Историческая необходимость и научная возможность тектологии

Организационная точка зрения в первобытном и религиозном мышлении. Историческая необходимость и объективные предпосылки тектологии, ее прообразы. Расхождение и перенесение методов. Современное мышление и идея всеобщего единства организационных методов.

Рубрика Философия
Вид реферат
Язык русский
Дата добавления 19.08.2013
Размер файла 44,6 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Реферат на тему:

“Историческая необходимость и научная возможность тектологии”

религиозный мышление тектология организационный

Санкт-Петербург

2013

Содержание:

Введение

1. Организационная точка зрения

2. Единство организационных методов

3. Путь к организационной науке

3.1 Организационная точка зрения в первобытном и религиозном мышлении

3.2 Организация опыта в обобщающих науках

3.3 Народная тектология

3.4 Расхождение и перенесение методов

3.5 Современное мышление и идея всеобщего единства организационных методов

3.6 Историческая необходимость и объективные предпосылки тектологии

4. Прообразы тектологии

Заключение

Список литературы

мышление тектология организационный метод

Введение

Александр Александрович Богданов (Малиновский Александр Александрович, 1873-1928) - известный русский экономист, социолог, политический деятель, ученый-естествоиспытатель.

Главная работа А. А. Богданова - “Тектология (Всеобщая организационная наука)” была издана уже в советские годы. По своему содержанию она намного обогнала свое время, и, как это часто происходило в истории, в момент публикации она оказалась непонятой научным философским обществом. Вместе с тем “Тектология”, конечно, неотделима от времени ее создания: уровень развития марксистской философии, характерные для начала ХХ в. дискуссии среди философов-марксистов - все это нашло свое выражение в тектологических идеях А. А. Богданова.

Исходным пунктом тектологии является признание необходимости подхода к изучению любого явления с точки зрения его организации. Принять организационную точку зрения -- значит изучать любую систему с точки зрения как отношений всех ее частей, так и отношений ее как целого со средой, т. е. со всеми внешними системами. Законы организации систем едины для любых объектов, самые разнородные явления объединяются общими структурными связями и закономерностями.

В соответствии с организационной точкой зрения мир рассматривается А. А. Богдановым как находящийся в непрерывном изменении, в нем нет ничего постоянного, все суть изменения, действия и противодействия. В результате взаимодействия изменяющихся элементов наблюдатель может выделить некоторые типы комплексов, различающихся по степени их организованности.

Организованный комплекс определяется в тектологии на основе принципа «целое больше суммы своих частей», при этом чем больше целое отличается от суммы самих частей, тем более оно организовано. В неорганизованных комплексах целое меньше суммы своих частей. И наконец, в нейтральных комплексах целое равно сумме своих частей.[1]

1. Историческая необходимость и научная возможность тектологии

1. Организационная точка зрения

Весь процесс борьбы человека с природой, подчинения и эксплуатации стихийных ее сил есть не что иное, как процесс организации мира для человека, в интересах его жизни и развития. Таков объективный смысл человеческого труда.

Еще очевиднее организационный характер познания и вообще мышления. Его функция заключается в том, чтобы координировать факты опыта в стройные группировки -- мысли и системы мыслей, т. е. теории, доктрины, науки и прочее.; а это значит организовать опыт.[2]

Во всей борьбе человечества со стихиями его задача - власть над природою. Власть - отношение организатора к организуемому. Человечество шаг за шагом приобретает, завоевывает ее; это значит, оно шаг за шагом организует мир, - организует для себя, в своих интересах. Таков смысл и содержание его векового труда.

Природа сопротивляется ему, стихийно, слепо, со страшною силою своей темной, хаотической, но бесчисленной и бесконечной армии элементов. Чтобы победить ее, человечество должно организоваться само в могучую армию. И оно организуется в ряду веков, образуя трудовые коллективы, от маленьких родовых общин первобытной эпохи до современного сотрудничества сотен миллионов людей, ими еще неосознанного, но вполне реального.

Если бы человечество организовало мир для себя только теми силами и средствами, которыми обладает от природы, оно не имело бы преимущества перед другими живыми существами, которые тоже борются за себя с остальной природой. В своем труде оно пользуется орудиями, которые берет из той же внешней природы. Это - основа его побед, то, что давало и дает ему возрастающее превосходство над самыми сильными и грозными гигантами стихийной жизни, что выделяет его из ее царства.[3]

Точные науки организуют всю современную технику машинного производства; они способны к этому лишь потому, что сами представляют организованный опыт прошлого, прежде всего также технический.

Художественное творчество имеет своим принципом стройность и гармонию, а это значит организованность. Оно своими особыми методами организует представления, чувства, настроения людей, тесно соприкасаясь с познанием, часто с ним прямо сливаясь, как беллетристика, поэзия, живопись. В искусстве организация идей и организация вещей нераздельны. Например, взятые сами по себе архитектурное сооружение, статуя, картина являются системами «мертвых» элементов -- камня, металла, полотна, красок; но жизненный смысл этих произведений лежит в тех комплексах образов и эмоций, которые вокруг них объединяются в человеческой психике.

Мы видим, что человеческая деятельность -- от простейших до наиболее сложных ее форм -- сводится к организующим процессам. Остается только еще деятельность разрушительная. Если ее рассматривать непосредственно и обособленно, то ее функция есть дезорганизующая. Но более полное исследование показывает, что и она есть результат столкновения разных организационных процессов. Если люди убивают и едят животных, то они дезорганизуют другие жизненные системы, чтобы организовать их элементы в составе своего собственного тела. Если они истребляют хищников, то потому, что находят в них дезорганизующие силы и, устраняя их, тем самым организуют свою жизненную среду в своих интересах. Если общества, классы, группы разрушительно сталкиваются, дезорганизуя друг друга, то именно потому, что каждый такой коллектив стремится организовать мир и человечество для себя, по-своему. Это результат отдельности, обособленности организующих сил, результат того, что еще не достигнуты их единство, их общая, стройная организация. Это борьба организационных форм.

