Героическая оборона Албазина

2

Содержание

Введение……………………………………………………………….3

Освоение Дальнего Востока………………………………………...4

Возвращение в Албазин……………………………………………..8

Героическая оборона Албазина…………………………………….12

Заключение……………………………………………………………27

Список литературы…………………………………………………..28

Введение

В истории формирования русского государства большое значение имело освоение земель в Азии, на Дальнем Востоке. История освоения Дальнего Востока - это, прежде всего, история путешествий, подвигов и славных дел русских землепроходцев, промышленных и служивых людей, это история мужества и отваги русского народа, его мирных усилий и сотрудничества с народами на новых землях. Среди тысяч русских, на протяжении столетий пробиравшихся и оседавших на новых дальних просторах Российского государства, выделилось много талантливых, предприимчивых людей, которые, сами часто не зная об этом, совершали географические открытия, продвигающие вперёд отечественную науку. Эти люди менее чем за столетие со времён похода Ермака укрепились на всём северо-востоке Азии, вышли к берегам Охотского моря и Тихого океана, распространив своё влияние в Приамурье. На глазах одного поколения государственная граница страны была перенесена с Урала на берега Тихого океана.

Освоение Дальнего Востока

Совершенно особое, исключительное место в истории Приамурского края занимает деятельность Е.П.Хабарова, походы которого к Амуру были в течение 1649 - 1658 годов. В результате походов Е.П.Хабарова приамурское население приняло русское подданство, Приамурье стало быстро осваиваться русскими. Там появились русские остроги, крепости, зимовья и среди них Албазинский (1651 год), Ачинский (1652 год), Кумарский (1654 год), Косогорский (1655 год) и другие. В Приамурье образовалось Албазинское воеводство (уезд). Оно наряду с Нерчинским уездом стало основным центром деятельности русских на Амуре.

В документах того времени упоминаются русские деревни - слободы: Солдатово, Покровская, Игнашино, Монастырсщина, Озерная, Паново, Андрюшкино. Албазинский уезд быстро занял ведущее положение по хлебопашеству, и в 70-х годах XVII века снабжал все Забайкалье и другие районы Восточной Сибири.

До появления русских, на Амуре проживали племена дауров, эвенков, натков, гиляков и другие - около 30 тысяч человек. Они не входили в какие-либо политические союзы, ясака никому не платили, были независимыми. Первым экспедициям на Амур поручалось приводить местное население в российское подданство «не боем», а «ласкою» и обещать им защиту. Только в случае «непослушания» разрешалось применять силу («ратный обычай»). Попытку сопротивления пытались оказать дауры. Но вскоре их «князцы» согласились платить ясак.

«Расспросные речи» В.Д.Пояркова и «Отписки» Е.П.Хабарова являются уникальными источниками описания природных богатств, быта и нравов коренных жителей края. Отметим и другое значение их походов. Так, «Цинское правительство, - как отмечает С.Л.Тихвинский, - не располагало какими либо удовлетворительными сведениями ни о географии этих внешних территорий, ни о населявших их местных племенах». Русские же знали Амур, знали людей, населявших его берега, знали, куда впадает Амур, знали путь по нему. В.Д.Поярков и Е.П.Хабаров оставили чертежи (карты) посещённых мест. Именно с походов этих замечательных землепроходцев началось научное изучение Амура и Приамурья.

Весь Амур до Татарского пролива и территория к востоку от Аргуни до Большого Хингана вошли в состав России. Были образованы Нерчинский уезд, Албазинское воеводство. Они стали центрами русской деятельности на Амуре. Однако процесс освоения края был прерван в связи с агрессией Цинской империи. С начала 80-х годов XVII века маньчжуры вступили в открытый конфликт с российским государством. Военные действия велись в Забайкалье и на Амуре. Россия не собиралась уступать дальневосточные рубежи. Убедившись в том, что все попытки на протяжении почти тридцати лет овладеть Амуром, отнять у русских освоенные ими земли, терпят крушение, цинские правители в течение нескольких лет готовили крупную военную операцию против Албазина. Наряду с героической защитой Албазина (в 1685 - 1686 годах), были предприняты попытки урегулировать вопрос путём переговоров. В Пекин отправилось посольство Ф.А.Головина. Но, не имея возможности перебросить в Приамурье крупные военные силы, Россия была вынуждена подписать навязанный ей Нерчинский договор (1689 год). Согласно территориальным статьям российские подданные покидали левобережное Приамурье. Точной границы между двумя государствами установлено не было. Огромный край, успешно осваивавшийся почти 40 лет, превращался в пустынную, никому не принадлежавшую полосу. Длительная оборона Албазина навсегда вошла в историю героических подвигов русского народа.

Россия, занятая решением черноморской проблемы, а также внутренними делами, была вынуждена пойти на переговоры и подписать, навязанный силой, договор, известный под названием Нерчинский трактат (27 августа 1689 года). Но и в этих условиях, когда договор был навязан русским, Ф.А.Головин, сумел отстоять последующие права Московского государства на Приамурье и Приморье. Территория, лежащая ниже реки Уды, осталась не разграниченной, Нерчинский договор был лишь началом в установлении пограничной линии между двумя государствами. Вынужденная территориальная уступка со стороны России могла иметь лишь временный характер.

России удалось отстоять право на Забайкалье и побережье Охотского моря. В XVIII веке Охотск был главным тихоокеанским портом страны. Освоение северных берегов Тихого океана, исследования Курильских островов и Сахалина готовили основы для возвращения Приамурья. Почти полтора века оно оставалось не разграниченным и безлюдным. Основанием для постановки амурского вопроса служило также интенсивное заселение Восточной Сибири. Русскими государственными деятелями, выдающимися путешественниками и исследователями Дальнего Востока принимались меры к возвращению Приамурья России.

