Восточная Сибирь и русский Харбин в истории отечественной музыки ХХ в

Размещено на http://www.allbest.ru/

Восточная Сибирь и русский Харбин в истории отечественной музыки ХХ в

В.В. Пономарёв¹

¹ Сибирский государственный институт искусств имени Дмитрия Хворостовского, Красноярск, Российская Федерация

Аннотация

В статье говорится о значении церковного пения в процессе формирования профессионального композиторского творчества в регионе на примере городов Восточной Сибири. Во введении заявлен тезис о безусловной значимости региональных процессов, происходящих в культуре сибирских городов для всей отечественной культуры в целом. Подчеркивается приоритетное значение жанровой сферы церковного пения в сравнении с другими жанрами и формами профессиональной музыки, в частности, с деятельностью воинских оркестров. Делается краткий исторический экскурс, погружающий в историю вопроса. Приводятся важные факты истории сибирского церковного пения новейшего времени. Отмечается также потенциальная возможность возникновения композиторской школы, не сумевшей реализоваться по идеологическим причинам. Приводятся аргументированные примеры активности творческой жизни одного конкретного города - Красноярска, анализируются результаты этой активности, повлиявшие на общероссийские культурные процессы. Сделан очерк социального устройства и культурной жизни Харбина с акцентом на духовную составляющую. Перечислены харбинские музыканты. Описаны судьбы отдельных представителей русской диаспоры в Харбине из числа музыкантов, после их переезда в Советский Союз и их роль в становлении профессионального композиторского творчества в регионе. В завершении проводится взаимосвязь между подъемом творческой активности в одном жанре - и усилением общего культурного фона, влияющего на активность во всех музыкальных жанрах на примере Красноярска.

Ключевые слова: церковное пение, Харбин, Восточная Сибирь, композиторское творчество. церковное пение жанр музыка

EASTERN SIBERIA AND RUSSIAN HARBIN IN THE HISTORY OF RUSSIAN MUSIC OF THE XX CENTURY

V.V. Ponomarev¹

¹ Dmitry Hvorostovsky Siberian State Academy of Arts, Krasnoyarsk, Russian Federation

Abstract. The article is about the role of Church singing in the formation of professional composed music in the region, on the example of cities of Western Siberia. In the introduction, the thesis about the unconditional importance of regional processes taking place in the culture of Siberian cities for the entire national culture as a whole is stated. The priority of the genre sphere of Church singing in comparison with other genres and forms of professional music, in particular - with the activities of military orchestras, is emphasized. A brief historical digression is made, immersing in the history of the issue. Important facts of the history of Siberian Church singing of modern times are given. It is also said about the potential for the emergence of the school of composition, which failed to materialize for ideological reasons. Reasoned examples of the activity of the creative life of one particular city - Krasnoyarsk are given, the results of this activity that influenced the all-Russian cultural processes are analyzed. An essay on the social structure and cultural life of Harbin with an emphasis on the spiritual component is made. Listed Harbin musicians. The article describes the fate of individual representatives of the Russian Diaspora in Harbin from among the musicians, after their move to the Soviet Union and their role in the development of professional composer's work in the region. At the end of the article there is a correlation between the rise of creative activity in one genre - and the strengthening of the General cultural background that affects the activity in all musical genres on the example of Krasnoyarsk.

Keywords: church singing, Harbin, Western Siberia, professional composed music.

Каждый историк, исследующий культуру региона, сопоставляющий факты и анализирующий явления, происходившие в нем, непременно окажется перед необходимостью ответить на вопрос: какое место занимают (или должны) занять эти факты и явления в культуре всей страны? Какое влияние они оказали на процессы, происходящие сегодня? По сложившейся негласной традиции, мерилом всего обычно становится наша столица, поэтому оценку эксперты - намеренно или непреднамеренно - выносят ориентируясь на ту реакцию, которую получили в свое время исследуемые факты и явления у столичной общественности, прежде всего у тех, кто входит в профессиональное сообщество, к сфере которой относятся данные факты и явления.

Допустима ситуация, когда в столице вообще ничего не знают о происходившем в регионе, а приезжающий из этого региона в столицу яркий представитель той или иной профессиональной сферы, становящийся вскоре звездой мировой величины и оказывающий влияние на других, вызывает недоуменные вопросы: откуда он взялся? Сведя все рассуждения к простой формуле, можно сказать так: если в столице об этом не знают - значит этого и нет! Но это не так... То, что было - было, и то, что сегодня есть - есть, вне зависимости от того, как к этому относятся другие, и прежде всего столичные эксперты.

