Мышление - сущность сознания

15

Реферат на тему:

Мышление - сущность сознания

Мышление есть всеобщее

Сознание как духовное производство, как активная творческая духовная деятельность людей, обусловленная общественно-исторической практикой, функционирует прежде всего как ощущение, восприятие и представление.

Ощущение - самая низшая и простейшая форма (состояние) сознания, поскольку оно результат непосредственного воздействия практики, - а через последнюю и всего внешнего мира - на органы чувств. Оно - элементарная форма непосредственного отражения на уровне чувственного созерцания. Эта природа непосредственности делает ощущение историческим и логическим исходным пунктом познания. Иначе как через ощущение ничего нельзя знать о внешнем мире. Оно есть начало и базис других форм сознания. На его основе строятся восприятия, представления, понятия, теории и т. д. Никакая форма познания невозможна без него. Познание, которое изолируется от чувственного созерцания, от ощущения, неизбежно абсолютизирует рационализм, что также неизбежно ведет к иррационализму. Это важно подчеркнуть в особенности сейчас, когда в эпоху бурного развития теоретического познания раздаются голоса о том, что ощущение как форма отражения «исчерпало» себя, что познание может «обходиться» и без ощущения, что на уровне чувственного созерцания невозможно получить информацию и т. д. и т. п.

Слов нет, используя современные достижения науки и техники, в частности информативные возможности новейшей техники связи, люди преодолевают естественную ограниченность своих органов чувств, как бы добиваясь их «удлинения», «развития», «совершенствования». Поскольку ощущение является субъективным образом объективного мира, то многообразие свойств объективного источника внешних раздражителей обусловливает его модальность. С дальнейшим проникновением науки в тайны специфики объективного источника и изучением природы зрительных, осязательных, слуховых, вкусовых, обонятельных и т. д. ощущений открываются все новые и новые, к тому же неисчерпаемые, возможности их «совершенствования» путем вооружения соответствующего органа чувств новыми научно-техническими средствами. Человек присоединяет к своим органам чувств такие искусственные средства, как телескопы, микроскопы, спектроскопы, рентгеновские аппараты, сейсмографы, радио, телевизоры, всякие усилители и т. д., с помощью которых он не только добивается усиления непосредственного восприятия, но и косвенного восприятия таких явлений, как инфракрасные, ультрафиолетовые, рентгеновские лучи и т. д. Как мы убедились на примере кибернетики, человек, используя достижения науки и техники, усиливает свою власть над природой, облегчает и умножает свои жизненные условия. То же происходит и в данном случае. Чтобы видеть дальше, глубже, человек вовсе не изобретает еще одну пару глаз, а вооружается электронными микроскопами, дающими увеличение до двух миллионов раз. Но, разумеется, дело не только и не столько в этом. Развивая свое мышление, он «видит» несравненно дальше и глубже, чем с помощью любого средства увеличения.

Все это говорит о том, что ощущение вовсе не исчерпало себя, а, напротив, в связи с научно-техническим прогрессом наполняется новым содержанием. Это и значит, что всякая недооценка роли и места ощущения в познании - как в историческом, так и -в логическом плане - несостоятельна. Однако следует подчеркнуть, что и абсолютизация роли ощущения в познании также несостоятельна. Как первая, так и вторая крайности не позволяют отразить объективную природу предмета, адекватно воспроизвести его. Гипертрофирование роли ощущения в познании есть линия субъективного идеализма.

Познание есть единый процесс, есть целое. Ни чувственное без рационального, ни рациональное без чувственного невозможно. Каждая из противоположностей содержит в себе свою другую, обусловливается ею и обусловливает ее. Это - азбучная истина. Однако поскольку познание самого познания возможно путем рассмотрения его в чистом виде - как по форме, так и по содержанию, то рассудок создает иллюзию о самостоятельном существовании либо той, либо другой стороны этого целого.

