История города Борисова

Размещено на http://www.allbest.ru/

ИСТОРИЯ ГОРОДА БОРИСОВА

 Содержание

Введение

1. Топонимика Борисовских улиц

2. Борисовский костел: рождение, смерть, воскресение

3. История Воскресенского собора

4. Хлебный бунт в Борисове

Введение

Борисов - один из древнейших белорусских городов.

Борисов расположен в 60 км на северо-восток от Минска вдоль магистральной автострады Москва-Варшава. Городская территория - 4597 Га. Население более 154 тыс. человек. Борисов второй по значению промышленный город Минской области, насчитывающий 42 завода и фабрики, 613 предприятий торговли и общественного питания всех форм собственности, в т.ч. - 368 государственных, 83 форменных, 23 районных хозяйства. Народное образование Борисова - это 18 средних школ, 3 гимназии, политехнический лицей, 3 средних специальных учебных заведения, 3 профтехучилища, музыкальная, художественная и хореографическая школы.

В белорусско-литовских летописях город Борисов упоминается под 1102 годом. "В 1102 году князь Борис Всеславич ходил на ятвяг и, победя их, возвратясь, поставил град во свое имя..."Так, по свидетельству белорусско-литовской историографии, возник на месте слияния рек Схи и Березины город, названный именем полоцкого князя Бориса Всеславовича. Однако, первое упоминание о городе в Лаврентьевской летописи относиться только 1127 г., а в Ипатьевской к 1128 г., как крепости Полоцкого княжества. Первое поселение сгорело в результате сильного пожара, о чем свидетельствуют археологические раскопки. Новый город возник южнее, там, где в Березину впадает ее приток Сха. На этом месте в XII веке была построена деревянная крепость.

Благодаря географическому положению уже к середине XIII века Борисов входит в число известных торгово-ремесленных центров. В конце XIII века Борисов вошел в состав Великого княжества Литовского. С 1569 года, после подписания Люблинской Унии, Борисов вплоть до XVIII века находился в пределах польского государства - Речи Посполитой.

Многочисленные войны неоднократно разоряли и опустошали Борисов. В начале XV века междоусобная борьба князей Ягайло, Жигизмонта и Свидригайло почти полностью разрушили город. В русско-польскую войну 1654-1667 гг. его несколько раз занимали то русские, то поляки. Серьезно пострадал он и в годы Северной войны 1700-1721 гг.

В состав России вместе с Минском и белорусскими землями Борисов вошел в 1793 г.(после второго раздела Речи Посполитой) Стал он уездным городом, много претерпевшим от иноземных захватчиков, битых, однако, именно здесь, словно по традиции, еще со времен шведского короля Карла XII.

В 1796 году был утвержден герб города: в чистом поле - ворота с двумя сторожевыми башнями, а над воротами - апостол Петр с ключами от города в правой руке, что символизировало стойкость, неприступность и открытый путь для добрососедства и торговли.

Отечественная война 1812 года оставила глубокий след в истории города. В 1812 г. захватчикам так и не удалось подчинить себе местное население, а Березинская переправа близь Борисова, по свидетельству историков, стала самой мрачной страницей истории войн Наполеона. "Богатства Москвы не перешли Березины: за них было заплачено бегством, срамом и жизнью", - писал генерал А.П. Ермолов. Памятники у деревни Студенка и на Брилевском поле рассказывают о событиях почти 180-летней давности. В самом Борисове сохранились остатки артиллерийской батареи русских войск, построенные на правом берегу Березины накануне нашествия Наполеона. Батареи - первый исторический памятник в Борисове, взятый в 1926 под охрану государства. В 1985 году здесь установлен памятный знак. В 15 км севернее Борисова, у деревни Студенка, была окончательно разгромлена наполеоновская армия. В честь этой победы русской армии в 1967 году установлен памятник.

В боях за Борисов отличились войска 3-го Белорусского фронта, 13 воинских частей и соединений удостоены почетного наименования "Борисовских". На Борисовской земле 29 человек стали Героями Советского Союза. На знамени города - орден Отечественной воины 1 степени.

В начале XIX века в Борисове появляются первые каменные постройки. В 1806 году с завершением строительства Березинской водной системы, связавшей через Березину реки Днепр и Западную Двину в единую транспортную линию, Борисов превратился в порт и центр судостроения на Березине, стал играть важную роль в торговых связях между белорусскими городами.

В 1823 году завершилось строительство костела. Это самое старое здание религиозной архитектуры, сохранившееся в городе. Старая площадь, окруженная торговыми рядами, сохранила характерные черты застройки XIX века и является интересным образцом провинциальной гражданской архитектуры. Дважды в году на этой площади проходили ярмарки.

В 1871 году через Борисов пролегла железная дорога Москва - Брест, была построена железнодорожная станция, и промышленное развитие города перекинулось на правобережье реки. Сейчас здесь находится административный культурный и промышленный центр города, основные жилые кварталы.

В ноябре 1917 г. в Борисове установлена Советская власть. С 1918 г. город оккупирован германскими, а в 1919-1920 гг. - польскими войсками. С 1924 г. Борисов - центр района.

В Великую Отечественную войну с 2.07.1941 г. по 1.07.1944 г. немецко-фашистскими захватчиками в городе были создано 6 лагерей смерти и загублено более 33 тысяч людей. После освобождения, Борисов быстро развивался и росло его население: в 1959 г. - 59.3 тыс., в 1970 г. - 84 тыс., а в 1997 г. - 154.3 тыс. жителей.

Борисовская земля - родина многих известных людей: Хацкевича А.И и Адамовича И.А., ученых Гуриновича Г.П. и Борисенко В.В, художника Павловского Г.И., скульптора Аникейчика А.А и Вронского М.К, заслуженной артистки БССР Адамейко М.Н., Героя Социалистического Труда Судникова П.Д. и других.

В городе с почти 10-вековой историей свято чтут и помнят славные страницы своего прошлого. И это - залог будущего древнего и вечно молодого города Борисова.

