ДРЕВНЕРУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Особенности восточнославянской мифологии

Истоки древнерусской философии находятся в глубоком прошлом культуры восточных славян, живших на территории Восточной Европы во II-I тыс. до н.э. Эту культуру отличало господство языческого мировоззрения и натуралистический пантеизм. Для языческого мировоззрения характерен прежде всего синкретизм космогонических, теогонических, этических, политических взглядов на мир, находящих свое выражение в мифах о богах, героях, выдающихся личностях. У многих народов, прошедших стадию язычества или находящихся на ней, имеются достаточно похожие и устойчивые мифологемы. К числу таких относится "мировое древо", моделирующее тройную вертикальную структуру космоса (небо, земля, подземное царство) и четвертичную горизонтальную (север, юг, восток, запад). Символом "мирового древа" у восточных славян был языческий четырехсторонний идол, найденный на реке Збруч на Волыни. На нем изображены три ряда горизонтальных фигур по числу сторон света и расположению уровней мироздания. Верхний ряд, с устремленными вверх мужскими и женскими богами, символизировал бесконечное небо, средний, близкий зрителям, - землю, нижний - подземное царство, боги которого держат на себе верхние ярусы вселенной. Стремление познать строение мира и закономерности его существования находило выражение в мифологии и создавало предпосылки для развития науки и философии.

Мифология восточных славян весьма самобытна, хотя в ней можно найти черты, присущие мировой мифологии в целом. Прежде всего она неоднородна. Она складывалась как сложное переплетение элементов славянской, угро-финской, иранской, тюркской, скандинавской мифологических систем, что отразило процесс становления древнерусской народности. Кроме того, особый характер восточнославянской мифологии связан с тем, что она возникла и существовала в дописьменный период славянской культуры. Поэтому она не столь развита, литературно обработана и систематизирована как, например, древнегреческая мифология. Многие черты восточнославянской мифологии утратили свой первоначальный смысл и слились с христианством, а некоторые дошли до наших дней в искаженном виде. Основная часть восточнославянской мифологии зафиксирована в фольклоре (песнях, сказках, былинах, преданиях, обрядах и т.п.). Определенное представление о ней дают археологические находки, сохранившиеся предметы народного искусства, историческая лингвистика. Интерпретация этих материалов - дело очень сложное и неоднозначное.

Особую черту восточнославянской мифологии составляет историчность. В народной памяти хранятся предания о богатырях, об основателях целых народов (Чехе и Ляхе, объединивших племена в народы, Кие, Щеке и Хориве - основателях Киева), о князьях-завоевателях, дружинниках, землепашцах-защитниках русской земли и т.д. Совершаемые ими подвиги всегда нравственно оправданы и полны высокого героизма. По своему размаху и значимости они сродни древнегреческим героям и титанам. Но если древнегреческий герой совершает подвиг, то он это делает во имя собственной славы, русский же богатырь - всегда носитель славы народа, и подвиги он совершает во имя рода-племени, государства, родины. Высокий патриотизм и гуманизм поступков русских воинов, былинных героев противопоставляется низости и коварству врагов. Действия одной и другой сторон в мифологии приобретают масштабы космического порядка. Так, в эпосе о русских богатырях темному царству зла в образах Соловья-разбойника, "поганых половцев" противостоят Илья Муромец, Святогор, Добрыня и др. как носители доброго, светлого начала. Уничтожение врагов означало торжество добра.

Действия былинных персонажей неразрывно связывались в сознании язычников с активностью сил природы. Она непосредственно участвует в событиях. В мифологии встречаются говорящие реки и дубравы; мать - сыра земля вскармливает своих детей, скорбит об убитых защитниках; природа с помощью различных знамений предупреждает мифологических героев о несчастьях, победах, переменах в жизни. Мир казался одушевленным, живым. Люди переносили на природу черты, присущие им самим: гнев, любовь, печаль, радость и т.п. Так в языческом мировоззрении славян сформировался антропоморфизм как одна из отличительных черт мифологического мышления. Он имел глубокий аксиологический смысл. Природу и боялись, и почитали. Почитая, возводили в ранг божества. Сакрализацией подчеркивалась ее ценность, зависимость людей от нее, воспитывалось бережное отношение к среде обитания.

