Осмысление России

ОСМЫСЛЕНИЕ РОССИИ

1. Перводвигатель

Главное отличие человека от других видов жизни - не разум и, разумеется, не тело. Главное - свободная воля, способность делать выбор. Я делаю так, как Я хочу, и потому Я - человек. Мои решения зависят не от внешних обстоятельств, а от чего?то внутреннего. Состояние свободы или несвободы - внутреннее состояние. Человек есть синоним свободы. Чем больше я свободен, тем больше я человек. И наоборот - без свободы нет человека. Абсолютно несвободный человек перестает быть личностью. Он превращается в животное, подчиненное инстинктам или чужой воле. Крайний вариант несвободы проявляется не тогда, когда тело заковано в кандалы. Крайняя несвобода наступает, когда сковано сознание. Проиллюстрируем эту мысль на примере маленькой истории про медведя, жившего в зоопарке в крошечной клетке. Он гулял, делая два шага вперед, два назад. Потом его перевели в большой вольер, но он продолжал делать только два шага вперед, два назад, потому что клетка «была» у него в голове. Загипнотизированный человек - тот, кому в голове «построили клетку». Он становится инструментом в чужих руках. Он зависим от чужой воли и чужой свободы.

Получается, чем больше внутренней свободы, тем больше человека и меньше животного. И никакой инстинкт, даже инстинкт самосохранения, не есть решающий аргумент. Абсолютно свободный человек не знает полутонов, не знает компромиссов. Он - полностью замкнутая система, он абсолютно независим, а если это невозможно, он умирает. Но умирает свободным, выбирая сам, а не по приказу страха или страсти. Даже страх смерти не может изменить действий свободного, потому что он свободен от власти страха. Он выше страха. Он - господин страха, а не его раб. Эталоном свободного человека является воин?монах, готовый в любую секунду пойти на смерть за свои идеалы. Высшая форма свободы проявляется в людях, выбравших служение Богу. Известно, что человек нравствен, если он свободно подчиняет свою волю служению «абсолютному добру», то есть Богу. Этот мир для него больше ничего не значит, все его устремления там, за границей бытия. Он живет в ожидании смерти, понимаемой им не как исчезновение, а как переход в вечную жизнь. Раньше такие максимально свободные люди воспринимались как естественные обладатели власти. После определенных перемен, о которых будет сказано ниже, сформировалась принципиально иная система, она выдавила тип свободного человека за свои рамки.

Если высший человек это свободный человек, то высшая форма самооценки - претензия на звание свободного человека. Низкая самооценка превращает человека в умное животное, полностью находящееся во власти инстинктов и желаний. Ничто не мешает животному удовлетворять, например, чувство голода, питаясь вместе с собаками на помойке. Люди становятся бомжами не в силу жизненных обстоятельств, а в силу нулевой самооценки. Им не стыдно делать то, что они делают, потому что они не ценят себя.

Каждый человек желает быть свободным в своих действиях, поступать так, как хочет именно он, а не как его понуждают обстоятельства. Любому человеку хочется быть личностью, живущей по принципам, но жизнь вносит свои коррективы. Разные инстинкты, в том числе инстинкт самосохранения, властвуют над человеком. Отстоять свою свободу способны единицы. Большинство становятся рабами инстинктов. На этом факте выстраивается социальная иерархия. Высшие места занимают князья духа, для которых честь стоит на первом месте, а жизнь и все остальное - на втором. Свободные воины-аристократы являлись превосходящим классом, задающим тон всему обществу.

Сказанного достаточно, чтобы понять - масса приходит в движение, следуя за свободными воинами духа. Раз высшая ценность элиты - свобода, то перводвигатель человеческой истории - стремление быть свободным. Хочешь быть свободным, - стань им. Никто не в состоянии тебе это запретить. Если мешают обстоятельства, которых ты боишься, преодолей их. Если не можешь, значит, делаешь не то, что тебе хочется, а то, что тебе приказывает страх. Ты раб, а не свободный, потому что свободному духом приказать нельзя. «Что город разрушенный, без стен, то человек, не владеющий духом своим» (Пр. 25:28).

Когда персы под Фермопилами предложили спартанцам сдаться, те им ответили: «Приди и возьми». Тогда персы сказали, что лишат спартанцев всего, в том числе жизни. Свободные ответили: «Никто не лишит нас права умереть за свое Отечество». С практической точки зрения этот поступок не имеет смысла, но он демонстрирует свободу выбора.

Если свободный человек поступает так, как хочет, возникает вопрос: из чего рождается «хотение»? Как понять, что это я хочу, а не мой инстинкт? Как отличить действие воина, выполняющего свое желание, от действия раба, выполняющего желание инстинкта? Вопрос очень сложный, и пока он не разрешен, рабы будут принимать возможность выполнять приказы своих господ за свободу. Когда наркоман говорит, что его свобода заключается в том, чтобы колоться когда и где угодно, это мираж свободы. В действительности он раб, потому что целиком и полностью подчинен своему господину - наркотику.

2. Большой смысл

Чтобы объять поднятую нами тему, нужно выйти за рамки осмысления человека как самостоятельного субъекта, и рассмотреть его в системе Человек -- Вселенная. Нужно понять его не как автономную частицу, а как часть гигантского Космоса, которая в своих фундаментальных действиях отталкивается от совокупности чего-то такого, что выходит за рамки бытовой жизни.

