Философское содержание "Теории исторического материализма" Н.И. Бухарина

Размещено на http://www.allbest.ru/

Философское содержание «Теории исторического материализма» Н.И. Бухарина

Содержание

Введение

1. Н.И. Бухарин и А.А. Богданов: два взгляда на философию марксизма

2. От философии к теоретической социологии

Выводы

Список использованных источников и литературы

Введение

Актуальность исследования. Свидетельством возросшего интереса к истории отечественной философии является возвращение в сферу философского исследования традиционных русских философов и введение в научный оборот идей, наработанных философами-марксистами, которые были забыты или несправедливо отвергнуты. С этой точки зрения представляется актуальной проработка некоторых философских мыслей Н.И. Бухарина, который, по нашему мнению, был не только крупным деятелем партии, но и серьезным мыслителем. Без учета его работ невозможно дать объективной оценки становления и развития философии марксизма в 20-30-е годы XX века. Диапазон теоретических интересов Н.И. Бухарина был весьма широк. В их круг входили вопросы экономики, философии, проблемы революционного движения, культуры, литературы и организации науки.

Предметом настоящего исследования явились труды Н.И. Бухарина, посвященные вопросам марксистской философии.

Актуальность темы работы обусловлена, во-первых, необходимостью более глубокого и беспристрастного анализа теоретического наследия Н.И. Бухарина, поскольку значительная часть существующей литературы о нем не свободна от конъюнктурных веяний.

Во-вторых, деятельность Н.И. Бухарина настолько тесно связана с философской мыслью СССР 20-30-х годов, что обращение к его трудам помогает глубже понять проблемы стоявшие перед советской философией и суть дискуссий, развернувшихся по ним.

В-третьих, новое прочтение наследия Н.И. Бухарина дает нам возможность извлечь уроки из опыта предшествующих поколений и помогает понять философию марксизма.

Хронологические рамки исследования охватывают 20-30-е годы XX века - сложное и противоречивое время в истории нашей страны. В этот период были заложены основы политики Коммунистической партии, новой Советской власти, связанные не только с политическими и экономическими преобразованиями, но и с развитием философских концепций, которые охватывали такие сферы, как формирование мировоззрения, культуру, нравственность будущего общества, образование и воспитание.

Степень разработанности проблемы. В советской историографии образ Н.И. Бухарина, оценка его теоретических трудов и политической деятельности менялась в зависимости от исторической обстановки. Первые оценки творчества Н.И. Бухарина дал В.И. Ленин, затем критикой и анализом его работ занимались Бернштейн Э., Вандервильд Э., Верещагин И., Герценштейн М., Гильфердинг Р., Гоникман С, Зиновьев Г., Каутский К., Крицман Л., Лебедев М., Марецкий Д., Ольминский М., Осинский Н., Попов Н., Преображенский Е., Сарабьянов В., Троцкий Л., Ульянова - Елизарова А., Устрялов Н., Фрадкин Б., Чаянов А., Чернов В.. До 1929 года философ оценивается как «выдающийся теоретик коммунизма».

С апреля 1929 года, когда Н.И.Бухарин был обвинен в предательстве, вклад мыслителя в философию либо игнорировался либо оценивался негативно. В этот период Бухарину свои работы посвятили Баевский Д., Богданов А.А., Богданов Б.В., Борилин Б., Васильев С.Ф., Диянский В.Ф., Ищенко Т., Кон В., Кривцов С, Ксенофонтов Ф.А., Леман Н., Мещеряков Н., Николаевский Б.И., Ольминский М., Пауканис Е., Покровский С, Разумовский И., Сидоров М.И., Сталин И.В., Сорин В.Г., Титова Л.Г., Черняк И.М., Щеглов А.

Отправным для современных исследований стал 1988 год, когда имя Н.И. Бухарина было реабилитировано и возвращено в отечественную философию. Среди исследователей этого периода необходимо отметить таких как Абрамов М.А., Авторханов А., Алексеева Г.Д., Алыбаев Н.Б., Амлинский В., Антипов Г.А., Батракова Е.А., Биггарт Д., Бордюгов Г.А., Борзунов В.Ф., Бурлацкий Ф., Бутенко А.П., Валентинов А.В., Васецкий Н.А. (работа о роли Бухарина в борьбе с троцкизмом), Васильев Л., Ватлин А.Ю., Водолазов Г., Волобуев О., Воскресенский Л., Георгиев Ю.В., Гловели Г.Д., Гончарук Л.А., Горбачев М.С, Горев Б.И., Горелов И.Е., Грецкий М.Н., Гришин С.Л., Гущин А.В., Данилов В.П. (анализ теории общественно-экономических формаций в трудах Бухарина), Данилова Л.В., Дейч Г.М., Делокаров К.X. (вопросы философии в творчестве Бухарина), Демин В.П., Емельянов Б.В., Емельянов Ю.В., Кадыков М.В., Калинченко С.Б., Карр Э., Келле В.Ж., Клопов Э.В., Клямкин И., Кобзева А.Ю., Ковалев А., Коваленко А., Козлов В.Н. (рассмотрение представлений Бухарина о социализме), Колесникова М.И., Космач Г.А., Космач Е.Н., Красильников С.А., Кудряшова Е.В., Кун М., Лайне С.В., Ларина А.М., Лацис О.Р., Леонов С, Лиходеев Л. (проблемы политической экономии капитализма в трудах Бухарина), Ли Чуаньмунь, Лысенко В.Н., Любутин К.Н., Медведев Р.А., Мемелова В., Метельман И.Д., Морозов Л.Ф. (развитие Бухариным ленинского кооперативного плана), Мошкин С.В., Мухамеджанов М.М., Мысливченко Г.А., Наумов В.П., Осадчая А.И. (анализ социологических взглядов Бухарина), Пархоменко Е.А., Поташев А.Ф., Потеряйко Я.И., Рой О.М., Рубин Ю.Б., Самарская Е.А., Саранчин Ю.К., Семенов И.Д., Скоробогатский В.В., Трукан Г.А., Усоский В.Н., Фельштинский Ю.Г., Феофанов Ю., Фирсов Ф.И., Хижняк В., Черняк А., Чехорнадский Ю., Цакунов С.В. (исследование эволюции экономических взглядов Бухарина), Ципко А., Цымбал С.М., Шевченко В.Н., Шкаренков Л.К., Шмелев Г.Н., Штурман Д.М., Шухов Н.С, Ярошевский М.Г, Ярцева О.Ю.

