Философия Нового времени (XVII век)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Философия Нового времени (17 век)

Новое время - это один из ключевых для сегодняшней культуры периодов в истории. Именно тогда зарождается та философия, которая становится общепринятым мировоззрением человека 20-21 веков: механистическая картина мира, приоритетность рационального мышления, вера в могущество научного знания, техническое наступление на природу и ее методическое присвоение, прагматическое отношение к знанию (знание ради пользы), разделение разума и тела на абсолютно различные сущности, представление о человеке как автономном, самодостаточном субъекте, непредвзято и объективно познающим мир.

Это означает, что те идеи, которые разрабатывались философами в Новое время, сегодня стали обыденным мышлением, то есть той реальностью, которая не проблематизируется и редко осознается. Рассмотрим основные тенденции философии этого периода.

Прежде всего, необходимо отметить, что философия в этот период - это философия науки.

Философы обсуждают проблемы, связанные с получением безусловного и объективного знания: знания, являющегося истинным, независимо от обстоятельств (безусловность) и от субъективности, индивидуальных особенность познающего (объективность).

Для того, чтобы получить такое знание нужно было выработать точный метод. Этой проблемой и занималась философия. Созданию метода научного познания придавалась абсолютная значимость.

Для получения достоверного знания любой человек, независимо от его особенностей мог воспользоваться методом, тогда как в предшествующие историко-культурные периоды знание было преимущественно элитарным. Метод - это алгоритм последовательных действий для получения конкретного результата (достоверного знания).

Пример: допустим, вы собираетесь приготовить суп. Это можно сделать с помощью рецепта и без него. Рецепт - и есть метод. Если вы даже никогда не варили суп, то воспользовавшись рецептом, с большой долей вероятности, у вас получится среднестатистический суп.

С другой стороны: вы можете отнестись к процессу творчески, то есть самостоятельно, пользуясь интуицией, попытаться приготовить желаемое блюдо. В этом случае вы действуете «на глазок». Очевидно, что пользуясь рецептом, гораздо большее количество людей приготовят съедобный суп, чем те, кто не будет обращаться к помощи инструкции. Однако, когда люди готовят, не обращаясь к книге рецептов они имеют возможность приготовить не среднестатистический, а гениальный вкуснейший суп, но вероятность такого исхода ничтожно мала. Итак, посредством рецепта практически каждый человек может приготовить съедобное блюдо.

Метод научного познания также служит для использования его любым человеком. Метод - это что-то вроде инструкции, прилагающейся сегодня к техническим приборам и бытовой технике. Он позволяет ничего не пропустить из познаваемой реальности, выжать из нее самые важные и полезные сведения.

Проблема метода научного познания тесно связана с различными познавательными установками, характерными для того или иного мыслителя. В Новое время сложились две альтернативные точки зрения по поводу методологии научного поиска, получения истинного знания, приносившего людям пользу, способствующего научно-техническому прогрессу: эмпиризм (сенсуализм) и рационализм.

Эмпиризм (греч. empeiria -- опыт) -- направление в теории познания, признающее чувственный опыт источником знаний и утверждающее, что все знание основывается на опыте.

Эмпиризм утверждает, что наши знания - это отражение действительно существующего, независимо от человека, мира. Отражение происходит через органы чувств. Разум в этой концепции играет важную, но подчиненную роль: он обрабатывает (классифицирует и систематизирует) данные, полученные органами чувств.

Первичным же элементом, посредством человек взаимодействует с реальностью - это чувства и опыт. Конечно, без разума опыт будет хаотичным и бессмысленным набором фактов, только разум может сделать из него полезную информацию для применения. Но изначально, человек взаимодействует с миром через опыт и органы чувств. Сам разум зависит от тех данных, которые человек обретает через ощущения, наблюдения, восприятия, впечатления.

Поэтому известный английский философ Джон Локк говорил: «Нет ничего в разуме, чего бы не было в чувствах». Это означает, что в разум попадает информация, только опосредованная органами чувств. Сначала предмет воспринимается/отражается одним или несколькими органами чувств (зрение, слух, обоняние, осязание и т.д.), а затем лишь попадает в разум, где и формируется окончательное представление о предмете и выносится оценка по его поводу. Но оценка и знание о предмете в большей степени зависят от первичной (отраженной) информации.