Топонимика Борисовских улиц

(Из книги А. Розенблюма "Память на крови", 1998 год)

Всякая революция или государственный переворот возбуждают неистребимую страсть к переименованиям, не считаясь порой ни с целесообразностью, ни со здравым смыслом. Все знают, что во Франции в свое время ретивые бунтовщики переименовали даже месяцы календаря (а в наше время взялись за календарь коммунистические правители Северной Кореи). Подобный зуд охватил и большевиков после захвата власти. В этом легко убедиться, обратив внимание хотя бы на названия улиц любого советского города.

В Борисове свои первозданные названия сохранили всего несколько старых улиц: Гончарная, Набережная, Почтовая, Пушкинская, Сенная, Стекольная. Что касается подавляющего большинства борисовских улиц, то их первоначальные имена давно забыты. Кстати, некоторые городские магистрали переименовывались неоднократно. В частности, ул. Михайловскую сначала назвали в честь большевика Подбельского, но после его ареста улица стала Студенческой, а теперь носит имя земляка Михаила Морозова, Героя Советского Союза. Не раз меняли название улицы Хитриковская, Миллионная, Зарембовская, Полоцкая. Были в городе улицы Троцкого, Зиновьева, Бухарина, Бела Куна. Все это большевики, уничтоженные Сталиным, а вот для имени самого "отца на-родов" подходящей по красоте улицы в Борисове не нашлось.

В 1925 году 3-я Батарейная была названа именем некоего Батурина. Кем был этот человек, сегодня никто не знает, а утверждение, будто эта улица переименована в честь комиссара Чапаевской дивизии, является лишь безосновательной версией.

Чем руководствовались местные власти, давая улицам новые имена? Чаще всего конъюнктурными соображениями. При этом исторические факторы и мнения компетентных специалистов в области топонимики не учитывались. Присвоили, к примеру, одной из новых улиц имя маршала Гречко, но никому неизвестно, какие заслуги у этого человека перед городом или хотя бы перед республикой. Около десятка объектов в разных местах Беларуси уже было названо именем военачальника Галицкого, но этого оказалось мало. Кому-то захотелось иметь улицу в его честь и в Борисове. Советов не спрашивали. Есть и много других наименований, которые ничего, кроме недоумения, не вызывают. Ватутин, Комаров, Котовский, Либкнехт, Осипенко, Панфилов, Папанин, Пирогов, Попов, Пугачев, Разин, Урицкий, Роза Люксембург, Чапаев, Шмидт, Щорс...- никто уже никогда вразумительно не объяснит мотивы появления на карте города этих и подобных фамилий, не имеющих к Борисову ни малейшего отношения. Возможно, это было результатом скудомыслия каких-то большевистских функционеров и их сиюминутного настроения. Или, что тоже вероятно, существовали какие-то официальные святцы, за пределы которых выходить запрещалось.

Здесь невольно вспоминается аналогия с вопросом о наименовании построенного в Борисове в 1987 году нового кинотеатра. По этому поводу был объявлен широкий конкурс, но имя-победитель сквозь цензурное сито не прошло, так как не вписывалось в унылое коммунистическое однообразие. В каждом городе одно и то же - "Родина", "Победа", "Мир", "Октябрь"...

После распада Советского Союза во многих городах его бывших республик возникла тенденция возвращения улицам и другим объектам их исторических наименований. Не исключено, что со временем этим займутся и в Борисове.

Всего в городе около 250 улиц. Ниже приводится список первоначальных названий некоторых из них. В скобках указаны нынешние имена. Этот перечень вряд ли окажется лишним для тех, кто хранит старые адреса предков, проживавших когда-то в Борисове.

АЛЕКСАНДРОВСКАЯ (Энгельса)

АЛЕКСЕЕВСКАЯ (Урицкого)

АНДРЕЕВСКАЯ (Нормандии-Неман)

БАТАРЕЙНЫЙ пер. (ул. 1812 года)

БЕРЕЗИНСКАЯ (1-го Июля)

БОГДАНОВСКАЯ (1-го Мая)

ВИЛЕНСКАЯ (соединенная с Саутинской - Комсомольская)

ВОКЗАЛЬНЫЙ ПРОСПЕКТ (ул. Труда)

ВСЕСВЯТСКАЯ (Краснознаменная)

ГЛИВИНСКАЯ (Черняховского)

ГУМЕННАЯ (Супруна)

ЕКАТЕРИНЕНСКАЯ (Розы Люксембург)

ЗАГОРОДНАЯ (Рубена Ибаррури)

ЗАРЕМБОВСКАЯ (Павла Рака)

ИРКУТСКАЯ (Блюхера)

КЛАДБИЩЕНСКАЯ (Константина Заслонова)

КОЖЕВЕННЫЙ пер. (Партизанская)

КРИВАЯ (Максима Горького)

ЛАЩЕВСКАЯ (Хацкевича)

ЛЕПЕЛЬСКАЯ (соединенная с Минской - 3-го Интернационала)

ЛЮТЕВСКАЯ (соединенная с Миллионной - 8-го Марта)

МИЛЛИОННАЯ (соединенная с Лютевской - 8-го Марта)

МИНСКАЯ (соединенная с Лепельской - 3-го Интернационала)

МОНОПОЛЬНАЯ (Ленинская)

МОСКОВСКАЯ (соединенная с Полынской - Дзержинского)

МОСКОВСКИЙ ТРАКТ (Первой Московской дивизии)

НИКОЛАЕВСКАЯ (Советская)

НОВОНИКОЛАЕВСКАЯ (Октябрьская)

НОВОПРОБОЙНАЯ (Олега Кошевого)

ПАВЛОВСКАЯ (Ленинградская)

ПОЛОЦКАЯ (соединенная с Тюремной и Базарной - Лопатина)

ПОЛЫНСКАЯ (соединенная с Московской - Дзержинского)

РИХТЕРА (Карла Маркса)

