ФИЛОСОФИЯ ПОЗИТИВИЗМА

Позитивизм - это философское течение, возникшее в 30-х годах ХIХ в. во Франции. Он появился как реакция части философов на тупиковую ситуацию, в которую зашла классическая философия Запада в поисках первопричин бытия, каких-либо субстанциональных начал и сверхчувственных сущностей. Эти поиски позитивисты характеризовали как бесплодную "метафизику" и противопоставили им стремление к построению системы "положительного" знания, то есть знания, основанного не на умозрительных спекуляциях, а на точных, бесспорных "фактах". Взаимоотношения науки и философии стали главным вопросом нового направления. Основной тезис позитивизма состоял в том, что все подлинное положительное ("позитивное") знание о действительности может быть получено лишь в виде результатов отдельных специальных наук или их "синтетического" объединения и что философия как самостоятельная наука, претендующая на содержательное исследование особой сферы реальности, не имеет права на существование. Вся история позитивизма в этом плане представляет собою любопытный парадокс: на каждом новом историческом этапе позитивисты требовали от философии все более строгой ориентации на науку и вместе с тем на каждом этапе они все больше дистанцировались от ее реального содержания.

Для понимания сущности позитивизма необходимо представлять себе, каковы были его истоки. Появление позитивистской философии тесно связано с ходом развития той части классической философии, которая непосредственно связывалась с наукой, с научными методами исследования. Особенно ясно эта тенденция проявилась в философии Нового времени, в частности в работах Ф. Бэкона, Р. Декарта, Т. Гоббса, Б. Спинозы. Специфическая особенность их философствования заключалась в том, что они рассматривали научные методы анализа в качестве идеального образца всякой познавательной деятельности, в том числе и деятельности по исследованию традиционно-философской, или "метафизической" проблематики. Произошло столкновение двух разных начал: традиционной "метафизики" и новой механико-математической науки. Резкое противопоставление материального и идеального, субъекта и объекта, "первичных" и "вторичных" качеств и постановка в центр философского исследования таких проблем, как взаимодействие идеального и материального, отношение "внутреннего" мира сознания к "внешнему" миру - все это стало возможным лишь вследствие отождествления реально существующего бытия с тем, что осознается с помощью терминов механико-математического естествознания и приписывания всему остальному статуса "субъективности". Тесная взаимосвязь эксперимента с математически оформленной теорией привела к необходимости поставить вопрос об отношении эмпирического и рационального знания.

Односторонний эмпиризм был доведен до логического завершения Д. Юмом, порвавшим с естествознанием и более склонявшимся к субъективности знания. В противовес ему французские материалисты вели войну с рационализмом во имя науки. Они критиковали абстрактность прежней "метафизики", а вслед за ними с критическими высказываниями выступил и И. Кант. Осуждая и рационализм XVII-XVIII вв., и французский материализм, Кант поставил в острой форме вопрос о возможности науки и об отличии научных и "метафизических" утверждений. По существу, он предложил вместо "метафизики вещей" "метафизику знания" - априористскую и формалистическую "трансцендентальную философию". Именно от Канта отталкивались позитивисты, утверждая всемогущество знания и предлагая заменить им традиционную мудрость.

Программа позитивистов с учетом ее эволюции может быть изложена в следующих пунктах: 1) познание должно быть освобождено от всякой философской (ценностной) интерпретации; 2) вся "традиционная", то есть прежняя философия как "метафизическая" должна быть заменена либо непосредственно специальными науками (наука - сама по себе философия), либо обобщенным и "экономным" обзором системы знаний, либо учением о соотношении между науками, об их языке и т.д.; 3) в философии не может быть деления на материализм и идеализм, поскольку различие между сознанием и материей достаточно условно.

В истории позитивизма выделяются три этапа. Первый представлен О. Контом, Г. Спенсером, Д. Миллем, Дж. Льюисом и др.; второй - Э. Махом, Р. Авенариусом, А. Пуанкаре; третий - Дж. Муром, Дж. Райлом, Дж. Остином, Л. Витгенштейном и др.