В результате плаваний Ж.Ф.Лаперуза (1785 - 1788 годы) и У.Р.Браутона (1793 - 1796 годы) река Амур стала снова неизвестной рекой. Это классический пример того, когда неупорядоченные политические дела, вызванные географической неосведомленностью, влияли на состояние географической изученности данного района земного шара. Несмотря на то, что русские всегда знали об острове Сахалине и доступности устья Амура, усилиями Ж.Ф.Лаперуза и У.Р.Браутона Амур был «закрыт» для входа и выхода морских судов, а Сахалин превращён в полуостров.

С заключением навязанного России Нерчинского трактата возникла проблема Амура в политическом аспекте, а в связи с ошибочными исследованиями Ж.Ф.Лаперуза и У.Р.Браутона - географическая амурская и сахалинская проблемы. Первый русский кругосветный мореплаватель И.Ф.Крузенштерн, которому поручалось проверить выводы Ж.Ф.Лаперуза и У.Р.Браутона, по существу подтвердил их и, тем самым, поколебал в какой-то степени решимость Русского правительства в необходимости борьбы за возвращение Амура.

Но мысль о том, что предки плавали по Амуру до устья и неоднократно выходили в море, никогда не покидала русских людей.

10 августа 1808 года было утверждено представление Российско-Американской компании о заселении Сахалина. На следующий год в Охотске всё было готово к экспедиции под руководством лейтенанта Н.А.Подушкина, и только известие о пленении в Японии В.М.Головнина нарушило планы Российско-Американской компании.

Несмотря на неопределённость, имевшую место на Амуре, русские люди неоднократно плавали по реке. Мещанин Кудрявцев в 1817-1821 году побывал в низовьях Амура, а Васильев в 1826 году спускался по Амуру до устья и оттуда прибыл в Удский острог.

Известному русскому исследователю моряку и учёному Ф.П.Литке в 1825 - 1826 годах поручалось описать Охотское море, Шантарские острова и остров Сахалин. По целому ряду причин, не зависящих от мореплавателей, эта программа осталась не выполненной.

В 1828 году сибирский генерал-губернатор А.Лавинский собрал все сведения, касающиеся реки Амур и возможности плавания по ней. Он предлагал осуществить научную экспедицию. Решение Амурского вопроса назревало. Российское правительство боялось повредить обширной Кахтинской торговле. Но число иностранных китобоев в Охотском и Японском морях увеличивалось. Не могли не вызывать тревогу попытки всё более активного проникновения в дальневосточные моря Англии, Франции и США. Возрастали трудности снабжения продовольствием русских поселений на Дальнем Востоке и в Северной Америке. Всё это, а также сведения об интенсивном проникновении иностранцев в Китай, заставляли русское правительство искать правильного решения вставших на Дальнем Востоке вопросов.

Выход, который решил бы сразу все проблемы в этом районе земного шара для России, был один - возвращение Амура. Политика Русского правительства на Дальнем Востоке была осторожной и позитивной. В такой политике особая роль отводилась Россйско-Американской компании.

Правительство уже решило принять самые активные меры к возвращению Амура и Приамурья. Но для этого надо было предварительно разрешить окончательно запутанный вопрос о судоходности устья и лимана реки Амура, о возможности входа в него с севера или с юга или с обоих направлений сразу и о положении Сахалина.

Но предпринять открытое исследование этих районов было уже невозможно. Англия только что добившаяся ряда привилегий от Китая в результате первой «опиумной» войны, могла бы в случае открытых действий России в районе Амура пойти на новые провокации и требования в Китае. Но и дальнейшее наступление Англии на Китай вовсе не входило в расчёты царского правительства, с другой стороны - период, следовавший вслед за «опиумной» войной, был наиболее удобным для того, чтобы добиться от Китая возвращения Амурского края России мирным путём.

Возвращение в Албазин

Прибытие в середине июля 1685 года в Нерчинск оставшихся в живых защитников Албазина знаменовало собой начало нового этапа в развитии военно-политических отношений между Цинским Китаем и Россией. Поражение от маньчжуров ни в коей мере не поколебало решимости русских властей отстоять национальные интересы Российской империи в этом регионе. Нерчинский воевода И.Е. Власов занимал в этом отношении самую решительную позицию. Именно по его инициативе начали предприниматься конкретные меры по возвращению в занятый маньчжурами Албазин.

Уже в середине июля 1685 года воевода И.Е. Власов отправил в разведывательный поиск вниз по Шилке на пяти стругах 70 казаков во главе с десятником Я. Телицыным. Ему было приказано "с великой осторожностью" выяснить положение в районе Албазина и непременно добыть "языка". По мере продвижения вперед Я. Телицын узнал об отходе маньчжурских войск вниз по Амуру. За полтора дня пути до Албазина казаки высадились на берег и продолжили свой поход по суше. Однако когда отряд Телицына достиг Албазина, казаки увидели только покинутую маньчжурами разрушенную крепость.

На пепелище Албазина казаки захватили "языка" - китайца Уонцыся (Ван Цзыша). Из его допроса казаки узнали, что отец юноши был рулевым на маньчжурском судне, но был казнен цинскими властями за то, что посадил его на камни. Опасаясь за свою жизнь, Уонцыся дезертировал из маньчжурской армии и скрывался на развалинах Албазина, находя там кров и пропитание.

Китайский пленный сообщил Телицыну, что маньчжурские войска в срочном порядке покинули Албазин в связи с восстанием в Китае и необходимостью его усмирения. По словам Уонцыся, единственный гарнизон, оставленный цинами, был расквартирован в Айгуне и насчитывал 500 человек.

