Категория существование/не-существование

Категория существование/не-существование

1. Исходная интуиция существования

Мы привычно мыслим одни предметы как существующие, а другие как не существующие. О существующем мы можем многообразно высказываться. Приписывание каких-либо свойств вещи, о которой известно, что она не существует, выглядит как бессмыслица.

Понятие существования анализировалось с античности, но было осознано в качестве категории лишь Кантом. Тем не менее, рефлексию этой категории следует начинать с античности, тем более, что сама категория существовала и отражалась в анализе таких философски важных понятий как бытие, реальность, сущее, сущность, являющихся дериватами этой категории.

Вместе с тем идея существования уже в античности представлялась труднодоступной пониманию, можно сказать, таинственной. В IV веке до н.э. софист-скептик Горгий отчетливо выразил это в своих парадоксах о существующем. Секст Эмпирик так описывает их: в сочинении «О не-сущем или о природе» «он скомпоновал последовательно три главы: первую - о том, что ничего не существует; вторую - о том, что если оно и существует, то оно непостижимо для человека: третье - о том, что если оно и постижимо, то уж во всяком случае, не высказываемо и необъяснимо для другого».

Анализ этой категории затрудняют два обстоятельства: идущее с античности смешение идеи существования с идеей объективности и неразличение вопросов, что такое «существовать» и как отличить существующее от не существующего (вопрос о критериях существования).

Категория существование/не-существование обнаруживается в том, что в нашем сознании постоянно присутствует чувство «есть». М. Хайдеггер выразил эту мысль так:

«Все, что достигает нас и чего мы хотим достичь, проходит через высказанное или невысказанное «есть» …от этого нам нигде и никогда не уйти».

Это касается в первую очередь созерцания. В любом акте созерцания (видения, слышания, осязания, ощущения запаха и вкуса) мы имеем это невысказанное «есть», мы бессознательно знаем, что переживаемое нами - существует. Еще Давид Юм говорил об этом вполне решительно: «нет такого впечатления или такой идеи, которые сознавались бы или не вспоминались бы и которые мы не представляли бы существующими».

В ХХ веке Э.Гуссерль формулирует мысль, которую он назвал «принципом всех принципов»:

«Никакая теория не может заставить нас усомниться в принципе всех принципов: любое дающее из самого первоисточника созерцание есть первый источник познания, и всё, что предлагается нам в «интуиции» из самого первоисточника /в своей настоящей живой действительности/, нужно принимать таким, каким оно себя даёт».

Описывая мировидение человека в естественной установке, он утверждал:

«Благодаря зрению, осязанию, слышанию и т.д. физические вещи, как-либо распределенные в пространстве, попросту суть для меня здесь, они, в буквальном и образном смысле, наличны».

То же можно сказать и о переживании. Переживание свидетельствует, прежде всего, о своем собственном существовании и существовании того чувства, которое переживается. Испытывая чувство любви, я с несомненностью «знаю», что эта (моя) любовь - есть. И думаю, что «любовь вообще» существует.

Не в меньшей степени это относится и к интеллигибельным (чисто мыслимым) вещам. Интеллигибельные конструкты (например, числа, формулы), с которыми мы оперируем, также, пусть не высказано, признаются существующими в тот момент, когда мы имеем с ними дело.

Правда, даже лёгкая рефлексия способна посеять сомнения. Такие сомнения Гуссерль называл слепотой к идеям:

«Слепота к идеям - нечто вроде душевной слепоты: вследствие предубеждения люди уже не способны достигать в поле своих суждений то, чем обладают они в поле созерцания. На деле же все и, так сказать, беспрерывно видят «идеи» и «сущности», оперируют ими в своем мышлении».

Гуссерлевские «идеи» и «сущности» суть не что иное, как интеллигибельные объекты, о которых сейчас речь.

1.1 Экзистенциальная пресуппозиция

В речи не-существование выражается эксплицитно, отрицающими словами. Фразы типа «этого не бывает», «жизни на Марсе нет», «она меня не любит» и т.п. опираются на категорию существование/не-существование непосредственно.

