Философия Фридриха Ницше

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство Образования Республики Беларусь

Учреждение образования

«Гомельский государственный университет имени Франциска Скорины»

Кафедра философии

Контрольная работа

По Философии

Философия Фридриха Ницше

Студента 4 курса заочного отд. группы И-41

Поживилко Антона Александровича

Гомель

План

Введение

1. Дионийское и Аполлоновское начала

2. Генеалогия морали

3. Идея сверхчеловека

Заключение

Список использованных источников и литературы

Введение

Фридрих Вильгельм Ницше родился в 1844 г. в в Лютцене в Германии в семье потомков польских дворян, которые в свое время носили фамилию Ницки. Отец Ницше был протестантским священником, мать -- дочерью пастора. Семейная легенда гласила о славянском происхождении рода Ницше, восходившего якобы к польскому графу Ницскому, протестанту, покинувшему Польшу во времена контрреформации. После смерти отца в 1849 г. семейство перебирается в Наумбург, где Фридрих Ницше поступает в гимназию. Домашнее воспитание, пронизанное духом протестантского благочестия, в окружении матери, сестры, тёток, наложило отпечаток на Ницше разве что тем, что он с детства хорошо знал Библию, хорошо играл на фортепиано и знал немецкую музыку от Баха и Генделя до Гайдна и Моцарта. Уже в гимназических сочинениях Ницше виден незаурядный литературный талант. Будучи студентом, Ницше пишет настолько квалифицированные исследования, что его рекомендуют ещё не окончившего университетский курс на место профессора классической филологии в Базельском университете. Сдав экзамены, быстро получив докторскую степень за уже опубликованные студенческий работы, Ницше перебирается в Базель. С 1869 г. он преподавал классическую филологию, принял швейцарское гражданство; последнее помешало ему принять участие во франко-прусской войне -- он смог стать лишь волонтёром в санитарном отряде, но вскоре вынужден был покинуть действующую армию с расстроенным здоровьем и неприязнью к бисмарковскому рейху. Ницше умер в Веймаре в 1900 г. Первое произведение -- "Рождение трагедии из духа музыки", уже содержало в себе ряд основополагающих для творчества мыслителя идей, хотя в главном он следует за Шопенгауэром. Эта работа до сих пор сохранила известное значение, поскольку проведённое Ницше противопоставление "дионисийского" и "аполлоновского" начал в искусстве с тех пор не раз воспроизводилось в европейской философии. Не менее важным для будущих воззрений Ницше было противопоставление Диониса и Сократа, античного и христианского миросозерцаний, воли и рассудка, жизни и культуры. Уже в первой работе содержатся многие идеи позднейших произведений Ницше. Преклонение перед греческой архаикой, духовный аристократизм, переходящий в откровенную проповедь "сверхчеловека", учение о жизни как иррациональном становлении, порыве, воле -- таковы общие черты его учения во все периоды. Рассмотрению философии Ф. Ницше посвящена данная контрольная работа.