В общей схеме перед нами развернулось все содержание жизни человечества, и теперь должны подвести итоги. Старый учитель научного социализма Ф. Энгельс выразил их формулой:

производство людей, производство вещей, производство идей. В термине «производство» скрыто понятие организующего действия. И мы сделаем формулу точнее: организация внешних сил природы, организация человеческих сил, организация опыта.

Что же оказалось? У человечества нет иной деятельности, кроме организационной, нет иных задач, кроме организационных.

Итак, все интересы человечества -- организационные. А отсюда следует: не может и не должно быть иной точки зрения на жизнь и мир, кроме организационной. И если это еще не сознается, то только потому, что мышление людей до сих пор не выбилось вполне из оболочек фетишизма, окутавших его на пути развития.

Если явления жизни можно исследовать и понимать как организационные процессы, не имеется ли, кроме них, обширной области «неорганического» мира, мертвой природы, котораяне организована? Да, жизнь есть маленькая часть вселенной, теряющаяся в океане бесконечности; но неживое, «неорганическое» не значит неорганизованное. Это старое заблуждение до последнего времени царило над мыслью человечества как раз вследствие организаторской ее слабости; оно приходит к концу.

Наука теперь разрушает непереходимые границы между живой и мертвой природой, заполняет пропасть между ними.

Полная неорганизованность -- понятие без смысла. Это в сущности то же, что голое небытие. В ней надо принять отсутствие всякой связи; но то, в чем нет никакой связи, не может представлять никакого сопротивления нашему усилию, а только в сопротивлении мы узнаем о бытии вещей; следовательно, для нас тут нет никакого бытия. И мыслить абсолютную бессвязность можно только словесно, никакого реального, живого представления в эти слова вложить нельзя, потому что абсолютно бессвязное представление вовсе не есть представление и вообще -- ничто.

За пределами жизни лежат, следовательно, лишь низшие типы и ступени организации: абсолютное отсутствие организации немыслимо без противоречия.

В технике мы нашли организацию вещей для человеческих целей; теперь мы ее находим в природе вне человеческих целей. Вся природа в свою очередь оказывается полем организационного опыта.

Так, исходя из фактов и из идей современной науки мы неизбежно приходим к единственно целостному, единственно монистическому пониманию вселенной. Она выступает перед нами как беспредельно развертывающаяся ткань форм разных типов и ступеней организованности -- от неизвестных нам элементов эфира до человеческих коллективов и звездных систем. Все эти формы -- в их взаимных сплетениях и взаимной борьбе, в их постоянных изменениях -- образуют мировой организационный процесс, неограниченно дробящийся в своих частях, непрерывный и неразрывный в своем целом. Итак, область организационного опыта совпадает с областью опыта вообще. Организационный опыт -- это и есть весь наш опыт, взятый с организационной точки зрения, т. е. как мир процессов организующих и дезорганизующих.

2. Единство организационных методов

Было бы мало пользы для практики и теории, если бы дело свелось к философскому положению: «все есть организация». Для практики и для теории нужны и важны методы. Вывод по отношению к ним ясен: «все методы суть организационные». Отсюда задача: понять и изучить все и всякие методы как организационные. Это может быть большим шагом вперед, но при одном условии: чтобы организационные методы поддавались научному обобщению.

Самое глубокое различие, какое известно нам в природе, -- это различие между стихийностью и сознательностью, между слепым действием сил природы и планомерными усилиями людей. Здесь надо ожидать наибольшей разнородности методов, наибольшей их несводимости к единству. Здесь лучше всего начать исследование.

Прежде всего оно наталкивается на факты подражания человека природе в приемах и способах организационной деятельности.

Природа организует сопротивление многих живых организмов действию холода, покрывая их пушистым мехом, перьями или иными, мало проводящими тепло оболочками. Человек тем же самым путем достигает тех же результатов, устраивая себе теплую одежду. Стихийное развитие приспособило рыбу к движению в воде, выработав определенную форму и строение ее тела. Человек придает ту же форму своим лодкам и кораблям, причем воспроизводит и строение скелета рыбы: киль и шпангоуты в точности соответствуют ее позвоночнику и ребрам. Посредством «паруса» перемещаются семена многих растений, животные с летательными перепонками и т. п.

Сама возможность подражания -- в сущности уже достаточное доказательство того, что между стихийной организующей работой природы и сознательно-планомерной -- людей нет принципиального, непереходимого различия. Это достаточное доказательство принципиальной однородности организационных функций человека и природы: идиот не может подражать творчеству гения, рыба -- красноречию оратора, рак -- полету лебедя; подражание всюду ограничено рамками общих свойств, рамками однородности; не может быть подражания там, где нет ничего общего. Но еще ярче и убедительнее выступает эта основная общность там, где человек, не подражая природе, вырабатывает такие же организационные приспособления, какие потом находит и в ней познание.

Вся история развития анатомии и физиологии переполнена открытиями в живом теле таких механизмов -- от самых простых до самых сложных, которые раньше этого уже были самостоятельно изобретены людьми.

Вот сопоставление другого рода: социальное хозяйство у человека и у высших насекомых. О подражании между ними, конечно, не может быть и речи. Между тем и в способах производства, и в формах сотрудничества параллелизм поражающий. Постройка сложных, расчлененных жилищ у термитов и муравьев, скотоводство у многих муравьев, которые содержат травяных тлей в виде дойного скота, -- факты общеизвестные; найдены и зародыши земледелия у некоторых американских видов: выпалывание трав вокруг пригодных в пищу злаков; очень вероятно, что и у людей таково было начало земледелия. Так же вполне установлено разведение съедобных грибков внутри муравейников муравьями-листогрызами в Бразилии.

Таков организационно-культурный параллелизм, создавшийся при вполне самостоятельном развитии обеих сторон: можно считать несомненным, что те общие предки, от которых произошли люди и насекомые, вовсе не были социальными животными.

Еще замечательнее те совпадения, которые обнаруживаются в собственно биологической области между самыми отдаленными одна от другой, независимо создавшимися формами.

