"Этюды о любви" Ортега-и-Гассета

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

• Введение
• Теория «кристаллизации»
• Придуманная любовь
• Сразу и навсегда
• Любовь к совершенству
• Разнообразие любви
• Заключение
• Список литературы
• Приложение


Введение

Что может быть заманчивее для исследователя, чем психология "любовных историй", со всей их пестрой казуистикой, однако нам будет не просто во всем разобраться, если сначала мы не определим, что же такое любовь сама по себе и как таковая. Именно этот вопрос рассматривает Хосе Ортега-и-Гассет в своей книге «Этюды о любви». Он берет во внимание все многообразие проявлений в любви. Не только мужчина любит женщину, а женщина любит мужчину; мы любим также искусство и науку, мать любит своего ребенка, а верующий любит Бога. Огромное множество и разнородность объектов, подчиняющихся законам любви, сделают нас осмотрительнее и не позволят счесть присущими любви те особенности и свойства, суть которых, скорее, в природе всевозможных любимых кем-либо объектов.

Хосе Ортега-и-Гассет комментирует любовь у Стендаля (придуманную любовь), хотя он и не считает Стендаля философом признает, что в вопросах о любви он все же философствует. Трактат "De l'amour" - одна из самых читаемых книг. Книга читается с упоением. Стендаль всегда повествует, даже когда он рассуждает, обосновывает и теоретизирует. Гассет видит его лучшим из всех рассказчиков, архирассказчиком перед лицом Всевышнего. Однако он ставит под вопросом достоверна ли его теория любви как кристаллизации? Почему никто не посвятил ей серьезного исследования? О ней судачили, но никто не подверг ее тому анализу, какого она заслуживала.

Теория «кристаллизации»

Любовь по теории Стендаля, не что иное, как порождение фантазии. Гассет утверждает дело не в том, что в любви свойственно ошибаться, а в том, что по природе своей она сама есть заблуждение. Мы влюбляемся, когда наше воображение наделяет кого-либо не присущими ему достоинствами. Впоследствии дурман рассеивается, а вместе с ним умирает любовь. Это еще определеннее, чем объявить по обыкновению любовь слепой. Для Стендаля она больше чем слепая - придуманная. Она не только не видит реальности - она ее подменяет. Он видит теорию "кристаллизации" пессимистичной. Цель ее - доказать, что естественные, по нашему убеждению, душевные порывы не что иное, как особые, из ряда вон выходящие явления. Тэн пытается убедить, что нормальное восприятие всего лишь освященное временем коллективное заблуждение. И это типично для теоретической мысли минувшего столетия. Нормальное познается через анормальное, возвышенное - через низменное. Достойна удивления потребность доказать, что Мироздание - абсолютное самодовлеющая глупость. Моралист пытается убедить в том, что альтруизм - это затаенный эгоизм.

Гассет видет, что истина настолько далека от этого непреклонного пессимизма, что ей удается подчас укорениться и в Стедале самом, хотя мрачный мыслитель об этом и не подозревает. Пример тому - теория "кристаллизации". Из нее в конечном счете следует, что человек любит только то, что достойно его любви. Однако, не найдя ничего подобного в действительности, он прибегает к своей фантазии. Именно выдуманные достоинства и порождают любовь. Куда как просто счесть иллюзорным нечто совершенное. Однако тот, кто так поступает, забывает об одном самоочевидном факте. Если нечто совершенное не существует, откуда мы знаем о его существовании? Если в реальной женщине нет тех качеств, которые способны вызвать у нас пылкую страсть, где мы видели призрачную женщину, способную покорить нас?

Заключенная в любви доля обмана очевиднейшим образом преувеличивается. Заметив, что подчас качества любимого человека в действительности совсем иные, нам надо спросить себя, не является ли вымышленной сама любовь. Психология любви должна весьма недоверчиво относиться именно к подлинности исследуемого чувства. Гассет считает, что самая сильная сторона трактата Стендаля - это предположение, что есть любовные истории, которые таковыми не являются. Что же еще означает известная классификация родов любви: любовь - удовольствие, любовь - тщеславие, любовь - страсть и т. д. Выдод Гассета заключается в том, что вполне естественно если зарождающееся чувство отнесено к любви по ошибке, то ложным будет все, что с ним связано, и прежде всего объект, который его вызвал.

