Во второй половине XIX века четко оформились два направления в русской философии: радикальное, или революционно-демократическое и религиозно-идеалистическое. Наиболее видными представителями первого направления были Н.Г. Чернышевский Г.В. Плеханов. Идеологами русского политического радикализма философия воспринималась исключительно в контексте обоснования и пропаганды революционных идеалов.

Н.Г. Чернышевский (1828-1889 гг.) был одним из идеологов русского крестьянского социализма. Он считал возможным минование Россией капитализма и переход непосредственно к социализму. Однако общинный социализм Чернышевского предполагал отбрасывание цивилизации и удержание России в первобытном состоянии.

Философия Чернышевского, основанная на антропологизме, исходила из выработанной естественными науками идеи о единстве человеческого организма. Для Чернышевского область нравственного - это лишь функциональный придаток физиологического, которое, в свою очередь, приводится в действие социальным. Поэтому человек при одних обстоятельствах бывает добрым, а при других - злым. Чтобы направить человека в сторону нравственного развития, необходимо прежде всего изменить реальные условия его жизни, преобразовать социальность.

русская философия западник славянофил

Нравственный мир, по Чернышевскому, как и мир физический, подчинен закону причинности. Все происходящие в нем явления взаимосвязаны между собой и строго предопределены природой человека. Мышление заключается в отборе ощущений и представлений, которые соответствуют потребности мыслящего организма в данную минуту, а действия и поступки сводятся к достижению результатов, намеченных мышлением. Все люди - эгоисты, ими движет желание добра для себя. Добро - это большая польза, а т.к. желания у всех одинаковы, то простая расчетливость и рассудительность обязывают умерять эгоизм и придавать ему разумную форму (теория "разумного эгоизма").

Г.В. Плеханов (1856-1918), основоположник русского марксизма, был сторонником монистического понимания истории. Идею Маркса об определяющей роли экономических отношений он корректировал путем выделения основания этих отношений в виде географической среды. Географическая среда, по его мнению, определяет характер производительных сил, создает объективные предпосылки для скачкообразного развития социальной надстройки.

В диалектическом материализме Плеханов принимал в качестве исходного начала материю, наделенную таким атрибутом как протяженность (объект) и мышление (субъект). В теории познания он совершал деление материи на "вещь в себе" и "чувственные впечатления" или "иероглифы". Диалектический материализм Плеханов сводил до уровня простого сенсуализма. Созданная Плехановым модель исторического материализма существенно отличалась от марксистского учения. Он не допускал мысли, что в России свершится революция, пока капитализм не наберет полной силы и пролетариат не составит большинство населения. Плеханов не внес ничего нового в методологию марксизма. В дальнейшем русский марксизм стал все больше сближаться с народничеством и получил свое окончательное завершение в большевизме.

Задачи.

1. Немецкий философ Ф. Ницше (1844-1900) говорит о Человекобоге, а Ф.М. Достоевский (1821-1881) и В.С. Соловьев (1853-1900) - о Богочеловеке. Решите, в чем суть идейных различий в понимании человека у Ницше, с одной стороны, и Достоевского и Соловьева, с другой.