Теоретическая и практическая деятельность Н.И. Бухарина стала широко известной на Западе еще в 20-е годы. Его «Теория исторического материализма» и ряд других работ были переведены на основные европейские языки и сразу же вызвали дискуссионные отклики. Свои отклики дали такие крупные теоретики второго и третьего Интернационала, как К. Каутский, Э. Вандервельде, Д. Лукач, А. Грамши. Затем наступил период - трагический для Бухарина, - когда его имя в течение трех десятков лет было окружено молчанием. Возрождение интереса к Бухарину на Западе началось на рубеже 50-60-х годов. В Берлине вышла книга П. Книрша о его экономических взглядах, а в Нью-Йорке - работа А.Эрлиха о дискуссиях по проблемам индустриализации в 20-е годы в СССР. В 60-70-е годы в западных странах стали переводиться, издаваться и переиздаваться экономические, политические и философские труды Бухарина. Начали выходить серьезные исследования о его жизни и деятельности - А.Г. Леви (Вена, 1969), С. Коэна (Нью-Йорк, 1973), К. Коутса (Ноттингем, 1978), о его философских и социальных взглядах - С.Негта (Франкфурт, 1969), У.Штера (Дюссельдорф, 1973), К. Сальмона (Париж, 1980), М. Хейнса (Лондон, 1985), К. Тарбака (Лондон, 1989). В июне 1980 года Институт им. Грамши провел в Риме международную конференцию на тему «Бухарин в истории Советского Союза и международного коммунистического движения» с участием таких крупных советологов, как С. Коэн, М. Левин, А. Ноуз, В. Страда, Р. Таккер (ее материалы опубликованы в Риме в 1982 году под заглавием «Бухарин между революциями и реформами»). В 1988 году аналогичная конференция прошла в Дюссельдорфе. И, естественно, о Н.И. Бухарине много говорится в выходящих на Западе исследованиях по истории СССР, по истории советской философии, в работах о И.В. Сталине, Л.Д. Троцком и других мыслителях начала XX века.

Актуальность темы и недостаточная степень ее разработанности определили выбор темы исследования.

Цель исследования - анализ эволюции философских воззрений Н.И. Бухарина от версии близкой к версии А.А. Богданова к адекватному воссозданию позиции Маркса в связи с публикацией «Рукописи 1844 года» и «Немецкой идеологии».

Исходя из цели исследования были поставлены следующие конкретные задачи.

провести сравнительный анализ философских воззрений А.А. Богданова и Н.И. Бухарина как автора «Теории исторического материализма»;

выявить позицию Н.И. Бухарина по поводу соотношения философии и теоретической социологии Маркса;

раскрыть специфику бухаринской реконструкции философских идей Маркса;

рассмотреть особенности философского анализа Н.И. Бухариным развития науки, искусства, духовной культуры в целом.

Методологическая основа исследования. В работе использовался диалектико-материалистический метод в современном состоянии в единстве гносеологического и социокультурного подходов.

Практическая значимость исследования. Материалы и выводы работы могут быть использованы при составлении лекционного курса и спецкурсов по истории философской мысли России, проблемам социальной философии и политологии, при чтении лекций по истории марксистской и социологической мысли, в практике проведения семинарских занятий, лекторской и научно-исследовательской работе.

1. Н.И. Бухарин и А.А. Богданов: два взгляда на философию марксизма

Николая Ивановича Бухарина как автора трудов в области исторического материализма отличает великолепное знание и творческое освоение классического марксистского наследия, знакомство с мировой социологической и философской литературой, исключительная широта эрудиции и проникновение в самое существо анализируемой философской концепции, знание исторического материала, а также блестящий дар полемиста, умело отстаивающего марксистские принципы в борьбе с критиками и оппонентами.

Интерпретация Н.И. Бухариным и А.А. Богдановым философского наследия Маркса не адекватна. Н.И. Бухарин был близок к ленинской версии философии марксизма (В.И. Ленин постигал философию Маркса сквозь призму «Анти-Дюринга» и «Людвига Фейербаха»). Тогда как А.А. Богданов, не зная «Рукописей 1844 г.» и «Немецкой идеологии», из «Тезисов о Фейербахе» и ряда экономических произведений Маркса извлек содержание, которое позволило ему понять философию Маркса как философию практики.

В классической физике XVIII - XIX веков наблюдаемые явления позволяли получить информацию о поведении объектов независимо от взаимодействия их со средствами наблюдения (измерительными приборами). В квантовой физике конца XIX - начала XX веков наблюдаемые явления информируют также и об условиях эксперимента, от которых нельзя уже отвлечься, то есть квантовые явления характеризуют не свойства объекта самого по себе, а всю экспериментальную ситуацию в целом. Образно говоря, с точки зрения квантовой физики экспериментирующий физик оказался не просто зрителем, но и актером в драме познания. Отсюда и возникают вопросы о физической реальности, которые и решались тем или иным образом отечественными философами. Таким образом, отношение субъекта и объекта познания приобретает такое качество, которое классической науке было чуждо. Вслед за Махом Богданов по-своему понял изменение гносеологической ситуации в связи с революцией в физике. Богданов предпринял весьма не удачную попытку синтезировать философию Маркса и эмпириокритицизм. В итоге появился эмпириомонизм как развитие марксовой философии, связанное с пересмотром ряда ее моментов. В своей работе Богданов отмечает тот факт, что Маркс открыл значение практики как основы познания. «Богданов справедливо полагает, что исходное начало философии Маркса - практика, материальная, целенаправленная деятельность субъекта по отношению к объекту. Ни в объективном, ни в субъективном смысле мир не дан человеку вне деятельности, сам раскол мира на «я» и «среду» - порождение трудового опыта». По мнению Богданова, все понятия (сила, причина и т.д.), характеризующие взаимодействие естественных процессов, взяты из человеческого опыта. Эти понятия, характеризующие наше волевое напряжение в труде и встречаемое сопротивление вещей, мы и «подставляем», трактуя взаимодействие вещей.

