одного угла поля, в то время как остальные зарастают сорняками. Вы должны слушаться родителей, но послушание приводит либо к слепому повиновению, либо к разумности, позволяющей видеть все поле. Ни учителя, ни родители не заинтересованы во всем поле. Обработать один угол -- это, по их мнению, даст ребенку больше безопасности в будущем. Можете ли вы слушаться без слепого повиновения, без подражания? Если можете, вы будете восприимчивы ко всему полю. Это разумность, которая появляется без механической привычки к повиновению. Истинная любовь родителей к своим детям, считал Кришнамурти, -- в желании сделать так, чтобы дети не приспосабливались слепо к требованиям, чтобы они обучались, а не имитировали истинное обучение. «Если бы родители действительно любили своих детей, не было бы войн».

бытие любовь вера

5. Вера

Вера, полагал русский философ С.Л. Франк, - это возможность сверхчувственного опыта. Но для очень большого числа людей такой опыт - пустой звук. И даже люди, которым он доступен, часто не улавливают присущего ему сверхчувственного характера. Можно наслаждаться красотой и при этом воображать, что красота исчерпывается приятными эмоциями. Можно верить в Бога, но сомневаться в религиозном опыте, считать его иллюзией, чем-то призрачным, что только пригрезилось. Ведь Бог не каменная стена, о которую можно, не заметив её, разбить голову и в которой поэтому нельзя сомневаться. Он есть реальность незримая, открывающаяся только глубинам духа.

Вера есть воля открывать душу навстречу истине, прислушиваться к тихому, не всегда различимому голосу Божию, как мы иногда среди оглушающего шума прислушиваемся к доносящейся издалека тихой мелодии. Это воля, рассуждал Франк, заставляет нас пристально вглядываться в ту незримую и в этом смысле тёмную глубь нашей души, где тлеет "искорка", и в этой искорке увидеть луч, исходящий от самого солнца духовного бытия.

Вера, полагал Франк, в своём первичном существовании есть не мысль, не убеждение в существовании трансцендентного личного Бога как такового, а некое внутреннее состояние духа, живая полнота сердца, подобная свободной радостной игре сил в душе ребёнка. И это состояние духа определено чувством нашей неразрывной связи с родственной нам божественной стихией бесконечной любви, с неисчерпаемой сокровищницей добра, покоя, блаженства, святости.

Жить в вере, таким образом, значит жить в постоянном напряжении всех своих сил, целиком жить в настоящем, жить сердцем, для которого любой предмет, любая внешняя данность открывается в её несказанности, значительности, таинственной глубине. Вера - это горение сердца силой, которая по своей значительности и ценности с очевидностью воспринимается как нечто высшее и большее, чем я сам. Вера не есть ни идея, ни система идей. Она есть жизнь и источник жизни, самосознание, которое само испытывается и действует как живая и животворящая сила.

Люди без веры, писал русский мыслитель Лев Шестов, - это обладающие сознанием камни, они мыслят, говорят и действуют по законам их каменного сознания, они-то и создали то окружение, ту среду, в которой приходится жить всему человечеству, т.е. не только обладающим и не обладающим сознанием камням, но и живым людям. Бороться с большинством очень трудно, почти невозможно, особенно ввиду того, что камни более приспособлены к условиям земного существования и всегда легче выживают. Поэтому вера - всегда подвиг, всегда "безумие", которое только и может пробудить человека от оцепенения. Поэтому верующим душам предстоит великая и последняя борьба, которой нет конца. Царство Божие берётся силой. И в этой борьбе будет тебе дано по вере твоей, если ты веришь, что ты от Бога, то ты - от Бога, если веришь, что от обезьяны, то ты - от обезьяны.

6. Смысл жизни

Человек рано либо поздно задумывается о смысле собственного существования, предстоящей смерти и достижении бессмертия. Его рассуждения зависят от религиозных, атеистических, философских, этических, практических установок личности и общества. На протяжении истории человек по-разному рассматривал вопрос, зачем и ради чего он живёт.

Религиозное уяснение смысла жизни в подготовке к вечной потусторонней жизни. Теоцентризм обесценивает и признает греховные естественные радости земного существования. Человек обязан думать и заботиться о вечной жизни, а не о кратком миге земной жизни.

В эпоху Возрождения, смыслом существования является достижение счастья и блаженства на основе правильного познания реального земного мира.

Впрочем, проблема цели и смысла жизни, проблема человеческого счастья, каждый раз находилась в центре внимания художественной литературы и искусства в целом, в частности как оно исследует и воспроизводит человека во всем богатстве и многообразии его проявлений.