Вместе с тем в единстве противоположностей одна из них выражает сущность, точнее, есть сущность единства. Как показано было раньше, сущность противоречива, но дуализма сущности нет. Это и дает нам основание говорить о сущности чувственного или рационального, видеть не только их тождество, но и их различие, их взаимопревращение.

Ощущение как элементарная форма не остается таковой, а в процессе познания переходит, превращается в восприятие. Познание снимает ощущение и восходит к воспроизведению объекта в виде целостного чувственного образа. Восприятие возникает из ощущений и определяется процессом общественно-исторической практики. Отдельное ощущение выполняет функцию сигнала; совокупность ощущений в их внутренней взаимосвязи как элементов структуры восприятия изоморфна связи элементов предмета и выполняет функцию воспроизведения его как целостного чувственного образа.

Непосредственная связь ощущения, восприятия с предметной деятельностью людей, с практикой обусловливает две закономерных взаимоисключающих и взаимодополняющих друг друга тенденции. С одной стороны, по мере развития практики и мышления и в зависимости от этого человек в той или иной степени освобождается от необходимости непосредственного приспособления его органов чувств к внешнему миру - чем дальше, тем в большей степени. С другой стороны, развитие практики и мышления непрестанно снимает границы ощущения и восприятия, расширяет их возможности, совершенствуя их, чем дальше, тем в большей степени. Очевидно, в каждую конкретную эпоху одна из этих тенденций должна преобладать над своей противоположностью. Так или иначе обе тенденции в единстве выражают закономерный процесс чувственного познания, определяемый в конечном итоге общественным прогрессом.

Чувственное созерцание предполагает свою противоположность - представление и снимает себя в нем. Движение познания от ощущения к восприятию и от него к представлению есть закономерный процесс усложнения. Представление есть продукт ощущения, восприятия и, следовательно, высшая по отношению к ним ступень познания, которая характеризуется выходам сознания за пределы чувственного созерцания. Но вместе с тем оно содержит в себе низшую, элементарную форму обобщения - абстрактно-всеобщее и основывается на чувственно-образной модели. Правда, оно может основываться и на модели чувственно не воспринимаемого объекта, что подтверждается данными современной науки, в особенности кибернетики, но это не меняет его сущности, которая состоит в выходе познания за пределы чувственного и в переходе его в безграничную сферу мышления.

Мышление является сущностью сознания, его высшей формой. Оно есть духовная деятельность в ее всеобщей форме и в снятом виде содержит в себе результаты чувственного познания. Как пишет Гегель, во всяком человеческом созерцании имеется мышление. Мышление есть также всеобщее во всех представлениях, воспоминаниях и в любом виде духовной деятельности, во всяком хотении, желании и т. д. Мышление - это такая деятельность, которая организует весь мир представлений. Ему принадлежит определенность чувств, созерцаний, образов, представлений, целей, обязанностей и т. д., а также мыслей и понятий.

Это обстоятельство дает нам возможность не задерживаться долго на низших формах сознания, дабы сосредоточить внимание на анализе его высшей формы - мышления. Что же касается спорадических замечаний об ощущении, восприятии и представлении, то они предпосланы нами рассмотрению мышления в качестве подсобного материала, как условие для перехода от этой внешности сознания к его сущности - мышлению.

Как уже отмечалось, мышление стало предметом исследования еще в античной философии. Однако заслуга более или менее систематического и всестороннего исследования мышления, в особенности его диалектической природы, в истории домарксистской философии все же принадлежит немецкой классической философии. Именно творческое, материалистическое переосмысление последней позволило Марксу, Энгельсу, Ленину выработать свои диалектико-материалистические взгляды на мышление, разработать основополагающие принципы диалектического материализма как логики, теории познания марксизма.

Творчески-материалистическое преодоление ограниченности немецкой классической философии, в особенности гегелевской, вовсе не означает ни недооценки важности исследования диалектического содержания теоретического мышления, ни недооценки исследования таких проблем, как возникновение нового знания, «мышление о мышлении», «понятие понятия», «анализ развивающегося понятия» и т. д. Суть «гегельянщины» не в исследовании самой диалектической природы мышления, а в ее идеализме.

