Различные подходы к анализу ценностей

Философия

Тема 90. РАЗЛИЧНЫЕ ПОДХОДЫ К АНАЛИЗУ ЦЕННОСТЕЙ

План

Введение

1. Ценности, их природа и принципы классификации

2. Понятие морального абсолюта

3. Релятивистские подходы к проблеме ценностей

Вывод

Использованная литература

Введение

Вопрос о природе ценностей и их роли в общественной жизни непосредственно связан с решением многих проблем: взаимоотношения человека и общества, культуры и цивилизации, природы и общества и др. В аксиологических категориях - ценность, оценка, ценностные ориентации и т.д. - воплощается теоретический потенциал культуры определенного общества. В них аккумулируются представления людей о значимости самых разнообразных явлений действительности.

При рассмотрении данного вопроса нужно, прежде всего, четко обозначить проблему ценностей, а затем показать место и роль ценностей в развитии общества. Суть проблемы заключается в том, что понятие «ценность» очень близко по смыслу к таким понятиям как «потребность», «благо», «полезность» и т.п., но не сводится к ним и имеет самостоятельное содержание. Понятие «ценность» внутренне противоречиво. Ценность характеризует объективные явления, либо их свойства, признаки, значимые для людей. А, следовательно, она одновременно предполагает наличие определенного субъекта

Поэтому необходимо обратить особое внимание на то, что ценности являются характеристикой не вещи самой по себе в ее природном бытии, а явлений действительности, включенных прямо или опосредованно в общественные отношения, ценность есть проявление социального бытия вещи, имеет, таким образом, социальную природу.

1. Ценности, их природа и принципы классификации

Ценность - это особый вид реальности. Сама по себе она не существует, хотя и связана не только с человеком, но и с объективным миром. Мир полон ценностей - материальных (вещи, деньги, собственность), художественных (произведения искусства и литературы), природных ( восход, закат солнца, моря, цветы, ландшафты), человеческих (смех, красота глаз, мужественный поступок, дети), ее основой может быть объективная реальность, продукты человеческого творчества и содержания сознания: соответственно, камень, вода, автомобиль, теория, образ и т.д. Но ценность обязательно антропогена (связанные с отношениями людей и жизнью в обществе), поскольку возникает в процессе человеческого действия и осмысления, в процессе оценки человеком людей, общества, идей, предметов культуры или природы.

Строго говоря, способностью предпочитать одни вещи другим наделены все живые существа, - сама потребность самосохранения вынуждает их чего-то в мире страшиться, к чему-то тянуться. Больше того, животное защищает свое потомство, и, значит, может любить. Однако вряд ли можно говорить о ценностях в полном смысле слова в существах, не способных отдать себе в них отчета.

Среди всех творений Вселенной только человек в состоянии оценивать природу, результаты своих действий и вместе с тем оказывается способным на самооценку.

Виды ценностей могут быть самыми разными: объективными, виртуальными, несуществующими в природе (мечты, идеалы), фантастическими. Но в любом случае они обретают статус ценностей при потенциальном или наличном существовании человека, т.е. того, кто способен ценить. Алмаз не имеет никакой ценности, если никогда не попадет в руки человека. Автомобиль - не более чем груда железа, если он был брошен угонщиками там, где его никто и никогда не найдет и если о нем все забыли.

Ценности существуют там и тогда, где и когда существует человек.

Специфический признак существования ценности - значимость. Значимость - это синоним ценности, но только в том случае, если это положительная значимость. Значения могут быть и отрицательными.

Ценности бывают материальными и духовными, однако, в любом случае они устанавливаются (т.е. конституируются) человеком, поэтому в них заложена определенная виртуальность, связанная с тем, что сама оценка - это дело разума человека, его вкуса, предпочтений, симпатий, потребностей, целей, идеалов и т.д.

Понятно, что ни разум, ни все остальное, связанное с оценивающими способностями человека, не являются какими-то предметами, а принадлежат области его субъективности, которая передается и ценностям. Однако речь в данном случае идет не о субъективизме, понимаемом как произвол или неуправляемая прихоть, тем более не об эгоизме или корыстности, а о субъективности как области внутреннего мира человека разумного, обладающего сознанием, свободой, совестью и другими чисто человеческими качествами.