Богданов полагал, что картина мира и положения человека в мире определяется практическим отношением человека к этому миру, т.е. способом производства. Существующее разделение труда и частнособственнические отношения порождают фетишистское, символическое восприятие мира, ибо человек попал в зависимость от созданных им сил и вещей. Будущие коллективистские социалистические отношения позволят создать адекватную картину взаимоотношения субъекта и объекта, подлинно монистический взгляд на действительность. Нынешние формы сознания, включая философию, частичные в своей сущности, уступят место науке. Ибо опыт монистичен. Эмпириомонизм - переходная форма от философии к науке, к тектологии. Такова гносеологическая позиция Богданова.

«Философия живого опыта», работа, завершающая «предтектологический» период эволюции взглядов Богданова, содержит такие выводы: «Философия доживает последние дни. Эмпириомонизм - уже не вполне философия, а переходная форма». Философия оказалась неспособной объединить раздробленный социальный опыт, человеческую практику. Поэтому она должна уступить место тектологии, универсальной науке об организации. Тектология окончательно сформируется тогда, когда общечеловеческий опыт станет единым, универсальным, когда отношения людей станут коллективистическими, а производительные силы -автоматически-регулирующимися механизмами.

Итак, то, что было рационального в философии вообще, должно войти в тектологию. Философии Маркса здесь отводится особая роль. Обогащенная последующими идеями, в особенностями идеями Маха, концепция Маркса в эмпириомонистическом варианте оказалась, по Богданову, философской основой тектологии. Принятие за отправной пункт опыта, человеческой практики позволило понять Вселенную как бесконечный поток организующих активностей. Хаотическая масса в неорганической материи содержит организацию элементов в примитивных формах; разрушаемая внешними силами, она не восстанавливается собственной активностью. Иное дело жизнь -ступени организации от простейшей клетки до человеческого организма. «Внешним пределом лестницы является для нас человеческий коллектив, в наше время уже многомиллионная система, составленная из индивидуумов. В труде и познании вырабатывает человечество свою «деятельность», свой объективный опыт с его строгой закономерностью, с его строгой организацией. Практика великого социального организма есть не что иное, как миростроителъство... Этот построенный и дальше развивающийся мир, область побежденных работой и мыслью стихий, царство социально-организованных элементов Вселенной, есть наиболее грандиозное и совершенное, какое мы знаем воплощение жизни в природе... Такова наша картина мира: непрерывный ряд форм организации элементов, форм, развивающихся в борьбе и взаимодействии, без начала в прошлом, без конца в будущем».

В «Эмпириомонизме» Богданов высказывал неудовлетворенность диалектикой, которая якобы не отвечала уровню нового системно-структурного подхода. Сложным было решение Богдановым вопроса о соотношении философии и тектологии. Богданов размышлял следующим образом. Эмпириомонизм не является в полном смысле философией, поскольку исследует организованный опыт. Философия в конечном итоге должна быть заменена наукой об организации элементов. «Бухарин, прочитав «Тектологию», обменялся с В.И. Лениным записками. Дело, в том, что Ленин не мел возможности ознакомиться с последними работами Богданова, и поэтому во втором издании «Материализма и эмпириокритицизма» (1920) анализ этих работ был произведен В.И. Невским во вводной статье «Диалектический материализм и философия мертвой реакции». Бухарин, прочитав эту статью, прислал Ленину записку, в которой говорилось, что Невский не понял «Тектологии» Богданова: «Раньше Богданов стоял на точке зрения признания философии. Теперь он философию уничтожает... «Тектология» есть, по Богданову, замена философии. Она исключает «гно(у!)сеолгию». Ход рассуждения таков:

Все можно рассмотреть как системы, то есть элементы в определенном типе связи.

Если это так, то можно вывести некоторые общие законы.

Тогда философия становится излишней и заменяется всеобщей организационной наукой.

Эта постановка вопроса лежит в иной плоскости, чем эмпириомонистическая. С ней можно спорить, но ее нужно хотя бы понять. А этого минимума у Невского нет. Ответ Ленина на эту записку был таков:«Богданов Вас обманул, переменив и постаравшись передвинуть старый спор. А Вы поддаетесь!».

Многие годы над тектологией и ее отношением к философии тяготело это замечание Ленина, напрямую связывающее тектологию с эмпириомонизмом. Богданов же считал философию умозрительной наукой, так как ее положения и выводы нельзя проверить точными методами, и утверждал, что в тектологии этих недостатков нет: это точная, практически ориентированная наука, использующая эксперимент. Философия и диалектика исчерпали свое методологическое значение, настала очередь организационной науки, которая опираясь на философию и диалектику, оперирует другими понятиями. Ее важнейшими принципами являются: принцип обратной связи между системой и средой (биорегулятор - двойная взаимная регулирующая связь), принцип эмерджентности, то есть нередуцируемости качеств системы к сумме свойств, составляющих эти системы элементов, принцип саморазвития систем или гомеостаза и другие. Итак, тектология у Богданова - это всеобъемлющая систематическая наука о законах структурной организации и дезорганизации любых систем, охватывающих все области человеческого знания. Она представляет мир как организационное целое во всем его объеме - от явлений микромира до идеологии.

