Логика и познание религии

Размещено на http://www.allbest.ru

Логика и познание религии

Волошин В.В.

Логика - основание любой научной дисциплины. Умение ясно и непротиворечиво рассуждать - априорная предпосылка получения адекватного научного результата. Область, именуемая «логикой научного познания», на сегодняшний день не является дисциплиной с однозначно заданными предметом, задачами, методологией. Особенно проблемным является сегмент социально-гуманитарного познания, которое характеризуется сингулярностью, эмпирической невоспроизводимостью, неверифицируемостью, релятивностью, субъективизмом, невозможностью применения искусственных языков. Ситуация усложняется еще больше, когда объектом исследования выступает религия. Имея дело с проблематикой сверхъестественного, сакрального, трансрационального, религиоведение не может не «конфликтовать» с формальной логикой, однако это противостояние может быть продуктивным, так как «логичес-кий код» (термин Н. Мулуда) обнаруживается в споре между различными функциями, которые он выполняет и различными источниками, из которых он исходит. Актуальность нашей темы хорошо выразил один из родоначальников неклассической логики Н. Васильев: «Божественная логика - металогика - для соприкосновения с реальностью, с тварностью, нуждается в посреднике, в Логосе, в материальной логике» [2,с.629].

Вопросами логического анализа тех или иных аспектов религии занимаются зарубежные исследователи: П. Вайнгартнер, Г. Гриненко, И. Герасимова, Ю. Кимелев, Э. Лич, Ф. Пеллетьер, П. Тиллих. Эти сложные, определяющие, открытые вопросы являются, в большинстве своем, делиберативными, следовательно, дискуссионными. В контексте нашего исследования нельзя не вспомнить о новационных идеях «классиков» логики и философии религии, таких как Б. Бозанкет, Ф. Брэдли, Н. Васильев, К. Леви-Строс, П. Флоренский, С. Франк, Г. Фреге, Я. Хинтикка. Эвристичными видятся размышления современного российского логика А. Анисова о типах непротиворечивости, объектах рассуждений, пустых понятиях и т.д.

Многие аспекты взаимодействия современной логики и религиоведения пока только фрагментарно очерчены. He решена одна из фундаментальных проблем. Ее мы формулируем следующим образом: какая логика может претендовать на статус корректной, когда рассуждения направлены на постижение религиозных объектов и процессов.

Цель нашей статьи - предложить вариант решения данной проблемы, поставив вопрос об универсуме таких рассуждений.

Определимся с предметом. Как это ни парадоксально, логика, обоснованно претендуя на статус точной науки, не имеет общепринятого классификационного определения. Трудности возникают уже с родовым понятием: «логика есть искусство» (Н. Кузанский); «логика есть гипотетическая наука» (И.Ф. Гербарт); «логика - часть науки о знании» (С.И.Поварнин); «гносеология - часть логики» (В. Виндельбанд); «логика есть нормативная конституирующая дисциплина» (Э. Гуссерль); «логика - система регулирующих норм» (Н. Мулуд) и т. д. Предлагаем считать логику разделом эпистемологии. Понятия «гносеология» и «эпистемология» примем как равнозначные, хотя многие «континентальные» оппоненты аналитической философии их отождествлять отказываются.

Чем же занимается логика, как часть эпистемологии? Tрадиционный ответ: изучает «правильное мышление» (В. Асмус), «схемы, способы мышления, воплощенные в языке» (И. Хоменко), дает «теоретическое описание законов мышления» (В. Бочаров). Ho, уместно ли говорить о «правильности» наших мыслей, каковы критерии «правильного мышления»? Если вспомнить тезис Л.Витгенштейна, об «априорности логики» и о том, что «нельзя нелогично мыслить», все дело в конвенционализме канонов «правильности». Нарушая законы традиционной и современной классической логики, мы переносим наши мысли в другие системы координат, но приписывать этим системам предикат «нелогичные» - нецелесообразно: иной тип мышления предполагает иную логику.