Здесь мы подошли к одному весьма важному моменту. Необходимо отличать ценное как просто полезное, выгодное или нужное, как средство к чему-то другому, - от ценности в своем полном и высшем, специфически человеческом смысле слова. В чем это отличие? Ценность-пользу всегда можно измерить и соответственно возместить другой ценностью, но любая высшая ценность по-своему абсолютна и утрата ее невосполнима; такая ценность - то, что часто называют «бесценным». Грубо говоря, нельзя указать ее цены или денежной стоимости (ведь деньги воплощают идею меры и обмена).

Высшие ценности как бы самоценны для человека, ему претит сама мысль использовать их только как средства к достижению своих целей. Это роднит понятие высшей ценности с таким понятием, как святыня (видимо, на заре человечества высшие ценности человека были еще только религиозными). Подчеркивая исключительный характер какой-либо ценности, мы нередко метафорически употребляем именно этот термин.

Критерий незаменимости, самоценности легко отделяет простую цену от подлинной ценности: все живое и все истинно любимое нами, независимо от своего масштаба, именно незаменимо. Так, полюбившуюся картину или вид из окна никогда не заменят для нас другие, во сто раз более дорогие, признанные или роскошные; любая безделушка, связанная, скажем, с памятью о близком человеке, для нас дороже самой полезной вещи того же назначения; пропавшего котенка нельзя заменить купленным на рынке другим… И уж конечно, согласно знаменитой формуле Иммануила Канта(немецкий философ):Поступай так, как если бы максима твоего поступка посредством твоей воли должна была стать всеобщим законом природы, любой человек может быть для нас только целью (самоценностью) и никогда - средством.

Ценности играют колоссальную, больше того - определяющую роль в жизни людей. Они обладают функциями ориентиров, образуют сложный мир смыслов и символов, составляют основу индивидуальных или коллективных суждений и поступков. В них есть регулятивные и нормативные компоненты.

Область бытования ценностей универсальна и практически безгранична (ведь даже бесконечная Вселенная издревле составляет для нас познавательную, философскую, эстетическую и - для верующих и всякого рода магов - даже сакральную [священную] ценность).

Существует множество систем ценностей и видов их классификации. Различают моральные, научные, эстетические, юридические, философские, религиозные, социальные, политические, экономические, финансовые, экологические и другие ценности. Их разделяют на материальные и духовные, личные и коллективные.

Выделяют две основные группы ценностей.

В первом случае основанием для классификации выступают особенности объекта, во втором - основанием для классификации является сам субъект ценностного отношения.

При рассмотрении первой подгруппы можно выделить ценности материальные и духовные.

Вычленим типы ценностей в зависимости от конкретных видов деятельности. Нужно обратить внимание на то, что координация и субординация ценностей определяется иерархией сфер общественной жизни.

Предметы природы, включаясь в практическую деятельность людей, становятся социально значимыми. Они образуют разновидность материальных ценностей, которые можно назвать природными. В свете гуманистического мировоззрения, главным признаком ценности является наличие в ней благотворных для человека качеств, свойств, возможности использовать эту ценность во благо человека, или ее способность соединяться с положительными качествами индивида. Благотворным же для человека, соответственно его положительными свойствами гуманист - в отличие от верующего или, скажем, государственника - считает все то, что способствует данной земной жизни всякого индивида, облегчению ее условий, наполнению ее радостью. Отсюда вытекает, что область гуманистических ценностей складывается, во-первых, из того, что признается ценным нашей человечностью, во-вторых, из того, что человечно и позитивно в самом человеке, в-третьих, из того, что признается ценным в виде комбинации наших нейтральных и позитивных качеств. Например, способность к познанию сама по себе нейтральна. Можно познавать и добро, и зло во имя и добра, и зла. Конечно, глупо было бы подходить к неизведанным еще истинам с требованием соответствия нашим ценностям. Но результаты познания только тогда обретают статус подлинной ценности, когда начинают служить целям добра, улучшению жизни человека.

