Развитие русской философии в XI-XVII веках

Размещено на http://www.allbest.ru/

1

Становление и развитие философии на Руси

Культура средневековой Руси формировалась в тесной связи с культурами Византии, южных и западных славян, скандинавских и тюркских народов. Осознание этой связи и в тоже время собственной неповторимости, своеобразия, определяло, и характер воплощения мысли в духовной культуре средневековой Руси - это были послания, моления, сказания, политические публицистика, поучения - жанры нетрадиционные, свободные от слепого следование книжным канонам, потому связанные с народным сознанием, самосознанием, с языческими верованиями, с фольклором.

Конечно, многие сочинения мыслителей были облачены в религиозную форму, что было совершенно неизбежно - ядром средневековой культуры и на Западе и на Востоке явилась религия, она воплощала теоцентризм этой культуры, т.е. признание Бога творцом и центром Вселенной, определяющим все деяния человеческие. Соответственно и морали, и искусство, и знание о природе, и философия облекалась в той или иной мере в религиозную форму. Это был противоречивый процесс, и его нельзя оценивать плоско, односторонне, расставляя знаки «плюс» или «минус». Конечно, непреложное следование догмам религии сковывало человеческую мысль, в особенности познание природы. В тоже время христианство, в том числе и в его православной форме, содержало глубокие гуманистические идеи, оно определяло обращение человеческой мысли к проблемам души и тела, добра и зла, верности своей вере и в тоже время веротерпимости. Оно провозгласило преодоление племенной расовой узости и приниженности, раскрыло перед людьми горизонты общечеловеческих начал. Поэтому религиозная форма обращение к религиозным сюжетам, опора на образы Ветхого и Нового Завета, характерны для сочинений мыслителей средневековой Руси, не должны скрывать для нас цельность поисков мысли, стремление понять и передать и сложные человеческие взаимоотношения, и оценку различных форм поведения, «деяния» человека, и его отношения к родной земле.

В религиозную форму облекались и сочинения, призывавшие к уходу от мира, к монастырской жизни, к отшельническому одиночеству, к постам и молитвам, как главному содержанию дел человеческих, и сочинения совершенно другой направленности, восходящие к славяно-языческим традициям с их живым восприятием природы, с их приверженностью к труду, ко всем радостям жизни.

Основную роль в приобщении Киевской Руси к философским идеалам к античной цивилизации сыграла византийская литература. Сочинения отцов восточно-христианской церкви, так называемая святоотеческая литература, несмотря на свою приверженность догмам и недоверие к разуму, все же сохранили и донесли не только до самой Византии, но идо всех народов, принявшим православие, многие идеи, категории, подходы, выражения древнегреческой философией.

После принятие христианства - крещения Руси в 988 году - на Руси начали распространяться греческие сочинения из Византии, копироваться переводы византийских авторов, осуществленные в соседних болгарских землях, и появились первые самобытные переводы с греческого. Таким образом, средневековая Русь познакомилась с сочинениями византийских богословов - отцов церкви - Иоанна Златоуста, Иоанна Дамаскина, Афанасия Александрийского, Григория Богослова, Василия Великого. Вместе с христианством Русь получила от Византии и православную философия, постепенно выделяя ее в самостоятельную область знаний. Правда, православная философская традиция смогла укорениться в нашей стране, лишь приобретая национальный характер и усваивая культурные традиции русского народа.

Новая официальная религия утверждалась, на Руси, с трудом, и нет никаких оснований, представлять этот процесс христианизации бесконфликтным и противоречивым.

Опираясь на сложный симбиоз византийских идей, переплетавшихся с традициями славянского язычества и болгарской книжности в домонгольский период развития духовной культуры на Руси, складывалась оригинальная, самобытная философская мысль.

Философская мысль на Руси IX-XIV вв.

Своими корнями русская философия уходит во времена Киевской Руси и Московского царства. На ее становление значительное влияние оказали не только византийское православие, но и языческие традиции славян, представляющие собой довольно богатый культурный пласт. Вместе с христианством Русь получила от Византии и православную философия, постепенно выделяя ее в самостоятельную область знаний. Правда, православная философская традиция смогла укорениться в нашей стране, лишь приобретая национальный характер и усваивая культурные традиции русского народа. В ходе развития философии в ней отразился сложный и противоречивый характер отечественной истории, особенности культуры и национального самосознания россиян. Среди первых мыслителей, которые начали разрабатывать философско-религиозные проблемы, можно назвать митрополита Иллариона (XI в.). Илларион Киевский - выдающийся русский мыслитель и религиозный деятель, получивший особую известность во время правления Ярослава Мудрого, когда Илларион в 1051-1054 гг. занимал должность митрополита Киевского. Причем он был первым митрополитом из русских, так как до него со времен крещения Руси митрополита были приехавшие из Византии греки.

