Размещено на http://www.allbest.ru/

«М.И. Глинка. Жизненный и творческий путь»

Москва 2008 год

Глинка Михаил Иванович

Создатель русской национальной оперы и родоначальник русской художественной музыкальной школы.

Глинка принадлежал к дворянскому роду Глинок Смоленской губ., ведущему свое начало из Польши. Родоначальник, Викторин Владислав (перешедший в православие и русское подданство около 1654 г.), владел поместьями в Смоленской губнрнии, служил в рядах Смоленской шляхты и был прапрадедом отца композитора, отставного капитана Ивана Николаевича Глинки (1780--1833). Последний был женат на дальней родственнице Екатерине Андреевне Глинке и жил помещиком в селе Новоспасском, Ельнинского уезда, Смоленской губернии. Здесь и родился Михаил Иванович 20 мая 1804 г.

Раннее детство Глинки протекло под надзором его бабки со стороны отца, Феклы Андреевны, взявшей к себе внука. Жизнь в душных, жарко натопленных комнатах, редкие прогулки, наложили отпечаток на ребенка, сделавшегося нервным, слабым и золотушным. В раннем детстве Глинки проявляется склонность к мнительности. Глинка сознавал это и нередко, впоследствии, называл себя и подписывался даже в письмах мимозою. Первыми впечатлениями детства, сохранившимися на всю жизнь композитора и оказавшими влияние на его творчество, были песни и сказки его подняни Авдотьи Ивановны, а также колокольный звон, которым он заслушивался и которому вскоре выучился подражать на медных тазах. Четырехлетнему Глинке показал новоспасский священник о. Ставровский "титлы", и вскоре он научился читать. В 6 лет, после смерти бабушки, Глинка был возвращен родителям и более рациональному воспитанию. Любознательный и способный от природы, Глинка пристрастился к чтению (старинное издание "О странствиях вообще", по признанию самого Глинки, "послужило основанием его страсти к географии и путешествиям"), рисованию и, в особенности, к музыке. Он заслушивался исполнению крепостного оркестра, нередко сам подлаживался к нему и в детстве уже познакомился и сроднился с серьезной музыкой и небольшими аранжировками народных песен. С 10 лет Глинка страстно полюбил музыку. Общее образование шло в духе того времени. Чтобы подготовить Глинку для поступления в Благородный пансион, в 1815 г. была выписана гувернантка г-жа Кламмер, дававшая ему также уроки игры на фортепиано; здесь Глинка также настолько преуспел, что в полтора года научился "опрятно" исполнять сольные пьесы модных композиторов (Гировеца, Штейбельта и др.) и разные увертюры в 4 руки. В то же время он принялся играть на скрипке под руководством одного из дворовых музыкантов.

Зимой 1817 г. Михаил Иванович, в сопровождении матери и одной из сестер был отправлен в Петербург и поступил здесь в незадолго перед тем открытый при университете -- Благородный пансион. Четыре года (1818--22), проведенные Глинкой в последнем, наложили заметный отпечаток на его характер, склонность и известные стремления в жизни, но в образовательном отношении дали не много. Хорошо подготовленный дома, способный и с рвением принявшийся было за учение (любимыми предметами его были языки, естествоведение, география, история и математика), Глинка в конце курса значительно охладел к учению, сознав, что в пансионе "ученье в совершенном упадке". В пансионе Глинка завязал приятельские сношения с своими однокашниками князьями Гр. и Ал. Голицыными, С. Соболевским, Н. Мельгуновым, А. Римским-Корсаковым (Корсак) и др., познакомился с Пушкиным. Из педагогического персонала пансиона он сошёлся с инспектором Линдквистом, также с одним из гувернеров В.К. Кюхельбекера, и с добродушным подинспектором И.Я. Колмаковым; благодаря которому Глинка полюбил латинский язык. Однако, пристрастие к вину и веселой компании сближали Колмакова с молодежью более, чем страсть к наукам. В этом отношении Глинка, под влиянием Колмакова, к окончанию пансиона обнаружил склонность к вину как средству от хандры.

Несмотря на явно обнаружившуюся склонность Глинки к музыке, о систематическом образовании речи быть не могло -- дворянское сословие не занималось музыкой как профессией. Всё же Глинка имел ряд учителей, начиная со скрипача Бёма и кончая знаменитым Фильдом. Наиболее обнаружились и развивались пианистические способности Михаила Ивановича. Он приглашает талантливого пианиста и композитора Ш. Майера. Майер дал Глинке исключительно фортепианное образование, в духе школы Фильда, поклонником которой Глинка и остался на всю жизнь, предпочитая ровную, виртуозную и элегантную стильность исполнения новой, более драматической и одухотворенной передаче Фр. Листа. Майер угадал серьезное дарование своего ученика и вскоре отказался от преподавания заменив его совместным музицированием, дружескими беседами и советами; нередко он исправлял также первые композиторские опыты Глинки.Сыграв на выпускном Благородного пансиона, вместе с Майером, а-moll'ный концерт Гуммеля, Глинка как бы публично заявил о своем музыкальном даровании.