Существование утверждается как непосредственно, так и неявным способом. Фраза типа «Деньги у меня есть» - не что иное, как непосредственное утверждение существования (денег, которыми я сейчас располагаю).

Всякое высказывание, в котором явным образом утверждается существование или несуществование чего либо, является экзистенциальным, то есть суждением существования.

Неявные же способы утверждения существования многообразны:

А/. Всякая номинация (именование) подразумевает, что именуемая вещь существует. Не всякое имя означает физически существующую вещь. Например, имя «вечный двигатель» или «русский царь, скончавшийся в 2000 году» не означают никаких физических реальностей. Тем не менее, существуют предметы мысли, с которыми мы можем иметь дело, составлять из них дескрипции, вставлять их в умозаключения и т.п. Это - «мыслимые вещи». В дескрипциях и умозаключениях мы их не отличаем от имен, обозначающих нечто физически существующее.

Б/. Всякая предикация - не высказанное утверждение существования. Например, если мы говорим, что «розы приятно пахнут», то мы косвенно утверждаем, что розы существуют, так как не может пахнуть не существующая вещь. Идея, что не существующая вещь не может иметь свойств, обладает абсолютной априорной очевидностью. Феноменологически это связано с обстоятельством, описанном в предыдущей главе, что вещь, собственно, есть интенциональное единство феноменов-свойств.

Пункты А и Б конкретизируют общую мысль, формулируемую лингвистами:

«Референция обеспечивается всеобщим законом знаковости, проявляющимся в существовании молчаливого соглашения между членами языкового сообщества о том, что если существует слово, значит должен быть и объект, соответствующий ему».

В/. Операции умозаключения, доказательства, связывая одни мыслимые вещи с другими, как бы еще более фундируют чувство существования того, о чем идет рассуждение, если только не доказывается не-существование.

Г/. Наконец, вообще любой разговор о чем угодно, если он не содержит прямого отрицания существования предмета этого разговора, косвенно подразумевает его существование. Фраза «Я завтра пойду в кино» основывается на невысказанной вере, что Я существую, кино существует, завтра будет существовать.

Для обозначения этой ситуации лингвистами введен термин «экзистенциальная пресуппозиция», который эксплицируется следующим образом:

«тема высказывания имплицирует (т.е. предполагает) существование своего референта …нельзя утверждать или отрицать что-либо относительно того, что не существует. Такое условие осмысленного употребления высказываний называют пресуппозицией существования темы или экзистенциальной пресуппозицией».

Всё рассудочное мышление, как описательное, так и выводящее и доказывающее опирается либо на эксплицитную, либо на имплицитную предпосылку существования мыслимых в нем вещей (в широком смысле: это могут быть и интеллигибельные объекты, и свойства, и отношения, и события, и так далее).

2. История философской рефлексии С/не-С

2.1 Античность - первоначальный подход

Философская рефлексия идеи существования началась с введения в античной философии деления существования на подлинное и неподлинное. По мысли Демокрита, одно существует «по истине», другое же «в мнении». По истине существуют атомы, а цвета, запахи и пр. существуют в мнении, то есть неподлинно. Причина такого разделения в смешении существования с объективностью.

Платон высказывает логически ту же самую мысль, хотя и в другом контексте. Он пишет в «Тимее»: «для начала должно разграничить вот какие две вещи: что есть вечное, не имеющее возникновения бытие, и что есть вечно возникающее, но никогда не сущее. То, что постигается с помощью размышления и объяснения, очевидно, и есть вечно тождественное бытие, а что подвластно мнению и неразумному ощущению, возникает и гибнет, то никогда не существует на самом деле». Значит, подлинное существование (существование «на самом деле») - это только существование вечного, умопостигаемого (у Платона это идеи). Чувственные вещи (подвластные неразумному ощущению) хотя и существуют, но не подлинно. Здесь налицо противоположная демокритовой онтологическая позиция, но та же самая логическая несуразность: в логическом смысле вещь либо существует, либо не существует.