7 августа Я. Телицын вернулся в Нерчинск и доложил обо всем виденном и слышанном И. Власову, убедив последнего в реальности планов по возвращению Албазина.

Несмотря на намерения уничтожить все посевы вокруг Албазина, маньчжуры в ходе своего поспешного ухода сделать это не успели. Это вселило оптимизм и укрепило уверенность русских военных властей в успехе предстоящих действий. По плану И.Е. Власова, Толбузин первоначально должен был построить "малую крепость" и запасти как можно больше зерна для обеспечения войск в предстоящих неизбежных столкновениях с цинами.

В этих целях из Нерчинска был выслан конный отряд численностью в 198 человек во главе с А. Бейтоном, а вслед за ним "побежал" вниз по Амуру А.Л. Толбузин с отрядом, состоявшим из 123 албазинцев и 193 нерчинских казаков. На вооружении отряда было шесть пушек, одна "пищаль затинная", 160 ядер, 100 пищалей ручных, 50 бердышей, знамя и барабан. Всего же, по сообщению Власова, в Албазин было отправлено "ратных людей с ним, Алексеем, 514 человек, да промышленных людей и пашенных крестьян 155 человек, да два человека московских пушкарей".

27 августа А.Л. Толбузин со своими людьми достиг Албазина.

К началу 1686 года в Албазине насчитывалось уже 725 человек, а в Нерчинске и ближайших к нему острогах - 340 служилых и 100 промышленных людей. Всего, таким образом, к 1686 году для обороны Приамурья было стянуто свыше тысячи ратных людей, число которых в случае необходимости могло быть увеличено за счет промышленных людей и крестьян.

К концу 1685 года русским удалось убрать основную часть урожая более чем с тысячи десятин. Одновременно шла заготовка леса для строительства нового русского острога, который по приказанию воеводы И.Е. Власова должен был разместиться ниже старой русской крепости. Однако казачий круг, собранный А.Л. Толбузиным для обсуждения этого вопроса, высказался за восстановление Албазина на старом месте.

Работы начались немедленно. Земляные стены ставились в 4 сажени в ширину; до заморозков албазинцы успели вывести стены на 1,5 сажени в высоту. Деревянный "образец" (модель) крепости А.Л. Толбузин выслал в Москву.

Крепость строилась в виде прямоугольника, вытянутого вдоль Амура. Крепостные стены возводились из бревен в два ряда, между которыми засыпалась земля, в результате чего ширина оборонительных сооружений достигала 8-8,5 метров. В высоту стены крепости доходили до 3 метров - выше поднять стены казаки не успели в связи с наступлением холодов. Стена вдоль амурского берега была усилена башней, чтобы препятствовать подходу неприятельских судов к самой крепости.

Маньчжурские власти в Айгуне вскоре узнали о занятии русскими войсками Албазина и возвращении туда населения. Однако когда об этом было доложено императору Канси, он не поверил своему военачальнику Сабсу: "Ознакомившись с докладом Сабсу, император решил, что доклад основан на слухах, и Сабсу не посылал людей для разведки положения в Албазине и получения достоверных сведений. Поэтому мы не можем без достаточных оснований посылать войска. Было повелено Сабсу, ланчжуну Лифаньюаня Маньпи и другим получить с помощью разведки точные сведения и доложить".

Уже осенью 1685 года А.Л. Толбузин сообщал И.Е. Власову об активности разведки противника - маньчжурские конные отряды неоднократно подходили к самому городу, совершали нападения на русских подданных. А.Л. Толбузин принял соответствующие меры противодействия, организовав патрулирование окрестностей Албазина силами конных "отъезжих караулов" под командой А. Бейтона.

2 октября русский "отъезжий караул" вступил в бой с крупным отрядом противника. Подошедший на помощь казачий отряд в 100 человек не смог догнать маньчжуров и вернулся назад. Через две недели, 14 октября, маньчжуры переправились через Амур, напали на Лапкаевском лугу на Покровскую слободу, перебили и пленили часть населения и сожгли запасы зерна. Подошедший через несколько дней из Албазина отряд не смог преследовать ушедшего за Амур неприятеля из-за начавшегося ледохода. В начале ноября А. Бейтон с 200 казаками настиг маньчжуров у Монастырской заимки, нанес им поражение и захватил табун лошадей. 26 ноября маньчжуры вновь подошли к Шингаловской заимке, захватили пленных и ушли, хотя А. Бейтон со 150 казаками их преследовал двое суток. В декабре 1685 года от захваченного казаками "языка" стало известно о намерении маньчжурского командования летом 1686 года вновь осадить Албазин.

1 февраля 1686 года крупный маньчжурский отряд в 500 человек подошел к Албазину и разорил в десяти верстах от него Большую заимку. Снова русские конные отряды бросились в погоню, но маньчжуры скрылись.

24 февраля Толбузин послал Бейтона во главе отряда из 300 казаков в район реки Кумары. Там они столкнулись с дозором цинских войск в 40 человек. В результате ожесточенной схватки 30 цинских солдат и 7 казаков погибли. Захваченный в ходе рейда пленный подтвердил сведения о подготовке маньчжурами нового похода из Айгуни на Албазин.

К весне 1686 года Цинский двор окончательно удостоверился в том, что русские вернулись в Албазин. В этом маньчжуры убедились в ходе допросов русского крестьянина Аксенки Федорова, который был захвачен солонами в начале 1686 года у Покровской заимки и передан затем маньчжурам. А. Федоров рассказал, что к бывшим защитникам Албазина добавилось еще 1500 человек с пятью пушками. Кроме того, по словам русского пленного, ожидалось прибытие еще восьми орудий. Федоров описал укрепления Албазина и рассказал об огромных запасах продовольствия в городе, которых "вполне хватит на два года".