Истинной, по Стендалю, является только "любовь-страсть". Думается, что и это понятие слишком широко. Есть и иной источник подлога, более непосредственный и исконный. Любовь - это эмоциональная деятельность, снискавшая наибольшую хвалу. Поэты испокон веков украшали ее и прихорашивали своими косметическими средствами, наделяя при этом странной, беспредметной реальностью, отчего, еще не испытав, мы ее уже знаем, о ней размышляем и готовы ей себя посвятить, как какому-либо виду искусства или ремеслу. Представим себе мужчину или женщину, для которых любовь вообще, в некой абстракции, - идеал их жизненного поведения. Они будут постоянно жить под знаком мнимой влюбленности. Им не нужно ожидать, пока заструится ток любви от определенного объекта; они довольствуются первым попавшимся. При этом любят саму любовь, а тот, кого любят, в сущности, всего лишь предлог. Человек, с которым это происходит, если он не чужд размышлений, наинепременнейше придумает теорию "кристаллизации".

Стендаль - один из тех, кто любит любить. В своей книге "Интимная жизнь Стендаля" Авель Боннар пишет: "От женщин он требует лишь подтверждения своих иллюзий. Он влюбляется, чтобы не чувствовать одиночества; впрочем, по правде говоря, его любовные отношения на три четверти - плод его собственной фантазии".

Гассет выделяет два типа теорий любви. Один из них составляют расхожие представления, общеизвестные истины, не вытекающие из реальности привлекаемого в доказательство материала. Другой включает более глубокие взгляды, основывающиеся на личном опыте. В наших умозаключениях о любви проглядывают контуры любовных отношений каждого из нас.

Гассет считает случай Стендаля абсолютно ясным. Считая его человеком который не только никогда по-настоящему не любил, но которого также никогда и не любили. Его жизнь была заполнена псевдолюбовью. Между тем псевдолюбовь оставляет в душе только горький осадок подлога, воспоминание о том, как она испарилась. Вглядываясь в стендалевскую теорию и проанализировав ее, окажется, что все в ней поставлено с ног на голову; кульминационная фаза любви представлена здесь как ее финал. Как объяснить то обстоятельство, что любовь умирает, хотя ее объект остается все тем же? Следовало хотя бы предположить - как это сделал Кант в теории познания, - что не объект наших любовных чувств управляет ими, а, как раз наоборот, наша взбудораженная фантазия созидает объект. Вывод, что любовь, умирает, если она родилась по недоразумению.

Гассет анализирует эмоциональный опыт Шатобриана который привел к прямо противоположным выводам. Вот человек, неспособный на большое чувство, который был наделен даром вызывать истинную любовь. Немало женщин встретил он на своем пути, и все они сразу и навсегда были охвачены любовью. Сразу и навсегда. Шатобриан, пожалуй, был обречен на создание доктрины, согласно которой истинная любовь бессмертна и рождается в мгновение ока.

Сразу и навсегда

Гассет рассуждает об образе Дон Жуана, которому приравнивали себя Шатобриан и Стендаль с психологической точки зрения в высшей степени продуктивно и поучительно. Два человека, наделенные огромной творческой силой. Никто не назовет их волокитами - нелепый образ, к которому был сведен тип Дон Жуана в представлениях примитивных и недалеких людей. И, тем не менее, оба они щедро тратили душевную энергию на то, чтобы кого-то полюбить. Вполне понятно, что им это не удавалось. Видимо, самозабвенное упоение любовью не для возвышенных душ. Тем не менее, они упорно к этому стремились и почти всегда проникались убеждением в своей влюбленности. Любовные истории значили для них неизмеримо больше, чем творчество. Любопытно, что только творчески бесплодные люди убеждены, что к науке, искусству или политике следует относиться серьезно, а любовные истории презирать, как нечто низменное и пустое. Гассет убежден, что великие умы человечества были, как правило, людьми не слишком серьезными.