Действительная ограниченность гегелевской диалектики (понимаемой им впервые как логика, теория познания) состояла в идеалистической интерпретации как материи, так и самого процесса сознания, мышления. В понимании Гегеля, мышление- вечный, первичный и абсолютный демиург всей действительности, творец всей истории культуры, науки, техники. Весь реальный материальный и духовный мир есть внешнее воплощение, проявление мышления как высшей активной деятельности. Объективный мир есть не что иное, как опредмеченное отчужденное мышление. Поэтому он чувственно-предметную деятельность, материальную практику также понимает как .следствие деятельности мышления, которое есть начало и конец всякой другой деятельности.

Так Гегель перевернул действительные отношения, его диалектика «стояла на голове». Заслуга марксизма состояла прежде всего в том, что он диалектику поставил «с головы на ноги». Если у Гегеля мышление - начало и конец всякой деятельности, то у Маркса чувственно-предметная деятельность, практика - начало и конец всякой другой деятельности. Развитие происходит по законам диалектики, циклично, триадично. У Гегеля: мышление - практика - мышление на новой основе. У Маркса: практика - мышление - практика на новой основе. Третья стадия обогащена предыдущим процессом и, в частности, результатами самого мышления.

Нередко здесь отличие видят в том, будто у Гегеля мышление - активное начало, а у Маркса - нет. Это недоразумение. У Маркса нет абсолютно никакой недооценки, активности мышления. Напротив, у Гегеля активность мышления на деле отсутствует, поскольку вопрос об источнике ее остается открытым. Это иллюзорная, вымышленная активность - мертвая абстракция, которая не адекватна действительной активности мышления. И когда Маркс, говоря о главном недостатке предшествующего материализма, пишет, что «деятельная сторона в противоположность материализму развивалась идеализмом, но только абстрактно», то он как раз указывает на эту абстрактность. У Маркса же мышление действительно активно, поскольку он не оставляет вопрос об источнике активности мышления открытым, а дает ответ на него, видя этот источник в практике. Если Гегель весь мир выводит из активности, мощи мышления, то Маркс ему отвечает, что на практике должен доказать человек истинность, действительность и мощь своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос. При этом у Гегеля практика - это абстрактно-духовный труд, а у Маркса - чувственно-материальная деятельность.

Мышление как исторически, так и логически возникает, развивается в процессе общественно-исторической практики. Сама его сущность как опосредованного отражения высшего порядка, активность, его модификация, его содержание и форма, состояния, уровни, степень удаления от материального источника, внутренние закономерности развития, относительная самостоятельность, преемственность в развитии и другие характерные черты в конечном итоге определяются обществом, исторической практикой и потребностями ее развития. Этим объясняется и диалектический характер мышления, тот факт, что оно имеет свою историю и логику, проходит ряд состояний, уровней исторического и логического развития, в частности такие общие состояния и формы, как рассудок и разум.

К сожалению, в нашей специальной литературе долгое время категории рассудка и разума не были предметом самостоятельного исследования. Такое отношение к ним объяснялось тем, что эти категории исследовали и применяли в научном познании идеалисты вроде Гегеля. Между тем дальнейшее изложение воочию покажет, какой вред принесло нам это заблуждение.

Рассудок

Исторический процесс самосознания не мог ограничиваться абстрактной фиксацией его деления на чувственное и рациональное. Он должен был восходить к расчленению и рассмотрению в чистом виде качественно различных уровней, состояний, форм самого мышления, выявлять их взаимосвязь и вырабатывать конкретное понятие о нем.