В трактате «Слово о законе и благодати» он рассматривал вопросы истории человечества и закономерностей его изменения, считая причиной этих процессов смену форм религии. Противопоставляя Ветхий завет (иудаизм) и Новый завет (христианство), автор выводит два различных принципа общественного устройства: «закон» и «благодать».

На первом основывается подчинение народов друг другу, на втором - их полное равноправие. Киевская Русь, по его мнению, основывается на принципе «благодати». Это положение служит ему для теоретического обоснования государственной самостоятельности и международного значения русской жизни. Илларион полагал, что христианизация Руси является завершающим этапом распространения этой веры и рассеивания «тьмы бесослужения» с помощью «слова ангельского» и крещение открыло людям путь к жизни вечно, к истине и благодати.

«Слово» Иллариона по своей форме - это страстная проповедь, это обращения убежденного проповедника к молящимся, которые как бы объединяются в единое целое. Проповедь эта предназначалась для произнесения в Софийском соборе. В самом тексте «Слово» говорится о том, что Иллариона слушали князь Ярослав Мудрый и его жена.

Вот как начинается это «Слово»:

О Законе, Моисеем данном,

И о Благодати и истине, в Иисусе Христе явившихся,

О том, как Закон отошел,

А Благодать и истина всю землю исполнили

И вера на все языки простерлась

И на наш народ русский

Похвала государю нашему Владимиру,

Им мы крещены были;

Молитва Богу от всей земли нашей:

Господи, благослови, отче!

Отдавая должное Библии - Ветхому Завету как первой книге, открывшей путь от язычества, многобожия к монотеизму, признанию единого Бога, Илларион в тоже время увидел и известную ограниченность этой книги.

В ней закон доминирует над всем, он подчиняет себе человека, строит своими предписаниями жесткие рамки свободе. Иначе говоря, не закон для человека, а человек для закона. Кроме того, Ветхий Завет повествует об истории и деяниях лишь одного народа - древних евреев, они как бы становятся в центре мира, выступая народом богоизбранным. Илларион, сопоставляя обе книги, видит превосходство Нового Завета, т. к. он освобождает человека от жестких рамок формального закона, открывает путь к свободному общению с Богом, к Благодати. Кроме того, Евангелие свободно от племенной ограниченности. Возвещаемое им учение Христа - это религия не одного народа, оно обращено ко всему человечеству.

Но сравнение двух священных книг - Ветхого и Нового Заветов, оснований двух религий - иудаизма и христианства, все же не главное в «Слове». Это лишь его основа, традиционная канва, необходимая по канонам, требованиям богословия. Главное же - первое в истории русской мысли утверждение исторической миссии Руси, определения ее места во всемирной истории.

Илларион отверг идею богоизбранности лишь одного народа. Он как пишет академик Д.С. Лихачев, «излагает учение о равноправии всех народов, свою теорию всемирной истории как постепенного приобщения всех народов к культуре христианства».

Эта история предстает как последовательная смена трех этапов. Первый - языческий, поколение идолам, второй - иудейский, когда господствует закон Моисея. Третий, высший этап - это уже господство Благодати, истины, которой принесло миру христианство.

Сочинения Иллариона пронизано предчувствием великого будущего Русской земли. Это своеобразный исторический оптимизм, он противостоит фатализму, т.е. идея заданности, предопределенности судьбы народов, который пронизывает Ветхий Завет. Там все как бы предугадано, спасение ожидает лишь один народ. «Слово» открывает такую возможность для всех христианских народов, в том числе и для русского народа.

Разработанная Илларионом идеология единодержавства заняла ключевое положение в киевской книжности XI-XII вв. В этой связи особо обращает на себя внимание «Память и похвала князю Владимиру», где идеал единодержавства сочетается, как и в «Поучении», с возвеличиванием первого «самовластца» и крестителя Руси. Составителем этого памятника был Иаков Мних, близкое лицо митрополиту Иллариону.

Отстаивая причисления Владимира к лику святых, Мних, подобно автору «Слова о законе и благодати» сравнивал его с Константином Великим, провозгласившим христианство государственной религией Римской империи. Из сочинения видно, что в церковной среде существовало значительное сопротивление объявлению Владимира святым. Выдвигался тезис об отсутствии за ним посмертных «чудес». На это Мних отвечал, что святость достигается добрыми делами. Иаков Мних развенчивал Печерский идеал святости, сопоставляя «Монашеское чудотворение» с «бесовским наваждением».

Он выдвигал другой критерий - не уход от мира, а деятельность в мирской жизни, которому на его взгляд, полностью соответствовал князь Владимир. Мних давал понять, что не будь на Руси единодержавства, не было бы и самого христианства. Чем прочнее на Руси великокняжеская власть, тем сильнее и заступничество Бога. Это формулой Мних подрывал позиции последователей Феодосия Печерского, стремившихся установить примат церкви над государством. Критика церковной идеологии софийскими книжниками все более наполнялась этико-правовым содержанием, прониклась гуманистическими идеалами. Эта линия отчетливо прослеживается в трудах Иоанна Грешного и Владимира Мономаха, но особенно ярко она проступает в «Слове о полку Игореве» - выдающемся памятнике русской средневековой литературы и, следовательно, философско-нравственной мысли.

