Моральность

МОРАЛЬНОСТЬ

§105

Точка зрения моральности есть точка зрения воли в той мере, в какой она бесконечна не только в себе, но и для себя (предшествующий параграф). Эта рефлексия воли в себя и ее для себя сущее тождество в противоположении к в себе бытию и непосредственности и развивающимся в нем определенностям определяет лицо как субъект.

§106

Так как субъективность составляет теперь определенность понятия и отлична от него как такового, от в себе сущей воли, а именно так как воля субъекта как для себя сущего единичного вместе с тем есть (еще и в ней имеет непосредственность), то эта субъективность составляет наличное бытие понятия. Тем самым для свободы определилась более высокая почва; теперь в идее есть сторона существования или ее реальный момент, субъективность воли. Лишь в воле как субъективной может быть действительной свобода или в себе сущая воля.

Примечание. Вторая сфера, моральность, представляет поэтому в целом реальную сторону понятия свободы, и процесс, происходящий в этой сфере, состоит в том, что ближайшим образом лишь для себя сущая воля, непосредственно лишь в себе тождественная со в себе сущей или всеобщей волей, снимается со стороны этого различия, в котором она углубляется в себя, и полагается для себя как тождественная со в себе сущей волей. Это движение есть, таким образом, обработка имеющейся теперь почвы свободы, субъективности, которая сначала абстрактна, а именно отлична от понятия; затем она становится адекватной понятию, и тем самым идея получает свою истинную реализацию; субъективная воля определяет себя также и как объективная и, следовательно, истинно конкретная воля.

Прибавление. В строгом праве не имело значения, каков мой принцип или каково мое намерение. Этот вопрос о самоопределении и мотиве воли, как и вопрос об умысле, появляется здесь, в области моральности. Поскольку человек хочет, чтобы о нем судили по его самоопределению, он в этом отношении свободен, как бы ни сложились внешние определения. В это внутреннее убеждение человека нельзя вторгаться; его нельзя подвергать насилию, и поэтому моральная воля недоступна. Ценность человека определяется его внутренним побуждением, и тем самым точка зрения моральности есть для себя сущая свобода.

§107

Самоопределение воли есть вместе с тем момент ее понятия, и субъективность не только сторона ее наличного бытия, но также ее собственное определение (§104). Воля, определенная как субъективная, для себя свободная, ближайшим образом как понятие, сама обладает наличным бытием, чтобы быть как идея. Поэтому точка зрения моральности есть по своей форме право субъективной воли. Согласно этому праву, воля признает и есть нечто, лишь поскольку оно ее, поскольку она в нем есть для себя как субъективное.

Примечание. Процесс развития точки зрения моральности (см. примеч. к предыдущему §) носит с этой стороны характер развития права субъективной воли или развития способа ее наличного бытия, так что она продолжает определять то, что признано ею в ее предмете своим, пока оно не становится ее истинным понятием, объективным в смысле ее всеобщности.

Прибавление. Все это определение субъективности воли есть в свою очередь целое, которое в качестве субъективности должно обладать и объективностью. Лишь в субъекте может реализоваться свобода, ибо он представляет собой подлинный материал для этой реализации; однако это наличное бытие воли, которое мы назвали субъективностью, отлично от в себе и для себя сущей воли. От этой другой односторонности простой субъективности воля должна освободиться, чтобы стать в себе и для себя сущей волей. В моральности все дело именно в собственном интересе человека, и высокое значение человека состоит именно в том, что он знает себя как абсолютное и определяет себя. Необразованный человек подчиняется власти силы и определенностям природы, дети не имеют моральной воли, а дают определить себя своим родителям; но образованный, внутренне становящийся человек хочет сам быть во всем том, что он делает.

§108

Поэтому субъективная воля в качестве непосредственной для себя и отличной от в себе сущей воли (§106, примечание) абстрактна, ограниченна и формальна. Но субъективность не только формальна, но и составляет в качестве бесконечного самоопределения воли формальное в ней. Так как в этом своем первом выступлении в единичной воле оно еще не положено как тождественное с понятием воли, то моральная точка зрения есть точка зрения отношения и долженствования или требования. А так как дифференция субъективности содержит также определение, противоположное объективности как внешнему наличному бытию, то здесь выступает также точка зрения сознания (§8), вообще точка зрения дифференции, конечности и явления воли.

Примечание. Моральное пока еще не определено как противоположное неморальному, так же как и право не есть непосредственно противоположное неправовому, на субъективности воли зиждется всеобщая точка зрения как морального, так и неморального.