Однако для осмысления донжуанства немаловажны отличия между Стендалем и Шатобрианом. Именно Стендаль окружал женщину неослабным вниманием. Между тем истинный Дон Жуан - полная его противоположность. Дон Жуан не таков; он выше треволнений, погружен в меланхолию и, вероятнее всего, ни одну женщину не удостаивал вниманием.

Самое большое заблуждение, в которое можно впасть, - это искать сходства с Дон Жуаном в мужчинах, которые всю жизнь домогаются женской любви. В лучшем случае так будет определен пошлый и вульгарный тип Дон Жуана, однако куда вероятнее, что эти наблюдения выведут нас насовсем иной человеческий тип. Гассет считает, что Дон Жуан - труженик, который ежедневно подвизается на ниве любви, этот Дон Жуан, как две капли воды "похожий" на Дон Жуана, в действительности лишь его отрицание и его оболочка.

Дон Жуан не тот, в ком женщины пробуждают страсть, а тот, кто пробуждает страсть в женщинах. Вот она, одна из бесспорных истин о природе человека, над которой следовало бы поразмыслить писателям, обратившимся в последнее время к столь важной теме донжуанства. Не секрет, что некоторых мужчин женщины одаривают особо благосклонным и неослабевающим вниманием.

Стендаль сорок лет посвятил разрушению бастионов женского пола. Он выпестовал целую стратегическую программу с первопричинами и отдаленными следствиями. Отступая, он снова шел вперед, упорствовал и отчаивался, упрямо преследуя цель. А результат равен нулю. Стендаль не снискал любви ни одной женщины. И это не должно особенно удивлять. Такова участь большинства мужчин. Хотя часто, скрадывая горечь неудач, сплошь и рядом за большую любовь склонны принимать весьма пресную женскую преданность и покорность, результат многих и многих усилий. Схожее происходит и в области эстетических впечатлений. Мало кто из живших на свете людей знает подлинную радость от встречи с искусством. И потому готовы видеть ее в той дрожи, которая охватывает нас во время вальса, или интересе к интриге, возбуждаемом чтивом.

Окончательный вывод, что любовные истории Стендаля были псевдолюбовью подобного рода. Гассет дает коренной просчет стендалевской теории любви. Так как в основу этой теории был положен ложный опыт.

Стендаль полагает - в соответствии со своим опытом, - что любовь "создается" и умирает. И то и другое свойственно псевдолюбви.

Для Шатобриана же, наоборот, любовь - это некая "данность". Ему не приходится прилагать усилий. Стоит женщине познакомиться с ним, как она сразу оказывается во власти некой таинственной электризующей силы. Она отдается безоговорочно и всецело. Почему? Вот загадка, которую должны были бы разгадать исследователи донжуанства. Шатобриан некрасив. Невысокий и сутулый. Вечно раздраженный, мнительный и замкнутый. Его привязанность к любящей его женщине длилась восемь дней. Между тем женщина, испытавшая страсть в двадцать лет, до восьмидесяти хранила любовь к "гению", хотя ей не суждено было больше его видеть. Тому есть немало доказательств.

Один из многих примеров: маркиза де Кюстин, "самые роскошные волосы" Франции. Она принадлежала к одной из знатнейших семей и отличалась редкой красотой. Она знакомится с автором, и тотчас ее охватывает безумная любовь. Следуя прихоти Шатобриана, известного своими причудами, она должна была купить замок Фервак, старую родовую усадьбу, в которой Генрих IV провел одну ночь. Маркиза, кое-как поправив свои дела, расстроенные за годы эмиграции, собирает необходимую сумму и покупает замок. Однако Шатобриан не торопится ее навещать. В конце концов он проводит там несколько дней - часы, исполненные блаженства для этой охваченной страстью женщины. Шатобриан читает двустишие, нацарапанное Генрихом IV на камине охотничьим ножом:

«La dame de Fervaques merite de vives attaques» («Владелица Фервака стоит смелой атаки»).

Счастливые часы проходят быстро и невозвратно. Шатобриан уезжает, чтобы больше, в сущности, и не возвращаться: его влекут новые острова любви. Проходят месяцы, годы. Маркиза де Кюстин близка к семидесяти. Она показывает замок некому посетителю. Оказавшись в комнате с огромным камином, тот спрашивает: "Так вот оно, то место, где Шатобриан был у ваших ног?" Она же, вспыхнув, изумившись и даже как будто оскорбившись, в ответ: "Да что вы, сударь, что вы, нет: я - у ног Шатобриана!"