Все размышления о чести и бесчестии, о долге, об общности русских земель звучат в «Слове» вне обращения к византийскому православию. Традиции славянского язычества пронизывают это произведение.

С именем «грешнаго Иоанна», как называл себя сам книжник, связано составление и редактирование «Изборника 1076 г.» - одного из самых интересных и теоретически содержательных памятников отечественного средневековья. Его сочинения коренным образом отличаются от переписанного незадолго перед тем болгарского «Изборника 1073 г.», который целиком восходит к византийско-греческому сборнику. «Изборник 1076 г.» предназначалось в первую очередь для мирян, для тех, кто не может монахом быть, но хочет «покаятися и не пасти». Согласно Иоанну, Христос не требует ничего, что было бы «тяжко» и «немощтьно». Он призывал лишь к нравственному обновлению, доступному всем. Однако одной веры для этого мало, сама по себе вера ничто.

Можно сколько угодно доказывать, что ты - «чадо Евангелия», и никогда не убедить в этом. Иоанн полагал: «Благочестив не тот, кто проводит время в постах и молитвах, но кто добродетелен в жизни, творит благо ближнему. Праведная вера обязывает, прежде всего, служить людям. Это и есть милостыня Богу, исполнение его просьбы».

Мыслители на Руси стремились познать сущность окружающего их мира, человеческих взаимоотношений, ответить на вопрос, что такое, правда, как должен поступать человек в различных ситуациях - в семье, на войне, в труде. Причем искали ответ на все эти вопросы не в священных книгах, не уединялись в пещере, подобно отшельникам, не замыкались в монастырских стенах. Они пытались постичь земной мир, мир, в котором они сами жили, не устраняясь от него, а наоборот, участвуя во всех делах, которые суждено осуществлять человеку.

Самым характерным проявлением такого стремления познать реальную жизнь явилось «Поучение» Владимира Мономаха. Владимир был политиком, воином и мыслителем. В 1113 году он, как говорилось тогда «сел на великое княжение» - возглавил государство Киевской Руси, твердой рукой пресекал любые попытки расколоть и ослабить государство, удельные князья вынуждены были подчиняться ему, даже далекий вольный Новгород Великий и тот принял направленного из Киева посадника. Внутренняя крепость государства определила и его прочность в борьбе с нашествиями степных племен. Это был высший подъем силы Киевской Руси. В одной из древнерусских повестей так образно говорилось о князе Владимире: его именем «половцы детей своих пугали в колыбели. А Литва из болота на свет не показывалась. А немцы радовались, что они далеко за синим морем. Буртасы, черемисы, веда и мордва бортничала на князя Владимира Великого. И сам господин Мануил Цареградский, страх, имея, затем великие дары посылал к нему, чтобы великий князь Владимир Цареграда его не взял».

Сам князь был женат на дочери англосаксонского короля, дочери - одна замужем за венгерским королем, другая - за византийским царевичем, сын женат на дочери шведского короля. В конце жизни этот всесильный князь, воин и опытный государственный муж, решил поделиться с будущим князем, с семьей, с народом своим пониманием мира и людей. «Поучение дошло до нас в Лаврентьевском списке «Повести временных лет». Откроем его страницы. Владимир говорит о трех добрых делах, которые должны приводить людей к победе, к цели, - покаяние, слезы и милостыня. «Не забывайте 3-х дел тех: не бо суть тяжка: ни одиночество, ни чернечьство, ни голод, яко ини добрии терпят, но малым деломъ улучите милость божию».

То есть не отшельничество, не монашество, не пост - только добрые дела, прямое обращение к Богу.

Такое понимание человеческого поведения противостояло требованием византийской церкви с ее возвеличиванием не дела, а монашества, отшельничества, ухода от жизни. Владимир призывает идти не на исповедь к священнику, а прямо обращаться к Богу. Причем он предупреждает: «Послушайте меня, аще не всего примете, то половину». То есть, нет здесь всеобщего закона, строго диктующего поведение человека в каждое мгновение его жизни. Каждый выбирает сам свою форму обращения к Богу. В «Поучении» в каждой строчке проглядывает рождающееся чувство человеческой свободы. Владимир свободен от церковных канонов византийского православия, языческие начала вольного человека утверждаются в его поучении. Конечно, он привержен, как крещеный человек, как христианин, единому Богу. Но это приверженность не подавляет Владимира, не делает его рабом Божьим, безгласным и безвольным существом, способным лишь к бездействию и послушанию. Божественное у Владимира слито с природой, поведение человека определяется не церковным предписанием, а здравым смыслом. Молитва - не формальный акт, а действие, наполненное глубоким смыслом, форма сохранения серьезности, деловитости. Молитва не должна быть показной. Лучшая молитва - тайная. Она нужна самому человеку, говорящему: «Господи, помилуй». Точно так же и покаяние - лучше покаяться перед самим собой, а не перед священником. Ведь Христос помиловал и блудницу, и разбойника, рассуждает Владимир Мономах, помилует и нас грешных.