Вторую позицию представляет Г. Фреге: «логика есть наука о наиболее общих законах бытия истины»; она регулирует процесс получения достоверного знания, базирующегося на абстрактной универсальной системе рациональных стандартов. Однако, как отмечал С. Франк, «абсолютное верховенство логического, рассудочного объяснения не может быть логически же доказано, ибо всякое доказательство опирается само на веру в абсолютную, окончательную компетенцию чисто рациональной мысли» [8,с. 193]. С точки зрения А. Конверского, логика «исследует способ получения нового знания», элиминируя его конкретное содержание. Логика - наука о «законах открытия, обоснования и сохранения истины» (В. Светлов). Один из противников такого подхода отмечает, что хотя логика и способствует оптимизации и эффективизации науки, но «ни при каких обстоятельствах, однако, логика не может претендовать на орудие открытия: процесс открытия не поддается формализации, алгоритмизации; не просматривается сугубо логических механизмов получения из знания принципиально нового знания» [5,с.35].

Третий подход: логика есть «исследование принципов корректных и приемлемых рассуждений» (У. Нил, М. Нил), «хороших рассуждений» (А. Марков), когда верные исходные положений дают верные результаты. А. Анисов пишет: «Логика не является наукой о мышлении и его законах. Это наука о рассуждениях <...> Система рассуждений не единственна, могут быть разные системы рассуждений» [ 1,с.32]. Причем, разные логические теории предлагают собственные наборы законов о рассуждениях.

Разумеется, эти три подхода не противоречат друг другу, речь больше идет об акцентах. Современная логика предлагает и другие, технически сложные варианты определения своего предмета [6]. Ho, как справедливо отмечает А. Гладкий, в гуманитарной сфере нередко имеет место ошибка «иллюзии доказательства», когда выдается за объективное строгое знание то, что таковым не является. «Чаще всего это связано с неправомерным перенесением в эту сферу рассуждений, используемых в математике и естественных науках - иначе говоря, с подражанием» [3,с. 166]. Поэтому не будем строить «иллюзий» и «преувеличивать сущности без необходимости»: математическая логика оставлена нами без внимания.

Мы отдаем предпочтение третьему подходу. Он, учитывая релятивность знаний, представляется более релевантным в контексте прагматики социально-гуманитарного познания. Последнее маркируется диалогичностью, коллективностью, динамизмом; рассуждение - это не только формальная конструкция, но и акт коммуникации. Третий подход удобен в контексте принципа простоты, т. к. избавляет от необходимости анализировать такие сложные объекты как «мышление», «истина», «реальность». Признание плюрализма систем рассуждений приводит нас к понятию «возможные миры» и нежесткой трактовке истины (анализ религии, ее форм и функций продуктивен только при такой трактовке). Китайская религиозно-философская мысль не знала аристотелевской логики, оперируя классификационными схемами коррелятивного мышления и нумерологией. Однако никто не говорит о «нелогичности» религий Китая и отсутствии восточного понимания достоверного знания. Как отмечает Я. Хинтикка, «нам гораздо ближе и понятнее относительно повседневное понятие истинности в некотором возможном мире, чем такие специализированные понятия, как логическая истинность, логическое следование и т. п.» [9,с.39]. Однако финский философ предупреждает: «По ряду глубоких логических причин обычно не удается эффективно отличить «настоящие» логически возможные миры от того, что лишь «кажется» возможностью в силу особенностей нашего языка (или мышления)» [9,с.73]. Многие согласятся, что рассуждений религиозного человека - «настоящий» возможный мир, со своими онтологическими предпосылками, модальностями, специфическими трактовками вероятных направлений развития событий и т. д. Возможные миры верующего, кроме истинностных оценок, включают в себя еще множество других: эмоциональных, эстетических, этических, деонтических, темпоральных. Намультивекторность мышления обращает внимание Н. Васильев. Он доказывает наличие трех логик: аристотелевой (эмпирической), неаристотелевой (воображаемой) и металогики. Последняя заключает в себе как онтологические, так и формальные предпосылки всякой логики (эта идея нашла продолжение в работах П. Флоренского, С. Франка, П. Тиллиха).

