Общественное развитие: направленность, стадиальность, перспективы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

8

9

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение

Высшего профессионального образования

Уральский государственный экономический университет

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

По дисциплине философия

На тему

Общественное развитие: направленность, стадиальность, перспективы

Екатеринбург 2010 г.

Введение

Обозначенная проблема во многом представляет собой квинтэссенцию вопросов, составляющих суть философии социальной истории. Как прошлым поколениям людей, так и современному человечеству крайне важно разобраться в том, является ли общественное развитие «броуновским движением» не связанных между собой и не обладающих общим «смысловым стержнем» историй отдельных народов либо оно внутренне организовано и имеет четко просматривающийся вектор динамики изменений? Ответ на данный вопрос имеет не только заметное теоретическое, но и принципиальное практическое значение, особенно с учетом традиционных поисков российской общественностью путей вывода страны на дорогу перспективного исторического развития.

1. Проблема общественного прогресса и его критериев

Уже на ранних этапах процесса формирования более или менее теоретически выраженных представлений об индивидуальном и общественном бытии людей определенное внимание уделялось вопросу ориентации потока социальных изменений. Одним из первых по этому поводу высказывался известный математик Пифагор. Его идея так называемого «мирового года», в соответствии с которой общество в течение 11 тыс. лет развивается по восходящей, достигает «пика» и затем возвращается к исходному состоянию, легла в основание концепции «исторического круговорота». Впоследствии появились различные модификации данной концепции. Одна из наиболее примечательных идей такого рода принадлежит итальянскому мыслителю эпохи Нового Времени Дж. Вико. Выделив четыре «века» в циклической истории любого народа, Вико смягчил метафизическое острие концепции круговорота. Он полагал, что первый этап каждого нового цикла начинается с качественно более высокой стартовой позиции, нежели таковой предшествующего цикла.

С оригинальными суждениями, также настоянными на идеях цикличности, в первой трети ХХ века выступили крупные российские ученые Н. Кондратьев и А. Чижевский. Н. Кондратьев и развивавший его позицию немецкий исследователь И. Шумпетер выделяли короткие, средние и длинные циклы (волны) исторического развития общества.

«Короткая волна» - самая противоречиво-беспокойная в социальном отношении фаза. Разрешение острокризисных ситуаций и последующий выход общества на простор «средней волны» (ее длительность 7-11 лет, что примерно в 2 раза превышает длительность волны короткой) происходит благодаря «оживлению». Последнее инициируется глубоким изменением социально-психологических установок, присущих большинству населения, и прежде всего отказом от устаревших экономических парадигм, потерей веры в прежние политические институты и способы решения назревших проблем. Интеллектуально-духовные ценности, ранее отличавшие лишь меньшинство общества, постепенно становятся достоянием многих. Наконец, в пределах «длинной волны» (50-56 лет) осуществляется существенное изменение всего способа человеческого существования. Что касается А. Чижевского, то он исходил из одиннадцати «исторических циклов». В их «средних» точках, знаменующих заметное обострение основных факторов общественной жизни, деятельность людей становится максимально напряженной. Такие ситуации требуют генезиса идей «социального порядка», реализация которых и определяет сдвиги к лучшему.

Начиная примерно с середины ХVIII в. на передний план философско-исторического раздела гуманитарного знания вышли представления об общественном прогрессе как однолинейной поступательной социальной эволюции. В ее основе лежат многообразные духовные явления: неограниченная способность человеческого разума к самосовершенствованию, рост уровня просвещенности, нравственности.

Главными «прогрессистами» были французские мыслители указанного периода - Мирабо, Тюрго, Ж.А. Кондорсэ, Ш. Монтескье, плеяда просветителей во главе с Ж.Ж. Руссо. Всех их объединяло стремление обосновать неизбежность падения национального феодально-монархического режима. Любопытно, что они не выделяли проблему социального регресса, поставленную еще в античной науке. В частности, Гесиод, говоря о явлениях социального упадка, объяснял их наличие стремлением богов наказать человека за его греховность.