Через все «Поучение» проходит скрытая полемика не просто церковью, а с византийской традицией аскетизма, умерщвления плоти, отшельничества, с печерскими канонами. Ни слова нет в «Поучении» о спасении души, о превосходстве веры над знанием.

Нет ни слова и о Христе; между человеком и Богом, по Владимиру, не должно быть посредников.

Таким образом, все сочинение пронизано земным интересами, идеей превосходства мирских дел. Это было одним из первых проявлений гуманистической тенденции в русской философской мысли.

Вслед за Илларионом Киевским Владимир Мономах в своем «Поучении» подчеркивает необходимость утверждения справедливости в обществе, жизни не только по формальному закону, но по совести. Иначе говоря, закон должен совпадать с «правдой». Он пишет: «А не вдовайте сильным погубить человека» и разъясняет, что надо защищать «убогого» человека - смерда, сироту, вдовицу. Владимир размышляет о роли правителя государства - князя, и здесь также на первом план выходят нравственные характеристики, неразрывно связанные с политическими и правовыми проблемами. Вражда между князями, стремящимися к расчленению единого государства, противоречит «добру», т. е. интересам подданных, разоряемых войнами. Договоры должны быть «грамотой с правдой». Единство русской земель - это не только политическая, но и нравственная цель: «отселе имеемся в едино сердце и блюдем Русские земли».

В противовес церковным призывам «каждый сам за себя», установками на личное спасение, Владимир утверждает идею единства человечества, т. к. при всем различии людей их объединяют общие интересы мирской жизни, земные радости, труд.

Таким образом, «Поучение» отчетливо выразило тенденцию самобытности русской философской мысли с ее языческими, народными истоками деяния, здравого смысла, а не буквального повторения строгих византийских предписаний.

Проблема знания вообще и возможность отрицаемого византийской ортодоксией внецерковного знания стала предметом изысканий одного из известнейших древнерусских богословов митрополита Климента Смолятича (XII в.), автора «Послания пресвитеру Фоме».

Климент является мыслителем новой формации, начавшим тенденцию обмирщения догматической мудрости посредством синтезирования языческого эмпиризма и созерцательно богопознания. «Вам надо знать тайны царствия божия, а прочим в притчах» - из этого евангельского изречения Климент заключает о наличии двух методов познания сущности мира. Один из них - тайный, доступный «святым», другой - «приточный», обычный, доступный всем людям. Первый - откровение, готовое непосредственное знание, не требующее усилий чувств и ума. Иное дело «приточное» познание, толкуемое, во-первых, как достижимое через наблюдение вещей и постижение их бытия и, во-вторых, как мотивируемое практической жизнью человека в миру.

Как узнают погоду моряки? По ветру. Как предсказываются «воздушные знамения»? По воздуху звездному». Значит, «познание величие божие», следует обращать свой ум на рассмотрение дел его». Климент Смолятич, таким образом, ставит веру на «испытание» разумом, снимает антидемократическое различие между знанием избранных и прочих. Вероятно, Климент Смолятич шел и дальше, о чем можно судить по его собственному сообщению о других сочинениях: «В последней и глубокой старости написал я пятнадцать слов, чудных и достойных похвалы, но они не могут быть переданы для церковного чтения из-за возвеличения разума, содержащегося в них, и за глубину сокровенных и дивных речей».

Значительная фигура в истории средневековой русской философской мысли - епископ Туровский Кирилл (XII в.), автор многих сочинений. Он развивал традицию Иллариона и Владимира Мономаха и Климента Смолятича.

Прозванный «русским златоустом», он стремился обосновать земной смысл нравственности, которая заставляет людей достойно жить в мире. Отречение от него рассматривается как аморальное явление.

Туровский первым на Руси предложил учение о естественном происхождении разума. Он считал, что если тело первично по отношению к душе, то, значит, в таком порядке они и сотворены. Вслед за порядком творения должно идти и познание: сначала познание природы, а затем познание бога. Человек имеет собственный разум, который в состоянии постичь и «стройный разум» - целостное знание о мире и Боге.

Его сочинения, написанные доступным языком, насыщенные мотивами народного творчества, являются самобытными и яркими документами русской культуры накануне татарского нашествия. «Притча о человеческой душе и о телеси», «Послание или «повесть» к Василию игумену Печерскому» пользовались большой популярностью на Руси и в славянских странах.

