Понятие "сеть" как объект философского осмысления

Размещено на http://www.allbest.ru/

Понятие "сеть" как объект философского осмысления

Е.А. Шенцева

Поиск интегративных подходов осознается в качестве одной из ключевых проблем современной философской мысли, в связи с чем внимание исследователей все более привлекают эвристические возможности сетевого подхода. Не получив еще детальной теоретической разработки, сетевой подход в настоящий момент имеет характер становящегося дискурса, резервуара разнообразных суждений и гипотез, имеющих зачастую противоречивый характер. Однако современные исследования, посвященные сетевой проблематике, объединяет общая эпистемологическая интенция, выражающаяся в осмыслении перспектив изучения феномена либо через сеть его взаимодействий (актуальных и потенциально возможных), либо в качестве компонента конструируемой сетевой структуры.

В центре сетевой проблематики в целом находятся преимущественно социальные структуры общества. Исследований, посвященных теоретическому осмыслению сетевых концепций понятий сеть, сетевой подход, сетевая методология и их функционирования в системе современного научного знания значительно меньше, из чего следует, в том числе, неопределенность статуса многих понятий. В настоящее время не только не сложились традиции теоретизирования, но достаточно неопределенным остается и понятийно-категориальный аппарат, что сообщает "вынужденную индивидуальность" любой работе в области сетевой проблематики [7, с. 69]. Ввиду того, что большинство работ так или иначе связаны с описанием социальных сетей как новой (безусловно, не единственной) формой организации социального пространства, наиболее характерной чертой данных исследований является видение сети, сетевого устройства, исходящее от изначальной метафоры сети, в качестве ее основных узлов (элементов) преимущественно выступают или институты, или группы людей и т. д.

Отталкиваясь от "сети" как исходной метафоры, "изоморфной изучаемому феномену", полагает И.А. Вальдман, "можно говорить об особой распределенности социумов в пространстве и времени. Социальные сети характеризует некое "не-сплошное" покрытие относительно больших географических и социальных пространств". В качестве характеристик сетевых структур автор выделяет "удаленное взаимодействие входящих в них элементов", а также то, что в связи с отмеченной удаленностью элементов сетей "им присуще непрямое взаимодействие, опосредованное специфическими системами коммуникации" [18, с. 141]. Как возникновение, так и функционирование сетей, сетевых структур некоторые исследователи усматривают и в связи (а зачастую прежде всего) с компьютерными технологиями, что суммирует А.В. Назарчук: "Ключевым, хотя и не единственным, механизмом формирования сетей является Internet" [7, с. 73].

Несмотря на то, что понятие сеть используется или применительно к сетевой структуре общества, или применительно к электронной среде, общим становится возникновение специфической системы коммуникации, в связи с этим уместно привести определение, которое дает цитируемый выше автор: "сеть - система, характеризующая процесс коммуникации" [там же, с. 67]. С определенной степенью уверенности можно говорить о том, что онтология сети усматривается исследователями либо в связи с компьютерными технологиями, либо применительно к структуре общества. В связи с последним отметим, что многие авторы отмечают, что социальные сети имели место и ранее и в целом "характерны для всех сообществ - и самых примитивных, и самых развитых" [11, с. 23]; "сетевые структуры и их эффекты присущи обществу со времен становления первых цивилизаций" [18, с. 141]. Вместе с тем, несмотря на то, что сети существовали всегда, раньше они "представляли собой сегмент в целом несетевого мира" [7, с. 69]. Следовательно, сетевые эффекты объяснять лишь новыми технологическими возможностями не совсем правомерно. Достижения в сфере информационных технологий, безусловно, много определяют в средствах коммуникации, существенно трансформируют пространственно-временные представления человека и т. д., но, вместе с тем, высвечивают некоторые новые грани, укрупняют акценты ряда социокультурных феноменов. Так, благодаря технологическим возможностям можно "легко взглянуть" (оборот А. Моля) на любое произведение искусства. Как следствие "сегодня все... одинаково близко и одинаково далеко. Царит недалекое..." [15].

Существование сетей в различные эпохи и в разных странах может свидетельствовать не только о технологических предпосылках феномена сети, но об укорененности сетевой проблематики в сути человеческого бытия. Не случайно (и вполне обоснованно) один из первых выводов М. Кастельса звучит как парафраз мысли Ф. Ницше Имеется в виду изречение о радости уничтожения индивида, т. е. уничтожении отдельного от целого существования [8, c. 539].: "Изолированное "Я" оказывается потерянным для себя" [4]. Достаточно рельефно проступает противоречие между использованием в гуманитарных науках эвристических возможностей сетевого подхода преимущественно к изучению социальной структуры общества и/или могущественного сетевого мира, созданного "виртуальными сообществами" [14, c. 255] и тем, что недостаточно разработаны эпистемологические возможности понятия сеть как задающего новую логику применительно к осмыслению различных областей духовного производства, в том числе тех, которые сложно поддаются концептуализации.