Противопоставление подлинного и неподлинного существования в аспекте времени ярко представлено в следующем рассуждении Плутарха:

«Итак, что же действительно существует? Вечность не рожденная и не гибнущая, которой никакое время не приносит изменения. … говорить о том, чего еще не было в существовании и о том, что прекратило уже существование, говорить об этом, что оно существует, нелепо и странно. … Если изменения в природе изменяются изменениями времени, то окажется, что ничто в ней не остается неизменным и вообще не существует, а все рождается и гибнет в соответствии с делением времени. Вследствие этого нечестиво будет говорить о сущем, что оно было или будет. Ведь это какие-то отклонения изменения кажущегося постоянства, воплощенного в бытии.

Но Бог существует, и он существует вне времени от века неподвижно и безвременно, неизменно, и ничего нет раньше него, ни позже него, ни будущего, ни минувшего, ни старше, ни моложе него, но, будучи единым, Он вечен, наполнен одним настоящим, и только оно есть реально сущее, в соответствии с ним не имеющее ни рождения, ни будущего, ни начала, ни конца.

Идея подлинного и не подлинного бытия (существования) характерна также и для восточной (индийской) философской традиции, причем это распространяется как на мир, так и на человека. Наблюдаемый мир - это майя, воображение, иллюзия, подлинное бытие за пределами этого.

Сохранилось это видение проблемы и в философии XX века. Например, М. Бубер, введя понятия Оно и Ты, говорит, что сфера Оно это сфера мертвого бытия, а сфера Ты это сфера Настоящего. Слова другие, но суть осталась. Бытие делится на настоящее и не настоящее (мертвое).

Живучесть этой идеи подтверждается также и некоторыми интенциями в современной науке. В. Гейзенберг, рассуждая об объектах современной экспериментальной физики (атомных процессах), говорит, что они реальны, но не в такой степени, как обычные вещи. «Они образуют скорее мир тенденций или возможностей, чем мир вещей и фактов».

Суждения подобные этим (как и в целом деление существования на подлинное и неподлинное) обусловлены недостаточной логической отрефлексированностью понятия, смешение вопроса о том, существует ли с вопросом о том, как существует. Разными могут быть способы существования, но всякое существование как таковое логически одно и то же. Понятие неподлинного существования не имеет логического смысла, если только не подразумевать под ним существование в субъективной сфере, что было бы смешением двух различных категорий.

2.2 Анализ понятия существования Аристотелем

Приближение к логической трактовке существования можно зафиксировать в работах Аристотеля. Он преодолел натурализм и физикализм в понимании существующего. Физикализм понимает существование, как существование физических вещей. Аристотель решительно видоизменяет ситуацию. Существуют не только вещи, но и свойства и вообще «самостоятельное существование в себе приписывается всему тому, что обозначается через различные формы категориального высказывания».

С учетом аристотелевского списка категорий это означает, что существуют и количество, и отношение, и действие, и страдание, и место, и время - все это имеет бытие или существование. Каждая категория выражает некоторый «род бытия» и способ существования.

Аристотель выдвигает также идею бытия в действительности и бытия в возможности. Это еще дальше уводит его трактовку существования от обыденного понимания.

Третье важнейшее положение Аристотеля - принцип относительности существования:

«одно и то же может вместе быть и существующим и не существующим, но только не в одном и том же отношении». «Существует не просто то, что представляется, но то, что представляется - для того, кому оно представляется, сообразно воспринимающему чувству и в зависимости от условий, при которых оно представляется».