Эта разновидность любви, при которой человек раз и навсегда растворяется в другом человеке, Стендалю была неизвестна. Поэтому он был убежден, что любовь всегда со временем убывает, хотя в действительности все обстоит как раз наоборот. Истинная любовь, рожденная в сокровенных глубинах человека, по-видимому, не может умереть. Она навсегда остается в чувствительной душе. Обстоятельства - к примеру, разлука - могут лишить ее питательной среды; и тогда эта любовь будет чахнуть и превратится в трепещущую ниточку, в едва ощутимо бьющийся в подсознании ключ сердечной привязанности. И все же она не умрет. Ее эмоциональный состав не изменится. Благодаря этой неизменной основе человек, который любил, будет и впредь чувствовать себя связанным нерасторжимыми узами с возлюбленной. Судьба может развести его с любимой, изменив его положение в физическом или социальном пространстве. Что с того - любовь остается в нем. Таков высший, наивернейший признак подлинной любви: как бы находиться рядом с любимым, быть в общении более тесном, близости более сокровенной, чем пространственные. Это значит пребывать в истинно жизненном контакте.

Есть и более точное слово, хотя и несколько специальное, научное: быть онтологически вместе с любимым, верным его изменчивой судьбе. Женщина, любящая преступника, где бы она ни находилась, душою будет с ним в тюрьме.

Любовь к совершенству

Широко известна метафора, которая позволила Стендалю определить свою теорию любви словом "кристаллизация". Если в соляные копи Зальцбурга бросить веточку и вытащить ее на следующий день, то она оказывается преображенной. Скромная частица растительного мира покрывается ослепительными кристаллами, вязь которых придает ей дивную красоту. Согласно Стендалю, в душе, наделенной даром любви, происходят сходные процессы. Реальный облик женщины, запав в душу мужчины, мало-помалу преображается вязью наслаиваемых фантазий, которые наделяют бесцветный образ всей полнотой совершенства.

Эта известная теория всегда казалась Гассету в высшей степени ложной. Единственно продуктивным в ней является вывод (пусть даже скорее угадываемый, чем сформулированный), что любовь в известном смысле - это стремление к совершенству. Исходя из этого, Стендаль вынужден допустить, что совершенства - плод нашего воображения. Однако специально он на этом не останавливается, поскольку для него это - самоочевидная вещь, занимающая в его теории весьма скромное место; он ни в коей мере не ощущает, что речь идет о самой значительной, самой глубокой, самой загадочной особенности любви. Теорию "кристаллизации" волнуют главным образом причины разочарований в любви, утраты иллюзий; то есть, почему охладевают, а не почему влюбляются.

Стендаль, как настоящий француз, становится поверхностным, как только переходит к общим рассуждениям. Он проходит мимо грандиозного, первостепенной важности явления, скользнув по нему взглядом и не удивившись. Между тем способность удивляться тому, что принято считать очевидным и естественным, дана именно философу. Вспомним, как Платон идет напрямик, без колебаний затрагивая болезнетворный нерв любви. "Любовь - это вечная страсть порождать себя в красоте". "Какая наивность!" - скажут дамы, доктора любовных наук, за коктейлем в отеле "Ритц", в любом уголке мира. Дамы не подозревают, какую радость они доставили философу, с улыбкой про себя отметившему, что его слова вызвали снисхождение в прелестных женских глазках. Им и невдомек, что, когда философ говорит им о любви, он не только не флиртует с ними, но абсолютно к ним безразличен. Как заметил Фихте, философствовать - это не что иное, как не жить, точно так же как жить - это не что иное, как не философствовать. Сколь сладостен дар выключаться из жизни, исчезать в некое скрытое от глаз измерение! И чем лучше философ владеет этим даром, тем скорее женщина сочтет его наивным. В теории любви ее, равно как и Стендаля, интересуют психологические тонкости и анекдоты, которые, конечно же, заслуживают внимания, лишь бы при этом не выпадали из поля зрения коренные проблемы сердечных чувств, и среди них наиважнейшая - та, которую Платон сформулировал двадцать пять веков тому назад.