Отметим как парадокс, что использование понятия сеть в качестве метода характерно для исследований вне связи с информационно-технологическими процессами. И, напротив, сеть как метод остается преимущественно вне исследовательского внимания авторов, объясняющих сетевые эффекты информационно-технологическим характером изменений, и данное понятие используется по большей части, повторимся, применительно к изучению социальной структуры общества, за исключением, возможно, М. Кастельса. Ученый не только детально анализирует возникновение и бытие социальных сетей в экономике и культуре, но и в известной степени намечает путь к использованию эпистемологического потенциала понятия сеть в качестве сетевой логики, необходимой для "структурирования неструктурируемого", ввиду возрастающей сложности взаимодействий, происходящих в современном мире [4].

Обобщить все имеющиеся варианты употребления понятия сеть в рамках небольшой статьи не представляется возможным, поэтому мы сосредоточим внимание на взглядах тех авторов, у которых методологические функции данного понятия выступают наиболее рельефно.

Отдельного внимания заслуживают исследования чилийского ученого У. Матураны и его последователей Ф. Варелы и Р. Урибе. Стоящие у истоков сетевого подхода представители сантьягской теории познания доказали продуктивность изучения того или иного феномена через сеть обусловливающих ("специфицирующих") его взаимодействий. Несмотря на то, что исследования осуществлялись в рамках теоретической биологии, благодаря чилийским ученым понятие сеть стало подниматься до уровня философского обобщения. Надо отметить, что выводы ученых подвергаются жесткой критике, прежде всего за привнесение натуралистических выводов в сферу философской рефлексии, а также в целом за претензии выводов естественных наук на уровень философских абстракций. Однако подобное не раз случалось в кризисные для философии моменты, когда ее функции (прежде всего мировоззренческие и методологические) берут на себя иные сферы духовного производства. Речь, по-видимому, должна идти о корректном использовании данных естественных наук применительно к сфере гуманитарного знания. Заметим попутно, что сходная методологическая ситуация относительно принципа дополнительности Н. Бора была обозначена М.В. Роммом: автор убедительно показывает недопустимость прямого переноса естественно-научного принципа в проблемное поле гуманитарных дисциплин [10, с. 39].

У. Матурана, Ф. Варела и Р. Урибе утверждают, что ни воспроизводство, ни эволюция не являются конститутивными особенностями организации живого, которая может быть охарактеризована "только через установление сети взаимодействий между компонентами", которые и определяют живую систему как целое [1]. Именно процесс самопроизводства фиксируется, когда организация именуется как аутопоэзная [6, с. 40] или "аутопоэтическая сеть" [1]. Ясно, что Человек (как живая система или "аутопоэтическая сеть") может быть таковым исключительно ввиду способности вступать в сеть взаимодействий, в том числе на ментальном, духовном уровнях.

Аутопоэтическая организация как целостность определяется сетью производительной активности составных частей, при этом свойства отдельных компонентов не определяют свойств системы, "свойства аутопоэтической системы определяются способом построения данной целостности и являются, по сути, свойствами той сети (курс. авт.), которая производит и сама является продуктом своих компонентов" [1]. Таким образом, аутопоэтическая система имеет собственную организацию, т. е. специфицирующую ее сеть взаимосвязей; все, что происходит в системе, есть выражение свойств самой системы, которая реагирует на внешние воздействия исключительно ей (системе) присущим образом.

Выше говорилось о том, что теория сетей укоренена в сути человеческого бытия, в данный же момент мы убеждаемся, что у авторов аутопоэза основная интенция сетевого подхода и его ключевое понятие сеть получает экспериментальное обоснование и становится основой философского осмысления, задавая существенный методологический импульс для дальнейших исследований.

Одним из убедительных примеров использования понятия сеть в качестве метода теоретического описания может служить фундаментальное исследование американского социолога Р. Коллинза "Социология философий" [5]. Ученый выстраивает сетевую схему на основе информации о тесных личных связях между наиболее значительными философами, которые в процессе интенсивного, заряженного значительной эмоциональной энергией общения "транслируют прежний культурный капитал и превращают его в новую культуру" [5, c. 33]. В исследовании Р. Коллинза абстрактная сетевая схема ("узлы" и "отношения") получает конкретное воплощение - мыслители выступают в качестве "узлов" сетевых структур, отношение же есть то особое интеллектуальное общение, в процессе которого генерируются новые идеи. Сосредоточивая внимание на интеллектуальных сетях (intellectual networks), Р. Коллинз приходит к выводу, что "именно сети являются действующими лицами на интеллектуальной сцене" мировой истории идей и обоснованно предполагает, что используемый им метод может быть распространен на изучение иных областей духовного производства [5, c. 40].