Родоначальником эмпиризма считается английский философ Ф. Бэкон (1561-1626). Он полагал, что разум, взятый сам по себе, без обращения к опыту, не способен принести пользу. Такое знание может принести удовольствие, почет и уважение, то есть это знание ради знания. Но самым важным является только то знание, которое приносит пользу человечеству, способствуя улучшению условий его жизни.

Предшествующая философия, по его мнению, занималась знанием ради знания и была по существу бесполезной. Он изображал ученых в виде трех образов: муравей, паук, пчела. Ученый муравей трудолюбив и деятелен. Он накапливает знания из внешнего мира. Но делает он это бездумно, не руководствуясь никаким методом. Поэтому такие знания случайны. Подобно насекомому муравью: муравьи собирают все, что могут унести. Это означает, что такие ученые не избирательно относятся к данным внешнего мира (берут все подряд).

Другие ученые действуют подобно паукам, то есть не берут ничего из опыта, но предписывают миру знания, взятые только из разума. Представьте себе паука: он плетет сеть, материал для которой он берет в самом себе. Затем он ведет себя пассивно, ожидая добычи. При этом добыча может и не объявиться. Паук зависим от обстоятельств и условий его окружающих. Таких ученых Бэкон называл еще догматиками (затем они получат наименование - рационалисты), так как они руководствуются не проверенными опытом аксиомами, взятыми из разума. Здесь знание (аксиомы) берется из разума, а опыт подчиняется им.

Есть и еще один тип ученого - ученый, который подобен пчеле. Пчела собирает пыльцу, из которой затем получает готовый продукт - мед. То есть: пчела изначально пристраивает свою деятельность: она знает, куда ей лететь (цветок), что ей взять (пыльца) и что ей с этим делать (мед). В отличие от муравья она берет не все подряд, а взаимодействует с определенным объектом. В отличие от паука - она активно достигает результата, в не зависимости от поведения объекта (цветка). Настоящий ученый должен уподобиться пчеле: пользоваться методом для получения знаний и извлекать из них пользу.

Согласно Бэкону, все, что воспринимается органами чувств должно быть подтверждено опытом, то есть экспериментом. Отсюда берет начало экспериментальный метод научного познания.

Такой метод строится согласно такой мыслительной операции, которая называется индукцией.

Индукция [лат. induktio -- выведение] -- движение знания от единичных утверждений к общим положениям. Индукция предполагает «выведение» наших знаний из внешнего мира, воспринятого посредством органов чувств. В общем виде индукция - это мышление от частного к общему, то есть от единичного признака к его обобщению.

Например, человек замечает, что кошка мяукает. Затем он видит, что и другая тоже мяукает. И третья и т.д. Отсюда согласно индукции можно заключить, что кошкам присуще мяукать - это и есть переход от частного к общему.

Идеальным для получения достоверного знания была бы так называемая «полная индукция»: когда все предметы данного вида (в нашем случае кошки), были бы проверены на общий признак (мяуканье).

Именно тогда можно было бы с полным основанием утверждать: «Все кошки мяукают». Но полная индукция применима только при определенных пространственных и количественных ограничениях. Очевидно, что индуктивный способ анализа предполагает, что первичные элементы знания производны от органов чувств (увидел кошку, услышал, что она мяукает). Разум же проводит операцию анализа и обобщения (кошкам присуще мяукать).

Исходя из этого, Бэкон предлагал для выработки научного знания пользоваться экспериментом. Естественно, что эксперимент восходит к индукции. В ходе эксперимента мы получаем частное - единичный результат. Повторяя эксперимент, мы делаем обобщающий вывод по поводу целого класса предметов, животных, явлений. Данные органов чувств необходимо обязательно проверять экспериментом.

Согласно правилам научного исследования, ученый должен ориентироваться на объективные данные, экспериментально доказанные теории. Но любой ученый, прежде всего, человек, который родился в определенном обществе, был воспитан в конкретной обстановке, социальной среде, у него складываются определенные привычки.

Все выше перечисленное принято называть субъективностью. Настоящий ученый должен блокировать свою субъективность и быть беспристрастным.

Отсюда Ф. Бэкон строит свою знаменитую теорию «идолов».

Идолы - это предрассудки, находящиеся в нашем разуме, из которых полученные через органы чувств данные, искажаются, становятся источниками неправильных выводов. Идолы находятся в разуме, но как бы в «бессознательном» состоянии. Человек обычно не замечает, как действует идол. Синонимом слова идол можно считать слово суеверие.