Первая историческая форма позитивизма

Основателем позитивизма считается французский философ О. Конт (1798 -1857). Позитивистская философия Конта связана с философией Просвещения ХVIII в. Следуя просветителям, Конт высказал убеждение в способности науки к бесконечному развитию и в неограниченности предметной области, к которой можно применить научные методы мышления. Однако позитивизм Конта носит скорее не просветительский, а скептический характер. История взаимоотношений науки и философии показала, как считает Конт, что всякие попытки "приспособить" философскую проблематику к науке обречены на провал. Наука не нуждается в стоящей над ней философии, она должна опираться на саму себя. Однако это не значит, что наука должна "вгрызаться" вглубь предмета. Она должна, в принципе, ограничиться описанием внешней структуры явлений, отвечать на вопрос, как протекают явления, а не на вопрос, что такое они в своей сущности и почему они происходят так, а не иначе. Во всех изысканиях следует стремиться к замене слова "почему" словом "как". Познавать возможно только подобия сосуществования и последовательности в структуре явления. Но "как" означает некоторым образом и "почему". Описать - значит, отчасти и объяснить, ибо описание структуры явлений позволяет вывести законы, формирующие наблюдаемые отношения между элементами системы. А это, в свою очередь, может послужить вероятному предсказанию будущего течения событий. Отсюда вытекает знаменитая формула Конта: "знать, чтобы предвидеть, и предвидеть, чтобы мочь".

В высказываниях Конта кроется подвох. Предвидение, о котором он ведет речь, должно базироваться только на наблюдаемых сцеплениях событий. Поэтому оно ненадежно сразу в двух отношениях: во-первых, эти сцепления носят чисто внешний характер, и во-вторых, данное предвидение основано на зыбком предположении, что эти сцепления сохранятся и в будущем.

Дальнейшее развитие науки показало самому Конту шаткость его выводов. Поток эмпирических фактов и одновременный процесс дифференцированности и интеграции знаний привели его постепенно к мысли о необходимости выявления связей между отдельными науками и приведения их в единую систему.

За общей наукой, раскрывающей связь отдельных наук, можно, по мнению Конта, сохранить название "философия". Однако эта общая наука не должна иметь ничего общего с традиционной философией, так как их методы исследования принципиально отличаются друг от друга. Классическая философия ("метафизика") занималась выявлением причин и сущностей исследуемых явлений. Построение "новой позитивной философии" является естественным продолжением той работы, которая совершается в специальных науках. Специальные науки раскрывают более или менее общие закономерности объектов, а исследованием самых общих закономерностей занимается философия, связанная с чисто научными обобщениями лишь рядом переходов. Философия, таким образом, сводится к общим выводам из естественных и общественных наук.

Стремясь уйти от метафизичности, Конт сам впадает в нее, ибо определяет узкий предмет для философии. Он исключает проблемы причинности, рефлексии, которые и составляют суть философии.

Тем не менее, безграничная вера Конта в силу научного знания является несомненным достоинством его философии. Чтобы подчеркнуть значение науки для человечества, Конт попытался рассмотреть движение истории. Она, по мнению Конта, имеет три стадии развития, которые есть по сути три эпохи разных "состояний" человеческого духа. Первая стадия - "теологическая" (фиктивная) с господствующим религиозным миросозерцанием. Вторая - "метафизическая", то есть спекулятивно-философская, в период которой люди больше обращались к философии. Третья - "позитивная", научная. На этой стадии люди, разочаровавшись в философии, обращаются к науке.

С определенной последовательностью Конт прилагает учение о трех стадиях развития духа к широкому кругу разных проблем. Так, те же самые три стадии развития имеют место в истории каждого индивидуального сознания, причем переход от одной из них к другой происходит "с почти неизменной постоянностью" (4. Т.3. С.558).

Этот же принцип применяет Конт и при создании новой науки - социологии. Социология представлялась ему наукой, описывающей динамическое изменение идей под влиянием опять-таки идей. Она должна быть построена дедуктивно, так, чтобы изучение частных (индивидуальных) явлений основывалось на предшествующем познании общих (коллективных) процессов.

Согласно учению о трех стадиях Конт полагал, что после образования первоначального элемента общества - семьи - общественное развитие осуществляется по схеме: образование феодальных монархий (теологическая стадия), подъем средних классов и власть права (метафизическая стадия), власть философов-позитивистов (позитивная стадия). Каждой из трех стадий политической организации общества соответствует, в свою очередь, своя эпоха гражданской истории - военно-завоевательная, оборонительная и научно-промышленная. На последней стадии возникает "позитивное общество", где действуют "любовь как принцип, порядок как основание и прогресс как цель".