Возвращаясь к мысли М. Фасслера о том, что для одних людей "сетевой мир" - это обусловленная компьютерами коммуникация, для других может полагаться как отказ от идеалов [14, c. 255], отметим, что Р. Коллинз настаивает на том, что новое (философское) знание наиболее эффективно продуцируется в процессе непосредственных личных контактов, когда "повышается интенсивность эмоций, а внимание сосредотачивается на вполне определенных центральных спорах" [5, c. 34]. Следовательно, в ряде случаев данный метод оказывается или избыточным, или недостаточным, т. е. в одних случаях подход почти универсален, в других - может служить методологическим импульсом для выстраивания соответствующего типа паттерна. сетевой социальный общество коммуникация

Нам не известна степень ознакомления американского социолога с трудами теории аутопоэза. Представляется небезынтересным сделать небольшой хронологический экскурс. Р. Коллинз над "Социологией философий" работал в течение 25 лет: с 1973 по 1998 г., в то время как работа У. Матураны "Нейрофизиология познания", написанная по заказу Х. фон Фёрстера, где изложена основная идея аутопоэза без введения самого термина, была издана в 1969 г. "Аутопоэз как способ организации живых систем; его характеристика и моделирование", написанная в соавторстве У. Матураны, Ф. Варелы, Р. Урибе, издана в 1973 г. И, наконец, фундаментальное совместное исследование У. Матураны и Ф. Варелы "Древо познания" увидело свет в 1984 г. Хронологические параллели очевидны. Однако не это суть важно. Идея об эпистемологических перспективах познания через конструирование сетевых структур получила у Р. Коллинза фундаментальную разработку и нашла воплощение в теоретических выводах высокой степени доказательности. С достаточной степенью обоснованности можно говорить о том, что основная идея авторов теории аутопоэза, заключающаяся в том, что аутопоэтическая система характеризуется сетью своих взаимодействий, приобретает у автора "Социологии философий" статус принципа, основы теории.

Подобный метод независимо от Р. Коллинза использовал и российский ученый К.В. Сергеев применительно к анализу формирования религиозных институтов [12]. В исследовании того же автора понятие сеть, отдаляясь от исходной метафоры, задает особую логику при изучении "социальных сетей интересного" [13]. Зафиксируем внимание на том, что российский исследователь использует тот же метод, что и Р. Коллинз, только у американского социолога речь идет об интеллектуальных сетях, в недрах которых продуцируется новое философское знание, у К.В. Сергеева - о "сетях интересного", благодаря креативному потенциалу которых "пожираемый кризисом социум может рассчитывать на "праздник возрождения"" [13, с. 95].

Суть концепции в самом общем виде заключается в осмыслении вопроса о природе социальных трансформаций и поиске новых эпистемологических подходов изучения структур, "образованных совокупностью когнитивных инновационных возможностей субъектов, включенных в сеть Интересного" [13, с. 61]. Сеть интересного как разновидность социальных сетей есть социальная проекция системы интересного [13, с. 57]. Пробуждение чувства интересного автором связывается с полифоническим развитием потенциала субъекта, т. е. со способностью "самостоятельно подвергать рефлексии множество разнообразных явлений, исходя из ощущения их системного единства" [13, с. 53]. Противопоставляя усвоение утвержденной и апробированной суммы обязательных знаний ("фундаментального" знания, полученного в образовательных институтах) и поиск того, что представляется интересным ("периферийное" знание), автор задается вопросами: как реально в сознании субъекта соотносятся фундаментальное, четко иерархизированное и периферийное, хаотично возникающее под действием чувства интересного; насколько едино первое и эклектично второе. Такая постановка вопросов нам представляется весьма значительной для выявления новых граней в понимании механизмов социокультурных изменений; не менее значим и вывод о том, что "периферийному" знанию нельзя отказать в целостности перед фундаментальным, оно также структурировано, но не иерархическим, а сетевым образом [13, с. 53].