Прибавление. Самоопределение в моральности следует мыслить как чистое беспокойство и деятельность, которая еще не может прийти к некоему что есть. Лишь в нравственности воля тождественна понятию воли и имеет своим содержанием только его. В моральном воля относится еще к тому, что есть в себе; следовательно, это точка зрения дифференции, и процесс развития этой точки зрения состоит в отождествлении субъективной воли с ее понятием. Поэтому долженствование, которое еще содержится в моральности, достигается только в нравственном, притом это другое, с которым соотносится субъективная воля, двойственно: во-первых, оно субстанциальное понятие и, во-вторых, внешне налично сущее. Если бы добро и было положено в субъективной воле, то тем самым оно еще не было бы осуществлено.

§109

Это формальное содержит со стороны своего всеобщего определения прежде всего противоположение субъективности и объективности и относящуюся к этому противоположению деятельность (§8), ближайшие моменты которой следующие: наличное бытие и определенность в понятии тождественны (ср. §104), и воля в качестве субъективной сама есть это понятие - различение, причем для себя, этих двух моментов и полагание их как тождественных. Определенность в самой себя определяющей воле есть б) прежде всего как положенная самой волей в себе; обособление этой воли в ней самой, содержание, которое она себе дает. Это первое отрицание и его формальная граница, посредством которой оно есть только положенное, субъективное. В качестве бесконечной рефлексии в себя эта граница есть для самой воли, и воля есть в) воление эту границу снять - деятельность, назначение которой в том, чтобы переместить это содержание из субъективности в объективность вообще, в непосредственное наличное бытие, г) Простое тождество воли с собой в этом противоположении есть остающееся равным себе в обоих и равнодушное к этим различиям формы содержание, цель.

§110

Однако это тождество содержания получает на стадии моральности, где свобода есть это тождество воли с собой, есть для нее (§105), ближайшее особое определение.

a) Содержание определено для меня как мое таким образом, что оно содержит в своем тождестве мою субъективность не только как мою внутреннюю цель, но, поскольку оно обрело внешнюю объективность, и мою субъективность для меня.

Прибавление. Содержание субъективной, или моральной, воли содержит свое особое определение: даже когда оно достигло формы объективности, оно должно все еще содержать мою субъективность, и деяние должно быть значимым, поскольку оно было внутренне определено лишь мною, было моим замыслом, моим намерением. Большее, чем заключалось в моей субъективной воле, я не признаю в его проявлении как мое, и я требую видеть во внешнем проявлении мое субъективное сознание.

§111

b) Содержание, хотя оно и заключает в себе особенное (оно может быть взято откуда угодно), обладает в качестве содержания рефлектированной в себя в своей определенности, следовательно, тождественной себе и всеобщей воле б) определением, что оно в себе самом соответствует в себе сущей воле или обладает объективностью понятия, но в) так как субъективная воля в качестве для себя сущей одновременно формальна (§108), это только требование, и воля содержит также возможность не быть соответственной понятию.

§112

с) Осуществляя свои цели, я сохраняю свою субъективность (§110), но вместе с тем этим осуществлением своих целей как их объективацией я снимаю эту субъективность как непосредственную, тем самым как эту мою единичную субъективность. Эта, таким образом, тождественная мне внешняя субъективность есть воля других (§73). Почва существования воли - теперь субъективность (§106), и воля других есть одновременно другое для меня существование, которое я придаю своим целям. Осуществление моих целей обладает поэтому в себе этим тождеством моей воли и воли других - оно имеет позитивное отношение к воле других.

Примечание. Объективность осуществленной цели включает в себя поэтому три значения или, вернее, содержит в одном три следующих момента: б) внешнее непосредственное наличное бытие (§109), в) соответственность понятию (§112)51, г) всеобщую субъективность. Субъективность, сохраняющаяся в этой объективности, состоит в том, б) что объективная цель есть моя цель, так что я сохраняю себя в ней в качестве этого (§110); в) и г) субъективности уже совпали с в) и г) объективности. Что эти определения, отличаясь с точки зрения моральности, объединены так, что получается только противоречие, составляет ближайшим образом явленность или конечность этой сферы (§108), и развитие этой точки зрения есть развитие этих противоречий и их разрешений, которые, однако, в пределах этой точки зрения могут быть лишь относительными.