Методы размножения у высших животных и высших цветковых растений с их сложной половой раздельностью представляют огромный параллелизм, хотя можно с уверенностью сказать, что те одноклеточные протисты, от которых разошлись две ветви царства жизни, подобными методами не обладали; там, по всем данным, могла существовать лишь простая копуляция клеток одного вида. Следовательно, эта половая раздельность -- способ выработки новых сочетаний жизненных свойств -- развилась в обоих случаях независимо.

Итак, пути стихийно-организационного творчества природы и методы сознательно-организационной работы человека, взятые по отдельности и вместе, могут и должны подлежать научному обобщению. Однако старое мышление проводило свои «непереходимые» границы не только по этой линии, но и устанавливало ряд иных различий «абсолютных», различий по существу. Одно из таких различий -- между «живой» и «мертвой» природой -- нам пришлось уже рассмотреть, и оказалось, что с организационной точки зрения оно вовсе не является «непереходимым», что оно есть различие только в степенях организованности. И мы видели вполне параллельные организационные сочетания по ту и другую сторону этой грани -- процессом- «обмена веществ», «размножения», «восстановления нарушенной формы» в неорганическом мире и т. п.[4]

3. Путь к организационной науке

3.1  Организационная точка зрения в первобытном и религиозном мышлении

Хотя этой науки до сих пор не существовало, но ее основная точка зрения зародилась на первых же шагах жизни человечества -- вместе с началом речи и мышления.

Первые слова-понятия были обозначением человеческих трудовых действий -- обозначением вполне естественным, потому что это были крики усилия, трудовые междометия. Когда они воспроизводились в отсутствие такого усилия, они выражали стремление, призыв к нему или живое представление о нем. Их вызывало, следовательно, все, что достаточно живо о нем напоминало

Из этой же самой неопределенности возникло основное условие человеческого мышления о природе: основная метафора. Метафорой, т. е. буквально «перенесением», называется вообще применение слова, обозначающего одно явление, к другому явлению, имеющему с первым нечто общее, например когда поэт называет зарю «кровавой», весну «ласковой», море «грозным». Далекий предок арийских народов не знал, что такое метафора, но самым естественным образом применял тот же корень «par», когда наблюдал или представлял какое-нибудь сокрушительное действие стихийных сил: скалы, все разбивающей и дробящей в своем падении, бури, ломающей деревья, и т. п. Действие стихийное обозначалось тем же словом, что и человеческое. Это и есть основная метафора.

В основной метафоре человечество перешагнуло через самую глубокую пропасть своего опыта: через границу между собой и своим извечным врагом -- стихиями. Основная метафора -- первый зародыш и прообраз единства организационной точки зрения на вселенную. Слово было орудием организации социально-человеческих активностей; между тем оно стало применяться в объединении опыта по отношению к активностям внешней природы: те и другие принципиально обобщались в организационном смысле.

Первобытное мышление не было системой, не являлось «мировоззрением»: слова-понятия слишком тесно еще связывались с непосредственными действиями и не мыслились в своей особой связи, не группировались специально между собой в одно целое. Эта особая их организация начала создаваться на более высокой ступени развития, а именно тогда, когда в самой жизни мысль уже стала отделяться от физически-трудового усилия: когда появилось разделение людей на руководителей и исполнителей, на организаторов и организуемых. Где один обдумывает, решает и приказывает, а другой выполняет, там образуются как бы два полюса: полюс мысли и слова, с одной стороны, полюс мускульной работы -- с другой.

При этом начальное единство организационной точки зрения не только сохраняется, но и усиливается. Организация мышления определялась, конечно, организацией труда, средством для которой служила. А для области труда типичным было именно сочетание организаторского и исполнительского действия в их неразрывной связи. По такому типу и мыслились все вообще действия -- не только социально-трудовые, но и человеческие индивидуальные, и даже все стихийные. Там, где поступок человека не был обусловлен указанием другого лица -- организатора, там принималось, что он сам себе указал, сам для себя явился организатором; таким путем в нем оказывалось две стороны -- организаторская, или руководящая, и исполнительская, или пассивная; первая называлась «душой», вторая -- «телом». То же относилось ко всякому комплексу внешней природы: животное, растение, камень, поток, небесное тело, все, что воспринималось как нечто действенное, -- а ничто иное для примитивного мышления вовсе не существовало, -- все это мысленно организовалось по схеме «дух -- тело».

На такой основе становятся вполне понятны и естественны многие заблуждения и «суеверия» наших далеких предков и современных дикарей. Такова, например, вера в заклинания, в силу волшебных слов, и их способность действовать на предметы внешней природы, изменять ход стихийных явлений.

Первоначальное единство организационной точки зрения сохраняется на всем протяжении эпох авторитарного быта. Мировоззрение их имеет форму «религий», и эти религии представляют устройство мира либо по типу патриархально-родовому, либо по феодальному: в более ранних религиях -- отдельные родовые боги, затем объединяющие их племенные; в более развитых -- многозвенная цепь богов, из которых более мелкие являются вассалами, более крупные -- их сюзеренами, а во главе стоит объединяющий бог-суверен, причем боги подчиненные нередко даже платят дань или приносят жертвы высшим богам

Здесь растущий, кристаллизирующийся опыт все время, как бы автоматически, дополняется по одной схеме: солнце ежедневно совершает путь от востока к западу, потому что так ему указано; болезнь развивается в определенной последовательности, потому что выполняет соответственное веление, и т. п. Самые широкие, наиболее постоянные правильности в опыте -- это непреложные предписания высшего божества. На их непреложности основана вся уверенность людей в трудовых расчетах, в планомерных усилиях.

Формой, в которой систематизировался тогда опыт, была авторитарная или религиозная традиция. От поколения к поколению передавались «заветы предков; а так как уже весьма рано отношение к отдаленным предкам приняло характер культа и придало мировоззрению тип религиозный, то их заветы воспринимались и усваивались как священные или божественные предания.

Сначала авторитарная традиция была всецело устной. Затем ее фиксировало также религиозное искусство; а когда возникли письмена, то ее основное содержание было оформлено в «священных книгах», своеобразных энциклопедиях религиозного мышления. По ним и теперь легко установить особенности этого типа систематизации, резко его отличающие от позднейших типов.

Главные особенности здесь две: крайний консерватизм форм и отсутствие логического порядка, основанного на разграничении специальных областей опыта.

