Мозг и мышление

С древнейших времен душу связывали с различными «материальными носителями». Например, у греков словом «френ» обозначали грудобрюшную перегородку, диафрагму, но вместе с тем и дух, душу, ум. Скорее всего, причиной тому было наблюдение, что с прекращением дыхания из тела уходит и жизнь (следовательно, душа связывалась с частью тела, от которой зависело дыхание). Вполне понятным было также «одушевление» жизненно важных органов. Китайцы связывали с сознанием сердце Древние китайцы считали сердце (синь) мыслящим (а не чувствующим) органом: словом «сердце» китайские буддисты переводили санскритское слово «читта» (сознание, психика). «Сердце» также играло ключевую роль в представлениях православных мистиков, исихастов. Поскольку через сердце циркулирует кровь, которая трактуется в Библии как носитель жизни, то сердце исихасты считали центром всех человеческих сил. В своей психопрактике исихасты концентрировали внимание на «духовном сердце», которое, как они полагали, располагалось в области физического сердца. (см. Е.А. Торчинов Религии мира. Опыт запредельного. С. 345).. А вот Алкмеон из Кротоне, близкий к пифагорейцем, основатель Кротонской медицинской школы, считал что «все ощущения соединяются некоторым образом в мозгу»; для него «мозг - переводчик разума». Мозг и психическую активность связывал между собой и Гиппократ. С помощью мозга, считал он, мы думаем, видим, слышим, отличаем уродливое от прекрасного, плохое от хорошего, приятное от неприятного. В отношении же сознания, полагал Гиппократ, мозг является передатчиком. По представлениям Гиппократа пневма, содержащаяся в воздухе, извлекается из него легкими; часть пневмы поступает прямо в мозг, а другая часть направляется в живот и легкие, а из легких добирается до сердца. Мозгу Гиппократ отводил роль железы, удаляющей из организма избыток жидкости (что «очевидно», например, при насморке).

О том, какую роль в отношении мышления и сознания играет мозг, задумывался и Платон. «Чем мы мыслим - кровью, воздухом или огнем? Или же ни тем, ни другим и ни третьим, а это наш мозг вызывает чувство слуха, и зрения, и обоняния, а из них возникают память и представление, а из памяти и представления, когда они приобретут устойчивость, возникает знание?» - устами Сократа размышляет Платон Платон. Собран. Соч. в 4 т. Т. 2. Федон с. 55.

Аристотель не захотел помещать душу в мозг, считая его влажным, холодным, бескровным и нечувствительным телом, и смеялся над теми философами, которые считали мозг центром ощущений. По его представлениям мозг - лишь холодильник для слишком жаркого сердца. А сердце и есть седалище души, откуда последняя осуществляет управление телом.

Герофил, ученый и личный врач Птолемея II, снова «вернул» душу в мозг и даже указал ее точное местоположение - четвертый желудочек. Он первым обратил внимание на связь мозга с периферическими нервами. Последователь Герофила Эразистрат первым понял связь извилин поверхности больших полушарий мозга с умственными способностями животных и человека.

Клавдий Гален, предопределивший представления в области анатомии и физиологии на несколько столетий вперед, считал, что душа человека - это часть мировой души, первичной пневмы, которая вдыхается с воздухом и попадает в сердце. Там в пламени сердечного жара первичная пневма превращается в жизненную пневму, которая отвечает за единство всего организма. Попав с кровью в печень, жизненная пневма становится физической. В мозге же жизненная пневма превращается в психическую. Из мозга высшая психическая пневма поступает во все органы, осуществляя управление произвольными процессами и обеспечивая перенос ощущений в обратном направлении.

Увы, но догматизм, предрассудки, нетерпимость к иным точкам зрения надолго остановили развитие науки в средневековой Европе. Лишь ученые эпохи Возрождения сумели преодолеть многие взгляды средневековья. Однако вместе с тем представления о мозге практически не претерпели существенных изменений. Например, Андрей Везалий, обнаруживший 200 мест, где мнения Галена расходились с действительностью, полагал, что жизненный дух находится в желудочках мозга и, смешиваясь с воздухом, превращается в душу - «животный дух».

Даже в XVIII веке ученые рассуждали о мозге как о железе, вырабатывающей особый «драгоценный флюид», или «нервный сок». Продолжался активный поиск места, где обитает душа, Декарт, например, помещал душу в шишковидную железу (особый вырост между большими полушариями практически в центре мозга). Другие ученые и мыслители находили место для души в полосатом и мозолистом теле мозга, в белом веществе больших полушарий и т.д. Со временем разные аспекты психики стали отождествлять с различными зонами мозга. Так немецкий анатом И. Х. Майер предполагал, что кора головного мозга заведует памятью, белое вещество полушарий - воображением и суждениями, а в базальных областях мозга находится воля и осуществляется связь новых восприятий с предшествующим опытом. Координацию совместной деятельности различных областей мозга, считал Майер, осуществляет мозолистое тело и мозжечок.

А вот австрийский врач и анатом Франц Иосиф Галль (1758 - 1828) считал, что специфическая психическая активность влечет за собой соответствующие морфологические изменения: психическая активность увеличивает мозговые шишки, а те в свою очередь вызывают особые выпуклости черепа. Науку, изучающую воздействие души на форму черепа и «мозговые шишки», назвали френологией, что буквально означало - «наука о душе. Галль и его последователи выделили 37 психических способностей и соответствующее количество шишек. В числе таких шишек были такие, как зрительная и слуховая память, ориентация в пространстве, чувство времени и инстинкт продолжения рода, были шишки смелости, честолюбия, остроумия, скрытности, осторожности, самооценки, утонченности, надежды, любознательности, самолюбия, независимости, исполнительности, агрессивности, верности, податливости воспитанию, любви к жизни и даже любви к животным. Несмотря на то, что сегодня подобные представления могут вызвать смех, но для своего времени Галль сделал серьезный шаг в вопросе о локализации сенсорных (чувствительных) и моторных (двигательных) зон мозга.