В этой статье речь будет идти главным образом о сибирском церковном пении и его деятелях - регентах и композиторах, ибо эта музыкальная сфера была основой профессиональной музыки всей православной России вплоть до начала ХХ в. Заявленный тезис может быть несколько категоричен, и наверняка вызовет возражения. В качестве иллюстрирующей его аргументации достаточно привести лишь один факт. Любой выпускник консерватории, изучавший историю музыки, без труда назовет пару десятков фамилий русских композиторов-классиков. Профессиональный историк сможет добавить к этому списку еще, пожалуй, два десятка. Нотографический справочник Е. Левашева, в котором приведен перечень только тех композиторов, чьи авторские церковные песнопения были изданы в период от М. Глинки до 1917 г. содержит 472 (!) фамилии (Левашев Е., 1994).

К изложенным выше предварительным рассуждениям необходимо добавить еще одну важную мысль. Церковное пение и композиторское творчество в этой сфере в силу идеологических причин (атеистических запретов) в недавнем прошлом либо игнорировались, либо упоминались «мимоходом» где-то в конце описаний музыкальной жизни того или иного региона. Разговор о музыке, звучавшей на богослужениях в больших соборах и малых церквах, о музыкантах, руководивших церковными хорами и создававших церковные песнопения, нужен, во-первых, для заполнения образовавшихся пробелов, а во-вторых - при упоминании уже известных фактов - он в некотором смысле становится «переворачиванием с головы на ноги» и восстановлением исторической справедливости.

Очаги профессионального музыкального творчества в Восточной Сибири возникали там, где были храмы с хорошими хорами и воинские гарнизоны, имеющие свои оркестры, т. е. имело место инструментальное музицирование, но в храме это происходило чаще. Регентами соборных хоров всегда оказывались музыканты, непременно имеющие опыт составления несложных переложений и написания мелких обиходных номеров для богослужения (речь идет о периоде, начавшемся на рубеже ХУШ-ХГХ вв., когда русская церковь окончательно перешла на европейскую традицию многоголосного пения, фиксируемого в линейной нотации). Отсюда - один шаг к созданию авторских песнопений - и они возникали при необходимости заполнить «пробелы» обиходного репертуара, вначале в так называемом «общецерковном стиле»¹. Такие песнопения обнаруживаются в архивах старых соборов. Как правило, они не подписаны.

Важное значение для поднятия профессионального уровня церковного пения в Восточной Сибири имело открытие епархий, а точнее - разукрупнение Тобольской митрополии, не справлявшейся с задачами духовного руководства громадной территорией. В Иркутске епархия была утверждена в 1727 г., а в Красноярске выделена из Тобольской митрополии в 1761. Позже, были также созданы епархии в Забайкалье и на Дальнем Востоке. Создание епархии всегда требует нового качества церковного пения в соборе, становящемся кафедральным. Кроме того, при епархиях создавались школы, учебные программы которых включали церковное пение «по ноте». В Красноярске такая школа появилась в 1759, а в Иркутске - в 1779 г.

Настоящий подъем музыкальной жизни в крупных городах Восточной Сибири начался в середине XIX в., когда практически в каждом городе уже был театр (с различным статусом), а позже - после открытия русских консерваторий - в регион стали приезжать профессиональные музыканты с консерваторским образованием: в Иркутск - Рафаил Иванов, в Красноярск - Сергей Безносиков (оба - выпускники Санкт-Петербургской консерватории) и др. Нельзя не упомянуть также о пребывании в Сибири декабристов, среди которых были хорошие и весьма квалифицированные музыканты.

Важным является то обстоятельство, что последующий приезд в города Восточной Сибири талантливых профессионалов, к каковым (помимо названных) можно отнести П.И. Иванова-Радкеви- ча, Ф. Мясникова, М. Ступницкого, а позже - харбинцев С. Саватеева,

М.Алтабасова и др., не стал «падением зерна на камень» (Лк:8,6), а лег на уже вспаханную почву. Сделанное выше наблюдение, касающееся преобладающей роли храма в возникновении очагов профессионального музыкального творчества становится особенно очевидным в период, захватывающий последние годы XIX и первое двадцатилетие ХХ в.