Человекобог - понятие, описывающее идею человека или естественного человека, к-рый сделал из самого себя или к-рого сделали как бы богом; антитеза понятию "Богочеловечек" (в качестве абсолютного Богочеловека рассматривается Иисус Христос). О Ч. писал В.С. Соловьев, считая его идеей абсолютного природного человека, выразившейся у эллинов в эстетической и умозрительной форме, у римлян - "в практическом разуме, воле или власти". Воплощением ее оказался, по Соловьеву, обожествленный римский кесарь, однако воплощением ложным из-за того, что Ч. - в принципенедостижимый идеал, как невозможно животному стать человеком. Кесарь - " мнимый человекобог", только "корчивший божество"; "пустой обман", однако Соловьев считает его "предваряющим явлением " Богочеловека (как обезьяна"предваряет" человека). Были в "первой половине истории" также необходимые нравственные условия для явления Богочеловека, а именно высоконравственные люди - "зачаточные носители Царства Божия". Богочеловек (Христос) в понимании Соловьева - качественно иное существо, являющееся и Богом, и человеком. Это не "последнее слово царства человечества" (в развитии нравственности), т.е. не Ч. Проблема Ч. нашла выражение в идеологии антропоцентризма, земного, социального гуманизма, в идее антрополатрии. Булгаков начало Ч. связывает с первым грехопадением, когда было прервано прямое общение с Богом "и человек остался один, - своим собственным господином: "будете яко бози". Бердяев, мечтавший соединить " культ святости" с "культом гениальности" и бесконечного величия человека в сущем, стремился к "преодолению столкновения идеи Богочеловека и человекобога", или христианства и гуманизма, или духовного человека и природного человека. Уже в раннем произв." Философия свободы" (1911) он выделял два мироотношения - мистическое, связанное со свободой и Богочеловеком, и магическое, определяющееся естественной необходимостью и легко становящееся "путем человекобожеским". Об "идее" Ч. писал также Вышеславцев в работе "Этика преображенного Эроса " (1931). В его понимании суть этой идеи - в признании человека, даже своего Я (у М. Штирнера), или "человечества", " коллектива", " пролетариата " (у Л. Фейербаха, К. Маркса) высшей " ценностью и святыней", "единственным известным нам Богом". Франк, касаясь антропоцентризма и гуманизма Возрождения, а также "технического прогресса последних веков", писал: "Человек здесь чувствует себя неким земным богом". Извратившаяся гуманистическая " вера в богоподобие и богородство человека", по его мнению, генетически связана с сущностью христианства, ибо " человечность " человека есть не что-то чисто человеческое, а его (человека) "исконная Богочеловечность". Однако в человеке также таится и "сверхчеловеческая сила " зла. В ницшеанстве, напр., по мнениюФранка, старый гуманизм в смысле "обоготворения человека как природного существа" уже разлагается и предстает в качестве злого "титанизма", "бестиализма", отрицающего даже саму идею человека и все святое в человеческой жизни.". Антрополатрия - идолопоклонство перед человеком, - говорит Франк, - заменяется сатанолатрией - идолопоклонством перед сатаной как истинным "князем мира сего".

Ф.М. Достоевский - один из сторонников "русской идеи". Почему Г.В. Плеханов не разделял "русскую идею"?

На русской социально-революционной мысли лежала печать своеобразного аскетизма. Подобно тому, как христианские аскеты прошлого думали, что нужно, прежде всего, бороться с личным грехом, русские революционеры думали, что нужно, прежде всего, бороться с социальным грехом. Все остальное приложится потом. Но были люди, которым было свойственно сильное чувство греха, которым не была чужда русская социальная тема и которые обнаружили гениальное творчество. Таковы прежде всего Л. Толстой, Достоевский и Вл. Соловьев. Великие русские писатели, столь противоположные по своему типу, представители религиозного народничества, оба верили в правду простого трудового народа. Русский гений, в отличие от западноевропейского, поднявшись на вершину, бросается вниз и хочет слиться с землей и народом, он не хочет быть привилегированной расой, ему чужда идея сверхчеловека. Достаточно сравнить Л. Толстого с Ницше. И Толстой к Достоевский, по основам своего миросозерцания, враждебны революционной интеллигенции, а Достоевский был к ней даже несправедлив, и его обличения напоминали памфлет. Но оба стремились к социальной правде, лучше сказать, что оба стремились к Царству Божьему, в которое входит и социальная правда. Для них тема социальная приобретала характер темы религиозной. Л. Толстой с небывалым радикализмом восстает против неправды и лжи истории, цивилизации, основ государства и общества. Он обличает историческое христианство, историческую церковь в приспособлении заветов Христа к закону этого мира, в замене Царства Божьего царством кесаря, в измене закону Бога. У него было потрясающее чувство вины, вины не только личной, но и того класса, к которому он принадлежал. Древний аристократ по рождению, настоящий гранд-сеньор, он не может вынести своего привилегированного положения и всю жизнь с ним борется. Такого отречения от своего аристократизма, от своего богатства и, в конце концов, от своей славы Запад не знал. Толстой совсем не был последователен, он не умел осуществить своей веры в жизни и сделал это лишь в конце жизни своим гениальным уходом, Его давила и притягивала вниз семья. Он был человек страстей, в нем была сильная стихия земли, инстинктами своими он был привязан к той самой земной жизни, от неправды которой он так страдал. Он совсем не был человеком вегетарианского темперамента. Он весь был в борьбе противоположных начал. Он был человек гордый, склонный к гневу, это был пацифист с воинствующим инстинктом, любил охоту, был картежник, проигравший в карты миллион, проповедник непротивления - он естественно склонен был к противлению и ничему и никому не мог покориться, его соблазняли женщины, и он написал "Крейцерову сонату". Когда в его отсутствие у него в деревне однажды сделали обыск, явление не редкое в России, он пришел в такое бешенство, что потребовал от правительства извинения перед ним, просил, чтобы его тетя, близкая ко двору, говорила об этом с Александром III, и грозил навсегда покинуть Россию. И он же, когда арестовывали и ссылали толстовцев, требовал, чтобы и его арестовали и сослали. Ему приходилось преодолевать в себе тяжесть земли, свою теллурическую природу, и он проповедовал духовную религию, близкую к буддизму. В этом интерес Л. Толстого и его единственной судьбы. Он искал правды и смысла жизни в простом народе и в труде. Чтобы слиться с народом и его верой, он одно время принуждал себя считать православным, соблюдал все предписания православной церкви, но не в силах был смириться, взбунтовался и начал проповедовать свою веру, свое христианство, свое Евангелие. Он требовал возврата от цивилизации к природе, которая для него была божественна. Наиболее радикально он отрицал земельную собственность и видел в ней источник всех зол. Этим он отрицал свою собственную помещичью природу. Из западной социальной мысли некоторое влияние на него имели Прудон и Генри Джордж. Наиболее чужд ему был марксизм. Об отношении Л. Толстого к Руссо я еще буду говорить в связи с учением о непротивлении злу насилием и его анархизмом. Толстовство, которое ниже самого Толстого, интересно, главным образом, своей критикой, а не положительным учением. Толстой был великий правдолюбец. В необыкновенно правдивой русской литературе XIX в. он был самым правдивым писателем. В русскую идею Л. Толстой входит, как очень важный элемент, без которого нельзя мыслить русского призвания. Если отрицание социального неравенства, обличение неправды господствующих классов есть очень существенный русский мотив, то у Толстого он доходит до предельного религиозного выражения.