Особо обожествлялись повторяющиеся события природы. Это было связано с тем, что жизнь и труд славян были связаны с земледелием и, значит, в большой степени зависели от погодных условий, от правильного выбора работ. Годовой сельскохозяйственный цикл сопровождался множеством праздников, символизировавших рождение, угасание и возрождение природы. Обработка земли, сбор урожая воспринимались не просто как независимые явления и действия людей, но как акты божественной потенции. В сознании язычников стихийно формировалось понимание того, что мир находится в вечном круговороте, повторяет сам себя. Вечный круговорот был понятен, убедителен и утешителен. Он свидетельствовал о стабильности космоса и общественной жизни, несмотря на все социальные перемены, духовные и физические тяготы жизни. Космос был для древнего человека последней причиной происходящего, творцом его личной и общественной жизни. Выше космоса и его богов ничего не было, это был последний абсолют, в котором творится все целесообразное и нецелесообразное. Восточнославянская мифология наполняет космос жизнью (космические боги, люди, домашние духи, русалки, водяные, лешие и т.д.), но не допускает существования рационально, намеренно действующего субъекта. Средние века выше космоса ставили разум, творящий мир. Мифологические боги совсем не рациональны. Они действуют стихийно, под действием обстоятельств.

Но тот же принцип вечности, круговорота, стихийности означает фатализм. Развитым мифологическим существам он присущ в полной мере, но в восточнославянской мифологии он присутствует очень смутно. В "повести временных лет" рассказывается легенда о смерти вещего Олега от собственного коня. Она была ему предсказана волхвом, которому открылась воля богов. Это судьба, и избежать ее не представляется возможным, ибо она выше человека. В подтверждение своей идеи летописец ссылается на авторитет греческих предсказателей и их прорицания.

Антропоморфизм, сакрализация, фатализм не исчерпывают представлений о языческом мировоззрении восточных славян. Близость к природе сформировала у язычников стихийно-диалектическое мышление. Они научились рассматривать мир в противопоставлениях: добро и зло, тепло и холод, небо - подземное царство, жизнь - смерть, день - ночь и т.д. Наличие бинарных позиций позволяло им уловить динамику бытия в контексте космической истории. С их помощью осмысливался эмпирический опыт, переводился в плоскость вечных смысложизненных вопросов, что и было началом философского знания.

Влияние христианства на древнерусскую философскую мысль

Однако развитие философского мышления стало по-настоящему возможным с приходом на Русь христианства. Оно стало проникать на территорию, населенную восточнославянскими племенами задолго до официального принятия его в качестве государственной религии Киевской Русью. Византийские проповедники и торговцы, болгарские купцы-христиане, миссионеры знакомили славян с учением христианства. В первой половине Х века в русских городах уже были церкви, представлявшие серьезную угрозу языческим святилищам. "Повесть временных лет" упоминает о церкви святого Ильи в Киеве и о молебнах в ней в честь дружинников, отправлявшихся в военные походы. Вопрос о сосуществовании христианства и язычества представляется достаточно запутанным. Некоторые исследователи считают, что христианизация Руси начинается с акта крещения ее князем Владимиром и что славяне не принимали новую религию. Другие полагают язычество и христианство более близкими идеологически, чем можно предполагать, и потому переход от одного мировоззрения к другому прошел быстро и безболезненно, практически исключив противоречия между мифологией и христианством.