Таких идолов по Бэкону - четыре:

1. идол рода: самый опасный идол, коренится в самой человеческой природе, его действие на процесс познания наиболее трудно отследить. Дело в том, что мы анализируем окружающий мир «по-человечески». Это может искажать объективную реальность. Идол рода, когда мы приписываем изучаемому объекту те качества, которые имеем сами.

Например, некоторые «видят», что кошки злятся, веселятся и даже улыбаются. «Улыбаться», «злиться», «хмуриться» - это то, что присуще человеку. С научной точки зрения некорректно переносить эти качества на изучаемый объект. Разум ученого должен уподобиться чистому зеркалу: не привнося ничего своего, отражать форму внешнего мира.

2. идол пещеры: каждый из нас имеет собственные убеждения, привычки, точку зрения и т.д. Мы смотрим на мир как бы из пещеры, образованной нашими индивидуальными предпочтениями. При этом зачастую происходит обобщения нашего индивидуального мнения на весь мир: «если мне плохо, то и мир плохой» или «если мне хорошо, то и мир хорош» (хотя это индукция, она не проверена, необходимо принять во внимание и опыт другого человека). Такие выводы не научны, но субъективны.

3. идолы площади (или рынка): заблуждения человека из-за неправильного употребления слов. Наши знания существуют посредством языковых конструкций. Все слова нашего языка имеют как минимум три слоя: человеческий, социальный и индивидуальный (связь с предыдущими идолами).

Во-первых, только человек говорит.

Во-вторых, любой язык выражает (русский, английский, немецкий) принадлежность к определенной национальности и несет в себе национальную картину мира.

В-третьих, мы наделяем слова индивидуальными значениями (понимаем их «по-своему»).

Все вышеперечисленное также искажает наши знания. Язык науки - это язык формализованный, терминологически выверенный, предельно точный и избегающий многозначности.

4. идолы театра - это склонность человека доверять авторитетным личностям. В любой научной области есть авторитетные ученые, чье мнение выступает гарантом объективности. Но любой ученый может ошибаться. Поэтом научный поиск предполагает проверку данных.

Бэкон полагал, что избавившись от идолов в разуме, мы сможем объективно и непредвзято познавать (отражать) мир и использовать наши знания для повышения благосостояния человечества.

Итак, согласно эмпиризму, знание получается через органы чувств и проверяется экспериментом. Последователи Бэкона в основном занимались тем, что отстаивали приоритетность органов чувств в познании (сенсуализм), где разум - это лишь способность давать имена вещам, вырабатывать понятия.

Разум подобен восковой дощечке, на которой опыт пишет свои письмена (Дж. Локк): вещь из внешнего мира воспринимается через органы чувств и оставляет на разуме определенный отпечаток (как бы печать на бумаге). Такой крен в теории познания определял анализ и других областей жизни общества.

Например, воспитание. Если логически следовать эмпиризму, то человек становится определенным индивидом в результате внешнего воздействия - социальной среды и родителей, то есть через воспитание. Большинство качеств индивида - приобретенные (отраженные): от взаимодействия с родителями и от общества.

Существует и альтернативная концепция - в большей степени сущность индивида определяется врожденными признаками, то есть наследственностью. Такая точка зрения восходит к рационализму - альтернативной эмпиризму теории познания.

Рационализм -- целостная гносеологическая концепция, противостоящая эмпиризму и сенсуализму, провозглашающая разум в качестве главной формы и источника познания. Родоначальником рационализма является французский философ Рене Декарт (1596-1650).

Предварительно подчеркнем: и Бэкон и Декарт согласны в том, что разум необходим для познания. Различие их позиций в источнике именно достоверного, научного знания.

Исходной предпосылкой рационализма выступает то, что разум не существует в качестве чистой доски, на которой опыт пишет письмена. В разуме уже есть определенной содержание, которое объективно и не зависит от опыта. Все, что построено на опыте, приобретено через органы чувств, имеет лишь вероятный характер.

Например, мы можем, глядя в окно, сказать: «Идет снег». Это суждение будет истинным, только пока идет снег. Это истина факта, она не имеет всеобщего характера и не пригодна для науки. Тем более что данные полученные через опыт и органы чувств всегда предполагают налет субъективности, то есть зависят от предпочтений и склонностей человека. А с другой стороны такие данные зависят от обстоятельств, как в приведенном выше примере.