Первое положение имеет общелогический смысл и выражает мысль об онтологической относительности существования. Вечный двигатель или круглый квадрат существуют в мысли, но не существуют физически. Пространственные границы существуют у физических макровещей, но не существуют у переживаний (например, у любви) и микровещей (например, квантов света). Обыденному сознанию приведенные примеры не кажутся убедительными и поэтому мысль Аристотеля непонятна. Например, пусть перед нами яблоко. Существует оно или нет? Обыденному сознанию кажется, что ответ может быть только «да» или «нет», причем, первый ответ верен. Но если бы здесь присутствовал незрячий - для него это яблоко существовало бы? С точки зрения зрительного восприятия - нет. Но, скажут, если оно «вообще» существует, то он может его пощупать, а если «вообще» не существует, не сможет пощупать. Значит, есть некое существование «вообще», а не относительно меня. В этом рассуждении категория существования смешана с категорией объективного. Если яблоко в данном отношении существует объективно, то его можно пощупать, взять в руку. Но именно в данном отношении - применительно к возможности осязательного восприятия. Для этого должны быть определенные условия, например, чтобы незрячий смог до яблока дотянуться. Как раз об условиях существования в отношении субъектов говорится во втором из приведенных высказываний Аристотеля. В нем задается одно конкретное отношение: предмет -- субъект восприятия (представления). Каким образом нечто предстает как существующее, зависит от условий, о которых говорит Аристотель. Современный отечественный философ В. Сагатовский говорит: любой конкретный объект существует в том множестве, элементом которого он является, и не существует в том, элементом которого он не является. Например, сочетание знаков «a man» существует как слово в английском языке и не существует как слово в русском языке. «Утверждение существования вообще, есть метафизическая бессмыслица» (Сагатовский, с.167). Один из крупнейших логиков 20 века Р.Карнап высказывает по существу ту же мысль, но в специфическом для современной логики виде. Он различает внешние и внутренние вопросы о существовании относительно некоторого языкового каркаса. (Под языком имеются в виду не только естественный язык, но и разнообразные символические формализованные языки логики). Осмысленным является ответ лишь на внутренний вопрос (т.е. внутри некоторого языка и относительно него) о том, существует ли некоторый объект x. Внешний же вопрос, то есть безотносительно к какому-то языку является бессмысленным и осмысленный ответ на него невозможен.

Указание на многообразие способов существования и утверждение идеи относительности существования, принадлежащие Аристотелю, выводят это понятие из чисто онтолого-мировоззренческих рамок и придают ему логический статус. В логическом аспекте понятия «существование» и «не-существование» противоположны и исключают друг друга. В то же время они не имеют смысла без отношения друг к другу.

2.3 Идеи Декарта

Две новые темы ввел в связи с идеей существования Р.Декарт (XVII век): тему критериев существования вообще и физического мира в целом в частности и тему человеческого существования (существования Я). Но Декарт не анализировал категорию существования, и само понятие брал, по-видимому, как интуитивно ясное. Вопрос «что значит - существовать?» не ставится.

2.4 Идея Беркли

Такой вопрос в ясно отрефлексированной форме поставил английский философ Дж. Беркли (XVIII век), в чем его несомненная заслуга. На четко поставленный вопрос «что значит существовать?» Беркли дает четкий ответ: «Esse is percipi» -«существовать значит быть воспринимаемым». Его постановка вопроса означает, во-первых, проблематизацию идеи существования, вывод ее за пределы «интуитивно ясного». Во-вторых, попытку дать общую идею существования. Все это косвенно означает выход к логическому смыслу. Беркли, правда, этого не сделал, что очевидно из того, что его определение «существовать» оставляет за пределами существующего отношения, идеи, микрочастицы и много другое, что не воспринимается и не может восприниматься.

Смысл его тезиса содержит два момент: с одной стороны в нем бесспорная мысль, что человек оценивает воспринимаемое как существующее, с другой - весьма проблематичная мысль, что само восприятие и есть существующая вещь. Беркли привлекает к объяснению существования идею бога:

«вещи для нас начинают свое существование или создаются, когда бог повелевает, чтобы они стали доступны восприятию разумных тварей».

Без нее Беркли испытывал трудность в том, как различить действительность и иллюзии, галлюцинации и т.п.