Н. Васильев считал законы логики зависящими от объектов универсума рассмотрения, и утверждал, что мы можем мыслить другие миры, миры, в которых некоторые логические законы будут иными, чем в традиционной логике. Действительно, современная логика необычайно «либеральная» наука. Она не запрещает рассматривать в качестве объектов рассуждения нечто существующее только в воображении. Представить себе научную картину мира без чисел, геометрических фигур, идей, ценностей - невозможно. Намного ли «энтропия» или «кварки» реальнее «дхармы» или «дао»? Как справедливо отмечает Г.В.Гриненко, «вопрос о существовании сверхъестественных сил и объектов, о возможности магического воздействия на реальность и т.п. принципиально отличается от вопроса о вере в существование таких объектов и феноменов» [4,с.8]. Логика не говорит о том, что существует, она фиксирует лишь то, что обязательно есть, может быть и не может быть ни в одном из возможных миров. «Бытие не исчерпывается логически определимым предметным (выделено нами - В.В.) своим содержанием, а имеет еще иное измерение, вглубь, выходящее за пределы всего логически постижимого и открывающее нам его внутреннюю непостижимость» [8,с.401]. Мы вправе экстраполировать объектнопредикатную онтологию на любую выбранную нами область и тогда допустимо оперировать не только эмпирическими, HO и неверифицируемыми высказываниями. Формально система рассуждений Евклида мало чем отличается от, например, догматического богословия Иоанна Дамаскина. Располагая текстом Библии, где каждое предложение считается истиной (аксиомой), мы можем получать все новые и новые истины (доказывать теоремы), используя предложения из Священного Писания как посылки. Любую богословскую конструкцию допустимо рассматривать как специфическую разновидность системы доказательства: из конечного числа тавтологий (догматов) и множества допущений (не обязательно религиозно окрашенных) выводятся те или иные установления религиозной жизни. Конечно, нарушение канонов традиционной логики в такой системе неизбежно. Простейший (и, можно сказать, гениальный) выход из данной ситуации предлагает апофатическое богословие: вопрос о противоречивости или непротиворечивости самой трансцендентной сущности бесполезен, наши рассуждения о сакральных объектах априори логически правильные и неправильные одновременно. Можно говорить о законе допустимости противоречия в сфере религиозного мышления, «но при этом, как и в релевантной логике, из противоречия отнюдь не следует все, что угодно» [4,с.32]. Пример такой релевантной логики приводит П. Тиллих, критикуя арианство: «Термин «Посредник» не лишен богословской сложности. Тут может лежать предположение, что посредник является третьей реальностью, от которой зависит и Бог, и люди в смысле Откровения и примирения. Однако это не годится как с христологической, так и с сотериологической точки зрения. Существо третьего рода между Богом и человеком было полубогом. Ho именно это и послужило причиной отвержения Церковью ереси Ария» [7,с.477].

На религиозных примерах можно продемонстрировать специфичность действия закона исключенного третьего, когда, с одной стороны, существует оппозиция А/не-А, с другой, между бинарными объектами существует область пересечения - сфера сакрального, где данный закон не действует. Такие бинарные оппозиции как смертный/бессмертный, живой/мертвый, девственница/мать, вечный/временный в сакральной области могут элиминироваться: I (р v] р). Речь идет именно о сакральном универсуме, поэтому какие-либо параллели с интуиционистской логикой будут неуместны, интуиционизм исходит из двойного отрицания: I (1 (р Vlp)).