Следовательно, знания приобретенные через опыт имеют лишь вероятный характер и не обладают необходимой научной достоверностью. Те же идолы, которые предписывал разуму Бэкон, по мнению рационалистов, присущи именно опыту, так он у каждого человека формируется в определенной обстановке (географической, социальной), а значит, искажает реальность.

философия эмпиризм рационализм бэкон

Как полагал Декарт, данными органов чувств можно пользоваться в повседневной жизни. Но в научной деятельности они сомнительны. То, что может быть подвергнуто сомнению - не является всеобщим, необходимым и достоверным. Знаменитый философ говорил, что в предшествующей ему философии и науке нет ни одного положения, которое нельзя было бы подвергнуть сомнению.

Истина же одна, к ней ведет один и тот же путь (метод). Разум у всех одинаков, но мы мыслим по-разному. По Декарту, разница в нашем мышлении и множество истин проистекает как раз из-за того, что у каждого из нас различный опыт и индивидуальное устройство органов чувств.

Пример: представьте, что вам нужно решить трудную математическую задачу. При этом вы знаете, что истинный ответ у этой задачи есть только один. Кто-то решит эту задачу за 1 час. Кто за 2 часа. Кто-то спросит у родителей. Другой просто заглянет в ответы и попробует подогнать его. Некоторые допустят ошибку. Все эти способы коренятся в различи привычек, которые мы приобретаем от родителей и общества. Но ответ и путь к этому ответу возможен только один.

Отсюда вместо индукции эмпиризма предлагается дедукция [лат. deductio - выведение] - движение знания от более общего к менее общему, частному, выведение следствия из посылок.

По Декарту у нас в разуме изначально есть точное, истинное знание. Оно содержится там, в виде аксиом (положение, не требующее доказательств в силу очевидности). Мы должны организовать опыт в соответствии с этими аксиомами. То есть мы не выводим знания из мира, не отражаем мир, а предписываем знания миру, подчиняем внешний мир внутреннему знанию. Например, тезис - «всякое изменение имеет свою причину».

Это истина, но мы не могли бы взять ее из опыта и тем более проверить опытом, так как не можем все изменения фиксировать. Или понятие Бога как абсолютного и всесовершенного существа, бесконечного и неизменно: в нашем опыте мы не видим ничего подобно (мы видим лишь конечное, изменчивое, несовершенное). Такие идеи Декарт считал врожденными. Известно, что большинство теорий перевернувших мир были получены не в результате напряженных экспериментальных поисков, но посредство озарения, интуиции и т.д. Декарт и называет такую интуицию интеллектуальной. Отсюда, достоверное знание мы можем организовывать, руководствуясь аксиомами, под которые должно подводиться все многообразие чувственного мира.

Для Декарта было очевидным, что все наши знания мы можем проверить очистительной силой сомнения. В истории философии этот сюжет получил название - «радикальная интуиция Декарта».

Как мы уже отметили, Декарт полагал, что в прежней науке нет ни одного положение, которое невозможно было бы подвергнуть сомнению. Значит все, в чем можно сомневаться не обладает необходимой для научности долей достоверности. Мы можем сомневаться в показаниях органов чувств? Можем. Сама возможность сомнения, говорит о не научности таких данных. Сомнение Декарта получило название радикального, потому что он предлагал усомниться даже в существовании внешнего мира.

Действительно, как нам отличить сон от реальности? Откуда я могу знать, что то, что вижу это явь, а не сон? Я могу себя ущипнуть. Но это может и присниться. Могу выброситься из окна. И это мне может присниться. Значит научно-теоретически я не могу доказать, что не сплю, а вижу действительность, так как пространство возможного во сне шире пространства реального, то есть все, что может произойти в реальности может произойти и во сне.

Отсюда Декарт делает вывод, опыт сомнителен. Наука должна начинаться с положений, не зависящих от опыта и органов чувств. Он выдвигает свой знаменитый тезис, в истинности которого, по его мнению, сомневаться невозможно: «Мыслю, следовательно, существую».

Логика этого высказывания проста. Если я в чем-то усомнился, в этот момент я мыслил, а значит существовал. Нелепо полагать несуществующим то, что мыслит, в то время пока оно мыслит, так сомнение - это мыслительный акт.

В то время, когда я сомневаюсь в существовании мира, я не могу сомневаться в том, что существует сомнение, то есть моя собственная мысль. Это по Декарту врожденная идея. Также как врожденной идей является Бог. Поэтому Декарт признает, что все значимы качества человека - воображение, память и даже некоторые чувства - это модусы, то есть определенные проявления мышления, разума. Врожденные идеи и есть научные аксиомы, являющиеся основой самой первой из наук - математики.