Как люди оценивают свою жизнь? Одни считают ее чем-то вроде случайной физико-химической реакции, краткосрочным явлением, доставшимся человеку по недоразумению, игрою случая и эволюции. Они уверены, что однажды жизнь кончится, кончится навсегда. Свое существование они воспринимают чем-то вроде временного проживания в гостиничном номере, который однажды придется покинуть. Уйти в никуда, испариться, оставив после себя горстку праха.

Другие считают жизнь нескончаемым явлением. Для них это дом, в котором они будут находиться всегда. Они верят, что смерти нет, есть только переход из одного состояния в другое, с сохранением всех черт личности. Меняются формы жизни, но сущность ее неизменна и вечна, и мы, как личности, будем жить бесконечно.

Наша природа такова, что в жилище, снятом на время, мы действуем одним образом. В постоянном жилище ведем себя иначе. Краткосрочное владение активизирует в человеке хищно-эгоистические начала, ориентированные на сиюминутное благо. Ему нет смысла заботиться о том, что досталось случайно и на время. Девиз такого отношения: «После меня хоть потоп». Постоянное владение будит в любом человеке чувство хозяина. От нашего понимания жизни зависит то, как мы ею распорядимся. Отношение к любой ценности определяется ответом на вопрос: эта ценность дана мне в постоянное пользование или случайно досталась на время? Ответ определяет отношение к главной ценности, к жизни.

Затронутая тема находится в области метафизики, которую большинство осмысливает подсознательно, не загоняя в жесткие рамки логики. Получается, если есть Бог, значит, жизнь наша вечная, и отношение к ней одно. Если нет Бога, значит, жизнь наша временная, и отношение к ней другое. Если человек осознает себя в этой жизни случайным гостем, случайно возникшим из небытия и обреченным уйти в небытие, выстраивается одна логика. Если человек сознает себя хозяином жизни, который намеревается жить бесконечно, выстраивается другая логика. Кто мы: случайные гости или хозяева? Ответ лежит в области веры. Одни верят, что Бог есть. Другие верят, что Бога нет. Из этого формируется смысл жизни. Он есть у каждого, даже если человек ни разу о нем не задумывался. Формируется он из двух вариантов понимания жизни.

Первый вариант: считать наше существование случайным и временным явлением. Получается, жизнь есть такой же процесс, как горение спички. В таком случае процесс сам по себе и есть высший смысл. Выходит, смысл жизни - брать от жизни как можно больше, получать максимум выгоды из сокровища, доставшегося на время. Любое ограничение страстей оказывается бессмысленным. Проявление доброты, морали и справедливости, ограничивающее насыщение жизни удовольствием, противоречит логике. При таком взгляде любые средства, способствующие получению удовольствия, есть хорошие и правильные, поскольку помогают реализовать смысл жизни. Нет хороших и плохих поступков, есть выгодные и невыгодные. Самый страшный грех перестает быть таковым, если он наполняет жизнь удовольствием. А отсюда прямой вывод, - делай что хочешь, не дай себе засохнуть, бери от жизни все, и прочие лозунги потребительской цивилизации.

Поведение человека зависит от уровня его жизненных целей. Если они выходят за рамки этого мира, - поведение одно. Если в рамках, - поведение другое.

Читатель вправе возразить, мол, человека можно заставить отказаться от плохих поступков, если они будут ему невыгодны, например, под страхом наказания. Да, это сработает, потому что соответствует логике. Он не будет вас грабить, если есть риск попасться. А если никто и никогда не узнает про это, что тогда? Что заставит этого логично поступающего человека отказаться от удовольствия? Может, вы думаете, что чужое страдание разбудит совесть, и человек, смысл жизни которого брать от жизни все, откажется от удовольствия? А зачем? Попробуйте объяснить это логически, не обращаясь к понятиям «честь и совесть». Почему он, имея выбор, должен отказаться от «хорошо» и предпочесть «нехорошо»? Если нет всемогущей Силы, которая все знает и видит, если моя жизнь случайность, с которой я в любой момент могу расстаться, какой смысл отказываться от удовольствия? Никакого! Надо только соблюсти единственное условие - чтобы люди не узнали о совершенном преступлении. Главная задача сводится к сокрытию действия, за которое грозит наказание. Отказ безопасно получить удовольствие понимается как странность, глупость, идиотизм. Можешь безопасно воровать и не воруешь? Ну, ты дура?а?ак…

От этой неумолимой логики никуда не деться. Она ломает традиционные представления о нормах человеческого поведения. Получается, честность - признак глупости, а бесчестность - следствие ума. Поэтому люди, понимающие свою жизнь как временно и случайно доставшуюся ценность, обречены на жизнь потребителя. Главными ценностями неизбежно становятся чувственные удовольствия, в погоне за которыми общество встает на хищнический путь, пожирая само себя. Еще Аристотель говорил, что общество, погнавшееся за экономической и военной мощью в ущерб морали и нравственности, однажды обратит накопленную мощь против себя.

