Наука. Теоретическая стадия

Наука

Теоретическая стадия

В научном исследовании вообще, на эмпирической стадии в частности применяются такие средства, приемы, методы, как сравнение, аналогия, идеализация, обобщение, индукция и дедукция, анализ и синтез, моделирование, формализация и т. д. Одни из этих приемов рассмотрены нами раньше в другой связи, другие подробно описаны в литературе. Поэтому целесообразно остановиться на тех сторонах проблемы, которые, на наш взгляд, недостаточно освещены или нуждаются в дополнительных пояснениях,

Итак, перед нами виток спирали. Познание начинается с чувственно-конкретного, нерасчлененного, через расчленение целого восходит к сущности, затем оно пускается в обратный путь и, синтезируя абстрактные определения, восходит к мысленно-конкретному. Таким образом, первый отрезок витка характеризуется анализом, второй -- синтезом. Это обстоятельство, видимо, лежит в основе гносеологического вывода о том, что на эмпирической стадии научного исследования применяется только анализ, а на теоретической стадии - только синтез.

Однако это далеко не так. Во-первых, это «только» ничего общего с диалектикой не имеет, ибо оно выражает рядоположенность противоположностей, а не их внутреннее тождество. Анализ и синтез друг без друга невозможны не только и не столько в том смысле, что анализ, «работая» на одном отрезке познания, неизбежно порождает свою противоположность - синтез и на другом отрезке движения познания переходит в него, и наоборот. В действительности их внутреннее тождество состоит в том, что эти методы друг без друга невозможны на любом отрезке витка и «работают» одновременно: на первом отрезке витка функционирует как анализ, так и синтез, на втором отрезке - как синтез, так и анализ. Эту диалектику верно подметил Гегель, указав, что метод философии есть в одно и то же время синтетический и аналитический. Это вовсе не значит, что оба эти метода конечного познания находятся рядом или просто чередуются, а говорит о том, что они оба содержатся в философским методе в снятом виде и он и каждом своем движении действует одновременно и аналитически и синтетически.

Во-вторых, это только в лучшем случае может выражать лишь внешний результат движения познания, но не само это движение, не самое диалектику взаимопревращения этих противоположностей. А между тем главное состоит во внутреннем их взаимопревращении. На первом отрезке анализ и синтез непрерывно взаимно превращаются друг в друга таким образом, что достигается результат этого .взаимопревращения - вычленение сущности. На втором отрезке синтез и анализ непрерывно взаимно превращаются друг в друга таким образом, что достигается результат этого взаимопревращения - воспроизведение конкретного как синтетически и генетически развитого целого, единого в многообразии.

В-третьих, взаимопревращение анализа и синтеза на первом отрезке витка обусловливает господствующее положение анализа и подчиненное положение синтеза. Противоположности не равны. Анализ на этом этапе господствует и подчиняет себе результаты синтеза. Это противоречие разрешается в процессе скачка, перехода анализа в синтез, когда познание пускается в обратный путь, движется назад к целому. На этом втором отрезке витка противоположности меняются ролями и местами в их тождестве. Теперь синтез господствует и подчиняет себе результаты анализа. Единство, целое восстанавливается единством синтеза и анализа при господствующей роли синтеза. Так, например, когда Маркс в первом томе «Капитала» исследует процесс производства капитала, во -втором - процесс обращении капитала, а в третьем - процесс капиталистического производства, взятый в целом, т. е. в первых двух томах дает анализ капиталистического производства и обращения, а в третьем - их синтез, то это не значит, что в первых двух томах не применяется синтез, а в третьем - анализ. Это не означает, что Маркс в первых двух томах не пользуется синтетическим методом исследования, а в третьем - аналитическим. Маркс применяет и тот, и другой методы исследования одновременно и от начала до конца, но только на одном этапе ведущую, господствующую роль играет один метод, а на другом этапе - второй.