К группе концепций, в которой сеть выступает в качестве метода теоретического конструирования, примыкает исследование немецкого специалиста в области сетевой проблематики Р. Хойслинга, предложившего использование сети в качестве метода построения теории нового типа. Объем статьи не позволяет сколько-нибудь подробно проштудировать этот весьма гипотетичный вопрос, и мы сосредоточим внимание на принципиально новой структуре сети, к анализу которой обратимся чуть ниже, а в данный момент отметим точку зрения А.В. Назарчука, согласно которой "в основе всяких сетей лежит коммуникация индивидов", о каких бы организационных структурах, информационных системах ни шла речь, "на выходе стоит индивид" [7, с. 69]. Иначе говоря, речь идет об акторах, действователях, выступающих узловыми точками сетевой структуры. Немецкий теоретик же настаивает на том, что требуется "радикальное переосмысление того", что до сих пор понималось в качестве (социальных) действователей [16, c. 45]. Следуя тезису о существенной гибкости при определении элементов сети, составными частями которой "являются узлы и отношения", ученый выстраивает структуру, элементами которой являются художественный проект искусства, реципиент искусства, контекст искусства как пространство, где ожидается взаимодействие, называемое произведением искусства, а также отношения как тип активности реципиента. Автор говорит о "преобладающем во взаимодействии взаимном конституировании, стабилизации и (динамической) актуализации точек взаимодействия, т. е. о действователях (в новом, наглядно не представимом смысле) и об отношениях, через которые происходит взаимодействие" [16, с. 45].

Эта мысль применительно к пониманию художественного проекта искусства как действователя, следовательно, и элемента сети, аргументирована тем, что речь идет о "взаимном конституировании", актуализации художественного проекта, реципиента и контекста искусства, в результате чего возникает аура произведения искусства [16, с.45]. Анализу работы Р. Хойслинга "Аура как социальный феномен" посвящена развернутая статья [17]. Уточним лишь, что термин "произведение искусства" у Р. Хойслинга служит для обозначения динамической характеристики и подчеркивает процессуальный момент факта взаимодействия художественного проекта и реципиента, беньяминовское же понятие ауры переносится с характеристики произведения искусства на процесс взаимодействия. Существенным представляется вывод немецкого ученого о том, что видение художественного проекта в качестве действователя, элемента сети есть "наитруднейший барьер" с точки зрения понимания социологических процессов [16, c. 46].

Выскажем предположение, что понимание понятия сеть, приближенное к ее видимой наглядно представимой ячеистой структуре, лишает его известной абстракции. В связи с этим обратим внимание, что в качестве синонима употребляется термин (в том числе Р. Коллинзом) паттерн, который Ф. Капра переводит как "узор, рисунок, возникший из хаоса" [3, c. 27]. Вероятно, можно вести речь об использовании понятия сеть не только применительно к социальной структуре общества, но о сети как сетевой логике, которая и обнаруживает свою необходимость при "структурировании неструктурируемого", как отмечает М. Кастельс [4]. Таким образом, данное понятие может интерпретироваться как минимум двумя способами: в первом случае речь может идти о ячеистой, "клонируемой", согласно уточнению А.В. Назарчука, повторяющейся структуре, разумеется, с достаточно большой степенью относительности, когда речь идет о человеке. Во втором - сеть выступает обозначением некой новой логики осмысления предельно сложных явлений и процессов, происходящих в современном мире.

Итак, с определенной степенью уверенности можно говорить о том, что понятие сеть может использоваться в разных форматах. Сеть может быть и некоторым конструктом, смысл построения которого не столько в практическом применении к социальной структуре общества, сколько собственно в его теоретическом осмыслении в процессе его же конструирования. Очевидно, что при таком разнообразии модусов бытия сетей (сетевых структур), неизбежны различные способы как их конструирования, так и теоретического описания. Эпистемологический потенциал понятия сеть, его предельная простота и значительный объем в целом и в самом широком смысле позволяют рассматривать тот или иной фрагмент реальности через сеть его взаимодействий - как реальных, так и потенциально возможных, а также через сеть неслучившихся взаимодействий.

При этом объект изучений может выступать и в качестве элемента сетевого взаимодействия. Данный ракурс дает возможность сопоставления и поиска взаимосвязей, казалось бы, неожиданных и отдаленных друг от друга явлений и процессов, что, в свою очередь, может расширить знание об уже известном, объяснить ранее недоказанные интуитивные предположения и научные гипотезы.