Последователи Декарта (Г. Лейбниц, Б. Спиноза) все стремились все более углубить критику опытных знаний и подчеркнуть приоритетность разума. Например, Лейбниц в ответ на замечание Дж. Локка, о том, что не ничего в разуме, чего бы не было сначала в чувствах отвечал - кроме самого разума. И действительно, разума в чувствах нет. Он не зависит от опыта и чувств, которые в свою очередь должны быть подчинены ему.

В отличие от эмпиризма, развитие рационализма привело к тому, что сущность человека не формируема в результате воспитания, но дается от природы и определяется природными задатками и наследственностью. Мы рождаемся с наличием задатков, склонностей, которые образую ядро наших проявлений.

В дальнейшей жизни опыт лишь проявляет наши врожденные способности, корректирует и направляет их. Генетика также оперирует именно этими предпосылками - человека определяет не среда и не общества, но врожденные предпосылки, которые затем требуют своего развития.

Ниже дается отрывок из оригинального текста. Он вам поможет более четко обозначить доставшуюся вам позицию. При этом ваша личная позиция может не совпасть с той, которую вам придется отстаивать. Оцениваться будет аргументированность, культура мышления, последовательность, творческий подход.

Эмпиризм. Ф. Бэкон

Разум человека все привлекает для поддержки и согласия с тем, что он однажды принял,-- потому ли, что это предмет общей веры, или потому, что это ему нравится.

Каковы бы ни были сила и число фактов, свидетельствующих о противном, разум или не замечает их, или пренебрегает ими, или отводит и отвергает их посредством различений с большим и пагубным предубеждением, чтобы достоверность тех прежних заключений осталась ненарушенной.

И потому правильно ответил тот, который, когда ему показали выставленные в храме изображения спасшихся от кораблекрушения принесением обета и при этом добивались ответа, признает ли теперь он могущество богов, спросил в свою очередь: «А где изображения тех, кто погиб, после того как принес обет?» Таково основание почти всех суеверий--в астрологии, в сновидениях, в поверьях, в предсказаниях и тому подобном.

Люди, услаждающие себя подобного рода суетой, отмечают то событие, которое исполнилось, и без внимания проходят мимо того, которое обмануло, хотя последнее бывает гораздо чаще.

Еще глубже проникает это зло в философию и в науки. В них то, что раз признано, заражает и подчиняет себе остальное, хотя бы последнее было значительно лучше и тверже.

Помимо того, если бы даже и не имели места эти указанные нами пристрастность и суетность, все же уму человеческому постоянно свойственно заблуждение, что он более поддается положительным доводам, чем отрицательным, тогда как по справедливости он должен был бы одинаково относиться к тем и другим; даже более того, в построении всех истинных аксиом большая сила у отрицательного довода.

На разум человеческий больше всего действует то, что сразу и внезапно может его поразить; именно это обыкновенно возбуждает и заполняет воображение. Остальное же он незаметным образом преобразует, представляя его себе таким же, как и то немногое, что владеет его умом. Обращаться же к далеким и разнородным доводам, посредством которых аксиомы испытываются, как бы на огне, ум вообще не склонен и не способен, пока этого не предпишут ему суровые законы и сильная власть.

Жаден разум человеческий. Он не может ни остановиться, ни пребывать в покое, а порывается все дальше. Но тщетно! Поэтому мысль не в состоянии охватить предел и конец мира, но всегда как бы по необходимости представляет что-либо существующим еще далее.

Невозможно также мыслить, как вечность дошла до сегодняшнего дня. Ибо обычное мнение, различающее бесконечность в прошлом и бесконечность в будущем, никоим образом несостоятельно, так как отсюда следовало бы, что одна бесконечность больше другой и что бесконечность сокращается и склоняется к конечному.

Из того же бессилия мысли проистекает ухищрение о постоянно делимых линиях. Это бессилие ума ведет к гораздо более вредным результатам в раскрытии причин, ибо, хотя наиболее общие начала в природе должны существовать так, как они были найдены, и в действительности не имеют причин, все же ум человеческий, не зная покоя, и здесь ищет более известного.