Французский физиолог и врач М. Флуранс, осуществивший ряд выдающихся открытий во время экспериментов на голубях и курах, при этом считал «резиденцией» души, или «управляющего духа» серое вещество поверхности полушарий.

Решающую роль в сближении психологии и естествознания сыграл выдающийся немецкий ученый - физиолог, психолог, врач, философ и языковед Вильгельм Вундт (1832 - 1920). Ученик физиолога И. Мюллера (1801 - 1858), Вундт сформулировал основной психофизический закон, который устанавливал четкую количественную зависимость между параметрами раздражителя и интенсивностью ощущений человека. Кстати сказать, что в числе первых, кто прошел стажировку у Вундта был блестящий российский нейрофизиолог, нейроанатом, психиатр, невропатолог и основоположник отечественной психологии В.М. Бехтерев (1857 - 1927).

Первыми учеными, которые попытались объяснить все функции мозга на основе законов химии и физики, были ученики знаменитого И. Мюллера Эмиль Дю Буа-Реймон (1818 - 1896) и Г. Гельмгольц (1821 - 1894). Они поклялись изучать физиологию с позиций физики и химии и скрепили эту клятву кровью. Однако оба ученых столкнулись с непреодолимыми трудностями. Г. Гельмгольц, развивая философские позиции Мюллера, отрицал соответствие наших ощущений реально существующей действительности («теория символов»). А Эмиль Дю Буа-Реймон в конце жизни утверждал, что у познаний имеются пределы. К непознаваемым явлениям он относил и психические. Ему принадлежит знаменитое высказывание - ignoramus et ignorabimus (не знаем и не узнаем).

Среди выпускников западных лабораторий был и «отец русской физиологии» И.М. Сеченов (1829 - 1905). После написания статьи «Попытка ввести физиологические основы в психические процессы», в которой высказывалась мысль о рефлекторной природе психических явлений, против ученого было возбуждено уголовное дело. Такие идеи были несовместимы с религиозно-моральными принципами того времени. В итоге лишь в узковедомственном медицинском издании была опубликована статья Сеченова «Рефлексы головного мозга».

Но в конце концов, как пишет Б. Сергеев, «ученые конца XVIII - начала XIX века подорвали веру в существование непознаваемой души и поставили на очередь вопрос об изучении деятельности мозга, который уже нельзя было рассматривать как седалище нашей психики, каким его до того считали, - он получил статус творца» Сергеев Б.Ф. Парадоксы мозга. - Л.: Лениздат. 1985. с.47.

Сознание все чаще стало рассматриваться как продукт высокоорганизованной материи, т.е. центральной нервной системы, как эпифеномен физиологических процессов в головном мозге.

Каждая эпоха имеет свои метафоры и аналогии. Если во времена Галена главным достижением своего времени был водопровод и канализация, то и мозг, как полагал Гален, функционирует как система каналов и его основная функция выполняется не веществом, а заполненными жидкостью полостями, известными в настоящее время как система мозговых желудочков, наполненных церебральной жидкостью. Гален полагал, что все физические функции тела, состояние здоровья и болезни зависят от распределения четырех жидкостей организма - крови, флегмы (слизи), черной желчи и желтой желчи. Каждая из них несет свою функцию: кровь поддерживает жизненный дух животного; флегма вызывает вялость; черная желчь - причина меланхолии, а желтая - гнева.

XVII век принес новую научную метафору - часовой механизм и оптический прибор. Новые открытия связывались с механистической моделью Вселенной. Эта модель стала в то время господствующей. Она основывалась на работах Исаака Ньютона и Рене Декарта и получила название ньютоно-картезианской механистической модели. Отсюда и анализ мозга по аналогии с хорошо отлаженным механизмом. Надо сказать, что эта аналогия дала и прогрессивные плоды. Так в начале XVII века немецкий астроном Иоганн Кеплер пришел к мысли, что глаз работает как обычный оптический прибор. А некоторое время спустя английский анатом Томас Уиллис (Виллизий) открыл, что слух основан на преобразовании звука, распространяющегося в воздухе, колебания которого активизируют специальные рецепторы улитки уха.

Открытие электричества и свойств газов влекло за собой новые аналогии. Возникла теория «баллонистов», согласно которой нервы представляют собой полые трубки, по которым проходят потоки газов, возбуждающих мышцы и теория «электрических флюидов», породившая в среде обывателей не мало мифов о том, что электричество может оживить мертвеца.

Механистическая модель деятельности высшей нервной системы и связанных с ней психических процессов надолго закрепилась в умах ученых. Джон Б. Уотсон, основоположник бихевиоризма (от англ. behavior - поведение), вообще пришел к отрицанию существования сознания, решив, что всякое поведение по сути - реакция на внешнюю среду. «Психология, - говорил он, - какой ее видят бихевиористы, представляет собой объективную отрасль естественных наук. Ее теоретической целью является предвидение и контроль поведения. Интроспекция не относится к ее основным методам… Бихевиористы в своем стремлении к поиску единой схемы реакции животных не видят ни одной линии, разделяющей человека и животное» Друри Н. Трансперсональная психология. Львов, 2001 . с.10 .

Работы Ивана Павлова (1849 - 1936), в которых он употреблял понятия «физиология высшей нервной деятельности» и «психическая активность» как синонимы, а также концепция Б. Ф. Скиннера (1904 - 1990), который вовсе отбросил концепцию «личности» (личность наряду с эмоциями и интеллектом он считал лишь суммой поведенческих моделей «В этой научной позиции, - писал Скиннер в 1974 году, - нет места для личности как истинного автора или инициатора поступков».) длительное время определяли научные взгляды на мозг, душу и сознание.

