Идея Украины в контексте философии истории абсолютного идеализма

Идея Украины в контексте философии истории абсолютного идеализма

Сегодня для многих очевиден тот факт, что в начале XXI столетия Украина подошла к одному из самых критических рубежей своей истории. Кризис социально-политической, экономической и особенно духовной сфер жизни украинского общества достиг небывалых размеров. Украинский народ оказался перед лицом реальной угрозы прекращения своего исторического бытия, утраты национального самосознания, духовной и культурной самобытности. Называют много причин, которые привели страну к этому положению. Но, как известно, чем больше причин выдвигают для объяснения того или иного явления и события, тем менее понятным оно оказывается в действительности. Ибо любое множество предлагаемых причин сразу же влечет за собой вопрос о том, какая же из них главная и решающая. На наш взгляд, такой главной причиной является начавшийся давно и все более прогрессирующий отход украинской нации от своего первоначального источника, питающего ее фундаментальные цели и ценности - абсолютно-идеалистической, славянской киево-русской идеологии. Это привело, в конце концов, к разложению национального духа, его самосознания и самочувствия. Последним следствием указанного разложения явилось разложение уже и самой государственности. Отсюда нетрудно понять, что дальнейшая судьба Украины находится в прямой зависимости от того, сумеет ли она восстановить духовные основания своего исторического бытия, вернуться к своей национальной идее и осознать определенное ей место среди остального человечества. Ведь ясно, что любой предмет не может существовать вопреки своей сущности. Он или переборет все чуждые его первоначальной природе воздействия и влияния, или же неминуемо погибнет.

Объективный анализ восточно-славянской истории свидетельствует о том, что идеал философского отношения к жизни оказал решающее влияние на формирование национального менталитета как украинцев, так и русских. Национальный дух этих народов по своей сути есть дух не религиозно-фундаменталистский и не эстетическо-созерцательный, а спекулятивно-философский, идеалистический. Именно поэтому истинное понимание современной украинской национальной идеи как органической части идеи славянского мира, может и должно иметь философско-исторический характер.

Сегодня уже для многих очевидно, что современное состояние философских наук характеризуется преобладанием «антиабсолютистских», т.е., преимущественно позитивистских, либо постмодернистских методов мышления. Последние, как известно, отрицают логико-категориальную целостность и универсальность философского знания, не признают его спекулятивно-разумной сущности. Несмотря на все свои различия, позитивизм и постмодернизм единодушны в том, чтобы отказать философии в самой возможности постижения абсолютной истины. В постмодернизме истина сводится к симулятивизму и деконструкции (Деррида), в позитивизме - к конвенционализму, когерентности или, к так называемой, «языковой игре» (Витгенштейн).

Для представителей позитивистской и постмодернистской философии оказывается неприемлемым метод классического философского мышления с его стремлением к логоцентрическому видению мира. Этот, столь естественный для человека принцип утверждения в разуме, жизни в стихии Логоса как Истины, почему-то объявляется знаком мировоззренческой «косности», «узости», «догматизма» и идеологического «тоталитаризма» в науке. «Война целому» (Лиотар) требует противопоставить «одномерности» логоцентрического мышления так называемый «многомерный» способ философствования, основанный либо на «строго-научных» и «верифицируемых» (неопозитивизм), либо на игровых и деконструктивистских (постмодернизм) принципах.

Однако, внимательное обращение к системе принципов и категорий классической философии, в первую очередь к немецкой классике, раскрывает логическую неудовлетворительность как раз таки «неклассических» (равно как и «постнеклассических») парадигм, претензия которых на высокое звание «современных» оказывается зачастую неосновательной.