Общей чертой ценностей гуманизма является заключенная в них человечность, все то, что связано с утверждением жизни, положительными качествами людей, с творчеством добра в его многообразных формах.

Гуманистическая аксиология (учение о ценностях) руководствуется шкалой: «человечность - бесчеловечность». Все, соответствующее или не противоречащее человечности становится ценностью гуманистического мировоззрения. Все, что противоречиво в себе и состоит из «смеси» положительного и отрицательного, заслуживает названия псевдо- или квазиценностей и подлежит критической оценке. Все, что бесчеловечно, то не ценность. В результате образуются три области: область ценностей, область псевдоценностей, область антиценностей.

Область ценностей - это вся область человеческого существования. Она простирается как внутри самого человека, так и вне его, даже за пределами его досягаемости: ведь человек гуманный заботится и о том, что будет, когда не станет его самого. Но центральной среди них является ценность человеческой жизни.

2. Понятие морального абсолюта

Всякий человек склонен считать свои нравственные убеждения самыми лучшими. Так и должно быть. Такая уверенность дает нашему поведению необходимую устойчивость. Но разум подсказывает всем умным людям относиться критически к жизни, а уж тем более к самому себе. Поэтому личные убеждения никогда не могут претендовать на абсолютность.

Каждая моральная система также склонна провозглашать свои правила как единственно приемлемые. Более того, выдавать их за общечеловеческие, всеобщие. Те же библейские 10 заповедей представляются современной христианской цивилизации аксиомами, обсуждать правильность которых просто нелепо. За давностью лет, по традиции, наш жизненный уклад представляется нам некой константой нравственных отношений вообще. Однако известно, что не все привычное - непременно хорошо. В кризисной ситуации обнаруживается, что усвоенные нами нравственные нормы не вечны, а очень даже относительны.

Как бы привлекательно ни выглядели те или иные нормы, можно на бесчисленных примерах показать, что они слишком просты и косны для разнообразия жизненных ситуаций, и реальное применение делает их весьма относительными. Даже соблюдение такого священного завета, как "не убий" далеко не ведет напрямую к нравственности. Иначе никак нельзя было бы обосновать, например, моральную заслугу защитников Отечества. В этом случае норма отступает перед ценностью более высокого порядка - жизнью. Жизнью в полном объеме, ради которой приходится пожертвовать частными проявлениями этой жизни: чужой, но и своей тоже. Суть в том, что норма прочна не сама по себе, а благодаря ее обоснованию: принципу, идеалу или ценности, которые и помогают нам ориентироваться между добром и злом и в соответствии с этой ориентацией подбирать конкретные правила.

Взбираясь по лестнице моральных представлений от самых простых (норма) до синтетических (ценность), мы приходим к вершине - понятию добра. За всеми частностями нашего поведения решается вопрос: добро ли то, что мы делаем. Доказать абсолютность добра - это значит доказать и все остальное. Иногда говорят об абсолютных моральных ценностях во множественном числе. Действительно, самих ценностей много, но каждая из них возведена в этот ранг благодаря связи с идеей добра.

Понятие добра моральная философия освоила давно. Начиная с Аристотеля, оно выводилось из более общего понятия - блага. Благо - положительная значимость вообще; а добро - это все морально положительное. При всей очевидности содержания этого понятия, проблема определения добра не так проста. Еще Дж.Э. Мур в своих "Принципах этики" пересмотрел всевозможные подходы к этому делу и заключил, что добро неопределимо, а постигается лишь интуитивно. А вот с этим никаких проблем нет: всякий знает, что такое добро и не путает его с редиской. В теоретическом же смысле отделить моральное благо от всех других можно только "длинным путем" - выясняя специфику морали в целом.