Прибавление. При рассмотрении формального права было сказано, что оно содержит только запреты, что строго правовое деяние имеет, следовательно, лишь отрицательное определение по отношению к воле других. В области моральности, напротив, определение моей воли по отношению к воле других позитивно, а это означает, что субъективная воля обладает в том, что она реализует, в себе сущей волей как неким внутренним. Здесь налицо порождение или изменение наличного бытия, и это имеет отношение к воле других. Понятие моральности есть внутреннее отношение воли к себе самой. Однако здесь не только одна воля, но объективирование одновременно содержит в себе определение, что единичная воля снимает себя в нем и тем самым, поскольку отпадает определение односторонности, положены две воли и их позитивное отношение друг к другу. В праве не имеет значения, претендует ли воля других на что-нибудь по отношению к моей воле, которая дает себе наличное бытие в собственности. Напротив, в области моральности речь идет и о благе других, и это позитивное отношение может появиться лишь здесь.

§113

Выражение воли как субъективной, или моральной, есть поступок. Поступок содержит названные выше определения: б) я знаю его в его внешнем выражении как мой, в) он в качестве долженствования есть существенное отношение к понятию и г) к воле других.

Примечание. Лишь выражение моральной воли есть поступок. Наличное бытие, которое воля дает себе в формальном праве, есть в непосредственной вещи; оно само непосредственно и для себя еще не имеет явного отношения к понятию, которое еще не противопоставлено субъективной воле, не отлично от нее, не имеет и позитивного отношения к воле других; веление права по своему основному определению - лишь запрет (§38). Договор и неправо начинают, впрочем, уже иметь отношение к воле других, однако согласие, которое достигается в договоре, основано на произволе, и существенное отношение в нем к воле других в качестве правового негативно - сохранить (по ее ценности) мою собственность и оставить другому то, что принадлежит ему. Напротив, преступление с той его стороны, которая связана с субъективной волей, в том его виде, в котором оно в этой воле существует, принимается во внимание лишь здесь. Судебное действие (actio), которое по своему содержанию, предписанному законом, не может быть вменено мне, содержит лишь несколько моментов собственно морального поступка, причем внешним образом; то, что в нем от собственно морального поступка, есть поэтому аспект, отличный от него как судебного акта.

§114

Право моральной воли содержит следующие три стороны:

a) абстрактное, или формальное, право поступка на то, чтобы его содержание, так, как он осуществлен в непосредственном наличном бытии, было вообще моим, чтобы он был, таким образом, умыслом субъективной воли;

b) особенное в поступке есть его внутреннее содержание, а именно б) как оно по своему всеобщему характеру определено для меня, что составляет ценность поступка и то, чем он для меня значим, что составляет намерение; в) его содержание в качестве моей особенной цели моего частного субъективного наличного бытия есть благо;

с) это содержание как внутреннее, одновременно возведенное в свою всеобщность как во в себе и для себя сущую объективность, есть абсолютная цель воли, добро, выступающее в сфере рефлексии вместе с противоположностью субъективной всеобщности, частью вместе со злом, частью вместе с совестью.

Прибавление. Чтобы быть моральным, каждый поступок должен прежде всего совпадать с моим намерением, ибо право моральной воли состоит в том, что в ее наличном бытии получает признание лишь то, что внутренне существовало как умысел. Умысел касается лишь формальной стороны, т.е. внешняя воля должна быть во мне и как нечто внутреннее. Напротив, во втором моменте возникает вопрос о намерении при совершении поступка, т.е. об относительной ценности поступка для меня; и наконец, третий момент представляет собой не только относительную ценность, но и всеобщую ценность поступка - добро. Первым разрывом в поступке является разрыв между тем, что составляло умысел, и тем, что налично суще и совершено; вторым - между тем, что существует внешне как всеобщая воля и внутренним особенным определением, которое я ему придаю; наконец, третье состоит в том, чтобы намерение было и всеобщим содержанием. Добро есть намерение, возведенное в понятие воли.

§115

Конечность субъективной воли в непосредственности действования состоит непосредственно в том, что воля имеет предпосылкой своего действования внешний предмет и многообразные связанные с ним условия. Деяние вносит изменение в это предлежащее наличное бытие, и воля вообще несет вину за это, так как в измененном наличном бытии содержится предикат - мое.