Кирилл прошел монастырское затворничество, достиг епископского сана и пришел к убеждению, что служитель Бога назначен жить в мире, а не в отречении от него. Жизнь человека состоит в деянии духовном и плотском, пронизанном божественными началами. Как у его предшественников и единомышленников, истина и нравственность наполняются у Туровского земным содержанием.

Кирилл одним из первых в русской средневековой философии разрабатывал учение об опытном, естественном происхождении разума. Он утверждал, что тело первично по отношению к душе, потому что в такой последовательности они сотворены Богом. Поэтому знание духовной сущности невозможно без знания телесного начала. В такое же соотношение ставится и порядок знания мира: сначала познается «строение дивных божественных сознаний», затем сущность - Бог. В самом человеке разум опирается на показание слуха, зрения, обоняния, вкушения, осязания.

Но природный разум, подчиненный телу, может впасть в грех, потому его следует держать в рамках церковной истины. Кириллом вводится понятие «стройного разума», т.е. целостного знания, соотнесенного как с миром, так и с Богом. «Съглядение» вещей, в конечном счете, опосредует веру, без чего она бессодержательна

Разум он ставил на один уровень с откровением, признавал его равным вере, говоря: «веруй и познай», допускал свободное толкование Священного писания.

«Горе в разуме согрешающим» - нельзя безнаказанно творить зло даже из благих намерений. Эти мысли о цели и средствах, о преступлении и наказании станут одним из ведущих в русской философии. На всех этапах ее последующего развития проповеди, слово, речи Кирилла Туровского явились вершиной торжественного красноречия. Лучшие из творений вошли в сборник «Златоуст» и «Торжественник», предназначенные для праздничного чтения.

Философская мысль русского средневековья XIV-XVII вв.

философия мыслитель русь схоластика

В XIV-XV вв. в недрах самого православия возникали различные еретические учения. Среди них наиболее значимым было то, которое зафиксировано в оригинальном источнике древности, в «Молении Даниила Заточника». В этом произведении воспеваются разум и мудрость как высшие человеческие добродетели, ученость и справедливость противопоставляются богатству, внешнему блеску боярства и лицемерию духовенства. Для автора «един смыслен» ценнее государству, чем десять «властелин без ума». Являясь человеком религиозным, Даниил Заточник в то же время высказывает некоторые антиклерикальные идеи, нападая на духовенство. О монахах и попах он писал, что «ангельский имея на себе образ, а блудный нрав; святительский имея на себе сан, а обычаем похабен».

В этой работе отстаивается сильная политическая власть и высказывается тревога о судьбах родины перед лицом надвигающейся внешней опасности.

В условиях постоянной монголотатарской интервенции как никогда ранее актуально звучали призывы к усилению централизации государственной власти в сотрудничестве с церковью. Но параллельно в XIV-XV вв. нарастали антицерковные еретические умонастроения, наиболее распространенным из которых были ереси стригольников и жидовствующих, которые и стали главным руслом в церковной мысли.

Стригольничество зародилось в Пскове в 70-х гг. XIV в. и оттуда перешло в Новгород. Основателями ереси считаются "простец" Карп, и дьякон Никита.

Нападки стригольников на православную церковь велись по двум направлениям: во-первых, по линии организационных основ, общественной практики, и во-вторых, по вопросам богословской догматики. Отвергая церковную организацию как прогнившую снизу доверху, единомышленники Карпа не стремились заменить ее новой. Они вообще не видели необходимости в существовании духовенства как особого сословия.

Слепому подчинению священному писанию они противопоставляли критическое мышление и основанное на разуме отношение к догматам веры.

Современники указывают на наличие в миросозерцании стригольников элементом народной языческой религиозности.

Колыбелью жидовствующих явился Новгород. Подобно стригольникам жидовствующие отвергали церковную иерархию и замещение должностей по "мзде", требуя дешевой и праведной церкви. Они выступали против строительства храмов, не признавали святых таинств, скептически относились к иконам. Для них также характерно отрицание монашества, и догмата троичности.

Самым существенным было противопоставление Ветхого Завета и Евангелия. Евангелие воспринималось как жизнеописание земного человека, не содержащее ничего божественного.

Обе ереси были разгромлены, однако в начале XVI в. идеи стригольников и жидовствующих нашли продолжение в учении таких видных еретиков как дворянин Матвей Башкин, холоп Феодосий Косой, священник Артемий.

Эта группа черпала свои аргументы в критике церкви, опираясь на Евангелие. Толкуя принципы "возлюби ближнего", Башкин указывал на недопустимость владения подобными себе людьми. Артемий нападал на церковное землевладение, культовую обрядность и распущенность духовенства. Феодосий Косой бежал в Литву, там распространял свое крамольное учение: церковь исказила божественную веру, которая сохранила свою истинность лишь в раннехристианских учениях.