Второй вариант рождается из утверждения, что человек есть творение неведомого и непостижимого Высшего Существа - Бога. Бог дал ему вечное существование. Однажды начав жить, человек будет жить вечно. Будут меняться формы жизни, и после биологической начнется другая жизнь, с сохранением всех свойств личности. Ведь душа бессмертна. Как он будет жить в той, небиологической жизни, зависит от самого человека. Бог говорит, что если человек станет жить по заповедям (в светском варианте - по совести), то по завершении земной жизни он получит в награду вечную блаженную жизнь. Если человек будет нарушать данные Богом правила, его постигнет вечное наказание. При таком взгляде жизнь понимается как задача, которую нужно решить. За правильное решение ждет награда. За неправильное - наказание. Каждый человек имеет таланты, необходимые для решения этой задачи. Любопытно, что само по себе наличие талантов не приближает к решению. Прачка с единственным талантом, всю жизнь честно стирая белье, может получить рай. Самый талантливый правитель и полководец, завоевавший весь мир и все сокровища, может оказаться в аду. Цыплят по осени считают…

Человек, как существо свободное, выбирает лучший вариант. Понимая жизнь как вечную, он находит смысл в следовании морали, выведенной не из личного блага, а из заповедей Бога. Даже если это совершенно невыгодно с точки зрения сиюминутной пользы, он все равно живет по совести, потому что его логика простирается дальше сиюминутной. Он понимает, что вся его жизнь перед Создателем как на ладошке. Ничего не скрыть, и наказание за преступление неизбежно. Бог видит все.

Из данного рассуждения вытекает совершенно противоположный предыдущему вывод: раз честных ждет великая награда на небесах, значит честность есть признак ума. Бесчестное поведение понимается как признак глупости, слабоволия и ограниченности, ибо человек ради сиюминутного и преходящего не только отказывается от вечного сокровища, блаженства рая, но и обрекает себя на мучения.

Мы убедились, что человек всегда действует логично. Рыба ищет где глубже, человек где лучше. Но в какую сторону поведет нас логика, зависит от точки отсчета, которую мы выбираем. Их всего две: существование и несуществование Бога. Наши знания никогда не позволят достоверно вывести, есть Бог или Его нет. Мы можем верить в существование Бога, можем верить в Его несуществование, но в том и другом случае мы будем ВЕРИТЬ. Мы никогда не сможем это ЗНАТЬ. Все наши знания относительно Абсолюта есть меньше, чем ложка воды по отношению к океану. Глупо, зачерпнув полную ложку океанской воды и добросовестно исследовав ее, заявить: в океане китов нет. Еще глупее на основании наших знаний заявить, что во Вселенной Бога нет. Мол, Гагарин в космос летал, а Бога там не видел. Запомните этот факт. Подробнее мы рассмотрим его, когда перейдем к метафизической составляющей наших целей.

Отталкиваясь от разных точек отсчета, мы получаем разные мерки, с помощью которых и определяем, что есть хорошо и плохо. Никогда человек не пожертвует высшей ценностью ради низшей. Во время пожара сначала спасают самое ценное. И никогда наоборот. Скажите, что для вас самое ценное, и мы можем предсказать ваше поведение на пожаре.

Что для вас есть высшая ценность - вечная душа или временная жизнь? От ответа на этот вопрос зависят поступки человека. Ярче всего это проявилось на тонущем «Титанике», где каждый спасал свою высшую ценность. У одних это была душа, и они, спасая ее, уступали места в спасательных шлюпках женщинам и детям. У других высшей ценностью была жизнь, и они расталкивали женщин и детей, спасая свою шкуру. Те и другие действовали логично. Только логика у них имела разные точки отсчета.

Если человек действует вопреки логике, значит, он сошел с ума. Ничто не заставит человека искренне стремиться совершить нелогичные, с его точки зрения, поступки. Именно поэтому, например, нельзя победить коррупцию. Простолюдин-атеист идет на должность не для того, чтобы душу спасать через служение обществу, а для того, чтобы денег заработать. Это не означает, что он чиновник плохой. Это говорит о том, что он обыватель, не способный мыслить в категориях, превышающих личное бытовое благо. Его цель - деньги или ресурсы иного рода. Когда есть выбор совершить вредное обществу действие и за это получить взятку или отказаться от денег ради блага общества, он подсознательно и сознательно будет стремиться к цели, ради которой шел на эту должность. Иными словами, он будет действовать логично. Ничто не может его побудить действовать нелогично. Страх перед наказанием не изменит стремления к цели. Чиновник будет искать способ достичь цели, потому что это соответствует его логике. Нелогичных, то есть бесцельных, действий никакой человек совершать не будет. Коррупция неубиваема потому, что корни ее - в мышлении маленького человека, предопределяющем его стремления.

Закончив логическую часть, хотим обратить особое внимание на неприемлемость рациональной логики, посредством которой мы построили данную цепь суждений. Детерминированная логика не может быть фундаментальной опорой в таких вопросах. Отношения между Богом и человеком неизмеримо сложнее. Нельзя хорошие поступки понимать как обмен на рай. Царство небесное не покупается и не обменивается. Здесь логика не работает. Бог дает человеку спасение по милости, а не по расчету, одно доброе намерение может перевесить все. В христианском мировоззрении акт спасения нельзя понимать как сделку - отсюда такая неприемлемость практики отпускать грехи за деньги (индульгенции). Бог может в последнюю секунду жизни все дать или все отнять. Один напоит водой нищего - и спасется. Другой храм построит, но погибнет. Понять, чем Бог руководствуется, человеку не дано. Поэтому поведение верующего находится в рамках детской веры. Верующий, как ребенок, совершает хорошие поступки не ради корысти, а потому что к этому его зовет душа. Это чувство сродни материнскому инстинкту или чувству сострадания, которое всегда бескорыстно.

Верующий человек следует заповедям. Человек, не имеющий веры, подчинен желаниям своего тела. Монах покоряется власти Бога, наркоман?атеист покоряется наркотику. Разные господа требуют разных типов поведения. Монах относится к своей жизни как хозяин и строит долгосрочные планы. Наркоман относится к жизни как эгоист к случайно доставшемуся на время сокровищу. Он выдавливает из него максимум выгоды, пока это сокровище не исчезло.