Лишь гений Альберта Эйнштейна сумел «перешагнуть» ньютоно-картезианскую систему, сформулировав теорию относительности и заложив основы квантовой теории. Революционные открытия Альберта Эйнштейна, Нильса Бора, Эрвина Шредингера, Вернера Гейзенберга, Роберта Оппенгеймера и Давида Бома внесли огромный вклад в примирение научного мышления и мистицизма Станислав Гроф отмечает такие работы, в которых наблюдается сближение науки и мистицизма: «Дао физики» и «Поворотный пункт» Фритьофа Капры; «Медиум, мистик и физик» Лоренса Ле-Шана; «Рефлексивная Вселенная» и «Геометрия смысла» Артура Янга; «Мастера танца У-Ли» Гарри Зукава; «Наука о разуме: азбука физики сознания» Ника Геберта; «Квантовый скачок» Фреда Вольфа; «Выслеживание дикого маятника» Итцака Бентова.. Квантово-релятивистская физика, теория систем и информации, кибернетика, нейропсихология, нейробиология и психофармакология внесли неоценимый вклад в новое понимание принципов работы мозга.

Важнейший вклад в дело переоценки роли мозга в процессе психической деятельности человека, в особенности в таких важнейших аспектах как религиозные переживания, внесла трансперсональная психология Трансперсональную психологию называют «четвертой силой» - после фрейдизма, бихевиоризма и гуманистической психологии. Гуманистическая психология, которая прежде всего базируется на трудах Абрахама Маслоу (1908 - 1970), также проявляла особый интерес к духовным ценностям как необходимой составляющей цельной человеческой личности, а также к психике здоровых и творческих людей (вместо прежнего интереса психологии лишь к невротикам, психотикам и пр. больным людям). Маслоу подверг критике подход Фрейда, который смотрел на человека как на обреченную марионетку в руках базисных инстинктов. Не мог согласиться Маслоу и с позицией бихевиоризма, в котором поведение людей сводилось к сложным реакциям на раздражители внешней среды.

Можно еще упомянуть, что в эволюции Движения за Развитие Человеческого Потенциала, существенную роль сыграла экзистенциальная психология. Главой этого направления был Ролло Мэем. Базировалось это направление прежде всего на философии Серена Киркегора и феноменологии Эдмунда Гуссерля. Основное внимание экзистенциальная философия уделяла уникальности человеческой личности. Главной ошибкой этого направления был ограниченный интерес лишь к эго человека, который не осуществляет попыток трансценденции за пределы этого эго. Отсюда на фоне острого переживания конечности человеческой жизни приходит чувство бессмысленности и абсурдности существования.. Достаточно упомянуть знаменитый труд Станислава Грофа «За пределами мозга», в котором весьма убедительно опровергается статус мозга в качестве единственного творца сознания. В ряде многочисленных сессий LSD-терапии (об этом психоактивном веществе см. ниже) Гроф выяснил, что память человека содержала не только «биографический» опыт (который начинается в раннем детстве), но также пренатальный (дородовый) и перинатальный (околородовый) опыт. Это было сенсационным открытием, так как опровергало имевшееся к этому времени данные о нейрофизиологическом и ментальном функционировании плода. Согласно данным нейрофизиологии формирование памяти становится возможным лишь после миелинизации нервных волокон, что делает возможным распространение нервного импульса. Поскольку миелинизация оболочки церебральных нейронов у новорожде6ннного еще не закончена, делался вывод о невозможности записи в памяти ребенка опыта до и в момент рождения.

В действительности же оказалось, что человек может заново испытать достаточно конкретные эпизоды жизни плода и эмбриона; человек даже может оказаться на уровне клеточного сознания и пережить процесс оплодотворения яйцеклетки сперматозоидом. Можно заново пережить эпизоды из жизни своих биологических предков и встретить архетипические образы коллективного бессознательного (содержание коллективного, расового банка памяти в юнговском смысле). Порой люди утверждают о явственном переживании своих прошлых воплощений. Отмечались случаи когда люди отождествляли себя с животными и даже с простейшими одноклеточными тех далеких времен, когда на земле зародилась жизнь. В других случаях люди отождествляли себя с сознанием групп людей, всего человечества, всей биологической жизни в целом. Иногда на сессиях LSD сообщалось о переживании сознания всей планеты и всей материальной Вселенной. Нередко люди испытывали единение, общение с Богом или переживали растворение в Абсолюте.

Перинатальный (околородовый) опыт был классифицирован С. Грофом по четырем категориям. Эти категории соответствовали четырем клиническим стадиям биологического рождения:

· пребывание во внутриматочном состоянии,

· период маточных спазм, когда шейка матки еще закрыта и выхода нет,

· период родовых схваток, когда шейка матки открыта и уже началось движение плода по родовому каналу,

· и наконец, этап появления ребенка на свет.

Со всеми этими этапами связаны характерные переживания и видения. Гроф описал эти четыре типа переживаний как базовые перинатальные матрицы (БПМ). Важно отметить, что эти четыре типа БПМ так или иначе связаны со всей совокупностью переживаний человека (на всех уровнях психики), будь то переживания, которые могут относиться к прошлым жизням-смертям, или к переживаниям текущей жизни. Весь такой опыт (с сопутствующими ему фантазиями) распределяется в группы, или системы конденсированного опыта (СКО) на основании схожих эмоциональных или соматических переживаний. Таким образом определенные переживания в текущей жизни могли приводить на LSD-сеансе к похожим перинатальным переживаниям, а эти перинатальные переживания, ассоциированные с определенной группой переживаний в прошлых жизнях, могли вызывать опыт более глубоких пластов психики. Например, человек, воспроизводивший случай, связанный с опасностью для его биологического существования, неожиданно мог «провалиться» в переживание ребенка в моменты родов, а оттуда прямиком отправлялся в инцидент из своей прошлой жизни.

Причем, отметим, что зачастую рассказы о разных обстоятельствах прошлых жизней подтверждались реальным фактическим материалом См. например Станислав Гроф. Космическая игра / Пер. с англ. Ольги Цветковой - М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1997. - с.155 .

Современная метафора мозга - компьютер.

В настоящее время, наверное, самая распространенная модель и научная метафора мозга - компьютер.