2.5 Кант о существовании

Важный шаг к пониманию категории существование/не-существование был сделан Кантом. Он включил понятие «существование» в свою Таблицу категорий, а именно - в группу категорий модальности: «возможность - невозможность, существование - несуществование, необходимость - случайность».

Будучи сциентистски ориентированным философом, Кант не мог обойти проблему, оставленную Декартом и Беркли - проблему объективного существования внешнего мира, которая осознавалась им как проблема существования вещей вне понятий и восприятий. В знаменитом Предисловии ко 2-му изданию к «Критике чистого разума» он писал:

«нельзя не признать скандалом для философии и общечеловеческого разума необходимость принимать лишь на веру существование вещей вне нас… и невозможность противопоставить какое бы то ни было удовлетворительное доказательство этого существования, если бы кто-нибудь вздумал подвергнуть его сомнению».

Тем не менее, он твердо убежден в существовании внешнего мира. Основание этой убежденности он находит в том, что

«реальность внешнего чувства необходимым образом связана с реальностью внутреннего чувства как условием возможности опыта вообще».

Поэтому, говорит Кант,

«существование вещей вне меня …я сознаю с такой же уверенностью, с какой я сознанию свое собственное существование» /3, с.102/.

Таким образом, Кант как бы продолжает логику Декарта, но в ином, чем Декарт, направлении: если мое внутреннее чувство несомненно и с несомненностью свидетельствует о моем существовании, то, будучи неразрывно связано с внешним чувством /опытом восприятия вещей/, оно свидетельствует и об объективной реальности нашего опыта, противостоящей воображению и «выдуманным понятиям». Обусловленность опыта априорными категориями не означает, «будто … предметы суть лишь видимость», «я вовсе не утверждаю, что тела только кажутся существующими вне меня». Такова была, по мнению Канта, точка зрения Беркли, который «низвел тела до степени простой видимости».

Однако в этих рассуждениях нет и намека на обсуждение самой идеи существования, как логической, охватывающей многообразие существующего. Собственно категория обсуждается в другом контексте.

Кант использует понятия «существование» и «бытие» как тождественные и выдвигает относительно них свой знаменитый тезис о бытии:

«Ясно, что бытие не есть реальный предикат, иными словами, оно не есть понятие о чем-то таком, что могло бы быть прибавлено к понятию вещи. Оно есть только полагание вещи или некоторых определений само по себе. В логическом применении оно есть лишь связка в суждении».

(Анализу этого тезиса М.Хайдеггер посвятил многие десятки страниц, в том числе отдельную большую работу. Но чего нет в анализе Хайдеггера в интересующем нас аспекте - это внятного обсуждения идеи существования как логической категории).

Реальный предикат всегда есть определение, которое прибавляется к понятию субъекта и расширяет его. Например, в суждении «Золото тугоплавко» предикат «тугоплавко» является реальным. Именно в этом смысле бытие («есть») - не реальный предикат, так как «от добавления, что эта вещь существует, к ней ничего не прибавится». То есть, узнав, что она существует, мы ничего нового не узнаем о ее свойствах как таковых. Пусть вы хотите купить дом и имеете его описание: его размеров, материалов, из которых он построен, его архитектурных особенностей, вида из его окон, цены, наконец. Вся эта дескрипция состоит из реальных предикатов и раскрывает нам - каков этот дом. Добавим к дескрипции «к тому же он существует». Увеличилось ли наше знание того, каков этот дом? Нет, конечно. Это тем более естественно, что экзистенциальная пресуппозиция предполагает, что раз дом описывается, значит, он существует.