В отличие от отмеченной субъективно-идеалистической трактовки общественного прогресса Г. Гегель увязал его суть со стремлением абсолютного духа в ходе саморазвития достичь внутреннего совершенства, т.е. обрести подлинную свободу. Современную ему прусскую монархию первой трети ХIХ века Гегель рассматривал как венец эволюции государственно-политических форм общества в целом. В то же время социалисты-утописты смотрели даже «дальше капитализма», пропагандируя В целом домарксовские мыслители показатели прогрессивности различных обществ видели в уровнях и темпах развития науки, просвещения, права, морали, религии. Принципиально иную платформу в отстаивании идей общественного прогресса занял марксизм. Для его основоположников общественный прогресс - процесс социально-творческой деятельности людей, прежде всего народных масс, по устранению отживших, антагонистических социальных структур и утверждению качественно новых, социалистически-коммунистических отношений и институтов. Вместе с тем они показали, что «чистого» прогресса нет не только в природе, но и в обществе. «Представлять себе всемирную историю идущей гладко и аккуратно вперед, без гигантских иногда скачков назад, - писал Ленин, - не диалектично, ненаучно, теоретически неверно»¹¹ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.30. С.61.. Суть регрессивной тенденции развития общества, согласно марксизму, состоит в качественном «понижении» ряда важных характеристик жизнедеятельности людей, особенно в ограничении свободы личности, росте ее всестороннего отчуждения при капитализме. Главными проявлениями социального регресса марксизм называет длительное господство реакционных классов, разрушительные войны, крупномасштабные стихийные бедствия, варварское отношение к окружающей среде. Признавая диалектическую связь прогрессивной и регрессивной социальных тенденций, марксизм одновременно сделал вывод о нарастании в обществе прогрессивной направленности. Даже в антагонистическом обществе последняя преобладает, поскольку на основе постоянного технико-экономического совершенствования постепенно прогрессирует и духовно-культурная, нравственная сфера. При социализме и коммунизме отмеченная направленность доминирует, открывая начальную полосу подлинной истории общества, субъектами которой становятся исключительно «трудящиеся массы». Всемирная история на ее новейшем отрезке трактуется как заведомо предопределенный процесс продвижения этого авангарда человечества к высотам коммунизма на основе научно обоснованной теории, открывшей объективные законы деятельности по ликвидации социального антагонизма. Такая трактовка получила в немарксистской литературе наименование «историцистской», имеющей немало общего с упомянутой выше социалистически-утопической мифологией. Историцизм, однако, не учитывает того, что, чем сложнее система, тем большим числом степеней свободы она обладает.

Люди, преследуя свои индивидуальные цели, невольно избирают те или иные возможности и тем самым, способствуют формированию и выявлению закономерностей. Это не значит, что последние проявлялись в течение длительного периода в прошлом и будут, выступая законами-тенденциями, непременно определять будущее, тем более если речь идет обо всем человечестве. Это означает, что сами понятия «социальный прогресс», «социальный регресс» неправомерно не только противопоставлять, но и наполнять жестко однозначным содержанием. Оценка социальной системы в рассматриваемом ключе зависит от двух переменных:

1) параметрической характеристики соответствующего общественного прогресса - на уровне как системы в целом, так и ее отдельных подсистем (параметрическая оценка - оценка социальных изменений с помощью определенных качественно-количественных параметров);

2) выбора критерия прогресса, формулируемого на базе ценностей, с позиции которых производится оценка. Но в любом случае, как отмечает французский социолог Р. Арон, стратегическое предвосхищение будущего выходит за пределы познания и обоснованных предвидений.

Как весьма любопытную и сегодня живо дискутируемую следует рассматривать философско-историческую позицию представителей религиозного крыла русской философии «Серебряного века». Для них представление просветителей-гуманистов о возможности достижения едва ли не «земного рая» было неприемлемым. Вместе с тем В. Соловьев, Н. Бердяев и другие видные мыслители признавали необходимость всестороннего, тотального преобразования общества через посредство реализации идеи «соборности». Последняя трактовалась ими как особая форма единения людей, в котором «я» и «ты» как бы синтезировались в «мы», т.е. в целые поколения «прошлых», «настоящих», «будущих» людей. Цементирующим материалом соборности провозглашались общие религиозно-духовные ценности, а инструментом их повсеместного распространения и утверждения - вселенская церковь христианского толка. Следует констатировать, что получившие к началу ХХ века распространение историцистские трактовки сути и содержания общественного прогресса, в марксизме достигшие концентрированного воплощения, сводятся в целом к различению в рамках социальной истории его 3 основных этапов.