Деятельность Безносикова и Иванова, появившихся в Красноярске и Иркутске на рубеже столетий, не нашла адекватного продолжения. Сергей Михайлович Безносиков, создавший в Красноярске в 1887 г. первый симфонический оркестр и успевший кое-что для него написать, покинул город через два года, вероятно не найдя поддержки для своей инициативы. Что касается Рафаила Александровича Иванова, прожившего в Иркутске около двадцати лет и создавшего, по сведениям историков, партитуру первой оригинальной сибирской симфонии, то он сегодня более известен как этнограф, музыкальный критик, преподаватель музыки и фотограф, руководивший иркутским «фотографическим обществом».

Именно церковное пение и церковно-певческое творчество в Восточной Сибири оказались самой «плодородной почвой» для профессионального музыкального творчества в этом жанре, сумевшего даже развиваться в годы атеистических запретов. Первые профессиональные церковные регенты и композиторы стали появляться в Восточно-Сибирском регионе также на рубеже ушедших столетий. В Забайкалье - Иван Яковлевич Степанов, какие-либо биографические сведения

окотором отсутствуют. Он писал свои песнопения для владивостокского архиерейского хора, и пятнадцать из них было опубликовано в Москве, в издательстве Гроссе, из чего можно вывести предположение, что композитор мог получить там образование.

В 1897 г. в Красноярск приехал выпускник Придворной певческой капеллы Павел Иосифович Иванов-Радке- вич. Его пригласили в открывающуюся Красноярскую учительскую семинарию преподавателем музыки и пения. Судьба этого замечательного музыканта описана во многих статьях и книгах (Ванюкова Э., 2009).

Красноярск, обладая к этому времени хорошими соборными хорами, не имел в эти годы ни одного профессионального композитора, и молодой, феноменально одаренный музыкант Павел Радкевич был, как это сегодня принято называть, вне конкуренции. Пребывая как композитор достаточно продолжительное время «в незанятой нише» и не испытывая никаких влияний извне, он сумел сохранить «в чистом виде» и, если позволительно такое выражение, в концентрированной форме черты петербургской школы церковного пения. В результате возник интересный парадокс: написавший все свои сочинения в Красноярске, Павел Иванов-Радкевич² признан сегодня экс- пертами-историками русской духовной музыки самым характерным представителем петербургской школы (Ванюкова Э., 2009, с. 271).

К изложенному остается добавить, что Иванов-Радкевич создал не только яркие церковные песнопения. В числе его сочинений романсы и песни, хоры с сопровождением и детская опера «Царевна Земляничка», поставленная и исполненная в Красноярске в течение нескольких сезонов в клавирном варианте и в авторской оркестровке. Эта опера стала «венцом» его творческой деятельности, начинавшейся в церковно-певческой сфере.

В 1917 г. в Красноярске появился еще один выпускник Придворной певческой капеллы - Фёдор Васильевич Мясников. Будучи не менее ярким композитором, создателем самого известного и популярного церковного песнопения - песни Пресвятой Богородицы «Величит душа» - Мясников пробыл в Красноярске около десяти лет, совмещая работу соборного регента с преподаванием в Народной консерватории, открытой уже при новой власти по инициативе П.И. Иванова-Радкеви- ча, и в создании которой он принимал участие. Здесь же им были написаны новые песнопения.

Опребывании в Красноярске еще одного талантливого выпускника Придворной певческой капеллы - Михаила Петровича Ступницкого - сведений почти нет. По одной из версий он мог родиться в этом городе. Достоверно известно лишь одно: будучи сыном священнослужителя, протоиерея Петра Феофановича Ступницкого (18641936),похороненного за апсидой Красноярского Свято-Троицкого собора, Михаил бывал в родном городе и, возможно, служил здесь, приняв сан. Эта причина, по-видимому, и объясняет незначительное количество изданных его песнопений. Однако можно предположить, что, будучи профессиональным церковным музыкантом, он мог совмещать священническое служение с регентской и композиторской деятельностью. Не вызывает сомнения и факт общения (а может быть и сотрудничества в какой-то форме) всех трех музыкантов.

Так или иначе, но пребывание в один период в одном городе трех образованных музыкантов, окончивших одно столичное учебное заведение и являющихся талантливыми композиторами³, не могло не сказаться на дальнейшей судьбе красноярской музыки. Очевидным фактом, свидетельствующим о результатах их деятельности, является открытие в Красноярске (в 1920 г.) Народной консерватории, а неочевидным - сочетание условий для возникновения композиторской школы в сфере церковно-певческого творчества. Эта возможность, к сожалению, не была реализована по идеологическим причинам: в стране начиналась эпоха атеистических гонений на церковь.

