Философия нового времени. Неувязка способа познания

Философия нового времени. Неувязка способа познания

Предпосылки для формирования философии нового времени соединены с переносом энтузиазма мыслителей с "заморочек" схоластики и теологии на трудности натурфилософии. В 17 веке энтузиазм философов был ориентирован на вопросы познания - Ф.Бэкон развивал учение об индукции, Р.Декарт - понятие способа в философии.

На первом месте трудности гносеологии. Два главных направления: эмпиризм - направление в теории познания, которое признает чувственный опыт как единственный источник знаний; и рационализм, который выдвигает на первый план логическое основание науки, признает разум источником познания и критерием его истинности.

У начала новой европейской философии возвышаются фигуры Френсиса Бэкона (1561-1626) и Рене Декарта (1596-1650).

Философия Ф. Бэкона была продолжением натурализма Возрождения, который он совместно с тем высвобождал от пантеизма, мистицизма и разных суеверий. Продолжением и совместно с тем его завершением. Остатки органистических воззрений сочетались в ней с началами аналитического способа, поэтичность с трезвым рационализмом, критицизм с нетерпеливым желанием охватить все и обо всем высказаться. Она удивительно концентрированно воплотила в себе тот последний массивный всплеск культуры Возрождения , который породил запоздалый, кратковременный и напряженный английский Ренессанс, этот броский закат всего западноевропейского Ренессанса, практически слившийся с зарею грядущего Просвещения. И по своим намерениям, и в реальности Бэкон игрался в философии роль реформатора. Но обставлена она была классическими декорациями.

Провозгласив принципиально новенькую ориентацию и значимость философии, Бэкон в понимании если не задач, то размера её компетенции примыкал к классической античной традиции, сразу придавая этому понятию и то обширное значение научного знания вообще, которое навечно укоренится в англосаксонском обиходе.

Он включал в философию практически всю совокупность наук и видел её задачку в исследовании, как природы, так и человека с некой методологически единой точки зрения. И вместе с тем этот родоначальник сциентизма в философии, если лишь он не обсуждает особые естественнонаучные трудности и опыты, в собственных рассуждениях умел сохранить тот особый аспект подхода, который соотносится с непосредственным значением этого древнегреческого термина "философия" - любомудрие.

В собственном произведении "Великое Восстановление Наук", многозначительно названном "Величайшее порождение времени", Бэкон в первый раз определил свою идею универсальной реформы человеческого знания на базе утверждения опытного способа исследований и открытий. Ссылка на время не была обычным риторическим оборотом. Он и потом считал план "Великого Восстановления Наук" -Instaurationis Magnae Scientiarum - быстрее порождением времени , чем собственного разума.

Его план он опубликовал в 1620 году совместно с "Новым Органоном". Это был превосходный план.

Его первая часть "Разделение наук" призвана была дать обзор и классификацию уже достигнутых человеческих знаний и указать темы, которые, до этого всего, нуждаются в дальнейшем исследовании.

Вторую часть составлял "Новый Органон либо указания для истолкования природы". Тут излагалось учение о способе познания как "законном сочетании способностей опыта и разума" и "истинной помощи" разума в исследованиях вещей. В противоположность дедуктивной логической теории аристотелевского "Органона" Бэкон выдвигает индуктивную концепцию научного познания, в базе которой лежат опыт и опыт, определенная методика их анализа и обобщения.

Эта часть - философско-методологический фокус всего бэконовского плана и совместно с тем последний систематически разработанный раздел его "Великого Восстановления Наук".

Третья часть предполагала кропотливую работу по исследованию и систематизации разных природных фактов, параметров и явлений, естественнонаучных наблюдений и экспериментов, которые, согласно его концепции, обязаны были стать исходным материалом для последующего индуктивного обобщения. Маленький рисунок данной части "Приготовление к естественной и экспериментальной истории, либо План естественной и экспериментальной истории, способной служить надлежащим основанием и базой истинной философии" возник в 1620 году в одном томе с "Новым Органоном".

