Категория особенного как антиномия всеобщего и единичного

Размещено на http://www.allbest.ru/

Категория особенного как антиномия всеобщего и единичного

Исследование категорий всеобщего, особенного и единичного в современной теории познания признается вроде бы важной, но уже решенной проблемой. Большое количество исследований советского периода, многочисленные опыты категориального анализа в лоне диалектики и диалектической логики предрасполагают к выводу о схоластическом характере рассуждений по данной проблематике. И все же никто не станет отрицать, что одним из важнейших достижений философии до сих пор выступает диалектический метод.

Истинная суть диалектического метода состоит не в обобщении уже открытых наукой (да и не только наукой) знаний о мире и человеке, но в методологии, позволяющей определить путь формирования априорных синтетических суждений, столь значимых для современных научных изысканий. Кроме того, ни одно серьезное исследование в философии не обходится без применения (пусть даже и косвенного) диалектического метода. Но как "работает" данный метод на практике? Получил ли он в наше время свою завершенную форму? Декларируя функциональную важность и значимость диалектического метода в науке и философии, очень немногие мыслители применяют его на практике. Например, при определении категориальных форм считается нормальным применять формально-логический подход как единственно возможный.

Отсюда само собой возникает тенденция определять важнейшие категориальные пары и, в частности, всеобщее, особенное и единичное в формально-логическом ключе, то есть в отрыве друг от друга. Как должно рассматривать всеобщее, особенное и единичное в диалектике и формальной логике? Связаны ли данные категории между собой? Если связаны, то отражает ли данная связь некую логику взаимодействия реальных объектов в действительности или она трансцендентна?

Таковы те вопросы, в связи с которыми предлагается исследовать "особенное" в качестве антиномичного отношения категорий всеобщего и единичного. Еще Гегель отмечал, что каждое понятие есть антиномия, ибо оно выражает диалектический переход, противоречащий классическим канонам формальной логики. По отношению к категории особенного эта диалектика выглядит как опосредствование единичного во всеобщее и всеобщего в единичное. Другими словами, единичное есть форма проявление всеобщего, а всеобщее есть не что иное, как опосредованная особенным тотальность единичного. Цель статьи именно и состоит в описании деталей и тонкостей этих взаимопереходов.

В процессе опосредствования единичного во всеобщее и всеобщего в единичное можно выделить два аспекта. Первый из них это сущность диалектического опосредствования, которая может быть раскрыта только в своей целостности и которая наглядно неуловима. Она не может быть зафиксирована как нечто застывшее. Особенное есть всеобщее, логика осуществления которого раскрывается как сущность единичного. Но это всеобщее дано здесь не в чистом виде, а в виде выводимой тенденции на основе специфической качественности данного особенного. Особенное обусловлено тотальностью исследуемого системного объекта, а не одним его (пусть иногда и самым важным) звеном или компонентом.

Второй аспект опосредствования есть "положенность" особенного, его "внешняя рефлексия", зафиксированная в виде отдельного элемента системного объекта. Например, тезис, антитезис, синтез положенности опосредствования, которые могут и в известных пределах должны быть рассмотрены отдельно одна от другой. Однако познающий субъект должен постоянно иметь в виду, что они существуют только вместе. Ибо опосредствование в широком понимании этого термина есть не что иное, как связь. При данном способе рассмотрения предмета все опосредствовано, в том числе и связь единичного и всеобщего, что, собственно, и выражается в категории особенного. Вот почему в термине `опосредствование' присутствует смысл особенного как категории. Вот почему иногда уместно употребить термин "опосредствование" в смысле категориального статуса особенного. познание диалектика методология суждение

Вследствие такого онтологического статуса категорию особенного невозможно определить в рамках родовидовых отношений, где единичное и всеобщее суть лишь рядоположенности, исключающие противоречие. Опосредствование с этой точки зрения мыслится как ступенька перехода от одной положенности к другой. Так, к примеру, интерпретируются взаимопереходы единичного и всеобщего в эволюции дикорастущих видов трав в учебном пособии А.П. Шептулина. Однако эта интерпретация не прорывает рамок формальной логики. Для Гегеля же все есть становление. У Гегеля вообще нет ничего, что не было бы промежуточным состоянием между бытием и небытием. Диалектика мыслится Гегелем как "имманентный переход одного определения в другое". Диалектический переход есть связь, опосредствование особенностью. Напротив, переход в формальной логике предполагает рядоположенности и исключает противоречие.