1. Дионийское и Аполлоновское начала

Об аполлоновском (светлом, гармоничном, олицетворяемом богом Аполлоном, покровителем музыки и гармонии) и дионисийском (темном, безмерном, хаотичном, олицетворяемом богом Дионисом, покровителем виноделия и неуемной жизненной силы и природного оживления) началах в античной культуре написано много. Первооткрывателем данной проблемы является Ф. Ницше. Ницше выделяет в искусстве два начала: дионисийское - стихийное, экстатическое, оргиастическое; и аполлоновское - просветлённое, гармоническое, рефлексивное. Эти противоборствующие силы характеризуют само бытие, причём дионисийское, изначально-жизненное, лежит в основе бытия. Идеал же культуры заключается в достижении равновесия этих полярных начал. Искусство - это сублимация чувственного удовольствия: восприятие произведений искусства сопровождается возбуждением полового инстинкта, опьянением, жестокостью как глубинным состоянием психики. Именно их смешение производит эстетическое состояние. Именно Ницше доказывал, что под светлыми аполлоновскими образами античности скрывается хаос стихийных жизненных сил. В античной культуре два начала -- аполлоновское и дионисийское, и более глубоким, питающим собой светлые образы греков выступает темное, жизненное дионисийское начало. История античной Греции VI века до н.э., считает Ницше, свидетельствует о преобладании "духа Диониса", выраженном в древнегреческой трагедии. Трагедия уходит корнями к хорам в честь Диониса, где каждый участник, охваченный экстазом, создавал неповторимый мелодийный колорит. Трагедию, которая по сей день рассматривается как ведущий жанр высокого искусства, античные драматурги понимали, и с ними согласен Ницше, как "прообраз мира" с его вечной борьбой идей и страстей. Красной нитью в трагедии реализуется схема "гибель-воскресение". Скорбь по закону жанра перерастает в радость, глубокая печаль - в возвышенный восторг, ужас в благость, смерть и тема невосполнимой утраты звучит вместе с восславлением жизни и бессмертия. Трагедия действительно философична и являет собой форму выражения фундаментальной несовершенности и незавершенности бытия. С одной стороны, гибель индивида равнозначна крушению целого мира, с другой стороны, смерть героя наряду с целой массой подвигов ничего не меняют в этом мире: с каждым новым поколением все возвращается на круги своя. Дионисийский феномен греков, раскрытый Ницше,- это и есть настоящая жизнь и настоящий подвиг. "Чары Диониса не только обновляют союз человека с человеком, но и зовут природу, отчужденную, враждебную или порабощенную, на праздник примирения с людьми... Земля по доброй воле приносит свои дары, а со скал и пустынь приходят миролюбивые хищники. Беззлобно шагают пантера и тигр, запряженные в колесницу Диониса, утопающую в цветах и венках... Отныне раб обретает свободу... Отныне, внимая благой вести о мировой гармонии, каждый чувствует, что он не только соединился, примирился и слился со своим ближним, но и просто-напросто составил с ним единое целое... звери получили дар речи, а земля потекла млеком и медом, так и в человеке звучит теперь нечто сверхъестественное: он чувствует себя богом" [4 139-140]. В этом контексте Ницше и перенес акцент с Сократа на досократиков, утверждая, что Сократ, этот человек из народа, заманив западную цивилизацию на сухую почву рационализма, расправился с духовным аристократизмом, отомстив за поругание Ферсита. Представителями интеллектуального аристократизма и были досократики. Именно Ницше, опираясь на немецкий романтизм XIX в. (его предшественником и учителем в иррационалистическом истолковании античности выступил также Я. Буркхардт - швейцарский историк и философ культуры), смог по достоинству оценить афористический стиль философствования досократиков и символическую емкость их философем и фрагментов. Но именно Ницше поднял знамя антисциентизма и как следствие этого развенчал классический рационалистический образ античности как родины европейского разума и науки. Эти два понятия - диалектически взаимосвязанная пара слов, понятий, специально введенная в эстетику Ф. Ницше (наиболее полно в работе,.Рождение трагедии из духа музыки. Предисловие к Рихарду Вагнеру'' -- 1872г.) для обозначения основных глубинных принципов искусства и культуры. В соответствии с мифологическими характеристиками античных богов Диониса бога виноделия, земных плодов) и Аполлона (водителя муз) Ницше видел в дионисийском стихийное иррациональное природное начало, которое вызывает в человеке состояние животного ужаса и блаженного восторга одновременно, близкое к состояниям алкогольного опьянения или наркотической эйфории. В искусстве оно выражается наиболее полно в музыке, танце, вакхических плясках. Аполлоновское Ницше связывал с пластическими искусствами и поэзией и усматривал его суть в упорядоченности, гармоничности, миметичности, иллюзорности, восходящим к особого рода сновидениям, в которых, согласно древним легендам, людям являлись образы богов, а художникам и поэтам являются прообразы их творений. В античных искусствах эти принципы, согласно Ницше, фактически противоположны и ведут постоянный диалог, а нередко и борьбу друг с другом. Однако они тяготеют друг к другу и достигают своего гармонизирующего единства только в аттической трагедии. Аполлоновское находит свое наиболее полное выражение в произведении художника (словесном, в картине, в скульптуре), напротив, дионисийское наиболее полно выражается в самом художнике, который фактически в экстатическом танце или при исполнении музыки перестает быть художником, а превращается в свое собственное произведение. Человек уже больше не художник-- он сам стал художественным произведением'', Аполлон, как бог всех сил, творящих образами, есть в тоже время и бог, вещающий истину, возвещающий грядущее. Он, по корню своему «блещущий», божество света, царит и над иллюзорным блеском красоты во внутреннем мире фантазии. -- писал Ницше. В новоевропейской культуре со времен Возрождения Ницше видел опасное преобладание аполлоновского начала и сознательное вытеснение дионисийского. Поэтому в своем радикальном требовании «переоценки всех ценностей» он стоит за восстановление прав дионисийского в культуре и искусстве, как важнейшего жизненного творческого принципа. Ницше связывал дионисийское также с глубинными восточными влияниями на греческую культуру. Если в классической античности он усматривал преобладание аполлоновского или некую гармонию аполлоновского и дионийского, то уже эллинизм для него пронизан духом дионисийского.