П.И. Иванов-Радкевич уехал из Красноярска в 1922 г. Объявленным поводом для отъезда была необходимость дать образование талантливым сыновьям, а необъявленным - боязнь оказаться «в опале» у новых властей⁴.

Как долго прожил в этом городе Ф. Мясников точно неизвестно. Следы его теряются на Украине, в городе Сла- вянске. Покинув Красноярск, эти музыканты оставили после себя не только созданное ими музыкальное учебное заведение, но и прекрасные хоры, и партитуры сочинений, продолжавших звучать в еще не закрытых и не разрушенных храмах. Обильные «всходы» сделанных ими «посевов» не смогло растоптать даже мощное давление новой атеистической власти: храмы закрывались и разрушались - но церковные певчие, собираясь вместе, переходили в другой, незакрытый храм, сохраняя нотные рукописи и усвоенную традицию. Последним местом их общего служения стала в Красноярске кладбищенская Свято-Троицкая церковь, оставшаяся действующим храмом после закрытия в 1962 г. Покровского собора. Именно там застал этот «сводный хор» приехавший в 1965 г. из Киево-Печерской лавры и назначенный Благочинным церквей Красноярского округа иеромонах о. Нифонт (Николай Глазов).

О.Нифонт, в прошлом фронтовик, получивший ранения на фронте⁵, оказался не только священнослужителем, но и музыкантом. В лавре он в течение семи лет руководил монастырским хором. В Красноярск о. Нифонт привез сундук церковно-певческой литерату- ры⁶, которая по сей день используется сибирскими хормейстерами и регентами, а его приезд в город совпал со временем, когда благолепное красноярское церковное пение находилось на грани исчезновения. Старые верующие певчие должны были уйти в силу возраста, а молодежь боялась идти в храм.

Произведя реконструкцию храма, надстроив балкон для того, чтобы «сводный хор», доходивший по составу до пятидесяти человек, не мешал верующим в небольшом по размеру храме, о. Нифонт некоторое время сам руководил этим хором, обогатив его репертуар песнопениями из привезенных им сборников.

О.Нифонт очень уважительно отнесся к сложившейся местной традиции. Он не только ничего не поменял в обиходной специфике красноярского церковного пения, но приложил немало усилий для ее сохранения. В частности, записал напевы церковных гласов в гармонизации, принятой в Красноярске. Эта тетрадь, переходившая из рук в руки, долгое время была пособием для обучения новых псаломщиков.

Начало 1960-х гг. характеризовалось новой волной атеистического давления на Церковь. Храмы не разрушались, но их отбирали у верующих и устраивали в них выставочные залы и музеи. Однако Свято-Троицкую церковь в Красноярске не трогали. Всякий раз, когда о.Нифонта вызывали в тот или иной «начальственный кабинет» с целью заставить его «прекратить устраивать хоровые концерты», он являлся не в рясе, а в военном мундире, увешанном боевыми наградами. Тон обращения к нему у вызывавших его чиновников в этом случае естественно принимал иную окраску. Певчим в этом хоре была установлена высокая зарплата, а регентами за пульт приглашались образованные музыканты, заинтересовать которых о.Нифонт также находил возможность.

Любой историк, изучающий новейшую историю русского церковного пения, в руках у которого могут оказаться «программки» с перечнями песнопений, звучащих в Красноярском Свято-Троицком храме в 60-70-е гг. скажет, что хор, способный это спеть, в те годы в России был только в Москве, в Богоявленском соборе⁷. В количестве примерно двадцати пяти человек, этот хор встретил празднование 1000-летия Крещения Руси...

Прежде чем продолжить повествование в хронологической последовательности, необходимо вернуться на пару десятилетий назад и сказать несколько слов о появлении в Сибири русских харбинцев, сыгравших очень важную роль в становлении профессиональной сибирской музыки.

Харбин и поселения русских в Китае - уникальное явление на юго-востоке России. Возникнув в последние годы XIX в. как место компактного проживания русских, строивших, а потом обслуживающих Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД), эти поселения, и прежде всего сам Харбин, стали местом скопления русской элиты всех социальных слоев. В числе тех, кто населял Харбин и русские поселки, преобладали рабочие-путейцы, но это были самые грамотные и образованные люди из числа железнодорожников.