В-четвертых, из сказанного следует, что как на эмпирической, так и на теоретической стадии функционируют оба метода. На эмпирической стадии применяются и анализ и синтез. Их взаимопревращение обусловливает результат этой стадии. На теоретической стадии функционируют синтез и анализ. Их взаимопревращение обусловливает результат теоретической стадии. На первой стадии господствует анализ и подчиняет себе результаты синтеза. На второй стадии господствует синтез и подчиняет себе результаты анализа, противоречие между этими противоположностями разрешается переходом эмпирической стадии в теоретическую.

Следовательно, анализ и синтез одновременно функционируют на протяжении всего научного исследования. Но вместе с тем противоположности в этом единстве не равны. На эмпирической стадии господствует анализ над синтезом, а на теоретической стадии - синтез над анализом.

Теоретическое знание. Разрешение противоречия между знанием и незнанием на эмпирической стадии научного исследования есть ее переход в исследование на теоретическом уровне. Это означает, во-первых, что эмпирическая стадия в качестве своей противоположности заключала с самого начала в возможности теоретическую стадию. Во-вторых, эта возможность могла превратиться в действительность, лишь достигнув зрелого состояния, лишь тогда, когда эмпирическая стадия исчерпала себя и породила вопросы, на которые она по своей природе не смогла дать ответы и на которые должна ответить теоретическая стадия. В-третьих, хотя средства и возможности эмпирической стадии исследования в измененном виде должны сохраняться на теоретической стадии, тем не менее на этой последней - приводятся в движение многочисленные новые средства и возможности, такие, как допущения, постулаты, аксиомы, идеализация, общие законы, правила формально-логического и диалектического вывода и доказательства и т. д. В-четвертых, теория, включая в себя результаты эмпирической стадии в снятом виде, должна быть диалектическим отрицанием эмпирии. Она должна двигаться не путем эмпирии, а с ее помощью, но вопреки ей, вопреки «здравому смыслу», путем разума. И там, где эмпирия обнаруживает свою узость, вступает в противоречие с самой собою, возникает сложная гносеологическая ситуация назревшей необходимости в преодолении этой узости, выходе за ее рамки и восхождении к разуму, к теоретическому осмыслению данных эмпирической стадии.

Этот процесс восхождения невозможен без борьбы с плоским эмпиризмом, без преодоления сопротивления эмпириков. которые, как писал Ф. Энгельс, «сперва создают абстракции, отвлекая их от чувственных вещей, а затем желают познавать эти абстракции чувственно, желают видеть время и обнять пространство. Эмпирик до того втягивается в привычное ему эмпирическое познание, что воображает себя все еще находящимся в области чувственного познания даже тогда, когда он оперирует абстракциями»². В теоретической области плоская эмпирия оказывается бессильной, сама по себе она никогда не может доказать достаточным образом необходимости, а ее претенциозность, презирающая всякую теорию, есть самый верный путь к мистицизму.

В-пятых, теория должна со своего высокого уровня по-новому освещать и объяснять результаты эмпирической стадии. Иными словами, эти результаты, приобретая новое качество, сохраняются в ней в переработанном виде. Поэтому нельзя формально -логически отождествлять результаты эмпирической стадия с теми же результатами, но снятыми в теории, поскольку они на новом высшем уровне слиты воедино с теорией и играют в ней иную роль.

Взаимопревращение эмпирической и теоретической стадий

Эмпирическая и теоретическая стадии исследования одновременно тождественны и различны. Их тождество состоит в том, что они предполагают друг друга, обе в единстве составляют научное исследование, друг без друга невозможны и взаимно превращаются друг в друга: эмпирическая стадия неизбежно переходит в теоретическую, а последняя - в эмпирическую.

Их различие состоит в следующем:

1. Теория, в отличие от эмпирической стадии, является логически организованной системой научных знаний, всесторонне выражающей систему объективных явлений. По свидетельству А. Эйнштейна, теория должна охватить по возможности все явления и их взаимосвязи и добиваться этого, взяв за основу как можно меньше логически взаимно независимых понятий и произвольно установленных соотношений между ними (основных законов и аксиом). При этом она имеет тем большее значение, чем разнообразнее предметы, которые она связывает, и чем шире область ее применения. Определить некоторую совокупность фактов и вывести любой из них из базисных утверждений - такова объяснительная функция теории.