Описание будущего общества, как его дает Бухарин в «Программе Коммунистов (большевиков)», особенно организации коммунистического производства, во многом совпадает с описанием социализма в богдановском философском учении - эмпириомонизме. Бухарин сам признавался, в автобиографии, что имел в дореволюционное время «известную еретическую склонность к эмпириокритикам, причем прочитал все, вышедшее на русском языке по этому предмету». Ленин неоднократно указывал на некритический характер заимствований Бухариным ряда богдановских идей. Однако вряд ли можно говорить лишь о негативном влиянии этих идей на взгляды Бухарина, не раскрывая существа ряда тех действительно важных проблем, которые пытался решить Бухарин с помощью теории равновесия.

Модели механического (особенно динамического) равновесия распространились из области физики и биологии в общественные науки, где были широко приняты и использованы. Казалось, что это последнее слово в науке; в то время, как и сегодня, теория равновесия составляла важную часть западной социологической и экономической мысли. И Н.И. Бухарин и А.А. Богданов представляли марксизм как открытую систему взглядов, податливую и восприимчивую к новым течениям мысли, однако в «Теории исторического материализма» Бухарина содержится обширная аргументация против «психологизированного марксизма» Богданова как явного отклонения от подчеркиваемого Марксом материализма в социологии. В связи с этим стоит обратиться к «Теории исторического материализма» Бухарина и «Тектологии. Всеобщей организационной науке» Богданова.

Во второй половине XIX - начале XX веков в естествознании наблюдается мощная специализация на уровне макромира и нарастающая интеграция в связи с открытием микроскопических систем. В науках от физики до психологии нарастает кризис, ломка старых понятий. Диалектическая «обработка» истории человеческой мысли стала первостепенной задачей. Богданов под влиянием теории Чарльза Дарвина стал рассматривать познание природы и практическое ее освоение как «подбор» («отбор») элементов материи, полезных в каком-то отношении, уничтожение вредных. В связи с этим Богданов вводит и разрабатывает содержание понятия «подвижное равновесие», единство «изменения» и «сохранения» противоположных тенденций.

Богданов смотрит на мир сквозь призму практики, организации человеческой деятельности. Сочетания элементов практики сводятся к трем: комплексно-организованным, дезорганизованным и нейтральным. Тектологический метод, по Богданову, дает единый подход к природе, обществу и мышлению. Он придавал универсальное значение закону Ле-Шателье: если система подвергается воздействию извне, изменяющему ее равновесие, то в ней возникают процессы, противодействующие этому изменению.

Бухарин же в «Теории исторического материализма» кладет в основу своей теории равновесия противоречие между «средой» и «системой»; он различает устойчивое равновесие, когда противоречие между средой и системой «постепенно воспроизводиться в тех же количественных соотношениях»; подвижное равновесие с положительным знаком, когда равновесие устанавливается на новой, высшей основе, и подвижное равновесие с отрицательным знаком, когда система разрушается и равновесие устанавливается на пониженной основе. Если бы все части системы, а также система и среда были идеально приспособлены друг к другу, то в таком гармоническом состоянии не было бы изменения, развития. «Но в действительности «все движется, все течет»... это равновесие не абсолютное, не неподвижное, а равновесие подвижное. Оно устанавливается и тотчас нарушается, вновь устанавливается на новой основе и снова нарушается», ибо если нет «необходимого соответствия» (или «равновесия»), то не может быть и противоречия между этими сферами: они будут безразличны друг другу, а общество утратит характер целостности.

Богданов видит заслугу эмпириокритиков в выделении элементов опыта и в вычленении различных физических и психических явлений по характеру связи. Но они не дали удовлетворительного описания связи. Речь идет об организации социального опыта, о выявлении содержания понятий «организационный процесс» и «диалектический процесс». Богданов усматривает в объективной диалектике организационный процесс, идущий путем борьбы противоположных тенденций. Такое понимание диалектики не совсем совпадает с пониманием диалектики Бухариным: у Бухарина речь идет о развитии, у Богданова же об организационном процессе. Одно из различий этих процессов, по Богданову, таково: организационный процесс начинается с состояния равновесия, далее в нем возникают противоположные тенденции, затем наступает новое равновесие. Как замечает Богданов, основоположники диалектического материализма не достигли организационного понимания диалектики. Диалектика должна быть понята как частный случай организационных процессов. В более широком плане, то, что Богданов именует организационной наукой, включает в себя учение об изменчивости (исторический процесс) и устойчивости (равновесие). Тогда как диалектика Гегеля и Маркса есть теория развития. В целом же Богданов оценивал Гегеля высоко: «В большей мере прообразом, чем зародышем новой науки, является старая философия... Одно из философских построений стоит особенно близко к новой точке зрения. Это - диалектика Гегеля. Гегель хотел установить универсальный метод «развития» для вселенной в ее целом и в ее частях. Под «развитием» он, в сущности, понимал метод или путь организации всевозможных систем». Наука есть коллективизм опыта. Надо обобщить и обобществить организационный опыт человечества, это сделает растущий великий коллектив человечества. Когда ставится вопрос о человеческой практике в целом, постижении законов, которые охватили бы все области опыта, тогда и возникает необходимость во всеобщей организационной науке, теории организации людей, вещей и идей.

Бухарин в «Теории исторического материализма» дает следующую характеристику диалектического учения Гегеля: «Первоначальное состояние равновесия он называл тезисом, нарушение равновесия - антитезисом, т.е. противоположением, восстановление равновесия на новой основе - синтезом (объединяющим положением, в котором применяются противоречия). Это-то характер движения всего сущего, укладывающийся в трехчленную формулу («триаду»), он и назвал диалектическим». По мнению Бухарина, Маркс только начал, но не завершил процесс переосмысления гегелевской диалектики. Марксистам необходимо, как разъяснял впоследствии свой замысел Бухарин, «в формах движущейся материи находить то, чему «соответствует» диалектическая формула Гегеля». Иначе говоря, необходимо указывать на материальный процесс, на диалектику материального становления, идеально выражаемую гегелевской триадой.