Достоевский наиболее выражает все противоречия русской природы и страстную напряженность русской проблематики. Он в молодости принадлежал к кружку Петрашевского и за это претерпел каторгу. Он пережил духовное потрясение и, по обычной терминологии, из революционера стал реакционером и обличал неправду революционного миросозерцания, атеистического социализма. Но вопрос о нем безмерно сложнее. В Достоевском осталось много революционного, он революционер духа. "Легенда о Великом Инквизиторе" одно из самых революционных, можно даже сказать, анархических произведений мировой литературы. К русской социальной теме он не стал равнодушен, у него была своя социальная утопия, утопия теократическая, в которой церковь поглощает целиком государство и осуществляет царство свободы и любви. Его можно было бы назвать православным социалистом. Он противник буржуазного мира, капиталистического строя и пр. Он верит, что в русском народе правда, и исповедует религиозное народничество. Теократия, в которой уже не будет государственного насилия, с Востока, из России придет. Интересно, что Достоевский сделался врагом революции и революционеров из любви к свободе, он увидал в духе революционного социализма отрицание свободы и личности. В революции свобода перерождается в рабство. Если верно то, что он говорит о революционерах-социалистах по отношению к Нечаеву и Ткачеву, то совершенно неверно по отношению к Герцену или Михайловскому. Он предвидит русский коммунизм и противополагает ему христианское решение социальной темы. Он не принимает искушения превращения камней в хлеб, не принимает решения проблемы хлеба через отречение от свободы духа. Антихристово начало для него есть отречение от свободы духа. Он видит это одинаково в авторитарном христианстве и в авторитарном социализме. Он не хочет всемирного соединения посредством насилия. Его ужаснула перспектива превращения человеческого общества в муравейник. "Горы сравнять - хорошая мысль". Это Шигалев и Петр Верховенский. Это принудительная организация человеческого счастья. "Выходя из безграничной свободы, - говорит Шигалев, - я заключаю безграничным деспотизмом". Никаких демократических свобод не будет. В профетической "Легенде о Великом Инквизиторе" есть гениальное прозрение не только об авторитарном католичестве, но и об авторитарном коммунизме и фашизме, обо всех тоталитарных режимах. И это верно относительно исторических теократии прошлого. "Легенда о Великом Инквизиторе" и многие места в "Бесах" могут быть истолкованы, главным образом, как направленные против католичества и революционного социализма. Но в действительности тема шире и глубже. Это есть тема о царстве кесаря, об отвержении искушения царством мира сего. Все царства мира сего, все царства кесаря, старые монархические царства и новые социалистические и фашистские царства основаны на принуждении и на отрицании свободы духа. Достоевский, в сущности, религиозный анархист, и в этом он очень русский. Вопрос о социализме, русский вопрос об устройстве человечества по новому штату есть религиозный вопрос, вопрос о Боге и бессмертии. Социальная тема оставалась в России религиозной темой и при атеистическом сознании. "Русские мальчики", атеисты, социалисты и анархисты - явление русского духа. Это очень глубоко понимал Достоевский. И тем более странно, что он иногда так несправедливо, почти озлобленно писал об этих русских мальчиках, особенно в "Бесах". Он многое очень глубоко понял и прозрел, увидал духовную подпочву явлений, которые на поверхности представлялись лишь социальными. Но временами он срывался, в "Дневнике писателя" он высказывал очень банальные консервативные политические взгляды. Многое в "Дневнике писателя" совсем не соответствует духовной глубине его романов. Достоевского очень волновала утопия земного рая. Сон Версилова и еще более гениальный сон смешного человека посвящены этой теме. Возможны три решения вопроса о мировой гармонии, о рае, об окончательном торжестве добра:

1) гармония, рай, жизнь в добре без свободы избрания, без мировой трагедии, без страданий, но и без творческого труда;

2) гармония, рай, жизнь в добре на вершине земной истории, купленная ценой неисчислимых страданий и слез всех, обреченных на смерть, человеческих поколений, превращенных в средство для грядущих счастливцев;

3) гармония, рай, жизнь в добре, к которым придет человек через свободу и страдание в плане, в который войдут все когда-либо жившие и страдавшие, т.е. в Царстве Божием. Достоевский отвергает первые два решения вопроса о мировой гармонии и рае и приемлет только третье решение. Диалектика Ив. Карамазова сложна, и не всегда легко понять, на чьей стороне сам Достоевский. Думаю, что он наполовину был на стороне Ив. Карамазова. У Достоевского было сложное отношение к злу, которое многим может казаться соблазном. С одной стороны, зло есть зло, должно быть обличено и должно сгореть. Но, с другой стороны, зло есть духовный опыт человека, путь человека. В своем пути человек может быть обогащен опытом зла. Но нужно это как следует понять. Обогащает не самое зло, обогащает та духовная сила, которая пробуждается для преодоления зла. Человек, который скажет: отдамся злу для обогащения, никогда не обогащается, он погибает. Но зло есть испытание свободы человека. В истории, в социальной жизни мы видим то же самое. Есть как бы закон диалектического развития, согласно которому дурное, злое в известный период не уничтожается, а преодолевается (Aufhebung), и в преодоление входит все положительное предшествующего периода. Достоевский наводит на эти мысли. Он раскрывает метафизическую глубину русской темы о социальной правде. Для него она связана с русским мессианизмом. Русский народ - как народ-богоносец - должен лучше Запада решить социальный вопрос. Но этот народ подстерегают и великие соблазны.