Известно, что для работы компьютера необходимы две составляющие - аппаратное обеспечение (процессор, монитор, клавиатура, дисководы и т.д.) и программное обеспечение (т.е. собственно программы). В целом же аппаратное обеспечение - это материальная форма, целесообразно организованная материя, а в биологическом аспекте - структура тела: органы восприятия, исполнительные органы и мозг. Структура тела является условием программного обеспечения. А программное обеспечение в этом контексте - условные и безусловные рефлексы, поведенческие комплексы, позволяющие реализовать биологические цели, т.е. выживание. Та или иная программа может быть запущена только при наличии адекватного аппаратного обеспечения. Например, членораздельная речь возможна лишь при наличии соответствующего голосового аппарата, полет - при наличии крыльев, а рассудочное мышление - при соответствующем строении мозга. Словом, «рожденный ползать летать не может». Однако наш мозг, т.е. мозг человека разумного, имеет огромный потенциал для «продвинутых» программ. Как отмечают многие исследователи, мы вполне можем расширить сферу использования данного нам мозга.

Такая модель позволяет наглядно увидеть связь между материальным носителем (нервной системой) и идеальными основаниями (программами биокомпьютера) психической деятельности человека.

В 1966-1967 годах ученый-нейрофизиолог Джон Лилли написал книгу «Программирование и метапрограммирование человеческого биокомпьютера», в которой он совместил свои исследования нейрофизиологии коры головного мозга с идеями проектирования компьютеров.

Программа - это по определению д-ра Лилли - это набор внутренне совместимых инструкций по обработке сигналов, формированию информации, запоминанию тех и других, подготовке сообщений; требует использования логических процессов, процессов выборки и адреса хранения; все случающееся в биокомпьютере, мозге. Первоначально Джон Лили считал: «Все люди, достигшие взрослого состояния, являются запрограммированными биокомпьютерами. Такова человеческая природа, и этого нельзя изменить. Все мы способны программировать себя и других».

Некоторые из программ были унаследованы нами от наших животных предков - простейших одноклеточных, губок, кораллов, червей, рептилий и т.д. В базовых формах жизни программы передавались через генетические коды. Такие программы Джон Лилли назвал встроенными. Паттерны функций типа стимул-реакция определялись необходимостью приспособления к изменениям среды, чтобы выжить и передать генетический код потомкам. По мере увеличения размеров и сложности нервной системы возникли новые уровни программирования, не всегда непосредственно связанные с целями выживания. Встроенные программы лежат в основании этих новых уровней и находятся под контролем более высокого порядка.

Помимо программ разной степени сложности биокомпьютер человека оснащен также и метапрограммами, которые являются набором инструкций, описания и средств контроля программ. «По-видимому, - пишет Лилли, - кора головного мозга возникла как расширение старого компьютера и стала новым компьютером, взявшим под контроль структурно более низкие уровни нервной системы, более низкие встроенные программы. Вместе с тем появилась возможность обучения, а с ней и способность быстрее адаптироваться к окружающей среде. А позже, когда кора головного мозга за несколько миллионов лет достигла критической величины, возникла новая способность - способность самообучения или способность обучаться обучению.

Когда вы обучаетесь обучению, вам приходится создавать модели. Для этого нужно использовать символы, аналогии, метафоры и т. п., что, в свою очередь, приводит к появлению языка, мифологии, религии, философии, математики, искусства, политики, бизнеса и т.д. Но это все возможно лишь при критическом размере мозга, а точнее, его коры.

Чтобы избежать необходимости всякий раз повторять - "обучаться обучению", "символы", "метафоры", "аналогии", "модели"", я обозначил лежащую в основе этих понятий идею, как метапрограммирование. Метапрограммирование возникает при критическом размере коры - церебральный компьютер должен обладать достаточным числом взаимосвязанных элементов определенного качества, чтобы стало возможным осуществлять метапрограммирование.

Метапрограммирование является операцией, в которой центральная система управляет сотнями тысяч программ, работающих параллельно и последовательно».

«Я» человека, по Лилли, представляет собой контролирующий центр, управляющий тысячами метапрограмм. Большинство людей имеет множество таких контролирующих центров, которые часто конфликтуют друг с другом. Поэтому одна из целей саморазвития, считал Лили, - обнаружение таких конфликтующих «я» и подчинение их одному единственному администратору.

Вполне логично напрашивается дальнейшая экстраполяция этой модели на весь Универсум. Если метапрограммами управляет некая контролирующая программа, а совокупность таких контролирующих программ подчиняется еще одной надпрограмме и т.д., то в конце концов все программы подчиняются единой суперпрограмме - универсальному Сверх-Я, т.е. Богу. Такой подход, как мы видим, вновь возвращает нас к воззрениям Аристотеля, согласно которому Бог - форма форм, абсолютная идея. В дальнейшем эту идею в различных модификациях мы встречаем в философии неоплатонизма, спинозизма, шелингианства и гегельянства. В понимании же д-ра Лилли Абсолют мог быть гипотетической программой программ.

Надо сказать, что такое понимание Универсума было вполне логичным в модели Лилли, но все же такое схематическое, «формальное» видение мира тяготило ученого. Поэтому он постоянно искал альтернативу научному концептуальному мировоззрению. И в конечном итоге благодаря йоге Патанджали, а потом с помощью чилийского мистика Оскра Ичазо д-р Лилли пришел к выводу, что для достижения единения с Абсолютом необходимо отбросить как «программирующего», так и «программу». Вот что он пишет о своем новом понимании: «Новая, более тотальная медитация проходила следующим образом: «Мой мозг - гигантский биокомпьютер. Я сам - метапрограммист в этом биокомпьютере. Мозг расположен в теле. Ум - средство программирования в биокомпьютере». Это основные положения, использованные в «Человеческом биокомпьютере». Ключом к медитации было: «Кто я?», ответ: «Я не есть мое тело, я не есть мой мозг, я - не мой ум, я - не мое мнение». Позднее это было расширено до более действенной, несущей энергию медитации из пяти частей: «Я не биокомпьютер. Я не программист, я не программирование, я не программированное, я не программа». Когда медитация прогрессировала до последнего пункта, я неожиданно оказался способным разорвать связи с биокомпьютером, с программистом, с программированием, с запрограммированным, и вспять, в стороне - в стороне от ума, мозга, тела, - наблюдать, как они работают и существуют отдельно от меня. Таким образом для меня Патанджали был расширен и переведен в более современную терминологию. Старый «наблюдатель» был частью программиста, «старое наблюдение» было одной программой из серии программ. Существовало некоторое частичное совпадение между концепциями, но новая концепция была значительно шире старой» Джон Лили. Центр циклона. К.: «София», Ltd., 1993. - c. 97. Отметим, что эти слова принадлежали доктору медицины с огромным стажем научной работы.