Читая русских писателей XIX и начала ХХ в., мы можем увидеть многоцветную картину русского общества, в самой колоритной части которой присутствуют бродяги, бунтари и разбойники. В Харбине их не было. В социальном плане это был просто идеальный город. Добавив к этому необычайную сплоченность, стиравшую социальные, имущественные и сословные границы, мы получим то общество, о котором только мечтали в России (Троицкая С., 2005).

Харбинцы стремились сохранить все лучшее, из того, что к этому времени было в русском обществе. Во-первых, православную веру и пронизанный христианскими принципами уклад жизни, а во-вторых, полноценное образование для своих детей на всех уровнях. В самом Харбине вплоть до 40-х гг. создавались новые учебные заведения, а в квалифицированных преподавательских кадрах не было нужды, они рекрутировались из числа беженцев-дворян и белых офицеров, успевших получить хорошее образование в России.

При Харбинском политехническом институте функционировала Первая высшая Харбинская музыкальная школа, в которой (параллельно с получением основной специальности) учились студент педагогического института Михаил Семёнович Алтабасов и студент политехнического института Сергей Дмитриевич Саватеев. Оба были сыновьями белоказачьих офицеров, расстрелянных большевиками в 1918 г. за то, что они отказались принять советскую власть. Друзья, земляки и ровесники, Алтабасов и Саватеев, закончив обучение, служили регентами в храмах Трехречья на границе с Советским Союзом.

В Харбине в это время работала целая плеяда талантливых музыкантов, были среди них и церковные композиторы, чьи песнопения до 1917 г. издавались в Москве и Санкт-Петербурге. В их числе протоиерей Павел Шиля- ев, Валериан Лукша (в прошлом друг и помощник прославленного церковного композитора Александра Архангельского), Ипполит Райский, Иван Колчин и некоторые другие (Капран И., 2006, с. 3). Таким образом, любой молодой музыкант, занимающийся церковным пением, имел возможность получить квалифицированную консультацию и чему-то научиться.

В начале 1950-х гг. китайские власти решили уничтожить Харбин как русский центр, и населявшие его (а также городки и поселки вдоль железной дороги) русские люди - в зависимости от своих взглядов и убеждений - стали уезжать, либо в Австралию, Северную и Южную Америку, либо в Советский Союз. Переезд в Советскую Россию для многих становился тяжелым испытанием. У харбинцев был особый статус, при котором им разрешалось селиться только в азиатской части России, до Урала, либо ехать на целину. Михаил Алтабасов и Сергей Саватеев, не успев совершить ни одного поступка на советской территории, по пересечении границы сразу были арестованы: им припомнили, кто их родители. Алтаба- сова отправили на десять лет в лагеря ГУЛАГа, а Саватеева, имевшего семью, пожалели, и обязали пять лет отработать на целине.

Оба талантливые церковные композиторы, Михаил Алтабасов и Сергей Саватеев по очереди служили в Красноярском Свято-Троицком храме регентами в конце 1950-х и начале 1960-х гг. Начинавшего красноярское служение Саватеева сменил Алтабасов, вышедший из лагерей. Оставив в храме часть привезенной с собой нотной библиотеки (она все это время находилась у Сергея Саватеева), включавшей и их собственные песнопения, музыканты перебрались в более спокойные и не столь подверженные атеистическому давлению города, Савватеев - в Абакан, а Алтабасов - в Минусинск.

Кроме названных музыкантов, из числа харбинских регентов и композиторов, в Сибирь переехали Константин Павлючик (в Кемерово, а затем - в Новосибирск), Ипполит Райский (по имеющимся данным - в Иркутск), о других сведений нет.

Переезд в Сибирь харбинских музыкантов имел важное значение для развития музыки обозначенного периода. Сибирь в это время очень нуждалась в квалифицированных кадрах во всех сферах, а харбинцы, к тому же, были весьма образованными людьми. Пример двух упомянутых музыкантов иллюстрирует это. В миру, Сергей Савате- ев, играющий на домре, вел класс этого инструмента в музыкальной школе, а Алтабасов преподавал теоретические предметы. В церкви же оба оказались важным связующим звеном, не позволившим разорваться «нити времен».