САУТИНСКАЯ (соединенная с Виленской - Комсомольская)

ТОВАРНАЯ (30-летия ВЛКСМ)

ТРЕТЬЯ БАТАРЕЙНАЯ (Батурина)

ТРУБЕЦКОГО ПРОСПЕКТ (проспект Революции)

ТЮРЕМНАЯ (соединенная с Базарной и Полоцкой - Лопатина)

ТЮРЕМНЫЙ пер. (ул. Гоголя)

ФЕЛЬДФЕБЕЛЬСКАЯ (Пролетарская)

ХИТРИКОВСКАЯ (Чапаева)

ШКОЛЬНАЯ (Адамовича)

Понятно, что не обошлось без переименований и в годы фашистской оккупации. Проспект Революции назвали ул. Свободы, ул. Дзержинского - Белорусской, Пролетарскую - Парковой, Чапаева - Бобруйской, Герцена - Светлой, Орджоникидзе - Широкой, Карла Либкнехта - Канифольной, Розы Люксембург - Больничной, Республиканскую - Железнодорожной, Карла Маркса - Тихой, Ленинскую - Мирной, Советскую - Борисовской, Батурина - Далекой, Даумана - Канатной, Пушкинскую - Литературной, Лермонтова - Зеленой, Фабрициуса - Крайней, Колхозную - Дворовой, Красноармейскую - Береговой, Парашютистов - Дровяной и т.д. Не поддается осмыслению и замена оккупантами совершенно нейтральных имен. Цветная стала Пестрой, Земледельческая - Рыбацкой, Рабочий Химик - Кривой, Планерный переулок - Самолетным, Береговой - Известковым... Оккупантские наименования прижиться не успели и в памяти ни у кого не остались.

борисов улица костел

Борисовский костел - рождение, смерть, воскресение

Александр Розенблюм Борисовский костел - рождение, смерть, воскресение Следы Борисовского костела ведут в глубину XVII столетия. Его построил на Минской улице в 1642 году староста Адам Казанович. Доходы костела обеспечивались угодьями имения Ратутичи. Борисовское староство передало эти земли костелу в качестве дара, одобренного королем Владиславом IV (кстати, после смерти Казановича и Владислава поминальная литургия за их души происходила в костеле каждую пятницу).

То костельное здание было деревянным и, следовательно, пожароопасным и недолговечным. Тем не менее, старинный храм действовал более 150 лет, до тех пор, пока его не уничтожил огонь (это произошло в 1806 году).

Хлопоты о возведении нового костела начались незамедлительно, и заслуга в этом принадлежала прелату Онуфрию Гзовскому. Был избран проект классической каменной базилики, но строительство затянулось на 17 лет и завершилось только в 1823 году. Но внешний вид костела не удовлетворял парафию. Поэтому в 1836 году строительные работы возобновились, преследуя цель сделать главный фасад более привлекательным. Через год он уже представлял собой каскадную четырехярусуную башню-колокольню с конусоподобной крышей, над которой возвышался привычный лучистый крест.

В новом костеле нашла место чудом уцелевшая при пожаре в старом строении икона с образом в серебряном окладе Божьей Матери с благословенным младенцем Иисусом на руке.

Костел, разумеется, занимался не только религиозной деятельностью, но также благотворительностью и просвещением. Под его руководством и опекой находились лазарет на 27 коек и начальная школа на 80 учеников.

Удушение восстания 1863 года осложнило религиозную жизнь католиков Беларуси. Повсеместно ощущалась русификация, и не у всех католических священников находились силы, чтобы этому воспрепятствовать. Среди таких мягкотелых был и настоятель Борисовского костела с 1876 года ксендз Лукашевич. Но в 1899 году его сменил ксендз Иосиф Гурка, который смог быстро вернуть костельные традиции и этим укрепить свой авторитет среди многочисленной паствы. При новом настоятеле изменился и интерьер костела (в частности, стены были облагорожены терракотой, которая иллюстрировала все остановки Крестового пути) и построена плебания.

Октябрьский переворот не предвещал религии ничего хорошего. Вся земля была национализирована, а земельные наделы храмов в сущности конфискованы. Но, тем не менее, несмотря на улюлюканье воинствующих атеистов и финансовые трудности, костел продолжал выполнять свои функции.

Наступил пресловутый 1937-й год. Бешеная вакханалия террора сильно и больно затронула и католиков. Многие из них были арестованы. Костел рассматривался как рассадник шпионажа. Его закрыли, а настоятель Адольф Кшевицкий и другие близкие костелу лица исчезли в застенках ГУЛАГа. Арестовали даже костельную уборщицу 54-летнюю Марциану Казимировну Кулаковскую, которую также назвали шпионкой и 9 декабря 1937 года расстреляли в Борисове.

Исчезло тогда и имущество костела, а здание стало использоваться как хранилище разного казенного барахла.

Известно, что Борисов за последнее столетие пережил немало пожаров и несколько военных потрясений с артиллерийскими обстрелами и бомбардировками, но интересно, что от этих событий с костела не упал ни один кирпич. Храм изуродовали не пушки.

После изгнания из Борисова фашистских оккупантов сохранившееся здание костела приспособили под кинотеатр. При этом городская власть решила уничтожить в культовом сооружении характерные черты храма. Разрушили башню, невзрачным потолком уменьшили высоту центрального нефа (что скрыло от взора изящество первозданного арочного перекрытия), а мощные межнефовые колонны вдоль соединили фанерными перегородками. Тем самым были созданы три отдельные помещения - зрительный зал и два боковых фойе.

В 1965 году кинотеатр переместился в новое специально построенное для него фундаментальное здание, а освободившийся костел передали медицинскому училищу для использования в качестве спортивного зала. А когда и училище получило новое здание, костел стал пустовать. Местная власть имела намерение приспособить его для музейных экспозиций и разных выставок. Но такой план мог оставаться только в мечтах его авторов, так как здание требовало капитального ремонта, а деньги для этого в городской казне отсутствовали и не предвиделись. Правда, под видом традиционных комсомольских субботников пробовали привлечь дармовую рабсилу, но тут ничего не получилось, хотя по выходным дням иногда можно было видеть считанных комсомольцев, которые копошились в костеле, пробуя вынести оттуда многолетний мусор.