Богданов пишет: «Философия доживает последние дни. Эмпириомонизм уже не вполне философия, а переходная форма... Начало всеобщей новой науки будет положено в ближайшие годы, ее расцвет возникает из той гигантской лихорадочной организационной работы, которая создает новое общество и завершает мучительный пролог истории человечества». Философия искала единство опыта, тектология ищет пути организации такого единства. Философия - предтеча тектологии. Философия объясняет, тектология организует. Даже диалектика Маркса не вылилась в рассмотрение любой задачи как организационной: организации внешних сил природы, организации человеческих сил, организации опыта. В обосновании перехода от философии к тектологии Богданов ссылается на «Тезисы о Фейербахе». Это относительно принципа организации. По поводу принципа развития он пишет: «Научно ценным в старой диалектике было указание на скрытые в понятиях и вещах «противоположности», которые требовалось искать и под которыми подразумевались то дезигрессия активностей, то просто системное расхождение частей или сторон целого. В организационном анализе все это приходится различать и применение старой схемы уже не было бы полезно».

Старая диалектика недостаточно динамична, не раскрывает общие механизмы развития. «В философии Гегеля, затем Маркса, диалектика выступает как формальный закон мирового развития - своего рода архитектурная схема мирового процесса, одинаково охватывающая его целое и отдельные его части, стороны, ступни... Никаких способов для предвидения, во что выльется отрицание формы в каком-либо случае, не намечается: принимается только возможность формально противоположить новую фазу прежней». Таков вывод автора «Тектологии». Позиция Богданова достаточно ясна - очистить философию Маркса от языка мистической гегелевской диалектики и вообще перевести философское содержание на научный язык.

Философия объясняла мир. И не более. Даже материалистическая диалектика - в общем и целом - остается на той же позиции, по существу объяснительной; лишь для социальной борьбы она у Маркса приняла в известной мере и директивно прикладной характер: для ускорения хода развития надо поддерживать, усиливать выступающие в ней реальные противоречия, осознавая их и распространяя это осознание на классовый коллектив, оформляя их организационно в коллективе. Универсально-обобщенное и вместе с тем прикладное значение будет иметь новая организационная наука, охватывающая реальные и возможные задачи, познавательные и практические. Вслед за Марксом Богданов принимает за исходный пункт организационной науки действующего человека, или человеческую деятельность. Между тем: «Всякая человеческая деятельность объективно является организующей или дезорганизующей. Это значит: всякую человеческую деятельность - техническую, общественную, познавательную, художественную - можно рассматривать как некоторый материал организационного опыта и исследовать с организационной точки зрения». Богданов допускает, что все интересы человечества - организационные. А отсюда следует: не может и не должно быть иной точки зрения на жизнь и на мир, кроме организационной.

Богданов сравнивает переворот, совершенный Марксом в обществознании, с переворотом, сделанным Коперником в астрономии. До Маркса жизнь общества исследовали буржуазные ученые и смотрели на нее, естественно, с точки зрения своего собственного положения в обществе, с точки зрения класса, который не производит, а подчиняет себе труд других людей и пользуется им. Маркс переменил точку зрения. Он взглянул на общество с точки зрения тех, кто производит, - рабочего класса, и все оказалось иначе. Обнаружилось, что именно там центр жизни развития общества.

Итак, тектология представляет собой перемену точки зрения на мир человеческого опыта, ибо, полагает Богданов, науки различаются не предметом (для всех предмет один и тот же - мир опыта), а по «точке зрения», по центру координат исследования. Тектология есть наука с произвольно переменным центром координат, то есть несет всеобщую точку зрения. Тектологию не следует смешивать с философией. Возникнув как совокупность новых обобщающих гипотез, философия в условиях специализации человеческой деятельности раскололась на теоретическую (теория познания) и практическую (мораль). Тектология так же чужда морали, как математика, хотя может исследовать моральные связи с организационной точки зрения. Она чужда и теоретической философии, которая искала единство опыта и несла созерцательную тенденцию. Объяснение организационных форм и методов тектологией направлено не к созерцанию их единства, а к практическому овладению ими.

Философские идеи отличаются от научных тем, что не подлежат опытной проверке. Для тектологии постоянная проверка ее выводов на опыте обязательна: организационные законы нужны прежде всего для того, чтобы их применять. В своей объяснительной работе философия не раз предвосхищала широкие научные обобщения; самый яркий пример - идея неуничтожаемости материи и энергии. В этом смысле философия является и предтечей тектологии. Такие философские концепции, как диалектика или как учение Спенсера об эволюции, имеют скрытый и неосознанный, но несомненный тектологический характер. Поскольку они будут исследованы, проверены и организационно истолкованы, они войдут в новую науку, а вместе с тем потеряют свой философский характер. По мере своего развития тектология должна делать излишней философию, и уже с самого начала стоит над нею, соединяя с ее универсальностью научный и практический характер. Философия идей и схемы для тектологии - предмет исследования, как всякие иные организационные формы опыта.

Богданов пишет: «Триада организационного акта неизбежно вызывает ее сопоставление с триадой диалектики. Именно здесь нам всего удобнее установить соотношение диалектики с тектологиеи, предвестницей которой она исторически является... Сущность же марксовского «материалистического» понимания диалектики такова.

Всякая реально развивающаяся форма заключает в себе противоположно направленные или «борющиеся» силы. Их соотношение прежде всего количественное, непрерывно меняется в зависимости от всей суммы условий, внутренних и внешних. Пока преобладание остается на одной стороне, форма сохраняется; но чем более оно уменьшается, тем слабее становится ее устойчивость. В тот момент, когда она уничтожается, эта устойчивость исчезает также; тогда «количество переходит в качество», и происходит резкое преобразование формы, переворот, революция,- то, что мы обозначили общим именем «кризис».

Старая диалектика недостаточно динамична, оставляет невыясненной общую механику развиития. Научно ценным в старой динамике было указание на скрытые в понятиях и вещах «противоположности», которые требовалось искать и под которыми подразумевались то дезингрессия активностей, то просто системное расхождение частей или сторон целого. Диалектика имела еще и иное значение, которое Богданов определяет как архитектурно-эстетическое. В изложение фактов и мыслей она вносила моменты ритма и симметрии, внешнюю, формальную организованность, которая облегчает восприятие и запоминание.