Следует отметить непоследовательность контовского позитивизма. При всей критике "метафизики" его философия сохраняет черты естественнонаучного материализма эпохи Просвещения. Это выражается и в подчеркивании подчиненности всей действительности строгим объективным законам, и в характере многих из включенных Контом в "синтетическую науку" обобщений, которые часто качественно не отличаются от обобщений частных наук. А так как бессознательной предпосылкой естествознания XIX в. был материализм, то и многие обобщения, включенные в состав позитивистской философии, несли на себе сильный отпечаток естественнонаучного материализма.

В процессе развития позитивизма все более четко выделялась его субъективистская тенденция, роднившая его с философией Д. Юма. Достаточно четко они были выражены в философии Дж. Милля и Г. Спенсера.

Дж. Милль (1806-1873) сосредоточился на разработке новых научных методов познания. Основные его работы - "Утилитаризм", "О свободе", "Исследование философии сэра Гамильтона", "Три эссе о религии". Под воздействием классических работ Ф. Бэкона и Т. Гоббса он создал учение о принципах или частных "методах". Это были методы индуктивной логики. Милль сформулировал пять индуктивных приемов (канонов): 1) единственного различия (если случай, при котором не происходит изучаемое явление, отличается от случая, где это явление есть только факт отсутствия данного обстоятельства, то последнее и есть причина этого явления); 2) единственного сходства (если только некоторое единственное обстоятельство является общим для всех случаев изучаемого явления, то оно и есть причина последнего); 3) сходства и различия в объединенном виде; 4) остатков; 5) сопутствующих изменений. (77. С.322). Милль надеялся, что ему удалось сформулировать методы открытия новых причинно-следственных законов природы, но впоследствии он убедился, что его методы могут послужить лишь методами доказательства гипотетически выдвигаемых положений о причинах. В определенной мере каноны Милля обобщали некоторые сравнительно простые приемы, оправдавшие себя в практике современного ему естествознания, но реальные познавательные процессы во всей их сложности далеко не охватывались ими. Поэтому они могли служить не столько средством открытий, сколько средством разъяснения пути достижения раннее добытых истин. Однако сам Милль расширял логику до рамок гносеологии и общей методологии, а в самом логическом аспекте у него на первый план выступает то методологическая, то гносеологическая, то семиотическая, а то и просто грамматическая сторона дела.

Несмотря на это в логике Милля есть ряд плодотворных идей. Наиболее важная из них - идея "соозначения". Значение имени, по Миллю, состоит не в обозначении предмета, а в соозначении. "Несоозначающее имя есть то, которое обозначает или только предмет, или только признак. Соозначающее же прямо указывает предмет, а косвенно - признак этого предмета. Так, имена: Джон, Лондон, Англия обозначают только предметы; белизна, длина, добродетель обозначают только признаки... Но белый, длинный добродетельный - это имена соозначающие" (77. С.24). Поэтому собственные имена не имеют значения. Отсюда вытекают полезные следствия для разработки теории значения.

В области онтологии Милль истолковывал материю как постоянную причину или постоянную возможность вызывания впечатлений. Соответственно сознание есть постоянная возможность переживаний. Отсюда задачи науки понимаются как индуктивное упорядочение единичных явлений для получения законов природы. Последние представляют собою простые допущения на базе предшествующих индукций (допущений), из которых затем можно вывести дедуктивным путем "все существующие во Вселенной единообразия".

Позитивистские взгляды Дж. Милля и О.Конта разделял и Г. Спенсер (1820-1903). Основные работы - "Основания социологии", "Основания этики", "Опыты научные, философские, политические". Одной из задач своей философии Спенсер считал примирение науки и религии. Источником динамически изменяющегося мира он полагал некую таинственную Силу, непознаваемую для нас. Наука должна признать непостижимость этого таинственного источника. Она может исследовать проявления этого источника - материю, движение, - но сам он остается закрытым для научного поиска. Во многом этот вывод напоминает идеи И. Канта.