Однако было бы ошибкой упрощать ситуацию. Из летописных источников становится очевидным, что христианизация принесла с собою не только очевидные выгоды общения с культурами Запада, но и немало местных проблем. Одна из них - соотношение местных, укоренившихся традиций и искусственно насаждаемых извне принципов государственности. Княгиня Ольга ищет дружбы с византийским императором и принимает крещение, а ее сын Святослав после унаследования власти отказался стать христианином. Внук Ольги, желая противостоять натиску новой религии, попытался реформировать языческие культы. Он создал в Киеве пантеон богов, среди которых первое место отводилось Перуну. В определенном смысле упорядочение и иерархия восточнославянских богов способствовали созданию монотеизма и облегчали переход к христианству. Акт крещения Ольги в "Повести временных лет" трактуется как знаменательное событие для всей Руси. Через него Русь прикоснулась к Премудрости, в земном ее воплощении - к храму Софии Константинопольской. Дальнейшее утверждение христианства представлено в "Повести" как победа истины над заблуждениями, путь к которой лежал через "испытание верой", то есть через поиск наиболее подходящей религии из числа тех, что проникали на Русь. В летописном фрагменте "Речь философа" необычайно эмоционально изложен ход выбора религии князем Владимиром, отказавшимся от собственных же, проводимых ранее религиозных реформ, соответствующих новым феодальным отношениям. Фрагмент написан в духе сократического диалога между правителем-язычником и проповедником-христианином. В манере диалога явно ощущается влияние греческой философской литературы, потоком хлынувшей на Русь вместе с христианством и письменностью, привнесенными болгарскими просветителями и византийскими миссионерами. Они названы в летописи мудрецами и философами, а диалог ведется от имени одного из них. Тем самым подчеркивались истинность и правота христианской идеологии по сравнению с другими. Здесь же проступает своеобразная концепция мироздания, развитая и дополненная в произведениях XII века, - "Чтение о Борисе и Глебе" и "Слово о законе и благодати" митрополита Иллариона. Она интерпретируется в духе средневековой традиции креационизма со ссылками на авторитет Священного писания, а вся последующая мировая история в русле той же традиции представлена как борьба Бога и дьявола, добра и зла. История делится на две эры: дохристианскую и христианскую и начинается с момента изгнания прародителей Адама и Евы из рая. Бог наказывает их не только за украденное знание, но и за преступление против закона божия. Так возникает фактор нравственности, как регулятор общественных отношений. Человек, согласно данной концепции, ни добр, ни зол от природы, эти качества приобретаются им в течение жизни в зависимости от ценностных ориентаций. И если человек послушен закону, то милость божья ему обеспечена, в противном случае наказание не замедлит последовать.

Сорвав яблоко познания, человек познал веру и неверие, сомнение и размышление, добро и зло - весь комплекс разнообразных мировоззренческих установок. Он научился мыслить, но жить ему стало труднее, т.к. мысли его не всегда исполнены добра. Летописец развертывает перед читателями впечатляющую картину падения потомков Адама и Евы, погрязших по наущению дьявола во лжи, убийстве, вероломстве. "И не познаша творшаго я, исполнишся блуда и всякая нечистоты, и убийства, и зависти". Кроме того, дьявол "в большое прельщение вверие человека" внушил ему идею идолопоклонства, и человечество "начаша кумиры творити", часто сопровождаемые человеческими жертвами даже на Руси. Живой язык, которым были переданы ужасы языческих обрядов, должен был внушить читателю мысль о недопустимости подобного образа жизни, привить ему нормы новой нравственности, источником которой является Бог. Таким образом, цепь замкнулась: все знание о мире, все духовные ценности возвращаются к христианству. Вывод был явно направлен против язычества и язычников, живущих "скотскими" обычаями, в беззаконии и духовной тьме. В "Речи философа" Русь делится на две половины: "поганую" языческую и "хрестеянную", и отмечаются преимущества христианских нравов. Язычество должно быть искоренено. С этой целью Бог и посылает на землю пророков.