История философии ХIХ-ХХ вв. показывает, что в рамках многочисленных позитивистских течений дух историзма был сведен к бесконечному прогрессу абстрактного принципа индустриализма, включая и разнообразные концепции так называемого постиндустриального общества. Этот же дух абстрактного материально-технического производства был присущ и марксистской философии истории с ее принципами экономической детерминированности всемирно-исторического процесса. В постмодернистской философии история целиком и полностью деонтологизируется и десубстанциализируется, теряет свою разумную действительность и превращается в некую иллюзию, «симулякр», «игровое прочтение Текста» (история как «бесконечный текст») и т.д.

Такого рода абстрактному философско-историческому технократизму и иллюзионизму пытается противостоять религиозно-интуитивистская парадигма философии истории, ярче всего выраженная в русской историософии конца ХIХ - 1_й пол. ХХ вв. Ее виднейшие представители опираются на славянофильскую и соловьевскую критику гегелевской философии, упрекая последнюю в «незаконном» сведении мира как целого к одному из «отвлеченных» начал, т.е. к понятию. Религиозные мыслители настаивают на непостижимой мистической сущности всемирной истории как богочеловеческого в своей основе процесса.

Однако и здесь, как и в предыдущем случае, мы имеем дело не с «опровержением» логоцентрической концепции мировой истории, а именно с очередным опытом философской апологетики «отвлеченных начал», тех самых абстрактных моментов бытия, против которых так страстно (но далеко не всегда «метко», по существу) выступали русские и украинские мыслители. Будучи апологетами религиозно-философских представлений («эсхатология», «Страшный Суд», «Царствие Божие», «Промысел», «Антихрист» и т.д.), они не могли принять того логически очевидного факта, что именно представление (даже если оно имеет высший религиозный смысл), а не целостное и конкретное по своей природе понятие, является относительным и частным моментом духа, а значит - самым настоящим отвлеченным началом. Объединившись с реальностью, понятие выступает как всеобщая идея и охватывает все частные логические, природные и духовные уровни бытия. В качестве этой всеобщей или абсолютной идеи понятие и является единственной субстанцией всемирно-исторического процесса.

Абсолютная идея правит миром - вот этот, казалось бы, простой спекулятивно-диалектический принцип, и оказывается, в конечном счете, категорически неприемлемым ни для позитивистского (эмпирического и натуралистического), ни для марксистского (экономико-материалистического), ни для постмодернистского (виртуально-игрового), ни для религиозно-философского (мистического) сознания при всех их глубоких различиях между собой.

Как видим, анализ эволюции философско-исторических концепций современности показывает нереализованность в них идеала логоцентрического понимания мировой истории как единого Целого. Гегелевская идея безусловной разумности всемирно-исторического процесса не получает в них своего оправдания. Разрушительные по своей духовной природе принципы исторического релятивизма, субъективизма, индивидуализма, волюнтаризма (этот список абстракций - «измов» можно продолжать) празднуют свое торжество. А это, в свою очередь, ставит под сомнение саму возможность знания абсолютного в истории (т.е. истории sub specie aeternitatis (1)), ибо подлинная цель философии как раз и заключается в постижении этого духовного первоначала во всей полноте его проявлений, в том числе и всемирно-исторических.