Героическая оборона Албазина

13 февраля 1686 года, когда император Канси узнал о реальной ситуации в Албазине (Якса), он немедленно разработал план ведения военных действий. В нем отмечалось: "Ныне лоча (термин для обозначения русских) вернулись в Якса, укрепили крепость. Если не провести карательную экспедицию, то неизбежно придется накопить большие запасы продовольствия, а это сделать нелегко. Он приказал цзянцзюню Сабса пока приостановить переселение семей, как и запрашивалось ранее построить суда, возглавив отряд офицеров и солдат из Ула и Нингуты устремиться к Хэйлунцзяну, а до того решить вопрос с оставлением укрепленных гарнизонов из состава отборных войск, после чего повести отряд из 2000 солдат на Якса".

17 апреля 1686 года император Канси приказал Лантаню возглавить новый поход на Албазин с целью "истребления" русских. На аудиенции он приказал: "Вам надлежит в нынешнем походе действовать осторожно. Нужно, как и при предыдущей их капитуляции, разъяснить им наш указ о том, что они, русские, будучи людьми другого государства, рискуя ради корысти своей жизнью, беспокоят наши границы. Ныне большое войско вновь прибыло (под их город, и им) надлежит поскорее покориться, ибо, если они не покорятся, то будут все до одного уничтожены. Если вы город Албазин возьмете, то немедленно идите на город Нерчинск, а когда окончите дело, возвратитесь в Албазин и, разместив тут войска, перезимуйте. Не разрушайте их города и не наносите ущерба их полям, ибо, когда хлеба поспеют, их (можно) собрать и использовать для наших нужд".

В начале июля 1686 года маньчжурское войско подошло к Албазину, остановившись в 5 верстах от русской крепости.

Русские "отъезжие караулы", выдвинутые от Албазина вниз по Амуру, столкнулись с передовыми частями маньчжурской армии и вовремя сообщили о приближении противника. Население успело укрыться в крепости. Работы по ее укреплению к этому моменту были почти закончены. Артиллерия крепости состояла из мортиры ("верховой пушки"), стрелявшей пудовыми ядрами, 8 медных пушек и 3 затинных пищалей; в пороховом погребе хранилось более 112 пудов пороха и 60 пудов свинца. Муки из урожая 1685 года должно было хватить почти на два года - до лета 1687 года. Табун лошадей в 500 голов албазинцы отогнали в тайгу.

Всего в Албазине собралось 826 служилых, промышленных людей и пашенных крестьян, которые и составили гарнизон защитников крепости.

Осадная армия маньчжуров подошла к русской крепости по амурскому берегу и "водяным путем" на 150 бусах. Она насчитывала до 5 тысяч человек при 40 пушках. Для обеспечения дальнейшего наступления маньчжуры пригнали к Албазину до трех тысяч лошадей.

Перед осадой крепости Лантань вновь прислал в Албазин с отпущенным пленным А. Федоровым грамоту с требованием уйти с Амура и сдать "богдойским воеводам город Албазин". В "прелестных письмах" в адрес русского гарнизона маньчжуры требовали: "И вы большие силы не сердите, скорее здайтесь... И только так не будет, вы тако не разумеется, еще станете дратца и противитца, в те поры отнюдь уже даром не разойдемся".

Однако все попытки маньчжуров поколебать стойкость защитников оказались тщетными. Гарнизон решил обороняться до конца: "Един за единого, голова в голову, а назад де без указа нейдем".

В момент подхода маньчжурской армии к Албазину А.Л. Толбузин попытался не допустить высадки неприятеля с судов около самой крепости и сделал внезапную вылазку. Русский отряд во главе с А. Бейтоном, поддержанный из крепости ружейным и пушечным огнем, по свидетельству китайского источника, действовал настолько энергично, что Лантань лично вынужден был наводить порядок в своих войсках. Как и во время первой осады, маньчжуры сразу же постарались отрезать Албазин от Нерчинска и поставили свои суда выше крепости, чтобы препятствовать подходу подкреплений.

7 июля 1686 года началась длительная и изнурительная осада русского Албазина маньчжурами. Через неделю после начала осады Лантань начал штурм. Маньчжуры пошли на приступ с приречной и северной сторон. А.Л. Толбузин ответил вылазкой, и сами маньчжуры признали, что "сколько во всю ту ночь до рассвета наши приступ не чинили, однако города за крепостью разбить не могли".

Неудача взять Албазин с ходу вынудила маньчжурское командование приступить к длительной осаде русской крепости. С этой целью они возвели примерно в 400 метрах от Албазина и на противоположном берегу Амура собственные земляные оборонительные валы, разместили на них свои орудия и приступили к планомерному обстрелу крепости. Войско осаждавших разместилось в юртах в трех наскоро построенных укрепленных городках.

На пятый день боев воевода А.Л. Толбузин был тяжело ранен ядром в ногу и через четыре дня умер. Командование крепостью принял Афанасий Бейтон.

Упорные бои продолжались и днем, и ночью. В ходе трех успешных вылазок русскими защитниками крепости были убиты полторы сотни солдат противника, от огня русской артиллерии погибли еще около 200 маньчжурских воинов. Во время третьей вылазки были взяты три "языка", однако "тех де языков роспросить подлинно никто не умеет, потому что никансково языка в Албазине из служилых людей никто не умеет, а те языки китайсково и мунгальсково языков сами не понимают".

Потери русского гарнизона к этому времени составили 21 человек погибшими в вылазках, 40 человек погибших от огня маньчжурской артиллерии и 40 человек - умерших от цинги.