А тем временем группа католиков-энтузиастов во главе с Петром Викентьевичем Заремба осаждали разные организации, требуя вернуть костел законному хозяину - католической общине Борисовщины.

На протяжении многих лет многочисленные обращения по этому поводу в местные и столичные учреждения разбивались о глухой непробиваемый монолит. Но ветер перемен усилил стремление неотступных, и, наконец, они добиваются успеха. 24 октября 1988 года их требование было удовлетворено (хотя возвратили далеко не все, что когда-то бесстыдно отобрали, а отсутствие плебании и хозяйственных помещений, как известно, не может не отразиться на многогранной деятельности храма).

Государственная регистрация католической общины гор. Борисова состоялась 7 февраля 1989 года, а 14 июля 1990 года костел был освещен бискупом Тадеушем Кондрусевичем. Вскоре сюда был назначен и настоятель костела - ксендз Юзеф Петушка (род. в 1932), высокообразованный теолог и историк, закончивший два университета.

Легко представить, сколько сил и средств понадобилось на ремонт изувеченного бездумными безбожниками здания, на оформление интерьера и приобретение необходимого органа. Но завидная настойчивость католической общественности преодолела все трудности, и старый привлекательный костел приобрел свой первоначальный облик. И потянулась к нему многоликая паства то на мессу или исповедь - не по принуждению, а по зову Бога и души. Воскрес костел, и после вынужденного длительного перерыва в нем возродилась полнокровная и незатихающая жизнь, как это должно быт в каждом храме любой конфессии.

Костел в Борисове является памятником архитектуры позднего классицизма и значится в Собрании памятников Минской области.

Храмы Борисова и окрестных селений

До октябрьского переворота в Борисове и на территории, которую теперь занимает Борисовский район, действовало около 70 храмов, в т.ч. более 50 православных. Три среди последних были кирпичными - Воскресенский собор в Борисове (построен в 1874), церковь в Бытче (1891) и церковь в местечке Зембин (1904). Некоторые церкви имели при себе приходские школы.

А католики молились в трех костелах: кирпичных в Борисове (1823) и Зембине (1909) и деревянном в Деделовичах (1798). Кстати, Деделовичский (или Дедиловичский) костел находился возле католического кладбища, которое когда-то славилось привлекательностью и изяществом своих памятников (теперь от этого знаменитого погоста остались только руины).

Свои молельни имели также старообрядцы и баптисты, но их было сравнительно мало.

Количеством молитвенных домов выделялась иудейская община. В Борисове имелось 13 синагог, в т.ч. 4 кирпичных. Были синагоги также в Зембине, Деделовичах, Черневке, Лошнице, Плитченке…

После прихода к власти большевиков с религией началась бескомпромиссная борьба. Воинствующие атеисты закрыли все костелы, почти все церкви и синагоги, а храмовое имущество конфисковали или уничтожили. Деревянные культовые строения были разобраны или превращены в клубы или склады. Изуродовали и каменные здания. В костеле, где разместили кинотеатр, разобрали каскадную башню, а самую большую в городе синагогу, превращенную в клуб, а затем в Дом пионеров, в 1962 году так бездумно реконструировали, что главный фасад, отличавшийся архитектурной привлекательностью, превратился в банальную серую стену.

Подверглись гонениям и священнослужители. Многие из них (например, священник Николай Мацкевич, ксендз Адольф Кшевицкий, раввин Яков-Юда Рыжик) закончили свой земной путь в сталинских застенках.

С началом коренных перемен в государстве религиозная жизнь в Борисове и районе стала оживляться. Возрождаются старые и строятся новые храмы, но до прежнего их количества еще очень далеко, тем более, что строительство ведется не за счет государства, которое перед верующими осталось в неоплатном долгу и уже вряд ли окажется в состоянии искупить свой великий грех.

Деревни Борисовского района, где имелись церкви

Барань (Покровская, приписные Ильинская и Преображения)

Большие Негновичи (Косьмы и Демьяна)

Большое Стахово (Рождества Пресвятой Богородицы)

Бояры (Михайловская)

Бродовка (Святой Троицы)

Буденичи (кладбищенская)

Бытча (Святой Троицы, приписная Николаевская)

Велятичи (Преображения, приписная Покровская)

Ганцевичи (Покровская)

Гливин (Крестовоздвижения)

Гора (Варваринская)

Горовец (Покровская)

Деделовичи (Покровская)

Дроздино (Косьмы и Демьяна)

Житьково (Рождества Пресвятой Богородицы)

Жортайка (Святого Духа)

Забашевичи (Покровская, приписная Варваринская)

Замошье (Михайловская)

Зачистье (Святого Николая Чудотворца)

Зембин (Михайловская)

Зоричи, бывш. Сморки (Успенская и домашняя Кирилла и Мефодия)

Кимия (Успенская)

Кищина Слобода (Петра и Павла)

Корсаковичи (Преображения)

Кострица (Преображения)

Костюки (Дмитриевская)

Лошница (Михайловская, по другим источникам - Святого Духа)

Любча (Иоанна Предтечи)

Лютец (Николаевская)

Ляховка (Николаевская)

Метча (Рождества Святой Богородицы)

Млёхово (Георгиевская)

Мстиж (Крестовоздвижения)

Мхерино (Ильинская)

Неманица (Петра и Павла)

Новоселки Гливинского с/с (Николаевская)

Оздятичи (Рождества Пресвятой Богородицы)

Остров Пересадского с/с (Покровская)

Остров Холхолицкого с/с (Преображения)

Поляны (Святого Духа)

Раковцы (Косьмы и Демьяна)

Ратутичи (Покровская)

Рубеж (Ильинская)

Селец (Иоанна Предтечи)

Селище Метченского с/с (Успенская)

Слободка Забашевичского с/с (Троицкая)

Смоляры (Иоанна Предтечи)

Старо-Борисов (домашняя Александринская)

Старое Янчино (Святого Духа)

Судоль (Николаевская)

Упиревичи (Святой Троицы)

История Воскресенского собора

Согласно официальной статистике, в 1865 году Борисов пережил пять пожаров, которые уничтожили 345 домов. Были и человеческие жертвы.