Гассет отклоняется от темы, касается этого кардинального вопроса.

В платоновском словаре под красотой подразумевается то, что мы привыкли называть "совершенством". С известной осторожностью, при этом неукоснительно оставаясь в кругу рассуждений Платона, можно сказать, что суть его концепции сводится к следующему: любовь непременно включает в себя стремление любящего соединиться с другим человеком, которого он считает наделенным каким-то совершенством. Другими словами, это - влечение нашей души к чему-то в известном смысле замечательному, превосходному, высшему. Сердечные чувства - а точнее, любовная страсть - порождаются не нами, а вызвавшим наше восхищение объектом. При этом то обстоятельство, что он может быть.

Влюбиться - значит почувствовать себя очарованным чем-то, в то же время нечто может очаровать, если оно является или кажется совершенным. Гассет не утверждает, что любимый должен казаться во всех отношениях совершенным, - ошибка Стендаля именно в этом. Достаточно, чтобы он был совершенным в каком-либо смысле, поскольку совершенство в человеческих представлениях - это не абсолютно идеальное, а то, что отличается особенно высокими достоинствами, что превосходит окружающее.

Но это лишь одна сторона вопроса. Вторая заключается в том, что мы начинаем стремиться к близости с человеком, наделенным этими высокими достоинствами. Что Гассет понимает под словом "близость"? По искреннему признанию самых истовых влюбленных, они не испытывали - во всяком случае, как нечто поглощающее все их помыслы - потребности в физической близости. Речь не о том, что любящий не жаждет также и интимной близости с возлюбленной. Однако раз он ее "также" жаждет, было бы неверным сказать, что только этого он и жаждет.

Гассет отмечает еще одно немаловажное обстоятельство. Никем отчетливо не осознавалось - различие между "любовной страстью" и "любовным инстинктом", отчего под первой, как правило, подразумевается второе. Бесспорно, в человеке почти всегда инстинкты переплетены с внеинстинктивными проявлениями душевного и даже духовного свойства. С инстинктом в чистом виде мы встречаемся в редчайших случаях. Распространенное представление о "плотской любви", на взгляд Гассета, не вполне обоснованно. Испытывать исключительно физическое влечение трудно, и не часто это встречается. Как правило, чувственности сопутствуют и сочетаются с ней проявления эмоционального подъема, восхищение телесной красотой, симпатия и т. д. Тем не менее случаев абсолютно чувственного, инстинктивного влечения более чем достаточно, чтобы отличать его от "любовной страсти". Гассет делает вывод, что отличие оказывается особенно явственным в двух крайних ситуациях: когда плотское влечение подавляется доводами морали или обстоятельствами или когда, наоборот, преизбыток его вырождается в сладострастие. Ясно, что в обоих случаях, в отличие от любви, крайняя похоть - точнее, даже бескрайняя похоть - существует независимо от объекта. Влечение томит до появления человека или ситуации, способных его удовлетворить. В результате ему безразлично, кто именно послужит удовлетворению. Инстинкт не знает предпочтений, когда он не более чем инстинкт. Поэтому-то он и не является порывом к совершенству.

Если любовный инстинкт и гарантирует сохранение рода, то он не обеспечивает его совершенствование. И наоборот, истинная любовная страсть, восхищение другим человеком, его душой и телом, в нерасторжимом единстве, испокон веков не могла не быть великой силой, способствующей совершенствованию рода человеческого. Вместо того чтобы существовать независимо от объекта, она неизменно получает жизненный импульс от возникающего на нашем пути человека, отличающегося некими выдающимися достоинствами, способными вызвать сердечный порыв.