И вот, стремясь к тому, что дальше, он возвращается к тому, что ближе к нему, а именно к конечным причинам, которые имеют своим источником скорее природу человека, нежели природу Вселенной, и, исходя из этого источника, удивительным образом исказили философию.

Но легковесно и невежественно философствует тот, кто ищет причины для всеобщего, равно как и тот, кто не ищет причин низших и подчиненных. Человеческий разум не сухой свет, его окропляют воля и страсти, а это порождает в науке желательное каждому.

Человек скорее верит в истинность того, что предпочитает. Он отвергает трудное -- потому что нет терпения продолжать исследование; трезвое -- ибо оно неволит надежду; высшее в природе--из-за суеверия; свет опыта -- из-за надменности и презрения к нему, чтобы не оказалось, что ум погружается в низменное и непрочное; парадоксы -- из-за общепринятого мнения. Бесконечным числом способов, иногда незаметных, страсти пятнают и портят разум.

Но в наибольшей степени запутанность и заблуждения человеческого ума происходят от косности, несоответствия и обмана чувств, ибо то, что возбуждает чувства, предпочитается тому, что сразу чувств не возбуждает, хотя бы это последнее и было лучше.

Поэтому созерцание прекращается, когда прекращается взгляд, так что наблюдение невидимых вещей оказывается недостаточным или отсутствует вовсе. Поэтому все движение духов, заключенных в осязаемых телах, остается скрытым и недоступным людям.

Подобным же образом остаются скрытыми более тонкие превращения в частях твердых тел -- то, что принято обычно называть изменением, тогда как это на самом деле перемещение мельчайших частиц.

Между тем, без исследования и выяснения этих двух вещей, о которых мы сказали, нельзя достигнуть ничего значительного в природе в практическом отношении. Далее, и сама природа воздуха и всех тел, которые превосходят воздух тонкостью (а их много), почти неизвестна.

Чувство само по себе слабо и заблуждается, и немногого стоят орудия, предназначенные для усиления и обострения чувств. Всего вернее истолкование природы достигается посредством наблюдений в соответствующих, целесообразно поставленных опытах. Здесь чувство судит только об опыте, опыт же -- о природе и о самой вещи.

Человеческий ум по природе своей устремлен на абстрактное и текучее мыслит как постоянное. Но лучше рассекать природу на части, чем абстрагироваться. Это и делала школа Демокрита, которая глубже, чем другие, проникла в природу.

Следует больше изучать материю, ее внутреннее состояние и изменение состояния, чистое действие и закон действия или движения, ибо формы суть выдумки человеческой души, если только не называть формами эти законы действия.

Таковы те идолы, которых мы называем идолами рода. Они происходят или из единообразия субстанции человеческого духа, или из его предвзятости, или из его ограниченности, или из неустанного его движения, или из внушения страстей, или из неспособности чувств, или из способа восприятия.

Идолы пещеры происходят из присущих каждому свойств как души, так и тела, а также из воспитания, из привычек и случайностей. Хотя этот род идолов разнообразен и многочислен, все же укажем на те из них, которые требуют больше всего осторожности и больше всего способны совращать и загрязнять ум.

Люди любят или те частные науки и теории, авторами и изобретателями которых они считают себя, или те, в которые они вложили больше всего труда и к которым они больше всего привыкли.

Если люди такого рода посвящают себя философии и общим теориям, то под воздействием своих предшествующих замыслов они искажают и портят их. Это больше всего заметно у Аристотеля, который свою натуральную философию совершенно предал своей логике и тем сделал ее сутяжной и почти бесполезной.

Химики также на немногих опытах в лаборатории основали свою фантастическую и малопригодную философию. Более того, Гильберт после усердных упражнений в изучении магнита тотчас придумал философию, соответствующую тому, что составляло для него преобладающий интерес. Самое большое и как бы коренное различие умов в отношении философии и наук состоит в следующем.

Одни умы более сильны и пригодны для того, чтобы замечать различия в вещах, другие -- для того, чтобы замечать сходство вещей. Твердые и острые умы могут сосредоточить свои размышления, задерживаясь и останавливаясь на каждой тонкости различий.

А умы возвышенные и подвижные распознают и сопоставляют тончайшие вездеприсущие подобия вещей. Но и те и другие умы легко заходят слишком далеко в погоне либо за подразделениями вещей, либо за тенями. Одни умы склонны к почитанию древности, другие увлечены любовью к новизне.