Выходит, любой человек является рабом. Раз оба варианта - форма рабства, почему рабов Божьих мы называем свободными? Давайте проясним ситуацию. Начнем с того, что любое состояние есть действие. Любое действие возможно только при наличии ориентиров. Верны они или нет, - другой вопрос. С исчезновением ориентиров человек теряет возможность действовать, а с нею саму возможность существовать. Человек без ориентиров превращается в абсолютное ничто, безвольную биомассу, то есть перестает быть человеком. Аналогично и с народом. Если нацию лишить смысла существования, она из народа превращается в массу.

Ориентирами служат два источника - страсти человеческие и заповеди Божьи. Чтобы выбирать, нужно иметь минимум два варианта выбора. Верующий в Бога может выбирать, чему следовать. У неверующего выбора нет. Он не знает Бога и потому всегда следует своим страстям. Следовать чему-то другому он даже теоретически не может, потому что этого другого в его сознании попросту нет. У него один путь. Он раб инстинктов, источник которых в нем самом, и ничего другого он не знает. Верующий есть Божий раб, то есть источник, осуществляющий над ним власть, находится вне человека. Поэтому он всегда имеет два варианта - один внутри себя (свои страсти) и другой вне себя (воля Бога).

Возможность выбирать означает свободу. Я свободно выбираю, кому покориться, своему внутреннему источнику или внешнему, и этим я свободен. Я выбираю, потому что есть из чего выбирать. Из двух возможных источников, Бог или инстинкт, я выбираю один вариант и иду по выбранному пути. Если я не верю в Бога, вместо двух направлений у меня остается единственный вариант. Если вариант только один, это не выбор. Выбор, это, минимум, наличие двух вариантов. Поэтому без Бога нет глобального выбора. Вне выбора нет свободы. Свобода существует только в момент выбора. Человека делает свободным именно это мгновение выбора. Вся жизнь свободного состоит из бесконечных мгновений выбора. Даже потом, когда выбор совершен, у верующего, помимо относительной свободы в рамках заданного направления, есть свобода остаться в этом направлении или не остаться, то есть он каждую секунду выбирает волю Бога, имея свободу в любой момент выбрать свои желания, то есть совершить грех. Постоянно выбирая Бога, он всю жизнь свободен и одновременно раб Божий. Неверующий - просто раб, поскольку у него нет мгновения выбора, ему не из чего выбирать.

Человек всегда раб. Его сущность такова, что не быть рабом он не может. Он или раб Божий, или раб страсти. Сказано в Писании: «Не можете служить Богу и маммоне»; «Не в воле человека путь его… не во власти идущего давать направление стопам своим» (Матф. 6:24; Иер. 10:23). Безграничная вседозволенность невозможна даже теоретически. Человек всегда во власти тех или иных законов, ограничивающих и направляющих его. Стоит выйти за рамки одних законов, как тут же попадешь в рамки других. Попытка ницшеанской «белокурой бестии» оказаться «по ту сторону добра и зла», в царстве абсолютной свободы, в итоге подчинила «бестию» абсолютному злу. Если где-то и есть абсолютная свобода, то только за рамками трехмерного, видимого нам мира. В нашем земном мире максимум свободы - момент выбора.

В свете затронутого вопроса нужно упомянуть ницшеанский вариант свободы «белокурую бестию» - абсолютно направленную энергию, предпочитающую принять смерть, нежели изменить свой путь. На поверку эта свобода оказывается разновидностью подчиненности страсти тщеславия. Сверхчеловек Ницше подчинен страсти. Эта страсть не телесная, но суть не меняется. Главное, что человек подчинен источнику, исходящему из его природы. Верующий подчиняется источнику, лежащему вне его природы. Внутренний источник предопределяет свободу «бестии» как выбор в рамках человеческих страстей. Плотская страсть ниже, чем страсть духа, но «коридор» один - страстный. Другими словами, человек, находящий ориентиры в самом себе, всегда в плену своих страстей и никогда от них не освобождается. Сверхчеловек на поверку оказался сверхрабом, находящимся в плену страсти своего духа, гордыни и тщеславия.

Ориентиры «бестии» возникают из непомерных амбиций вывести себя за рамки «добра и зла», стать свободным «как Бог». Но так как Богом никому стать невозможно, «бестия» попадает в тупик. Заявляя абсолютную непреклонность, существующую ради увеличения самой себя, своей целью, «бестия» вынуждена признать абсолютную бессмысленность в стремлении ради стремления. Она не может ответить, зачем стремится к тому, что заявляет своей целью. В отличие от верующего человека, у «бестии» нет источника, откуда можно получить ответ на Главный вопрос - зачем? Абсолютная свобода на практике превращается в процесс ради процесса, без цели и смысла. В результате носитель такой «свободы» всегда подчинен своей страсти.

Ницше передает функцию Бога силе, корни которой не в Боге. Христианин или мусульманин идет на смерть ради чести, корни которой таятся в Боге, и за это получает награду на небесах. Но за что идет на смерть «бестия», если, согласно Ницше, «Бог умер»? Откуда взялся свод правил, почитаемых «бестией» за честь, если Бога нет? Сам выдумал? Но тогда непонятно, ради чего их следует выполнять? Ради чего умирать? Ради самодеятельности?