Поэтому, начиная с античности, вопрос о разных формах мышления привлекал внимание философов всех времен. Уже у Аристотеля мы находим классификацию способностей души, деление мышления на пассивный и активный разум. Пассивный разум постигает общее и необходимое в вещах, обрабатывая данные чувств. Мышление должно быть непричастно страданию, воспринимая формы и отождествляясь с ними потенциально, но не будучи ими: подобно тому, как чувственная способность относится к чувственным качествам, так ум относится к предметам мысли. Активный разум не только создает идеи, но и актуализирует их. Он является одновременно мышлением и объектом мышления и характеризуется целенаправленностью. У Аристотеля еще нет четкой постановки вопроса о рассудке и разуме, но его учение о пассивном и активном разуме, по существу, в неразвитой форме содержит в себе расчленение мышления на две его функции или стороны, одна из которых есть обработка данных чувств (функция рассудка), а другая - выяснение реальных путей целенаправленного изменения вещей (функция разума).

Важной вехой на пути исследования проблемы является учение Николая Кузанского о рассудке и уме (интеллекте). Рассудок, по его мнению, различает, а ум понимает. Если человек, не понимающий значений слов, читает книгу, то зрительное восприятие происходит благодаря способности рассудка, потому что читает этот человек, различая буквы неодинакового вида, которые он складывает и разделяет. А это есть задача рассудка. Однако читающий не знает, что именно читает. Другой человек, который не только читает, но знает и понимает то, что читает, воспринимает благодаря способности ума. Последний является различительной формой актов рассудка, рассудок же есть различительная форма ощущений и представлений. Рассудок оформляет данные чувств, а ум осознает результаты рассудка. Только действительность ума порождает новое знание.

О ступенях познания - чувствах, рассудке и разуме Дж. Бруно говорил, что истина заключается в чувственном объекте, как в зеркале, в разуме - посредством аргументов и рассуждений, в интеллекте - посредством принципов и заключений, в духе - в собственной и живой форме. О различных формах мышления говорили Декарт, Спиноза, Локк, Юм и другие. Результаты, полученные этими исследователями, в дальнейшем были развиты в немецкой классической философии. Кант впервые четко ставит вопрос о способности познания - чувствах, рассудке и разуме. В его понимании, познание начинается с внешних чувств, идет оттуда к рассудку, и оканчивается в разуме, в котором совершается его последнее дело, т. е. перерабатывается содержание созерцания и подводится под высшее единство мышления. Рассудок черпает свое содержание из чувств и основан на них, а разум - из рассудка и основан на нем. Рассудок - это способность составлять суждения, мыслить, способность к знаниям. Если априорными формами чувственности являются пространство и время, то формами рассудка являются суждения, порождаемые с помощью категорий, а формами разума - умозаключения, которые связаны с синтезом высшего порядка. Рассудок устанавливает априорные законы для природы как объекта чувств в целях теоретического познания ее в возможном опыте. С помощью рассудка природа познается только как явление. Разум устанавливает априорные законы для свободы и ее особой каузальности как сверхчувственного в субъекте в целях безусловного практического познания. С помощью разума познается сверхчувственный субстрат природы, которому даются определения. Область понятия природы и область понятия свободы обособлены, отделены друг от друга глубокой пропастью и не могут влиять друг на друга. Разум стремится познавать бесконечное и воспроизводить целое как синтетическое знание, но не достигает этого, так как он содержит в себе свои собственные антиномии. Хотя Кант четко разделил мышление на рассудок и разум, но ««месте с тем он оторвал их друг от друга, не видел их единства, к тому же разум он, в сущности, не вывел за границы рассудка, поскольку рассматривает его на уровне рассудка.