Итак, если «духовное» отрицается или выносится за скобки, это ведет к низведению Абсолюта до гигантского суперробота, сверхсистемы, в которой человек играет роль микроскопического бездушного элемента. Вместе с тем, если мы будем ясно различать «духовное» и «идеальное», тогда рабочая гипотеза, в которой моделью мозга служит компьютер, может принести нам множество полезных открытий, применимых на практике. Зная принцип работы мозга, можно оказывать сознательное на него воздействие с целью просмотра данных, содержащихся в «банке данных», т.е. в памяти; становятся понятными механизмы программирования и метапрограммирования. Например, внедренные в детстве автоматические метапрограммы, осуществленное извне насильственное метапрограммирование (когда программы осознанно или нет закладываются в момент шока (об этом см. ниже)), во взрослом состоянии продолжают функционировать ниже уровня сознания. Такие программы из области бессознательного могут контролировать сознательно заложенные программы и принуждать к противоречащим этим сознательным программам поступкам, вызывая различные психические конфликты. С помощью ряда психотехник можно переводить бессознательные содержания в область сознания, а потом решать их дальнейшую «судьбу» (будут ли они стерты или интегрированы в общую метапрограмму). Более того, знание механизмов работы биокомпьютера может иметь непосредственное отношение к актуализации глубоких религиозных переживаний (о чем будет сказано ниже).

О том, что компьютерная концепция мозга может служить хорошей рабочей моделью для практического применения, свидетельствуют, к примеру, успехи нового направления в психологии именуемого нейролингвистическим программированием (сокращенно НЛП). Идея НЛП зародилась в начале 1970-х годов, прежде всего благодаря усилиям лингвиста Джон Гриндера и математика, психотерапевта и специалиста в области компьютеров Ричарда Бэндлера, которые изучали методы эффективного изменения поведения человека. В настоящее время методы НЛП применяются в бизнесе, государственном управлении, спорте и т.д.

Но в любом случае, используя компьютерные аналогии, мы всегда должны помнить, что биокомпьютер и «оператор» этого биокомпьютера не тождественны друг другу.

Отфильтрованная реальность

Каков обычный режим деятельности головного мозга? В целом, главная задача мозга - удерживать сознание на «волне» пространства-времени подобно радиоприемнику или телевизору, который настраивается на отдельную полосу частот спектра электромагнитных волн. Агрегат «Мозг - органы восприятия» отсеивает «лишние» волны, пропуская лишь часть гипотетической, неотфильтрованной энергии. Наш глаз передает в мозг менее одной триллионной доли той информации, которая достигает его поверхности. Существует также большая разница между сенсорными данными, которые попадают в наше глазное яблоко и теми данными, которые конструируются мозгом как «реальность».

Известно, что анализаторы (системы, обеспечивающие восприятие) у человека не охватывают всего спектра волн, которые фиксируются приборами. У человека также отсутствуют рецепторы (преобразователи специфической энергии в неспецифический процесс нервного возбуждения), которые есть у представителей животного мира. Например, летучие мыши и дельфины способны к рецепции ультразвука, некоторые насекомые и пресмыкающиеся - к рецепции инфракрасного излучения, многие животные способны к рецепции инфразвука, птицы и рыбы способны воспринимать магнитные силовые линии и т.д. Но с другой стороны, по крайней мере до недавнего времени, в распоряжении человека было столько анализаторов, сколько было необходимо для восприятия биологически значимых сигналов И.П. Павлов выделял у человека восемь анализаторов: зрительный, слуховой, вестибулярный (или стато-кинестический), вкусовой, обонятельный, кожный (обеспечивающий температурную и тактильную чувствительность), двигательный (или, проприоцептивный, обеспечивающий восприятие сигналов от опорно-двигательного аппарата) и висцеральный (или интероцептивный, воспринимающий информацию от внутренних органов и внутренней среды организма)..

Далее отфильтрованная органами чувств энергия подвергается в мозге обработке соответствующими биопрограммами. Все биопрограммы нормального мозга нацелены на одну единственную «космическую» цель - выживание, т.е. сохранение собственного вида, формы за счет:

1. размножения, поглощения других форм и извлечения из них биоэнергии для поддержания своей формы);

2. адаптации к условиям среды обитания, которая стимулирует все большее усложнение форм жизни.

Такой отфильтрованный мир и представляет то, что мы можем назвать «согласованной реальностью». Эту же мысль подтверждает и Роберт Орнштейн в своей классической работе «Психология сознания»: «Сознание индивида ориентировано вовне. Мне кажется, что основной целью, для которой оно развивалось, было гарантирование индивиду биологической сохранности. Из массы достигающей нас информации мы прежде всего выбираем ту, которая соответствует сенсорной модальности нашего сознания. Это происходит посредством многоуровневого процесса фильтрации, который в первую очередь отбирает раздражители, необходимые для нашего выживания. Затем из данных, которые прошли процесс фильтрации, мы можем конструировать стабильное сознание» Друри Н. Трансперсональная психология. Львов, 2001 цитата по R. Ornstein. The Psychology of Consciousness. - Cape, 1975. - c.17.