Эти вопросы не имеют ответа. Вместо ответа предлагается энергия эмоций, стремление к абсолютному увеличению, призванному исчезнуть в бесконечном стремлении увеличиваться. Конечное не может бесконечно увеличиваться. Однажды наступает предел возможностей. Энергия, не признающая ограничений, на определенном этапе сталкивается с невозможностью реализовать свои амбиции и исчезает через самоуничтожение.

Не надо обладать большим умом, чтобы понять - такое упертое поведение есть бессмысленность. Зачем же она нужна? Дело в том, что бессмысленность соблазняет свободой, до момента смерти являя собой максимум свободы, свободы без Бога. Она ведет себя как Бог, воле которого неведомы препятствия, но, не имея возможности сохранять такое поступательное движение вечно, однажды умирает. И смерть эта не имеет смысла. Это лишь эмоция, адреналин, абсолютная воля.

Это очень опасная энергия. Она спекулирует на тех же самых энергиях, что и ветхозаветный змей. Съешь яблоко, и будешь свободен. Как Бог. Свобода ради свободы преподносится как путь стать Богом, сверхчеловеком, возвышающимся над массой. В этом есть что-то дико привлекательное, завораживающее, выходящее за рамки логического осмысления. Свобода, как реализация своей воли, где жизнь копейка, - это круто. Но что стоит за этой крутостью? Дивизии СС, исповедовавшие ницшеанское мировоззрение, славились нечеловеческой смелостью и презрением к смерти. Они проявляли фантастическую храбрость, умирая, чтобы поступком доказать свое превосходство над простым человеком. Суть их свободы заключалась в способности пойти напролом в любой ситуации. Они «продавливали» препятствия, заведомо непреодолимые для основной массы людей, потому что считали себя «женихами смерти», готовыми в любой миг соединиться с «любимой». По Ницше, это было проявление чистой и свободной воли, которая ни на что, кроме себя, не ориентируется.

Члены СС фактически были членами религиозного ордена. При поступлении туда необходимо было выполнить определенный ритуал и «сдать экзамен» на наличие «сверхчеловечности». Например, одним из требований было вырезать живой кошке глаза. Почтенная комиссия оценивала, насколько соискатель преодолел в себе человеческое естество. Специальные методики ломали традиционное человеческое сознание, заменяя его на хладнокровную логику мясника. Неудивительно, что обработанные таким образом люди становились лютыми хищниками, способными заживо сжигать младенцев. Преодолев человеческое естество, они перестали быть людьми. Кому и зачем они демонстрировали свою сверхчеловечность? Никому и низачем. Просто в их сознание была вставлена установка: делай что хочешь (аналог - бери от жизни все).

Здесь вскрывается глубокий порок новоевропейской философии. На примере фашизма это видно в гипертрофированном виде. А начиналось все так безобидно! Декарт искал абсолютной достоверности в рамках разума, без присутствия Бога. И породил «мыслю, следовательно, существую». Это единственное, в чем нельзя усомниться. Остальное, весь окружающий мир может быть иллюзией. Мы просто верим, что это не иллюзия. Верим своим чувствам и мозгу. Верим, что информацию, воспринятую, например, глазом и донесенную в виде импульсов через нервные волокна до головного мозга, наш мозг правильно расшифровывает в виде образов. Мозг создает из импульсов образы, которые мы называем окружающим миром и действительностью. Весь мир это не более чем отпечаток в нашем сознании. Правильно ли мозг расшифровал эти импульсы, достоверно мы не можем знать. Мы верим, что правильно, но исходим в этой вере из своего желания верить. Мы хотим верить, что все вокруг нас соответствует образу, созданному мозгом. Что есть мир на самом деле, мы не знаем. И знать не можем, потому что не имеем возможности получить информацию о мире иным способом, кроме как через наших посредников, через пять чувств, сигналы которых расшифровывает наш мозг.

Обратите внимание: если к нервным окончаниям глаза, уха, языка и т. д. подсоединить суперкомпьютер, который будет производить такие же импульсы, что эти органы получают от окружающего мира, наш мозг на 100 % обманется. Он расшифрует полученные импульсы как реальность. У него нет ни единого шанса отличить виртуальную реальность, созданную на компьютере, от реальной реальности (если она вообще нам доступна).

В священных текстах недвусмысленно говорится: «Не любите мира, ни того, что в мире; кто любит мир, в том нет любви Отчей» (1 Ин. 2:15). Потому что жизнь и окружающий нас мир не есть подлинная реальность, в наличии которой нельзя усомниться. Это предмет веры. Настоящая реальность будет потом, когда игра кончится. Когда компьютер сломается или выключится. При таком понимании смерть не есть зло. Это пробуждение от сна и начало настоящей жизни. Какой она будет, зависит от того, какова была временная земная жизнь.

Такое понимание мира существовало до Декарта. Люди были склонны больше верить Откровению, чем своим чувствам. Точкой отсчета, от которой строилось мировоззрение, были не чувства, а Вера. Появился Декарт и создал метафизическую точку отсчета вне религии. Опираясь на нее, строилось принципиально новое мировоззрение. Мы не имеем возможности раскрыть здесь эту тему полностью, в том числе из-за ее сложности. Ограничимся тем, что декартовскую мысль продолжил Ницше, а реализовал Гитлер. Оказывается, младенцев можно мучить, потому что Бога нет, а ты сверхчеловек, для которого не существует ограничений и препятствий в реализации воли и желаний. Хочешь - делай. Реализуй свою волю или умри. Круто звучит? Круто. Этим и опасно. Какая-то сатанинская энергия стоит за этим, привлекательная в своем безудержном отрицании всяких границ, авторитетов и законов.