Итак, тектология как таковая, по замыслу ее создателя,- наука, объединяющая организационный опыт человечества, это теория организационных систем, изучающая каждую из них с точки зрения отношений между ее частями, а также отношения системы как целого с внешней средой.

Следуя основоположникам марксизма, Богданов, в своей работе, развивал представления о социализме как о нетоварной хозяйственной системе, в рамках которой продолжаются, организационно оформляются процессы обобществления, завершающиеся превращением экономики в единую фабрику: все общество становится единым предприятием. «Рабочий класс осуществляет дело организации вещей в своем труде, организации своих коллективно-творческих сил в своей борьбе. Опыт той и другой области ему приходится связывать в свою особую идеологию - организацию идей. Таким образом, сама жизнь делает его организатором универсального типа, а всеорганизационную точку зрения - естественной и необходимой для него тенденцией». В процессе выполнения пролетариатом своей исторической миссии формируется человек будущего - человек науки, человек труда, человек идеала, многогранный работник с универсальностью знаний и навыков и высокоразвитым чувством коллективизма.

Бухарин, политически менее уязвимый, чем Богданов и менее скованный в своем диагнозе течений внутри советского общества, был менее сдержан в своих высказываниях. Для него ключевую роль при любой культурной реставрации должна была играть техническая интеллигенция. Сформировавшаяся при капитализме интеллигенция была социальным слоем, преимущественно служившим интересам буржуазии. В работе «Теория исторического материализма» Бухарин, допустил возможность «выделения руководящего слоя как классового зародыша в период перехода к социализму», формирования некоего нового класса, господствующего класса из технической интеллигенции, из новой буржуазии нэпа и даже из партийного кадрового состава. Это, предупреждал он, было бы реализацией сменовеховской перспективы: создание в результате русской революции мощной буржуазии американского образца, выступавшей под национальным флагом.

Уроки первой мировой войны подтолкнули Богданова к выводу о неготовности реального европейского пролетариата к роли класса - строителя социализма. Призывая к преодолению пролетариатом «культурной несамостоятельности» в рамках особой формы рабочего движения, Богданов не терял надежды на превращение в ходе длительной полосы исторического развития реального рабочего класса в тот абстрактный «зрелый» пролетариат, который соответствовал бы его теоретическому идеалу. Тем самым создатель организационной науки не избежал односторонности социолога-субъективиста, который, «начиная свое рассуждение с якобы «живых личностей»... вкладывает в эти личности такие «помыслы и чувства», которые он считает рациональными», и, «изолируя своих «личностей» от конкретной общественной обстановки», лишает себя возможности «изучить действительные их помыслы и чувства», то есть «начинает с утопии». В пролетарской утопии Богданова место «критически мыслящих личностей» народнической школы социологии занял рабочий класс.

Второе утопической слагаемое богдановской концепции социализма -воспроизведение на принципиально новой основе представления об организации человеческого общества через организацию человеческого знания. Провозглашая организационное мышление, создание Пролетарской энциклопедии и «монистическую» интеграцию разных областей науки обязательным условием «положительно-практического» осуществления социализма, Богданов тем самым отходил от исторического материализма Карла Маркса и Фридриха Энгельса к социалистически окрашенному сциентизму, ведущему свое происхождение от учения Сен-Симона о промышленной системе.

Богданов рассматривал социализм прежде всего как производство, основанное на сознательно-товарищеских началах. Все - трудящиеся, и в сфере труда они удовлетворяют жажду творчества... Они совершенствуют технику и познание - а стало быть и собственную природу. Богданов рассчитывал, что трудовой коллективизм разрешит дихотомию человеческого существования -противоречие между непосредственно-эгоистическими устремлениями и непосредственно-социальными. В социально экономическом плане это означало бы превращение труда на благо общества в органическую потребность, что в совокупности с переменой занятий и всесторонним научно-техническим знанием заменило бы рыночный механизм вовлечения трудовых ресурсов в производительный процесс; в духовной же сфере -психологическую совместимость и полное взаимопонимание людей.

Таким образом, Богданов надеялся, что организационное мышление, распространившись на рабочий класс, а затем на другие слои общества, разрушит «фетиши авторитарно-индивидуалистического сознания», станет основой единения общечеловеческого коллектива в условиях атомной эпохи, регулирующей силой, способной найти механизмы предотвращения «безумно-истребительских столкновений», в которые увлекают народы экономические стихии. Развитие социальности человечества для Богданова - основной смысл цивилизации.

В сочинениях, написанных во время революции и гражданской войны, Богданов отметил функциональное сходство между досоветским государственным капитализмом и советским военным коммунизмом. При этом, отказываясь характеризовать советский режим как диктатуру пролетариата, Богданов воздержался от какой-либо попытки определения правящей группы, осуществлявшей контроль над этой экономической системой. Богданов говорил о революционных задачах коллективистского типа. Он предвидел приход в России господства социал-бюрократии во главе с технической интеллигенцией, появление государственно-бюрократического капитализма в качестве переходной к социализму формы. Богданов полагал, что большевики делают великое общенародное дело - спасают трудовую Россию, но считал Октябрьскую революцию социалистической только для пролетариата, для формирования его сознания. Другое дело, что утопические иллюзии играют огромную социальную роль. В письме к Бухарину от 10 декабря 1921 года он пишет: «Разойдясь с партией в оценке эпохи, я понимал объективную необходимость ее политики, и потому должен был отказаться и то пропагандистской работы на политические темы, чтобы не мешать нужному делу. В идеологии стихийных массовых движений и утопизм является жизненно-необходимым элементом; если в нем нет правды научно-технической, то может быть правда действительного прорыва. Так, и во Французской революции якобинцы, идя по линии исторической необходимости, утопически понимали и смысл своей работы, - думали, что она идет прямо к высшим идеалам; но разве они могли бы выполнить ее с такой беззаветной энергией, если бы с научной точностью знали, куда идут. Только не стихийная, а сознательно-организованная классовая борьба может не нуждаться в подобном утопизме». Богданов добавлял, что на плечи самого юного рабочего класса - русского пролетариата - история возложила непосильное бремя, далеко выходящее за границы его собственной классовой природы.