Лантань вынужден был признать стойкость русской обороны и неудачу штурма. Об этом "скорыми гонцами" он известил Канси и получил приказ вести осаду и выморить защитников голодом, жаждой и холодом.

13 августа китайский император в своем указе вынужден был отметить: "Наше войско осадило Албазин, но русские, хотя и оказались в чрезвычайно тяжелом положении, продолжают стоять насмерть".

19 августа нерчинский воевода И.Е. Власов, не имевший полной информации о положении под Албазином, послал на стругах из Нерчинска под Албазин в разведку сына боярского Григория Лоншакова с 70 казаками "для проведыванья вестей и взятья языка". Отряд сумел скрытно подойти к Албазину, где к нему присоединилось 20 казаков и крестьян, не успевших укрыться в остроге до подхода маньчжуров.

Миссия Г. Лоншакова оказалась неудачной. Осада Албазина была настолько полной, что казаки не смогли проникнуть в город. Не смогли они и взять "языка". Единственное, что смог доложить Г. Лоншаков по возвращении в Нерчинск 26 сентября воеводе И.Е. Власову, это то, что русский гарнизон упорно и организованно оборонялся и нуждался в подкреплении перед лицом абсолютного превосходства противника в силах и средствах.

Больше никаких сведений об Албазине в Нерчинск не поступало до начала ноября.

После неудачи первого штурма маньчжуры усилили работы по строительству обороны. С этой целью сооружались траншеи, рвы, земляные валы, отрывались позиции для орудий. Около Албазина было устроено уже четыре укрепленных городка, где в юртах и землянках располагались главные силы маньчжурских войск. Выше крепости за Амуром был сооружен лагерь, укрепленный валом.

1 сентября маньчжуры предприняли новый решительный штурм крепости, который, однако, вновь закончился для них неудачей. Они попытались взорвать крепостной вал, начав сооружать для этих целей подкоп, который был обнаружен и во время вылазки уничтожен казаками.

В октябре к началу ледохода маньчжуры увели свои суда в затоны, чем воспользовался А. Бейтон. Во время ледохода, в ночь на 12 октября, трое смельчаков - казаки И. Бузунов, В. Бакшеев и Я. Мартынов - сумели выбраться из Албазина и отплыть на лодке. Лавируя между льдинами, они проплыли четыре версты. Затем лодку раздавило льдом, и они выбрались на остров. Спустя неделю Амур окончательно покрылся ледяным панцирем, и казаки двинулись дальше. К 10 ноября они добрались до Нерчинска и доложили о состоянии крепости и ее защитниках.

До октября гарнизон Албазина пять раз делал вылазки, уничтожил до 150 неприятельских солдат и потерял 65 человек. Провианта в крепости хватало, но ощущался недостаток в воде, топливе и противоцинготных средствах: от цинги умерло к тому времени уже 50 человек.

В октябре 1686 года начался последний ожесточенный штурм Албазина. На приступ было брошено все войско Лантаня, численность которого возросла к тому времени до 10 тысяч человек. Маньчжуры соорудили два "дровяных" вала из "смолья" и сырого дерева, которые хотели подвести под самые стены крепости, а затем зажечь. Казаки во время вылазки один из них сожгли, а под второй подвели подкоп и взорвали. Одновременно маньчжуры попытались ''заметать" крепость "сечеными дровами", то есть завалить из катапульт вал плахами. Дрова оказались весьма кстати для осажденных, сильно страдавших от отсутствия топлива.

Ввиду наступавшей зимы в последнем бою маньчжуры во что бы то ни стало хотели сломить сопротивление Албазина, а осажденные в свою очередь стремились сорвать осаду. По утверждению казака М. Чаплина, прибывшего в декабре 1686 года в Нерчинск, в этом бою албазинцы "побили" до 1500 человек.

К декабрю 1686 года Албазин продолжал упорно обороняться, хотя значительная часть его гарнизона за октябрь - ноябрь погибла. Более ста человек было убито на вылазках и во время бомбардировок, более 500 человек умерли от цинги. В живых осталось 150 человек.

Продолжавшаяся почти полгода осада Албазина оказалась для маньчжурских войск безуспешной. Русский гарнизон, несмотря на трудности и лишения осады, ожесточенно оборонялся. В результате маньчжуры были вынуждены отказаться от силовых методов действий и пойти на переговоры. Трудности, с которыми столкнулось маньчжурское правительство в своих действиях в Приамурье, вынудили его пойти на установление дипломатических контактов с русским правительством.

Определенные шаги по политическому решению кризиса в Приамурье предпринимала и Россия. 28 декабря 1685 года был подписан указ о назначении стольника Ф.А. Головина великим и полномочным послом для ведения переговоров с маньчжурскими представителями на пограничном съезде.

26 января российский посол покинул Москву и 6 сентября 1686 года прибыл в Енисейск. Ф.А. Головину вменялось в обязанность отстоять русские рубежи в Восточной Сибири не только дипломатическим путем, но и "воинским промыслом". Для организации обороны ему передавалась власть над огромной территорией Иркутского, Нерчинского, Албазинского уездов.

Согласно указу от 10 декабря 1685 года, из Москвы в Пекин были посланы гонцы - подьячие Посольского приказа Никифор Венюков и Иван Фаворов, посещавшие Китай еще с Н. Спафарием. В царской грамоте богдыхану указывалось на неожиданность начатых военных действий, на существовавшую возможность их предотвращения дипломатическим путем "без разлития крови и опустошения государств". Русское правительство извещало китайского императора о своем согласии начать мирные переговоры в Албазине и о выезде туда из Москвы послов при условии установления перемирия и отступления маньчжурской армии с российской территории. Н. Венюкову и И. Фаворову поручалось выяснить дальнейшие намерения маньчжурского двора и конкретизировать условия мира.