Огонь не пощадил и деревянную церковь, которая размещалась рядом с рынком. И тогда в городе осталась лишь одна маленькая кладбищенская церквушка Андрея Юродивого (теперь это молитвенный дом старообрядцев по Газетной улице). Естественно, среди православного люда сразу возник вопрос о строительстве нового храма, причем не деревянного, а каменного, вместительного и красивого, который бы ни в чем не уступал костелу, возведенному еще в 1823 году (каменной была также и синагога, построенная в 1866 г.).

Рассмотрение ходатайств, поиск средств и подходящего проекта заняли пять лет. Первоначальный проект пяти-купольного храма, предложенный инженером Скуратовым, Минской епархией был отвергнут, главным образом, из-за мало размерности и, следовательно, недостаточной вместимости молитвенного зала. Остановились на другом варианте - соборе с девятью куполами, тремя апсидами, выразительным контуром, привлекательным декором и достаточной объёмностью (27х23х12 м).

"Зачатие" храма и его освящение во имя Воскресения Христа Спасителя (два придела были названы в честь святых князей Владимира и Александра Донского) состоялось в воскресенье 5 сентября 1871 года (по старому стилю) в присутствии именитых лиц. С речью выступил епископ Минский и Бобруйский Александр.

Предполагаемые затраты на строительство, согласно утвержденной смете, составили 47890 руб. 14 коп. По тому времени это была немалая сумма, но по непредвиденным обстоятельствам ее не хватило. При рытье котлована выяснилось, что качество грунта не позволяет использовать запроектированный обычный фундамент. Пришлось изготовить и вбить 580 свая, что дополнительно потребовало 3000 рублей.

Строили собор высококвалифицированные каменщики из местечка Ивенец, а для оформления интерьера были приглашены виленские художники Елишевский и Трутнев.

Вопросами финансирования строительства и обеспечением необходимыми материалами ведал предводитель местного дворянства Владимир Ермольский, а техническое руководство осуществлял архитектор Сергей Петрович Иванов.

Строительство храма длилось три года и закончилось 15 октября 1874 года (по старому стилю). А через пять дней, 20 октября, по случаю первого богослужения состоялась торжественная церемония с участием губернского руководства и высокопоставленного духовенства.

В церемониальных выступлениях звучала резкая критика в адрес католиков, униатов и польских дворян, которые, по словам ораторов, на протяжении нескольких столетий ставили своей целью подчинить белорусский народ иноземному влиянию, т.е. Ватикану.

Главная заслуга в успешном завершении строительства собора приписывалась Вл. Ермольскому, которому был преподнесен серебряный кубок с позолотой и следующей надписью: "Прадеды наши ели просто да жили на свете лет до ста".

А об авторе проекта даже не вспомнили. Его имя стало упоминаться сравнительно недавно. Согласно исследованиям минчанина В.М. Чернатова, это был инженер из Петербурга Петр Петрович Меркулов (1836-?).

Великолепие нового православного храма в Борисове привлекло внимание многих. Для гравюры с его изображением популярный в то время петербургский еженедельник "Нива" в № 12 за 1877 год не пожалел целой страницы.

Первым настоятелем Воскресенского собора был священник Климент Гродицкий.

А в начале ХХ века местный чиновник и церковный староста Нил Бурцев выступил с инициативой построить у главного входа собора кирпичную звонницу. И эта идея была воплощена в жизнь в 1907 году минским епархиальным архитектором Виктором Струевым (18641931). Теперь эта колокольня вместе с собором составляет цельный ансамбль.

Настоятелем храма в те годы был Николай Фалевич, который отличался благотворительной деятельностью, активным участием в разрешении городских проблем и пользовался среди прихожан огромным авторитетом.

Пришествие марксизма-ленинизма проявило крайнюю нетерпимость ко всем другим религиям. В 1937 году для собора, как и для всей страны, наступили особенно мрачные времена. Верующих по команде властей изгнали из храма, кресты с куполов спилили, а внутреннее убранство разграбили. Собор был превращен в зернохранилище, а колокольня переоборудована в парашютную вышку.

Но война вернула все на круги своя. Фашистские оккупанты, стремясь привлечь славянское население на свою сторону, возвратили собор пастве. Его отремонтировали (восстанавливать кресты на куполах заставили специалистов-евреев), и там начались богослужения.

В октябре 1941 года епархия назначила туда настоятеля. Это был выпускник Жировицкой духовной семинарии 37-летний отец Иоанн (в миру - Иван Матвеевич Строк). В тяжелые годы оккупации он как мог помогал больным и неимущим, старался облегчить участь советских военнопленных, приютил и спас еврейского мальчика, предотвратил угон на принудительные работы в Германию около 300 борисовчан.

Тем не менее, сразу после освобождения города о.Иоанн был арестован советскими органами, и как пособник врага отправлен в сталинские застенки (реабилитирован только в 1956 г.).

Однако собор больше не закрывали, хотя в период правления Хрущева был запрещен колокольный звон, который, согласно инспирированной в местной газете статейке, якобы мешал покою горожан (перестройка отменила этот запрет).

Нынче собор продолжает жить в обычном ритме, являясь, кроме прочего, и архитектурным памятником. Современники находят в нем характерные для второй половины ХIХ столетия черты эклектизма. Архитектура Воскресенского собора в Борисове подробно описана в специальном издании - Своде памятников истории и культуры Беларуси.