2. Теория, в отличие от эмпирической стадии, является адекватным отражением объекта. Одной из особенностей эмпирической стадии исследования, обусловленной господством в ней рассудка, является то, что целое необходимым образом разделяется на разные части, которые изучаются порознь, изолированно друг от друга. Абстрагирующая и разделяющая функция рассудка таит в себе опасность односторонности знания, его разрозненности, опасность того, что различные стороны единого целого ставятся в случайную взаимосвязь.

Как показал Маркс, буржуазная политэкономия рассматривала производство, распределение и потребление как самостоятельные сферы деятельности, находящиеся во внешних связях. «Грубость и отсутствие понимания в том и заключается, - писал К. Маркс, - что органически между собой связанные явления ставятся в случайные взаимоотношения и в чисто рассудочную связь»³.

Без научной теории результаты эмпирической стадии для науки и практики серьезного значения не имеют. Более того, они могут стать источником ошибок и заблуждений. История науки показывает: кто довольствуется результатами эмпирического знания, тот делает практические и теоретические промахи, исходит из неудачных, односторонних, ложных предпосылок; идет ложными, ненадежными путями и часто не находит правильного решения даже тогда, когда уткнется в него носом⁴.

Чтобы избежать ошибок, промахов, подмены действительных связей явлений вымышленными, искусственными, следует переходить от эмпирического описания объекта к его теоретическому объяснению с тем, чтобы воспроизвести сущность в ее развитии, необходимую связь его внутреннего единства в развитии и модификациях. Слова Гегеля о том, что предмет только в определениях теоретического мышления есть то, что он есть, означают, что лишь в системе теории результаты эмпирической стадии становятся полноценными элементами адекватного научного знания. В противном случае, как пишет К.Маркс, «грубый эмпиризм, превращается в ложную метафизику, в схоластику, которая делает мучительные усилия, чтобы вывести неопровержимые эмпирические явления непосредственно, путем простой формальной абстракции, из общего закона или же чтобы хитроумие подогнать их под этот закон»⁵. Адекватность отражения теорией объекта состоит в том, что она, во-первых, раскрывает и объясняет сущность на более высоком уровне; во-вторых, что самое главное, анализирует путь модификаций самой сущности, ее развертывание, ее конкретизацию, ее превращении в свои необходимые формы движения. Иными словами, теория объясняет новые факты, новые явления из их сущности. Поэтому, если эмпирическая стадия характеризуется движением познания от чувственно-конкретного к абстрактному, то теоретическая стадия характеризуется движением обратным - от абстрактного к мысленно-конкретному.

3. Научная теория отличается от эмпирического знания способностью научного предвидения, предсказания, обнаружения принципиально новых фактов, подтверждаемых в дальнейшем экспериментально и на практике. Иными словами, теория должна определять пути достижения нового знания, предсказывать новые явления. С этой точки зрения она выступает как метод познания и деятельности. Как говорил И. П. Павлов, наука отличается абсолютным предсказанием и властностью. Поэтому объяснение не самоцель, а должно подчиняться задаче овладеть явлениями природы и подчинить их себе.

4. Теория в отличие от эмпирического знания характеризуется всесторонностью, переходом от исследования отдельных сторон объекта к их генетическому и синтетическому изучению в качестве системы, в качестве единства в многообразии. Вместе с тем она должна быть субординированной системой своих компонентов: исходной эмпирической основы - множества изученных фактов, экспериментов и т. д.; исходной теоретической основы - множества допущений, постулатов, аксиом, общих законов; множества логических форм вывода и доказательств; совокупности выведенных следствий, утверждений с их доказательствами и т. д.