То, что мы в нашей обычной, будничной реальности имеем дело именно с конструкциями нашего мозга подтверждают исследования выдающегося нейрохирурга и нейролога из Йельского университета Карла Прибрама. Прибрам за несколько десятилетий экспериментальной работы в области нейрохирургии и электрофизиологии завоевал репутацию ведущего исследователя мозга. Имея богатый опыт операций на человеческом мозге, Прибрам провел также огромное количество экспериментов на обезьянах. В ходе исследований Прибрам пришел к выводу, что информация, прежде чем достичь зрительного центра коры головного мозга, уже подвергается радикальной модификации. Входящая информация в определенной степени «противоречит» той информации, которая содержится в памяти, от чего создается своеобразный «голографический образ» воспринимаемого мира. Поэтому мы видим не столько то, что происходит непосредственно в «данный момент» (отметим, что само существование «данного момента» в свете данных нейробиологии кажется весьма относительным), сколько ассоциированный комплекс этого «момента» с данными нашего прошлого опыта, включая наши ожидания, переживания и т.д.

Выдающийся физик Дэвид Бом, коллега Эйнштейна и автор классических работ по теории относительности и квантовой механики считал, что вселенная на фундаментальном уровне является «однородной целостностью», «тем-что-есть», экзистенцией, или «свернутым порядком». Все феномены в пространстве-времени представляют собой лишь некое проявление, «разворачивание» этого «свернутого порядка». Мы же, имея дело с «развернутым порядком», упускаем из виду, что имеем дело с однородной целостностью, а не с дискретными явлениями. От того мы и выдаем узкий аспект проявленной вселенной за вселенную «как она есть на самом деле».

Карл Прибрам, на взгляды которого повлияла концепция Бома отмечает: «Значение холономной реальности состоит в том, что она создает то, что Дэвид Бом называет «свернутым», или «скрытым», порядком, который… одновременно является всеобщим порядком. Все содержится во всем и распространено по всей системе. Посредством наших органов чувств и телескопов - линз вообще - мы открываем, разворачиваем этот свернутый порядок. Наши телескопы и микроскопы даже называются «объективами». Так мы и познаем суть вещей: с помощью линз в наших органах чувств делаем из них объекты. Не только глаза, но также кожа и уши являются структурами, состоящими из линз. Дэвиду Бому мы обязаны пониманием того, что во вселенной существует некий скрытый порядок, который является внепространственным и вневременным в том смысле, что пространство и время находятся в нем в свернутом виде. Сейчас мы можем утверждать, что мозг также функционирует в холономной сфере… Однако этот холономный порядок не является пустотой; это наполненное и текучее пространство. Открытие этих свойств холономного порядка в физике и в области исследований мозга заинтересовало мистиков и ученых, знакомых с эзотерическими традициями Востока и Запада, и заставило задаться вопросом: не это ли было содержанием всего нашего опыта?» Друри с.25 цитата по K. Pribram. The Holographic Hypothesis of Brain Functioning // S. Grof (ed.). Ancient Wisdom, Modern Science, State University of New York Press, 1984. - c. 178-179..

Прибрам также провел интересный эксперимент с использованием «белого хаоса» на телеэкране. Этот хаос представлял собой всевозможные формы точек. Оказалось, что клетки мозга реагируют на поле этих точек и «накладывают» на них определенные структуры, таким образом внося порядок в хаос. «Мы все время конструируем собственную реальность из массы того, что, как правило, кажется хаосом. Однако этот хаос имеет свою структуру: наши уши подобны радиоприемникам, а глаза - телеприемникам, которые выбирают соответствующие программы. Имея другие системы настройки, мы могли бы принимать другие программы» Друри с. 21 цитата по K. Pribram. там же, с. 178.. В другом месте Прибрам развивает мысль о мозге-приемнике: «Волны являются колебаниями, и все свидетельствует о том, что отдельные клетки в коре головного мозга считывают частоту волн в определенном диапазоне. Так же, как струны музыкального инструмента дают резонанс в определенном пределе частот, так резонируют и клетки коры головного мозга» Друри с. 22 цитата по K. Pribram. Behaviorism, Phenomenology and Holism // The Metaphors of Consciousness, ed. P. S. Valle, R. von Eckartsberg, Plenum Press, 1981. - c. 148..

Импринтирование. Энграммы. Программы мозга.

Импринтинг

Явление импринтинга впервые было описано О. Хейнротом и К. Лоренцем. Импринты (буквально от англ. imprint - запечатлевать, оставлять след) - это структуры мозга, которые определяют характер восприятия, расшифровки и реакции в отношении стимулов окружающей среды. Их включение обусловлено врожденными генетическими программами. Эти практически неизгладимые «впечатления» закладываются в моменты так называемой импринтной уязвимости. Импринтинг происходит в конкретные отрезки жизни, т.е. строго лимитирован по времени. В эти периоды мозг становится особенно восприимчив к специфическим сигналам, ключевым стимулам окружающей среды. В дальнейшем запечатленные образы играют ведущую роль в специфических поведенческих реакциях животного (включая человека). Импринтирование, в отличие от кондиционирования (обуславливания, научения Научение - совокупность процессов, обеспечивающих выработку и закрепление форм реагирования, адекватных физиологическим, биологическим и социальным потребностям.), не требует многократного стимулирования мозга для запоминания «образца поведения», «биопрограммы». Если в период импринтной уязвимости не поступает ключевого стимула, то соответствующая биопрограмма не запускается, либо запускается искаженно или не полностью. Считается, «… что запечатлен может быть почти любой предмет, как бы он не отличался от самого животного. Лоренц приводит в качестве примера случай, когда попугайчик запечатлел целлулоидный шарик для пинг-понга. Попугайчик воспринимал его как полового партнера и ласкал шарик, как будто это была голова самки. У других птиц диапазон возможностей запечатления не столь широк. Так, воронята не будут добровольно следовать за человеком, поскольку у него отсутствуют некоторые специфические черты, свойственные взрослым воронам, - способность летать и черная окраска; возможно, здесь важна и иная форма тела. Фабрициус, работавший с различными видами уток, обнаружил, что в первые часы жизни ни характер движения, ни размеры, ни форма не являются определяющими. Более того, это же можно сказать и о кряканье, которому Лоренц придавал особое значение; тот же результат дают самые разнообразные короткие звуки, следующие один за другим. В первые часы жизни утята реагируют на самые грубые и простые раздражители, но в последующие часы реакция в значительной степени специализируется и утенок фиксирует характерные признаки повстречавшегося первым предмета. Чувствительность ограничивается какими-нибудь несколькими часами…» Шовен Р. Поведение животных. - М.: Мир, 1972..