Через тридцать лет после ввода в действие Воскресенского собора в Борисове близ железнодорожного вокзала был построен еще один храм - деревянная Юльевсская церковь с церковно-приходской школой. Большевики ее закрыли, а минувшая война уничтожила здание. Впоследствии предпринимались попытки возродить эту церковь, и над помещением бывшего горкомхоза возле Новоборисовского парка был возведен даже купол. Но из этой затеи из-за противодействия властей ничего не получилось. И только после распада Советского Союза православные жители Ново-Борисова смогли осуществить свои чаяния. Новая церковь была построена возле новоборисовского кладбища и была освещена 13 января 2000-го года.

Хлебный бунт в Борисове

Голод - не тетка из Борисова... В городе на Березине 68 лет назад произошел хлебный бунт

Страна, в которой всё ладится, просыпается по утрам от запаха свежеиспеченного хлеба. И булочек - с корицей или ванилью, если державные дела идут отлично.

А теперь выстроим это житейско-политологическое наблюдение в обратном порядке. Если в государстве продукты распределяются по карточкам, значит, по его геопросторам бродит призрак ...нет, не коммунизма - мора. Костлявый и сеющий смерть голод в индустриализационно- коллективизационном 1932 году добрался и до Беларуси...

"Заборные документы" для пролетариата

Слава народу, умеющему облагораживать казенную лексику!

Введенный в СССР в 1928-1929 годах централизованный дележ продуктов производился по "заборным документам". Зубодробительный термин, от которого сосет под ложечкой, люди перекрестили в почти душевное слово "карточки".

Весной 1932 года (а после всякой зимы, как известно, хочется зелени, витаминов, пасхального кулича с имбирем) на трудовую душу выдавалось 800 суточных граммов черного хлеба, два месячных кило рыбы-селедки да полтора килограмма сахара. Причем на очень трудовую душу. Потому что весенние нормы довольствия 1932 года в Советском Союзе были строго дифференцированы. Согласно исследованию Е.Осокиной "Иерархия потребления. О жизни людей в условиях сталинского снабжения. 1928-1935г.г." (МГОУ, 1993), в 15-ю годовщину Октябрьской революции советский народ-созидатель делился на 4 перечня получателей провианта. Возглавлял съедобную табель о рангах особый список, в который попали "элитные" персоны и занятые на крупных индустриальных объектах рабочие. К первому причислялся остальной пролетариат, ИТР, комполитсостав Красной Армии и Флота, войска ОГПУ, милиция, ученики и преподаватели ФЗУ. Второй определял нормативы для желудков служащих, членов семей рабочих и служащих, а также лиц свободных профессий. И, наконец, третий предназначался для цветов жизни - детей. Внутри каждый список делился еще на три категории, соответственно которым и проводился дележ 6 основных видов продуктов: хлеба, крупы, мяса, рыбы, масла, сахара.

Для лучшей наглядности приведем сравнительные нормы разномастных советских едоков на мясо. Привилегированной первой категории потребителей особого списка его полагалось 4,4 килограмма в месяц, их ниже котирующимся соседям по перечню - в два раза меньше. Гегемон, армия и милиция могли рассчитывать на 2,0 -- 0,4 килограмма скоромного. Средняя интеллигенция получала 400 граммов. Ну а женам и детям, судя по нулям в нормативах, предписывалось весь календарный год быть вегетарианцами. Или рассчитывать на супружескую и родительскую ласку.

А теперь добавим в картину холодной весны 1932 года еще два мазка. За четыре года "заборной" системы общенародная потребительская корзина успела изрядно прохудиться. В ней уже не числились, как вначале, мука, чай, яйца. Сократились и порции прожиточного минимума. (Например, мясная пайка для промпролетариата стала весить на два кило меньше).

Вопреки бодрым маршам и газетным заверениям, коллективизированные закрома Родины, увы, не ломились от социалистического зерна. Наоборот: в самые хлебные регионы, не говоря уж про Нечерноземье, вместе с повальным помольным сбором, зачисткой приватных и общественных сусеков пришли недород и голод. 25 марта 1932 года в Минске состоялось заседание бюро ЦК КП(б)Б, на котором вторым вопросом обсуждалась информация "Аб цяжкасьцях з хлебам i канцэнтрыраванымi кармамi па БССР". Резолюция была однозначной -- просить Москву дополнительно отпустить 10 тысяч тонн хлеба для снабжения рабочих совхозов, колхозников и бедняцких единоличных хозяйств погранрайонов.

В это несытое время Наркомснаб БССР принял решение урезать с 6 апреля 1932 года продпаек для населения. На сто-двести граммов с каждой категории едоков. Причем солидная группа харчующихся, представляющих нетрестированные торфоразработки, ряд специализированных совхозов, стройки местного значения, промкомбинаты, инвалидные артели, техникумы, были сняты с централизованного довольствия вообще. В число лишенных пайка попали также иждивенцы и дети.

Дети кричали: "Дайте хлеба и возможность учиться!"

Столь несладкую весть голодные регионы проглотили молча. А вот промышленный Борисов взорвался: в городе произошел хлебный бунт.

"Начиная с 7 апреля, возле хлебных лавок стали собираться женщины, отдельные группы их ворвались в лавки и разбирали имеющийся там хлеб. Одновременно на улице толпами был разобран хлеб с двух повозок, подвозивших хлеб к лавкам. Основным мотивом этих выступлений и резко возбужденного настроения толпы было снятие со снабжения иждивенцев и особенно детей.

В ночь на 8-е апреля хлеб был развезен в лавки на грузовиках. С утра у лавок наблюдалось то же, что и 7-го апреля. Была сделана попытка разобрать силой хлеб из лавки в Ново-Борисове, но подоспевшей милицией толпа была оттеснена и лавка закрыта. Активно участвовавший в захвате хлеба элемент был арестован и только к вечеру переправлен в город Борисов, так как окружившая милицию толпа требовала освобождения арестованных, выкрикивая: "Голодные просят хлеба, а вы их сажаете".