Примечание. Происшествие, создавшееся состояние есть конкретная внешняя действительность, в которой вследствие этого содержится неопределенное множество обстоятельств. Каждый отдельный момент, являющий себя как условие, основание, причина такого обстоятельства и тем самым привнесший нечто свое, может рассматриваться как виновный в нем или во всяком случае как несущий часть вины за него. Поэтому формальный рассудок при рассмотрении какого-либо богатого обстоятельствами события (например, французской революции) может совершать выбор между бесчисленным их множеством и решить, на какое именно он возлагает вину за случившееся.

Прибавление. Мне может быть вменено то, что содержалось в моем умысле, и при рассмотрении преступления это имеет преимущественное значение. Однако в вине заключается совершенно внешнее суждение, совершил ли я нечто или не совершил, из того, что я несу за что-либо вину, еще не следует, что преступление может быть мне вменено.

§116

Если вещи, собственником которых я являюсь и которые в качестве внешних вещей находятся и действуют в многообразных связях (как это может случиться и со мной в качестве механического тела или живого существа) и причиняют тем самым вред другим, то это - не мое собственное деяние. Однако на меня в большей или меньшей степени возлагается ответственность за этот вред, поскольку эти вещи вообще мои, хотя по своей присущей им природе они лишь более или менее подчинены моему господству, являются предметом моего внимания и т.д.

§117

Самостоятельно действующая воля обладает в своей цели, направленной на предлежащее наличное бытие, представлением о его обстоятельствах. Но так как эта воля из-за этой предпосылки конечна, предметное явление для нее случайно и может содержать в себе нечто другое, чем то, что содержится в ее представлении. Право воли, однако, признавать в своем деянии лишь то своим поступком и нести вину лишь за то, что ей известно о предпосылках ее цели, что содержалось в ее умысле. Деяние может быть вменено лишь как вина воли; это - право знания.

Прибавление. Воля имеет перед собой наличное бытие, на которое направлены ее действия; но чтобы суметь это осуществить, она должна иметь представление об этом наличном бытии, и я несу истинную вину лишь постольку, поскольку предлежащее наличное бытие было доступно моему знанию. Имея такую предпосылку, воля конечна, или, вернее, такую предпосылку воля имеет потому что она конечна. Поскольку я мыслю и хочу разумно, я не стою на этой точке зрения конечности, ибо предмет, на который направлено мое действование, не есть противостоящее мне другое; конечность же несет в себе постоянный предел и ограниченность. Мне противостоит другое, нечто случайное, лишь внешне необходимое, которое может совпадать со мной или быть отличным от меня. Но я - только то, что есть в отношении к моей свободе, и деяние - вина моей воли лишь постольку, поскольку я об этом знаю. Эдип, убивший своего отца, не ведая о том, не подлежит обвинению в отцеубийстве; но в древних законодательствах не придавали такого значения субъективному моменту вменению, как в наши дни. Поэтому у древних народов возникали убежища, где бегущий от мести находил приют и защиту.

§118

Далее, поступок, перемещенный во внешнее бытие, всесторонне развивающееся сообразно своим связям в последовательности внешней необходимости, ведет к многообразным последствиям. Последствия как образование, имеющее своей душой цель поступка, суть его (принадлежащее поступку), но вместе с тем поступок в качестве положенной во внешнее бытие цели отдан во власть внешним силам, которые приводят с ним в связь нечто совершенно другое, чем то, что он есть для себя, и перемещают его, заставляя переходить в отдаленные, чуждые ему последствия. Воля имеет также право вменять себе лишь первые последствия, ибо лишь они входят в ее умысел.

Примечание. Какие последствия случайны и какие необходимы, остается неопределенным из-за того, что внутренняя необходимость выступает в конечном как внешняя необходимость, как отношение друг к другу в наличном бытии единичных вещей, которые в качестве самостоятельных встречаются внешним образом и безразличны друг к другу. Принцип, гласящий: пренебрегай последствиями твоих поступков, и другой: оценивай свои поступки по их последствиям и сделай их масштабом правого и доброго - одинаково абстрактно рассудочны. Последствия как собственное имманентное формирование поступка открывают лишь его природу и суть не что иное, как он сам; поэтому поступок не может отрекаться от них или презирать их. Но и наоборот, среди последствий находятся также вторгшиеся извне и привходящие случайно, не имеющие никакого отношения к природе поступка. Развитие противоречия, содержащегося в необходимости конечного, есть в наличном бытии именно переход необходимости в случайность и наоборот. Поэтому действовать и означает с этой стороны отдать себя во власть этого закона. Этим объясняется, что преступнику идет на пользу, если его поступок имел не столь дурные последствия, так же как добрый поступок должен мириться с тем, что он не имел никаких или очень незначительные последствия и что преступление, чреватое серьезными последствиями, отягощается ими. Героическое самосознание (как в античных трагедиях, в "Эдипе" и др.) еще не перешло от своей основательности к рефлектированию различия между деянием и поступком, внешним происшествием и умыслом и знанием обстоятельств, так же как и к отдельному рассмотрению последствий, а принимает вину во всем объеме деяния.