Бухарин же в своих работах предвидел ряд обстоятельств, при котором пролетариат проиграет битву идеологий между новым и старым. Формирование новых кадров из рабочего класса было необходимой мерой против реставрации буржуазии. Однако, ввиду чрезвычайной отсталости и отсутствия доступа к культуре эти новые административные и рабочие кадры обязательно должны были получить большую долю средств потребления, чем средний рабочий. Тогда возникает опасность отрыва от масс и от того слоя кадровых работников, который вышел из среды самого рабочего класса. Ни рабочее происхождение, ни пролетарское сознание не являются здесь достаточной гарантией предотвращения подобного, и в России риск такого исхода тем сильнее, чем меньше противодействие возникновению новых капиталистических социальных групп.

Богданов доказывал, что правящий класс в любом обществе - это такая группа, которая организует экономику, неважно, владеет ли она фактически средствами производства или нет. Согласно Богданову, основной источник эксплуатации заложен в отношениях организатора к организуемому. Утверждение Бухарина, что «различие между техником и рабочим» не может быть уничтожено внутри капиталистического общества, было прямо направлено против богдановского вывода о том, что пока пролетариат не созреет в качестве класса, способного быть организатором, социалистическая революция преждевременна. Однако он не оспаривает новое определение класса у старшего мыслителя. Бухарин пытался возражать против вывода, что «социалисты могут победить, а социализм победить не может», доказывая взамен, что в будущем обществе «некомпетентность массы» исчезнет. Класс эксплуататоров без частной собственности возможен, и он предостерегал партию: «Наша задача состоит в том, чтобы не допустить вообще такого «эволюционного» возврата к эксплуататорским отношениям». Эволюция революционного режима в новый вид эксплуататорского бюрократического государства представлялась Бухарину в 20-х годах большой опасностью. Программа, предусматривающая «ограбление» деревни, может привести, предсказывал Бухарин, не к бесклассовому социалистическому обществу, но к «вечному царству» пролетариата и к его перерождению в действительно эксплуататорский класс по отношению к крестьянству.

При дальнейшей разработке этой темы, определяя грядущие опасности, Бухарин излагает собственную стратегию культурной революции, отличную от стратегий Ленина и Богданова. В «Теории исторического материализма» он доказывал, что появление нового класса будет парализовываться двумя противоположными тенденциями: во-первых, ростом производительных сил; во-вторых, уничтожением монополии образования.

В своей программе воспитания командного состава пролетариата Бухарин наиболее радикально отходит от теорий Богданова. Дав определение пролетарской культуры в ее капиталистической стадии развития, Бухарин излагает то, что мыслилось ему целями социалистического воспитания в переходный период. Они представлялись ему такими:

Перестройка индивидуальной психики.

Прагматизм. Сочетание марксистской подготовки с американской практической хваткой.

Сокращение гуманитарного уклона в образовании и особый упор на практические и технические предметы. Инженеры и техники, преданные коммунистическим идеалам, являются самым ценным социальным типом.

Специализация вместо универсализма: «С разговорами о том, что всякий все может, нужно покончить раз и навсегда. Нам нужен наш собственный специалист, который, может быть, других отраслей не знает, но то дело, которому учиться, знает и совершенно добросовестно, как знали старые буржуазные типы, которые работали в этой области, или лучше их». 5. Физическое и духовное развитие личности, волевая закалка.

В области теории культурной революции, в тех местах, где подчеркивается организующая функция идеологии, Бухарин многим обязан Богданову. Идея интеллигенции как промежуточного регулятора идеологий, действующего от лица господствующего класса, была также ясно выражена у Богданова. С другой стороны, Бухарин пошел гораздо дальше Богданова, предупреждая, что интеллигенция могла преобразоваться в господствующий класс даже при советском режиме.

Бухарин открыто присоединяется к Богданову когда настаивает на том, что мыслить важно не в понятиях массовой общенародной культуры, но в понятиях классовой культуры. Следовательно, Ленин ошибался в своем ответе Богданову, когда отрицал идеологическую основу естественных наук.

В то же время в некоторых своих речах и работах Бухарин по нескольким пунктам выражает несогласие с Богдановым. Он критиковал Богданова за психологизацию исторического материализма, за его убеждение, что материальную базу общества образуют не физические свойства орудий производства, а, скорее, техническая способность, приобретенные людьми в общении с ними. Не просто изменения в экономической базе будут усиливать культурное развитие пролетариата: взгляд Богданова, что растущая автоматизация промышленности покончит с разделением на квалифицированный и неквалифицированный труд и объединит физический труд рабочего и технического специалиста, был ошибочным. Конечно, по мере усложнения промышленной техники рабочий стал более квалифицированным; но специализированный характер этих навыков увековечивал разделение труда. Не мог рабочий и применить свое возросшее умение управлять машинами для организации людей или производства в целом. Кроме того, техническая интеллигенция также становилась более компетентной, тем самым удерживая свое культурное превосходство над рабочим классом. Рабочий культурно подрастает, а командующие слои подрастают еще в большей степени и тем самым сохраняют свое господство и свою общественно необходимую роль в процессе общественного производства. Следовательно, выставлять культурную роль рабочего класса как аргумент того, что рабочий класс может вызревать и вызревает в капиталистическом обществе в силу, культурно более высокую, чем тот класс, который он свергает, неправомерно.

Бухарин признавал, что «антианархический, антииндивидуалистический, коллективистский дух сочетается с боевыми чертами наступающего революционного пролетариата». Богданов же доказывал, что коллективистское воспитание должно способствовать потребностям личности, побуждая к инициативе, критике, оригинальности и всестороннему развитию. Что следует избегать, так это смешивания индивидуальности с преследованием личного интереса.