Стоит только его ощутить, как любящий испытывает необъяснимую потребность растворить свою личность в личности другого человека и, наоборот, вобрать в свою личность личность любимого. Загадочное стремление! В то время как в остальных жизненных проявлениях для нас нет ничего более неприемлемого, чем вторжение другого в наше индивидуальное бытие, отрада любви состоит в том, чтобы почувствовать себя в метафизическом смысле способным впитать как губка чужую личность в такой степени, чтобы лишь в единстве, являя "личность в двух лицах", находить удовлетворение. Когда любовь неподдельна, она претворяется в более или менее осознанное желание видеть в ребенке некий символ и вместе с тем реальное воплощение достоинств любимого. Это третье звено, берущее начало в любви, по-видимому, отражает во всей изначальной чистоте ее суть. Ребенок - это и не отец и не мать, а их персонифицированное единство и безграничное стремление к совершенству, ставшее физической и духовной реальностью. Наивный Платон был прав: любовь - это вечная страсть порождать себя в прекрасном.

Теоретическая мысль нового времени охладела к космологии и прониклась почти исключительно психологическими интересами. Тонкости психологии любви, отвлекли наше внимание от этого коренного и одновременно вселенского аспекта любви. Гассет вступает в область психологии, хотя и вразрез с ее принципами, памятуя, что пестрая история наших любовных переживаний, со всеми их виражами и казусами, представляет собой не более как результат действия этой коренной и вселенской силы, которую наш душевный мир - примитивный или утонченный, бесхитростный или изощренный, той или иной эпохи - способен был лишь осваивать и воплощать в различные формы. Погружая турбины и иные, маленькие или большие, механизмы в поток, не стоит забывать о его первозданной движущей силе.

Разнообразие любви

Нельзя отрицать, что теория "кристаллизации" на первый взгляд содержит в себе одну бесспорную истину. Действительно, в сфере любовных дел у нас сплошь и рядом открываются глаза на собственные ошибки. Мы наделили любимого человека отсутствующими у него достоинствами и совершенствами. Не признать ли в таком случае правоту Стендаля? Не стоит считает Гассет. Случается, что один только преизбыток правоты не позволяет быть правым. Было бы более чем странно, если, ошибаясь на каждом шагу во взаимоотношениях с реальностью, в любви мы оказались бы абсолютно прозорливыми. Мы то и дело усматриваем иллюзорные свойства у вещей вполне реальных. Для человека видеть что бы то ни было, а особенно оценивать - значит непременно дополнять его. Строго говоря, никто не видит реальность такой, какая она есть. Если бы это произошло, то день великого прозрения был бы последним днем жизни на Земле. Тем не менее мы полагаем, что наше восприятие адекватно отражает реальность и позволяет сквозь призрачный туман вскрыть скелет мира, великие тектонические складки. Гассет уверен, что многим, пожалуй даже большинству, недоступно и это: они довольствуются словами и намеками, как сомнамбулы, бредут по жизни, ограничив себя набором условностей. То, что мы называем гениальностью, на самом деле всего лишь редко встречающаяся чудесная способность расширять просвет в этом тумане фантазий и воочию видеть новый, дрожащий от пронзительной наготы сколок доподлинной реальности.

По мнению Гассета верным в теории "кристаллизации", является лишь частным проявлением общей закономерности. В известном смысле вся наша духовная жизнь - это кристаллизация. А значит, данная особенность любви - явление общего порядка. В конце концов, можно было бы допустить, что во время влюбленности процесс кристаллизации значительно усиливается. Но подобное предположение в корне ошибочно, и уж во всяком случае, ложно стендалевское понимание. Представления влюбленного не более иллюзорны, чем наше мнение о политике, артисте, бизнесмене и т. д. Судя по всему, люди в вопросах любви столь же недалеки или прозорливы, как и вообще в своих суждениях о ближнем. Почти все мы близоруки в своей оценке людей - самого сложного и тонкого явления в мире.