Материальная обеспеченность родителей дозволяла Глинке не заботиться о приискании места, отец Глинки не торопил его поступлением на службу и не препятствовал его "любительским" муз. занятиям, внимательно отнесся к его здоровью и дал возможность съездить на Кавказ и за границу. Глинка поступил в мае 1824 г. помощником секретаря в Канцелярию путей сообщения и прослужил всего до 1828 г., когда подал в отставку, убедившись в недоброжелательном к нему отношении его начальника, генерала Горголи, обманувшегося в матримониальных расчетах -- женить Глинку на одной из своих дочерей. Недолгая служба также оставляла Глинке достаточно свободного времени для музыкальных занятий. Последним способствовал новый круг знакомства Глинки в Петербурге (у П.П. Юшкова был собственный оркестр; в доме Д.П. Демидова устраивались "музыкальные упражнения", для которых Глинка начал свою сонату для альта; обширный круг знакомых составил кн. С.Г. Голицын, возбуждавший Михаила Ивановича к сочинению и сам исполнявший его романсы), но еще больше поездки и пребывание Глинки в Новоспасском. Здесь и в соседнем селе Шмакове, у дяди Глинки, были оркестры крепостных музыкантов, с которыми Глинка проходил партии и таким образом "подметил способ инструментовки большей части лучших композиторов для оркестра". В Новоспасском Глинка, кроме летних вакаций 1819--21 гг., провел осень и зиму 1823 г. и две весны 1826 и 1828 гг. К этому периоду и относятся первые попытки его в области композиции, причем если более легкие и скороспелые (романсы и фортепианные пьесы) возникали под влиянием дилетантствовавших приятелей или знакомых барышень, которыми Глинка постоянно увлекался, то более серьезные, хотя технически и менее удачные, создавались именно под впечатлением изучения классических мастеров и работ с крепостным оркестром. Тем не менее, технически вполне несовершенные, эти попытки не только показывают серьезность стремлений Глинки, вполне отличную от дилетантского воззрения на музыку его приятелей, но убеждают в постоянной работе композитора, не удовлетворённого первыми результатами. Первыми романсами Глинки за тот же период 1825--28 гг. являются: Элегия "Не искушай меня без нужды" (сл. Баратынского, 1825), "Бедный певец" и "Светит месяц на кладбище" (сл. Жуковского, 1826) -- оба "тоскливых" романса, обозначавшие, вместе с другими, дань увлечения Глинки сентиментальным романтизмом, от которого он освободился только в эпоху создания "Жизни за Царя"; в 1827 г. следовали романсы -- "Я люблю , ты мне твердила" на сл. Корсака (в печатном издании ром. появился с французским текстом -- Le Baiser, подведенным кн. С. Голицыным), "Горько, горько мне" (сл. А. Корсака), а также ряд опытов в вокальных формах, более крупного стиля (дуэт, ария для баритона, хор на смерть героя, -- эти произведения остались неизданными). Успех этих попыток вызвал и спрос на них.

Не считая фортепианных вариаций "Benedetta" (признаваемых Михаилом Ивановичем за его первое печатное произведение), прошедших малозамеченными, первыми появились в печати романсы Глинки. Приятельские отношения с Пушкиным, Грибоедовым, кн. Одоевским и др., доставили знакомства в литературных кругах. Издатели модных в то время "альманахов" стали включать в свои литературные ежегодники и произведения Глинки, в виде музыкальных приложений. Таким образом Глинка дебютировал в более широкой публике. Первые романсы Глинки напечатаны в альманахах "Подснежник" 1829 г. (русская песня "Дедушка, девицы раз мне говорили"), "Невском Альманахе" Аладьина 1830 г. (ром. "Светит месяц на кладбище") и др. В 1829 г. сам Глинка вместе с своим приятелем Н. Павлищевым, издал музыкальный альманах (Лирический альбом), в котором напечатал своих 3 романса ("Память сердца", "Скажи зачем", дуэт Mio ben ricordati) и несколько танцев. В эту эпоху Глинка еще не имел настоящих издателей; едва ли не первым явился Снегирев с оперой "Жизнь за Царя". К тому же периоду относится первая попытка Глинки написать оперу (1826) -- на сюжет поэмы "Рокеби" В. Скотта.

Юношеский период Глинки закончился поездкой в Италию -- первым путешествием его за границу. Так же как и поездка 1823 г. на Кавказ (здесь, в Пятигорске и Железноводске, Глинка лечился, но малоудачно, от своего золотушного расположения; гораздо важнее для него были впечатления природы и этнографического характера, давшие ему впоследствии материал для восточных сцен "Руслана и Людмилы"), путешествие в Италию было вызвано расстроенным здоровьем Глинки, постоянно лечившегося у разных докторов, которые проделывали над ним всевозможные эксперименты, покуда отец Глинки не внял совету дельного врача Шпиндлера, объявившего, что у сына его целая "кадриль болезней", для поправления которой необходимо не менее 3 лет прожить в теплом климате. Глинка уехал за границу весной 1830 г., вместе с известным тенором Ивановым, впоследствии эмигрировавшим. По пути в Германию, а затем в Италии Глинка не переставал лечиться, но также безрезультатно; уже на обратном пути, через 3 года, ему помогла в Вене гомеопатия. Михаил Иванович прожил в Италии до весны 1833 г., главным образом в Милане, посещая иногда и окрестные города. Здесь он познакомился с живописцем К. Брюлловым (впоследствии -- один из главных членов кукольниковской "братии"), московским профессором С.П. Шевыревым, с которым затем состоял в переписке; из иностранных художников -- с Берлиозом, Беллини, О. Верне, Доницетти, Мендельсоном и др., а также многими представителями местной и приезжей аристократии. Глинка и здесь настолько зарекомендовал себя даровитым дилетантом, что нашел издателя для написанных им в то время произведений. У Риккорди в Милане были изданы: "Рондо" на мотив из "Ромео и Джульетты" Беллини (1831), Impromptu en galoppe на мотив баркаролы из "Любовного напитка" Доницетти (1832) и др. Кроме того, тогда же были сочинены: 2 серенады (на мотив из "Сомнамбулы" и "Анны Болейн") для фортепиано и струнного ансамбля, несколько итальянских каватин, Es-dur'ный секстет (1832) и ряд романсов (в том числе один из лучших -- "Венецианская ночь", 1832). Эти произведения, в особенности крупный по размерам секстет, свидетельствуют о более развитой и свободной технике Глинки. Последняя явилась результатом дальнейших теоретических занятий Глинки (самостоятельно и с проф. Базили), еще более с выдающимися вокальными педагогами (Ноццари и Фодор-Менвьель), а также знакомства с лучшими итальянскими артистами. С тех пор Глинка и сам стал выдающимся (не по голосу, а по художественной передаче) певцом, и вокальный стиль его приобретает законченность, чистоту и изящество. Известность в качестве "maestro russo" в аристократических кругах, заставляла Глинку выступать исполнителем и писать, главным образом, для разных посвящений.