Вышеизложенное ставит нас перед необходимостью рассмотреть опосредствование со стороны его сущности, вскрываемой развитием всей диалектической системы. Категория особенного при таком подходе включает в себя в снятом виде все промежуточные звенья системного объекта, а значит, принимает антиномичный характер. Формальнологический подход к антиномии способен лишь зафиксировать одну из антиномических противоположностей (лишь одну из альтернатив диалектической дилеммы). Различие формально-логического и диалектического толкований особенного можно проиллюстрировать антиномией двух философских методов диалектического и метафизического.

Тезис антиномии состоит в том, что особенное как логика опосредствования всеобщего и единичного является третьим между единичным и всеобщим. В диалектике этот тезис выступает как положенность. В формальной же логике тезис антиномии, особенное, есть среднее звено между единичным и всеобщим. Рассмотрим вначале тезис антиномии в его абсолютизации в метафизике. Отметим, что формализация отношений всеобщего, особенного и единичного, имевшая место в отечественной философии, связана, скорее всего, не столько с "невежественностью" философов, сколько с объективной трудностью диалектического определения самого "мышления о мышлении". Здесь нередко возникает соблазн решить проблему "техническими" средствами через уточнение понятий, "сбиваясь" тем самым к осмыслению предмета на основе здравого смысла и метафизического способа интерпретации бытия.

Различие между формально-логическим и диалектическим подходами к особенному хорошо показать путем сопоставления позиций Джемса Милля и Маркса, когда они обращаются к вопросу о природе прибыли. Кроме того (и это может быть самое важное), при определении экономических понятий Маркс и Милль по-разному интерпретируют и само мышление, что отражается и на толковании ими категорий всеобщего и единичного.

Хотя с точки зрения своей роли в экономическом отношении товар и деньги, потребительная стоимость и меновая стоимость предполагают друг друга, в акте обмена они явным образом занимают полярно противоположные места. Товар (продавец) представляет потребительную стоимость, а деньги (покупатель) - меновую стоимость. Но для Маркса эта противоположность есть, говоря языком Гегеля, лишь момент, видимость; на самом деле они имеют одну сущность, они созданы трудом. И поэтому в данном контексте можно сказать, что всеобщее товара у Маркса выступает как единство потребительных и меновых стоимостей. Для Милля же товар представляет собой просто вещь, которая имеет определенную ценность для общества. Отсюда всеобщее у Милля это абстрактное всеобщее, созданное по правилам абстрагирования формальной логики, а эмпирический факт есть единичное и только единичное, которое подводится под всеобщее непосредственно. Особенное здесь выступает как часть всеобщего, исключающая противоречие между единичным и всеобщим и, конечно, сама не являющаяся противоречием. В соответствии с этими правилами Милль попытался вывести норму прибыли непосредственно из закона стоимости, а стало быть, он пытался решать диалектическое противоречие формально-логическими средствами, то есть оперируя терминами, "с помощью словесной фикции". На самом деле получается не больше, чем спор о "словах", "потому, что реальные противоречия, не получившие реального разрешения, здесь пытаются разрешить с помощью фраз".

Милль, абсолютизирующий формальную логику, пытающийся с ее позиций, то есть непротиворечиво, изложить политическую экономию, вынужден избегать диалектических противоречий, в частности такого: с одной стороны, утверждается, что товары продаются по стоимости, с другой что в действительности не существует различия между средними нормами прибыли. Теория и практика в данном случае разошлись. "Таким образом, кажется, будто теория стоимости не согласуется с действительным движением <...> с действительными явлениями производства, и что поэтому приходится вообще отказаться от надежды понять эти последние".

Далее, Д. Милль утверждает, что при обмене каждый человек продавец и каждый покупатель. "Поэтому покупатели и продавцы всех товаров, вместе взятые, должны в силу метафизической необходимости сохранять равновесие". Д. Милль устанавливает это равновесие тем, что превращает процесс обращения в непосредственную меновую торговлю, взятые из процесса обращения фигуры покупателей и продавцов. Метафизическое равновесие между покупками и продажами ограничивается тем, что каждая покупка есть продажа и наоборот. Этот же самый метод Милль использует при решении других своих задач. Так, встретившись с "логическим абсурдом", а именно с фактором того, что время влияет на прибыль, он, называя время "только дымом и звуком", тут же, противореча себе, утверждает, что время впитывает труд и создает прибыль.