Программа воспитания Бухарина отличалась от программы Богданова в следующем:

1. Если Богданов в своем проекте «Пролетарского университета» определенно предусматривал воспитание воспитателей, то воспитательная стратегия Пролеткульта была в своей основе неэлитной. Сознавая роль воспитания в расслоении рабочего класса, Пролеткульт пытался внедрить воспитание на рабочих местах. Бухарин, предлагая обучение административно-командных кадров, не предусматривал никаких гарантий от элитности. Упор Бухарина на специализацию при обучении всего универсализма, его неприязнь к гуманитарным наукам и предпочтение технических дисциплин резко отличается от богдановского призыва к собиранию человека.

Если Богданов предполагал, что всеобщая организационная наука должна помочь рабочему классу при изучении природы и общества, то Бухарин доверял воспитание пролетариата идеологам марксизма.

Если Богданов допускал культурное развитие пролетариата вне рамок Коммунистической партии, то для Бухарина Коммунистическая партия была орудием культурного развития в переходный период.

Таким образом, из бухаринской теории развития явствовало, что промышленный рабочий класс был господствующим классом в Советской России; из теории Богданова этого не следовало. Если бухаринская теория давала программу для партии у власти, то богдановская могла подвести платформу под политическую оппозицию. Даже в тот период, когда Бухарин находился под наибольшим влиянием богдановских идей, он чувствовал необходимость осудить богдановскую оппозицию. Бухарин остро воспринимал политическое звучание богдановских идей. Он охарактеризовал теорию культурной революции Богданова как теорию, которая проповедовала продолжительный период капиталистического развития ввиду неподготовленности пролетариата к сложной задаче социалистического планирования. Для Бухарина, любая теория, согласно которой пролетариат будет вызревать при капиталистической системе была неверна. Ссылаясь на свои работы, он обвинял Богданова в неспособности понять «принципиальную разницу между пролетарской и буржуазной революциями»; именно переходный период обеспечивал культурное вызревание пролетариата.

В течение всей своей творческой деятельности Н.И. Бухарин испытывал влияние философских взглядов соратника и оппонента А.А. Богданова. И хотя, как показывает работа Н.И. Бухарина «Теория исторического материализма», влияние А.А. Богданова на формирование его идей было устойчивым, он не столько соглашался с философскими аргументами старшего теоретика, сколько восхищался его способностью к творческому новаторству в рамках марксистских идей. Подобно зрелому Бухарину, Богданов был ищущим марксистом, он отказывался рассматривать марксизм как закрытую, незыблемую систему и всегда был внимателен как к несовершенствам марксизма, так и к достижениям соперничающих с ним школ. Отмечая степень влияния Богданова на интеллектуальную жизнь Бухарин признавал, что «Богданов играл огромную роль и в развитии нашей партии, и в развитии общественной мысли в России. Многие из нас учились по его «Краткому курсу экономической науки». Многие из нас увлекались его статьями. Он был довольно значительное время одним из крупнейших теоретиков марксизма». И еще: «Богданов с одинаковой свободой парил на высотах философской абстракции и давал конкретные формулировки теории кризисов. Естественные науки, математика, общественные науки имели в нем настоящего знатока, и он мог выдерживать бои во всех этих областях, как «свой человек» в любой из этих сфер человеческого знания. От теории шаровидной молнии и анализа крови до попыток широчайших обобщений «Тектологии» - таков радиус познавательных интересов Богданова. Экономист, социолог, биолог, математик, философ, врач, революционер, наконец, автор прекрасной «Красной звезды» -это во всех отношениях исключительная фигура, выдвинутая историей нашей общественной мысли. Ошибки Богданова вряд ли когда-нибудь воскреснут. Но история, несомненно, отсеет и отберет то ценное, что было у Богданова, и отведет ему свое постоянное место среди бойцов революции, науки и труда. Исключительная сила его ума, бурлившая в нем, благородство его духовного облика, преданность идее заслуживают того, чтобы мы склонили перед его прахом свои знамена».

Таким образом, несмотря на то, что оба философа представляли марксизм как открытую систему взглядов, податливую и восприимчивую к новым течениям мысли необходимо отметить явную разницу между философскими теориями А.А. Богданова и Н.И. Бухарина. При интерпретации философского наследия Маркса Н.И. Бухарин был близок к ленинской версии философии марксизма (В.И. Ленин постигал философию Маркса сквозь призму «Анти-Дюринга» и «Людвига Фейербаха»). Тогда как А.А. Богданов, не зная «Рукописей 1844 г.» и «Немецкой идеологии», из «Тезисов о Фейербахе» и ряда экономических произведений Маркса извлек содержание, которое позволило ему понять философию Маркса как философию практики. Диалектика для Богданова это, прежде всего, организационный процесс: всякую человеческую деятельность Богданов рассматривает с организационной точки зрения и допускает, что все интересы человечества - организационные. Для Бухарина диалектика это, прежде всего, развитие. Целью философа является доказательство существования объективных законов общественного развития и, выявив их специфику, сделать отсюда практические и прогностические выводы.

2. От философии к теоретической социологии

После 1890 года складывающимися тогда новейшими социологическими школами был брошен теоретический вызов марксизму. В то время социология стремилась к широким социальным теориям. Подобно марксизму социология была теорией большого, часто исторического масштаба и сама рассматривала себя как науку. Главные представители этой новой науки - Э. Дюркгейм, Б. Кроче, М. Вебер - различным образом критически возражали марксизму; во всяком случае, каждый из них по-своему выступал против этого внушительного учения.

Новейшая социология оказала значительное влияние на Н.И. Бухарина. Он понимал, что новейшие научные теории общества, представлявшие собой критику марксизма, угрожали привести к ревизии марксизма как социальной науки и, вероятно, к выхолащиванию его как мировоззрения. Но он также оценивал и достижения новейших социологических школ. Вопреки позднейшей советской практике Бухарин не отбрасывал полностью социологическую мысль; вместо этого он пытался направить против нее ее же собственное оружие. Для него исторический материализм и был социологией.