Первая черта - вытекает из существа священной традиции: в ней все непреложно, все есть откровение высшего авторитета, которое не может быть изменено человеком. На самом же деле, конечно, и эта традиция изменялась по мере накопления нового организационного опыта, но с такой медленностью, которая делала перемены неуловимыми для тогдашнего сознания людей.

Вторая черта - отсутствие логического порядка в распределении материала -- обусловливалась прежде всего самим способом накопления опыта. Оно происходило стихийно, без определенной связи и последовательности; новое содержание прибавлялось то в одной, то в другой области жизни или мышления и в таком же, более или менее случайном хронологическом порядке переходило в традицию, присоединяясь к откровениям, сгруппированным вокруг того или иного религиозного авторитета.[5]

3.2  Организация опыта в обобщающих науках

Примитивно-беспорядочная систематизация была возможна и жизненно-достаточна лишь вследствие тогдашней бедности организационного опыта: если и не было еще выработано более удобных, более совершенных форм его связи, то все же и в менее экономной группировке он мог, насколько требовалось, быть усвоен людьми, особенно теми, которые специально себя этому посвящали как руководители общественной жизни; а таковыми являлись обыкновенно жрецы. Но с накоплением более широкого опыта прежний метод систематизации неизбежно должен был оказаться неудовлетворительным.

С одной стороны, консерватизм авторитарной традиции мешал войти в нее возрастающей массе новых, ценных для жизни приобретений; и чем быстрее, чем заметнее и ощутимее для самих людей становится ход прогресса, тем меньше допускала его старая форма, тем меньше все новое могло укладываться в рамки религиозно-непреложного. С другой стороны, само количество материала уже требовало более стройной, более экономной его группировки; иначе его усвоение становилось чересчур трудным, а затем и прямо невозможным. Тогда в системе опыта стал быстро приобретать господство принцип специализации.

Его основой послужило практическое разделение труда; сущность же заключается в том, что человеческая деятельность раздробляется на отрасли, из которых каждая имеет дело с особым типом объектов природы, развивает свои особые методы и собирает свой специальный опыт.

Разделение труда легло в основу преобразования социальной жизни людей вообще, и мышления в частности. Специализация суживала поле работы для отдельной личности, но зато повышала производительность этой работы и облегчала, ускоряла накопление опыта. Кузнец, портной, земледелец, каждый в своей сфере с наибольшей полнотой усваивал приемы и условия производства, завещенные предками, но и сам мало-помалу, вначале незаметно для себя, а потом и сознательно совершенствовал, дополнял методы. Еще легче и чаще подобный прогресс происходил путем заимствования при тех сношениях между жителями разных областей и стран, которые развертывались в обмене товаров, порождаемом тем же разделением труда.

Так возникло рядом с прежним -- религиозным священно-заветным и консервативным -- иное знание, не религиозное, «светское» и прогрессивное. Оно естественным образом собиралось и накапливалось по отраслям труда, к которым относилось: знание земледельческое, кузнечное и т. д. Оно передавалось устно и практически от родителей к детям, от мастеров к ученикам: но по мере возрастания его массы это делалось недостаточным, -- оно записывалось и вместе с тем приводилось в систему теперь уже совсем нового рода: оно организовывалось так, чтобы затрачивалось как можно меньше труда нашего усвоение и запоминание -- по принципу «экономии сил».

Итак, специализация породила разные технические науки. Но мы знаем, что систематизация опыта отнюдь не ограничивается ими: существуют науки математические, естественные, логические, социальные. Что же они такое?

Их возникновение связано с фактом или законом величайшей важности: в самых различных областях труда, имея дело с самыми разнородными элементами вселенной, человек на каждом шагу применяет одни и те же приемы и методы, общие для них, наряду, конечно, с приемами и методами специализированными.

1) Например, нельзя указать ни одной отрасли труда, где не приходилось бы время от времени прибегать к счету или счислению материалов, орудий, рабочих сил и т. п.

2) Возьмем другой метод -- пространственное измерение и соизмерение; такова сущность отвлеченной науки геометрии. Эти приемы применял уже в первобытную эпоху истории человечества бродячий охотник, рассчитывая расстояния при своих передвижениях, выбирая кратчайшие пути, находя полусознательным расчетом угол, под которым надо бежать наперерез преследуемому зверю, и т. п. С переходом к оседлому земледелию стало необходимым более систематичное и точное применение тех же методов, именно, как приемов землемерия (буквальное значение слова «геометрия»): мир и вся судьба земледельческих общин зависели от правильного распределения земли между ними и внутри их между соседями.

3) С астрономией обычно соединяется мысль об отрешенности от всего земного, о чисто познавательном, чисто идеальном интересе. Трудно впасть в ошибку более грубую и наивную: нет науки более непосредственно-практической.

Еще в эпохи бродячего и кочевого быта донаучные астрономические приемы служили способом ориентировки в пространстве и времени, без чего невозможны никакая техника и организация труда; уже тогда люди отыскивали свой путь среди лесных дебрей и необозримых степей по солнцу и звездам и по ним же определяли время: всякая координация усилий требует их совпадения в тех или иных рамках -- пространственных и временных.

Еще больше развилась организационная роль астрономии в современной научно-технической практике, поскольку она нуждается в значительной точности распределения рабочего времени и пространственных отношений труда. Главный и универсальный астрономический инструмент, часы, регулируют всю организацию жизни общества. Без них не были бы возможны не только, например, железнодорожные расписания, но и все расчеты необходимого времени каждой трудовой операции на фабриках, темпа работы машин и т. д.

Мы закончим свой ряд иллюстраций на такой абстрактной науке, как логика. Ее организующая функция раскрывается не менее наглядно, если вспомнить ее происхождение. В Древней Греции в период резкого обострения борьбы индивидуальных и групповых интересов выступила школа софистов, которая, стоя на почве этой борьбы, проповедовала крайний субъективизм. Софисты утверждали, что нет общей истины моральной, политической, научной, что эта истина у каждого человека своя и что противоположные утверждения можно доказывать с одинаковым основанием. Взгляд этот в своем последовательном применении означал невозможность для людей взаимно убеждать друг друга и даже вообще столковываться. Между тем планомерная организация всякого практического дела достигается именно таким образом, что участники его прежде всего столковываются -- относительно цели, средств, порядка исполнения и т. д.: организационный процесс, выполняемый посредством речи и мышления, в форме «обсуждения».