Прибавление. В том обстоятельстве, что я признаю только то, что было моим представлением, состоит переход к намерению. Только то, что я знал о данных обстоятельствах, может быть вменено мне в вину. Но существуют необходимые последствия, которые связаны с каждым поступком, даже если я совершаю нечто единичное, непосредственное, и которые суть тем самым содержащееся в нем всеобщее. Последствия, которые можно было бы предотвратить, я, правда, предвидеть не могу, но я должен знать всеобщую природу единичного деяния. Дело здесь не в единичном, а в целом, которое не относится к определенному в особенном поступке, а к его всеобщей природе. Переход от умысла к намерению состоит в том, что я должен знать не только мой единичный поступок, а всеобщее, с ним связанное. Выступая таким образом, всеобщее есть желаемое мною, мое намерение.

§119

Внешнее наличное бытие поступка представляет собой многообразную взаимосвязь, которая может рассматриваться как бесконечно разделенная на единичности и поступок может рассматриваться так, будто он ближайшим образом коснулся лишь одной такой единичности. Но истина единичного есть всеобщее, и определенность поступка есть для себя не изолированное до внешней единичности, а всеобщее содержание, заключающее в себе многообразие связей. Умысел в качестве того, что исходит от мыслящего, содержит не только единичность, но существенно и всеобщую сторону - намерение.

Примечание. В намерении по этимологическому смыслу этого слова52 содержится абстракция, частью форма всеобщности, частью выделение особенной стороны конкретной вещи. Стремление к оправданию ссылкой на намерение есть изолирование единичной стороны вообще, которая, как утверждают, есть субъективная сущность поступка. Суждение о поступке как о внешнем деянии без определения его правовой или неправовой стороны наделяет его всеобщим предикатом: данный поступок есть поджог, убийство и т.д. Выделенная как единичность определенность внешней действительности показывает то, что есть ее природа как внешняя связь. Действительность затрагивается сначала только в одной единичной точке (как, например, поджог относится непосредственно лишь к маленькой частичке дерева, что дает только предложение, а не суждение), но во всеобщей природе этой точки содержится ее дальнейшее распространение. В живом организме единичное непосредственно содержится не как часть, а как орган, в котором присутствует всеобщее как таковое, так что при убийстве поражается не кусок мяса как нечто единичное, а сама жизнь. С одной стороны, расщепление на единичности и следствия совершает субъективная рефлексия, которой неведома логическая природа единичного и всеобщего, с другой - природа самого конечного деяния и состоит в том, что содержит подобные обособления случайностей. Открытие dolus indirectus53 основано на рассмотренном здесь характере деяния.

Прибавление. Несомненно бывает, что при совершении какого-либо поступка к нему может прибавиться большее или меньшее число обстоятельств: при поджоге огонь может не вспыхнуть или, наоборот, может распространиться дальше, чем того хотел поджигатель. Несмотря на это, здесь нельзя делать различие между счастьем и несчастьем, ибо, действуя, человек должен иметь в виду внешние условия. Старая пословица справедливо гласит: "Камень, брошенный рукой, принадлежит дьяволу". Действуя, я сам подвергаю себя несчастью, следовательно, оно имеет на меня право и есть наличное бытие моего собственного воления.

§120

Право намерения заключается в том, что всеобщее качество поступка есть не только в себе, но было известно его совершающему, следовательно, уже содержалось в его субъективной воле; и наоборот, право объективности поступка, как это можно назвать, состоит в утверждении, что субъект в качестве мыслящего знал и хотел это.

Примечание. Это право на такое понимание ведет к полной или частичной невменяемости детей, идиотов, сумасшедших и т.д. Но подобно тому как поступки со стороны их внешнего наличного бытия заключают в себе случайности последствий, так и субъективное наличное бытие содержит неопределенность, относящуюся к власти и силе самосознания и благоразумия, - неопределенность, которая, однако, может приниматься во внимание лишь тогда, когда речь идет об идиотизме, сумасшествии и т.п. и о детском возрасте, ибо лишь такие решающие состояния уничтожают характер мышления и свободы воли и дозволяют рассматривать совершившего поступок, не почитая в нем мыслящего и волю.