Необходимо отметить, что существуют взгляды, указывающие на взаимосвязь понятий сеть и одного из центральных понятий постструктуральной поэтики ризома (В. Емелин [2], А.В. Назарчук [7, с. 66]). Вместе с тем оформляются и другие представления: так, А.И. Пигалев фиксирует переход от понятия ризомы "к очень интересному понятию "сети"" [9, с. 72]. Полемика по данному вопросу требует отдельного весьма углубленного рассмотрения, заметим лишь, что представляется наиболее целесообразной аналитика данных понятий в контексте принципиально различных мировоззренческих установок постмодернистского дискурса и сетевого подхода.

Итак, рассмотренные выше концептуальные построения позволяют говорить о том, что понятие сеть может служить нетривиальным методом теоретического описания. Отметим отдельно эпистемологические перспективы позиционирования сети, предложенные Р. Хойслингом. Выстраивая структуру, элементы которой не рядоположены, говоря иначе, не однотипны, как это традиционно принято, автор делает акцент на взаимодействии элементов, результатом которого становится "взаимное конституирование".

Очевидно, что возникающие при этом "отношения" (используем этот термин, исходя из традиционной структуры сети - "узлы" и "отношения") также не могут быть однотипными: однотипных отношений не может быть ни в жизни людей, ни в жизни идей, следовательно, возможно и необходимо в "отношении" обозначить некую существенную компоненту. Если следовать предложенной логике, то в случае, при котором конститутивный (или какой-то иной) характер отношений не очевиден, то сетевая структура принимает характер гипотезы.

Таким образом, особенностью использования метода сетевого конструирования является то, что сетевая структура выполняет функцию теоретической схемы, создающейся не за счет абстрагирования свойств и отношений реальной практики, а посредством конструирования на основе оперирования идеально-типическими объектами.

Очевидно, что позиционирование сети в качестве философского понятия (категории) требует длительной и глубокой теоретической рефлексии, что может быть задачей последующих исследований. Однако отметим вслед за Р. Коллинзом, что "все философские сообщества начинают с конкретных слов в их обыденных значениях. В архаичном Китае дао имело лишь конкретный смысл дороги или пути... у греков... logos было общепринятым греческим словом со множеством значений" [5, c. 56].

Список литературы

1. Варела Ф., Матурана У., Урибе Р. Аутопоэз как способ организации живых систем; его характеристика и моделирование. URL: http: // autopoiesis. narod.ru/papers/Maturana002.doc

2. Емелин, В. Ризома и Интернет. URL: http: // emeline.narod.ru/rhizome.htm

3. Капра Ф. Скрытые связи. - М.: София, 2004. - 336 с.

4. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. URL:http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/kastel/intro.php

5. Коллинз Р. Социология философии: глобальная теория интеллектуального изменения. - Новосибирск: Сибирский хронограф. - 2002. -1280 с.

6. Матурана У., Варела Ф. Древо познания: Биологические корни человеческого понимания. - М.: Прогресс - Традиция. - 223 с.

7. Назарчук А.В. Сетевое общество и его философское осмысление // Вопр. философии. - 2008. - № 7. - С. 61-75.

8. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки. - М.: AD Marginem, 2001. - 735 с.

9. Пигалев А.И. Сетевые подходы в современной философии культуры // Res cogitans: Теоретич. альм. Саратов. - 2005. - № 1. - С. 66-76.

10. Ромм М.В. Социальная адаптация личности как объект философского анализа: автореф. дис. ... д-ра филос. наук. - Томск. - 2003. - 48 с.

11. Роуз Р. Достижение целей в квазисовременном обществе: социальные сети в России // Общественные науки и современность. - 2002. - № 3. - С. 23-38.

12. Сергеев К.В. Когнитивные модели и формирование религиозных институтов: античный протогностицизм // Полис. - М., 2002. - №5. - С. 86-95.

13. Сергеев К.В. "Периферийное знание" в дискурсе креативности: социальные сети интересного // Полис. - М., 2003. - № 1. - С. 50-62.

14. Фасслер М. Действительность компьютеризованных сетей // Философско-антропологические исследования.- Курск. - 2006. - С. 253-261.

15. Хайдеггер М. Вещь. URL: http://lib/.rus.ec/b/22012/read

16. Хойслинг Р. Социальные процессы как сетевые игры. Социологические эссе по основным аспектам сетевой теории. - М.: Логос-Альтера, 2003. - 192 с.

17. Шенцева Е.А. "Произведение искусства" в новом ключе или опыт сетевого анализа Рогера Хойслинга // Идеи и Идеалы. - Т. 1 - 2. - Новосибирск, 2009. - № 2 (2). - С. 102-110

18. Valdman I.A. The network stradres : virtualization and adaptation in modem sodety // Philosophy of Edation. Spedal issue, 2009. - № 2. - P. 141-146.

Размещено на Allbest.ru