Традиционно христианство именно с этого момента начинает отсчет собственно "истории" человечества. Неудивительно, что это членение имеет место и в древнерусских летописях. Но неожиданно экскурс в прошлое и взгляд на мироздание начинают служить особым идеям, постепенно обретающим четкие очертания в творениях древнерусских авторов. Масштабный обзор космической и человеческой истории необходим им для включения Руси в мировой исторический процесс, для оправдания ее длительного пребывания в язычестве и обоснования политических перспектив.

Длительное неприятие христианства широкими слоями населения объясняется особым предназначением Руси и божьей волей. Путешествие по Русской земле христианского миссионера Андрея Первозванного, о котором упоминают летописи, крещение Ольги - это были как бы особые знаки, по которым можно понять, что русскому народу уготована особая роль. Бог, как бы отстраняя славян от истории для какого-то последнего, решающего часа, сохранял в неприкосновенности их жизненный уклад. Цели Бога доносит до князя Владимира христианский философ. Они состоят в том, что Бог призывает Русь к великой миссии: просвещенный христианским учением последним из европейских народов русский народ должен стать первым среди всех, прекратить участившиеся войны и преградить дорогу распространяющемуся злу. Гордостью и величием наполнены слова Иллариона о том, что "Русь ведома и слышима есть всеми конци земли".

Крещение Руси описано необычайно эмоционально. Повергаемые языческие идолы, плач народа, стоящего в Днепре, - красочные картины идеологического переворота. Народу трудно было расставаться со старыми верованиями, привычными мифологическим богами, ниспровергнутыми чужеземной верой. Летописи глухо доносят до нас отзвуки идеологической борьбы, кратко сообщая о "бесовских" игрищах, пустующих храмах, народных волнениях под водительством волхвов и пр. Но Русь уже вступила в новую эпоху своего существования. Курс на христианизацию был продолжен Ярославом Мудрым, а затем Владимиром Мономахом. Оба они были образованными людьми и не только укрепляли христианство, но и стремились распространить научные знания, получаемые благодаря восточной, греческой и латинской литературе, переводимой на Руси. И Ярослав, и Владимир развернули кипучую просветительскую деятельность, стремясь приобщить к "книжной мудрости" как можно больше людей. Нестор одобряет даже насильственные меры по обучению мальчиков грамоте, предпринятые Ярославом, ибо "велика бо бываеть полза от ученья книжного; книгами бо кажеми и учими есми пути покаянью, мудрость бо обретаем и взъдержанье от словес книжных". "Се бо суть реки, напающие вселенную". Подобная эстетизация умственной деятельности придавала ей высокий статус и социальную значимость. Не варварская, языческая воинственность, но духовная мудрость становится высшей добродетелью гражданина. Так завершается переход от язычества к христианству, от мифологии к философии.

Сопоставление языческой и христианской идеологий

С философской точки зрения языческая и христианская идеология отличаются следующим. Языческое мировоззрение не выделяло человека из природы, оно было глубоко пантеистическим и, по своей сути, выражало изначальное отношение к миру, сравнимое с психологией ребенка. Язычество есть религия самодовлеющего космоса. Нерасторжимость с миром вечного круговращения природы, политеистическое поклонение ее стихиям, неразличение духовного и материального аспектов бытия, преклонение перед тотемами и культ предков как принципы социального поведения - таковы основы языческого мировосприятия.

Христианство вырабатывает свою концепцию мироздания. Вместо языческого натуралистического равновесия оно вводит напряженное противостояние духа и материи. И в мире, и в человеке усматривается непримиримая борьба двух начал, отождествляемых с богом и дьяволом, душой и плотью. Преобладание духовного создает монистическую, объективно-идеалистическую картину мира. Всем правит дух, материя инертна, плоть грешна, вещное преходяще. Вместо идеи вечного круговорота вырабатывается идея векторного развития от сотворения мира до конца его. Человек призывается к моральной ответственности, он должен сделать сознательный выбор между двумя мировыми силами, его жизнь подключается к мировому универсуму, его судьба становится частью мировой судьбы.