Гете в собственном произведении "Фауст" рассуждает, что смысл жизни в самой жизни, нужно дорожить жизнью, любить е1 и постараться сделать её лучше для свежих и тем самым для себя.

Любой человек - частица рода человеческого, звено, соединяющее прошлые и будущее поколения людей, в связи с этим жизнь человека обязана соответствовать определённым общим требованиям, выполнение которых способствует нормальному продвижению человечества. Любой человек самостоятельно осознает и делает собственный нравственный подбор, иногда он бывает ошибочный, противоречащий естественным требованиям сохранения жизни на планете.

В связи с этим о смысле жизни, возможно, рассуждать тогда, когда уважаешь, ценишь жизнь не всего только собственную, однако и чужую.

Таким образом, СМЫСЛ ЖИЗНИ заключается во всестороннем продвижении способностей человека, в самой полной отдаче собственных сил на то занятие, которое приносит пользу максимальному объёму людей.

7. Смерть

Смерть -- важнейший фактор человеческого существования. Только вглядываясь в лик смерти, мы начинаем любить жизнь. Если бы не было смерти, жизнь была бы бессмысленна. В древнегреческой мифологии самое страшное наказание, к которому боги могли приговорить человека -- это бессмертие. Что может быть страшнее бессмертия, хотя в тысячах книг, романов, трактатов бессмертие преподносилось как главная мечта человечества. Представьте себе, что вы бессмертны -- уже умерли все ваши родственники и друзья, ваши дети и дети ваших детей. А вы все живете и живете, -- абсолютно одинокие и заброшенные в чужие, не понятные вам время и культуру. У каждой культуры свое специфическое отношение к смерти. В Индии -- как в древности, так и в наше время -- умершего человека сжигают на костре, и от него ничего не остается. А в древнеегипетской цивилизации был настоящий культ мертвых, набальзамированные египетские фараоны до сих пор лежат в европейских музеях. Европейские кладбища -- это сложнейшая архитектура памятников, надгробий, склепов.

Смерть, как и рождение, формирует границы человеческой жизни. Все, что вне этих границ, для человека не существует. Смерть сопровождает человека с момента его рождения. Какое бы время его жизни мы ни взяли, человек всегда достаточно зрел для того, чтобы умереть. Смерть представляет собой как бы тень человека, самую верную и привязчивую. Человек в этом смысле -- самое несчастное из животных, поскольку заранее знает о своей будущей смерти. Но в то же время это дает огромное преимущество человеку, поскольку смерть организует человеческую жизнь, заставляет человека спешить найти в этой жизни смысл и оправдать перед самим собой свое существование. Смерть -- не конец, а венец жизни, она с самого начала присутствует в ней как упорядочивающий жизнь элемент. Но человек в обыденной жизни живет так, как будто он бессмертен. Он старается не думать о смерти, всячески отгоняет мысли о ней и полагает, что смерть еще где-то очень далеко от него. Мудрецы же с древних времен говорили: «Помни о смерти!». Для чего нужно помнить о смерти? Разумеется, не для того, чтобы отравлять себе жизнь и постоянно мучиться страхом.

Помнить о смерти -- значит, каждый день жить так, как будто это последний день твоей жизни, ведь он и в самом деле может оказаться последним. Ведь свой последний день и самый дурной человек постарается прожить по-человечески -- не лгать, не воровать, не убивать. Смерть, по мнению танатолога (танатология -- учение о смерти) В. Стрелкова, -- фундаментальное свидетельство нашего «не одиночества». Мы всегда находимся под ее пристальным взглядом. Ощущая ее присутствие, ее реальность за каждым поворотом, мы не позволяем себе распускаться, поддерживая себя на уровне, превышающем тот, к которому склоняет нас наша животная природа. Разумеется, это тяжкая ноша. Осознание нашей смертности требует от нас немалого усилия. Смерть предполагает высший уровень ответственности. Лишить человека его конечности -- означает, помимо прочего, устранить этот уровень ответственности.

Человек, будучи конечным существом, отличается от всех животных тем, что прилагает к своей конечности масштаб безусловного и бесконечного. Человек должен жить так, говорит философия, как если бы впереди его ожидала вечность, только не в обыденном смысле, когда человек просто не думает о смерти, а в том смысле, чтобы он брал на себя задачи, для выполнения которых заведомо не хватит собственной жизни. Творя, любя, делая добро, он прорывается в вечность, побеждает смерть. Многие, бравшие на себя такие бесконечные задачи, остались в прямом смысле слова жить в вечности. Сократ, или Эпикур, или Ницше, или Пушкин гораздо более живые, чем многие ныне здравствующие наши современники.