В Италии Глинка пережил и свой дилетантский период неглубокого, поверхностного музицирования ради легкого успеха и приятности посвящения дамам и приятелям. Что-либо более глубокое должно было увлечь его, чтобы стряхнуть с него наросший дилетантизм, и чтобы таившиеся в нем истинные чувство и дарование могли обнаружиться в новом виде и полной силе. Этим импульсом явилась глубокая тоска по родине (ностальгия), весной 1833 г., когда страдания не допускали Глинку даже работать. В июле он отправился в сопровождении доктора в обратный путь, часть осени провел Вене, а затем около полугода в Берлине. Здесь Глинка занялся с известным контрапунктистом З. Деном, который привел в порядок его технические знания, и после пятинедельного курса которого Глинка считал свое теоретическое образование законченным. Под его руководством Глинка написал свою "Русскую симфонию" (1834); среди рукописей Глинки в Императорской Публичной Библиотеке сохранились тетради технических упражнений Глинки и отчасти (не полный) самый курс Дена, высоко ценившийся Глинку. К этому же времени -- между Италией и Россией -- относится ряд новых композиций (ром. "Дубрава шумит", этюды для пения -- один из них послужил впоследствии для гениальной "Еврейской песни" в "Князе Холмском", вариации и попурри на русские песни, -- по-видимому то самое, которое в 1904 г. было издано Балакиревым под названием "Каприччио") и набросков (начала бодрого и красочного allegro, не осуществившейся "Итальянской симфонии"; несколько тем, вошедших впоследствии в оперы -- "Песни сироты", "Краковяка" из "Жизни за Царя", мотив вальса арии Ратмира из "Руслана"), свидетельствующих насколько развился талант Глинки и насколько более сознательно и свободно он стал относиться к своему творчеству. Глинка признается в своих "Записках", что до сих пор он шел не своим путем. "Тоска по отчизне навела меня постепенно на мысль писать по-русски" -- "мысль об национальной музыке более и более прояснялась". Возвращаясь на родину, Глинка мог уже не хлопотать об устройстве личной судьбы -- по дороге из Италии он узнал о смерти отца.

Приехав, весной 1834 г., из-за границы прямо в Новоспасское, Глинка получил материальную самостоятельность и задумал было снова отправиться за границу; в этом сказывается нерешительность его натуры, а также отсутствие в то время серьезной художественной задачи. Вскоре, однако, обстоятельства сложились так, что Глинка предпочел остаться на родине. Летом 1834 г. Г. отправился в Москву повидаться с Мельгуновым и здесь возобновил знакомство с местными литературными и музыкальными кругами. Во главе первых стояли Аксаков, Погодин, Шевырев; в музыкальном мире пользовался большой популярностью общий приятель их -- Верстовский. В драме и опере расцветал романтизм славянской, народной окраски; многим казалось, что Верстовский в "Пане Твардовском" и "Вадиме" (на сюжет Жуковского) создал русскую национальную оперу. Глинка также поддался этому увлечению и принялся за романтическую оперу на сюжет рассказа Жуковского "Марьина роща". План оперы и начатые наброски до нас не дошли; вряд ли они были написаны, хотя отрывки оперы наигрывались приятелям композитора и, по признанию его, вошли в начатую вскоре за тем оперу "Жизнь за Царя". Осенью 1834 г. Глинка приехал в Петербург и здесь также близко сошелся с литературными и дилетантскими кружками. В домах Жуковского, князя Одоевского и графа М. Виельгорского Глинка сходился с кн. Вяземским, Гоголем, Пушкиным и др. Жуковский вскоре предложил Глинке для оперы сюжет “Ивана Сусанина” и даже вызвался написать либретто, но ограничился стихами для эпилога "Ах, не мне, ветру буйному" и, за недосугом, рекомендовал композитору молодого литератора барона Розена. К тому же времени относятся наброски, оставшегося незаконченным, русского народного гимна (возможно, что этот гимн предназначался одной из деталей будущей оперы), итальянской арии и др.; сочинены романсы: "Не говори, любовь пройдет", "Не называй ее небесной", "Я здесь, Инезилья" и "Только узнал я тебя".