В четвертой части "Лестнице разума" на частных, но обычных и разнообразных примерах обязан был быть продемонстрирован весь тот развернутый ход исследования и порядок научного открытия, методика которого изложена в "Новом Органоиде". К данной части Бэкон написал только маленькое вступление.

Лишь предисловие им было написано и к пятой части "Предвестию, либо Предварению второй философии". Она обязана была содержать предвосхищения подлинно научного объяснения явлений природы, предварительные результаты собственных наблюдений и открытий автора, еще непроверенные надлежащим образом строго научным способом.

Своеобразие интеллектуального ига схоластики сказывалось не лишь в регламентации свободы научной мысли религиозными догматами и предписаниями авторитетов, но и в отсутствии каких-либо серьезных критериев для различения истины от вымысла. Схоластика была "книжной" наукой, то есть воспользовалась сведениями, полученными из книг. Ощущался недочет не столько в идеях, сколько в способе для получения новейших открытий, в том жестком основании, на котором лишь и могло быть воздвигнуто здание критически выверенного и совместно с тем положительного научного знания - в организации эффективного экспериментального исследования.Это событие было в полной мере осознано Бэконом и положено во главу угла, как его критики, так и его способа.

Его награда, в частности, состоит в том, что он со всей определенностью выделил: научное знание проистекает из опыта, не просто из непосредственных чувствительных данных, а конкретно из целенаправленного организованного опыта, опыта. Более того, наука не может строиться просто на непосредственных данных чувства.

В трактате "О достоинстве и преумножении наук" мы находим увлекательный анализ научного опыта типа "охота Пана", где Бэкон разбирает разные методы постановки опытов и модификации экспериментирования, в частности изменение, распространение, перенос, инверсию, усиление и соединение экспериментов.

Изменение опыта - это операция, когда какой-либо имеющийся опыт осуществляется с другими объектами подобного же рода либо с теми же объектами, но при остальных условиях.

Следующая операция - распространение опыта - связана с повторением и расшифрованием опыта либо постановкой его в более утонченной форме.

Перенос опыта бывает троякий: из природы в искусство, из одного технического искусства либо вида практики в другой, из одной части искусства в другую часть того же искусства. Инверсия опыта имеет место тогда, когда доказывается противоположное тому, что уже понятно из опыта.

Под усилением опыта понимается доведение его до утраты исследуемого характеристики.

Соединение опыта - это объединение в единое целое нескольких экспериментов "связь и сцепление их применений ". Оно употребляется там, где отдельные опыты не приносят хотимого результата, но в соединении с другими дают подходящий эффект.

И Бэкон заключает рассмотрение научного опыта таковыми замечательными словами: "... не необходимо падать духом и приходить в отчаяние, если опыты, которым отдано столько сил, не приводят к хотимому результату. Естественно, фурор опыта существенно приятнее, но и неудача частенько обогащает нас новыми знаниями. И необходимо постоянно держать в голове о том (мы повторяем это непрестанно), что к светоносным опытам следует стремиться еще настойчивее, чем к плодоносным".

Бэкон ставит перед собой задачку сформировать принцип научной индукции, "которая производила бы в опыте разделение и отбор и методом подобающих исключений и отбрасывания делала бы нужные выводы".

В случае индукции мы, вообще говоря, имеем незавершенный опыт, и Бэкон соображает необходимость выработки таковых эффективных средств, которые дозволили бы, говоря современным языком, осуществлять, может быть более полный и глубочайший анализ информации, заключающейся в посылках индуктивного вывода.

Перечислим некие особенности бэконовской трактовки индукции, связывающие фактически логическую часть учения Бэкона с его аналитической методологией и философской метафизикой.

Во-первых, средства индукции предназначаются для выявления форм "обычных параметров", либо "природ ", как называет их Бэкон, на которые, вообще говоря, распадаются все конкретные физические тела.

Во-вторых, задачка бэконовской индукции - выявить "форму", в перипатетической терминологии "формальную" причину, а отнюдь не "действующую" либо "материальную", которые, по его мнению, частны и преходящи и поэтому не могут быть постоянно и значительно соединены с теми либо другими простыми качествами.

Он мыслил индукцию не как средство узко эмпирического исследования, а как способ выработки базовых теоретических понятий и аксиом естествознания, либо, как он выражался, естественной философии.