В социальной сфере провозглашается равенство всех народов, классов, сословий при условии принятия христианства. Страдания бога, униженного и оскорбленного, но вечно живого, вселяют в сердца верующих надежду на воскрешение. Момент страдания очень быстро нашел отклик в общественном сознании славян, всегда склонных к образному мышлению и состраданию. "Страстотерпцы", "страдальцы" всегда были любимыми героями славянских народов. Возможно, именно эмоциональный характер христианства и помог достаточно быстрому его распространению на Руси.

Но древнерусское мировоззрение нельзя считать чисто христианским. Оно впитало в себя многие языческие традиции и представляло сложное соединение двух идеологий. С одной стороны, они противостояли друг другу, с другой - происходил процесс взаимопроникновения и сосуществования при господстве православия. В народной среде шли встречные процессы обмирщения догматического христианства и христианизации языческих традиций. В сохранившихся источниках тенденции язычества или христианства представлены по-разному. В агиографической литературе доминирует христианское мировоззрение, в фольклоре - народное, с элементами язычества. Складывался принципиально новый, подвижный тип мировоззрения - православно-языческий синкретизм. Под его влиянием православие на русской почве оказалось подверженным изменениям в содержательной части вероучения и связанных с ним представлениях.

Прежние мифологические представления на протяжении нескольких столетий после принятия христианства продолжали оказывать ощутимое воздействие на развитие философской культуры. Письменные свидетельства отразили широкое бытование в социальных верхах страны языческих, почти не изменившихся обрядов. Практиковались различного рода гадания, внецерковная обрядность, "оклички" умерших предков, исполнялись причитания, языческие проводы умерших князей. В раннесредневековых княжеских погребениях при храмах неоднократно обнаруживали украшения и вооружения, как того требовал языческий обряд. Известен факт внесения для отпевания в храм князя Владимира Святославича на санях, по-язычески. С упоминания о том же элементе язычества начинается "поучение к детям" Владимира Мономаха, написанное "сидя на санях", то есть в конце жизни.

В явной форме синкретическое мировоззрение представлено в светской, демократической литературе. Прекрасным образцом сочетания язычества и христианства является литературный памятник ХII в. "Слово о полку Игореве". Языческие элементы в нем выглядят ярче, они проступают и как впечатляющие образы еще жившей в сознании русичей языческой мифологии, и как художественные обобщения. Те же элементы проступают и в последних древнерусских произведениях ХIII в.: "Слове о погибели Русской земли", "Похвале Роману Мстиславичу Галицкому" и "Похвале роду рязанских князей". В "Слове о полку Игореве" активно используется солярная мифология, особенно в сцене солнечного затмения, предшествовавшего походу Игоря. Безымянный автор называет русичей сынами Даждьбога, языческого бога Солнца. Походу Игоря предшествуют грозные предзнаменования: волки сулят грозу по оврагам, орлы клекотом зовут зверей на кости русичей, лисицы лают на щиты. Во всем этом прослеживаются типичные черты гаданий по приметам. В историю похода вплетается и вся русская природа. Ветер, солнце, грозовые тучи, в которых трепещут синие молнии, вечерние зори и утренние восходы, море, овраги, реки составляют тот необычайно широкий фон, на котором развертывается действие "Слова", передают ощущение широких просторов родины. Пейзаж "Слова" воспринимается как бы с огромной высоты. Еще шире горизонты русского пейзажа в "Слове о погибели русской земли". "О светло-светлая и красно украшенная земля Русская! Многими красотами ты нас дивишь: дивишь озерами многими, реками и источниками местночтимыми, горами крутыми, холмами высокими, дубравами частыми, полями чудными... городами великими, селами чудными, садами монастырскими... Всего ты исполнена земля Русская, о правоверная вера христианская!" В плаче Ярославны развивается тема необъятности Руси.