Последний был посвящен Марии Петровне Ивановой, будущей невесте Глинки, с которой он познакомился в доме своего родственника А.С. Стунеева. Вскоре романсы и начатые другие планы были оставлены, так как Глинку вполне захватила мысль создать русскую оперу. В тесной связи с ней находилась и предстоявшая, затем осуществившаяся, женитьба. Личные переживания, по признанию Глинки, отразились на музыке его оперы, в драматическом сюжете которой картины семейного горя и радостей предсвадебной поры имеют крупное и жизненное значение. Трио "Не томи, родимый" вылилось в минуту тоски -- "следствие безумной любви" ("Записки" Глинки); искренний, задушевный хор "Разгулялася, разливалася" -- сочинен во время свадебной поездки в деревню (в апреле 1835 г.), где Глинка работал над оперой методически и нередко прямо писал музыку в оркестровой партитуре. Опера была закончена весной 1836 г. в Петербурге, куда Глинка возвратился еще осенью. Первоначально опера называлась "Иван Сусанин", подобно опере Кавоса (1815 г.), но после посвящения ее императору Николаю получила свое настоящее название. Процесс творчества Глинки так же, как и механизм записи создавшегося для оперы материала был совершенно иной, чем у всех современных ему русских композиторов. Первоначально Глинка был задуман род сценической кантаты в трех картинах: 1) сельская сцена, 2) польская сцена, 3) торжественный финал, затем, под влиянием советов Жуковского, развился план пятиактной драматической оперы. Музыка почти всегда опережала текст (написанный почти целиком бароном Розеном) и самый способ нотирования показывает уже полную техническую свободу композитора, не инструментовавшего фортепианные наброски музыки, а нередко излагавшего ее в окончательном виде оркестровой партитуры. Подобного технического мастерства не обнаруживал ни один из русских композиторов предшествовавшей или современной Глинке эпохи, кроме Бортнянского. Представленная 8 апреля 1836 г. директору A.M. Гедеонову опера, несмотря на нежелание последнего, была принята к постановке, благодаря благоприятному отзыву капельмейстера Кавоса. 1-е представление "Жизни за Царя" состоялось 27 ноября 1836 г. в Большом театре, вновь открытом в этот день. Успех оперы был исключительный, но музыка ее была оценена лишь немногими, в том числе, одним из первых, кн. В.Ф. Одоевским, сделавшим в "Северной Пчеле" (1836 г. №№ 280, 287, 288) серьезную художественную оценку "Жизни за Царя". Одоевский прозорливо возвестил, что опера Глинки открывает в истории искусства новый период -- русской музыки. Император Николай I лично благодарил Глинку, пожаловал ему перстень в 4000 руб., а вслед за тем (1 января 1837 г.) назначил его капельмейстером придворной певческой капеллы; директором ее, одновременно, был назначен А.Ф. Львов.

Служба в Капелле продолжалась до декабря 1839 г., когда семейные неурядицы, вызванные ими сплетни в обществе, а также нелады с Львовым, заставили Глинку подать в отставку. В этот период, кроме чисто служебных обязанностей, к которым Глинка постепенно стал все более и более относиться небрежно, состоялась командировка его (летом 1838 г.) в Малороссию для набора новых певчих. Из композиций появились (1837 г.) Херувимская для Капеллы и Польский для хора и оркестра "Велик наш Бог", по заказу Смоленского дворянства, а также около 13 художественных песен (1837--39), в том числе наиболее крупные и замечательные: “Ночной смотр” (1837) и “Северная звезда” (1839) Кроме того, летом 1837 г. была сочинена, на текст H. Кукольника, дополнительная сцена в "Жизни за Царя" -- Вани перед монастырем, для бенефиса Воробьевой, с тех пор постоянно исполняющаяся в опере вслед за окончанием этой оперы.

Глинка, по совету кн. Шаховского, решил приняться за новую оперу -- на сюжет "Руслана и Людмилы". Неожиданная кончина Пушкина помешала поэту принять предложенное им участие в переделке его поэмы. Но и Глинка, горячо было принявшийся за первоначальные наброски оперы (в 1838 г. был разработан им подробный первоначальный план; тогда же, в Малороссии, была сочинена баллада Финна и исполнялись некоторые готовые отрывки), не мог так же спокойно и методически работать над нею, как над первой своей оперой. Только со второй половины 1840 г. он принялся за "Руслана" с большей энергией. В это время определилось его новое семейное и общественное положение. Вскоре после свадьбы у Глинки уже начались нелады с женой, виною которых явились полнейшее несоответствие их характеров и привычек, излишняя, прирожденная мнительность композитора, легкомысленность его жены и постоянные вмешательства тещи. В ноябре 1839 г. Глинка оставил жену, предоставив ей всю обстановку и половину своих доходов, а затем вскоре, узнав, что жена его незаконно вышла замуж за Н.Н. Васильчикова, начал хлопотать о разводе. Дело закончилось, в благоприятном для Глинки смысле, только осенью 1845 г., когда он путешествовал по Испании. 2--3 года, предшествовавшие окончанию и постановке "Руслана и Людмилы", имели решающее значение для Глинки, как человека и как художника. Наиболее значительное и крупное в творчестве было им высказано в двух операх; при совершенной художественной зрелости и техническом мастерстве, он стал проявлять почти полную апатию к дальнейшей творческой деятельности. Разрыв с женой вызвал сближение Глинки с кукольниковской "братией" и участие в приятельских попойках, нередко принимавших, по свидетельству современников, гомерические размеры. Эти кутежи, вредно отзываясь на здоровье композитора, надолго сделали обычной у него потребность к вину и естественно заглушали в нем способность спокойной и сосредоточенной творческой работы, хотя Глинка и был убежден, что под влиянием вина его вдохновение разгоралось. Это более наблюдалось в отношении застольных речей, каламбуров и пения, приводившего в восторг приятелей. В этот период (1839--41 гг.) Глинка вел беспокойную жизнь, отказавшись от света и прежних знакомств. Он жил то у Н. Кукольника, то в общей квартире "братии" (Брюллов, Глинка, братья Нестор и Платон Кукольники, церемониймейстер попоек -- художник Яненко, вылепивший в 1841 г. бюст Глинки), с которой он окончательно разошелся в апреле 1841 г. Иногда Глинка устраивался самостоятельно, жил у Степанова и собирался даже за границу. Дважды (летом 1840 и весной 1841 гг.) он бывал в Новоспасском и, мало-помалу успокоившись, снова принялся за "Руслана".