В некоторых случаях импринтирование одних программ запускает и другие программы. Например у гусят и утят импринтинг запускает одновременно механизм:

а) за кем надо следовать, чтобы быть под защитой, чтобы научиться правильным технологиям выживания и

б) с представителем какого вида надо спариваться после полового созревания.

Когда вместо матери импринтируется другой предмет (мяч, механическая игрушка, что угодно, включая и самого экспериментатора), последний также становится объектом полового влечения. Такая закономерность прослеживается не только на птиц, но и на млекопитающих Правоторов Г. В. Зоопсихология для гуманитариев. Учебное пособие. - Новосибирск: ООО «Издательство ЮКЭА», 2001. - с.102.

В ряде экспериментов было установлено, что импритинг тесно связан с увеличением белкового синтеза. В опытах с цыплятами Стивен Роуз и его коллеги устранили все возможные посторонние влияния. Синтез белка в мозгу цыпленка увеличивается в первые два часа после воздействия стимула. Исследователи перерезали у цыпленка нервные пути, которые служили для передачи зрительной информации из одного полушария в другое и закрывали один глаз цыпленка. В итоге в той половине мозга, которая была связана с открытым глазом, белковый синтез был выше, чем половине мозга, связанного с закрытым глазом. Возможно, что в процессе запоминания синтезируемые белки транспортируются к синапсу синапс (от греч. synapsis - соприкосновение, схватывание, соединение) - место соединения нервных клеток дркг с другом и изменяют его структуру Блум Ф., Лейзерсон А., Хофстедтер Л. Мозг, разум и поведение. - М.: Мир, 1988.

Энграмма

Помимо изменений в синапсической структуре в процессе «оформления» сознания важную роль играет модификация мозговой ткани. Этот процесс связан со стойким запечатлением в долговременной памяти так называемых энграмм. Буквально в переводе с греческого энграмма переводится как внутренняя запись. Таким термином в древности пользовались для обозначения восковой дощечки, на которую наносились знаки, для того, чтобы не забыть обозначаемую ими информацию. Проблема энграммы интересовала ученых с давних пор. Сам термин в научный оборот был введен немецким биологом Ричардом Симоном (Semon). Он предполагал, что энграмма является биохимическим проявлением памяти, постоянным изменением нервной ткани, возникающим в процессе научения. Еще сравнительно недавно, несмотря на усиленные поиски энграммы, не было прямых доказательств модификации мозговой ткани, возникающей в результате индивидуального опыта организма. Вопросы о связи энграммы с субъективными переживаниями интересовал в свое время и К. Г. Юнга. Он полагал, что энграмма является изначальным образом и представляет собой осадок в памяти, образовавшийся путем бесчисленных, сходных между собой процессов. Изначальным образом Юнг называл образ, которому присущ архаический характер и который обнаруживает значительное совпадение с известными мифологическими мотивами. Энграмма, в процессе психической деятельности выступающая как образ, выражает себя в коллективно-бессознателных материалах К. Г. Юнг. Психологические типы. СПб; М., 1995, пар. 761 - 768.

В нейробиологии энграмма скорее относится к области личного опыта. Считается, что наиболее устойчивые энграммы возникают в процессе импринтинга Биологический энциклопедический словарь. - М.: Сов.энциклопедия, 1989. с.417.

Ученые долго искали связь между процессом индивидуального научения и нейронной модификацией. В 1950 г. Карл Лешли, учитель Прибрама, занимавшийся исследованием энграммы, с грустью писал: «Анализируя данные, касающиеся локализации следов памяти, я испытываю иногда необходимость сделать вывод, что научение вообще невозможно. Тем не менее, несмотря на такой довод против него, научение иногда происходит». К. Прибрам Языки Мозга. Экспериментальные парадоксы и принципы нейропсихологии. Изд. «Прогресс», М., 1975 цитата из Lashley K. S/ In search of engram. B: Society for Experimental Biology (Grt. Britain) Phychological Mechanisms in Animal Behavior. New York, Academic, 1950, p. 501

В настоящее время, после интенсивных, упорных исследований, положение изменилось. Оказалось, что под влиянием индивидуального опыта происходят изменения в соединительных аппаратах мозговой ткани. Не смотря на то, что зрелые нейроны не делятся, было экспериментально доказано, что можно вызвать направленный рост новых нервных волокон, которые меняют пространственную структуру связей между нервными клетками. В отличие от процесса импринтинга, для появления энграмм необходимо достаточно длительное повторение сигналов, связанных с информацией, находящейся в регистре первичной (кратковременной) памяти. «Следовательно, - пишет Прибрам, - долговременная память является скорее функцией соединительных структур, чем функцией процессов в самой нервной клетке, генерирующей нервные импульсы» К. Прибрам Языки Мозга. Экспериментальные парадоксы и принципы нейропсихологии. Изд. «Прогресс», М., 1975 с. 64.

Тем не менее до сих пор нет полной уверенности в том, что информация, полученная в ходе опыта, хранится в определенных структурах мозга. Медицинская практика свидетельствует о том, что не существует ограниченных участков высших отделов мозга, поражение которых полностью лишает человека памяти. Вместе с тем диффузные поражения значительной массы мозга могут привести к потере как кратковременной, так и долговременной памяти. В 1929 г. в своей книге «Механизмы мозга и разума» Карл Лешли высказал идею, что «хранилищем» долговременной памяти в морфо-функциональном отношении является вся кора головного мозга. Прибрам, пытаясь разрешить ряд вопросов, возникших в ходе экспериментов, как раз и пришел к выводу, что мозг работает на голографическом принципе (см. выше).