2. Генеалогия морали

ницше философский сверхчеловек заратустра

Фридрих Ницше приступил к созданию памфлета "Генеалогия морали" в момент своего пребывания в Сорренто зимою 1876-77 годов, хотя мысли, изложенные в этой работе, несомненно, гораздо старше, они были впервые вкратце изложены в том собрании афоризмов, которое носит название "Человеческое, слишком человеческое. Книга для свободных умов". Уже в предисловии к памфлету Ницше, уверенный в том, что мысли эти возникли в нём не разрозненно, не произвольно и не случайно, что произошли они от общего корня, глубокой потребности, основной воли познания жизни, чётко определяет направление и цель философского исследования. Вопрос ставится следующим образом: откуда собственно ведут своё начало добро и зло. По словам автора, он "своевременно научился отделять теологический предрассудок от нравственного и не искал …источника зла позади мира", то есть вне мира земного, мира человеческого. Ницше относит понятия добра и зла к сугубо человеческим изобретениям и рассматривает их с исторической и психологической позиций: "…при каких условиях изобрёл человек эти определения ценности - добро и зло? и какую они сами имеют ценность? Тормозят они или содействуют процветанию человечества? Являются ли они признаками нужды, бедности, вырождения жизни? Или наоборот проявляется в них полнота, сила, воля к жизни, её бодрость, уверенность, будущность?" Для Ницше в тот период важен был вопрос о ценности морали, особенно о ценности "неэгоистического", об инстинктах сострадания, самоотречения, самопожертвования, которые Шопенгауэр, великий учитель Ницше, "так долго подкрашивал, боготворил, переносил в потусторонний мир", но именно к инстинктам во Фридрихе росла всё более глубокая подозрительность, скрытый скептицизм. В силу того, что задача о ценности сострадания и морали, построенной на сострадании, кажется чем-то случайным, сомнительным, философ выдвигает новое требование: человеку необходима критика моральных ценностей, надо, наконец, усомниться в самой ценности этих ценностей. Ницше считает, что слишком долго люди принимали ценность моральных ценностей за данную, за факт, считали её несомненной и неоспоримой: "…до сих пор нисколько не сомневались и не колебались считать "хорошего человека" более ценным, чем "дурного", более ценным в смысле успеха, полезности, успешности по отношению к человеку вообще (в том числе и будущности человека)"[4]. Но никто не задавался вопросом: а если бы было справедливо обратное? Если бы доброе было бы симптомом регресса, а следовательно представляло бы опасность, соблазн, яд, посредством которого современность живёт на счёт будущего? Может быть живёт удобнее, более безопасно, но и в более мелком стиле, пошлее? Фридрих Ницше открывает первый трактат памфлета "Добро и зло", "хорошее и дурное" критикой взглядов, присущих английскому психологу Полу Ри и его коллегам, задаваясь вопросом, что именно обуславливает суждения последних о происхождении сил, имеющих решающее значение для развития личности. Философ отмечает, что его незримым оппонентам совершенно чужд исторический дух, что и подталкивает искать корни понятий добра и зла там, где менее всего это желала бы видеть интеллектуальная гордость человека. Ницше утверждает, что, во-первых, теория эта ищет и помещает очаг возникновения