§121

Всеобщее качество поступка есть вообще его многообразное содержание, сведенное к простой форме всеобщности. Но субъект как особенное, рефлектированное в себя и тем самым противостоящее объективной особенности, имеет в своей цели свое собственное особенное содержание, являющееся определяющей душой поступка. То обстоятельство, что этот момент особенности действующего содержится и осуществляется в поступке, составляет субъективную свободу в ее более конкретном определении, право субъекта находить удовлетворение в поступке.

Прибавление. Я для себя, рефлектированный в себя, представляю собой еще особенное, противостоящее внешности моего поступка. Моя цель составляет его определяющее содержание. Убийство и поджог, например, как всеобщее - еще не мое позитивное содержание как субъекта. Если кто-либо совершил подобные преступления, то спрашивают, почему он их совершил. Убийство произошло не ради убийства, была еще какая-то особенная позитивная цель. Если же мы сказали бы, что убийство было совершено из желания убить, то это желание было бы уже позитивным содержанием субъекта как такового, и деяние есть тогда удовлетворение его воления. Мотив деяния есть, следовательно, ближайшим образом то, что называют моральным, и оно тем самым имеет двойной смысл - всеобщего в умысле и особенного в намерении. Преимущественно в новейшее время стали всегда спрашивать о мотивах поступка, тогда как раньше просто спрашивали: добропорядочен ли этот человек? Исполняет ли он свой долг? Теперь хотят глядеть в душу и предполагают при этом разрыв между объективной стороной поступка и внутренней, субъективной стороной мотивов. Несомненно, определение субъекта рассматривать следует: он хочет нечто, что имеет свое основание в нем; он хочет удовлетворить свое желание, свою страсть. Но доброе и правовое также существует не как природное, а как положенное моей разумностью содержание; моя свобода, сделанная мною содержанием моей воли, есть чистое определение самой моей свободы. Поэтому более высокая моральная точка зрения состоит в том, чтобы находить удовлетворение в поступке, а не в том, чтобы останавливаться на разрыве между самосознанием человека и объективностью деяния - на способе восприятия, который, однако, как во всемирной истории, так и в истории индивидов, имеет свои эпохи.

§122

Благодаря этому особенному поступок имеет для меня субъективную ценность, представляет для меня интерес. По сравнению с этой целью, с намерением со стороны содержания, непосредственный аспект поступка в его дальнейшем содержании низведен до средства. Поскольку такая цель есть нечто конечное, она в свою очередь может быть низведена до средства для дальнейшего намерения и т.д. до бесконечности.

§123

Для содержания этих целей здесь есть только б) сама формальная деятельность - субъект направляет свою деятельность на то, что он должен рассматривать как свою цель и чему он должен споспешествовать; люди хотят действовать во имя того, чем они интересуются или должны интересоваться как своим, в) Но более определенным содержанием еще абстрактная и формальная свобода субъективности обладает только в своем природном, субъективном наличном бытии, в своих потребностях, склонностях, страстях, мнениях, фантазиях и т.д. Удовлетворение этого содержания есть благо или счастье в их особенных определениях и во всеобщем, есть цель конечности вообще.

Примечание. В качестве точки зрения отношения (§108), с которой субъект определяется в своей различенности и, следовательно, имеет значимость особенного, это то место, где появляется содержание природной воли (§11); но здесь оно не таково, какое оно есть непосредственно, а выступает как принадлежащее в себе рефлектированной воле, возведено до всеобщей цели, блага или счастья. Это точка зрения мышления, еще не постигающего волю в ее свободе, а рефлектирующего о ее содержании как природном и данном, такова была, например, точка зрения во времена Крёза и Солона.

Прибавление. Поскольку определения счастья преднайдены, они не представляют собой истинных определений свободы, которая истинна для себя лишь в своей самоцели, в добре. Здесь мы можем задать вопрос: имеет ли человек право ставить перед собой такие несвободные цели, основанные лишь на том, что субъект - живое существо? Однако то, что человек - живое существо, не случайно, а соответствует разуму, и он имеет право делать свои потребности своей целью. В том, что кто-либо живет, нет ничего унизительного, и ему не противостоит некая высшая духовность, в которой можно было бы существовать. Лишь возведение преднайденного до из-себя-творимого дает более высокую сферу добра; однако такое различие не заключает в себе несовместимости обеих сторон.