Более полную и всестороннюю разработку проблемы дает Гегель. В его понимании рассудочное мышление метафизично, а разумное - диалектично. Ближайшая истина восприятия состоит в том, что предмет скорее есть явление, его рефлексия в себя есть для себя-сущее внутреннее и всеобщее. Сознание этого предмета есть рассудок. Поэтому мышление прежде всего есть рассудок, но оно не сводится к нему и не останавливается на этом, а восходит к разуму. Когда речь идет о мышлении вообще или в частности, о постижении в понятиях, то часто имеют при этом в виду лишь деятельность рассудка. Но хотя мышление есть раньше всего рассудочное мышление, оно, однако, на этом не останавливается, и понятие не есть одно лишь определение рассудка. Ограниченность рассудка с необходимостью снимает разум. Вместе с тем рассудок - необходимый этап познания, и его голое отрицание порождает скептицизм. Диалектический момент, взятый сам по себе, отдельно от рассудка, выступает, в особенности в научных понятиях, как скептицизм; результатом диалектики в нем является голое отрицание. Разум, который отвергает рассудок, в сущности ничем не отличается от рассудка, ибо он, как и рассудок, имеет дело с односторонними абстрактными определениями. Истина состоит в том, что разум должен относиться к рассудку не отрицательно-разумно, а положительно-разумно, т. е. удерживать в себе его результаты, его богатство в снятом виде. Логический разум есть то субстанциональное или реальное, которое сцепляет в себе все абстрактные определения, и он есть их самородное, абсолютно конкретное единство.

Таким образом, мышление развивается в двух формах - рассудка и разума, - но проходит три ступени: рассудочное, отрицательно-разумное и положительно-разумное. Рассудочное разделяет, абстрагирует, отличает определенности друг от друга, дает жесткие, односторонние конечные и условные определения; отрицательно-разумное есть голое отрицание рассудка, что ведет к скептицизму; положительно-разумное есть синтез абстрактных определений, единство многообразного, есть диалектическое мышление. Гегель рассудок и разум не противопоставляет друг другу, не отрывает друг от друга, как это делает Кант, а снимает их противоположность. Следовательно, заслуга Гегеля состоит в том, что он впервые дает диалектическую разработку проблемы рассудка и разума, хотя и на мистической основе.

Диалектический материализм в снятом виде содержит в себе результаты исследования мышления гегелевской философией, в частности, мысли о его членении на рассудок и разум. Об этом Ф. Энгельс писал: «Рассудок и разум. Это гегелевское различение, согласно которому только диалектическое мышление разумно, имеет известный смысл»¹.

Прежде всего следует подчеркнуть, что рассудок и разум тождественны. Их тождество состоит в том, что они друг без друга невозможны, и мышление само, как диалектический процесс, также невозможно, без той или другой своей формы. Ни рассудок без разума, ни разум без рассудка не существует - как в историческом, так и в логическом плане. Обе формы являются вечным, постоянным, необходимым состоянием мышления. Мнение, согласно которому разум вскоре освободится от рассудка - иллюзорно. Ни рассудок, ни здравый смысл, ни даже метафизическое мышление никогда не исчезнут. Метафизический способ рассмотрения как метод научного познания вытесняется диалектическим методом, и в конце концов он будет преодолен. Но, во-первых, хотя наука своими достижениями на каждом шагу рождает диалектический материализм, нельзя думать, что метафизический способ рассмотрения сам по себе «автоматически» исчезает. Такое представление исходит из наивного предположения о том, что раз содержание современного теоретического мышления диалектично, то и метафизическому способу познания не остается места. Во-вторых, раз рассудок является постоянным, необходимым, определенным состоянием мышления, без которого невозможно мышление как деятельность общественно-исторического человека, раз он выступает как необходимый этап или состояние познания, хотя и проявляет себя в односторонности и во внешней рефлексии, в чисто феноменологическом плане, то этот способ рассмотрения всегда будет иметь место. Энгельс писал: «Метафизический способ понимания, хотя и является правомерным, и даже необходимым в известных областях, более или менее обширных, смотря по характеру предмета, рано или поздно достигает каждый раз того предела, за которым он становится односторонним, ограниченным, абстрактным и запутывается в неразрешимых противоречиях, потому что за отдельными вещами он не видит их взаимной связи, за их бытием - их возникновения и исчезновения, из-за их покоя забывает их движение, за деревьями не видит леса»².