Чтобы покончить с теорией кристаллизации, достаточно вспомнить те случаи, в которых она очевиднейшим образом отсутствует: это наиболее распространенные случаи любви, когда оба любящих не теряют рассудка и, насколько это возможно, не впадают в ошибку. Теории любовных влечений следовало бы начать с прояснения наиболее типичных форм, вместо того чтобы с самого начала сосредоточиваться на исключительном в исследуемом явлении. Дело в том, что подчас, вместо того чтобы искать женщину, наделенную некими дорогими его сердцу достоинствами, мужчина вдруг обнаруживает в какой-нибудь женщине свойства, о которых он до сих пор и не подозревал. Гассет имееет в виду исключительно женские свойства. Как могут они, столь непредсказуемые, быть плодом воображения мужчины? И наоборот, как могут быть мужские достоинства плодом воображения женщины? Гассет прав как мы можем желать того чего не знаем или не понимаем. Доля истины, заключающаяся в самом факте предчувствий и как бы выдумывании достоинств, еще не обнаруженных в реальности, не имеет ничего общего с идеей Стендаля. Прежде всего, в наблюдении, лежащем в основе этой теории, допущена грубейшая ошибка. Предполагается, судя по всему, что состояние влюбленности сопряжено со сверхактивностью сознания. Гассет видит Стендалевскую кристаллизацию сопровождаемую всплеском душевной энергии, обогащением внутреннего мира. А сам признает, что влюбленность - это состояние душевного убожества, при котором наша внутренняя жизнь скудеет, нищает и парализуется.

Влюбленный человек счастлив в своем мирке, он испытывает эйфорию, радость, но для реального мира он в своем роде потерян. Его интересует лишь объект его любви и все связанное с ним. Он не проявляет большого интереса ко всему, что вне его любви.

Гассет разделяет термины любовь и влюбленность. Словом любовь, покрывается масса значений, настолько различных, что впору отказаться видеть в них что-либо общее. Мы говорим о "любви к женщине"; но также и о "любви к Богу", "любви к родине", "любви к искусству", "сыновней любви" и т. д. Одно и то же слово опекает и окликает столь многоликий и беспокойный мир.

Оспаривать употребление слова, если за ним стоят понятия, не связанные между собой, коренным образом лишенные общей для них основы? Гассет приводя примеры поясняет как, слово "лев", употребляемое для обозначения царя зверей, является одновременно именем римских пап и названием испанского города. По воле случая одно слово имеет различные значения, которые отсылают нас к различным характеризуемым ими объектам.

Гассет задается вопросом: есть ли какая-то органичная связь между "любовью к науке" и "любовью к женщине"? Сопоставив оба душевных состояния, он обнаруживает, что почти во всем они отличаются. Хотя есть одна общая для них особенность, которую позволяет выявить детальный анализ. Сосредоточив внимание только на ней, абстрагировавшись от остальных свойств, присутствующих в обоих душевных состояниях, можно было бы определить, что же, собственно говоря, надо понимать под "любовью". В свойственной нам ложной манере раздвигать границы частного явления мы определяем этим словом соответствующее состояние души как таковое, в то время как оно является следствием целого ряда факторов, а не только "любви" и даже не только переживаний.

Вывод: любовь, если быть предельно точными (рассматривая в виду именно любовь, а не то состояние, в котором находится любящий), - это самодостаточная эмоциональная деятельность, направленная на любой объект, одушевленный или неодушевленный. Будучи "эмоциональной" деятельностью, она, с одной стороны, отличается от функций интеллекта - осознавать, внимать, размышлять, вспоминать, воображать, а с другой - от желания, с которым ее сплошь и рядом путают. Испытывая жажду, хотят выпить воды, однако ее при этом не любят. Любовь, бесспорно, порождает желания, однако сама по себе любовь и желание не одно и то же. Мы хотим жить на родине и желаем ей процветания, "потому что" ее любим. Наша любовь предшествует этим желаниям, прорастающим из нее, как ростки из семени.

Гассеет отличает любовь, будучи эмоциональной "деятельностью" от пассивных чувств, таких, как радость или грусть. Любовь напоминают краски, которыми расцвечивается наша душа. Грусть и радость - "состояния", и пребывают в них в полной прострации. Радость сама по себе бездеятельна, однако она может служить причиной действий. Между тем любовь не просто "состояние", но деятельность в направлении любимого. Он имеет в виду не порывы тела и духа, вызываемые любовью, а то, что в самой природе любви заложена потребность человека преодолевать границы своего "я" в стремлении к тому, что он любит. И за тридевять земель от объекта, не помышляя о нем и о встрече с ним, если только мы любим, мы будем обволакивать его на расстоянии теплым, жизнетворящим потоком. Со всей определенностью это докажет сравнение любви с ненавистью. Ненависть к кому-либо или чему-либо не пассивное "состояние", как состояние грусти, а некое действие, жуткое отрицающее действие, разрушающее в воображении объект ненависти. Если признать факт существования специфической эмоциональной деятельности, отличной от любой иной деятельности нашего тела или нашей души, будь то интеллектуальная, чувственная или же волевая, представляется мне чрезвычайно важным для подлинной психологии любви.