Движение кантовской мысли к логическому пониманию существования состоит в том, что он не смешивает вопрос о том, что можно считать существующим, с идеей существования (бытия) вещи. Существующее это нечто как вещь, предмет, данный в восприятии. Существование же выступает в функции определения (предиката) этого нечто, но предиката не реального, то есть не расширяющего понятие этого нечто, не прибавляющее ему реальных свойств. В этом смысле существование нельзя рассматривать как свойство, принадлежащее вещи. Утверждая о чем-нибудь по типу «Х есть», мы полагаем бытие этого Х как предмета в отличие от нашей мысли о нем. Утверждение существования выступает как логическая операция нашего мышления. Мысль утверждает или отрицает существование некоторого своего предмета, когда слово есть (существует) занимает место предиката в суждении. Здесь не раскрывается, что значит «существовать», а лишь указывается, какое логическое значение имеет идея бытия как существования, и, соответственно, что происходит в нашем мышлении, когда мы употребляем слова есть или существует: мы полагаем вещь бытующей не в качестве мысли.

Кант ведет речь о бытии «мыслимых предметов», поэтому возникает проблема доказательства существования вне мысли.

«Если бы речь шла о предмете чувств, -- говорит Кант, -- то я не мог бы смешать существование вещи просто с понятием вещи», «наше знание о существовании вещи простирается настолько, насколько простирается восприятие и его результат согласно эмпирическим законам» (3, с.285).

Именно поэтому, говорит Кант, объекты чистого мышления таковы, что «у нас нет никакого средства познать их существование», так как оно не будет эмпирически проверяемым: «хотя нельзя утверждать, что существование вне области опыта невозможно, тем не менее, оно /имеет характер/ предположения, которое мы ничем обосновать не можем» (там же).

Из этого рассуждения следует, что Кант не достиг логической общности в понимании существования. Категория существование/не-существование все же не была Кантом тематизирована в полной мере.

3. Гегель о существовании

В иерархической системе Гегеля идея существования занимает определенную ступень. Вместе с тем, будучи многообразно связана с идеей бытия, она проходит через всю систему, начиная с чистого бытия и кончая объективностью понятия. В обоих аспектах существование выступает как логическая категория.

Началом системы логики у Гегеля является чистое бытие, причем начало продолжает лежать в основании всего последующего, т.е. идея бытия не остается где-то позади развертывающихся категорий, а постоянно внутри них остается как основание.

Под бытием как началом Гегель понимает простую идею «есть». Чистое бытие это просто «есть» без дальнейших определений, а чистое ничто просто «нет», также без дальнейших определений. «Есть» и «нет» -- это обозначения идей «существует», и «не существует». Следовательно, Гегель вводит в свою систему идею существования/не-существования, в качестве высшей абстракции. Здесь нет речи о существовании или не-существовании вещей или чего-то еще. Просто «существование». Просто «не-существование». Это чисто логические категории. Чистое начало логики.

Однако идея существования имеет у Гегеля и более узкий смысл. Он выделяет три вида бытия: непосредственное бытие; бытие, возникающее из сущности = существование; бытие, возникающее из понятия = объективность. Слово «существование» появляется лишь на ступени сущности, и здесь речь идет уже не чистой абстракции существования, а о существовании вещи. У Гегеля в «Науке логики» речь не идет о физической реальности, а исключительно о понятиях. Поэтому и разговор о вещи - это разговор о «мыслимой вещи». Мыслимая вещь вступает в существование в процессе снятия единства основания и условий. Исходным (абсолютным) основанием являются материя и форма, а условием - непосредственное многообразное наличное бытие. Снятие основания и условий в их единстве есть существование. При этом, как указывает Гегель,

«если имеются налицо все условия какой-нибудь мыслимой вещи, то она вступает в существование: мыслимая вещь имеет бытие ранее, чем она существует, а именно - она имеет бытие, во-первых, как сущность…; во-вторых, она обладает наличным бытием или определена…с одной стороны, в своих условиях, а с другой - в своем основании».

Здесь Гегель разводит понятия «существование» и «бытие», придавая последнему более фундаментальное значение.