Борьба с еретиками требовала более совершенного арсенала доводов и доказательств, призванных сохранить основы православия. Так начиналась русская схоластика. Ее появление знаменуют философские идеи в творчестве князя А.М.Курбского, чьи философские взгляды сложились непосредственно под влиянием иосифлян.

Курбский согласен с разделением ума на две части: созерцающую и "делательную". Божественная часть ума - созерцательная, как оторванная от чувств, непригодна для практической жизни. Для целей последней служит естественный разум, возникающий из чувств и наделяющий человека свободой в сфере конкретных отношений. Не отступая от нравственной догмы, т.е. признавая противоположность природного и божественного, Курбский допускает раздвоенность, как следствие двух объектов познания, совершенно не связанных друг с другом. Тем самым он впервые вводит в русскую мысль теорию двух истин, где философия - знание о вещах и поступках человека, базирующееся на естественном мышлении, а истины религии составляют область мечтательного богосозерцания. Подмена одного другим ведет к ересям. Курбский сыграл значительную роль в просветительском движении на Украине и в Белоруссии, откуда оно распространилось на Московию.

Для русской культуры начала XVI в. была характерна дискуссия по проблемам богословия.

Особое влияние на нее имел исихазм - учение, основанное византийским богословом и философом Григорием Паламой. Представлению о непостижимости божественной сущности исихасты противопоставляли утверждение о том, что бог является человеку через энергию сущностей.

Исихазм прочно вошел в русскую религиозно-философскую традицию. Под его влиянием в высших кругах православной церкви образовались два направления - иосифляне и нестяжатели.

Если иосифляне считали, что книги Священного писания являются мерилом истины и единственным средством обоснования любых теоретических положений, то нестяжатели, напротив, считали недостаточными слепую веру и связанную с ней строжайшую обрядность для достижения истины и духовного совершенствования. К нестяжателям относился Нил Сорский (1433-1508), написавший «Большой Устав». В нем подробно рассматриваются человеческие страсти: добродетели (пост, целомудрие, нестяжание, милосердие, вера) и пороки (блуд, чревоугодие, грехи).

Духовный лидер нестяжателей Нил Сорский (1433-1508) бывал на Афоне и глубоко воспринял идеи Григория Паламы и его последователей. Идеал монашеского жития, по Нилу: отшельничество, физический труд для собственного пропитания и никакого стяжательства, никакой значительной хозяйственной деятельности. В духовном же плане на первом месте должна стоять религиозная практика внутреннего делания. Последняя означала постоянную молитву и «трезвение» сердца. Преподобный Нил описывал в своих сочинениях, как путем строжайшей духовной дисциплины, отсекая любые помыслы, монах-отшельник идет к спасению и как малейшая уступка даже простому интересу ведет к «борьбе помыслов», связыванию души, ее «пленению» страстями и, наконец, к гибели. В его богословской позиции интересно сочетание безусловной традиционности с признанием необходимости критической трезвости, ибо «писания многа, но не все божественна». В учении Нила Сорского много мистического, однако сквозь мистику проглядывают рационалистические тенденции. Наряду с отрицанием религиозной обрядности обнаруживается скептическое отношение к чудесам и даже к священным книгам. Исихазм прочно вошел в его сознание, но тем не менее им вводится совершенно новый гносеологический принцип: изначальная, где-то вне мира и ума существующая истина постигается все же только разумным путем. Ум не из себя воспроизводит знание объекта, но достигает его как готовое, делая своим достоянием.

Ученик и последователь Нила Сорского, Вассиан Патрикеев позицию нестяжательства выводил из первоначальной церковной практики и заветов ее известных деятелей Киевского периода. А они в свою очередь ссылались на евангелистские тексты, запрещающие священнослужителям жить по мирскому обычаю, а тем более ставить себя в зависимость от вещественной церковности. Забвение заповедей Христа Вассиан объявлял прямым грехом и отступничеством от веры самих церковников.

Идеи нестяжателей разделял также Максим Грек, до принятия пострига Михаил Триволис (ок. 1470-1556). Ему, прибывшему в Москву в качестве переводчика с греческого, предстояло, многое претерпев, стать одной из самых ярких фигур в истории русской религиозно-философской мысли, а после смерти - русским святым. Он, написавший такие произведения как «Повесть об Оригене», «Платон-философ», «Беседа души и ума» обращается к проблемам познания, проблемам человека и его духовного совершенства, рассматривает диалектику добра и зла.

Особое значение Максим Грек придавал роли философии в духовном постижении ума и души. Для него философия - это «вещь весьма почитаемая и наибожественная». Он различал философию «внутреннюю» (священную) и «внешнюю» (светскую).

Последняя может быть как полезна, так и вредна в зависимости от того, определяется ли она подлинной, «горнейшей премудростью». Максим Грек традиционно выделял в человеке три начала: плотское, душевное и духовное. Ум - «кормчий души», и он должен играть главенствующую роль по отношению к душе и телу.