В. Венюков и И. Фаворов выехали из Москвы 20 декабря 1685 года. Долгое и трудное путешествие продолжалось до конца октября 1686 года. 31 октября Венюков и Фаворов прибыли в Пекин и вручили послание русского правительства "хановым ближним людям".

В ходе встреч с представителями Москвы маньчжурские чиновники пытались навязать ту же точку зрения на развитие обстановки в Приамурье, которую они излагали еще посольству Н. Спафария. Цинский двор отказывался считать себя в состоянии войны с Россией и объявлял, что военные действия вызваны, прежде всего, самовольством казаков, занявших берега Амура, а также отказом нерчинских властей в выдаче "перебежчика" Гантимура. Тем не менее, они утверждали о готовности богдыхана сохранять ''мир и дружбу" и немедленно снять осаду Албазина. Маньчжуры предлагали обменять Гантимура на русских пленных, а свои территориальные притязания ограничивали уже только Приамурьем.

В "отписке" Венюкова и Фаворова говорилось: "И слыша о том мирном постановлении, хан их, также и они, хановы ближние люди, чтоб кровопролитие на обе стороны перестало, радуяся для того, что у хана их ни с которым пограничным государем войны не бывало, и ныне войны с царским величеством потому и не желая... быта в дружбе и любви желает, и, жалея тех людей, которые сидят в Албазине, чтоб з голоду не померли, войскам своим от Албазина отступить указал".

Венюков и Фаворов отказались выполнить требования Цинского двора, сославшись на отсутствие полномочий, указав, что казаки "сидят в городе по указу царского величества, а не самовольством". Тогда "хановы ближние люди" пригрозили, что если гонцы не будут посланы в Албазин, тогда судьба русских защитников будет плачевной: маньчжурское войско усилит осаду и казаки "помрут голодною смертью". Это вынудило русских представителей в Пекине принять требования цинских властей. В Албазин с письмом на имя А. Толбузина были посланы "селенгинские казаки" Иван Шарапов и Павел Бушков. К тому времени воевода Толбузин уже погиб, об этом Венюкову и Фаворову сказали сами маньчжуры, однако русские представители не поверили этой информации.

Шарапов и Бушков в сопровождении маньчжурского отряда отбыли в Албазин из Пекина через Маньчжурию 5 ноября 1686 года. Накануне отъезда Шарапов получил приказ "едучи дорогою и будучи в войске китайском ... о всем смотреть накрепко".

По прибытии в район Албазина 30 ноября Шарапов и Бушков были пропущены маньчжурами внутрь русской крепости, где они передали послание Венюкова и Фаворова начальнику гарнизона А. Бейтону. Для ведения переговоров с цинским командованием под Албазином от русского гарнизона были выделены казаки Михаил Чаплин и Яков Болтевский. Маньчжуры, выполняя волю своего императора, несколько ослабили режим осады русской крепости, пообещали, что "к Албазину приступать не станут", и даже разрешили небольшим группам казаков выходить из города за водой к реке. Однако эти послабления не распространялись на тех русских, кто осмеливался выходить из города для ловли рыбы, охоты или сбора хвороста и сосновой хвои (отвар сосновой хвои применялся для лечения цинги) в окрестных лесах. Осада продолжалась, и по-прежнему маньчжуры стремились взять русскую крепость измором.

Вместе с тем, в ходе контактов с русским гарнизоном маньчжурское командование пообещало: "А только де чем в осаде будет скудно, и они б, осадные сидельцы, им, (маньчжурским) воеводам, говорили, и они де в том помочь учинить велят".

Осажденный русский гарнизон добился от маньчжуров и некоторых других "поблажек". Так, противник обещал пропускать из Албазина в Нерчинск и обратно небольшие группы русских численностью 20-30 человек с провиантом и скотом, "а больших де людей и со вьюки на верблюдах пропустить не хотели". Исключалось также и передвижение казаков в одиночку.

После переговоров с представителями маньчжурского командования А. Бейтон выяснил, что отход неприятельской армии возможен только после вскрытия Амура, а до весны противник намеревался продолжать осаду.

В соответствии с договоренностями с маньчжурами, А. Бейтон направил в Нерчинск группу своих посланцев, в которую вошли казаки Чаплин, Шарапов и Бушков. Маньчжуры пропустили эту группу беспрепятственно, даже снабдили казаков подводами и провизией на весь путь.

По приезде в Нерчинск М. Чаплин доложил воеводе И.Е. Власову о потерях албазинцев и состоянии обороны крепости: "А в осадное де время на выласках и на городе побито и от ран померло человек со 100. А собою де налицо в Албазинску служилых и всяких чинов людей ... осталось человек с полтораста, и те де все перецынжали, а иные ранены, а в караулех де только человек с 30 да подросков человек с 15. А верховая де и полковые пушки все в целости, а пороху де пуд з 20, свинцу тож. А хлеба де в Албазине будет тем осадным людем июля до первых чисел".

Получив известия о положении в Албазине и вокруг него, Власов 26 декабря направил в крепость "даурского сына боярского" Игнатия Милованова с 26 служилыми людьми, которые должны были обеспечить перегон для осажденных 20 коров. Более никакой помощи Власов оказать не мог: "А на лечбу...от мыта и от цынги и от ран албазинским осадным людем послать мне нечево, а пороху и свинцу послать опасно".

Маньчжуры перехватили отряд Милованова на подступах к Албазину и посадили всех казаков под стражу поодиночке. После этого начались допросы русских посланцев - маньчжуры пытались выяснить как можно больше информации о планах русской стороны. Внутрь осажденной крепости маньчжуры пропустили всего 10 человек и скот. С Миловановым они направили в качестве сопровождающих "прежних изменников" Ивана Артемьева и Афанасия Байгашина.