Сознательно диалектическое мышление не дается человеку со дня рождения в готовом виде, а вырабатывается в упорной борьбе против рассудка и при помощи рассудка путем воспитания, обучения, деятельности, путем преодоления, снятия ограниченности, узости рассудка. В-третьих, в научном отношении несостоятельно утверждение, будто с возникновением диалектики или с дальнейшим прогрессом метафизическое мышление вовсе исчезло или когда-либо исчезнет, что грядущие поколения со дня своего рождения будут свободны от него и будут мыслить только диалектически. Дети всегда и везде должны рождаться нормальными, т. е. детьми, а не диалектиками. Ф. Энгельс, неоднократно подчеркивая, что диалектика «является единственным, в высшей инстанции методом мышления», в то же время указывал, что «разумеется, для повседневного обихода, для научной мелкой торговли метафизические категории сохраняют свое значение», что «,как и все метафизические категории, абстрактное тождество годится лишь для домашнего употребления, где мы имеем дело с небольшими масштабами или с короткими промежутками времени»³.

Вывод о вечности обеих форм мышления не есть вывод из самого себя полагающего абсолютного духа, не субъективное размышление «Я», а обусловлено социальной природой действительного мышления, предметной деятельностью людей. Безусловно, будет изменяться социальная основа этой противоположности, безусловно, изменяется и непрерывно будет изменяться роль, место, соотношение рассудка и разума. Но столь же безусловно, что никакие изменения ни в социальной основе мышления, ни в его структуре, формах и содержании не приведут к ликвидации одной из его сторон. Ибо ясно, что само по себе исчезновение одной из противоположностей единства есть исчезновение его другой противоположности, т. е. исчезновение единства в целом, его переход в нечто другое.

Следует подчеркнуть и другое: и рассудок и разум в своем тождестве различны, отличаются друг от друга, как качественно разные состояния, формы, уровни мышления, имеющие свою специфику, свою особую природу. Они не только взаимопроникают, но и взаимоисключают друг друга, как тождество противоположностей.

Как уже говорилось, рассудок характеризуется абстрагирующей и разделяющей деятельностью. Это такое функционирование мышления, когда фиксируемые абстракции в своей внутренней оторванности друг от друга рядоположены, в силу чего приобретают самостоятельное, самодовлеющее значение. Сущностью всякой рассудочной абстракции является абстрактное тождество и абстрактная всеобщность. Возведение единичного во всеобщее, образование абстракций есть деятельность мышления в целом как рассудка, так и разума. Однако сами абстракции бывают простыми, рассудочными, научными, разумными. Простые абстракции как умственные отвлечения, обнаруживающие общее сходство вещей, или сведение чувственно-конкретных образов вещей к абстрактно-одностороннему представлению, есть дело рассудка.

Отграничение простых, рассудочных абстракций от разумных имеет важное значение для правильного понимания вопроса об историческом и логическом развитии, углублении самого познания. Энгельс указывал, что диалектическое мышление (именно потому, что оно имеет своей предпосылкой исследование природы самих понятий) возможно только для человека, да и для последнего лишь на сравнительно высокой ступени развития. Первобытный человек, хотя и обладал простыми рассудочными абстракциями, не обладал, однако, разумными теоретическими абстракциями, вот почему он не выделял себя из сложной сети объективных явлений природы. Образование же понятий, категорий, законов стало возможным на сравнительно более высоком этапе развития практики и познания. В. И. Ленин по этому поводу писал: «Перед человеком сеть явлений природы. Инстинктивный человек, дикарь, не выделяет себя из природы. Сознательный человек выделяет, категории суть ступеньки выделения, т. е. познания мира, узловые пункты в сети, помогающие познавать ее и овладевать ею»⁴.

Далее, рассудок есть мышление, очищенное от собственных внутренних противоречий. Он не есть творческая активность, лишен творчески преобразовательной функции и подчинен внешней целесообразности. Не имея собственной цели, рассудок вынужден подчиняться заранее заданной цели. Поэтому его деятельность осуществляется в рамках схемы, стандарта, норматива. Эта природа рассудка дает возможность моделировать его, создавать машины, которые выполняют функции рассудка, заменяют рассудочную деятельность человека, к тому же осуществляют ее гораздо быстрее и точнее.