Но ум сам нуждается в просвещении, которое неотделимо от нравственного совершенствования. Такой результат, по Греку, связан не только с моральным, но и с познавательным опытом: чтобы постичь истину, надо жить в ней. Необходимо просвещение не только ума, но и сердца. Если сердце «суетно», то никакое постижение истины (а следовательно, и спасение) невозможно. Сердце в данном случае - традиционный символ цельности духовной жизни. У Максима Грека, как это принято в христианской традиции, достичь чистоты сердца и ума позволяет любовь, которая превыше всего, - любовь к Богу и ближнему. Влияние исихазма заметно в отношении Максима к молчанию, как состоянию духовной сосредоточенности, позволяющей отойти от суетности и приблизиться к истине. В истории философии он высоко ценил Сократа, Платона и Аристотеля (хотя и критиковал учение последнего, видя в нем идейный источник католической схоластики), из христианских мыслителей выделял Августина и Иоанна Дамаскина.

В своих воззрениях на государственную власть Максим Грек был сторонником гармонического единства власти светской и духовной. Его идеал - просвещенный властитель, осознающий свою ответственность перед Богом и народом, признающий религиозно-нравственный авторитет Церкви.

С иосифлянством как идеологией русской православной государственности связана и возникшая в 15-16 вв. на Руси историософская концепция Москвы - третьего Рима. После падения Византии (1453) в русском церковном сознании крепнет представление о том, что историческая роль «православного царства» отныне принадлежит русскому государству. Сама идея христианского царства традиционна для христианской историософии как на Востоке, так и на Западе.

В Византии возникает идея «странствующего царства», согласно которой центральное место в христианском мире занимает православный Константинополь, сменивший в этой роли Рим. Исторически вполне закономерно, что в период кризиса Византийской империи, а затем и ее падения на Руси возникает взгляд на Московское царство как наследника Византии. Наиболее последовательно идея Москвы - третьего Рима была сформулирована старцем Елеазарова монастыря Филофеем в его посланиях Василию III.

Русское царство, по Филофею, есть единственное православное царство в мире и соответственно хранитель православных святынь. Оно уже до конца веков, до второго пришествия Христа должно быть оплотом подлинно вселенского христианства. (Необходимо учитывать, что в тот исторический период были сильны эсхатологические настроения и близость «конца времен» переживалась очень остро. Так что Руси предстояло стать оплотом христианства уже буквально на последнем историческом рубеже). Обращаясь к великому князю, Филофей писал, что «вся христианския царства снидошася в твое едино: яко два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не бытии». Эта знаменитая формула - еще одно историческое выражение древнерусского идеала Святой Руси, теперь уже непосредственно связанного с верой в православную государственность.

Ведущим иосифлянистом и оппонентом нестяжателей был Иосиф Волоцкий (ок. 1439-1515) - идеолог формирующейся в 15-16 вв. самодержавной московской государственности.

В своей последовательной апологии власти московских государей (Ивана III и Василия III), обосновывая сакральный смысл царской власти, Иосиф в то же время не был сторонником обожествления самих ее носителей: «Царь божий слуга есть, и царям подобает преклонятися и служити телесно, а не душевне и воздати им царскую честь, а не божественную».

Свою концепцию монархической власти он формулирует в знаменитом «Просветителе» (впоследствии настольной книге Ивана Грозного). В «Просветителе» он определяет два способа познания истины: естественный и духовный. Первый - ординарное откровение, второй является собственно человеческим, хотя и несовершенным, но не бесполезным в богопознании, т.к. в знании о Боге существенную долю составляет и описание его творений и правильное осмысление человеческих преданий. Мирское знание таким образом реабилитируется, а его богоугодность не подвергается сомнению. Человеческий разум, зависящий от помыслов и страстей, не может естественным путем прийти к познанию высшей, божественной истины. Это оказывается возможным только для тех, кто избрал духовный путь, недоступный естественному человеку.

Иосифляне обращались к той политической традиции, которая уходила своими корнями во времена древнего Киева и самовластному правлению Владимира Мономаха. В книге не отрицаются противоречия Священного писания, но предполагаются весьма простое их объяснение. Во-первых, многие места библии сами себе противоречат, потому что мнения людей зависят от чувственного бытия. Человеческому разуму не доступно полное знание о Боге. Во-вторых, сам Бог многолик, он предстает в писании то человеком, то ангелом, то благим и праведным, то грешником и неверным. И в-третьих, хотя Христос как Бог-Сын, является чувственной реализацией Бога-Отца, он двойственен по естеству.

Подобие человека богу И. Волоцкий расчленяет на подобие в духовном и совпадении в образе. Зло он вынужден признать атрибутом бога как формы реализации «безмерной пучины Божьей премудрости».