Цели научного познания Спенсер понимал в духе О. Конта, но он иначе трактовал предмет и задачи философии. Они состоят, по его мнению, в достижении философией наибольшей степени систематизации, "объединенности", общности знаний, получаемых в итоге описания явлений. "Философия - вполне объединенное знание" (4. Т.3. С.609). Таким образом, для Спенсера философия отличается от науки количественно. Но ведь есть и качественное отличие науки от философии, и оно заключается в анализе объект-субъектных и субъект-субъектных отношений.

Как и О. Конт, Спенсер пытался создать свою классификацию наук для достижения "объединенного знания". Для решения этой задачи Спенсер создал метод эволюционизма. Огромное влияние на создание метода оказали дарвиновская теория эволюции, представления об универсальных законах классической механики.

В основе метода Спенсера лежало положение о всеобщности эволюции в области явлений. Он дополнил его тезисом о постоянстве количества "силы", а значит, и сводимых к "силе", согласно его точке зрения, материи и движений. "Всякое движение происходит по линии наименьшего сопротивления или по линии наибольшего притяжения, или по их равнодействующей" (4. Т.3. С.610). Это утверждение получило у Спенсера конкретизацию в виде закона, механистически трактующего эволюцию как непрерывное перераспределение существующих телесных частиц и их движений в сторону интеграции и дезинтеграции. Это можно считать первым признаком эволюции, характеризующим двойной характер прогресса. Закон всеобщей эволюции конкретизируется через ряд дополнительных законов, и все они имели своей задачей в самых общих чертах объяснить все процессы в окружающем нас мире, если смотреть на них очень широко, не вдаваясь в детали. Однако задача оказалась непосильной для Спенсера.

Теорию эволюционизма Спенсер применял к разнообразным областям, в том числе и к общественной жизни. Общество он рассматривал по аналогии с живым организмом, стремящимся к равновесному состоянию. Общество, как и живой организм, стремится к росту, усложняется, внутренне дифференцируется, переживает различные фазы и по мере своего развития увеличивает взаимозависимость входящих в него составных частей, жизнь которых длится меньше, чем жизнь интегрального целого. Но важное отличие общества от простого организма Спенсер видит в том, что общество создается для нужд индивидов, тогда как в организме имеет место обратная зависимость.

В последние годы ХIХ в. позитивизм в первой его фазе переживает кризис, который был вызван следующими обстоятельствами.

Во-первых, прогресс естественнонаучного знания обесценил многие из тех "синтетических" обобщений, которые рассматривались позитивизмом как вечное и неоспоримое приобретение науки. Естественнонаучный материализм с элементами механицизма, нередко являвшийся фактической основой обобщений позитивизма ХIХ в., вошел в противоречие с новыми открытиями в физике, биологии и других науках.

Во-вторых, развитие науки и коренная ломка понятий в физике на рубеже XIX-ХХ вв., а также интенсивное развитие психологических исследований - все это заставило философию обратиться к изучению эмпирических и логических основ науки, то есть тех "предельных" вопросов знания, от исследования которых всячески отстранялся О.Конт и многие его исследователи. Все эти обстоятельства снова поставили вопрос о месте философии в системе наук и отвергли тот ответ на него, который предлагался представителями первого направления позитивизма.

Вторая форма позитивизма

В результате попыток отказаться от контовско-спенсеровской ориентации и вместе с тем сохранить основную позитивистскую направленность - резкое размежевание областей науки и философской "метафизики" - возникает вторая историческая форма позитивизма - эмпириокритицизм. Термин "эмпириокритицизм" был введен Р. Авенариусом (1843-1896) и означал "критику опыта". Представители этого направления обратили внимание на факт относительности научного знания и сделали вывод о том, что наука не дает подлинной картины реальности, а доставляет лишь "символы", знаки, отметки для практики. В центр внимания выносятся такие проблемы, которые последователи Конта считали слишком "метафизическими": природа познания, опыта, проблема субъекта и объекта, характер категорий "вещь", "субстанция", природа основных "элементов” действительности, взаимоотношение физического и психического и т.д. К анализу таких проблем философию подталкивало само развитие науки. Поэтому наблюдается постепенное сближение науки и философии, от чего так упорно открещивались первые позитивисты.

Эмпириокритики считали, что задача философии состоит не в построении "синтетической" системы, воплощающей общие выводы всех наук, а в создании теории научного познания. Вторая историческая форма позитивизма, таким образом, отличается от первой не только пониманием характера общих проблем, подлежащих философскому рассмотрению, но и определением самого предмета философии.