понятия "добро" на неверном месте, что суждение "добро" ведёт своё начало не от тех, кому оказывается добро. Напротив, сами "добрые", то есть знатные, могучие, высокопоставленные и благородно мыслящие считали и выставляли себя самих и свои поступки, как доброе, как нечто высшего сорта, в противоположность низкому, низменно мыслящему, пошлому и плебейскому. Из этого чувства расстояния они впервые извлекли себе право создавать ценности, чеканить названия ценностей, и никакого дела до полезности им не было. Таким образом, источником контраста "хорошего" и "дурного" является чувство знатности и расстояния, продолжительное и преобладающее общее и основное чувство высшего господствующего рода по отношению к низшему роду, к чему-то низшему. Такого рода происхождение доказывает, что слово "добро" первоначально не было связано с "неэгоистическим" поступком. И напротив, именно при падении аристократических оценок человеческой совести постепенно навязывался весь тот контраст "эгоистического" и "неэгоистического" этот, по терминологии Ницше стадный инстинкт, получивший тогда распространение. Ницше пишет, что, во-вторых, помимо исторической неприемлемости рассматриваемой гипотезы происхождения оценки "добра", она страдает психологическим внутренним противоречием. Предполагается, что источником похвалы неэгоистического поступка была его полезность, и что это было забыто. Но как возможно подобное забвение? Может быть, в определённое время прекратилась полезность подобных поступков? Напротив, мы можем наблюдать совершенно противоположное, поскольку полезность эта была всегда обыденным явлением, таким, которое подчёркивалось и подчёркивается непрерывно снова; следовательно, оно не только не могло исчезнуть из сознания, не только не могло быть позабыто, но должно было всё резче запечатлеваться в сознании. Ницше считает, что на правильный путь его вывел вопрос, что собственно обозначают в этимологическом отношении выражения "добро" на разных языках, и так как философ был также незаурядным филологом, ему не составило большого труда провести лингвистический (а также историко-лингвистический) анализ данного выражения: "Я нашёл, что все они указывают на одинаковое превращение понятия, что всюду основным понятием является "знатный", "благородный" в сословном смысле, из которого развивается с необходимостью понятие "добро" в смысле "душевно-знатного", "благородного", "душевно-высокопоставленного"…; развитие это идёт всегда параллельно с другим, которое "пошлое", "плебейское", "низкое", в конце концов, превращается в понятие "дурное""'[ 6 ]. В заключение Первого Трактата автор подводит итоги вышесказанному: обе эти противоположные ценности, "хорошо и худо", "добро и зло" в течение тысячелетий вели долгую страшную борьбу на земле; и хотя нет сомнения, что вторая оценка давно уже получила преобладание, но и теперь ещё нет недостатка в местах, где борьба продолжается ещё с неопределённым исходом. Наоборот, можно было бы даже сказать, что борьба эта поднимается всё выше и выше и тем самым становится всё глубже, всё духовнее. Так что и во времена, современные философу, и в настоящее время, может быть, не было и нет более решительного признака «высшей натуры», более духовной натуры, чем быть в разладе в этом отношении и представлять арену борьбы этих противоположностей.