Вл. Соловьев, который принадлежит, главным образом, теме о русской философии, совсем не был чужд теме социальной. Его всю жизнь беспокоил вопрос о возможности христианского общества, и он обличал ложь общества, которое лжеименно называло себя христианским. В его первичную интуицию духовного всеединства мира входит и осуществление социальной правды, создание совершенного общества. У Вл. Соловьева есть своя утопия, которую он называет свободной теократией. Он верил, что Царство Божье осуществляется и на земле, и искал этого осуществления, Лишь под конец жизни он разочаровался в теократии и возможности Царства Божьего на земле. Его теократия была настоящей религиозной утопией, построенной очень рационалистически по тройственной схеме царя, первосвященника и пророка. Наиболее интересно, что он утверждает профетическое начало в христианстве и профетическую функцию. В этом он наиболее русский. Он говорил, что для того, чтобы победить неправду социализма, нужно признать правду социализма и осуществить ее. Но Вл. Соловьев не был народником, и, в отличие от других представителей русской мысли, он признает положительную миссию государства, требуя только, чтобы государство было подчинено христианским началам. Мечтой его было преображение всего космоса. Социальная проблема была ему подчинена. Его большой заслугой было обличение неправды национализма, когда в 80-е годы он у нас принял зоологические формы. Вл. Соловьев был представитель русского универсализма и в более очищенной форме, чем близкий ему Достоевский. Очень русским и христианским был его протест против смертной казни, вследствие которого ему пришлось покинуть профессуру в университете. Но роль Вл. Соловьева в истории русских социальных идей и течений остается второстепенной. Он входит в русскую идею другими сторонами своего творчества, как самый замечательный представитель русской религиозной философии XIX в. Мы увидим, что личность Вл. Соловьева очень сложна и даже загадочна. Он, во всяком случае, всегда стремился к осуществлению христианской правды не только в жизни личной, но и в жизни общественной и резко восставал против дуализма, который признавал евангельскую мораль для личности, для общества же допускал мораль звероподобную. В этом от него очень отличался К. Леонтьев, который как раз утверждал в крайней форме такой моральный дуализм. Он совсем не хотел осуществления христианской, евангельской правды в обществе. У него решительно преобладали оценки эстетические над оценками моральными. Со свойственным ему радикализмом мысли и искренностью он признается, что осуществление христианской правды в жизни общества привело бы к уродству, и он, в сущности, не хочет этого осуществления. Свобода и равенство порождают мещанство. В действительности ненавистный ему "либерально-эгалитарный прогресс" более соответствует христианской морали, чем могущество государства, аристократия и монархия, не останавливающиеся перед жестокостями, которые защищал К. Леонтьев. Вся мысль его есть эстетическая реакция против русского народничества, русского освободительного движения, русского искания социальной правды, русского искания Царства Божьего. Он государственник и аристократ. Но прежде всего и более всего он романтик, и он совсем не подходил к реакционерам и консерваторам, как они выражались, в практической жизни. Ненависть К. Леонтьева к мещанству и буржуазности была ненавистью романтика. Эмпирические реакционеры и консерваторы были мещане и буржуа. Под конец жизни, разочаровавшись в возможности в России органической цветущей культуры, отчасти под влиянием Вл. Соловьева, К. Леонтьев даже проектировал что-то вроде монархического социализма и стоял за социальные реформы и за решение рабочего вопроса, не столько из любви к справедливости и желания осуществить правду, сколько из желания сохранить хоть что-нибудь из красоты прошлого. К. Леонтьев - один из самых замечательных у нас людей, в нем подкупает смелость, искренность и радикализм мысли, его религиозная судьба волнует. Но он стоит в стороне. Гораздо более центральной и характерной для русской идеи, для русского стремления к осуществлению социальной правды является фигура Н. Федорова, но он принадлежит более к началу XX в., чем к XIX в. У него социальная тема играла большую роль, и есть даже родство с коммунизмом-коллективизмом, идеология труда, регуляция природы, проективность. Такие свойства первый раз встречаются с религиозной мыслью.

Убийство Александра II партией Народной Воли проводит резкую грань в наших социальных течениях.80-е годы были эпохой политической реакции и лжерусского стиля Александра III, в эти годы возник национализм, которого раньше не было, не было и у славянофилов. Старый народнический социализм идет на убыль. Партия Народной Воли была последним сильным проявлением старых революционных течений. Желябов был главным ее выразителем. Фигура героическая. Очень интересны слова, сказанные им на процессе 1 марта: "Крещен в православии, но православие отрицаю, хотя сущность учения Иисуса Христа признаю. Эта сущность учения среди моих нравственных побуждений занимает почетное место. Я верю в истину и справедливость этого учения и торжественно признаю, что вера без дел мертва есть и что всякий истинный христианин должен бороться за правду, за право угнетенных и слабых и если нужно, то за них пострадать: такова моя вера". В 80-е годы подготовляется русский марксистский социализм. В 1883 г. основывается за границей группа "Освобождение труда" с Г.В. Плехановым во главе, главным теоретиком русского марксизма. Это открывает новую эру в русских социалистических течениях. Это вместе с тем будет серьезным кризисом сознания русской интеллигенции. Тип марксиста, как я уже говорил, будет более жестким, чем тип народника, менее эмоциональным. Но на почве марксизма у нас возникнет среди левой интеллигенции течение более высокой и сложной культуры, подготовившее русский идеализм начала XX в. Об этом речь впереди. Подводя итоги русской мысли XIX в. на социальную тему, русским исканиям социальной правды, можно сказать, что в России вынашивалась идея братства людей и народов. Это русская идея. Но поскольку эта идея утверждалась в отрыве от христианства, которое было ее истоком, в нее входил яд, и это сказалось на двойственности коммунизма, на переплетении в нем правды и лжи. Эта двойственность была уже у Белинского. У Нечаева и Ткачева началось преобладание отрицательного над положительным. Духовные же течения делались более равнодушными к социальной теме. Так раздвоение, раскол все усиливались в России.

Рекомендуемая литература