Итак, бэконовское учение об индукции тесновато связано с его философской онтологией, с аналитической методологией, с учением обычных природах и формах, с концепцией различных видов причинной зависимости. таковым образом, мы с уверенностью можем назвать Фрэнсиса Бэкона одним из родоначальников современной экспериментирующей науки.

Но еще важнее, пожалуй, то, что пионер естественнонаучной методологии не относился к своему учению как к истине в последней инстанции. Он прямо и откровенно ставил его лицом к лицу с будущим. "Мы не утверждаем, но, что к этому ничего нельзя прибавить, - писал Бэкон. - Напротив, рассматривая разум не лишь в его своей способности, но и в его связи с вещами, мы обязаны установить, что искусство открытия может расти совместно с открытиями".

Бэкон решительно переосмысливает предмет и задачки науки. В различие от античности, когда к природе относились созерцательно, становится задачка обращения научного знания на пользу человечеству: "знания - сила", Бэкон ориентирует на поиск открытий не в книгах, как схоласты, а в процессе производства и ради него. Он доказывает значимость индуктивного способа (от единичных фактов к общим положениям).

Близкие цели ставятся и Рене Декартом, но он дает анализ, требующий серьезной последовательности в познании по виду математики. Необыкновенную роль Декарт отводит самосознанию ("мыслю, следовательно, существую"), а также методическому сомнению.

В истории философии творчество Декарта - одна из самых огромных вершин, одно из величайших достижений. Важнейший принцип методологии исследования историко-философского процесса состоит, как понятно, в том, чтоб в движении философских учений, систем, категорий, идей раскрывать борьбу материализма и идеализма. Борьба эта не статична и очень противоречива, она отнюдь не лежит на поверхности даже открыто противостоящих философских учений и систем. Таковая борьба была практически постоянно неодноплановой и неоднозначной. Развитие её обнаруживало углубление человеческого знания, усложнение сознания человека в его многообразных качествах, в его отношении к природе и культуре. Изюминка философского творчества Декарта в том, что в нем были сформулированы новейшие и материалистические и идеалистические положения. Тем самым борьба материализма и идеализма поднялась на более высшую ступень. И хотя сам Декарт в конечном счете склонился в сторону идеализма, он сказал данной борьбе новый импульс.

Философское развитие Декарта началось, когда молодой ученик коллегии Ла Флеш дошел до её последних, "философских" классов. Программа обучения в Ла Флеш предполагала еженедельные дискуссии - традиционно на темы философии и теологии, изучавшиеся в течение данной недельки (в конце месяца устраивались еще более сложные диспуты, в которых могли воспринимать роль и преподаватели). Формулирование тезисов и подбор аргументов для их обоснования (защитником) либо опровержения (его оппонентом) развивали логические способности учащихся, прививали им искусство аргументации.

Положительные моменты в организации обучения в коллегии Ла Флеш сочетались со схоластичностью основного содержания преподаваемых дисциплин, и в особенности дисциплин старших, ("философских") классов. Естественно, схоластика, будучи в принципе теологизированной философией, включала в себя элементы конкретных научных знаний. В эру средневековья она была исторически нужной формой усвоения и трансляции античной мысли. Но уже в эру Возрождения в Италии, а потом и в остальных европейских странах становилась все более ощутимой неприемлемость схоластической учености. Гуманисты, не удовлетворенные формализмом и застойностью схоластики, стали вкладывать в нее одиозный смысл, понимая её как формально правильное (часто и очень красноречивое) рассуждение, содержательность которого обратно пропорциональна его внешнему блеску. Гуманистическая ученость, противопоставляемая схоластической, была существенно богаче и многостороннее. Гуманистическая философия, поставив эпохальную делему учреждения царства человека в настоящей, земной жизни, связывала её решение с более глубочайшим пониманием самого человека. Многие гуманисты определили и новое понимание природы. Природоведческие интересы гуманистов свое более обобщенное выражение нашли в ряде натурфилософских построений, ставших более влиятельными в XVI в. В различие от схоластической физики, основывавшейся на метафизических и природоведческих категориях и представлениях Аристотеля, концепции ренессансных натурфилософов были нацелены на идеи остальных античных философов, частично либо полностью забытых в эру средневековья: платонические, пифагорейские, стоические, атомистические, некие идеи досократовских философов ("рассуждавших о природе"). В идейный контекст античной физики некие ренессансные натурфилософы часто вписывали и заслуги современного им естествознания (примером могут служить медицинские прозрения Парацельса либо гелиоцентрическая система Коперника в космологическом учении Бруно).