Итак, мы видим, что науки отвлеченные охватывают ту долю организационного опыта, которая не ограничена рамками отдельной технической специальности, -- ряд общих методов, которые применимы во всех или по крайней мере во многих из них. Если это верно для таких крайних по абстрактности наук, как математика, астрономия, логика, то тем более оно несомненно для других наук -- естественных и социальных.

Но господство принципа специализации не было поколеблено развитием этих наук: они сами подчинились ему и стали особыми специальностями, самостоятельными настолько же, как любая специализированная отрасль труда. Их прогресс был облегчен и ускорен этим, но их жизненный смысл был затемнен. Понимание их практической сущности, их общеорганизующей функции стало невозможным для их представителей, ученых специалистов, у которых поле труда -- мышления оказалось соответственно суженным, а организационная роль их наук в ее социальном масштабе -- недоступной восприятию. Создалась идея о «чистой истине», истине самой по себе, независимой от какой бы то ни было практики, тогда как в действительности истины отвлеченных наук независимы лишь от узкой, специализированной практики той или иной отдельной отрасли труда, но относятся ко всей трудовой практике в ее социально-историческом целом. Идея «чистой истины» преобладает и в мировоззрении нынешних людей науки.

Насколько сужен кругозор специализированного мышления, особенно ярко показывает пример астрономии. Многие ученые и мыслители писали об ее полезности, о тех реальных услугах, которые она оказывает технике; указывались ее применения в земледелии, мореплавании и пр. Но насколько я знаю, ни один не заметил того непреложного факта, что астрономия координирует и регулирует всю нашу социально-трудовую жизнь, ежедневное общение людей и связь их действий во времени и пространстве. Ни один не заметил, что всякое применение часов подчиняет нас астрономическому опыту, которым они произведены и который непрерывно их контролирует, и что это же можно сказать о всяком случае сколько-нибудь точной ориентировки в направлениях.

3.3 Народная тектология

Никакой специалист не может жить всецело и исключительно в своей специальности: его знания и опыт неизбежно выходят за ее пределы в силу связей и общения с другими людьми. Например, как потребитель, он должен иметь понятие о самых различных продуктах других отраслей труда; как отец и муж -- о потребительном семейном хозяйстве и воспитании детей; как гражданин -- о государственной связи и т. д. Но между тем как в своей специальности он стремится к точному оформлению опыта, к его определенности, полноте и стройности, к его научной организации, во всех других областях он довольствуется минимальными, отрывочными знаниями, неопределенным и смутным «обывательским» или «житейским» опытом.

Этот житейский опыт играет огромную роль в жизни и служит прочным цементом для разрозненного, анархичного по своей форме коллектива. И притом этот опыт сравнительно однороден и однообразен у всех живущих в одной социальной среде.

В этом житейском опыте -- не полном, но разностороннем, не научно-оформленном, но практически-жизненном -- продолжает удерживаться наивное единство организационной точки зрения, стихийная, но глубокая тенденция к единству организационных методов.

Основным его хранилищем служит общенародный язык. Правда, и в его области на почве специализации обособляются, как ветви от одного дерева, отдельные частичные отрасли -- технический язык той или иной профессии, терминология той или иной науки; а классовое расчленение общества порождает и более обширное расхождение диалекта господствующих классов и диалекта подчиненных масс.

Не менее сильна и еще более глубока та же тенденция в «лексиконе» языка, т. е. в его словесном материале. От любого из первичных корней, означавших коллективно-трудовые действия, расходится потомство в целые тысячи слов-понятий; оно распространяется по всем областям опыта -- физического и психического. Из одного индогерманского корня «шага», общий смысл которого -- разбивать, дробить, через массу переходов и промежуточных оттенков вышли такие слова, как в русском «молот» и «малый», «смерть» и «море», «молодой» и «медленный»; в немецком «теег» (море) и «erde» (земля), «mord» (убийство) и «mild» (мягкий, нежный), «mal» (раз) и «schwarz» (черный) и т. п.

Нередко слово сохраняет организационную идею там, где раздробленное мышление личности уже совершенно утратило ее. Например, организующая роль религии в социальной жизни вполне ускользает от обыденного среднего сознания нашей эпохи.

Между тем само слово вполне ясно указывает на эту роль, происходит ли оно от «religare» (латинское -- связывать) или от «relegere» (собирать). Аналогичным образом если не состав, то употребление слова «душа» в русском и других родственных языках, если его внимательно проследить, дает разгадку одной из наиболее темных тайн науки и философии.

Далее, житейский опыт сохраняется и в более сложных формах так называемой народной мудрости: в пословицах, притчах, баснях, сказках и т. п. Многие из них являются выражением самых широких законов организации в обществе и природе.

Конечно, не все воплощения народной мудрости так широко и глубоко охватывают организационный опыт; но они все относятся к нему не в узкоспециальном масштабе, а тяготеют к распространению через рамки отдельных отраслей жизненной практики и мысли.

Однако этот монизм народной тектологии не в силах сам по себе бороться с духом специализации и все в большей мере уступает ему господство над общественным сознанием параллельно ходу технического и идейного прогресса. Дело в том, что житейская мудрость не только ненаучна по форме, но и глубоко застойна по своей основной тенденции, принадлежит прошлому и стремится сохранить его; по отношению к ней специализация выступает как прогрессивная линия жизни. Однако, разбивая монизм наивный и консервативный, она же вызывает зарождение иного монизма, научного и прогрессивного, который жизненно выше ее настолько же, насколько она сама выше народной тектологии.

3.4 Расхождение и перенесение методов

Специализация -- необходимый этап в прогрессе форм организационного опыта. Благодаря ей в каждой отрасли труда и познания было собрано огромное количество материала и методы совершенствовались несравненно быстрее, чем это было раньше. Но она имеет и другую сторону, которая с ее развитием выступает все сильнее и резче.