3. Идея сверхчеловека

Ф. Ницше был человек в высшей степени прямой и откровенный в выражении своих дум и чувствований. Необыкновенная энергия чувств и стремлений -- вот основной фон его душевной жизни. Речи Заратустры горят попеременно то пламенем любви, то пламенем гнева, смотря, но характеру трактуемого предмета, вырождений нравственных понятий и чувств, которое пришлось наблюдать Ницше в окружающем его обществе, -- вот что побудило его к созданию нового, т. е. болезненного идеала, к переоценке моральных ценностей. Его учение о сверхчеловеке есть в сущности критика ненормальностей современного уклада нравственной жизни и вместе попытка указать, будто бы нормальный строй практической жизни и свойства истинной нравственности. Но в пылу полемики Ницше не удержался на почве практических нравственных вопросов и перешел на принципиальную отрицательную точку зрения. Обличая недостатки современной ему нравственной жизни, он перенес свое негодование с лиц на исповедуемые ими христианские принципы и убеждения, и в последних ошибочно он стал видеть весь корень зла. Подлинный, чистый лик христианства был заслонен для него уродливыми явлениями современной религиозно-нравственной жизни, и Ницше представлял себе христианство в виде какой-то узкой ригористической доктрины или же просто «морали рабов», так что все его полемические удары собственно бьют мимо цели. Свое учение о сверхчеловеке Ницше излагает, главным образом, в сочинении: ,,Так говорил Заратустра'' («Also sprach Zarathustra»). Здесь в речах, влагаемых в уста Заратустры, проповедника и учителя, Ницше раскрывает сущность этого учения, а в лице самого Заратустры пытается дать конкретный образец личности сверхчеловеческого типа. В сочинениях Ницше встречается две концепции сверхчеловека. Одна из них носит характер биологической теории. Теория Дарвина учит, что все в мире постепенно развивается и существующие теперь виды организмов выработались долгим путем эволюции. В настоящее время высшей ступенью эволюционного процесса является будто бы человек. В будущем должен появиться еще более совершенный вид, который уже не будет принадлежать к роду homo sapiens, но образует особый биологический вид homo supersapiens. Этой эволюционной теорией Ницше и воспользовался для обоснования своего учения о сверхчеловеке. Свое полное раскрытие дарвинистическая концепция сверхчеловека получает в,, Так говорил Заратустра''. Заратустра, покидая уединение, обращается к народу с такой речью:,,До сих пор все существа создавали нечто, что превосходило их, а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее снова возвратиться к зверям, чем преодолеть человека? Что такое обезьяна для человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека, -- посмешищем или мучительным позором''[ 5 ]. Cущество, которому Ницше дает название «сверхчеловек», будет находиться в таком же отношении к человеку, в каком теперь стоит сам человек к обезьяне, следовательно, будет превосходить его по своей психофизической организации. Описанная двойственность во взглядах на сверхчеловека у Ницше не вносит, однако, различия в самое содержание этого идеала,- рассматривать сверхчеловека, как особый биологический вид или же просто как наиболее совершенный тип человека, -- это по существу дела безразлично. В том и другом случае сверхчеловек есть продолжение человека в психологическом отношении, и мыслится, как самый зрелый плод прогрессивного развития. Но теперь важно выяснить то внутреннее содержание, которое вкладывает Ницше в своей идеал сверхчеловека, одной из речей своих, носящих заглавие:,,О трех превращенияx'' Заратустра указывает три стадии или метаморфозы человеческого духа. Первая стадия это -- состояние верблюда, навьюченного всяческими «ты должен», состояние рабства под игом «добрых нравов» современного общества, которые, как тяжелая ноша, давят человека. Вторая стадия льва характеризуется тем, что на ней человеческий дух сбрасывает с себя все эти тяжести и создает свободу для создания «новых ценностей». С момента превращения верблюда в льва и начинается эволюция человека в сверхчеловека. Эта стадия является в процессе эволюции предварительной ступенью и исчерпывается одним отрицанием. Следующая за ней стадия начинается с моментом превращения льва в ребенка. В процессе реализации сверхчеловека -- это момент положительный, период творчества. Им и заканчивается весь процесс. Подготовительная стадия восхождения человека к сверхчеловеку состоит в отрешении от пессимизма как метафизического, утверждающего, что небытие лучше бытия, так и этического, который считает тело началом злым по самой своей природе. Вооружаясь против,,проповедников смерти'', представителей метафизического пессимизма, Заратустра ополчается и против «презирающих тело под которыми разумеются пессимисты, проповедующие этический дуализм тела и духа. Они смотрят на тело, как на вместилище всего дурного, злого, и потому презирают его. Вот с какими словами Заратустра обращается к презирающим тело: «Я не иду вашей дорогой, презирающие тело! Вы не служите для меня мостами к сверхчеловеку. Как те, так и другие пессимисты устали жить, утратили жажду творчества, а для оправдания себя клевещут, одни на жизнь, другие -- на тело [5]. Освободившись от духа тяжести в обоих его видах, человек, стремящийся к сверхчеловеку, должен сбросить с себя иго тех учений, которые стремятся к урезыванию прав индивидуума на свободное развитие