5. В любой науке, представляющей собой систему развивающихся теорий, одна из них непременно является господствующей, фундаментальной, а в самой теория один из ее компонентов - основным. В марксистской политической экономии, например, фундаментальной теорией, ее краеугольным камнем является теория прибавочной стоимости, в марксистской философии - учение о противоречии, в марксистской историографии и социологии - теория решающей роли общественного бытия, в современной физике -общая теория относительности и квантовая теория поля и т. д. Следовательно, указывая на теорию как всестороннюю систему знания, следует вычленить, оттенить, подчеркнуть ее господствующий компонент, подчиняющий себе другие компоненты. Без этого «всесторонность» теории станет тощей односторонней абстракцией.

6. Наконец, важнейшая особенность теории - ее доказательность. Теория должна быть подвергнута проверке на истинность практической деятельностью.

Теории можно классифицировать в соответствии с классификацией наук: механические, физико-математические, химические, биологические, общественные. Но можно установить и их типологию. По типам обычно теории делят на описательные, математизированные. По связям с формами мышления они могут быть дедуктивные, индуктивные, аналитические, синтетические, аксиоматические, конструктивные, гипотетико-дедуктивные и т. д.

В современной науке математизированные теории приобретают особо важное значение. Более того, их значение возрастает в связи с тем, что используемые в них математические модели нередко допускают несколько интерпретаций, что способствует постижению истины сложных объектов. Поскольку в математизированных теориях модели заключают в себе множество значений и интерпретаций, из которых некоторые окажутся правильными, а другие - ложными, их потенциальное содержание велико. Чем меньше информации содержит в себе математическая структура, тем больше потенциально возможное содержание. Наиболее общая и точная математическая теория поэтому оказывается бедной по своему содержанию. Соответствующие математические модели и другие средства, примененные в теории, обогащают ее содержание, делают ее более глубокой и эвристической. Наука только тогда достигает совершенства, когда ей удается пользоваться математикой.

В. Гейзенберг считает, что первичным языком, который вырабатывается в процессе научного усвоения фактов, в теоретической физике является обычно язык математики, а именно математическая схема, позволяющая физикам предсказывать результаты будущих экспериментов. А Эйнштейн замечает, что к логической цепи, связывающей теорию и наблюдение, прибавляются новые звенья. Чтобы очистить путь, ведущий от теории к эксперименту, от ненужных и искусственных допущений, чтобы охватить более обширную область фактов, мы должны сделать цепь длиннее. Чем проще и фундаментальнее становятся наши допущения, тем сложнее математическое орудие нашего рассуждения; путь от теории к наблюдению становится длиннее, тоньше и сложнее.

Однако как бы ни была теория содержательна, точна, глубока, совершенна и т. д., она не является ни абсолютной, ни завершенной, ни истиной последней инстанции. Она всегда ограничена, содержит в себе знания в виде идеализированных допущений, абстрактных структур, постулатов и т. д. Следовательно, теория всегда содержит в себе и истину, и заблуждения, и гипотезу, и т. д. и т. п.

Практика, жизнь гораздо богаче любой теории. Всякая теория в лучшем случае лишь намечает основное, общее, лишь приближается к охватыванию сложности жизни. «Теория, друг мой, сера, но зелено вечное дерево жизни». Более того, теория окончательно складывается лишь в тесной связи с практикой, только тогда, когда теория превращается в практику, оживляется практикой, исправляется практикой, она становится достоверностью. Неисчерпаемость и многогранность практической деятельности людей обусловливает неисчерпаемость процесса познания, где узловыми пунктами, ступеньками являются теории, последовательно возникающие одна за другой по линии восхождения, где, следовательно, каждая из них представляет собой момент познания.

Далее, теория превращается в эмпирическое знание; от эмпирии к теории, от теории - к эмпирии на высшей основе - таков путь научного исследования. Это взаимопревращение обусловлено практикой и ее потребностями. В этой связи важное значение приобретает формализация, которая делает возможным претворение в практику результатов теоретического познания.

Наконец, теория становится фактом. Достигнув своего предела развития, она сжимает себя в следующей, новой теории, с новыми принципами, составляя вместе с другими средствами ее фактический базис, ее эмпирическую стадию исследования, которая вновь -есть единство знания и незнания, достоверного и вероятного знания и т. д.