Само общение с харбинцами, где бы они не оказывались, обогащало - а их было немало. Только в Красноярске, по неуточненным данным, «осело» около тридцати человек, часть из которых позже выехала в другие места. Встретить их можно было в труппе красноярского Драмтеатра, среди профессуры Педагогического университета и Академии музыки и театра, среди известных инженеров и врачей.

Несколько человек из харбинцев, по приезде в Красноярск, сразу стали певчими Свято-Троицкого храма. Приходя на службу в храм, они (особенно в первые годы) тотчас оказывались окружены желающими задать вопрос, или услышать что-то о далекой харбинской жизни. Это поистине были люди «из другого мира», из другой России, не знавшей революции и гражданской войны, не пережившей сталинский террор...

Однако следует вернуться к обозначенной дате - празднованию 1000-летия Крещения Руси. О том, что происходило в Красноярске (а речь пойдет прежде всего о нем) после этой даты - уже немало сказано и написано. Некоторые историки, описывая происходящее, сравнивали его с «пережатым шлангом», из которого вдруг хлынул долго сдерживаемый поток. Другие же придумали этому периоду название «красноярское хоровое кипение» (Музыкальная культура., 2009, с. 88-89).

Один за другим в городе стали создаваться хоровые коллективы духовной и светской направленности, были организованы хоровые фестивали. К концу 1990-х гг. Красноярск имел четыре вновь созданных профессиональных хора и один вокальный ансамбль. В 1990 г. была воссоздана Красноярская епархия и передан (возвращен) Церкви Покровский собор, ставший Кафедральным. Для него также был создан новый хор. Около двадцати (!) человек красноярских музыкантов выступили в качестве авторов новых церковных песнопений, издание которых благословил местный архиерей владыка Антоний (Музыкальная культура..., 2009, с. 90).

Сопоставляя все это с тем, что наблюдалось в то же самое время в других городах, можно сказать, что аналогичная творческая активность имела место только в Москве. Во многих российских центрах, даже имевших в прошлом богатые духовные традиции, активность в этой сфере проявилась гораздо позже.

В числе созданных в Красноярске в начале 1990-х гг. хоровых коллективов был первый в России профессиональный детско-юношеский духовный хор. Он получил наименование «София». Имея двойной статус (он был церковный и муниципальный концертный), он быстро достиг высокого качественного уровня, стал известным, записал пять компакт-дисков (один из них - в Швейцарии), побывал на гастролях в двадцати странах, а в 2006 г. выступил в Большом Кремлевском дворце на открытии Всероссийских Рождественских чтений. Ориентируясь на него, в других городах России позже возникли подобные коллективы.

Не повторяя все то, что уже было описано историками, хочется отметить повышенную активность красноярских композиторов (членов Красноярской региональной организации СК РФ), которая выделяется на фоне общего падения активности в сфере академической музыки. Думается, что она вряд ли бы могла возникнуть, не будь того «кипения», о котором шла речь. Оно же, в свою очередь, вряд ли бы произошло, не сохрани Красноярск тех традиций и накоплений, которые были сделаны к началу ХХ в.

Сегодня трудно себе представить культуру России 1990-х и начала 2000-х гг. без красноярского хора «София», а лучшие хоровые сочинения красноярских авторов, записанные на 12 СБ, вышедших в пяти городах и двух странах, эксперты относят к лучшим образцам современной отечественной музыки (Музыкальная культура..., 2009, с. 94).

Получив международное признание, сочинения красноярских авторов (разных жанров) издаются за рубежом, а волна упомянутой творческой активности, распространившаяся на все сферы академической музыки, «выносит на поверхность» молодых музыкантов самых разных направлений. Одним из последних фактов в перечне событий новейшего времени стало присвоение красноярскому пианисту, выпускнику Санкт-Петербургской консерватории Сергею Редькину звания лауреата Международного конкурса им. П.И. Чайковского.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹«Общецерковный стиль» - некорректное и не претендующее на смысловую точность выражение, бытующее в среде церковных певчих и регентов. Возникло оно для обозначения множества анонимных песнопений, ориентированных на стиль русских церковных композиторов начала XIX в., и прежде всего - на стиль С. Дегтярёва. Сходным по значению (с некоторым оттенком отрицательной оценочности) является также выражение «дегтяревщина».

² Первые свои сочинения он публиковал Москве под псевдонимом П. Иванов, позже (после 1912 г.) присоединив к нему родовую фамилию Радкевич.