К 1839 г. относится предпринятое Глинкой, ради заработка средств -- получаемое им жалованье и доход с имения для удовлетворения прихотливой жизни жены сказались недостаточными -- издание "Музыкального альбома", заключавшего, кроме его собственных произведений, пьесы его приятелей-дилетантов. Затем, в период жизни с "братией" были сочинены ряд романсов на тексты Н. Кукольника, изданных под общим заглавием "Прощание с Петербургом" (ввиду предполагавшегося, но не состоявшегося отъезда Глинки; сочинение и издание их обязано, главным образом, инициативе П. Кукольника, как средство пополнения иссякшей кассы "братии"), и музыка к трагедии Н. Кукольника "Князь Холмский" (увертюра, 4 антракта и 3 вокальных №№), впервые поставленной 30 сентября 1841 г. в Александринском театре. Некоторые антракты, Еврейская песня, а также большинство серий "Прощание", выдержавшей ряд изданий, принадлежат к лучшим и наиболее своеобразным произведениям Глинки -- Кукольниковской "братии" Глинка обязан также поспешным и мало разработанным в сценическом отношении окончательным планом своей второй оперы. Неизвестно почему Глинка не сохранил свой первоначальный план (1838) и почему устранился от ближайшего участия в разработке либретто В.Ф. Ширков. Окончательный план оперы был составлен, по признанию Глинки, "под пьяную руку" мало даровитым драматургом К. Бахтуриным, одним из членов "братии", а в окончательной обработке либретто "Руслана", кроме самого Глинки и Ширкова, приняли участие его приятели Маркович, M. Гедеонов (ему была фактически посвящена партитура оперы, хотя в печатном издании это посвящение и было выпущено), H. Кукольник и Бахтурин. С сочиненными разновременно и без всякого порядка отдельными сценами и отрывками из "Руслана и Людмилы", Глинка в 1841 г. принялся за более систематическую обработку оперы и через год, весной 1842 г., представил партитуру ее в дирекцию Императорских театров. На этот раз опера была принята Гедеоновым беспрепятственно; решено было, не откладывая, приступить к ее постановке. Композитору было назначено вознаграждение в 10% с двух третей сбора каждого представления, тогда как при постановке "Жизни за Царя" Глинка обязался подпиской не требовать гонорара. Последняя работа над партитурой "Руслана" требовала уже сценических соображений режиссера и балетмейстера; это было сделано, летом 1842 г., а увертюру Глинка писал осенью прямо на оркестр, во время разучивания оперы, нередко в комнате режиссера. В период окончания и постановки "Руслана" Глинка снова возвратился в круг прежних музыкальных знакомств. Гр. Михаилу Вьельгорскому он предоставил делать купюры; барон Раль оркестровал военную музыку на сцене.

В начале 1842 года в Петербург приехал концертировать Лист и также извлек Глинку из его уединения. Сыгранные им с листа (по черновой партитуре) отрывки "Руслана" и большие похвалы, при этом случае, высказанные знаменитым артистом красотам и оригинальности музыки, еще более возбудили интерес к новой опере. Декоратор Роллер получил за свои эскизы звание академика. Некоторые костюмы были сделаны по рисункам К. Брюллова. Постановка "Руслана" ожидалась с нетерпением; билеты раскупались на несколько спектаклей вперед. 1-е представление состоялось 27 ноября 1842 г.; успех был шумный, в особенности на следующих спектаклях, и в первый сезон опера выдержала 32 представления, но затем, до 1845 г., была дана еще только 21 раз и до 1858 г. на сцене не появлялась. Отдельные части "Руслана" имели несомненный успех, но более всего привлекали публику волшебный спектакль и постановка. Даже в музыкальных кругах партитура этой оперы считалась "ученой музыкой", а по приговору гр. Вьельгорского "Руслан" был -- оперой "неудачной" (manque). Самолюбие композитора было уязвлено, тем более, что на этот раз успех и признание достоинства не были поддержаны свыше. У Глинки навсегда сохранилось убеждение, что "Руслан" его не оценен; вернулась прежняя апатия к творчеству и общественным связям. После года бездействия, проведенного в Петербурге после постановки "Руслана", Глинка добился разрешения матери на путешествие за границу, с целью побывать в Испании. В нем проснулась воспринятая с детства страсть к путешествиям и далеким странам; последние годы жизни Глинка, за редким исключением, прожил вне Петербурга и подолгу любил заживаться в чужих краях и местах. К немногим произведениям, написанным в это время, до отъезда за границу, относятся: “Тарантелла” на слова Мятлева и “Прощальная песня воспитанниц Екатерининского института” -- для хора и оркестра (1841 г.) и два романса "К ней" и "Люблю тебя, милая роза" (1843).