Современное состояние философии истории характеризуется поистине бесконечным плюрализмом идей и концепций. В этом многообразии философски осмыслены и «проиграны», казалось бы, все без исключения варианты исторического процесса. Не случайно постмодернизм говорит нам о том, что «все слова уже сказаны» и современной философии остается только цитировать и комментировать их. На первый взгляд, подобная мысль кажется вполне оправданной. Ведь в самом деле, нельзя же сказать, что наиболее существенные варианты (возможности) интерпретаций философско-исторических категорий не были так или иначе реализованы в истории классической и постклассической философской мысли. Французский просветительский историзм, немецкая классика, (нео) марксизм, (нео) позитивизм, неокантианство, философия жизни, экзистенциализм, герменевтика, религиозно-философский интуитивизм и мистицизм, неогегельянство и другие философские течения в плане понимания всемирной истории действительно уже «высказались», и высказались по существу. Количественно эти слова, конечно же, можно расширять, но принципиально нового добавить нечего! Пребывая в рамках современной академической науки, «новой парадигмы» философии всемирной истории уже не создашь! Всякая такая попытка будет либо «методологическим» анархизмом и нигилизмом, либо эклектическим движением вспять, воспроизведением (пусть даже и в необычных формах) ранее созданных концепций. Философская мудрость всегда ограничена и обособлена [2] от всего относительного и преходящего. Она имеет свои логические пределы, «выпрыгнуть» за которые мы не можем. Однако не будем забывать, что, несмотря на все свое концептуальное многообразие, весь этот конгломерат философско-исторических учений так и не смог дать вполне удовлетворительный ответ на вопрос о всеобщем и абсолютном смысле мировой истории, истории как единого целого, т.е. не только как Прошлого, но и как Настоящего, современного [3]. Эта идейная «незавершенность» лишний раз подтверждает гегелевский афоризм о том, что «Сова Минервы вылетает только с наступлением сумерек», заставляя нас пристальнее вглядываться в «сумерки» современной философской мысли с надеждой увидеть в ней маленький «золотник» наиболее развитого логоцентрического историософского учения. И действительно, последнее, хотя и с большим трудом, но все-таки находится! Как логоцентрическое (панлогическое) учение оно не только развивает дух гегелевского историософского панлогизма, снимая его историко-философскую ограниченность, но и свободно применяет соответствующую методологию к объяснению Прошлого и Настоящего в историческом процессе. Панлогизм с необходимостью проявляется только в системе абсолютного идеализма и такой его важной составляющей как философия истории. Уже в 90_е гг. в философской жизни нашей страны появляются первые опыты не-марксистского, деидеологизированного понимания сути гегелевской философии истории. Речь идет об одном из представителей Санкт-Петербургской философской школы немецкой классики О.Ю. Сумине, авторе книги «Гегель как судьба России» [4].

Актуальность этого произведения для современной философско-исторической науки заключается в том, что в нем была показана возможность и необходимость творческого применения методологии гегелевской историософии, во-первых, к самой системе Гегеля и ее истории, а, во-вторых, к истории России, Украины и славянского мира в целом. Данное положение разделяет и современный украинский публицист Р. Котерлин. В своей статье «Об украинской национальной идее» он пишет о том, что «предысторию возникновения термина «национальная идея» на украинской почве следует рассматривать именно через призму гегельянства. Фактически все тогдашние (т.е. движения 2_й пол. ХIХ - начала ХХ вв. - П.Б.) славянские национальные движения более или менее завуалированно опирались на гегелевскую методологию. И панславизм, и скрытый за ним панрусизм - не исключения из правил. В конце концов, такое не удивительно, ведь эта философия питала умы и европейских, и американских интеллектуалов на протяжении не только XIX столетия, но и в начале XX века. Даже все тот же марксизм-ленинизм возвысился и развился, хотя это звучит парадоксально, но и благодаря, и вопреки гегельянству» [5].

В монографии О.Ю. Сумина проводится мысль о том, что, всемирная история как разумная должна содержать в себе эпоху эстетической идеи, эпоху религиозной идеи и эпоху философской идеи. Вскрывая историческую ограниченность гегелевской историософии, автор отмечает, что Гегель находит во всемирной истории только эпоху искусства (в античный период) и эпоху религиозной идеи (Средневековье и Новое время). Философской эпохи он найти не может, так как она еще не наступила, ибо философская идея в своей тотальности впервые выражена только самим Гегелем. Сумин приходит к выводу о том, что идею искусства были призваны развивать народы Востока и, прежде всего Греции и Рима (Античность), религиозную идею развивали западноевропейские народы (Средневековье и Новое время), идею разума как философской науки, выраженной Гегелем, были призваны принять на свою духовную почву славянские народы. Коммунизм явился для них «варварским средневековьем» философской идеи.