Важнейшая изюминка ренессансной натурфилософии состояла в некреационистском понимании природы, исключавшем христианско-монотеистические представления о творении природы внеприродным богом и о способности его вмешательства в природные процессы. В собственных истолкованиях природы натурфилософы Ренессанса тоже прибегали к идее бога, но это было древнейшее представление о безличном биоморфном начале, действовавшем из глубин природы, по отношению к которой оно выступало и как некий вселенский принцип единства. Такое понимание бога в европейской философии потом стало обозначаться как пантеистическое.

Мировоззренческая ценность натурфилософских учений Ренессанса определялась основным образом восстановлением того диалектического понимания природы как целостной и самосущей, которое господствовало в античности и сейчас противостояло креационистским догматам схоластической философии.

Хотя некие из этих учений включали в себя элементы опытных знаний, накопившихся за столетия средневековья, а также положения научной мысли, появившиеся в эру Возрождения, существенно огромную долю их содержания составляли устойчивые фантастические представления, существовавшие к тому времени века и даже тысячелетия. Таковы представления алхимии и соответствующая им практика по "производству" золота, добыче "философского камня" и т. П. Очень значительную роль в натурфилософских учениях Ренессанса игрались и астрологические представления, которые опять-таки со времен глубочайшей древности были тесновато переплетены с астрономическими знаниями.

В астрологии имелось свое "рациональное зерно", заключавшееся в идее космического взаимодействия светил, их тесной связи с земной жизнью, и эти представления вполне соответствовали тому интуитивно целостному восприятию природы, которое сближало ренессансную натурфилософию с античной. Прочная связь соединяла натурфилософию и волшебные суеверия.

Уже на доклассовой стадии истории в человеке жила уверенность в существовании таковых связей и сторон природного мира, которые могут быть очень полезными людям. Но поверхностность понимания подлинных, настоящих связей природы порождала совсем иллюзорные пробы действия на природу в интересах данной практики. Мечта гуманистов об установлении царства человека на земле далеко опережала способности её реализации. Отсюда широкая распространенность волшебных суеверий в их натурфилософских представлениях. Но они стремились их переосмыслить, увязывая магию с познанием настоящих обстоятельств в природе. В позднеренессансной натурфилософии возникло понятие естественной магии. В этом отношении в особенности показательна книга итальянца Джамбаттиста Делла Порта "Естественная магия, либо о чудесах природных вещей" (1589), с которой Декарт, как полагают исследователи, ознакомился еще в старших классах коллегии. Дж. Делла Порта ставил смелую задачку употреблять силы природы, делая упор на биоантропоморфные силы симпатии и антипатии, имеющиеся меж природными вещами. При всей фантастичности таковых представлений мысль овладения силами природы на базе познания присущих ей параметров (несколько позднее эта мысль была очень красноречиво сформулирована Ф.Бэконом) произвела на Декарта совсем мощное впечатление.

К разочарованию Декарта в схоластической учености прибавлялось и понимание малообоснованности натурфилософских концепций. Его серьезный разум не мог примириться с теми псевдоистинами, какими наслаждались схоластики и даже отвергавшие их идеи мыслители, учения которых приближались к концепциям натурфилософов. Этим во многом разъясняется мощное действие на него идей античного скептицизма, обновленных одним из самых ярких философов позднего Возрождения, соотечественником Декарта Мишелем Монтенеч (1533 - 1592) . Скептицизм выявил ряд противоречий познания (важнейшее из них - противоречие меж чувственным и умственным компонентами знания).