Летом 1843 г., через Германию, Глинка отправился в Париж, где прожил до весны следующего года. Здесь он возобновил знакомство и сошелся с Берлиозом, который включил Лезгинку из "Руслана" и арию Антониды в программу своего концерта и помог Глинке в устройстве его собственного концерта (10 апреля н. ст. 1845 г. в зале Герца). В концерте были исполнены отрывки из обеих опер, Вальс-фантазия и романс II desiderio; хотя парижские критики, в особенности Берлиоз, отнеслись к Глинке вполне сочувственно, но успех концерта был чисто внешний и значения для дальнейшей популяризации здесь произведений Глинка не имел. Гораздо значительнее оказалось впечатление, произведенное на самого Глинку произведениями Берлиоза. Он увлекся программными произведениями последнего и решил предпринять ряд оркестровых пьес, Fantaisies pittoresques, тематический материал которых надеялся собрать в Испании. Кроме того, в Париже он завел приятельские сношения со многими музыкантами и литераторами (Мериме, Герц, Шатонеф и др.), о чем свидетельствует альбом Глинки, сопровождавший его в Париж и Испанию, полный многочисленных заметок французских и испанских знакомых. Глинка прожил в Испании 2 года, побывав в Памплоне, Вальядолиде, Сеговии, Мадриде (здесь, в сентябре 1845 г. была сочинена "Арагонская хота", первая из намеченных им "Fantaisies pittoresques"), Гранаде, Андалузии и др. местах. Здесь он отдыхал от петербургских сплетен, бракоразводного дела и забывал полувраждебное отношение к его творчеству петербургских дилетантов. Бродя по Испании, Глинка изучал народные песни и пляски, собирая их в своей запиской книжке (сохранилась книжка с 17 напевами, часть которых послужила материалом для его второй испанской увертюры "Ночь в Мадриде"); тогда же им была аранжирована для фортепиано андалузская пляска "Las Mollares". В ноябре 1846 г., при посредничестве придворного пианиста Гельбенца, в одном из придворных концертов в Мадриде было исполнено трио из "Жизни за Царя"; собственного концерта Глинке не удалось там устроить. Во всех своих письмах из Испании Глинка свидетельствует о несравненном удовольствии, доставленном ему этим путешествием: "мне в Испании так хорошо, что мне кажется, будто я здесь родился", признается он в одном из писем. В Мадриде, наконец, Глинка сошелся с одним любителем, (дон Педро Фернандец), которого вывез в качестве приятеля и пестуна в Россию и не расставался с ним до 1855 г.

В июле 1847 г. Глинка выехал из Испании и через Австрию, Германию и Варшаву вернулся в Россию, в Новоспасское. Собравшись осенью в Петербург, он захворал и остался в Смоленске, прожив здесь зиму вместе с сестрой Л. И. Шестаковой. В этот период были сочинены: романс "Ты скоро меня позабудешь" и несколько незначительных фортепианных пьес; к одной из них, "Молитве", впоследствии (1855 г.) были подведены стихи Лермонтова "В минуту жизни трудную". 28 января 1848 г. смоленское дворянство чествовало родного композитора торжественным обедом. Весной Глинка снова отправился за границу через Варшаву, но остановился здесь и прожил до осени. Кроме устраивавшихся им музыкальных вечеров с оркестром наместника, князя Паскевича, Глинка написал здесь “Ночь в Мадриде” и “Камаринскую” -- для оркестра, и романсы "Слышу ли голос твой", "Заздравный кубок" и "Песнь Маргариты".

В ноябре 1848 г. Глинка вернулся в Петербург, но, прохворав зиму и не добившись предположенной Фреццолини в ее бенефис постановки "Жизни за Царя" в Итальянской опере, весной 1849 г. снова отправился в Варшаву и прожил здесь до осени 1851 г. В Варшаве на этот раз Глинка сошелся с местными музыкантами (композитором Курпинским, органистом Фрейером и др.), изредка принимался за композиторство, жил по своему обыкновению на холостую ногу и ухаживал на этот раз за Эмилией Ом, дочерью местного трактирщика. "Поэтическое чувство" к ней возбудило и творческую деятельность Глинки: кроме романса на текст Мицкевича "Rozmowa", тогда же изданного и посвященного Э. Ом (впоследствии этот романс вышел в русском переводе "О, милая дева"), в это время были сочинены романсы Адель, Песнь Мери и одна из лучших глинкинских песен -- “Финский залив”, посвященная императрице Александре Фёдоровне, в то время пребывавшей в Варшаве и пригласившей к себе Глинку. Кроме того, в Варшаве была сочинена “Прощальная песня для воспитанниц Смольного монастыря”, а осенью 1851 г., перед отъездом в Петербург, было переработано, по совету кн. Одоевского, попурри из испанских мелодий, теперь получившее свое окончательное название -- "Испанская увертюра" № 2 ("Ночь в Мадриде").