§124

Так как и субъективное удовлетворение самого индивида (сюда относится также и признание его в чести и славе) содержится в осуществлении в себе и для себя значимых целей, то как требование, будто желаемой и достижимой является лишь цель такого рода, так и воззрение, согласно которому объективные и субъективные цели взаимно исключают друг друга в волении, представляют собой пустое утверждение абстрактного рассудка. Это утверждение становится даже чем-то дурным, когда оно переходит в воззрение, которое на том основании, что субъективное удовлетворение существует (как это всегда бывает в завершенном деле), приходит к выводу, что оно было существенным намерением действующего, а объективная цель была лишь средством к его осуществлению. Субъект есть ряд его поступков. Если они представляют собой ряд не имеющих ценности свершений, то не имеет ценности и субъективность воления; если же. напротив, ряд деяний индивида по своей природе субстанциален, то такова и внутренняя воля индивида.

Примечание. Право особенности субъекта получить удовлетворение, или, что то же самое, право субъективной свободы, составляет поворотный и центральный пункт в различии между античностью и Новым временем. Это право в его бесконечности высказано в христианстве и сделано всеобщим действенным принципом новой формы мира. В число ближайших его форм входят любовь, романтическое восприятие мира, стремление индивида к вечному блаженству и т.д., затем моральность и совесть, далее другие формы, которые частью выступят в дальнейшем изложении как принцип гражданского общества и моменты политического устройства, частью же вообще выступают в истории, особенно в истории искусства, науки и философии. Этот принцип особенности есть, несомненно, момент противоположности и во всяком случае ближайшим образом столь же тождествен со всеобщим, сколь отличен от него. Но абстрактная рефлексия фиксирует этот момент в его отличии от всеобщего и в противоположности ему и создает таким образом воззрение на моральность, согласно которому она существует лишь во враждебности и в борьбе с удовлетворением человеком собственных потребностей, - выставляет требование: делать с отвращением то, что велит долг54. Именно это рассудочное понимание (Verstand) создает то психологическое воззрение на историю, которое изощряется в том, чтобы унизить все великие деяния и великих индивидов, умаляя их значение тем, будто главным намерением и движущим мотивом их поступков служили склонности и страсти, также находившие свое удовлетворение в субстанциальной деятельности, такие, как слава, честь и другие следствия этой деятельности, вообще особенная сторона - ее это воззрение предварительно декретировало как нечто дурное; поскольку великие деяния и деятельность, состоящая в ряде таких деяний, создали в мире великое и действовавший индивид обрел вследствие этого власть, честь и славу, то индивиду принадлежит, как утверждают сторонники этого воззрения, не это великое, а только особенное и внешнее, выпавшее благодаря этому на его долю; так как это особенное есть результат, то поэтому оно якобы было и целью, причем даже единственной целью. Подобная рефлексия держится за субъективное в великих индивидах, в котором она сама пребывает, и не замечает в ею же созданной суетности субстанциального в них; это воззрение лакеев по своей психологии, для которых не существует героев не потому, что они не герои, а потому, что сами они лакеи55.

Прибавление. In magnis voluisse sat est56 правильно в том смысле, что надо хотеть великого; но надо и уметь его совершать: в противном случае это воление ничтожно. Лавры одного лишь воления - сухие листья, которые никогда не зеленели.

§125

Субъективное со своим особенным содержанием, благом, находится вместе с тем как рефлектированное в себя бесконечное одновременно и в соотношении со всеобщим, со в себе сущей волей. Этот момент, ближайшим образом положенный в самой этой особенности, есть также благо других в полном, но совершенно пустом определении, благо всех. Благо многих других особенных вообще есть тогда также существенная цель и право субъективности. Но так как отличное от такого особенного содержания в себе и для себя сущее всеобщее здесь еще дальше не определилось, определилось только как право, то те цели особенного могут отличаться от него, могут ему соответствовать, но могут и не соответствовать.

§126

Моя особенность, так же как и особенность других, есть вообще право лишь постольку, поскольку я - нечто свободное. Поэтому она не может утверждать себя в противоречии с этой своей субстанциальной основой, и намерение содействовать моему благу, как и благу других (в этом случае оно, в частности, называется моральным намерением), не может служить оправданием неправому поступку.