Математические доказательства, в отличие от религиоведческих (и, вообще, любых, используемых гуманитариями) базируются на однозначных дефинициях, обладают принудительностью, лакуны в рассуждениях заполняются за счет наглядного смысла. Эти отличия, считает А. Гладкий, позволяют именовать рассуждения в социально- гуманитарных областях знания «псевдодедуктивными». Ho, мы должны признать, что от этого они не перестают быть рассуждениями, правда, в иной системе референции, логических принципов, причинно- следственных зависимостей. Н. Васильев задается вопросом: «Неужели божество обязательно должно мыслить по аристотелевской логике, по канонам силлогизма и миллевским правилам индукции? Очень рано религиозность создала представление о божестве, разум которого бесконечно превышает человеческий. Посему нет ничего невероятного или абсурдного в том, что логика божества иная, чем логика человека. Значит, вполне мыслимо, что могут существовать системы логического мышления и логические операции, совершенно отличные от наших. Тот же результат получается из рассмотрения различных взглядов на природу логики и логических законов» [2,с.597]. Однако исследователь религии не обладает «логикой божества» (Quod licetjovi, non licet bovi), и в целях приближения к действительности, призван минимизировать апелляции к ней. Богословие правомочно оперировать универсальными утверждениями, т.е. утверждениями вида. Исследователь религии познает не божественные законы, а лишь тенденции земной религиозной жизни, и ему целесообразно оперировать утверждениями вида 3xF(x).

Очень важно четко выделить множество интересующих исследователя объектов, которые и составят универсум. Бессмысленно рассуждать о проблеме бессмертия, апеллируя к законам механики и термодинамики, или приписывать сакральным объектам способность влиять на политическую ситуацию в современной Украине. Подобные синтезы есть возвращение к мифологике. Отличие мифического сознания от религиозного как раз в том, что в формате последнего, скорее всего на интуитивном уровне, была предпринята попытка демаркации различных универсумов. Наука о религии должна пойти еще дальше. Необходимо «четко фиксировать универсум объектов U и задавать их свойства и отношения только в универсуме U>> [ 1,с. 181 ]. Другими словами, мы должны принимать в качестве исходных только те свойства и отношения, которые предположительно (а всякое знание есть знание предположительное) будут непустыми в задекларированном универсуме рассуждений. Для универсума ангелов понятия бестелесность и небесное блаженство будут непустыми, и мы можем смело рассуждать, апеллируя к Дионисию Ареопагиту, о специфике серафимов и архангелов, функциях небесного архистратига Михаила и божьего посланника Гавриила и т. д. Ho будет логической ошибкой перенос ангельских характеристик и функций в универсум культовой деятельности или религиозных организаций. He нужно бояться рассуждать об объектах, существование которых не согласуется с естественнонаучными законами. Фактическая противоречивость не тождественна противоречивости логической. Рассуждая о вещах, именуемых «сверхъестественными», «запредельными», «трансдефинитными» (термин С. Франка), фактической противоречивостью допустимо пренебречь, если мы однозначно очертили универсум объектов, «за пределы которого в рамках данной группы рассуждений выходить мы не имеем права» [ 1 ,с. 180].

Вышесказанное не свидетельствует о нашей приверженности релятивизму. Мы не разделяем позицию Г. Райла, согласно которой существуют «логика историков», «логика юристов», «логика игроков в бридж» и т. п., а каждая языковая игра обладает собственной логикой. Речь идет о применении принципа дополнительности, при однозначно заданных областях размышлений, причем «логические свойства, в частности общезначимость самого аргумента логического следования должны быть независимы от отдельно выбранного универсума рассуждений» [6,с. 152]. Другими словами, логика науки о религии призвана помочь максимально непротиворечиво описать все то, что логически «связно». «Связанность» имеет место тогда, когда смысловые атомы в рамках религиоведческой теории (религиозного учения) по большинству параметров (онтологических, эпистемических, темпоральных, аксиологических и т.д.) предполагают друг друга так, что, взятые в изоляции, они теряют свой познавательно-эвристический и прагматический потенциал. Исследователь религии, четко определившийся с универсумом рассуждений и следующий трем известным принципам логики, сформулированным Г.Фреге в «Основаниях арифметики», имеет возможность предложить интересные гипотезы, разработать релевантные метафизические учения, приоткрывающие тайны внутренних и внешних аспектов отношения человека к священному, трансцендентному, Богу или богам.