Новый закон потребительской цивилизации - Хочу. Хочу, и все тут. На остальное наплевать, и думать дальше своего хотения я не буду и осмысливать само хотение не желаю. Я просто хочу и направляю все свои усилия на реализацию своего «хочу». При такой установке человек неизбежно превращается в животное, в педераста и извращенца, в маньяка, удовлетворяющего свое «хочу», не задумываясь даже о способе удовлетворения.

Сегодня этот страшный закон, в первую очередь страшный для своего носителя, вошел в плоть и кровь западной цивилизации, стал ее вторым «я». Запад физически не сможет отказаться от своего нового естества, пока сохраняет декартово?ницшеанскую платформу. Он будет менять внешнюю сторону дела, не касаясь сути, будет извиваться и подстраиваться, но генерального направления не изменит. Чем дальше будет развиваться возникший на этой базе Прогресс, тем отчетливее проявится его сатанинская суть.

Сравнивая два крайних типа, ницшеанскую «бестию» и, например, традиционного французского дворянина, неизбежно приходишь к выводу, что дворянин выше «бестии». Он входит в зону смертельного риска не ради гордыни, а ради долга и чести. Яркий пример - подвиг наполеоновского генерала Дезе в битве при Маренго. Когда генерал подошел с подкреплением, все было кончено, французы были разбиты. Поле боя было усыпано телами французов. Командовавший армией австрийский генерал Мелас послал в Вену сообщение о грандиозной победе. Генерал Дезе оглядел поле боя, вынул часы и хладнокровно произнес: «Первое сражение проиграно. Но еще есть время начать второе». И повел свой отряд в атаку на десятикратно превосходившую его австрийскую армию. В первую же минуту боя генерал Дезе погиб, но французов уже было не остановить. Австрийцы, не ожидавшие такой дерзости, дрогнули и побежали. Сокрушительное поражение обернулось сокрушительной победой. Позднее, на острове св. Елены, Наполеон писал, что в его жизни были три прекрасных дня - победа при Маренго, Аустерлице и Иене.

Еще более удивительный случай имел место в России. Русский воевода Евпатий Львович Коловрат спешил с двухтысячным отрядом на помощь Рязани, осажденной татарским ханом Батыем. Тоже не успел. Оглядев пепелище, он принял решение вступить в бой со 150-тысячным татарским войском. Когда Батыю донесли о нападении, он послал десять тысяч воинов (тумен) закрыть вопрос. Русские устояли. Батый послал второй тумен. Русские опять устояли. Пораженный доблестью русских, хан предложил им деньги и должности. Они ответили: «Нет». - «Чего же вы хотите?» - спросил Батый. «Мы хотим умереть», - ответила дружина Коловрата.

После такого ответа Батый вынужден был остановить войско (неслыханный момент в истории ведения войны), перестроить его из походного порядка в боевой и двинуть всю свою мощь на горстку русских. Дальше произошло чудо, разум отказывается верить. Армия более чем в 150 тысяч воинов не могла одолеть горстку людей. На третьи сутки непрерывного боя Батый, несущий огромные потери, приказал окружить храбрецов стенобитными машинами. В русских витязей полетели огромные камни…

В истории каждого народа можно найти множество таких случаев. В том числе и у тех, кого потребительская цивилизация пренебрежительно относит к дикарям. Однажды, во время колониальных войн, которые вела Англия, африканское племя зулусов, воины которого были вооружены только копьями, победило целый английский полк (битва под Исандулой). Ни ружья, ни пушки не помогли. Зулусы победили лишь потому, что презирали смерть. Англичане расстреливали их в упор, а они все равно шли и шли вперед. Первые ряды пали. Вторые их перешагнули. Третьи перешагнули вторых и так до тех пор, пока англичане не пришли в ужас от такой доблести и не дрогнули. Колонизаторы побежали и были перебиты зулусами. Эта славная битва вошла в историю как пример воинского духа, презирающего смерть. Конечно, потом англичане проанализировали столь необычную ситуацию, сделали соответствующие выводы и в конце концов захватили страну зулусов, потому что копье против ружья и пушки не устоит. Но прецедент был создан. А теперь на минутку представьте, что произошло бы, если бы вооружение воюющих сторон было примерно равное.

Остановимся на этом моменте. Почтим французских, русских и зулусских героев молчанием. Подумаем о них, об их верности своему народу, своей вере и своему слову. Теперь ощутите, чье бесстрашие и свобода выше - генерала Дезе, воеводы Коловрата, зулусов или эсэсовцев.

3. Отцы и хищники

Человека в повседневной жизни окружают различные явления, которым он должен давать ту или иную оценку. Оценка всякого события происходит с помощью своеобразного морального аршина. Так люди определяют, что такое хорошо и что такое плохо. Основанием «аршина» может служить:

а) личное мнение;

б) мнение другого человека (или других);

в) Божественный закон.

Разберем все три варианта.

Первый вариант: каждый создает себе мерку по своему личному мнению. Когда добро и зло каждым определяются по своему усмотрению, начинается хаос. Представьте, если бы каждый водитель определял правила дорожного движения исключительно по своему усмотрению. Представили? Что получилось? Правильно, - состояние вечной «пробки». Следовательно, личное мнение в качестве моральной мерки не подходит.