Если эта специфика определяется, в первую очередь, разницей между сущим и должным, то добро это, конечно, всегда должное. Оно не просто наличествует, оно вменяется в обязанность, повелевает, а только предлагает себя. Добро должно быть, но это значит, что оно случится. Какие бы доказательства ни сочинялись, человек далеко не всегда оказывается убежденным. Таким образом, на деле мы способны уверенно следовать добру, в то время как в рассуждениях о нем бесконечно путаемся. Оказывается, что самая главная этическая категория во многом неоднозначна, хотя обладает для нашей души очевидностью и очарованием. Добро должно быть и оно есть, хотя и непонятно, почему.

Наполнение идеи добра конкретным содержанием наталкивается на еще большие преграды. Поскольку каждый переживает опыт добра самостоятельно, то получается, что добро якобы у каждого свое. И то, что хорошо для соседа, очень даже может быть плохо для меня. Потому указать на какие-то поступки, явления, события, которые хороши для всех, а потому абсолютны, не представляется возможным. Хотя этого очень хочется. Поскольку люди различаются между собой, всеобщее добро не может быть одинаковым для всех. Оно должно быть многообразным на практике, однако, единым по идее и абсолютным как понятие. Мы можем говорить: помогать слабому - есть добро. Но не наоборот: добро есть помогать слабому. Добро всегда шире. А из логики известно, что чем шире объем понятия, тем уже его содержание. Понятие, охватившее все моральные явления, окажется почти пустым. Абсолютное добро суть некая бессодержательная абстракция. Однако именно благодаря этой регулятивной идее приобретают значимость все наши суждения и поступки. Еще раз главным абсолютом в морали является понятие добра, но не суждения о нем, не конкретные его виды, не земные воплощения.

Если добро не сводимо к вещам и явлениям, то может быть его можно сравнить с каким-либо понятием? Конечно! Понятие зла незамедлительно является нам в этике, как и само зло обнаруживается вслед за добром. Не будем вдаваться в перечисление всего того, что мы считаем злом. Опять за всеми частными определениями проступает единый смысл: зло противоположно добру. Это ясно. Проблема, встающая перед мыслящим, в данном случае такова: является ли зло столь же абсолютным, как добро?

Религиозно-философское учение манихеев (III-XI вв.) последовательно утверждало равноправие двух начал мироздания: света и тьмы, добра и зла. В мире и в людях они смешиваются в разных пропорциях, а потому беспрерывно борются между собой, но к финальной победе предопределено добро. В древнекитайской классической "Книге перемен" мир также объясняется через диалектику двух начал: янь (светлого, доброго, творческого) и инь (темного, злого, пассивного). Как их ни расценивай, одно из них не сильнее другого. Оба полюса имеют смысл относительно друг друга. Зло - не нечто ужасное, а лишь оборотная сторона добра, и наоборот. "Свет - левая рука тьмы, тьма - правая рука света". А это значит, что ничто не абсолютно. Даже эти учения, в которых добро и зло равноправны, отвергли мысль о возможной абсолютности зла. В первую- очередь потому, что это моральный абсурд. Если бы было так, то все наши нравственные усилия не только тщетны, но и бессмысленны. Добро создает ориентацию, зло - дезориентирует. Это видно из практики некоторых редких Учений, вроде сатанизма. Если Дьявол объявляется полным истинным господином мира, то добро и зло не меняются местами, а разрушаются. Действия людей становятся нравственно-безразличными. Их приходится совершать потому, что так требует кумир, а не потому что эти поступки сами по себе хороши. Абсолютизация зла - это не искажение морали, а ее смерть.

Есть не только историко-философские, но и чисто теоретические аргументы в пользу неабсолютности зла. Во-первых, абсолютов не может быть два (во всяком случае в одной системе отсчета), это противоречит смыслу этого понятия. Во-вторых, если зло во всем противоположно добру, то абсолютному противостоит относительное. Итак, по логике, зло в принципе относительно. Именно такое понимание развернуто христианством, а вслед за ним и всей европейской этикой. Еще Августин Блаженный обосновывал принципы вероучения, исходя из того, что Бог не может быть источником зла. Значит в сотворенном им мире никакого сущностного зла быть не может. Оно случайно, оно - отклонение от правила, искажение его. То, что кажется злом, является им лишь в сравнении с абсолютным божественным благом.