и называют это «равенством» людей. Состояние младенчества берется у Ницше как символ начала новой жизни. Подобным образом и человек, вступающий на путь сверхчеловека, всему говорит «да», все благословляет и в этом смысле является искупителем земной действительности от проклятия, наложенного на нее ,,проповедниками смерти» и «презирающими тело''. Надо, однако, заметить, что Ницше не удерживается на почве строгого морального индивидуализма. Сознавая, что правила поведения, основанные на случайной, эмпирической воле отдельного субъекта, могут привести лишь к гетерономии произвола, он склонен утверждать, что моральные нормы должны быть выводимы из внутренней природы человека вообще, а не какой-либо единичной личности. Ницше обращает внимание на то, что обычно в этиках «я» ставится ниже ,,ты''. В них проводится тот взгляд, что ,,ты'' старше, чем ,,я''; ,,ты'' -- священно, но не таково ,,я''. В своем идеале сверхчеловека Ницше старается реабилитировать этические права «я». По нему необходимо справедливое отношение к собственному «я», необходима нормальная любовь к самому себе в той мере, в какой это нужно для осуществления идеала сверхчеловека. «Любите своих ближних, как самих себя, но сперва станьте такими, которые любят самих себя». Заратустра в своих речах не раз говорит о самолюбии, неиспорченном, здоровом самолюбии, которое проистекает из могучей души. Идеал сверхчеловека у Ницше отрицает альтруистической добродетели, например, сострадание, жалость и т.п. но, -- что очень важно отметить, -- лишь постольку, поскольку они являются выражением слабости бесхарактерного, пассивного существа. Ницше ничего не имел против самого чувства сострадания, как способности понимать и чувствовать страдание других людей. Его Заратустра сам взывает о сострадании к высшему человеку. Взгляд Ницше на сострадание, как на добродетель, т. е. как на проявляющееся вовне нравственное чувство, нам думается, достаточно обрисовывается из следующих мест В главе: «о сострадательных» Заратустра говорит: ,,Всякая великая любовь превозмогает свое сострадание'' [ 5 ]. В данном случае он разумеет ,,любовь с видящим оком'', которая воздерживается от сострадания для блага самого же ближнего, потому что тут же он говорит: «Если у тебя есть страдающий друг, то будь ложем успокоения для его страданий, но в то же время ложем жестким, походным ложем: так ты принесешь ему больше всего пользы». С другой стороны, Заратустра замечает: «Пусть будет твое сострадание угадыванием: чтобы ты знал наперед, хочет ли твой друг сострадания». В сверхчеловеке Ницше созерцал благородное величие могучего творческого духа, в котором все высшие свойства человеческой природы получают полное развитие, исчерпываются все великие возможности, созерцал красоту существа, всегда готового раздать всякому дары своего безмерно богатого духа. Он окружил сверхчеловека своими любимыми образами и сравнениями. Он, говоривший о смерти всех богов, но в то же время томившийся жаждой религиозной веры, придал своему идеалу религиозную окраску, окутал сверхчеловека каким-то таинственным, мистическим светом. Сверхчеловек, по Ницше, -- это не только цель человеческих стремлений, а более того: он --,,смысл земли''. Учение Ницше о сверхчеловеке не раз подвергалось обсуждению и критике. Отзывы получались до противоположности различные. Одни критики превозносили идеал сверхчеловека, другие, наоборот, резко осуждали его. Причину такого резкого разногласия можно, конечно, усматривать, прежде всего, в различии миросозерцания у самих критиков, но, кроме того, есть, несомненно, и объективные причины подобного явления. Дело в том, что у Ницше нет систематического изложения учения о сверхчеловеке, а есть только афоризмы, Таким образом, это учение приходится восстанавливать черта за чертой, из отрывочных изречений Заратустры. При таком конструировании идеала сверхчеловека у одних критиков могли быть выдвинуты на первый план одни черты, у других -- совершенно другие. И если критики не улавливали направляющих идей учения Ницше, то второстепенные черты ставились на место главных, и наоборот. Так появился тип поверхностных «ницшеанцев», которые ухватились за парадоксальные фразы Ницше о зле и добре и на основании их построили образ сверхчеловека, как олицетворения всего зла, какое только можно найти в человеческой природе. Другие приняли эту интерпретацию учения Ницше за подлинное и верное выражение его взглядов и на основании этого осудили и самого Ницше, и все его учение. Другим обстоятельством, служащим немалой помехой в установлении правильного суждения об учении Ницше, является существование в нем противоречий. Их попадается так много и некоторые из них так явны и несомненны, что критик затрудняется из таких противоречивых элементов получать какое-нибудь определенное представление о сверхчеловеке. рассеянные по разным местам его,,Так говорил Заратустра''. В пламени своего нравственного чувства Ницше только переплавил те моральные ценности, которые еще до него были переоценены или даже обесценены житейской моральной практикой, выворочены наизнанку ложью и лицемерием современных «добродетельных» людей. С одной стороны, он показал, какое подчас жалкое и пошлое содержание прикрывается под именем таких добродетелей, как любовь к ближнему, целомудрие, сострадание, с другой стороны, он обновил потускневший в сознании современных людей моральный смысл таких понятий, как самолюбие и властолюбие.