В то же время есть и внутреннее сходство этих форм. Оно заключается в стремлении лишить науку мировоззренческого значения и доказать чуждость науке всей философской проблематики. Анализируя традиционные философские проблемы, эмпириокритики переформулировали их таким образом, чтобы наглядно продемонстрировать абсурдность всех предлагаемых в философии решений. Так, Э. Мах (1838-1916) ввел понятия "элементов мира" (физические и психические ощущения), с помощью которых он пытался преодолеть разрыв между материализмом и идеализмом, но еще более запутал этот вопрос, приняв установку субъективно-идеалистической философии Д. Юма и Д. Беркли. Все существующее объявлялось им ощущением. Он исходил из верного положения о том, что ощущения есть начальный этап человеческого познания. Но Мах называл этот этап и окончательным источником познания. Там, где Беркли прямо апеллировал к богу как к источнику ощущений, Мах ввел тезис об их "нейтральности".

Эмпириокритики уделяли философской проблематике гораздо больше внимания, чем позитивисты XIX в., и в то же время они усилили "антиметафизическую" (антиматериалистическую) направленность позитивизма. Эмпириокритицизм характеризуется расширением эмпиризма и феноменализма и более последовательным проведением идеала "описательной" науки. Эмпириокритики негативно отнеслись к переориентации научного естествознания конца XIX в. в сторону практики и фундаментальных исследований. Конт, Спенсер, Милль хотя и требовали, чтобы наука избавилась от "метафизики", но при этом они внесли положительный вклад в познание в виде обобщения результатов научного исследования. Эмпириокритики видели основное назначение философии как теории познания в очищении науки от всех "метафизических фикций".

При многих погрешностях в рассуждениях заслуга эмпириокритиков состоит в том, что они сосредоточились на проблеме связи абстрактных понятий теории с эмпирическими данными. Эмпириокритицизм возник на переломном этапе развития науки и естественно, что был поставлен вопрос о том, насколько обоснованы в опытных данных возводимые наукой логические построения. Работы Маха "Механика", "Познание и заблуждение" и Авенариуса "Критика чистого опыта" сыграли важную роль в критике механистических воззрений, господствовавших в науке. Так, в них подвергались сомнению ньютоновская концепция причинности, классические представления об "абсолютности" пространства и времени. Однако методологические рекомендации, предлагаемые в них, резко противостояли тенденциям развития естествознания. Вместо конкретных исследований эмпириокритики предлагали феноменологический метод описания, скольжения по поверхности явлений. Произвести теоретический синтез с помощью данного метода, избегая мировоззренческих позиций, не представлялось возможным.

Неопозитивизм. Логический позитивизм

Неопозитивизм сложился как третья историческая форма позитивизма в конце 20-х гг. ХХ столетия практически одновременно в Англии, Австрии и Польше. Он был результатом тех превращений, которые совершились с позитивизмом на этапе эмпириокритицизма. Исторически первой формой неопозитивизма стал логический позитивизм (М. Шлик (1882-1936), Р. Карнап (1891-1972), Г. Райхенбах (1891-1970) и др.). Логический позитивизм усилил негативистскую тенденцию, наметившуюся в эмпириокритицизме. Он отбросил психологизм и биологизм махистской философии и принял тезис об априорно-аналитическом характере положений логики и математики. Поэтому неопозитивизм часто именуют аналитической философией. Основные работы логических позитивистов: "Мнимые проблемы в философии", "Логический синтаксис языка" (Карнап); "Логико-философский трактат" (Витгенштейн); "Всеобщая теория познания" (Шлик); "Логика научного исследования" (Поппер).