Против милиции помещается штаб 7-го арт.полка и по адресу штаба из толпы раздавались возгласы: "Защищайте рабочих, им не дают хлеба, сажают в тюрьму". Лишь только после уговоров военкома артполка толпа стала расходиться.

Когда в результате арестов и возобновления торговли хлебом возбуждение значительно понизилось и толпа стала выстраиваться в очереди у хлебных лавок, на улице появилась группа детей, направлявшаяся к казармам 4-го арт.полка с криками: "Дайте хлеба и возможность учиться".

8 апреля, по нашему предложению, на предприятиях и в первую очередь на наиболее пораженных отрицательными настроениями (завод им. Домбаля) были проведены цеховые собрания, после чего настроение рабочих и возбуждение, царившее среди них, улеглось.

Сокращение выдачи хлеба в меньшей степени имело отражение в среде организованных рабочих предприятий, наиболее обеспеченных, как фабрика "Березина" и "Профинтерн", а основной контингент участников волынок составляли лица, состоящие на снабжении по III списку, и неорганизованное население. Отмечено также участие жен рабочих и отдельных рабочих мужчин, состоящих на снабжении по III списку.

9 апреля положение оставалось прежним. У хлебных лавок собирались группы возбужденно настроенных женщин, но в значительно меньших размерах. Имели место три случая расхвата хлеба в городе и Ново-Борисове".

Мы процитировали направленную первому секретарю ЦК КП(б)Б Н.Гикало "совершенно секретную" докладную записку под названием "О волнениях в гор.Борисове в связи с уменьшением норм выдачи хлеба и снятия части населения со снабжения". Подготовили ее 10 апеля (ничего не скажешь, весьма оперативно и объективно) зам.ПП ОГПУ по БССР Дукельский и нач. ОПО ПП Зубрицкий.

Наблюдательные товарищи согласно закону "закладного" жанра включили в записку конкретных выразителей общественного настроения. Одушевили, так сказать, главных действующих лиц разыгравшейся народной драмы.

"Подтягивайте, братцы, ремни!"

Народ в Борисове не безмолствовал - причем не худшая его часть.

"Работница завода им. Домбаля Костюкова по поводу сокращения нормы хлебного пайка говорила: "Скоро людей доведут до разбоя, крадут поневоле, потому что нечего есть, с голоду не то что красть, но скоро начнут друг друга бить и резать".

Работающая же на этом же заводе Понкратова рассказывала товарищам: "Я получила письмо из Сталинграда, в котором пишут, что там очень многие умирают с голоду, сильно опухают, здесь также это будет. Недаром устраивали танцы в церкви, это гибель многие предчувствовали и предсказывали".

Диссиденствовали, по наблюдению чекистов, не только беспартийные, но и коммунисты. "Член КП(б)Б, рабочий завода им. Домбаля Третьяк в присутствии других рабочих говорил: "1932 год недаром назван решающим, потому что его скоро должны решить, только в том вопрос -- кто решит". Еще прямее выразился коммунист-пролетарий Демидов: "Это черт знает что такое правительство делает, такие вещи, как ограничение хлебного пайка, могут вызвать всеобщую забастовку среди рабочих".

Классовую солидарность с трудовым классом проявили и стоявшие в Борисове красноармейцы. Командир 3-й пульроты Тимофеев в клубе полка заявил: "Ну, братья, подтягивай ремень, рабочим паек уже снизили и за нас возьмутся". "Нам только говорят, что уже разрешили хлебную проблему, а на самом деле хлеба нет. Рабочие кричат, что нечего есть, а мне из дому пишут, что за 10 килограммов хлеба платят 80 рублей. Вот к чему мы идем. Рабочий в случае войны воевать не пойдет, потому что он скажет -- мне все равно, и так надо будет голодному работать", -- вторил ему командир отделения Мокриц.

А "младшие командиры: Голубь, рабочий, б/п, и Дятлов, середняк, б/п, придя в казарму роты к мл.командиру Савицкому, с восхищением рассказывали о стычке толпы с милицией и расхвате хлеба. Отдельком Савицкий на это им ответил: "По мне пускай и нам не дадут хлеба, мы скорее разбрелись бы по домам и стали бы разбирать скот из колхозов". Отдельком роты младших командиров Борисенок также не скрывал своих настроений перед казармой: "Мы скоро подохнем с голоду и только морочим свою голову тем, что выполняем пятилетку в четыре года. Рабочие уже дерутся с милицией за хлеб, нам скоро также не дадут хлеба. Я сегодня был у знакомого рабочего и он сказал, что, "если будет так продолжаться, мы сразу делаем забастовку, голодному работать нельзя, пусть что хотят с нами делают". Чекистская ремарка после этой цитаты весьма многозначительна: "Присутствующие другие командиры поддержали Борисенка".

Призванные же из деревень-местечек рядовые солдатики готовы были поделиться своим ломтем с голодными бунтовщиками. "Как же будут теперь жить бедные рабочие без хлеба, я сам видел, как рабочие растаскивали хлеб с воза, лучше бы нам снизили норму хлеба и им дали", -- сетовал красноармеец хозроты Харон. А его сослуживец Иванов, из бедняков, в казарме той же роты говорил: "Если рабочим не дадут хлеба, то они выступят и против Советской власти, да я и сам не был бы лучше в этом случае".

Почему бездействовал коммунист Шлома?

Понятно, что подобный прецедент, когда голодный борисовский пролетариат мог с легкостью вспомнить уроки революционных боев 1917 года, да еще в смычке с сочувствующей армией и деревней, требовал строгого партийного разбора.