Наука. Теория превращается в науку. Это содержание можно выразить и в следующей форме: поскольку теория содержит в свое в снятом виде результаты эмпирической стадии, то это означает, что наука есть высший синтез эмпирической и теоретической стадий. Теория входит в науку, но не составляет там автономии, а вместе с другими теориями, законами и т. д., и сливаясь с ними, в строгой их субординации, составляет содержание науки. Причем, место, роль, функция теории в составе науки будет определяться местам, ролью господствующей фундаментальной теории, наукой в целом. Становление науки есть процесс превращения теорий в науку. А. Смит и Д. Рикардо создали трудовую теорию стоимости. Маркс не отверг ее, а, напротив, использовал этот момент, создал множество других экономических теорий, которые в единстве составляют строгую систему субординированных теорий науки, марксистскую политическую экономию. Так, прежде всего Маркс создал научную теорию стоимости, показал, что не труд создает стоимость, как было у Рикардо, а абстрактный труд, впервые установил, что стоимость вообще есть не что иное, как кристаллизованный труд. Далее Маркс создал теорию денег, исследовал отношение товара и денег и показал, как и почему в силу присущего ему свойства стоимости товар и товарный обмен должны порождать противоположность товара и денег; его основанная на этом теория денег есть первая исчерпывающая научная теория их. Затем Маркс создал научную теорию превращения денег в капитал, показал, как и в каких условиях деньги превращаются в капитал, после чего он создал теорию прибавочной стоимости, исследовал процесс производства абсолютной прибавочной стоимости, относительной прибавочной стоимости, их единства. Основываясь на теории прибавочной стоимости, Маркс, далее, развил впервые научную теорию заработной платы, впервые дал основные черты истории капиталистического накопления и изложил его исторические тенденции. Создав теорию процесса производства капитала в частностях и в целом, он затем перешел к исследованию процесса обращения капитала, создал ряд теорий этого процесса. После всего этого Маркс исследовал процесс капиталистического производства, взятый в целом, создав ряд теорий, выражавших этот процесс.

Таким образом, марксистская политэкономия как наука состоит из множества научных теорий, где основной, решающей, главной теорией, «краеугольным камнем» является теория прибавочной стоимости.

Все это показывает, что как теория, так и в особенности наука представляют собой сложный, противоречивый процесс. Поэтому встречающиеся в литературе определения теории или науки как «системы точных, истинных, непротиворечивых знаний» не выдерживают научной критики. Ввиду того, что этот вопрос имеет чрезвычайно важное значение, следует несколько подробнее остановиться на нем.

Во-первых, надо напомнить, что наука не состоит и никогда не состояла из одних точных знаний, из одних истин. В ней всегда имеется истина и заблуждение, достоверное и недостоверное знание, гипотеза и процесс доказательств и т. д. Следовательно, она есть единство противоположностей. Если мы захотели бы иметь науку, состоящую из одних только истин, то тогда мы должны были бы придумать нечто вроде дьявола и включить его в науку с тем, чтобы тот вдохнул в нее жизнь, иначе она от скуки зачахла и исчезла бы, яко дым. А между тем жизненность науки, ее неисчерпаемость, восхождение, усложнение, развитие и т. д. - все это обусловлено ее саморазорванностью в себе самой на свои противоположности, которые одновременно тождественны и различны.

Во-вторых, саморазорванность, самораздвоенность науки на противоположности составляют противоречие, которое служит внутренним источником, «импульсом» ее самодвижения. И когда говорят, что научные знания не должны быть противоречивыми, то возникает вопрос: почему такое исключение делается для науки? А ведь эти авторы доказывают (и правильно доказывают), что «внутренняя противоречивость всякого явления есть источник его самодвижения». Но как только они переходят к рассмотрению науки, то забывают это важное положение. Сделать науку свободной от противоречий абсолютно невозможно. Подобная попытка привела бы попросту к уничтожению науки. Наука без противоречий - то же, что, скажем, живой организм без его ассимиляционно - диссимиляционных процессов.