Заключение

К философии Ницше и его трудам нельзя подходить с позиций однозначной логики: она по меньшей мере двузначна, но чаще всего многозначна и определяется контекстом. Его мысль постоянно пульсирует, так что из любого отдельно взятого фрагмента его текста может быть реконструирована почти вся полнота его философии. Ницше говорил о своей философии как о «нигилизме» являющемся центральным понятием его философии. В его ранних работах содержатся идеи, которые как эхо, отзываются в его поздних книгах, как будто все они уже содержались в этих первых. В зрелый период творчества Ницше учение о воле к власти находится в таком же отношении к учению о нигилизме, в каком находилось аполлоновское начало к дионисийскому в ранний период его творчества. Обе эти силы, или понятия, дополняют друг друга. Нигилизм Ницше связан с любовью к своей собственной судьбе. Учение о воле к власти заключается в том, что мир есть то, что мы сами сделали и должны воспроизводить, что у него нет никакой другой структуры, а также значения, помимо тех, которые мы ему приписываем. Это понятие представлялось ключом как к его собственной философии, так и к положению дел в мире как таковом. Как мы будем жить и о чём мы будем думать - об этом только мы сами можем сказать. Стремление понять личность, представление о личности можно обнаружить и в ранних и в зрелых работах Ницше. Каждая новая личность, входящая в жизнь и в культуру, ищет истинной жизни и борется за полноту своей уникальности, за полноту воплощения идеала. Ницше подразумевает, что жизнь (и воля к власти как её сущность) реализуется в человеке прежде всего через его творческие усилия по созиданию культуры. В идее сверхчеловека заключено убеждение в бесконечном творческом становлении самого бытия, концентрирующемся в каждой отдельной личности. Гуманизм, человечность - это не только общечеловеческие идеалы и ценности, направляющие наше движение вперед, но и конкретно - историческая реальность, которая имеет существенные отличия в различные пространственно- временные отрезки. Ницше раскрыл общественный характер человеческой души, в которой имеется то, что вложено в человека обществом, развил язык описания нашего бытия в мире, в котором насилие над природой и другими людьми оборачивается насилием над собой. В этой части его позицию можно охарактеризовать как сверхгуманизм, в которой, несмотря на несовершенство отдельной личности, обращаясь к потенциальной творческой силе, человек раскрывает свое подлинное значение, переводя его из формы потенциальности в форму актуальности. Краеугольными камнями морали Ницше служат: во-первых, ценность жизни в ее биологическом смысле - только жизнь имеет абсолютную ценность и порождает все то, что имеет ценность; во-вторых, свобода сильного - свобода принадлежит только тому, кто имеет достаточно силы, чтобы "завоевать" и отстоять ее; в-третьих, неравенство - люди не равны, они лишь лучше или хуже, в зависимости от того, сколько жизненной силы заключено в каждом из них. В данной контрольной работе были выделены и рассмотрены в сжатом виде основные элементы и направления философии Ф. Ницше.

Список использованной литературы и источников

1. Галеви Д. Жизнь Фридриха Ницше [текст] / Д. Галеви - Ростов : Феникс,1998.-384с.

2. Данто А. Ницше как философ. - [текст] / А. Данто - М.: Идея-Пресс, 2001 - 279 с.

3. Мареев С.Н., Мареева Е.В. История философии : Учебное пособие [текст] / С.Н Мареев, Е.В. Мареева - М.: Академический Проект, 2004. - 880 с.

4. Ницше Ф.,, По ту сторону добра и Зла, Антихрист, Ecce Home ''. Сборник [текст] / Ф. Ницше- Мн.:,,Попурри'',1997 -544с.

5. Ницше Ф. Так говорил Заратустра: Книга для всех и ни для кого [ текст ] / Ф. Ницше - Спб.: Азбука, 1996.-331с.

6. Ницше Ф. Сочинения в 2т. Т.2 [ текст ] / Ф. Ницше - М.: 1990.-829с.

7. Рассел Б. История Западной Философии [текст] / Б.Рассел М.: 1993. - 992 с.

Размещено на Allbest.ru