Рассуждения Гегеля - это чисто логический подход к идее существования. В них содержится попытка дать ответ на вопрос «что такое существовать?», исходя не из опоры на чувственность в духе Беркли или Канта и не из наивного чистого физикализма обыденного сознания. Ответ этот таков: существует та мыслимая вещь, которая имеет основание в виде материи и формы (понимаемых тоже чисто логически) и условия в виде чистого «есть». Само же это «есть» никак не экплицируется, принимается как чистая интуиция (хотя Гегель этого и не говорит). Понимаемое таким образом, существование определяет себя как существующее и как вещь: существующее нечто есть некоторая вещь. Вещью в гегелевском контексте может быть все что угодно - и физический предмет, и живое существо, и теоретический объект, и мысль, и событие и т.д. Следовательно, существование мыслится предельно широко.

Тем не менее, сопряжение существования с наличным бытием, объективностью, как высшим типом бытия, с основанием в виде материи и формы, которое естественно и необходимо в гегелевской системе, приводит к возможным недоразумениям в связи с понятием бытия. В неявном виде у Гегеля присутствует античная идея о подлинном и неподлинном существовании. Рассуждая о Платоне, Гегель критикует его критиков, полагающих, что идеи Платона «суть как бы существующие вещи, но существующие в другом мире», вне которого «находится мир действительности», обладающей «реальной субстанциальностью». Гегель с таким пониманием не согласен. Согласно его трактовке, платоновская идея есть понятие предмета. Отсюда вытекает собственное гегелевское понимание:

«лишь в своем понятии нечто обладает действительностью; поскольку же оно отлично от своего понятия, оно перестает быть действительным и есть нечто ничтожное; аспект осязаемости и чувственности принадлежит этой ничтожной стороне».

То есть чувственные вещи ничтожны и не обладают действительностью (в данном контексте - подлинным бытием). Конечное и материальное у Гегеля существуют неистинно. Это снижает статус идеи существования как выражающей категорию существования.

В критике гегельянства Л.Фейербах затрагивает и эту проблему. Он пишет:

«Мир дан нам не мыслью,…[а] жизнью, созерцанием, чувствами. Для абстрактной, только мыслящей сущности нет света, ибо у нее нет глаз, нет теплоты, ибо у нее нет чувств, у нее вообще не существует никакого мира, ибо у нее нет органов для его восприятия, вообще для нее ничего существует. Итак, мир дан нам только благодаря тому, что мы - не логические или метафизические сущности, что мы другие существа, что мы больше, чем простые логики и метафизики. Но как раз этот плюс представляется метафизику (Гегелю - А.К.) минусом…».

В этом рассуждении примечательна та мысль, направленная против Гегеля, что вне и без чувственного отношения к миру мы не имели бы никакого чувства существования и ничего не знали о существовании /мира/.

4. Экзистенциальный смысл существования

Наличие идеи существования/не-существования в сознании людей и многообразных способов ее выражения в языке является эмпирическим фактом нашей языковой практики. Мы не можем этот факт элиминировать, не исказив всю нашу духовную жизнь и отношения в мире до неузнаваемости. В этом заключается объективность категории существование/не-существование. Что значит - нечто существует? Попытки дать формальное определение «существованию вообще» - тщетны. Существование - первичная интуиция, и заключается она в ожидании возможной встречи. Человек постоянно имеет дело с чем-то, что он называет другими людьми, землей, домами, лесом, вилкой и ножом и т.п. Все это и тысячи других «вещей» он считает существующими именно в том смысле, что если сейчас, в данный момент и в данном месте какой-то вещи он не имеет вблизи (не наблюдает ее, не имеет с ней дела), то ожидает (если имя этой вещи появится в его сознании), что встреча с ней возможна. Мое ожидание встречи с некоторым названным нечто (хотя бы и полусознательное) означает мою экзистенциальную интенцию на то, что этот нечто существует. Психологи, в частности Ж.Пиаже, экспериментально показали, что в первые два года жизни у ребенка постепенно (в шесть стадий) развивается «фундаментальное свойство психики осознавать, что, пропадая из поля зрения, объект не исчезает бесследно». Это является естественнонаучным подтверждением правильности концепции ожидания как фундирования категории существование/не-существование.