1. Первобытный общественный прогресс, для которого были характерны: сравнительно большая временная длительность и замедленность процесса социальных изменений; нерасчлененность материальной и духовной сфер общества; отсутствие социально-классового антагонизма; личностная неразвитость человека, не оторвавшегося еще от «родовой пуповины» (К. Маркс).

2. Прогресс антагонистического общества с присущей ему неадекватностью позитивных качественных изменений технико-экономического характера и таковых в политико-культурной сфере, а также несправедливостью в распределении его плодов ввиду очевидного наличия полюсов богатства, власти и угнетения, безвластия.

Классовая борьба становится мощной движущей силой прогрессивных преобразований, подводящих, в конечном счете, к коммунистическому обществу.

3. Формирование на основе либо общественной собственности, либо фактора соборности «обобществившегося человечества» составляет сердцевину третьего этапа общемирового социального прогресса.

В известной степени солидаризуясь, как правило без использования термина «прогресс», с выделением двух первых ступеней социальной истории и их существенных признаков, многие современные западные ученые демонстрируют явно антиисторицистские настроения при оценке процессов, характерных для конца ХХ века. Весьма убедителен в этой связи К. Поппер: «Если мы думаем, что история прогрессирует или что мы вынуждены прогрессировать, то мы совершаем такие же ошибки, как и те, кто верит, что история имеет смысл, который в ней может быть открыт, а не придан ей»¹¹ Поппер К. Открытое общество и его враги / Пер. с англ. М., 1992. Т.2. С. 322.. Действительно, если учесть, что в истекающем столетии произошли две самые кровопролитные в истории человечества войны, имели место многие миллионы тяжелых преступлений в мирное время, достиг небывалой остроты конфликт общества с природой и т.д., то следует согласиться с тем, что новый «золотой век» еще далек. И дело прежде всего в том, как обоснованно утверждает К. Поппер, что «прогрессировать можем только мы, человеческие индивидуумы, и мы можем это делать, защищая и усиливая те демократические институты, от которых зависит свобода, а вместе с тем и прогресс»²² Там же..

Именно стремление к свободе, как подчеркивал еще Ш. Монтескье, составляет глубочайший смысл человеческой истории. В отличие от преимущественно натурфилософской трактовки этого стремления К. Маркс отмечал социальные аспекты свободы. Он исходил из системного представления о ней как о трех взаимосвязанных сферах господства человека - над природой, обществом и самим собой. Первая сфера свободы охватывает материально-производственную деятельность, вторая - область преобразований общественных отношений, третья - движение общества к ступени, когда свободное развитие каждого станет условием свободного развития всех.

Сталинизм, как и нацизм, всей мощью своих тоталитарных учреждений обрушился на мало-мальски заметные ростки свободы, сведя ее к обязанности беспрекословно подчиняться требованиям номенклатурной бюрократии. Были преданы забвению общепризнанные гуманистические ценности, следование которым на практике и делает общество подлинно свободным. Как отмечает один из персонажей романа А. Хейли «Аэропорт», «если вы проследите историю человечества, вам сразу бросается в глаза: весь прогресс на Земле совершается ради одной-единственной цели - сделать каждого индивидуума более гуманным. Всякий раз, когда цивилизация поднимается на новую ступень, человечество становится немного лучше, немного просвещеннее, потому что люди начинают больше заботиться друг о друге, больше уважать личность другого. В те эпохи, когда этого не происходит, человечество откатывается назад. Короткий отрезок истории, если вы вглядитесь в него, доказывает эту истину»¹¹ Хейли А. Аэропорт. М., 1990. С.256. .

Именно под данным углом зрения мы приступаем к рассмотрению основных концепций, обозначающих стадиальность человеческой деятельности по достижению свободы, расширению гуманистического арсенала.

3. Современная Россия: выбор пути

общественный прогресс историческое развитие

Относительно глубокое рассмотрение данной темы невозможно без попытки размышления над проблемой векторности развития нашего, российского, общества середины 90-х годов завершающегося века и тысячелетия. Шестьдесят-восемьдесят лет назад О.Шпенглер подчеркивал, что в России зарождается «русско-сибирская» культура, которая будет соотноситься с западной как две ветви христианства. Его восточная (православная) ветвь, как писал этот автор, не содержит повелительного начала и ближе к раннему христианству с его культом нравственной чистоты. Русский менталитет, по его мнению, отличает и подсознательное ощущение греховности денег.