В июле 1851 г. Глинка заболел, получив известие о кончине матери. Поручив ведение всех своих денежных дел сестре Л. Шестаковой, он снова собрался уехать за границу, но должен был отложить свое намерение и в сентябре вернулся в Петербург. Большую часть сезона Глинка прожил вместе с сестрой и на этот раз сблизился с кружком молодежи, часто у него музицировавшим (братья Стасовы, Серов, Энгельгардт, Вильбоа и Сантис). За композиторство Глинка не принимался, если не считать "Первоначальной польки" для фортепиано, и только в концерте Филармонического общества, благодаря посредничеству его сестры, впервые были исполнены 2-я испанская увертюра и Камаринская.

В мае 1852 г. Глинка в третий раз отправился за границу, в Париж, надеясь оттуда снова поехать в Испанию. Путешествие оказалось неудачным; Глинка Испании не достиг и поселился в Париже до марта 1854 г. Здесь он возобновил некоторые прежние знакомства (в том числе с Мейербером), но преимущественно держался круга своих соотечественников. Задуманная им программная “Украинская симфония” (на сюжет “Тараса Бульбы” -- отголосок увлечения берлиозовской программной симфонией) остановилась на начале 2-й части (партитура 1-й была закончена), так как Глинка нашел симфонию написанной на "немецкий лад", а сожитель его испанец дон Педро будто бы уничтожил рукопись. В Париже Глинка также инструментовал известный вальс "Приглашение к танцу" Вебера, но партитура его до сих пор не найдена.

Следующие два года, 1854--56 гг., Глинка прожил в Петербурге (лето 1854 г. в Царском Селе) вместе с сестрой Л.И. Шестаковой. Здесь он почти исключительно принимал, редко выезжая из дому, своих молодых друзей-почитателей, приводил в порядок или переделывал свои прежние произведения и оркестровал некоторые романсы. Вновь сочинены Польский для оркестра (1855), "Ектения" для обедни и молитва" Да исправится". Новое увлечение -- певицей русской оперы Д.М. Леоновой (для концертов которой Глинкой были сделаны некоторые аранжировки и которой посвящена вокальная редакция "Молитвы" на слова Лермонтова), а также усиленные советы друзей заставили Глинку приняться за новую оперу на сюжет драмы "Двумужницы". Были сочинены, но, по-видимому, не нотированы, первоначальные наброски, краткий план оперы Глинка сообщил в письме к Кукольнику, пригласил либреттиста -- Василько-Петрова и даже начал переговоры с дирекцией театров относительно постановки. Но Глинка внезапно охладел к этому плану. Увлеченный мыслью заняться обработкой православных церковных напевов, попытки которой были им уже сделаны, он решил еще раз поехать за границу -- к своему любимому профессору З. Дену, в Берлине. В течение этого последнего петербургского периода Глинка написал, по просьбе сестры Л. И. Шестаковой, свои автобиографические записки, доведенные им до 1854 г.

27 апреля 1856 г. Глинка в последний раз уехал из Петербурга и устроился в Берлине, по соседству с Деном, который ежедневно навещал его и руководил его занятиями над строгим стилем. Глинка был убежден, что ему удастся "связать фугу западную с условиями нашей музыки узами законного брака". Сохранилось 30 листов этих контрапунктических упражнений к предположенной им обедне Иоанна Златоуста -- "для причета". Но и эту задачу -- реформировать русское церковное песнопение, -- Глинке не удалось осуществить, как, раньше, -- написать третью оперу и создать русскую симфонию (от юношеских опытов в этом стиле он вполне отрекся, считая их слишком незрелыми; ни один из них не был издан и после смерти Глинки ). Мотивы исканий Глинки в новой для него области церковного пения объясняются не только наступившей человеческой зрелостью или разочарованием в жизни ("теперь, писал он в 1856 г., для меня pittoresque в стороне, а главное comfort и покой"), но также изменением или углублением его художественного вкуса -- он, начиная с 1850 г., искренно стал увлекаться мастерами старой школы -- Бахом, Генделем, Глюком и др.

9 января 1857 г., по инициативе Мейербера, встретившего Глинку в Берлине, в ежегодном придворном концерте было исполнено трио из эпилога "Жизни за Царя". Глинка простудился в этот вечер, слег и 3 февраля скончался. Через 3 дня состоялось погребение его на старом (ныне упраздненном) лютеранском кладбище св. Троицы; провожали его 7--8 человек, в том числе Ден и Мейербер. По ходатайству Шестаковой, последовало Высочайшее соизволение перевести тело Глинки в Петербург, и 24 мая 1857 г. оно было погребено в Александро-Невской Лавре. Партитуры обеих опер Глинки были изданы уже после его смерти Шестаковой. Собрания сочинений Глинки изданы М. Беляевым (под ред. Н. Римского-Корсакова и А. Глазунова) и П. Юргенсоном (под ред. М. Балакирева и С. Ляпунова). В 1886 г. в Смоленске был воздвигнут первый памятник Глинки, по всероссийской подписке. В 1906 г. такой же памятник воздвигнут Глинке на Театральной площади в Петербурге.