Мы не можем дать абсолютного ответа на вопрос, что значит «вещь существует», а только ответ на вопрос, что значит, что «мы считаем, что вещь существует». Именно это и только это является логическим вопросом о существовании. Ожидание встречи означает признание существования. Большего в логическом смысле сказать нельзя. Но под встречей здесь должно понимать не только и не обязательно чувственную встречу типа «вижу». «Встреча» означает вступление человека в экзистенциальную связь с любым нечто, любой онтологической природы. Чувственное восприятие является только частным случаем такой связи. Если в моем сознании возникла мысль, и я начал ее «прокручивать» (например, мучительно вспоминаю дату какого-нибудь исторического события) - это встреча с мыслью. Если меня обидели неприятным словом - это встреча с обидным словом и с обидой как неким феноменом моего экзистенциального состояния. Если я решаю математическое уравнение - это встреча с ним. Словом, то, с чем я фактически имею дело, и есть встреченное мной и существует для меня. Оно может в данный момент не существовать ни для кого другого (принцип относительности существования).

Здесь следует сделать важное замечание относительно того, как могла бы возникнуть идея /не категория!/ существования.

Феноменальный комплекс /=вещь/ имеет среди ожидаемых свойств «свойство» «исчезать». Ожидание исчезновения - источник идеи исчезновения, а отсюда - возникновение идеи несуществования. Несуществование, таким образом, определяется как ретенция неопределенного множества бывших, наличных и возможных /ожидаемых/ актов исчезновения. Возникает «нет». И в неразрывной оппозиции к этому «нет» возникает «есть». То есть «существует». Идея существования без оппозиции к несуществованию возникнуть не может. Если представить себе мир, в котором ничего не исчезает, в нем не возникнет идея существования. Поэтому, по-видимому, базовой идеей в этой паре является именно несуществование, а идея существования образуется путем отрицания отрицания в этом термине. «Есть» имеет смысл только в противоположности «нет», как и обратно. Так образуется категория.

Отсюда в частности следует вывод, что идея существования должна образоваться позже идеи отрицания. И это естественно. По-видимому, логические связки должны образовываться раньше абстрактных понятий вообще.

Таким образом, фиксация исчезновений и появлений феноменов ведет к формированию категории существование/несуществование и соответствующих идей. Но когда категория как таковая стала фактом структуры сознания, идея существования становится как бы исходной. Исчезнувший феномен до исчезновения был /существовал/, после исчезновения перестал существовать. Идея несуществования предстает теперь как элемент в горизонте существующего. Этот внутренний парадокс ситуации является источником непрекращающиеся дискуссии по поводу соотношения бытия и ничто. В свете сказанного разумно принять позицию, сформулированную М.С.Каганом:

«Для философского умозрения исходным и базовым для всех других проблемных разделов является онтология, понимаемая, однако, не традиционно, по Пармениду, как «учение о бытии» и не «модернистски», по А.Н.Чанышеву, как «учение о небытии», а как исследование системы «бытие/небытие», в которой взаимные отношения её подсистем являются взаимным превращением одной в другую».

Это весьма справедливое методологическое представление, учитывая, что понятия «бытие» и «небытие» являются дериватами категории существование/несуществование.

Для мира вещей, не обладающих сознанием, нет существования. Лишь пробуждение сознания вызывает из небытия существование. Сказать, в каком смысле мир без сознания (если это имело место) существовал - выше наших языковых возможностей и нашего представления. Мы, конечно, верим, что мир существовал до нас, будет существовать без нас и т.п. (фундаментальное онтологическое убеждение). Но природа этой веры как раз и формируется через ожидание встречи и имения дела (то есть благодаря категории существования/несуществования).

Феноменологически, все, что есть в ипостасях сознания, для меня существует - созерцаемое, переживаемое и мыслимое. Однако, «существует феномен» и «существует вне феномена, представленное в нем» - это, конечно, разные утверждения. Первое лишь констатирует факт нашей уверенности в собственных наших состояниях. Второе - фундаментальное онтологическое убеждение обыденного сознания и выражение определенной философской позиции (материализм, объективный идеализм).