Милованову разрешили находиться в Албазине всего четверть часа. Он успел только встретиться с А. Бейтоном, тяжело больным к тому времени. Гарнизон крепости был на грани физического истощения, большинство служилых людей и крестьян были ранены или больны. За все время пребывания внутри крепости Милованов увидел только троих здоровых казаков. Сопровождавшие "изменники" не разрешили вновь прибывшим вступать в какие-либо разговоры ни с самим Бейтоном, ни с другими защитниками крепости. В то же время, как впоследствии доложил Милованов Власову, "бывшие изменники" "ходят в Албазин с торгом, продают вино горячее и рыбу". Посредством засылки перешедших на сторону маньчжур русских пленных противник изучал настроения внутри русской крепости.

Однако несмотря на все трудности и лишения русский гарнизон не был сломлен морально. О сдаче врагу никто из албазинцев даже не помышлял.

Двое казаков из отряда Милованова - Г. Фомин и И. Тарханов - по дороге обратно в Нерчинск исчезли. Сам Милованов сделал вывод, что они, скорее всего, перешли на сторону маньчжурской армии, так как в Албазине их тоже никто больше не видел. Судьба Фомина и Тарханова долго была неизвестна русскому командованию. Неоднократно Бейтон и Власов требовали от маньчжуров их выдачи, однако те постоянно утверждали, что "таковы де беглые люди к ним в табары не бывали". Только в августе 1687 года, когда маньчжуры уже отошли от Албазина, Фомин и Тарханов были выданы русским в Албазин и "даны на поруки" до окончательного решения их судьбы.

В ходе встреч русских и маньчжурских представителей под Албазином вопрос о судьбе пленных всегда стоял достаточно остро. Уже с конца 1686 года начался организованный обмен пленными. Так, находившийся в плену казак Михаил Ахреянин был обменен 5 декабря на "взятого языка никанской породы".

Ахреянин рассказал об обстоятельствах своего пленения. 7 июля 1686 года он был послан с другими казаками на оповещение крестьян под Албазином о подходе войска противника. При выполнении этой задачи его вместе с десятью другими казаками захватил в плен маньчжурский отряд численностью в 500 человек. Всех, кроме Ахреянина, маньчжуры сразу "казнили смертью", а его "велели, сковав, держать за караулом до розмены". Рассказывая о своем пребывании в плену, Ахреянин отмечал, что "в китайских полкех в полону терпел голод и всякое мучение, потому что по многие времена на ночи раздевали его донога и руки и ноги розвязывали к кольем". Впоследствии, в августе 1687 года, по распоряжению Ф. Головина М. Ахреянину было выдано "за поденное терпение" 4 рубля.

От Ахреянина русское командование узнало о тяжелом положении в маньчжурской армии, осадившей Албазин. Так, находясь в плену Ахреянин слышал от "изменников прежних албазинских казаков", то есть перешедших на сторону маньчжуров казаков, взятых в плен еще в первую осаду Албазина, что "на приступех де под Албазиным побито китайских и мунгальских людей тысячи с полторы и больши".

Огромные потери несли маньчжуры не только от военных действий, но и от голода и болезней. От "хлебной скудости" начался мор. Общие потери маньчжуров достигли свыше 2500 человек.

10 февраля 1687 года, после многих месяцев осады, маньчжурский император отдал указ: "Нам стало известно, что после снятия осады Албазина среди воинов имеется много больных. Это лучшие маньчжурские войска, мы испытываем чрезвычайное сожаление. Ныне специально посылаются два врача и лекарства для их лечения".

Далее в своем указе богдыхан дальновидно отмечал: "Если теперь в городе есть больные русские, то эти врачи также могут оказать им помощь с тем, чтобы, возвратясь в свою страну, русские распространяли там славу о нашем великодушии".

Командование маньчжурской армии действовало строго в соответствии с указаниями своего императора. В начале февраля в русскую крепость был послан "прежний изменник" И. Артемьев, который вызвал на переговоры представителей албазинцев. Артемьев заявил осажденным, что "китайский хан, жалеючи албазинских осадных сидельцов, прислал в китайские таборы лекарей 2 человек". От Бейтона требовалось представить ведомость всех больных и раненых, которые нуждались в медицинской помощи. А. Бейтон "в том им отказал, а говорил, что в Албазине служилые люди милостию великого бога все здоровы, а немощных никого нет".

Великодушный жест маньчжурской армии по отношению к защитникам Албазина на самом деле преследовал далеко не благородные цели. Маньчжуры прекрасно знали, что практически весь гарнизон русской крепости нуждался в медицинской помощи. Да и сам гарнизон к тому времени насчитывал всего "всяких чинов людей 115 человек, баб и робят 55 человек". Маньчжурам требовалась более полная информация о силах русских и их возможностях, о способности русских выдерживать и дальше жесткую маньчжурскую осаду.

Гордый отказ Бейтона от помощи со стороны маньчжуров имел свое обоснование. Незадолго до того по договоренности с маньчжурской стороной 12 казаков были отправлены в леса для сбора сосновых веток и коры, однако "китайские караулы" схватили их, связали и долго на арканах таскали по полям. Казаки были отпущены назад "чуть живые", а к вечеру того же дня шестеро из них от ран скончались. После этого никакого доверия "великодушию" врага со стороны албазинцев уже быть не могло.

Несмотря на критическое положение, гарнизон русской крепости продолжал нести службу, сохранял порядок и дисциплину. А. Бейтон всеми силами старался не показать маньчжурам своего бедственного положения. 27 марта по случаю пасхальных праздников русские послали маньчжурам "пирог пшеничный весом в пуд, и китайские де воеводы пирог приняли с честию".