Не будем также забывать об исследованиях Станислава Грофа, в ходе которых было выяснено, что человек может актуализировать переживания, выходящие за границы его «биографического» опыта. Если допустить, что мозг играет роль своеобразного посредника между физической реальностью и разумом, в котором как раз и содержится память, тогда многое может проясниться. И в таком случае нам придется признать, что гипотезы античности не были столь наивными и лишенными смысла.

Программирование мозга

С помощью импринтинга мозга и научения сознание человека настраивается на оптимальное выживание в физическом мире. Выдающийся нейролог ХХ века, гарвардский д-р психологии Тимоти Лири выделил семь импринтов (в дальнейшем идею этих импринтов подхватил и развил д-р Роберт Антон Уилсон). Лишь первые четыре программы имеют непосредственное отношение к борьбе за выживание; в совокупности эти программы определяют модель личности взрослого человека (которая, по выражению д-ра Лири, представляет собой личиночную стадию эволюции человека), типичного биоробота, жестко зафиксированного в западне заданных рефлексов. Три другие программы относятся к дальнейшей эволюции человеческого существа. Они связаны с правым полушарием мозга, которое у среднестатистического человека остается практически неосвоенным. К трем последним программам относятся:

*программа наслаждения, открывающая тело как инструмент наслаждения свободой, когда управление телом становится гедоническим искусством; однако зацикленность на этом контуре может стать «золотой клеткой»;

*программа экстаза; запускается, когда нервная система освобождается от диктата тела и осознает лишь свою деятельность (мы, с точки зрения Лири, - это наши нервные системы); нервная система впадает в экстаз, наслаждаясь интенсивностью, сложностью и новизной информационного обмена нейрологическими сигналами;

*высшая программа, по Тимоти Лири, реализуется тогда, когда сознание ограничивается исключительно «пространством» нейрона, куда втягивается сознание. Центр синтеза памяти нейрона ведет диалог с кодом ДНК внутри ядер клеток, от чего, к примеру, возникает эффект переживания «прошлых жизней», то есть идет процесс чтения генетической информации.

Д-р Уилсон выделил восемь программ сознания. Первые семь практически совпадают с контурами, описанными Тимоти Лири. Уилсон добавил еще один контур - метафизиологический. Кратко описание последних четырех программ, расширяющих сознание, можно свести к следующему.

Нейросоматическая (психосоматическая) программа. Для нейросоматического импринта характерно ощущение гедонического «кайфа», чувственного блаженства, космической, вселенской радости, всепоглощающей любви. Многие мистические переживания д-р Уилсон отождествляет с запуском именно этой программы. Шаманизм, элевсинские мистерии, культ Диониса, раннее христианство, гностицизм, тантра и т. д., по Уилсону, обладали техникой трансмутации, т.е. раскрытия пятого контура.

В целом, импринтирование пятого контура сопровождается радикальной перестройкой всего организма, который открывается новым энергетическим потокам, что и ведет к новому восприятию действительности, к новой холистической, «пантеистической» (единотелесной, по выражению Е. А. Торчинова) реальности (реальностям). Этот импринт привязан к коре правого полушария и нейрологически связан с лимбической системой (первый контур) и гениталиями.

Лимбическая система [От лат. limbus - край] - сложный набор структур переднего мозга, представленный таламусом, гипоталамусом, поясной извилиной коры мозга и гиппокампом. Первоначально этот комплекс носил название - круг Пайпеца. Позднее, учитывая, что поясная извилина как бы окаймляет основание переднего мозга, и было предложено название - лимбическая система. Полагают, что источником возбуждения для этой системы является гипоталамус. Лимбическая система является основой для возникновения эмоций. Ее функция заключается в мониторинге переживаемого нами опыта и в выделении особо значимых моментов при помощи эмоциональных маркеров, сигнализирующих нам о важности получаемой информации. Отметим также, что в опытах с крысами выяснилось, что эмоции (и связанный с ними «центр удовольствия» в лимбической системе) играют важную роль в стимулировании рассудочной деятельности у животных (элементарных рассудочных актов) Опыты с крысами показали огромную роль эмоций в качестве мотивации для интенсивной рассудочной деятельности. Когда крысам нужно было решить определенную задачу (прохождение через специально сконструированный лабиринт), то пищи в качестве стимула для этой логической операции оказалось недостаточно. Но когда в качестве стимула для решения этой задачи выступала кнопка, запускавшая раздражение «центров удовольствия» посредством электродов в мозге крыс, эти крысы начинали «думать» куда быстрее и решали задачу с лабиринтом, чтобы добраться до «вожделенной» кнопки. см. Правоторов Г. В. Зоопсихология для гуманитариев. Учебное пособие. - Новосибирск: ООО «Издательство ЮКЭА», 2001. - с.74. По мнению нейрологов, во время интенсивно переживаемого религиозного опыта лимбическая система существенно активизируется, сообщая получаемому нами в эти моменты опыту особое значение (хотя скорее - открывая доступ к таким переживаниям, когда, по выражению Алистера Кроули, «любое действие становится оргазмом»), т.е. осуществляя позитивное нейросоматическое включение).

Это обстоятельство объясняет, почему людям, пережившим мистический опыт, зачастую так трудно его описать. "Содержание пережитого - его визуальные компоненты, сенсорные компоненты - ничем не отличаются от повседневного переживаемого нами опыта, - говорит Джеффри Сэйвер, нейробиолог из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. - Однако лимбическая система маркирует эти моменты как особо важные для данного индивидуума, чаще всего, сопровождая их ощущением радости и гармонии. Когда человек, переживший подобный опыт, пытается рассказать о нем окружающим, он чаще всего передает только его содержание, не отражая в своем рассказе сопровождавший этот опыт эмоциональный подъем".

Роль лимбической системы при переживании религиозного опыта подтверждается многочисленными свидетельствами. Например, ощущения людей, страдающих эпилепсией, связанной с лимбической системой или височными долями мозга - иногда во время припадков эти люди переживают опыт, сходный с религиозным. В результате, отмечает Сэйвер, эпилептики всегда считались людьми, склонными к мистике.