В центре внимания логического позитивизма оказалась проблема значения, эмпирической осмысленности научных утверждений. Логические позитивисты приходят к выводу о том, что предметом философии не может быть даже теория познания, которая имеет все еще слишком мировоззренческий, слишком содержательный характер. Философия вообще, по их мнению, не имеет предмета, потому что она не содержательная наука о какой-то реальности, а род деятельности, сводящейся к анализу естественных и искусственных языков. Эта деятельность должна преследовать сразу две цели. Первая цель - убрать из науки все не имеющие смысла рассуждения и псевдопроблемы, возникающие в результате неправильного употребления языка и нарушения его логических правил. Эти нарушения обусловлены, прежде всего, теми или иными идеологическими вопросами. Вторая цель - обеспечить построение идеальных логических моделей осмысленного рассуждения. Вопросы, которые традиционно брались в качестве основных в философии, объявлялись неопозитивистами псевдонаучными. В этом своем программном заявлении они шли еще дальше эмпириокритиков. В свое время Мах и Авенариус считали, что они доказали прямую возможность полного познания "нейтральных элементов" мира, то есть безличных ощущений, поскольку познание последних сводится к тому, что они воспринимаются. М. Шлик и Р. Карнап предпочли вообще отказаться от самой постановки этой дилеммы, считая ее мнимой, лишенной научного смысла. Идеальным средством аналитической философской деятельности они считают разработанный в ХХ в. аппарат математической логики. С ее помощью неопозитивисты строили понятие "логической конструкции". Согласно этому понятию микро- и макрообъекты, которые невозможно наблюдать из-за их малости или удаленности, представляют собою не символы относительно устойчивых групп ощущений, как полагали Мах и Авенариус, но продукты формального преобразования предложений, фиксирующих "атомарные факты". Результаты этих формальных преобразований считаются принятыми лишь постольку, поскольку из них средствами дедукции возможно вывести чувственно проверяемые следствия. В учении о логических конструкциях проводится принципиальное отождествление объекта и теории объекта, хотя и признается разница между "голыми" ощущениями и результатами их рациональной переработки. В этом состоит одно из главнейших отличий логического позитивизма от прежнего. Кроме того, логические позитивисты отождествляли понятия "объективный факт" (существующий независимо от того, познал ли его ученый или нет) и "научный факт" (то есть факт, зафиксированный или "запротоколированный" в науке при помощи знаковых средств).

Некоторое отличие неопозитивистов от эмпириокритиков вытекает из различного понимания ими роли мышления в познании. Если Э.Мах и Р.Авенариус полагали, что мышление лишь сокращает, экономизирует, упрощает обозрение опыта субъекта, то Р.Карнап и Р.Райхенбах считают, что мышление вносит в опыт струю творческого произвола, неузнаваемо его переделывая. Разница эта вытекает из абсолютизирования логики и математики, ведущих к возрождению кантианского резкого разрыва между чувственным и рациональным моментами в познании по их происхождению (первое якобы просто "дано", а второе - продукт деятельности субъекта).

Логический позитивизм использовал реальные проблемы современной науки: осмысленность научных утверждений (например, в теории относительности), возможность опытной проверки абстрактных теоретических положений, соотношение содержательных и формальных компонентов научной теории и др. В разработанной логическими позитивистами методологии научного исследования дано описание научной теории, выделены и зафиксированы некоторые виды научных определений и объяснений, что представляет научную ценность для логико-методологических исследований.

Логические позитивисты оказались не только философами, но и специалистами-логиками. Многие из них внесли значительный вклад в разработку логического аппарата (логическая семантика, вероятностная логика), который, хотя и рассматривается ими в качестве средства философского анализа, в целом выходит за рамки философии и может быть включен в область специального научного исследования.

Вместе с тем основная философская программа логического позитивизма, выраженная в принципе верификации, находится в противоречии с практикой современного научного познания. Суть данного принципа состоит в требовании проверки предложений об опыте на предмет их истинности. Согласно принципу верификации, проверка предложений проходит через сопоставление их с фактами чувственного опыта субъектов. Предложения, в принципе не поддающиеся чувственной проверке, считаются лишенными научного смысла. Действие принципа верификации и функции критерия истинности и ложности таковы: предложение истинно, если оно подтверждается фактами-переживаниями и если могут быть указаны воображаемые факты, которые, если бы они были реальными, это предложение опровергали; предложение ложно, если оно опровергается фактами-переживаниями и если могут быть указаны воображаемые факты, которые, если бы они были реальными, это предложение подтверждали. В принципе верификации ясно виден определенный смысл: то, что ненаблюдаемо, лишено научного смысла. Таким образом, положения логики, математики и других теоретических наук оказываются бессодержательными. Тем самым логический позитивизм впадает во внутреннее противоречие с самим собою, ведь аналитико-математический метод, предлагаемый им, оказывается несостоятельным, ибо не может дать достоверного знания.