На наш взгляд, Сумину удалось собрать достаточное число убедительных аргументов в пользу тезиса о «гегелевском», спекулятивно-диалектическом смысле славянской идеи, о необходимости объединения истории философии и философии истории в славянском мире. Знакомство с текстом книги показывает, что его автора, с одной стороны, захватила своим величием система абсолютного идеализма, философии как науки об абсолютном. С другой стороны, видна неудовлетворенность Сумина фактом доминирования в славянском мире преимущественно религиозного способа мышления. Получалось, что славянская культура как бы была разлучена с истиной в ее философской форме. История славянской мысли была главным образом только историей религиозного духа, но отнюдь не историей философии. Однако, автору удалось предложить разрешение ряда труднейших противоречий в оценках славянской истории. Положительным результатом этой философско-исторической работы стал тезис о том, что славянский мир не только не отлучен от истории разумного, но, наоборот, полностью включен в нее. История философии как форма раскрытия абсолютного духа в его понятийной форме объективировалась именно в славянских странах и прежде всего в России и Украине.

Из гегелевских текстов видно, что Объективный дух - это, в первую очередь, одна из самых конкретных ступеней развития Идеи, которая изначально имплицитно содержит в себе определенности Абсолютного, т.е. искусства, религии и философии. Абсолютный дух есть развившееся до своего высшего пункта Понятие. Это есть самое конкретное, самое богатое содержание, и его выступление подготавливается всем предыдущим развитием. При этом, если на более бедных ступенях было бы смешно искать определения Абсолютного духа: искусство, религию и философию, например на ступени природы, то на ступени объективного духа (при этом на его завершающей стадии - всемирной истории), развитие содержания уже таково, что кульминационный пункт - Понятие, как абсолютный дух, уже проступает всеми своими моментами, так сказать на «теле» всемирной истории, вследствие самого внутренного стремления последней быть абсолютным духом! И случается это только тогда, когда в истории произошло полное развитие философской формы (в лице Гегеля), с одной стороны, и, с другой, эта последняя имела свою собственную историю, «судьбу» к которой имеет прямое отношение и российско-украинская история. В книге Сумина как раз и идет речь о развитии определенностей Абсолютного в мировой и, одновременно, российско-украинской истории, как ее составляющей (гегелевская идея преемственности всемирно-исторических народов).

Трудность реализации подобного замысла обусловлена внутренней противоречивостью самой гегелевской периодизации всемирной истории как количественного прогресса в осознании свободы (Восток - свобода «одного», Античность - некоторых, христианско-геманский мир - всеобщая свобода). Проблема заключается в том, что если мы будем следовать за гегелевскими «один-некоторые-все», то выяснится, что принцип «все свободны», хотя и утвердился в христиано-германском мире, отнюдь не получил в нем своего всеобщего завершения. Потому что, как показала история после Гегеля, в христианском мире, оставленном лишь на произвол религиозного чувства, не всегда все свободны, но всегда имеются «более свободные» и «менее свободные»: разве столь высоко ценимый Гегелем протестантский мир, не уживался долгое время с институтом рабства в Америке? Разве не он в качестве ветхозаветного «око за око» (за Перл-Харбор) снес с легкостью с лица земли два японских города и до сих пор находит для этого оправдание, не он ли бомбовыми коврами уничтожил Дрезден, полный беженцев, преимущественно гражданского населения, женщин и детей? Эти и многие другие труднейшие философско-исторические вопросы пытается решить в своей работе О.Ю. Сумин. Его книга высветила тот удивительный факт, что дух гегелевской спекулятивной философии истории оказался по-настоящему не востребован в российско-украинской философско-исторической мысли ХIХ-ХХ вв. В связи с этим проблема целостного, спекулятивного осмысления истории этих народов оставалась до сих пор нерешенной.