Специализация ведет к расхождению методов. Развиваясь самостоятельно, каждая отрасль, практическая или научная, идет своими особыми путями и все более отдаляется от других. Вследствие этого их общение между собой уменьшается, а это ведет к их еще большему взаимному отдалению. Методы одной не подвергаются влиянию методов другой, между ними не происходит заимствований. В каждой создается свой особенный язык, так что даже вполне сходные соотношения в них выражаются различно, и этим маскируется само сходство; а в то же время одинаковые слова получают совершенно разное значение, чем взаимодействие отраслей еще более затрудняется.

Самый типичный и важный для нас пример множественных обозначений, порожденных специализацией и скрывающих принципиальное единство соотношений, -- это понятие организационного процесса. Для него в каждой почти отрасли имеется свое особое выражение, и все их обыденное мышление принимает столько же разных понятий.

В области познания, когда дело идет о мысленной организации элементов в планомерное целое, говорится «изобрести», например аппарат, машину; заметим, что это сочетание слов неточно: машину «строят», изобретается же мысленная система связей, которая служит организующим моментом в деле постройки машины. Другой термин -- «открыть» (также «установить»), например новую закономерность, означает тоже целесообразную мысленную организацию некоторой суммы элементов, а синонимический оттенок и здесь зависит от объекта. В искусстве -- «создать» художественное произведение, «сочинить» роман или поэму (слово «сочинить» по своему построению представляет как бы буквальный перевод для термина «координировать»).

Очень часто понятие «организовать» выражается посредством слов, означающих главную или наиболее типичную техническую операцию данной отрасли: «сшить» платье или обувь, «выковать» оружие, «нарисовать» картину, «написать» книгу, причем подразумевается вместе с этой операцией весь организационный процесс, часть которого она составляет.

Выработка специального языка не только закрепляла расхождение методов разных отраслей, но и создавала видимость расхождения там, где его на самом деле не было. Даже поскольку общие методы сохранились или независимо возникали в них, специальный язык скрывал это от сознания людей, заставляя усваивать одно и то же под разными именами. Этим исключались общение и сотрудничество отраслей в развитии их методов: каждая была предоставлена себе самой, своим ограниченным ресурсам. Отсюда вытекала бедность комбинаций, замедлявшая и затруднявшая развитие.

Располагая по отдельности лишь ничтожной частью накопленных в обществе приемов и точек зрения, не имея возможности выбирать из них и комбинировать их наилучшим образом, специалисты не справляются с непрерывно накопляемым материалом, не в силах стройно и целостно организовать его. Получается нагромождение материала во все более сыром виде, нередко подавляющее количеством.

Но дробление не было абсолютным; с самого начала имелась и иная тенденция, которая долго не была заметна благодаря сравнительной слабости, но все время пробивала себе путь, и особенно усилилась с прошлого века. Дальнейший, еще более крупный шаг был сделан введением «взрывного» принципа, сотни лет уже владевшего техникой войны и разрушения. Двигатели, построенные на этой основе, отличаются большой силой при малом объеме и весе; они завоевали для человечества воздушный океан.

В технике добывания благородных металлов, ювелирного дела и приготовления лекарств развивались методы точного взвешивания. А. Лавуазье, применив их последовательно в химии, произвел в ней огромный научный переворот.

Перенесение методов вполне объективно и непреложно доказывает возможность их развития к единству, к монизму организационного опыта. Но этот вывод не укладывается в сознании специалиста, как и вообще в обыденном сознании нашей эпохи. Всякий шаг, приближающий к такому единству, встречает сначала ожесточенное сопротивление большинства специалистов, -- история науки дает тому массу примеров; и затем, когда объединительная идея одерживает победу, принимается массою специалистов, то они в свою очередь с энергией и успехом разрабатывают ее, но это нисколько не уменьшает их сопротивления следующему шагу.

3.5  Современное мышление и идея всеобщего единства организационных методов

Современное мышление: обывательское и научное, всячески избавляет себя от неприятно-чуждой себе точки зрения (единство организационных методов). Прежде всего, само понятие «организация» прилагается только к живым существам и их группировкам. Даже технические процессы производства не признаются организационными. Что же касается продуктов стихийных сил природы, то здесь живой «организации» противопоставляется мертвый «механизм» как нечто иное, отделенное непереходимой пропастью. Но если внимательно исследовать, то, как применяется в науке понятие «механизма», про пропасть немедленно исчезает. Каждый раз, когда в живом организме удается объяснить какую-нибудь его функцию, она уже рассматривается как механическая. Например, дыхание, деятельность сердца долго считались самыми таинственными явлениями жизни; когда удалось понять их, они стали для физиологии просто «механизмами».

Единство организационных методов, пробиваясь через узкие рамки специализации, так сказать, навязывается новейшим развитием техники и науки. Характерны те способы, которыми современное мышление, обывательское и ученое, избавляет себя от этой неприятно-чуждой ему точки зрения. Прежде всего само понятие «организация» прилагается только к живым существам и их группировкам. Даже технические процессы производства не признаются организационными.

Что же касается продуктов стихийных сил природы, то здесь живой «организации» противопоставляется мертвый «механизм» как нечто по существу иное, отделенное непереходимой пропастью. Между тем если внимательно исследовать, как применяется в самой же науке понятие «механизм», то пропасть немедленно исчезает. Всякий раз, как в живом организме удается объяснить какую-нибудь его функцию, она уже рассматривается как «механическая». Например, дыхание, деятельность сердца долго считались самыми таинственными явлениями жизни; когда удалось понять их, они стали для физиологии просто «механизмами». То же случилось и с передачей нервных возбуждений от органов чувств к мозгу и от мозга к мускулам, когда выяснился электрический характер нервного тока. Между тем разве все эти функции перестали быть частью организационного процесса жизни, его необходимыми и существенными моментами? Конечно, нет. «Механическая сторона жизни» -- это просто все то, что в ней объяснено.