В итоге среди позитивистов возникли сомнения, что их первоначальная концепция, претендовавшая на строгость, точность и доказательность утверждений, на превращение философии в вид специализированной деятельности, является таковой. Она оказалась лишь вариантом "метафизики", причем вариантом явно несостоятельным. Из констатации этого факта исходят те направления, которые пришли на смену логическому позитивизму, и прежде всего философия лингвистического анализа.

Неопозитивизм. Философия лингвистического анализа

Философия неопозитивизма и лингвистического анализа доминирует с 50-х годов XX в. в философской мысли Англии. Значительное влияние на формирование идей лингвистического анализа оказал Дж. Мур, а развернутую установку этому направлению, его программе дал Л. Витгенштейн. К представителям лингвистического анализа принадлежат Дж. Райл, Дж. Остин.

Лингвистический анализ противопоставляет себя логическому позитивизму. Это выразилось в принципиальном отказе лингвистических аналитиков от верификационной теории, от тезиса о том, что научное рассуждение является идеальной моделью всякого осмысленного рассуждения, от отождествления осмысленных и информативных высказываний, от сведения значения высказываний одного типа к значению высказываний другого типа.

В противовес своим предшественникам аналитики подчеркивают, что использующийся язык содержит множество различных подразделений, областей. Логика функционирования формально одних и тех же слов в каждом из этих языковых подразделений и контекстов принципиально различна. Поэтому слова и выражения, которые внешне кажутся одинаковыми, по существу, имеют несовпадающие значения и применяются на разных основаниях в зависимости от контекста их употребления. При этом в контекст включается и цель говорящего, и отношение высказывания к данной ситуации его произнесения. То есть язык рассматривается как социальный институт и форма жизни. Значение - это не некая особая реальная сущность и не абстрактный объект, заданный в языке формализованной семантики, а тот или иной способ употребления слова в определенном контексте.

Принципиальным для лингвистического анализа является не просто указание на существование в обыденном языке различных, не сводимых друг к другу слоев, контекстов и т.д., а признание того, что количество этих контекстов, в сущности, необозримо (так что бессмысленно было бы ставить задачу выявить их все). Кроме того, хотя между разными слоями языка имеется определенного рода связь и переход, однако данная связь в большинстве случаев исключает возможность выявления каких бы то ни было черт, общих для разных употреблений одного и того же слова. А это значит, что по крайней мере для большинства слов используемого языка невозможно дать какие бы то ни было общие дефиниции. Однако это относится лишь к "живым", разговорным языкам, но не к искусственно построенным, употребляемым в науке для специальных целей.

Аналитики считают, что философские проблемы возникают как раз в результате непонимания логики естественного языка. Поэтому и решены они могут быть лишь путем анализа именно этого языка, путем тщательного выявления и кропотливого описания многообразных контекстов словоупотреблений. Думать, что эти проблемы можно решить путем выявления каких-то общих характеристик слов, волнующих философов, или же путем построения искусственных языковых систем, в которых словам придается условное значение, весьма удаленное от реального, диктуемого их употреблением, - значит, по мнению лингвистических аналитиков, идти по явно бесперспективному пути. Конечно, построение языковых моделей дело нужное и полезное, но нужно осознавать, что этот аппарат непригоден для решения философских проблем, ибо последние существуют именно как результат непонимания многообразия и несводимости друг к другу различных языковых контекстов. Выполнение различных задач философского анализа достигается лучше всего средствами неформального анализа неформализованного обыденного языка.

Однако при кажущемся противостоянии двух этапов позитивизма они имеют глубокую связь. Она выражается, во-первых, в том, что сама логика противостояния вынуждает аналитиков обсуждать те философские проблемы и их решения, которые были существенны для логического позитивизма (принцип верификации, дихотомия аналитических и синтетических суждений и др.). Во-вторых, лингвистический анализ унаследовал от логического позитивизма некоторые принципиальные установки в понимании самого характера философской деятельности. В частности, несмотря на то, что аналитики обвиняли логический позитивизм в "метафизичности", сами они, как и их предшественники, проводили линию "антиметафизичности", то есть отказывались рассматривать реальную объективную действительность в качестве философского объекта.