³ У П.И. Иванова-Радкевича до 1917 г. было опубликовано 21 песнопение, у Ф.В. Мясникова - 36, у М.П. Ступ- ницкого - 5. Кроме того, в местных церковных архивах были найдены неизданные их рукописи. В настоящий момент все они опубликованы в нотной серии «Церковные песнопения сибирских композиторов», вышедшей в Красноярске в период с 1999 по 2006 г.

⁴ Двое старших сыновей П.И. Иванова-Радкевича - Константин и Александр - были мобилизованы на ускоренные офицерские курсы, открытые в Иркутске, для дальнейшего служения в армии А. Колчака в период его перемещения по Восточной Сибири. Александр, в связи с болезнью был возвращен домой, а Константин умер от тифа. Всем, кто знал семью П.И. Иванова-Радкеви- ча, об этом было известно (Ванюкова Э., 2009, с. 30).

⁵ Боевой офицер-артиллерист, о. Нифонт имел тяжелое ранение ног, на одной из которых он потерял коленную чашечку.

⁶ Его назначение в Красноярск отчасти связано с закрытием в эти годы Киево-Печерской лавры, и отправляясь в далекую Сибирь на служение, он спасал часть лаврской библиотеки.

⁷ В этот период на фирме «Мелодия» один за другим вышли два альбома виниловых пластинок «К 70-летию...» и «К 75-летию патриарха Пимена». На них были записаны образцы русской духовной музыки «из золотого фонда. » в исполнении хора Московского Богоявленского собора под управлением Г. Харитонова. Больше половины песнопений этих программ находились в репертуаре хора Свято-Троицкого храма в Красноярске. Автор этих строк был свидетелем того, как группы певчих собирались для прослушивания этих записей, анализировали особенности исполнения, и сравнивали с тем, как эти песнопения пелись в Красноярске.

ЛИТЕРАТУРА

1. Ванюкова Э. Ивановы-Радкевичи: История семьи в воспоминаниях, письмах, статьях, материалах и документах. Красноярск, 2009. 293 с.

2. Капран И. Сохранение традиций православной музыкальной культуры в русском Харбине. Владивосток: Дальневост. гос. ун-т, 2006. 12 с.

3. Левашев Е. Традиционные жанры православного певческого искусства в творчестве русских композиторов от Глинки до Рахманинова 1825-1917. Нотография. М.: Техно- инфо, 1994. 105 с.

4. Музыкальная культура Красноярска / ред. Л. Гаврилова. Т. 1. Красноярск, 2009. 455 с.

5. Троицкая С. Харбинская епархия, ее храмы и духовенство. К 80-летию со дня учреждения Харбинско-Маньчжурской епархии. Брисбен, Австралия, 2005. 112 с.

REFERENCES

1. Kapran, I. (2006), Sohranenie tradicij pravoslavnojmuzykal'nojkul'tury

2. v russkom Harbine [Preservation of traditions of Orthodox musical culture in Russian Harbin], Dal'nevostochnyj gosudarstvennyj universitet, Vladivostok. (in Russ).

3. Levashev, E. (1994), Tradicionnye zhanry pravoslavnogo pevcheskogo iskusstva v tvorchestve russkih kompozitorov ot Glinki do Rahmaninova 1825-1917. Notografija [Traditional genres of Orthodox singing art in the works of Russian composers from Glinka to Rachmaninoff 1825-1917.

4. Notography], Tekhnoinfo, Moscow. (in Russ).

5. Muzykal'naja kul'tura Krasnojarska (2009), [Musical culture of Krasnoyarsk], vol. 1, ed. L. Gavrilova, Krasnoyarsk. (in Russ).

6. Troickaja, S. (2005), Harbinskaja eparhija, ee hramy i duhovenstvo. K 80-letiju so dnja uchrezhdenijaHarbinsko-Man 'chzhurskoj

7. eparhii [Harbin diocese, its churches and clergy. On the 80th anniversary of the establishment of The Harbin-Manchurian diocese], Brisbane. (in Russ).

8. Vanjukova, E. (2009), Ivanovy-Radkevichi: Istorija sem'i v vospominanijah, pis'mah, stat'jah, materialah i dokumentah [Ivanov- Radkeviches: family history in memoirs, letters, articles, materials and documents], Krasnoyarsk. (in Russ).

Размещено на Allbest.ru