Глинка создал русский стиль в музыке и тем подготовил появление самостоятельной русской музыкальной школы, предопределив пути развития ее творчества. Первый из русских музыкантов (кроме Бортнянского в области церковной музыки), овладевший технически совершенным мастерством, Глинка сроднил музыкальную технику с русским народным песенным складом, в отношении мелодики, ритмики, гармонии и контрапункта. И если в своей технике он не вполне освободился от западного влияния, так как не имел предшественников и в своем творчестве был одинок в России, то все же вывел русскую музыку из узкой колеи дилетантизма и приобщил ее к семье европейских музыкальных культур. В "Жизни за Царя" он дал -- в примитиве, но в высоко художественных формах -- народную музыкальную драму. В "Руслане и Людмиле" дал образец эпической оперы и разработки элементов музыки культурных народностей, входящих в состав разноплеменной России. В “Камаринской”, увертюрах и антрактах к двум операм и "Князю Холмскому" и Испанских увертюрах он положил основу русского симфонического стиля. В своих романсах он покончил с современным ему дилетантизмом и в некоторых из них дал образцы художественной песни, лирически и драматически правдиво выраженной. В лице Глинки русская музыка впервые выдвинула законченного классического мастера мирового значения.

В хронологическом порядке были сочинены следующие произведения (изданные или оставшиеся в рукописи) за время 1822--26 гг.: 1) Вариации на тему из оп. "Швейцарское семейство"; 2) Вариации на собственную тему (1822, сохранилась подлинная рукопись с исправлениями Майера); 3) Вариации на тему Моцарта, для фортепиано или арфы (1822), впоследствии изданные по позднейшей редакции композитора (1854--56 гг.); 4) Вальс F-dur (1822 г., неизд. и несохр.); 5) Септет для струн, и дух. инстр. (1824, неизд.); 6) Adagio и Rondo для оркестра (1824, неизд.); 7) Квартет C-dur для стр. инстр. (1825, не издан; сохранился в двух редакциях); 8) Соната для альта с фортепиано (сохранилась альтовая партия 1825 г., и отрывки в ансамбле, по которым в 1850-х гг. Глинка закончил всю пьесу; не изд.); 9) Фортеп. вариации на Benedetta sia la madre, Е-dur (1826), впоследствии (около 1828 г.?) изданные (по-видимому, первая пьеса Г., появившаяся в печати); 10) Кантата (соч. и исполнена при участии автора 1826 г., в Смоленске) "Пролог на кончину Имп. Александра І и восшествие на престол Государя Николая Павловича" (сохранилась в рук.; издана только в 1894 г.); 11) Trio Pathetique, для фортепиано, кларнета и фагота (1826--27; изд.). В тот же период были сочинены более крупные произведения, дошедшие до нас в рукописях, но неизданные: 12--13) Увертюры для оркестра G-moll и D-dur; 14) Симфония для оркестра B-dur (во 2-й части разработана тема "Во лузях").к русской музыке.

Соч.: оперы "Иван Сусанин" (1836), "Руслан и Людмила" (1842), муз. к трагедии Кукольника "Князь Холмский" (1840); Симфония на 2 русские темы (1834, завершённая В. Шебалиным, изд 1948), “Вальс-фантазия” (1839, оконч. орк. ред. 1856), “Арагонская охота” (Испанская увертюра № 1, 1845), “Ночь в Мадриде” (Воспоминание о летней ночи в Мадриде, Испанская увертюра № 2, 1851), “Камаринская” (фантазия на темы 2 русских песен -- свадебной и плясовой, 1848) и др. произв. для орк.; Септет (1823), Секстет (1832), 2 квартета (между 1822--26, 1830), Патетическое трио для фп., кларн., фаг. (1832), Соната для альта и фп. (между 1825--28); пьесы для фп.: ноктюрны, вариации, мазурки, вальсы, польки и др.; ок. 80 романсов, вокальные ансамбли, хоры с оркестром, фортепианные этюды и упражнения для голоса, запись 17 исполненных народных песен, обработанных и переложенных; Школа пения (1856); книги "Записки", "Заметки об инструментовке"

Кроме обеих опер, из произведений Глинки изданы: А. Для оркестра: 2 испанские увертюры "Арагонская хота" и "Ночь в Мадриде"; фантазия "Камаринская"; музыка к "Кн. Холмскому"; “Вальс-фантазия” (1839, последняя редакция 1856). В. Для камерного ансамбля: струн. квартет F-dur (1830); менуэт из струнного квартета; патетическое трио для фортепиано, кларнета и фагота (1826--27), секстет (фп. и струнных, 1833--34); С. Для фп. около 40 пьес, в том числе 5 вальсов, 7 мазурок, 8 всякого рода вариаций, 4 фуги, польки, ноктюрны, полонезы и т.п. D. Для пения с оркестром: “Прощальная песня воспитанниц Екатерининского института” (женский хор, 1841); “Прощальная песня воспитанниц Смольного монастыря' (женский хор, 1850); польский "Велик наш Бог" (смешан. хор, 1837); Кантата на кончину имп. Александра I и восшествие на престол имп. Николая I (смешанный хор, тенор-соло и фп., 1826), тарантелла (хор с танцами); Молитва "в минуту жизни трудн." (меццо-сопрано); "Ночной смотр" (бас). Для пения с фп. около 85 романсов, лучшие из романсов Г.: "Я помню чудное мгновенье", "Жаворонок", "Сомнение", "Как сладко с тобою", "Не называй ее небесной", "Песнь Маргариты", "Ты скоро меня позабудешь", "Я здесь, Инезилья", "Заздравный кубок", "Еврейская песня", "Ночной смотр".

Размещено на Allbest.ru