Примечание. Это одна из самых превратных максим нашего времени. Она частью ведет свое происхождение из докантовского периода доброго сердца и составляет, например, квинтэссенцию известных трогательных драматических произведений57, которые изображали неправовые поступки, стремясь возбудить интерес к так называемому моральному намерению и изображать дурных субъектов с якобы добрым сердцем, т.е. таким, которое желает не только собственного блага, но и блага других; частью же это учение, еще более резко выраженное, вновь возникло в наше время, и внутренняя восторженность и задушевность, т.е. форма особенности как таковая, была сделана критерием правового, разумного и превосходного, так что преступления и руководящие им мысли, будь они даже самыми грубыми, пустыми измышлениями и нелепейшими мнениями, объявляются правовыми, разумными и превосходными потому, что они идут из души и восторженности (подробнее см. ниже, в примечании к §140). Надо, впрочем, принимать во внимание точку зрения, с которой здесь рассматриваются право и благо, они рассматриваются как формальное право и особенное благо единичного; так называемая всеобщая польза, благо государства, т.е. право действительного конкретного духа, представляет собой совершенно иную сферу, в которой формальное право - такой же подчиненный момент, как особенное благо и счастье единичного. Что одним из часто встречающихся недоразумений абстракции является утверждение частного права и частного блага как в себе и для себя противостоящего всеобщему в лице государства, было указано уже выше.

Прибавление. Сюда относится знаменитый ответ пасквилянту, который в свое извинение сказал: "il faut donc que je vive", - "je n'en vois pas la necessite"58. Жизнь не необходима, если она противостоит более высокому, свободе. И если св. Криспин крал кожу, для того чтобы шить из нее обувь бедным, то его поступок морален, но вместе с тем неправомерен и тем самым не имеет значимости.

§127

Особенность интересов природной воли, собранная воедино в ее простую тотальность, есть личное существование как жизнь. Жизнь, находящаяся в крайней опасности и вступившая в коллизию с правомерной собственностью другого, может притязать на право крайней необходимости (не как на справедливость, а как на право), поскольку на одной стороне - бесконечное поражение существования и тем самым полное бесправие, на другой - только поражение единичного ограниченного существования свободы, причем вместе с тем признается право как таковое и правоспособность того, кто поражается только в этой собственности.

Примечание. Из права нужды проистекает благодеяние59 - оставлять должнику такую часть инструментов, земледельческих орудий, одежды, вообще его имущества, т.е. собственности кредитора, которая представляется необходимой для того, чтобы он мог сохранять определенный, даже соответствующий его сословному положению уровень пропитания.

Прибавление. Жизнь как совокупность целей имеет право пойти наперекор абстрактному праву. Если, например, жизнь может быть поддержана посредством кражи куска хлеба, то этим, правда, поражается собственность другого человека, но было бы неправомерно рассматривать этот поступок как обычное воровство. Если бы человеку, жизни которого угрожает опасность, не было дозволено действовать так, чтобы сохранить ее, он был бы определен как бесправный, и этим отказом ему в жизни отрицалась бы вся его свобода. Для обеспечения жизни необходимо, правда, многое, и когда мы думаем о будущем, мы должны принимать во внимание все эти единичные стороны. Но жить необходимо только теперь, будущее не абсолютно и подвержено случайности. Поэтому только нужда непосредственно настоящего может оправдать неправовой поступок, ибо в несовершении его заключалось бы совершение неправа, причем наивысшего, а именно полное отрицание наличного бытия свободы; beneficium competentiae60 должно находить здесь свое место, ибо в родственных отношениях или в других близких отношениях заключено право требовать, чтобы человека не принесли полностью в жертву праву.

§128

Нужда открывает конечность и тем самым случайность как права, так и блага, - случайность абстрактного наличного бытия свободы без того, чтобы оно было существованием особенного лица, и случайность сферы особенной воли без всеобщности права. Тем самым их односторонность и идеальность положены так, как она в них самих уже определена в понятии. Право уже определило (§106) свое наличное бытие как особенную волю, а субъективность в ее всеобъемлющей особенности сама есть наличное бытие свободы (§127), так же как она в себе в качестве бесконечного соотношения воли с собой есть всеобщее свободы. Оба момента, интегрированные таким образом, чтобы получилась их истина, их тождество, но пока еще находящиеся в относительном соотношении друг с другом, суть добро как исполненное, в себе и для себя определенное всеобщее и совесть как бесконечная субъективность, в себе знающая и в себе определяющая свое содержание.