Но немногие могут соблюсти такую меру, чтобы и не отбрасывать то, что справедливо установлено древними, и не пренебречь тем, что верно предложено новыми. Это наносит большой ущерб философии и наукам, ибо это скорее следствие увлечения древним и новым, а не суждения о них. Истину же надо искать не в удачливости какого-либо времени, которая непостоянна, а в свете опыта природы, который вечен.

Поэтому нужно отказаться от этих устремлений и смотреть за тем, как бы они не подчинили себе ум. Созерцания природы и тел в их простоте размельчают и расслабляют разум; созерцания же природы и тел в их сложности и конфигурации оглушают и парализуют разум.

Это более всего заметно в школе Левкиппа и Демокрита, если поставить ее рядом с учениями других философов. Ибо эта школа так погружена в части вещей, что пренебрегает их построением; другие же так воодушевлены созерцанием строения вещей, что не проникают в простоту природы.

Поэтому эти созерцания должны чередоваться и сменять друг друга с тем, чтобы разум сделался одновременно проницательным и восприимчивым и чтобы избежать указанных нами опасностей и тех идолов, которые из них проистекают. Осмотрительность в созерцаниях должна быть такова, чтобы не допустить и изгнать идолы пещеры, кои преимущественно происходят либо из господства прошлого опыта, либо от избытка сопоставления и разделения, либо из склонности к временному, либо из обширности и ничтожности объектов.

Вообще пусть каждый созерцающий природу вещей считает сомнительным то, что особенно сильно захватило и пленило его разум. Необходима большая предосторожность в случаях такого предпочтения. чтобы разум остался уравновешенным и чистым.

Но тягостнее всех идолы площади, которые проникают в разум вместе со словами и именами. Люди верят, что их разум повелевает словами. Но бывает и так, что слова обращают свою силу против разума. Это сделало науки и философию софистическими и бездейственными. Большая же часть слов имеет своим источником обычное мнение и разделяет вещи в границах, наиболее очевидных для разума толпы.

Когда же более острый разум и более прилежное наблюдение хотят пересмотреть эти границы, чтобы они более соответствовали природе, слова становятся помехой.

Отсюда и получается, что громкие и торжественные диспуты ученых часто превращаются в споры относительно слов и имен, а благоразумнее было бы (согласно обычаю и мудрости математиков) с них и начать для того, чтобы посредством определений привести их в порядок.

Однако и такие определения вещей, природных и материальных, не могут исцелить этот недуг, ибо и сами определения состоят из слов, а слова рождают слова, так что было бы необходимо дойти до частных примеров, их рядов и порядка, как я скоро и скажу, когда перейду к способу и пути установления понятий и аксиом.

Идолы, которые навязываются разуму словами, бывают двух родов. Одни -- имена несуществующих вещей (ведь подобно тому как бывают вещи, у которых нет имени, потому что их не замечают, так бывают и имена, за которыми нет вещей, ибо они выражают вымысел) ; другие -- имена существующих вещей, но неясные, плохо определенные и необдуманно и необъективно отвлеченные от вещей.

Имена первого рода: «судьба», «перводвигатель», «круги планет», «элемент огня» и другие выдумки такого же рода, которые проистекают из пустых и ложных теорий. Этот род идолов отбрасывается легче, ибо для их искоренения достаточно постоянного опровержения и устаревания теорий. Но другой род сложен и глубоко укоренился. Это тот, который происходит из плохих и неумелых абстракций. Для примера возьмем какое-либо слово -- хотя бы «влажность» -- и посмотрим, согласуются ли между собой различные случаи, обозначаемые этим словом.

Окажется, что слово «влажность» есть не что иное, как смутное обозначение различных действий, которые не допускают никакого объединения или сведения.

Оно обозначает и то, что легко распространяется вокруг другого тела; и то, что само по себе не имеет устойчивости; и то, что движется во все стороны; и то, что легко разделяется и рассеивается; и то, что легко соединяется и собирается; и то, что легко течет и приходит в движение; и то, что легко примыкает к другим телам и их увлажняет; и то, что легко обращается в жидкое или тает, если перед тем пребывало твердым.

Поэтому, если возникает вопрос о применимости этого слова, то, взяв одно определение, получаем, что пламя влажно, а взяв другое -- что воздух не влажен. При одном -- мелкая пыль влажна, при другом -- стекло влажно. И так становится вполне ясным, что это понятие необдуманно отвлечено только от воды и от обычных жидкостей без какой бы то ни было должной проверки.