Философская мысль древней Руси XIV-XVII вв. и периода феодальной раздробленности усваивала достижения античной и византийской цивилизаций и одновременно делала первые самостоятельные шаги. Она развивалась в рамках религиозного мировоззрения. Но за религиозной оболочкой скрывалась сильная и самобытная мысль, исследовавшая вопросы миросозерцания, пытавшаяся найти теоретический ответ на практические вопросы.

Вместе с тем в этот исторический период она сделала крупный шаг вперед, что было связано с появлением ростков рационализма, попыток критически, с позиций разума подойти к догматам православно-христианского вероучения и к деятельности православной церкви. Хотя рационализм существовал еще внутри зарождения тенденции к отделению философии от религии и богословия.

XVII столетие стало в истории России эпохой смутного времени, церковного раскола. В истории формирования русской философии это был важный период. Приближаясь к западной цивилизации, петровская Россия должна была воспринять и весь идеологический мир Европы: стремительно и часто хаотически меняющийся, чреватый духовными и социальными потрясениями, во многих отношениях уже достаточно чуждый духовному миру европейского Средневековья и тем более Московской Руси. Впрочем, серьезное влияние западноевропейской традиции имело место и в предшествующие столетия.

Ведь не о Петре I, а об Иване III сказал Карамзин: «Раздрал завесу между Европою и нами». Европеизация не была простым переходом от значительно ослабевшего византийского влияния к возрастающему западному воздействию. После первоначального механического заимствования западноевропейских ценностей началось торжество национальной духовности. В XVII в. формируется духовно-академическая традиция изучения философии.

В начале века была создана Киево-Могилянская академия, а в 1687, в Москве - Славяно-греко-латинская академия. Первые руководители Славяно-греко-латинской академии греки Иоанникий и Софроний Лихуды были авторами первых русских философских учебников: Логики, Риторики, Психологии и др., которые содержали обширный материал из области древней и новой европейской философии. Процесс освоения мирового философского опыта приобретал все более систематический характер.

Заключение

Таким образом, первые шаги русской философии не отмечены крупными достижениями, но влияние ее на развитие духовной культуры было значительным. Философия понималась в средневековой Руси не только как отвлеченное теоретизирование, но и как практическая мораль. Русская мысль не сводится к языковым (вербальным) формам выражения, но запечатлена и в памятниках неязыкового характера: в произведениях живописи, пластики, архитектуры и др. Так, Врублевская «Троица» является не только памятником живописи, но и философско-мировоззренческим источником, своеобразной «философией в красках»

Значение первого этапа в истории русской философии весьма велико. Прежде всего в его рамках создавались определенные идеи и формировался категориальный аппарат. Здесь сформировались три основных потока отечественной философской мысли: религиозный, нравственный и историософский.

Другой особенностью русской философии является то, что она развивалась долгое время в рамках религиозной формы общественного сознания, исключавшей существование нерелигиозных воззрений.

Именно православное направление было всегда ведущим, определяющим в деле формирования оригинальных подходов и решений вопросов бытия и познания.

Тесная связь философии с православием проявилась в том, что ряд видных русских мыслителей посвятил свое творчество разработке всеобъемлющего христианского мировоззрения в его православном варианте.

Нельзя не отметить то, что русская философия всегда была тесно связана с жизнью, имела социальную направленность и определенную историософичность. Ее представителям был исконно присущ интерес к реальным экономическим, политическим и нравственным проблемам. Они много внимания уделяли вопросам развития истории, ее смысла, размышляли о судьбе России в контексте решения проблемы соотношения Востока и Запада, которая явилась фоном многих историософских исследований.

В отличие от представителей немецкой классической философии русские мыслители осознавали недостаточность слишком отвлеченного мышления и рассматривали философию как средство решения коренных проблем человеческого бытия. В центр своих размышлений они ставили индивидуальную и общественную жизнь человека. Именно поэтому в качестве важной особенности этой философии можно назвать антропоцентричность, пристальное внимание к проблемам человека.

Для русской философии характерна идея соборности. Соборность в рамках православия означала сочетание единства и свободы многих лиц на основе их общей любви к богу и всем абсолютным ценностям. При этом принцип софийности имеет значение не только для церковной жизни, но и для решения многих социальных вопросов в духе синтеза индивидуализма и коллективизма, для рассмотрения проблем светской духовной и материальной жизни.

Ну и наконец к основным чертам русской философии относятся также ее несистематичность, некоторая недооценка рационалистических конструкций.

Это сказалось на отсутствии в ней глобальных логически завершенных философских систем, что было характерно для западноевропейской философии.

Список литературы

1. Замалеева А.Ф. Курс истории русской философии. - 1995.

2. Новиков А.И. История русской философии X-XX вв. - 1999.

3. Замалеев А.С. Философская мысль в средневековой Руси.

4. Галактионов А.А., Никандров П.Ф. Русская философия 9-19 вв.

5. Поляков Л.В. Философские идеи в культуре древней Руси.

Размещено на Allbest.ru