В-третьих, именно потому, что наука внутренне противоречива, она есть процесс, а не механическая сумма знаний, процесс производства научного знания. Это производство, как и материальное производство, создает свою продукцию.

Произведенное научное знание имеет двоякое назначение: 1) оно вовлекается в процесс производства нового научного знания, т. е. в научное исследование в качестве средства производства и 2) оно опредмечивается, непосредственно удовлетворяет потребности, имеет утилитарное значение на практике и в кристаллизованном виде переходит на страницы учебников и книг для подготовки кадров - тоже в интересах практики.

Рассудок определяет науку на основе этих готовых, точных, истинных и т. д. знаний, изложенных в книгах и в других средствах информация. Он не хочет знать самого главного: наука - не безжизненная сумма знаний, а научное исследование, т. е. сам процесс производства и воспроизводства научных знаний. А пока под наукой понимают ее результат, то неизбежно приходят к ложному выводу, что он должен быть суммой непротиворечивых знаний. Но ведь эта «сумма» не есть сама по себе наука, а готовая продукция науки, ее итог, результат.

Смешивать готовую продукцию науки с процессом производства этой продукции то же самое, что смешивать материальное производство с его продукцией. Пока мы рассматриваем эту продукцию саму по себе, в готовом, статическом состоянии, мы не наталкиваемся ни на какие противоречия. Но, рассматривая внутреннее единство производства и потребления такими, какими они есть в себе, мы приходим к другому выводу: производство есть потребление, потребление есть производство, каждое из них содержит в себе свое другое, обусловливает другое и определяется им. Но ведь это тождество противоположностей и есть их жизненность, есть противоречие. Вместе с тем производство создает не только готовую продукцию в виде предметов потребления, но и потребность в потребителе, которая есть цель, мотив и т. д. производства. Точно так же научное производство, кроме готовых истинных знаний, производит и воспроизводит гипотезу, да и заблуждения.

Из сказанного следует, что наука не сумма готовых знаний, а прежде всего процесс производства научных знаний как для самого воспроизводства научных знаний, так и для удовлетворения непосредственно потребностей практики. Поэтому наша дефиниция науки должна выражать следующие характерные ее черты:

1. Наука есть процесс производства и воспроизводства научных знаний.

2. Наука есть противоречивый, диалектический процесс.

3. Производство научного знания имеет две стороны, два аспекта: научное исследование со своими эмпирической и теоретической стадиями, что является главной, решающей стороной ее, сутью ее, и утилитарную сторону, которая удовлетворяет непосредственно запросы и потребности практики.

Противопоставление этих аспектов друг другу и, в частности, подчинение первого второму (т. е. требование от науки немедленной, сиюминутной практической отдачи) является метафизическим и потому недопустимо. Необходимо не противопоставление, а гармоническое сочетание фундаментальных научных исследований с прикладными, направленными на техническое перевооружение всех отраслей народного хозяйства.

Определение науки как процесса производства знаний дает возможность уяснить закономерности ее развития, в том числе и закономерности современного ее этапа, который называется современным научно-техническим прогрессом. Главная особенность данного прогресса заключается в том, что наука превратилась в непосредственную производительную силу, что выражается в коренном изменении способа соединения науки (как «духовного производства») с материальным производством. Это соединение в значительной степени определяется социальными условиями, характером общественного строя.

4. Наука есть процесс производства вероятного и достоверного знания, гипотезы и теории, истины и заблуждения - всех своих средств, компонентов в их единстве.

После того, как мы узнали, что есть наука, научное исследование, теперь чрезвычайно актуальна и животрепещуща важнейшая проблема метода научного исследования - восхождение от абстрактного к конкретному.

Литература

1. Маркс К., Э н г е л ь с Ф. Соч. Т. 20. С. 555.

2. Т а м же. С. 550.

3. Т а м же. Т. 12. С. 714.

4. Т а м ж е. Т. 20. С. 548.

5. Т а м же. Т. 26. Ч. 1. С. 64.