Тем не менее, в словах имеют место различные степени негодности и ошибочности. Менее порочен ряд названий субстанций, особенно низшего вида и хорошо очерченных (так, понятия «мел», «глина» хороши, а понятие «земля» дурно); более порочный род--такие действия, как «производить», «портить», «изменять»; наиболее порочный род -- такие качества (исключая непосредственные восприятия чувств), как «тяжелое», «легкое», «тонкое», «густое» и т. д.

Впрочем, в каждом роде одни понятия по необходимости должны быть немного лучше других, смотря по тому, как воспринимается человеческими чувствами множество вещей. Идолы театра не врожденны и не проникают в разум тайно, a открыто передаются и воспринимаются из вымышленных теорий и из превратных законов доказательств.

Однако попытка опровергнуть их решительно не соответствовала бы тому, что сказано нами. Ведь если мы не согласны ни относительно оснований, ни относительно доказательств, то невозможны никакие доводы к лучшему. Честь древних остается незатронутой, у них ничего не отнимается, потому что вопрос касается только пути.

Как говорится, хромой, идущий по дороге, опережает того, кто бежит без дороги. Очевидно и то, что, чем более ловок и быстр бегущий по бездорожью, тем больше будут его блуждания.

Наш же путь открытия наук таков, что он немногое оставляет остроте и силе дарований, но почти уравнивает их. Подобно тому, как для проведения прямой линии или описания совершенного круга много значат твердость, умелость и испытанность руки, если действовать только рукой,-- мало или совсем ничего не значит, если пользоваться циркулем и линейкой. Так обстоит и с нашим методом.

Однако, хотя отдельные опровержения здесь не нужны, надо кое-что сказать о видах и классах этого рода теорий. Затем также и о внешних признаках их слабости и, наконец, о причинах такого злосчастного долгого и всеобщего согласия в заблуждении, чтобы приближение к истине было менее трудным и чтобы человеческий разум охотнее очистился и отверг идолы. Идолы театра или теорий многочисленны, и их может быть еще больше, и когда-нибудь их, возможно, и будет больше.

Если бы в течение многих веков умы людей не были заняты религией и теологией и если бы гражданские власти, особенно монархические, не противостояли такого рода новшествам, пусть даже умозрительным, и, обращаясь к этим новшествам, люди не навлекали на себя опасность и не несли ущерба в своем благосостоянии, не только не получая наград, но еще и подвергаясь презрению и недоброжелательству, то, без сомнения, были бы введены еще многие философские и теоретические школы, подобные тем, которые некогда в большом разнообразии процветали у греков. Подобно тому как могут быть измышлены многие предположения относительно явлений небесного эфира, точно так же и в еще большей степени могут быть образованы и построены разнообразные догматы относительно феноменов философии.

Вымыслам этого театра свойственно то же, что бывает и в театрах поэтов, где рассказы, придуманные для сцены, более слажены и красивы и скорее способны удовлетворить желания каждого, нежели правдивые рассказы из истории.

Содержание же философии вообще образуется путем выведения многого из немногого или немногого из многого, так что в обоих случаях философия утверждается на слишком узкой основе опыта и естественной истории и выносит решения из меньшего, чем следует. Так, философы рационалистического толка выхватывают из опыта разнообразные и тривиальные факты, не познав их точно, не изучив и не взвесив прилежно. Все остальное они возлагают на размышления и деятельность ума.

Задание

Вы должны продемонстрировать истинность именно вашей концепции. Прочитайте лекцию, обратите внимание на выделенные моменты. Прочитайте текст.

Подчеркните наиболее значимую информацию. Выделите и запишите наиболее сильные аргументы (как минимум 4) для вашей позиции (рационализм или эмпиризм).

Сформулируйте деструктивные вопросы для противоположной концепции, то есть те вопросы, которые бы разрушали альтернативную позицию. Они должны формулироваться таким образом, чтобы противникам нельзя было ответить на них односложно («Да», «Нет», «Да кажется», «Нет, не кажется» и т.д.).

Придумайте основные тезисы, демонстрирующие вашу позицию. Тезисы должны быть лаконичными и содержать самую суть мысли (например: «только разум дает достоверное знание» или «чувства и ощущения отвечают за контакт с миром и другими людьми»). Придумайте 3-5 примера из повседневной жизни или из науки, подтверждающих вашу позицию. Все перечисленное запишите и возьмите с собой на экзамен.

Размещено на Allbest.ru