Аналитики полагают, что все философские дискуссии развертываются вокруг неистинного истолкования некоторых слов, употребляемых в языке, а не вокруг самого объекта. К таким словам относятся "знать", "вероятно", "истинно", "материя", "время" и др. Философы-"метафизики" либо употребляют эти слова в тех контекстах, в которых они не могут употребляться согласно правилам обыденного языка, либо пытаются дать им некие общие определения, игнорирующие существование реальных, не сводимых друг к другу языковых контекстов.

Соответственно свою задачу аналитики видят в том, чтобы вскрыть источник "метафизических" псевдопроблем и выявить реальный, подлинный смысл слов, неправильно употребляемых философами-"метафизиками". Так, например, если путем анализа слова "истина" выявляется, что оно имеет целый ряд контекстуальных значений, между которыми вряд ли можно найти что-либо общее, то, утверждают аналитики, не существует какой-либо общей дефиниции знания и, следовательно, задача построения общей философской теории познания лишена смысла.

Аналитическая философия превращается, таким образом, в своеобразную "философию философии", занятую лишь теми проблемами, которые предложены ранее жившими или ныне живущими философами, и не имеющую ни потребности, ни нужды в том, чтобы заниматься вопросами специальных наук или же пытаться решать социально-этические проблемы, поставленные современным развитием. Но эта черта, по мнению аналитиков, скорее достоинство их философии, чем недостаток. Она является показателем возросшей строгости и точности техники философского исследования, свидетельством его профессионализма.

Идеалом философа становится мыслитель, не формулирующий никаких "метафизических" тезисов, не пытающийся решить мировоззренческие проблемы, не конструирующий онтологические или гносеологические системы, но зато занятый высокопрофессиональной и специализированной деятельностью по выявлению с помощью особой техники точного смысла слов и выражений обнаружения и установления бессмыслицы. Философия становится одной из многих специальных дисциплин. Витгенштейн подчеркивал, что в прошлом были философы великие, а теперь "искусные".

Философия, утверждал Витгенштейн, не наука, а философ не является ученым. Философ должен заниматься анализом смысла слов и выражений обычного языка, описанием того, что в нем реально дано. Философия, таким образом, есть описательная дисциплина. Язык интересует философа не в лингвистическом качестве, а как носитель значений. При этом одно и то же значение может быть выражено разными языками и разными языковыми средствами. Значения выявляются путем своеобразного "идеального эксперимента", то есть мысленного представления различных ситуаций, в которых употребляется то или иное слово, простого "всматривания" в работу языка, фиксирования того, что "непосредственно очевидно".

Нетрудно выявить те противоречия, которые существуют в аналитической философии. Дело в том, что лингвистический анализ пытался утвердить себя в качестве некоей специальной дисциплины, способной к получению точных и бесспорных результатов, окончательно сбросившей с себя груз философских проблем. Но это диктовало необходимость отказаться от формулировки какой бы то ни было философской программы и обусловило претензию на отсутствие в этом течении не только каких-либо теоретических установок, но даже определенного метода анализа. Выбор того или иного метода означает предпочтение его другим, что неизбежно влечет некоторые "метафизические" следствия. Лингвистический анализ претендует на построение "беспрограммного анализа".

Но как бы ни хотели аналитики избежать метафизических последствий, сама необходимость утвердить свое направление в качестве философии, отличной от других, не могла не привести к принятию определенных предпосылок.

Еще один парадокс лингвистической философии состоит в том, что решение задачи по искоренению философских проблем должно, по логике, привести к уничтожению всякой философии, в том числе и лингвистической.

Философия позитивизма прошла три этапа своего развития, и на всем протяжении она стремилась к отделению науки от философии, а затем и к искоренению самой философской проблематики. В конечном итоге позитивизм потерпел философский крах. Представление о возможности устранить из науки специфическую философскую проблематику и превратить философию в разновидность специальной технической дисциплины оказалось мифом. Но признание данного факта приводит и к серьезным размышлениям, а именно: не бессмысленна ли сама идея принципиального противопоставления философских и специальных научных проблем? Не следует ли попытаться избавить науку не от философии вообще, а лишь от части философского груза в пользу тех вопросов, которые соответствуют практике и логике функционирования современного научного познания? Положительный ответ на этот вопрос выходит за рамки позитивизма. Он ориентирует на исследование философско-методологической проблематики науки.