Плач Ярославны в то же время это, по мнению многих исследователей, типичный языческий заговор. В обращении к ветру, синему морю, солнцу Ярославна заклинает силы природы помочь ее мужу вернуться живым и невредимым. В форме плача по прошлому независимой Руси и настоящему ее бедственному состоянию в связи с татаро-монгольским нашествием написаны и все три произведения, указанные выше. Причитает рязанский князь Ингвар над погибшими в татарской сече родными: "На кого оставили вы меня, брата своего? Солнце мое дорогое, рано заходящее! Месяц мой красный! Скоро погибли вы, звезды восточные, зачем же закатились вы так рано?... О земля, о земля! О дубравы! Поплачьте со мною!"

При этом природа тесно связана с человеком, она принимает участие в радостях и печалях русского народа. Чем шире охватывают авторы Русскую землю, тем конкретнее и жизненнее становится ее образ, в котором оживают реки, наделяются человеческим разумом звери и птицы. В "Слове о полку Игореве" чувства автора так велики, его понимание чужого горя и чужих радостей так остро, что ему кажется, что этими же чувствами, этими же переживаниями наделено и все окружающее. Животные, деревья, трава, цветы и даже забралы городов щедро наделяются им человеческими чувствами, способностью различать добро и зло, сочувствовать первому и ненавидеть второе. Антропоморфизм, пантеизм - признаки языческого мировосприятия как бы возвращают читателей к временам мифологии. Тем более что в тексте "Слова" присутствуют образы "мирового дерева" и иных мифологем.

Но при всем том, авторы отделяют себя от язычников признанием, что они и все русские - христиане, а татары, мордва, "тоймицы поганые", половцы и другие кочевники есть язычники, непросвещенные верой христианской, осквернившие божьи храмы. Царь Батый называется безбожником, вознамерившимся "Русскую землю попленить и веру христианскую искоренить". Использование мифологических образов в различных произведениях не было преднамеренной данью язычеству. Это было естественно сложившееся в общественном сознании и общественной практике Руси “двоеверие”. Оно прослеживается и в таком интересном, очень личностном философском произведении ХII - нач. ХIII вв., как "Моление" Даниила Заточника.

"Моление" - это обращение Даниила к Владимиро-Суздальскому князю. "Одержим нищетою", Заточник жалуется ему на свое бедственное материальное положение. "Моление" наполнено высказываниями, примерами из святоотеческой литературы о милости, о доброте, покровительстве сирых. Но наряду с этим в нем очень сильны элементы язычества, прежде всего скоморошества. Оно полно прибауток, в нем даже ощущается налет шутовства, скоморошьего юмора. Даниил смеется над "немилостивыми" и над самим собою. Библейские образы, используемые в нем, носят оттенок легкой пародии, создаваемой несоответствием грандиозности образа с тривиальностью и мелочностью того, к чему он применен: "и покры мы нищета, аки Чермное море фараона"; "се бежа от лица скудности моея аки Агар рабыня от руки Сарры госпожа своея". Даниил прославляет силу князя, его воинский опыт и организаторские способности, сравнивает его со львом, устрашающим рыком врагов, весной, украшающей землю цветами, рекой, напоящей все живое. Он дает богатства, как земля плод, как дерево "овощ". Шутливое самоуничижение и преувеличение силы князя направлены на то, чтобы выпросить материальную помощь.

Одного только не отнимает Даниил у себя - ума. Несмотря на все скоморошество, "Моление" читается как гимн разуму и мудрости: "Вострубим братие, яко в златокованные трубы, в разум сердца своего и начнем бити сребряные арганы, и возвеем мудрости свои..." Оно начинается с небольшой переделки библейского псалма Давида. И несмотря на обилие библейских цитат, "Моление" оставляет впечатление, словно оно написано в хорошо знакомой манере, и продолжает традицию, связанную с русской жизнью, ее исконными верованиями и обрядами.