В отношении подобного рода проблем Маркс отмечает, что "основания для компенсации, выдвигаемые капиталистами друг против друга при взаимном расчете товарных цен в различных отраслях производства, покоятся исключительно на том, что все капиталисты имеют соответственно их капиталу одинаковое притязание на общую добычу, на совокупную прибавочную стоимость. Наоборот, так как фактически полученная ими прибыль отлична от выжатой ими прибавочной стоимости, то им кажется, что их основания для компенсации не выравнивают их участия в совокупной прибавочной стоимости, а создают самое прибыль, так как эта последняя возникает якобы просто из так или иначе мотивированной надбавки к издержкам производства товаров". Как здесь не представить современного предпринимателя или олигарха, который за прибылью (единичное) видит только прибыль (реализуя таким образом формально-логический подход), тогда как на самом деле это есть не что иное как экспликация единой средней нормы прибыли капитала как такового (всеобщее) через открытый Марксом механизм компенсации (особенное).

Попробуем перенести этот результат на рассмотрение "мышления о мышлении" и продолжим анализ диалектики особенного в его отношении ко всеобщему и единичному. Если противоположности диалектического противоречия особенного мы назовем тезисом и антитезисом, то их единство есть синтез, который выступает разрешением диалектического противоречия не как единичный акт, а как весь путь развития противоречия явления. Отношение противоположностей на всем пути от зарождения противоречия в единичном до его раскрытия во всеобщем и характеризует особенное. На этом пути противоположности одновременно и в одном и том же отношении как разъединяются, так и отождествляются.

Поэтому антиномичность особенного по своему содержанию отчасти представляет собой опосредствование и переход категорий всеобщего и единичного друг в друга. Но с другой стороны, чем шире ставится проблема диалектического опосредствования, вплоть до совпадения ее с методом восхождения от абстрактного к конкретному, тем яснее становится проблема снятия односторонности единичного и всеобщего в особенном. Вначале единичное, при диалектическом подходе к нему, лишь "в состоянии раствора" содержит в себе диалектическое противоречие и его разрешение. Затем вперед выходит та сторона единичного, которая видима. Но она только сторона, и потому конкретное (целое) выступает односторонне, как единичное, а еще не как всеобщее. На последнем этапе вся система диалектического опосредствования снимает эту односторонность, превращая единичное в то, что было пока в нем скрыто во всеобщее.

То же и со всеобщим. Сначала оно предстает как закон, лишь внешне связанный с единичным. По мере развития диалектической системы, нарастания противоречий, всеобщее все более и более обрастает "плотью и кровью", пока не становится внутренне связанным с единичным, с прямым его воплощением, например: проявление стоимости как денег, их переход в капитал, определение рыночной цены ценой производства и т. д. Категория особенного, как диалектическое опосредствование всей системы, есть снятие в синтезе односторонних противоположностей тезиса и антитезиса, не механическая перемена позиций (как, например, свобода и необходимость меняются местами в волюнтаризме и фатализме), а диалектическая связь, когда противоположности переходят одна в другую в системе категорий, отражая сущность развивающегося процесса.

Литература

1. Шептулин, А.П. Диалектика единичного, особенного и общего. М. : Высш. шк., 1973. С.135.

2. Гегель, Г.В. Ф. Система наук. Ч. 1. Феноменология духа // Гегель, Г.В. Ф. Сочинения: в 14 т. М. : Изд-во соц.-эконом. лит., 1959. Т. 4. С. 153.

3. Бакрадзе, Г.Л. Некоторые проблемы взаимосвязи категорий. Тбилиси, 1967. С. 4

4. Строгович, М.С. Логика: учебник. М. : Госполитиздат, 1969. С. 85

5. Шишлянников, Н.И. Категории и законы диалектики. Волгоград: Волгогр. политех. ин-т, 1969. С. 70.

6. Маркс, К. Теории прибавочной стоимости // Маркс, К. Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. 2-е изд. Т. 26. Ч. 3. С. 85.

7. Маркс, К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 3, кн. 3. Процесс капиталистического производства, взятый в целом. Ч. 1. М. : Политиздат, 1985. С. 167.

8. Маркс, К. К критике политической экономии // Маркс, К. Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. 2-е изд. Т. 13. С. 80.

Размещено на Allbest.ru