Тем паче что вместе с беспартийными, как явствовали чекистские сводки, пошли на поводу у своих жен и желудков многие коммунисты -- да еще начальники. Например, заведующий ново-борисовской хлебной лавкой ЦРК N 23, член КП(б)Б Григорий Шлома, который "спокойно наблюдал за тем, как жена его участвовала в расхищении хлеба". Или председатель Борисовского ЦРК Розин, заявивший, что "и для него непонятно, почему нет хлеба, так как в центральных газетах ясно сказано, что зерновая проблема в основном разрешена". Более того: сама святая коммунистических святых -- местный партактив, состоявшийся в Борисове 11 апреля, был близок к реабилитации бунтарей. Взявшие на нем первое слово члены райкома Блинков и Гайдук обвинили в случившихся беспорядках непродуманное распоряжение Наркомснаба от 4 апреля, запретившее выдачу хлеба для детей. Оно, мол, и довело народ до крайности. Даже борисовские милиционеры "вырывали из рук работников прилавка хлеб и передавали собравшимся женщинам". А "один милиционер отказался ...разогнать толпу, так как он сам голодный".

Кто знает, до чего бы еще договорились оголодалые члены КП(б)Б, не вмешайся секретарь райкома Томашевский и представитель ГПУ Симановский, сумевшие сделать "перелом среди актива".

Процесс по выкорчевыванию крамолы не замедлил последовать.

14 апреля 1932 года бюро ЦК КП(б)Б, куда стекались помимо рапортов ГПУ докладные записки Борисовского райкома и специально посланной в город парткомиссии, принимает состоящее из 16 пунктов постановление. В нем главной причиной бунта называется "отсутствие действительно большевистской работы и повседневного внимания со стороны парт. и профорганизации к вопросам рабочего снабжения, отсутствие развернутой политической работы в массах, растерянность и притупление классовой бдительности со стороны части партийной организации". (Ограничились, оказывается, борисовские парттоварищи собраниями производственных "треугольников" - вместо того чтобы популярно разъяснить массам политико-диетическую целесообразность урезанных продпайков.)

Главный персональный виновник тоже определен - секретарь Борисовского РК Томашевский, которого за "допущенные грубые политические ошибки" освободили от работы (отозвав, как водится, в распоряжение ЦК).

Порция партпорицания досталась "неудовлетворительно работавшему" школьному комсомолу, "растерявшейся" местной милиции, "засоренной кулацко-враждебным элементом", и городскому отделению ГПУ, которые "не проявили должной распорядительности и своевременно не сигнализировали перед ПП ОГПУ и Центральным Комитетом партии о событиях в Борисове".

Зато удостаивается похвалы (и наверняка достаточной для бутерброда с маслом премии) "группа чекистов под руководством тов.Симановского, давшая ценный материал для освещения классово-враждебной сущности происшедших событий".

Под "ценным материалом" надо понимать аресты полусотни не проевших окорока с караваями борисовчан.

Воистину: родина должна знать своих героев

Всем райкомам партии рассылаются специальные письма (по прочтении их следовало вернуть в секретный отдел ЦК КП(б)Б Рубинштейну) с описанием инцидента. Дабы "на уроках Борисова ... повысить большевисткую бдительность партийной организации к вылазкам классового врага, мобилизовать рабочие массы на успешное выполнение промфинплана, весеннего сева и всех хозяйственно-политических задач, поставленных партией".

Заградотряды решили не выставлять

А теперь зададимся сакраментальным вопросом: понимали ли руководящие товарищи Беларуси, что причина нагрянувшего в республику голода, когда цена на пуд хлеба на борисовском базаре равнялась 60 рублям, а месячная зарплата местного пролетария не превышала полсотни целковых, лежит не в слабой идеологической работе с населением, а в дающей трещины административной советской экономике? Или лозунги полностью застили глаза большим и малым рулевым?

И кажется нам, что партруководство в лице первого секретаря ЦК КП(б)Б Н.Гикало и его второго по рангу соратника В. Шаранговича отдавало отчет в том, что заверениями об "огромных успехах во всех областях строительства", исправно отправляемыми в 1932 году в Москву, народ не накормишь. Ибо наряду с этими прекраснодушными фразеологизмами вплетались в рапорты для вышестоящего начальства и весьма недвусмысленные намеки. Например, такого рода: "В связи с имевшими место волнениями из числа строительных рабочих, работающих на постройке Дома отдыха ЦК, по преимуществу украинцев, в данное время осталось только 10 чел."

Недаром, думается, кроме прочистки мозгов, были отданы и достаточно дельные распоряжения: о регулярном подвозе хлеба и точном, в восемь утра, открытии хлебных лавок (запоздавших продавцов, кстати, немедленно арестовывали), возобновлении с 9 апреля выдачи хлеба на детей в размере 200 суточных граммов. И даже - вот где политэкономия проявилась в действии - плотников, раздумавших возводить на голодный живот здравницу для партверхушки, вновь перевели на более сытное снабжение по первому списку.

А чуть раньше было принято также весьма знаменательное решение. В Белоруссию (кто из нас знал о таком факте отечественной истории?) в ту бесхлебную весну ринулись с мандатами от пухнущих с голоду украинских регионов ходоки-закупщики, жалующиеся подобно крестьянину Федору Гилеху из колхоза "Чырвоны Яр" Новгородского района или Серафиму Гора из артели "Ударник" Батизманской сельрады: "Мешаем кочаны из-под кукурузы и на этом только живем. Продаем последнюю одежду и на эти деньги едем покупать хлеб". "Я собрал дома две пары ботинок, одну пару брюк, одну рубашку, одно женское платье и головной платок... За эти вещи в дер.Путь я получил 2 пуд. 10ф. ржаной муки и 10 руб.наличными деньгами, чтобы купить билет обратно". Собравшимся 3 апреля 1932 года на свое заседание членам бюро ЦК КП(б)Б хватило ума постановить: "Недапускаць ужываньня нiякiх адмiнiстрацыйных мер у адносiнах украiнских сялян i калгаснiкаў, пакупаючых хлеб на базарах. Адначасова недапускаць якiх бы там нi было форм заградзiцельных атрадаў".

Можно сказать, в ту далекую весну, после которой наступила еще более голодная зима-весна 1933 года, Беларусь поделилась с братской Украиной последним ломтем...

Размещено на Allbest.ru