Категория рассудка, поскольку она соотносится с категорией разума, являясь ее противоположностью, отличается, конечно, от здравого смысла. Однако эти два понятия в определенном отношении совпадают. Как и рассудок, здравый смысл основан на абстрактном тождестве и на столь же абстрактном различии. Он есть стихийное сознание большинства людей, складывающееся в процессе их житейского опыта, не искажённое под влиянием внешних обстоятельств. «Для метафизика, - писал Ф. Энгельс, - вещи и их мысленные отражения, понятия суть отдельные, неизменные, застывшие, раз навсегда данные предметы, подлежащие исследованию один после другого и один независимо от другого. Он мыслит сплошными неопосредствованными противоположностями; речь его состоит из: «да-да, нет-нет; что сверх того, то от лукавого». Для него вещь или существует, или не существует, и точно так же вещь не может быть самой собой и в то же время иной. Положительное и отрицательное абсолютно исключают друг друга; причина и следствие по отношению друг к другу тоже находятся в застывшей противоположности. Этот способ мышления кажется нам на первый взгляд вполне приемлемым потому, что он присущ так называемому здравому человеческому рассудку. Но здравый человеческий рассудок, весьма почтенный спутник в четырех стенах своего домашнего обихода, переживает самые удивительные приключения, лишь только он отважится выйти на широкий простор исследования»⁵.

Ограниченность рассудка может быть обнаружена и может быть снята, когда он исчерпал свои возможности. В противном случае возникает ситуация расплывчатости, неопределенности мысли, когда нечто представляется, а еще хуже - практически реализуется «рассудку вопреки», или «вопреки здравому смыслу». Как писал еще Гегель, «рассудок есть вообще существенный момент образования. Образованный человек не удовлетворяется туманным и неопределенным, а схватывает предметы в их четкой определенности, необразованный же, напротив, неуверенно шатается туда и обратно^** Но что сказал бы старик Гегель, если бы узнал на том свете, что не только «необразованный» человек неуверенно шатается туда и обратно, но и вполне «образованные» руководители великой страны, которые считают, что лучший способ борьбы против алкоголизма - корчевка виноградников, лучший способ борьбы против нищеты - повышение цен... Но все это и многое тому подобное уже было. Теперь нужно ждать с трепетом высочайшего указа: лучший способ борьбы против проституции - кастрация мужчин и т. д. Вот так «под корень» по той же «логике»..., и часто приходится употреблять немало труда, чтоб договориться с таким человеком - о чем же идет речь и заставить его неизменно держаться именно этого определенного пункта»⁶. Как в прошлом, так и сегодня прогрессивные силы общества в своей борьбе не раз апеллировали к рассудку, к здравому смыслу, и последний не раз бывал знаменем их борьбы. Точно так же реакционные силы общества не раз действовали рассудку вопреки.

Познание искажается, прежде всего, когда на уровне рассудка не используются его возможности, действуют вопреки ему. Но вместе с тем познание искажается и в том случае, когда возможности рассудка использованы и необходимо снять его ограниченность, двигаться дальше по линии восхождения и совершить переход к разуму, но в силу каких-либо обстоятельств этого не делают, познание задерживают на уровне рассудка и довольствуются им. Современный научно-технический прогресс, охватывая области, далекие от узкого житейского опыта, от рассудка, подтверждает сказанное. Из этого следует, что как нельзя нарушать требования рассудка и действовать безрассудно, так нужно и должно нарушать его требования и действовать ему вопреки. Эта антиномия разрешается диалектическим восхождением к разуму.

Поэтому рассудок должен своевременно снимать себя в разуме, сохраняя свою истинность. В противном случае он часто превращается в объект всяких субъективистских, в особенности неопозитивистских, спекуляций.