К началу ХХ века, по схеме Шпенглера Россия должна была вступить в 500-летний период относительного процветания. Почему это вступление сильно затянулось? - задается он вопросом и отвечает, используя взятый из геологии термин «псевдоморфоза».

В социальном смысле последняя предполагает такую историческую ситуацию, когда более развитая по возрасту чужая культура так массированно проявляется за пределами своей страны, что подавляет тамошние ростки молодой национальной культуры. Уже реформы Петра 1 он квалифицирует как псевдоморфозу. Ею же был жестокий большевистский эксперимент, который уже в 30-х годах вылился в установление в СССР азиатской формы правления, аналогичной Золотой Орде.

Но рано или поздно псевдоморфоза уйдет в прошлое, как прогнозировал Шпенглер в середине 30-х годов. Он писал, что не произойдет существенных перемен, если в один прекрасный день коммунистические принципы будут отброшены в угоду политическим соображениям. Термины будут изменены: административные ветви экономической системы будут называться «фирмами», комиссариаты (министерства - В.Ч.) «советами директоров», а сами коммунисты - «акционерами». Шпенглер не исключал возвращения к частной собственности, к признанию ценности денег в России, но увязывал эти аспекты с наличием ее сильной экономической зависимости от Запада. «Россия - господин Азия. Россия и есть Азия», - резюмировал Шпенглер.

По прошествии почти шести лет посттоталитарного развития нашей страны мы видим, что он отчасти прав - во многих случаях сменились только «вывески», «ярлыки», аббревиатуры, а суть осталась.

Вместе с тем очевидны определенные шаги в демократическом направлении. По-видимому, не вполне прав Шпенглер и в своем стремлении отрицать евразийский характер России.

Безусловно, на современном Западе есть влиятельные круги, которые не желают быстрого выхода нашей страны на позиции действительно великой державы. Однако ее превращение в чье-либо марионеточное государство или максимальное отчуждение от мирового сообщества вряд ли реалистично. Отчуждение невозможно по объективным причинам, «колонизация» крайне трудно достижима и ввиду пробуждения в нашем обществе гаммы здоровых национально-патриотических чувств у многих граждан, в том числе политиков новой волны, прослеживаемого в последние годы. Указанные чувства столетиями формировались в ходе замалчиваемой Шпенглером борьбы народов России за завоевание и удержание статуса великой державы исходя из их социокультурных достижений, а не «медвежьих клыков». В основе этой борьбы лежали такие ценности «русской идеи», как «соборность», «коллективизм», «служение нации».

В середине 90-х годов более реально выглядит перспектива самоизоляции нашей страны, сооружение ее национал-экстремистскими силами в случае прихода к власти нового «железного занавеса» с целью осуществления дорогостоящей, и в материальном и в духовном отношении, акции по трансформации России в некий «самостоятельный» центр мировой цивилизации, противостоящий «треугольнику», «оси» и другим недружественным ей межгосударственным объединениям, появление которых будет при такой политике руководства России спровоцировано. Противоядием против реализации такого рода намерений должны стать продуманные действия по углублению реформ в нашей стране и сбалансированная политика Запада в отношении России. Вряд ли кто может гарантировать аксиоматический характер отмеченных действий и столь взвешенной политики.

В том случае, если упомянутое противоядие сработает и наша страна продолжит движение в сторону прогрессирующей демократизации, какие цивилизационно-культурные горизонты откроются перед нею? В отечественной литературе по этому поводу имеет место широкий разброс мнений - от представления об обязательном “постсоциалистическом” будущем России до трактовки социализма, совмещенного с частной собственностью. Некоторые авторы не отвергают возможности возврата нашей страны к какому-то новому варианту тоталитарного режима, который олицетворял бы катастрофическую перспективу.

Основная причина того, что посттоталитарная эволюция России 90-х годов может, подобно почти всем реформаторским процессам предшествующих эпох, захлебнуться в лабиринте псевдопреобразований, - неподготовленность массового человека, как психологическая, так и практически-политическая, к активному и сознательному включению в эти процессы. Она происходит прежде всего из стремления властвующих элит рассматривать массы людей лишь в качестве инструмента, а не цели. Данное стремление сопрягается с явно недостаточной деятельностью руководящих сил по формированию общественных условий реализации людьми подлинно демократического, свободного выбора.