С приходом весны 1687 года и открытием судоходства по рекам нерчинский воевода И.Е. Власов начал требовать отвода маньчжурских войск от Албазина, как то было обещано цинской стороной еще осенью. Однако противник не собирался выполнять свое обещание.

20 апреля 1687 года в маньчжурский лагерь на Амуре прибыл из Нерчинска казак Андрей Вологда, который передал цинским командирам требование Власова уйти от Албазина.

6 мая маньчжурская армия отошла вниз по Амуру на 3-4 версты и остановилась в районе русской деревни Озерной. Перед отступлением маньчжуры уничтожили все свои оборонительные сооружения и приспособления вблизи Албазина, а на новом месте немедленно приступили к строительству оборонительных укреплений.

Поведение цинских войск под Албазином первоначально было непонятно русскому командованию. Однако вскоре оно осознало истинные планы маньчжурской стороны. От "изменников", в частности от А. Байгашина, албазинцы узнали, что "китайские полковые воеводы стали от города в ближних местех, для того чтоб не дать албазинским жителем никакова хлеба сеять, а как де пройдет время хлебному севу, и они де в то время пойдут в Китайское государство со всеми войски".

С отходом цинских войск русское командование получило новые данные о положении в их стане. От Байгашина и двух перебежчиков -"мунгалетина по имени Очирко" и китайца - стало известно, что под Албазином погибло "боевово люду тысячи до полтрети, да работных никанских мужиков побито многое число". Главная причина потерь - отсутствие в маньчжурской армии в достаточном количестве провианта. Обоих перебежчиков А. Бейтон после допросов отослал обратно в китайский лагерь, чтобы не провоцировать противника на ответные жесткие акции.

30 августа 1687 года маньчжурское войско покинуло свой укрепленный лагерь и направилось к устью реки Зеи. Противник отошел от русской крепости.

Военно-политические отношения между двумя странами вступили в этап дипломатических согласований.

Героическая пятимесячная оборона стоила жизни подавляющей части защитников Албазина. В одной челобитной 1689 года албазинские казаки указывали, что пережили осаду из "старых албазинцев" пятидесятник Анцифор Кондратьев и 19 рядовых, а из пришедших в Албазин с А. Бейтоном - пятидесятник Василий Смиренников и 29 рядовых. Всего - 50 человек. Сам А. Бейтон в 1689 году составил список из 7 "старых" албазинских казаков и 90 казаков, пришедших в Албазин вместе с ним.

Как и в 1685 году, албазинцы вновь лишились всего скота и лошадей. После отхода маньчжурской армии А. Бейтон начал восстанавливать укрепления и сооружения внутри острога, готовиться к севу. И.Е. Власов прислал из Нерчинска небольшое подкрепление.

Далее судьба Албазина решалась посольством Ф.А. Головина и цинскими представителями, которые провели несколько раундов переговоров. Итогом этих переговоров, в ходе которые российской стороной делалось множество уступок, явилось заключение Нерчинского договора.

31 августа 1689 года Ф. Головин направил А. Бейтону в Албазин указ - "построенный город Албазин разорить без остатку, и впредь с обеих сторон в нем крепости и жилища никакова не иметь". Одновременно в Аргунский острог был послан указ о перенесении крепости на другой берег реки.

8 октября воевода А. Бейтон доложил об уничтожении Албазина и исходе из него русской военной силы.

Таким образом, вторая оборона русского острога Албазин продолжалась пять месяцев и отличалась высокой напряженностью военных действий.

Цины имели абсолютное превосходство в силах и средствах, смогли заранее осуществить всестороннюю и эффективную подготовку к военным действиям. Однако их попытки с ходу овладеть русской крепостью оказались безрезультатными.

Русский гарнизон отличал высочайший моральный дух, смелость и верность своему долгу. Все попытки противника силой или хитростью сломить русских были тщетны. Острог остался неприступным для противника. Русский отряд организованно по приказу покинул свои позиции, уничтожив при отходе все укрепления и сооружения.

В Пекине осада Албазина и его последующее уничтожение были восприняты как большая победа над Россией. Цинский двор сделал вывод: "Русское государство никогда не имело связей со Срединным государством. Русские по своему характеру чрезвычайно свирепы, и их трудно подчинить. Однако в настоящее время они проявляют покорность и искренне желают обратиться к культуре. Земли, на несколько тысяч ли лежащие на обращенных к Срединному государству (склонах) Хингана, начиная с крайнего севера, и пустынные, целиком станут принадлежать Срединному государству".

Заключение

Героическая оборона Албазина яркой страницей вошла в историю русско-китайских отношений и стала символом несгибаемости русского духа и русской военной силы. Уроки Албазина, главный из которых заключался в невозможности победить русских военным путем, в Пекине запомнили навсегда.

Военно-политические отношения Китая и России, независимо от происходивших в них на протяжении последующих более трех столетий политических изменений, с тех пор строились с учетом уроков и опыта военных действий под Албазином во второй половине XVII века.

Список литературы

1. Алексеев А.И., Морозов Б.Н. Освоение русскими людьми Дальнего Востока. М. 1989. 320 с.

2. Кабузан В.И. Как заселялся Дальний Восток (вторая половина XVII - начало XX в.). Хабаровск, 1973. 192 с.

3. Никитин Н.И. Русские землепроходцы в Сибири. М., 1998. 64 с.

4. Сергеев О.И. Казачество на русском Дальнем Востоке в XVII-XIX вв. М., 1983. 127 с.

5. Шёпотов К.А. К берегам Тихого океана. М. 1989. 64 с.