Спекулятивное рассмотрение хода российско-украинской истории говорит нам о том, что поскольку именно украинцам и русским пришлось активно участвовать в объективном развитии именно высшего пункта абсолютного духа, то она не была центром развития двух предыдущих моментов, но определенность этих последних не могла не отозваться в их истории. Кроме того, поскольку в российско-украинской истории имеет определенность третий момент, его выступление создало саму возможность выделения в ней двух других [6].

Сумин справедливо отмечает, что если придерживаться гегелевской методологии периодизации исторического процесса, то тогда мы должны будем выделить четыре всемирно-исторических народа: «1. Восток; 2. Греция и Рим; 3. Германский мир; 4. Славянский мир» [7].

По словам Сумина, славяне «имеют то большое преимущество (которое в данный момент считают самой большой ошибкой своей культуры), что их новейшая история оказалась непосредственно (можно даже сказать слишком уж непосредственно) связанной с «метафизической идеей», которая несовершенно проявилась в истории коммунизма… Славяне, таким образом, имеют на своей собственной национальной почве самое бесценное богатство: не религиозный, а философский разум. Этот последний для них, однако, все еще не раскрыт, так как в коммунизме этот разум присутствует только на уровне объективного явления. Но именно этот факт дает славянам основание освободиться от указанного выше комплекса исторического неудачника и найти духовный центр не только в западной культуре, но и в своей собственной!» [8].

Следует отметить, что утверждение философии в качестве духовно-исторического фактора развития нации предполагает наличие в обществе институтов правового государства. Будучи высшей формой абсолютного духа, философия не может развиваться «вне», или «до» своего непосредственного логико-исторического, объективного основания - нравственности как единства семьи, гражданского общества и правового государства. Последнее особенно важно, так как именно оно утверждает свободу политико-правового бытия людей в обществе, вне которой невозможна и свобода абсолютного духа, выраженная в искусстве, религии и философии. В реальном историческом процессе институты правового государства определяют развитие философских идей народа, а сама философия не только объединяет в себе всеобщие ценности эстетического и религиозного духа народа, но и, в свою очередь, осмысливает сущность правового государства, определяет содержание его идеологических оснований.

Развитие духа всемирной истории сделало так, что философия абсолютного идеализма оказывается началом нового этапа именно восточно-славянской, русско-украинской культуры. Именно в этой, наиболее развитой в логическом отношении системе философского знания всеобщность идейного содержания совпадает со всеобщностью формы. Принципом духа является способность полагать противоречие и сохранять себя в нем, сохранять себя в ином, уходить в иное, оставаясь в то же самое время у себя самого, полагая тем самым это иное своим собственным. Этим свойством обладает только абсолютный идеализм - никакая религия, никакая позитивистская, постмодернистская, религиозная или какая-либо иная философия, сколь бы высокоразвитой она ни была, не доходит до этого великодушия. Только на ступени абсолютно-идеалистической спекуляции достигается состояние подлинно всеобщего политико-правового и культурного единства, когда уход в любую противоположность не является отказом от своего духовного принципа, а есть его естественное продолжение, ибо переход в иное есть лишь переход в иное себя самого, в собственное иное. Поэтому, если общественное и государственное сознание России и Украины сумеет укрепиться на этом принципе, оно сможет оправдать всю многовековую историю русского и украинского народов, оправдать все те неисчислимые человеческие жертвы, которые они понесли, защищая свою (и не только свою!) многострадальную землю!

Духовно-историческая судьба Украины (гибель десятков миллионов людей, положивших свою душу за Родину, «за други своя») оказалась подобной судьбе того самого евангельского пшеничного зерна, которое «умерев в земле», духовно ожило, принеся «много плода». Смерть православно-дворянской, шляхетской, униатской, а затем и советской культуры в Украине стала одновременно началом достойного будущего постсоветской Украины ХХI в., будущего, связанного с развитием духа славянского единства, с приумножением традиций абсолютно-идеалистической философии как идеологического основания всеобщей свободы гражданского общества и правового государства.