Вариант второй: мнение чужих людей. Его можно навязывать в качестве мерки только с помощью силы. Как только сила иссякнет, исчезнет и навязанный критерий. А пока он не исчез, будет процветать двойная мораль.

Остается единственный вариант - третий. В качестве единого для всех ориентира могут выступать только заповеди Бога. Поэтому религиозное общество закономерно всегда будет гармоничнее атеистического. Без Бога возникает склочная масса себялюбцев, стремящихся к своему «хорошо» за счет чужого «нехорошо». К слову сказать, демократический Запад не просто реализовал этот принцип, он возвел его в статус закона.

Итак, свободные воины, определившие себя как рабы Бога, превращаются в князей, отцов народа. Защищать слабых им предписывают заповеди Бога. В светском варианте эти заповеди называются честью, долгом, служением и совестью. Они записаны в душе каждого. Последний негодяй знает, что такое хорошо и что такое плохо. Корни совести всегда лежат в религии, и ни в чем ином, кроме религии. Тот факт, что человек действует по совести, подтверждает, что он имеет веру, даже если не считает себя верующим. Человек просто не «укладывает» свою веру в систему. В отдельных случаях такой человек может даже ругать религию, но принципиально это ничего не меняет. Раз он способен совершить действие, противоречащее его личной выгоде, значит, имеет метафизические ориентиры. Без таких ориентиров невозможно, находясь в здравом уме, совершить нечто подобное. Это противоречит здравому смыслу.

Воины, не знающие Бога, оказываются рабами страсти. Чтобы удовлетворить свое «хочу», они обижают слабых и превращаются в хищников-эгоистов. В поисках защиты от хищников слабые бегут к отцам. Вокруг князей образуется масса, которая структурируется и превращается в силу. Хищники же не могут обрести такую силу. Они не могут объединиться даже друг с другом, потому что объединение требует доверия. В итоге силой, направляющей общество, оказываются князья.

Специально для атеистов, верящих (не знающих, а верящих), что все произошло само собой, и Бога нет, скажем следующее: если им поручить задание создать гармоничную модель человеческого общества, они придут к выводу, что в качестве фундаментального узла необходима религия. Без набора предписаний, регламентирующих ключевые узлы общества, существование человеческого общества невозможно. Из логики, опирающейся на опыт, такие предписания вывести нельзя. Все попытки заменить религию Откровения религией Разума превращали общество в сборище бессовестных млекопитающих, ничем, кроме добычи личного блага, не озабоченных. Когда человек не имеет абсолютных ориентиров, он, из-за своего разума, опасного для всех, в том числе себя, низводится на уровень разумного животного. Обуздать этот потенциал способна только религия. Чтобы не скатиться к одноклеточному существованию, надо признать, что Бог, независимо от того, верите вы в Него или нет, необходим. Вольтер, разрушитель традиционного общества, заявлял, что если бы Бога не было, Его необходимо было бы выдумать. Иначе, кто даст народу правила, которых он будет придерживаться, не надеясь скрыть нарушения?

Следует заметить, что вера в Бога более логична, нежели вера в Его отсутствие. У современного человека нет оснований верить в чудеса. Например, в то, что сложные объекты могут образовываться сами по себе. Но вот нонсенс: атеисты не верят в произвольное образование простых объектов (часов), но верят в произвольное образование сложных объектов (Солнечной системы). Они не верят в возможность маленького чуда, но тут же верят в большое чудо. О чем это говорит? Только о внутреннем противоречии атеистических взглядов. В отличие от верующих они, как минимум, непоследовательны. Верующие говорят, что не верят в чудеса. Не верят, что некая конструкция может возникнуть сама по себе. Они твердо заявляют, что у всякого объекта, от горшка до Вселенной, есть создатель. У атеистов такой твердой позиции нет. Самые сложные конструкции они объявляют сами по себе получившимися. Более простым конструкциям отказывают в возможности самообразования. Где же тут логика?

Последняя соломинка атеистов - теория Ильи Пригожина, по которой выходит, что сложные системы могут саморазвиваться. Действительно, теория подтверждается множеством примеров. Но при этом игнорируется ключевой момент. Саморазвитие возможно только после определенного минимума сложности. Вопрос: кто доведет ту или иную систему до требуемого минимума сложности, чтобы она потом начала развиваться самостоятельно? Сама дойдет? Но откуда это видно? Из каких фактов или теорий? Нет ни единой гипотезы, доказательно утверждающей реализацию чего-то подобного. Есть атеистическая вера в самосоздание сложного из простого без участия Творца.

Такое же недоумение вызывает ограниченность атеистов в восприятии мира. Они говорят, что существует только то, что можно потрогать, понюхать и прочее, что могут воспринять наши чувства. Этой же логикой руководствовались цыгане, бросившиеся мародерствовать в зоне Чернобыльской катастрофы. Они рассуждали примерно так: раз не чувствуют радиации, значит, ее нет. Ну, и дальше - «логические действия». Потом у этих людей началась лучевая болезнь, и они поверили в существование радиации. Но было поздно. Хочется сказать атеистам, что они тоже однажды поймут, что Бог есть. Но вдруг это случится слишком поздно?