Заключение

Индивидуальное бытие человека противоречиво: человек, в самом деле, не может смотреть на мир иначе, чем "сквозь призму" своего бытия, сознания, знания, и в то же время способен - в чем Хайдеггер нрав - "вопрошать" о бытии как таковом. Не без оснований усматривая в таком противоречии источник драматизма человеческой жизни, феноменология и экзистенциализм, особенно на начальных этапах их развития, по существу, упускали из виду другое, не менее, если не более важное обстоятельство. Отдельные индивиды, не говоря уже о поколениях людей, о человечестве в целом, исходят, конечно, из своего "местоположения" и из своего "времени", когда "устраиваются" в мире. Но они не сделали бы ни одного жизненно верного, эффективного шага, если бы повседневно, ежечасно не выясняли, каковы объективные свойства (в том числе пространственные и временные) мира самого по себе, его вещей и процессов. Поэтому из того факта, что человек видит мир не иначе, чем своими глазами, постигает его не иначе, чем собственной мыслью, вовсе не вытекает идеализм, как ошибочно полагают экзистенциальные философы. Люди научаются сопоставлять себя с миром, видеть свое бытие как часть и продолжение бытия мира. Они умеют судить о мире, осваивать его не только по мерке своего вида, своего сознания и действия, но и по мерке самих вещей. Иначе они не смогли бы выжить в этом мире и тем более не смогли бы "вопрошать" о бытии как таковом. Не случайно М. Хайдеггер в своих более поздних работах, пытаясь преодолеть субъективизм и психологизм ранней позиции, на первый план выдвигает бытие как таковое.

И все же нельзя согласиться с тем, что онтологии XX века, подобные феноменологическим, экзистенциалистским, заслуживают лишь негативных оценок. Связывание учения о бытии с человеческим действием, построение учения о бытии человека, о сферах бытия, о социальном бытии - путь, по которому поила и марксистская философия. Она также отличается от классических вариантов онтологии. Но при этом, в отличие от экзистенциальной философии, марксизм развивает некоторые тенденции классической онтологии. Прежде всего, идею о том, что человек, при всей неотделимости мыслей, действий, чувств индивида от его собственного бытия, способен не только "вопрошать" о бытии как таковом, но и давать на свои вопросы ответы, доступные проверке самыми разными способами. А потому человек и в повседневном действии, и в науке, и в философии накапливает объективные знания о мире и самом себе. Он всегда, так или иначе, строит (с разной мерой сознательности, глубины, разработанности) "объективные онтологии", помогающие ему познавать мир и овладевать им. В частности, человеческое бытие - в мире обладает самостоятельными объективными структурами, независимыми от индивидов и, по крайней мере, отчасти, постепенно улавливаемыми человеком и человечеством.

Философы XX века (вслед за Кантом) справедливо подчеркивали опасность отождествления человеческих представлений о реальности с самим миром - опасность непосредственной "онтологизации" человеческих состояний и знаний. Особенно важной была борьба феноменологов и экзистенциалистов против такой "натурализации", биологизации человека, когда его изучение естественными науками, сколь бы ни было оно ценным, выдавалось за "последнее слово" изучения человеческая сущности, тем более за сущность человека как таковую. Философы XX века - особенно Э. Гуссерль (1859-1938) в работе "Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология" справедливо увязывали тенденцию "натурализации" человека в науках, в философии с социально опасными манипуляторскими попытками обращаться с людьми примерно так же, как обращаются с вещами. Один из важнейших акцентов такой "новой онтологии", как, впрочем, и других гуманистически ориентированных философских течений XX века, - идея об уникальности, неповторимости человека.

Используемая литература

1. Кохановский В.П. Основы философской науки / Кохановский В.П. - Ростов н/Д., 2009.

2. Алексеев П.В. Философия / Алексеев П.В., Панин А.В. 3-е изд., перераб. и доп. - М.: ТК Велби, Проспект, 2011.

3. Демидов, А.Б. Философия и методология науки: курс лекций / А.Б. Демидов, 2009.

4. Калмыков В.Н. Философия: Учебное пособие / В.Н. Калмыков - Мн.: Высш. шк., 2012.

5. Философский словарь. - М.: Политиздат, 2010.

6. Хайдеггер М. Время и бытие. - М., 2013.

Размещено на Allbest.ru