Суть зла - в порче и искажении вещей. Ведь творить оно не может. Бессильно. Именно это бессилие и заставляет злого человека портить жизнь другим, отнимать, рушить и гадить. А главное - изображать силу. То качать мышцы, то собирать войска, создавая иллюзию влияния на судьбы мира. Шумовых эффектов зло производит изрядно (может потому и кажется, что его много?) Да и злые герои часто выглядят весьма импозантно. Литература давно столкнулась с трудностями в изображении положительных персонажей. В романе "Идиот" Ф.М. Достоевский поставил себе задачу изобразить "положительно прекрасного человека. Злые персонажи бывают выразительны, но само зло довольно однообразно. Так в результате строительства возникают разные дома, а из разрушения - однообразные обломки. Злу предаются от общей жизненной скуки, от чего скука только усугубляется.

Мировая литература неоднократно возвращалась к мысли о том, что величия в Дьяволе мало. Чаще всего он вырождается в простого черта, который и смущает людей.

Каким бы могучим ни выглядело зло и беззубым добро, последнее почему-то не переводится в мире.

Наличие зла вызывает в душе чувство несовершенства и стремление к лучшему. Между полюсами добра и зла только и возможно нравственное движение. Это вечный двигатель нашей жизни. А потому само противостояние полюсов абсолютно: мораль не знает промежуточных оценок, не признает количественной шкалы. Добро или есть, или его нет. А что не добро, то - зло. Все попытки смягчить эту неумолимую логику морального сознания, сделать ее более снисходительной к реальностям жизни до сих пор не имеют особого успеха.

Казус состоит в том, что если бы добро одержало окончательную победу на земле, всякая мораль исчезла бы. Она имеет смысл только в рамках напряженного долженствования, образующегося между добром и злом. Морали не было в раю, до того, как наши прародители сорвали плод с "древа познания добра и зла". Нет морали и у святых. Уже нет, она преодолена. То есть всякая абсолютизация чревата своей противоположностью. Полное осуществление было бы концом морали. Но возможно ли такое воплощение? Я не устаем подчеркивать, что абсолютность добра исчерпывается областью идеи, понятия. Признать его в этой сфере несложно. Жгучая проблема обнаруживается при попытке воплотить абстракцию в жизни человека и общества личной судьбе и в истории.

То, что люди хотят, чтобы добро и справедливость восторжествовали на земле, не удивительно. Интересно другое - то, что сами абсолютные ценности и идеалы нуждаются в осуществлении. Без этого они не то чтобы неполны по содержанию. Нет, они совершенны. Но как бы "хотят" перейти в другую форму бытия, как если бы пребывание в платоновском "мире идей" было для них "скучным". Религиозная мысль давно освоила это обстоятельство в идее творения. Зачем, спрашивается, всеблагой, всесовершенный Бог творит мир и людей в нем? Чего Ему не хватало в Его абсолютной жизни? Ведь и мир, отягощенный материей - не лучшее место для обитания всего возвышенного. И люди с их слабостями и строптивостью - не лучший материал для воспитания. Но в "мире идей" абсолют просто пребывает, есть. Нужна личность, чтобы его бытие стало долженствованием, чтобы из безразличного факта он стал фактом повелевающим. Если даже Богу нужны люди, то моральному абсолюту (добру) и подавно нужна арена для апробации: наши сердца и наши поступки.

В истории, в личной судьбе добро разворачивается в многообразие хороших поступков. Его отстаивают, за него борются. Если мы не будем его поддерживать, то кто будет Атлантом нравственности? Абстракт добра, может быть, и останется, но это будет ничье добро. Словно брошенное на дороге имущество, не имеющее ценности, пока нет у него хозяина.

То, какими способами личность приобщается абсолютным ценностям, представляет собой сложнейшую проблему. И теоретическую для этиков, и практическую - для каждого человека. Есть три основных способа ее решения.