Выводы. «Расширенное» понимание предмета логики, при котором она становится общей теорией познания, видится нецелесообразным, по крайней мере, когда речь идет о социально-гуманитарном познании. Исследование религии не позволяет выдержать линию жесткого анти- психологизма, объективности, джастификационизма. Понятие «логика» многозначно, нет, и не может быть одной логики, как не существует одной истинной религии. He предлагая заменить категорию «истинности» категорией «уместности», мы хотим остановиться на таком определении: логика познания религии - раздел эпистемологии религии, изучающий релевантность рассуждений, предметом которых являются сакральная сфера и ее профанные импликации. Такие рассуждения назовем гипотетико-мнимодедуктивными, так как они являются метафизическими по своей природе.

Логический анализ уместен в отношении любых рассуждений. Главное - однозначно определиться с универсумом и четко очертить «законодательную базу», продуктивно работающую при изучении того или иного аспекта религиозной жизни. Это минимизирует субъективизм, хотя, объективность при изучении религии, на наш взгляд, не более чем недостижимый идеал. В отличие от точных наук и богословия, религиоведение не может претендовать на принудительность и универсальность.

Логика не избавит исследователя религии от заблуждений и ошибок, но она способна ограничить их распространение через рассуждения. Логика не дает ответа та вопрос как нужно форматировать социально- гуманитарное знание, скорее речь идет о том, в какой программе этого делать не следует. Логика - способ адекватного описания одного из возможных миров - мира религии. Он, в свою очередь, также не является целостной конструкцией. Логика не может сделать очевидное яснее, чем нам подсказывает здравый смысл (и, несомненно, вера), а неочевидное представить как однозначное. Необходимо демаркировать логическую и фактическую непротиворечивость. «Пустые понятия» традиционной логики - фикция. Современная логика не должна заниматься поисками истины в дилеммах реальное/вымышленное, естественное/сверхъестественное. Религиозное сознание - это не столько синтез иллюзорного и реалистического, сколько смешение разных универсумов рассуждений.

Логический анализ феномена религии: 1) предполагает выход на актуальную тему взаимосвязи различных логических процессов и корректности переходов от одного процесса к другому; 2) позволяет сравнивать типы мышления; 3) расширяет горизонт проблематики модальных логик; 4) ставит вопросы о демаркации семантического и денотационного значения знака; 5) актуализирует поиски твердого десигнатора и т. д.

Список использованных источников

логика познание религия

Анисов А.М. Современная логика / А.М. Анисов. - М.: ИФРАН, 2002. - 274 с.

Васильев Н.А. Воображаемая (неаристотелева) логика. Логика и металогика // Логіка: Хрестоматія / Авт.-упор. С.Д. Цалін / 2-ге вид., перероб. і доп. /

Н.А.Васильев - X.: Факт, 2006. - С.596-634.

Гладкий А.В. Введение в современную логику / А.В. Гладкий. - М.: МЦНМО, 2001.- 200 с.

Гриненко Г.В. Сакральные тексты и сакральная коммуникация. Логикосемиотический анализ вербальной магии / Г.В.Гриненко. - М.: «Издательский дом НОВЫЙ ВЕК», 2000. - 448 с.

Ильин В.В. Теория познания. Эпистемология / В.В.Ильин. - М.: Из-во МГУ, 1994. - 136 с.

Карпенко А.С. Предмет логики в свете основных тенденций ее развития // Логические исследования. - Вып. И. - M .: Наука, 2004. - С. 149 - 171.

Тиллих П. Систематическое богословие (том I, II; части I, II и III) / Пер. с англ. Данилушкина М.Б. / П.Тиллих. - СПб.: Алетейя, 1998. - 493 с.

Франк C.JI. Непостижимое. Онтологическое введение в философию религии // Сочинения / C.JI. Франк. - М.: Правда, 1990. - С.183-603.

Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования: Сб. избр. статей (пер. с англ.) / Сост., вступ, статья и общ. ред. В.Н. Садовского и В.А. Смирнова / Я. Хинтикка. - М.: Прогресс, 1980. - С.35-429.

Размещено на Allbest.ru