Содержанием данных условий в экономической сфере является, в частности, наращивание удельного веса акционерно-коллективистских форм, а также прогресс малого и среднего бизнеса. Это не приведет к ликвидации частного сектора, но будет сопровождаться более рациональным государственным регулированием его развития. Такой экономический курс отвечает не только мировым тенденциям, но и российским традициям. Достаточно вспомнить широкий размах в России в канун первой мировой войны кооперативного движения, а также его подъем в условиях реализации «новой экономической политики». Синтез приватизационной и социализационной сторон экономического процесса должны стать явью, проложить дорогу обществу действительной социальной справедливости.

В политической сфере российская «футуромодель» предполагает практику разделения тесно сотрудничающих ветвей власти, опирающихся на авторитетное общественное мнение. Федеральные структуры власти будут четко взаимодействовать с региональными органами, а последние - с местным общественным самоуправлением. Церковь приобретет общепризнанный статус нравственного арбитра общества, особенно при решении крупных, общегосударственных проблем. Нашей стране не занимать не только топливно-сырьевых, энергетических, лесных, но и духовно-культурных ресурсов, опаленных сталинщиной, но не выкорчеванных ею до основания. Когда окончательно спадет мертвящая волна «дикого капитализма» и в полную силу заработают глубинные социокультурные факторы, гражданское общество в нашей стране будет уже не за горами. «Все реформы и преобразования в сегодняшней России, - подчеркивал А.Н. Яковлев, - могут измеряться одним главным критерием: не тем, ведут ли они к рынку (спору нет, без рынка не прожить), но тем, приближают ли они перспективу гражданского демократического общества, которое стояло бы над государством. Или же отдаляют, закрывают такую перспективу»¹¹ Яковлев А.Н. Горькая чаша. Большевизм и реформация России. Ярославль, 1994. С. 441..

В конце первого десятилетия XXI века очевидно, что вернуться в СССР можно будет лишь на фантастической «машине времени». Но нельзя исключить возможности частичного возврата назад - формирования в нашей стране гибридного варианта общества. Он может предполагать вживление в незрелые, относительно демократические структуры социальных явлений неототалитарного типа, нацеленных на удушение ростков демократии. Хочется верить, что народы России смогут не только разобраться в сути своего «непредсказуемого» прошлого, но и сформировать такое общество, о котором, перефразируя Ф. Искандера, будет уместно сказать: в нем придется в высшей степени напряженно трудиться, но зато станет легко (в условиях демократии) дышать. При таком развитии событий в нашей стране удастся реализовать призыв Ф. Достоевского: оценивать Россию не по злодеяниям «во имя» Отечества, а по идеалам и целям, за которые борется народ.

Тогда наступит время действительно «новых русских людей», как писал И. Ильин, преданных Родине, национально чувствующих, государственно мыслящих, волевых, идейно творческих, несущих народу не месть и не распад, а дух освобождения, справедливости и сверхклассового единения. Эти, поистине новые, российские граждане будут стремиться к синтезу лучших крупиц дооктябрьского (1917 г.) национально-государственного социального опыта, некоторых идеалов советского периода своей истории, наполняемых действительно демократическим содержанием, а также позитивных аспектов современного общемирового межцивилизационного развития.

Сохранить «лица необщее выраженье» и одновременно не опуститься до национально-экстремистских социальных вариантов - задача трудная, но исторически благодарная и выполнимая. Сегодняшнее поколение 20-летних призвано завтра оказаться на высоте ее решения.

Список использованной литературы

1. Самосознание европейской культуры ХХ века. М., 2006.

2. Философия, культура и ценностный мир человека: Межвуз. сборник науч. трудов. Екатеринбург, 2008.

3. Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1996. Т.2. Гл.25.

4. Ракитов А.И. Философия компьютерной революции. М., 2006.

5. Сорокин П.А. Человек, цивилизация, общество. М., 2001.

6. Червонный В.П. Тоталитарный синдром в судьбе России. Екатеринбург, 2005.

7. Шпенглер О. Закат Европы. М., 2002.

8. Афанасьев Ю.Н. Опасная Россия. Традиции самовластия сегодня. М., 2001.

9. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта: В 2 т. М., 1993.

10. Бессонов Б.Н. Судьба России: взгляд русских мыслителей. М., 2006.

11. Данилевский Б.Я. Россия и Европа. М., 1994.

12. Зюганов Г.А. Россия и современный мир. М., 1995.

Размещено на Allbest