Абсолютистская модель. В этой модели ценностям и идеалам отводится доминирующая роль. Предполагается, что они вечны, неизменны, единственны, абсолютно истинны; не подлежат человеческому суду и личному обсуждению. По идее это так и есть (см. выше о понятии добра), но беда в том, что всякий теоретик выдает за абсолютные некоторые определенные ценности. Хорошо еще, если не свои личные вкусы и пристрастия. Какими бы несомненными они ни казались, это возвышение конкретных видов блага до уровня добра вообще.

Дело даже не в теоретической ошибке, а в практических последствиях такой точки зрения. Если выдавать относительные воззрения за абсолют, это приводит к их догматизации. Пока абсолют был волшебно-неуловимым Нечто, он вдохновлял нас на подвиги. Когда же некоторый список правил, принципов и формулировок предстает перед человеком в качестве непререкаемой истины, то всякая свободная личность задается вопросом: а с какой стати, собственно? Придать нравственному закону такую убедительность, какая есть в эвклидовой геометрии, еще никому не удавалось. Да и геометрий нынче много. Даже религиозное обоснование: заповеди даны богом, - не исключает свободной воли человека.

Тот же, кто понимает абсолют догматически, превращает его в прокрустово ложе, которое никому не впору. Под флагом борьбы за абсолютное добро (священная же цель!) начинают преследовать живых "человеков", которые, конечно, несовершенны и слабы. Настоящая мораль борется со злом и пороком. Догматическая - с людьми. И это не случайно. Если добро однозначно определено, то мы должны быть лишь сосудами, которые оно наполняет, "носителями" добра, самостоятельность может только напортить. Ведь абсолютное добро не может быть усовершенствовано. По тому неудивительно, что моральный абсолютизм преследует личность и ее свободу жестче, чем деспотический режим. Ужас состоит в том, что личность должна добровольно (иначе, какая же мораль!) наложить оковы на свою свободу выбора. Она навеки должна выбрать "правильное" добро.

Люди, занявшие абсолютистскую нравственную позицию, встречаются не так редко. Действительно нравственное самосовершенствование неотделимо от самоограничения, духовной дисциплины, овладения страстями. Человек "твердых принципов" вводит в рамки в первую очередь себя. И это, как ему кажется дает ему нравственное право воспитывать других людей, требовать сурового исполнения долга. А поскольку добиться этого в общественных масштабах не удается, то всегда есть повод порассуждать об "испорченности мира", "греховности людской породы" и т.п.

Принцип: все или ничего, - таит свои опасности, если не обогащается со временем мудростью. Это вовсе не значит, что придется "поступиться принципами", "приспособиться". Это значит, что принципы перестанут быть оторванными от жизни. Возвышенные идеи должны помочь жизни возвыситься, а не угнетать ее своим величием. Тот, кто "зациклился" на чистоте своих нравственных принципов, быстро убеждается, что замарать их действием легко, а утвердить в жизни -трудно. Потому абсолютная нравственность сохраняется здесь, в основном, на уровне намерений. Понятие добра консервируется, но не развивается. На деле такой человек оказывается сухим, "с плохим характером". Его стойкостью восхищаешься на расстоянии, но жить рядом с ним сложно. Он любит принципы больше, чем людей, а абсолют - больше, чем жизнь. Если проповедь морали приобретает враждебный личности характер, обе от этого пострадают.

Другой вариант поведения человека, "разбившего лоб" в попытках добиться абсолютной справедливости, - разочарование в ней: "нет правды на земле, но правды нет и выше" (Сальери у Пушкина). Разуверившись в своем идеале, человек поливает грязью их все. А затем переходит к озлоблению: раз абсолют недостижим в таком виде, как мне хочется, то безразлично, как поступать; никакие усилия не приближают царство абсолютного добра, поэтому "все дозволено". Не удивительно, что многие пылкие юноши с возвышенными идеалами становятся со временем эгоистами и циниками.

Итак, желание абсолютного воплощения морали в действительность внутренне противоречиво. С одной стороны, это - возвышенное и прекрасное намерение. С другой - приводит к разрушению самой морали: если задача была бы решена, исчезла бы разница между должным и сущим; если задача не будет решена - абсолют превращается в догму. В результате личность или становится "человеком догмы" или восстает и начинает попирать всякую мораль.