Один из основных качеств скептицизма - неприятие догматической самовлюбленности мыслителей, уверенных в неколебимости всего того, что они считают единственно истинным. Возобновление этих идей в эру Возрождения наносило сильнейший удар по схоластическому догматизму и авторитаризму и даже по религиозным учениям как полностью незыблемым - в очах множества современников - цитаделям вероисповедного догматизма. Другая изюминка скептицизма состояла в том, что он подрывал (если не отвергал) всякую уверенность в способности достичь достоверного знания и утверждал достижимость только относительных истин, нужных для действий в конкретных ситуациях. По окончании коллегии, подводя итоги собственного духовного развития в "Рассуждении о способе", Декарт писал, что он "запутался в колебаниях и заблуждениях", и притом так, что "все более и более убеждался в собственном незнании". Из этого состояния юного Декарта выводило наблюдение людей в круговращениях жизни. В том же произведении он высказал мысль, что можно встретить "более истины в рассуждениях каждого, касающихся конкретно интересующих его дел, исход которых немедленно накажет его, если он неправильно рассудил, чем в кабинетных умозрениях образованного человека, не завершающихся действием..."

Сильнейшим стимулом к научным изысканиям Декарта послужили встреча с Бекманом и общение с ним. Основным предметом исследований французского ученого сначала была математика. Как явствует из "Правил для управления разума", математические размышления переросли в методологические, в сущности неотделимые от философских.

Коснемся сейчас неких научных достижений Декарта. В истории математики он занимает очень видное место. Одно из важнейших достижений ренессансной науки состояло в возрождении идей великих.

Но она сразу и продолжает его, и вновь "начинает", то есть обеспечивает непрерывное воспроизведение процесса. Вправду, то, что охвачено индукцией, становится единой частью знания, освоенной интуицией; но тогда мы вновь имеем дело с исходным образом, посылкой, "схватываемой" одним интуитивным актом.

Развивающаяся таковым образом система на каждом шагу обращается к своим основаниям, подвергая их сомнению.

Колебание - "сомневающаяся" способность мышления - единственный достоверный источник всей системы знания, и колебание - единственный метод развития знания.

Колебание, бывшее до сих пор фактором моральным, становится колебанием методологическим, методическим. Усомнившись во всем, Декарт очищается от схоластических догм и может строить свою систему на немногих, но прочных основаниях.

По мысли Декарта, способ является орудием человека, и схема взаимодействия человек - способ в процессе работы совсем проста и сводится к следующему: способ совершенствует определенные способности человека, доводя само совершенство до крайних границ. Происходит это в ходе анализа способностей, состоящего в сведении их к элементарнейшим, далее нерасчленяемым, простым действиям. Но в таком виде они теряют всякую конкретную связь с той либо другой конкретной особенностью конкретного индивидума и стают в силу этого элементами способа, в терминологии Декарта - обретают статут простых положений, аксиом, на которых базируется способ. Это орудийный аспект использования способа, то есть отношение субъект деятельности - орудие деятельности. Но важнейшей чертой способа Декарта является его обращенность на объект деятельности - материальный мир в целом. Но рассмотрение дела субъект - объект приводит нас к основному вопросу философии, а конкретно его гносеологическому аспекту. Декарту, как и хоть какому философу, приходится решить для себя этот вопрос.

Вот главные положения теории познания:

1. Необходимо уяснить себе то, что все внешние чувства, поскольку они составляют части тела, хотя мы и применяем их к объектам посредством деяния, то есть местного движения, чувствуют фактически только пассивно, подобно тому, как воск воспринимает фигуру печати.

2. Необходимо уяснить себе, что после того как внешнее чувство приведено объектом в движение, воспринятая фигура моментально сообщается другой части тела, называемой общим чувствилищем, и притом так, что никакое естество не переходит реально с одного места на другое.

3. Необходимо себе уяснить, что общее чувствилище действует на фантазию, либо воображение, так же, как печать на воск, запечатлевая фигуры либо идеи, которые приходят к нам от внешних чувств незапятнанными и бестелесными.

4. Необходимо себе уяснить, что движущая сила, либо сами нервы, имеют свое начало в мозгу, где находится воображение, возбуждающее их различными методами, подобно тому, как внешнее чувство возбуждает общее чувствилище.