По поводу гипотезы В. Крукса о первичном веществе, или «протиле», который, «агрегируясь», т. е. уплотняясь, путем группировки в более тесные сочетания должен был образовать химические элементы (по современным воззрениям, этим «про-тилом», оказались атомы электричества -- отрицательные и положительные), тот же автор говорит: «Не протил, -- если бы даже он и существовал, -- имел стремление к агрегации, а В. Крукс имел такое стремление агрегировать протил, чтобы как-нибудь представить картину… происхождения материи из первовещества» .

Верно то, что существуют определенные формы мышления, в которые люди стараются укладывать свой опыт; но это вовсе не какое-то извечное «строение познавательной способности», а просто способы организации опыта; они развиваются и изменяются с ростом самого опыта и сменой его содержания. У дикаря-анимиста «строение познавательной способности» требует, чтобы каждый движущийся предмет -- человек, животное, солнце, ручей, часы, -- а то и всякий предмет вообще, -- имел свою «душу»; у нас эта форма мышления отмирает. Для нас время и пространство бесконечны; но не так это было еще в исторической древности.

Сущность дела проста. Все эти объединяющие схемы являются средствами организации опыта, ее орудием или «формами». Но орудие организации зависит, конечно, и от того, кто организует, кто, следовательно, это орудие вырабатывает и им пользуется, и от того, что организуется, -- от материала опыта. Так ведь и орудие труда должно соответствовать по своему устройству, с одной стороны, руке и силе работника, с другой -- свойствам предмета, который этим орудием обрабатывается.

Для дикаря бесполезно тонкое орудие, пригодное для обученного европейского работника, а для обтачивания железа негоден инструмент, подходящий для дерева. В этом нет принципиальной разницы между орудиями материальными и идеальными, как нет разницы и по отношению к исторической изменчивости тех и других.

Другую точку зрения на объединяющие схемы можно назвать «филологической» или «символистической» . Она очень родственна первой и сводит происхождение этих схем к языку, к словам, и выработке сходных обозначений или символов для разных областей опыта. Вот пример такого истолкования

«Одно и то же уравнение -- Лапласовское -- встречается в теории Ньютоновского тяготения, в теории движения жидкостей, в учении об электрическом потенциале, учении о магнетизме, о распространении теплоты и многих других. Что из этого следует? Эти теории кажутся точно скопированными одна с другой, они взаимно освещаются и поясняются, они заимствуют друг у друга свой язык.

Здесь главное заключается, пожалуй, в недоговоренности, в том, что не ставится вопрос, почему же одна отрасль опыта может заимствовать у другой ее язык и почему «термины» приобретают такую силу. Внушается мысль, что эта сила присуща символам самим по себе, что «общий язык» и есть достаточное объяснение. На деле вовсе не так. Применение общих терминов иногда только вредит пониманию и ясности, как мы это видели на примере понятия «конкуренции» в общем учении о жизни и в политической экономии.

В действительности общий язык вынуждается единством организационных методов или форм и выражает его. Он вырабатывается повсюду лишь позже, чем обнаруживается это единство.

Во многих случаях, где оно уже бросается в глаза, общих терминов все еще нет -- они остаются различными благодаря специализированному языку.

Несмотря на бесчисленные параллели и совпадения в самых различных сферах опыта, старый мир, анархически-дробный в своей социальной основе, не мог прийти к идее всеобщего единства организационных методов -- к задаче всеобщей организационной науки.

3.6 Историческая необходимость и объективные предпосылки тектологии

Общество, построенное на разделении труда и на обмене, не представляющее организованной системы труда в своем целом, и не может ставить свои задачи в ином масштабе, как частичном. Это само собой понятно по отношению к каждому из миллионов отдельных хозяйств или предприятий, образующих такое общество. Существует, правда, и организация государственная, задачи которой формально относятся к обществу в целом. Но и они всегда ставятся в специализированном виде, как военная, финансовая, полицейская и т. д., при всей широте вполне частичные по своему содержанию. Конечно, и науки, систематизирующие организационный опыт общества, не могут при таких условиях понимать своих задач в универсальном масштабе.

Но чем больше общество растет и развивается, тем сильнее и болезненнее для него сказывается его неорганизованность в целом. Гигантская масса живых активностей, в нем непрерывно накопляемая, все труднее и все менее совершенно сохраняет свое равновесие. Острые и хронические болезни социальной системы -- бедствия ожесточенной конкуренции, кризисы местные и мировые, возрастающая напряженность борьбы между нациями из-за рынков, безработица, беспощадные классовые конфликты -- все это вместе образует грандиозное расточение общественных сил и создает атмосферу всеобщей неуверенности в будущем

Таким образом сам ход жизни все настоятельнее и неуклоннее выдвигает организационные задачи в новом виде -- не как специализированные и частичные, а как интегральные. И вот теперь человечество переживает промежуточную, переходную эпоху: оно еще не в силах приняться за прямое разрешение задач универсальных, но частичные, ему доступные, оно ставит и разрешает во все более широком, по сравнению с прежним -- поистине грандиозном масштабе.

Практически этот процесс выражается в колоссальном росте предприятий, с одной стороны, и классовых организаций -- с другой. Из массы предприятий индивидуальных наиболее устойчивыми среди общей социальной неуравновешенности оказываются наиболее крупные; они поглощают другие предприятия и расширяются еще более. Акционерная система, а затем синдикаты и тресты продолжают эту тенденцию гораздо дальше.

Легко видеть, насколько новая задача несоизмерима со всеми, какие до сих пор ставились и разрешались. Всю сумму рабочих сил общества -- десятки и сотни миллионов разнообразно дифференцированных единиц -- придется стройно связать в один коллектив и точно координировать со всей наличной суммой средств производства -- совокупностью вещей, находящихся в распоряжении общества; причем в соответствии с этой исполинской системой должна находиться и сумма идей, господствующих в социальной среде, иначе целое оказалось бы неустойчивым, механическое единение перешло бы во внутреннюю борьбу. Эта ^триединая организация -- вещей, людей и идей -- очевидно, не может быть построена иначе, как на основе строгой научной планомерности, а именно всего организационного опыта, накопленного человечеством.