3. Релятивистские подходы к проблеме ценностей

Другой подход к воплощению абсолюта демонстрируется релятивистами. Теми, которые считают, что все в мире относительно. Такие есть среди теоретиков, такой же позиции придерживаются и рядовые обыватели. Они "люди простые", до высоких идеалов им дела нет, поскольку они уверены, что мир таков, каков он есть, и радикально улучшить его не удастся. Вовсе от нравственных идеалов, конечно, никто не отрекается, это привело бы к полному упадку нравов. Однако стремиться к абсолютной морали - слишком хлопотно, а потому следовать ей надо "по возможности", применять в зависимости от ситуации. Такая житейская мудрость не раз оправдывала себя при разрешении запутанных ситуаций. Даже при всем желании следовать высокой нравственности, это не всегда удается. Слишком неоднозначны моральные проблемы. Недаром герой Ф-М. Достоевского размышлял: "Поступлю, как надо честному человеку! А я вот и не знаю, как тут надо поступить честному человеку!.." Абсолютизм исходит из одного сущностного свойства морали, релятивизм - из другого. Последний подчеркивает, что всякое моральное правило - не рецепт. Чем сложнее моральная идея тем больше она нуждается в личностном ее освоении и интериоризации. Чтобы быть моральным, нужно сделать абсолют "своим", преобразовать его в нечто конкретное и применять, словно впервые. Все было бы замечательно, если бы грань между "житейской мудростью" и полной беспринципностью не была такой тонкой. Если все относительно, нет священных и твердых заповедей, то и впрямь все дозволено. Релятивизм неизбежно приводит к оправданию, а то и подстрекает к анархии, насилию и экстремизму.

Странным образом крайний абсолютизм (абсолюту на земле нет места) и крайний релятивизм (абсолюта вовсе нет) сходятся в возможной безнравственности практических выводов. Релятивизм, конечно, опаснее. Любовь к абсолюту воспламеняет личность, которая жертвует своей индивидуальностью во имя торжества добра. Нигилизмом же, отрицанием всего святого, заражаются массы, страшные своей "распоясанностью".

Как сложно иметь дело с моралью, где предмет рассуждения регулярно сам выворачивается наизнанку, и всякое утверждение приводит к своей противоположности! Абсолютизм отрицает индивидуальность, но в его рамках действуют герои и святые. Релятивизм проповедует самостоятельность решений, а на деле поощряет вседозволенность людей "без царя в голове". Найти между крайностями "среднюю" точку зрения не удается, бескомпромиссная природа морали противится.

Вывод

В конечном итоге моей целью было дать представление о сущности обозначенного подхода к ценностям и об основных наиболее значимых, с моей точки зрения, следствиях к которым приводит использование данного подхода. С точки зрения предлагаемого подхода я попытались ответить на целый ряд вопросов, ответы на которые мне не удалось обнаружить в теории и истории исследования ценностей. На мой взгляд, поставленных в предисловии целей достичь удалось.

Я очень надеюсь, что предлагаемое исследование вызовет критические замечания, читатель обратит внимание на противоречия и неточности данной работы. Разумеется, они в ней есть. Дальнейшее развитие теории ценностей возможно только под влиянием конструктивной критики. Поэтому представляется, что получение такой критики будет весьма плодотворно для последующих уточняющих и дополняющих исследований, однако изложенное в первой части ядро подхода, видимо, останется неизменным и, возможно, будет лишь несколько уточнено.

Использованная литература

1.Этика. Вып. 10: В поисках нравственного абсолюта: античность и Боэций - М., 1990

2. Абрамова Н.Т. Ценности образования, новые технологии и неявные формы знания // Вопросы философии. - 1998. - № 6

3. Тоненкова М.М. Социально-духовные ценности // Социально-гуманитарные знания.- 2002.-№2

4. Шилов В.Н. Политические ценности: специфика и функции // Социально-гуманитарные знания. -- 2003. - № 6