Теперь не кажется уже столь неприемлемым предположение, что между "любовью к науке" и "любовью к женщине" есть нечто общее. Эта эмоциональная деятельность, этот наш теплый, жизнетворящий интерес к некому явлению может с равным успехом быть обращен к женщине, участку земли (родине) или роду человеческой деятельности - спорту, науке и т. д. Стоит также добавить, что, вне всякого сомнения, в "любви к науке" или в "любви к женщине" все, что не относится к собственно эмоциональной деятельности, непосредственно с любовью не связано.

Сравнивая "любовные истории" Гассет приходит к выводу, что истинная любовь в них почти отсутствует. Есть желание, любопытство, настойчивость, одержимость, непритворный обман чувств, но не этот жар утверждения существования другого, каким бы ни было его отношение к нам. Что же касается "любовных историй", то не стоит забывать, что они включают в себя кроме любви немало иных элементов.

Вывод: в широком смысле слова мы привыкли называть любовью "влюбленность" - чрезвычайно сложное душевное состояние, в котором собственно говоря любовь играет второстепенную роль. Именно ее имеет в виду Стендаль, расширительно назвавший свою книгу - "О любви", продемонстрировав тем самым ограниченность своего философского кругозора.

"Влюбленность", которую теория кристаллизации представляет как душевную сверхактивность, по мнению Гассета, является скорее оскудением и частичным параличом жизни нашего сознания. Подчиняясь ей, мы кое-что утрачиваем по сравнению с обычным состоянием, а не приобретаем. Это вынуждает нас обрисовать в самых общих чертах психологию сердечного порыва.

гассет стендаль любовь влюбленность

Заключение

Тема любви в ее философском, эстетическом, психологическом аспекте не случайна для Ортеги-и-Гассета. В центре его философской системы стоит жизнь человека, понимаемая как "радикальная реальность", которая, по мысли философа, является двойственной, расщепляясь на мужское и женское начала. Ортега затрагивал эту проблему на протяжении всей жизни, во многих эссе, но наиболее законченное воплощение его взгляды на "культуру любви" нашли именно в данной работе.

С самых первых строк Гассет не согласен со Стендалем в том, что по Стендалю любовь - порождение фантазии, сам считая любовь - это и есть заблуждение. Позже Гассет доказывает, что Стендаль не может правильно философствовать на эту тему, так как сам ни кого, ни когда не любил. Он был в люблен в то чувство, которое сам себе придумывал. Поэтому всегда был разочарован в этом чувстве.

В главе «Сразу и навсегда» Гассет рассматривает образ Дон Жуана и сопоставляет Шатобриана и Стендаля с этим образом. По Гассету Стендаль лишь тратит душевную энергию на то, чтобы кого-то полюбить. Шатобриан наоборот не прилагая ни каких усилий влюбляет в себя женщин, но ни один из них не является истинным Дон Жуаном.

Любовь к совершенству, по большому счету это и есть теория «кристаллизации». Эта теория всегда казалась Гассету в высшей степени ложной. Единственно продуктивным в ней является вывод (пусть даже скорее угадываемый, чем сформулированный), что любовь в известном смысле - это стремление к совершенству.

В главе «Разнообразие любви» Гассет заканчивает с теорией «кристаллизации». Он поясняет читателю свою точку зрения, что вместо того что мы ищем в человеке наделенного некими дорогими его сердцу достоинствами, мы вдруг обнаруживаем свойства, о которых до сих пор и не думали. Мы сами выдумываем достоинства еще не обнаруженных в реальности. Гассет считает, что это не имеет ни чего общего с идеей Стендаля.

Мы все время усматриваем иллюзорные свойства у вещей вполне реальных.

Любовь - это чувство, которое ни когда не будет понято до конца и разложено по полочкам. Так что еще не один философ напишет об этом.

Список литературы