Подведем очередной итог. Силой, задающей тон обществу, является элита, ориентиры которой находятся за границами видимого мира. Вера требует от них дел, сообразных вере. Если горит дом, вера заставляет тушить его. Попытка свести веру к посещению религиозных служб есть подмена живой веры обрядами. Такая вера сравнима с воинской службой, требующей носить погоны, отдавать честь, маршировать, но не требующей защищать общество. Когда инквизиторы спросили Жанну д'Арк: ты считаешь свое дело правым. Зачем же ты призывала солдат сражаться? Разве Бог не заступился бы за правое дело и не даровал Франции победу? Орлеанская Дева ответила им знаменитой фразой: «Чтобы Бог даровал победу, солдаты должны сражаться». Вера это не просто знание того, что Бог есть. Сатана тоже нисколько не сомневается в существовании Бога: «…Вера без дел мертва… и бесы веруют и трепещут» (Иак. 2:20, 19). Вера - это дела. Причем не вообще дела, а дела, соответствующие ситуации. Человек не сам себе выдумывает «добрые» дела, их определяет ситуация. Видишь, тонет ребенок - спасай его. Видишь, твою Родину разоряют - защищай ее. В этом твоя вера. Если говоришь, что Бог все управит, это не вера, а лицемерие. Если говоришь, что некогда ребенка спасать, потому как занят «добрым делом», например, дерево сажаешь, это еще большее лицемерие. Делай, что должен, и будь что будет - вот настоящая вера. Если у верующего нет дел, сообразных его талантам, получается, у него вера бесовская.

Надо заметить, что многие секты, расцветающие на фоне демократических свобод, культивируют бездеятельную веру. Они учат: ничего не надо делать, просто верь, что Бог есть, и живи как хочешь. Но тем и отличается вера от ереси, что она требует дел, соответствующих заповедям.

Деятельность вообще свойственна любому высокому чувству. Например, когда человек по-настоящему любит, он показывает свою любовь на деле, а не на словах. Если человек говорит о своей храбрости, он должен показывать ее на деле, а не на словах. Если дел нет, одни слова, - как правило, нет ни любви, ни храбрости. Одно словоблудие получается.

4. Принцип пирамиды

У каждого человека есть мнение о собственном месте в обществе. Как тысячу лет назад, так и сейчас всем своим поведением мы требуем признания своей значимости. Примеров тому в повседневной жизни миллионы. Мы требуем от всех, начиная от официанта и заканчивая президентом, признать наше достоинство. Где бы человек ни находился, в первую очередь он ревностно следит за тем, чтобы к нему обращались в соответствии с его самооценкой. Платон в «Государстве» пишет, что если с нами общаются соответственно нашей самооценке, мы испытываем гордость. Если несоответственно, - накатывает гнев. Если мы сами не можем соответствовать собственной самооценке, нас посещает стыд. Добавим, что если общество оценивает человека выше, чем он есть на самом деле, и человек это понимает, он ощущает растерянность.

Самооценка - двигатель человека. Честолюбие элиты задает направление всему человечеству, и в рамках этого направления возникает энергия, движущая человечество.

Исторически из общества выделялись те, кто мог подтвердить свои претензии на высокий статус. Князья на деле доказывали свои претензии быть первыми, рискуя жизнью. Все видели, что им действительно положено быть первыми. Многие могут говорить правильные слова, но не каждый готов подтвердить сказанное, особенно в смертельно опасной ситуации. Князем был тот, кто мог подтвердить свой статус делами, где на кону стояла жизнь. Кто не мог, того сдувало на обочину.

Жизнь выстраивала общество в пирамиду. Самооценка активизировала соперничество, а успех зависел от талантов. Верхнюю часть пирамиды занимали свободные, способные рисковать жизнью ради нематериальных целей. На самом верху находились люди духа, таланта и воли. Князь, обладающий всеми этими качествами, стоял на вершине пирамиды. Следом шли сильные духом, но не обладающие большими талантами воины. Нижнюю часть пирамиды составляли купцы, крестьяне и ремесленники. Их страшил любой риск, и им ничего не оставалось, как менять свой труд на маленький, но гарантированный результат. Разбойники стояли вне общества. Любопытно, что некоторые мыслители, в частности Фома Аквинский, коммерсантов тоже причисляли к разбойникам. Разницу, что одни для ограбления использовали кистень, другие весы, он находил несущественной. Но это так, к слову.

Уровень пирамиды жестко соответствовал уровню риска. Как пишет Гегель, рисковавшие жизнью получали власть и статус князя. Если один занес меч, второй должен или сражаться, рискуя жизнью, или покориться. Кто не был готов рисковать, тот признавал над собой власть князя.

В приведенных примерах опущены сотни нюансов, но мы и не ставим целью детализацию. Наша задача - определить основные моменты. Тогда нам станет понятно, что пирамидальное строение общества есть не искусственный, а естественный процесс, следствие самой человеческой природы. И двигатель этого процесса - честолюбие.

Инстинкт жизни в совокупности с самооценкой определяют восприятие жизни. Люди понимают свою жизнь не просто как существование, а как существование хорошее. Если посадить человека в барокамеру, обеспечив нормальное функционирование биологических процессов, любой скажет, - это не жизнь, а мучение. Получается, человек не просто хочет жить (в смысле существовать), а хочет жить хорошо, сообразно своей самооценке. Это желание и формирует прогресс, неизбежное следствие человеческой природы. Стремление человека к совершенствованию жизни есть такая же данность, как стремление дышать или размножаться. Нравственные категории к прогрессу неприменимы. Если принять во внимание, что это не усиливает, а разрушает вселенскую гармонию, стремление к прогрессу можно понимать как следствие поврежденной человеческой природы. Это отдельная глубокая тема, которой мы не будем здесь касаться.