Было бы величайшей, поистине детской наивностью думать, что единая общественно-трудовая система может быть устроена обыденно-эмпирическим путем, наподобие того, как большинство людей устраивают теперь свое частное хозяйство, или путем простого сговора, парламентского обсуждения и решения и т. п.

Но такая наука не может возникнуть сразу, без исторической подготовки: организационный опыт развивается непрерывно, его новые формы складываются последовательно, шаг за шагом, Было бы совершенно бесплодно говорить о всеобщей организационной науке, если бы сама действительность не давала ее элементов, если бы не обнаруживалась живая реальная тенденция к ее возникновению.

С тех пор ход вещей наглядно для всех поставил организационные задачи человечества в мировом масштабе и обнаружил бессилие по отношению к ним старых точек зрения, старых способов мышления. Человечеству нужна принципиально новая точка зрения, новый способ мышления. Но они являются в истории только тогда, когда либо развивается новая организация всего общества, либо выступает новый социальный класс. В XIX в. именно и сложился такой класс -- индустриальный пролетариат.

В его жизненных отношениях, в обстановке его труда и борьбы заключались условия, порождавшие тот способ мышления, которого не было, ту точку зрения, которой не хватало. Требовалось время, чтобы она сложилась, чтобы она была осознана и выражена. Но теперь она достаточно ясна, и очевидны ее основы.

Препятствием к развитию монистического научно-организационного мышления были специализация и анархическое дробление системы труда. Пролетариат машинного производства в главных и постоянных условиях своей социальной жизни имел исходный пункт для преодоления духа специализации, духа анархии.

 По мере совершенствования машин роль работника при них меняла свой характер. Самое глубокое разъединение в рамках сотрудничества было то, которое обособило организатора от исполнителя, усилие умственное от усилия физического. В научной технике труд рабочего совмещает. оба типа. Работа организатора есть управление и контроль над исполнителем; работа исполнителя -- физическое воздействие на объекты труда. В машинном производстве деятельность рабочего есть управление и контроль над «железным рабом» -- машиною -- путем физического воздействия на нее.

Что касается возникшей из разделения труда общественной анархии, конкуренции, борьбы человека против человека, то и она по мере развития рабочего класса утрачивает свое разъединяющее влияние на него, потому что в его среде она на деле устраняется. Товарищеская связь в работе, общность интересов по отношению к капиталу порождают сплочение пролетариата в различные классовые организации, которые шаг за шагом, с колебаниями, но неизбежно ведут его к объединению в мировой коллектив.

Рабочий класс осуществляет дело организации вещей в своем труде, организации своих коллективно-человеческих сил в своей социальной борьбе. Опыт той и другой области ему приходится связывать в свою особую идеологию -- организацию идей.

Таким образом сама жизнь делает его организатором универсального типа, а всеорганизационную точку зрения -- естественной и даже необходимой для него тенденцией.

Это сказывается и в том, как легко освобождается рабочий-специалист от цеховых предрассудков профессии, и в том, как жадно стремятся передовые пролетарии к знанию энциклопедическому, а не узкоспециальному, и в том, как охотно они усваивают во всех областях наиболее монистические идеи и теории. Но это не значит, чтобы новая точка зрения, выступая в массе частных проявлений, могла во всем ее гигантском захвате легко и быстро осознаться, оформиться до конца.


Подобные документы

  • Анализ произведения известного русского мыслителя и общественного деятеля П. Чаадаева "Письма о философии истории". Биографическая справка о нем, его мировоззрении, религиозном мироощущении. Взгляды философа на место России. Судьба "Философических писем".

    реферат [29,6 K], добавлен 30.11.2011

  • Философия науки: законы, этапы и модели развития. Концепция Т. Куна о науке как социокультурном феномене: историческая динамика, влияние вненаучных знаний и социальных факторов. Понятие "научная революция" в исследовательских программах И. Лакатоса.

    реферат [26,5 K], добавлен 27.02.2011

  • История возникновения учения о категориях. Категории диалектики: содержание и форма; сущность и явления; причина и следствие; необходимость и случайность; возможность и действительность. Умение познающего мышления вести спор с собой в диалоге мыслящих.

    контрольная работа [34,6 K], добавлен 23.01.2011

  • Генезис и развитие социально-философского знания. Основные исследовательские программы в обществознании. Конфликтная модель общества. Конфликт, насилие и ненасилие. Историческая необходимость и свобода личности. Роль народа и личности в истории.

    курсовая работа [41,2 K], добавлен 17.02.2011

  • Проблема национальной идеи России. "Русская идея" как путь страны, способ ее существования в настоящем и будущем, цель ее развития. Современный поиск национальной идеи России как определенная реакция на необходимость самоопределения российского народа.

    реферат [25,6 K], добавлен 27.06.2014

  • Понятие о мышлении, его законах и формах. Mыcлитeльнaя дeятeльнocть чeлoвeкa. Основные формы чувственного познания. Логика как наука о мышлении. Логика формальная и диалектическая. Роль и логики в юридической деятельности. Правила логического вывода.

    реферат [20,6 K], добавлен 29.09.2008

  • Изучение сути рациональности как всеобщего феномена познания и деятельности, как единства и взаимосвязи онтологических, гносеологических, социокультурных, социопсихологических, аксиологических и других предпосылок и оснований. Миф – одна из форм познания.

    статья [15,7 K], добавлен 03.12.2012

  • Содержание, бессознательная основа и историческая обусловленность возникновения психоаналитического мышления. Краткие сведения о жизни и деятельности Зигмунда Фрейда. Катарсический метод в психоаналитических и в мегапсихологических исследованиях.

    статья [367,2 K], добавлен 21.10.2011

  • Эффективность государственных пенсионных фондов и необходимость увеличения доли частных накопительных организаций. Зарубежный опыт страхования. Негосударственные пенсионные фонды в Украине: предпосылки становления, современное состояние и анализ рисков.

    курсовая работа [715,2 K], добавлен 13.02.2011

  • Структура формальной логики и ее практическое значение. Основные формально-логические законы тождества, противоречия, исключенного третьего, достаточного основания. Формы и элементы мышления, без которых невозможно ни обыденное, ни научное мышление.

    реферат [32,5 K], добавлен 19.09.2010

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.