5. Необходимо себе уяснить, что сила, посредством которой мы фактически познаем вещи, является чисто духовной, отличающейся от всего телесного не менее чем кровь от костей либо рука от глаза, единственной в собственном роде, хотя она совместно с фантазией то принимает фигуры, исходящие от общего чувствилища, то оперирует фигурами, сохраняющимися в памяти, то создает новейшие.

Рационалистический способ Декарта, концентрируя внимание на деятельности самого человеческого разума в процессе заслуги истины, представляется прямой противоположностью способу эмпиризма Бэкона, основанному на чисто опытном выведении аксиом знания, лишенных математического осмысления. Но картезианский аналитический и сразу дедуктивно-синтетический способ, сколь бы ни подчеркивал Декарт его чисто интеллектуальные характеристики, утратил бы свою эффективность, если бы он совсем игнорировал опытный фактор. Декарт был далек от такового пренебрежения.

Уже в “Правилах для управления ума” он осудил тех высокомерных “мудрецов”, которые, пренебрегая опытом, высокомерно воображают, что истина покажется из их головы, как Минерва из головы Юпитера. В “Рассуждении о методе” автор еще более категорически заявил: “Что касается опытов, то я заметил, что они тем более необходимы, чем дальше мы продвигаемся в познании” [124, с. 306]. Своими экспериментами Декарт сам великолепно это показал. Тем самым он доказал, что рационалистический способ, если он не желает выродиться в умозрительно-схоластическое рассуждательство, должен контролировать свои положения и выводы опытом, уточнять их экспериментом (ибо дедуктивный вывод не однозначен). К тому же, хотя великий рационалист, вдохновленный своими математическими прозрениями, и был убежден в безошибочности и эвристической силе верно рассуждающего разума, но он очевидно сам недооценивал того происшествия, что удачные опыты тоже игрались не последнюю роль в выведении тех истин, которые позже он принимал как интуитивные.

В целом же Декарт односторонне, метафизически (в смысле антидиалектически) выделил значение фактически интеллектуального фактора методологии за счет опытного, который в основном был все же сведен к роли практического индикатора, выявляющего эффективность фактора фактически умственного, оптимального. Чувственное познание совсем нужно в повседневной практической жизни. Для теории же много важнее знание интеллектуальное, прямо пропорциональное степени его математизированной достоверности. Для философии нового временипринципиальное значение имеет спор меж эмпиризмом и рационализмом. Представители эмпиризма (Бэкон) считали единственным источником знаний чувства, опыт. Сторонники рационализма (Декарт) превозносят роль разума и принижают роль чувственного познания.

Декарт выделяет два главных средства познания: интуицию и дедукцию. В дальнейшем к ним присоединяется еще и полная энумерация, либо индукция.

Интуиция - центральное положение картезианского рационалистического способа, требующего ясности и отчетливости как высшего и решающего критерия истинности. Поэтому учение Декарта об интуиции совпадает с учением о "естественном свете разума". Под интуицией имеется в виду "понятие ясного и внимательного разума, так обычное и отчетливое, что оно не оставляет никакого сомнения в том, что мы мыслим, либо, что одно и то же, прочное понятие ясного и внимательного разума, порождаемое только естественным светом разума". Интуиция выступает элементарным актом познания и его "точкой роста", а само познание понимается как последовательность, упорядоченная цепочка интуиций. Следует выделить, что картезианская интуиция не лишь не имеет ничего общего с иррациональной, мистической интуицией средневековых схоластов, но составляет её прямую противоположность. Интуиция находится в теснейшей связи с дедукцией. Посредством дедукции мы познаем все, что нужно выводится из чего-или достоверно известного. Дедукция нужна в силу того, что "есть много вещей, которые хотя и не являются самоочевидными, но доступны достоверному познанию, если лишь они выводятся из верных и понятных принципов методом последовательного и нигде не прерывающегося движения мысли при зоркой интуиции каждого отдельного положения". То есть под дедукцией предполагается "конкретно движение либо последовательность, чего нет в интуиции". Полная математическая энумерация завершает обретенное таковым образом знание.