Послеродовый психоз: эволюция представлений об этиопатогенезе

Размещено на http://www.allbest.ru/

Республиканский научно-практический центр психического здоровья, Минск, Беларусь

Послеродовый психоз: эволюция представлений об этиопатогенезе

Хвостова И.И.

Докукина Т.В.

Бондарь К.А.

Резюме

этиология патогенез послеродовый психоз

В статье обсуждаются изменения представлений об этиологии и патогенезе послеродовых психозов, произошедшие в последнее десятилетие. Приводятся данные обзора исследований, выполненных при участии женщин, перенесших тяжелые психические расстройства послеродового периода. Изложены результаты генетических исследований, а также исследований, основанных на изучении фармакологической и животной модели постпартального психоза. Обсуждена роль генетической предрасположенности, дисфункции иммунной системы и нарушений процессов миелинизации в возникновении психозов послеродового периода. Ключевые слова: послеродовый психоз, этиология, патогенез.

Postpartum Psychosis: Evolution of Ideas about Etiopathogenesis

Hvostova I., Dokukina T., Bondar K.

Republican Scientific and Practical Center of Mental Health, Minsk, Belarus

Abstract

In the article, there are discussed the changes in the ideas about the etiology and pathogenesis of postpartum psychoses that have occurred in the latest decade. The review of the studies carried out with participation of women, who have suffered severe mental disorders of the postpartum period, is presented. The results of genetic research are presented, as well as the studies based on the investigation of the pharmacological and animal model of postpartum psychosis. The role of genetic predisposition, immune system dysfunction, and myelination deviations in postpartum psychosis is discussed.

Keywords: postpartum psychosis, etiology, pathogenesis.

Свидетельства о состояниях «острого помешательства» молодых женщин после рождения ребенка сохранились с античных времен. Этим состояниям давались разные названия, эволюционировавшие с древности до наших дней: «mania lactea», «amencia», «puerperal insanity», «puerperal psychosis», «puerperal mania», «dreamlike delirium», «postpartum psychosis». С XIX в. постпартальный психоз расценивается как тяжелое психическое расстройство, требующее неотложного вмешательства. В Международной классификации болезней 10-го пересмотра послеродовый (пуэрперальный, постпартальный) психоз (ПП) относят к тяжелым психическим расстройствам послеродового периода, диагностическая рубрика F53.1.

Частота ПП составляет от 0,5 до 2,6, а по некоторым исследованиям - до 5 случаев на 1000 родов [1-4]. Разница в данных о частоте связана с тем, что существуют разные представления о сроках развития послеродовых психических расстройств. Часть исследователей считает, что временные рамки развития послеродовых психических расстройств ограничены началом не позднее 4 недель после родов, другие ограничивают этот период 6 неделями, 3, 6 и даже 12 месяцами. К ПП не относят обострения хронических психических расстройств, которыми женщина страдала до и во время беременности. Ретроспективно часть психотических эпизодов, возникших впервые после родов, оказываются для женщины началом биполярного аффективного расстройства (БАР), однако у части женщин особые психотические состояния и в последующем возникают исключительно в связи с послеродовым периодом. Именно поэтому в 2016 г. международный ресурс редких заболеваний Orphanet определил ПП как самостоятельное редкое заболевание в рамках биполярного спектра [5]. Связь ПП и расстройств биполярного спектра стала очевидна для многих исследователей в последнее десятилетие, однако ее закономерности остаются непроясненными. Считается, что вероятность развития у женщины ПП повышается до 35% в случае наличия в ее анамнезе БАР [6]. Предполагается, что БАР и ПП могут являться равноценными последствиями одного и того же патологического процесса в центральной нервной системе (ЦНС). Послеродовый период обусловливает особую уязвимость женщины. Согласно данным эпидемиологических исследований, риск поступления женщины в психиатрический стационар в течение 6 месяцев после родов гораздо выше в сравнении с любым другим периодом ее жизни [7, 8].

К основным симптомам ПП относят галлюцинации, бред, дезорганизованное мышление и нарушения настроения. Несмотря на относительную редкость в популяции, значение ПП трудно переоценить в связи с теми серьезными последствиями и ущербом, который он может нанести как здоровью матери, так и новорожденному. Несмотря на то, что связь беременности и родов с развитием ПП очевидна, нейробиологические основы этих расстройств остаются малоизученными. Низкая частота в популяции, гетерогенность симптомов, недостаток объективной информации о состоянии мозга (возможности нейровизуализации) являются основными трудностями в изучении этиопатогенетических механизмов ПП. Понимание патогенеза ПП необходимо для решения двух вопросов. Вопрос первый связан с существованием «таргетной» терапии для ПП, с поиском новых эффективных лекарственных средств. Вопрос второй касается уточнения факторов риска ПП, что дало бы клиницистам возможность осуществлять поиск женщин из группы риска как можно раньше до развития психоза, например, во время беременности. Научные гипотезы, посвященные этиопатогенетическим механизмам ПП, существенно эволюционировали на протяжении последнего десятилетия. Большинство этих гипотез объединяет представление о ПП как о состоянии, имеющем органическую природу. Психологические и социальные факторы рассматриваются как вторичные.

Изменения концентрации гормонов

Наибольший научный стаж имеет гипотеза о роли в развитии ПП изменений концентрации гормонов, отвечающих за репродуктивную функцию (эстроген, прогестерон), возникающих в материнском организме после родов [9, 10]. Резкое падение уровня эстрогенов, обладающих антидопаминергическими свойствами, ведет к повышению чувствительности постсинаптических рецепторов головного мозга, что служит триггером для развития психоза. Снижением уровня эстрогенов плазмы опосредовано падение концентрации протеинов, связывающих гормоны, включая транскортин. В свою очередь снижение уровня транскортина ведет к снижению уровня кортизола, играющего ключевую роль в защитных реакциях организма на стресс. Зарегистрированы острые психотические реакции на фоне адреналовой или стероидной недостаточности. Вероятно, этим обусловлен тот факт, что небольшие дозы аналогов кортизола, назначавшиеся женщинам с ПП, снижали тяжесть симптомов.

Генетическая предрасположенность к ПП

У женщин, перенесших ПП, была подтверждена причастность участков хромосомы 16р13 и 8q24, которые ранее связывались с высокой вероятностью развития БАР [11, 12]. Считается, что риск ПП составляет приблизительно 35% как для женщин, имеющих в личном анамнезе БАР, так и для тех, кто ранее переносил ПП.

Дисфункция иммунной системы и ПП

Описано значительное число случаев, когда у женщин с ПП наблюдались аутоиммунные заболевания щитовидной железы и преэклампсия как следствие иммунологической несовместимости матери и плода. Связь между патофизиологией ПП и иммунной системой не явилась неожиданностью, так как нарушения в регуляции иммунной системы характеризуются повышенным уровнем сывороточных провоспали- тельных цитокинов (таких как интерлейкины 6, 1 и фактор некроза опухоли а), а также нарушением экспрессии ассоциированных генов, роль которых убедительно проявилась в патофизиологической модели депрессии и психоза [6]. Послеродовый период - время естественной усиленной иммунной реактивности. Во время беременности преобладающие противовоспалительные Т-хелперы 2-го типа, ответственные за толерантность материнского организма по отношению к фетальным аллоантигенам, защищают плод от материнских Т-хелперов 1-го типа (Th1) [13]. В иммунное функционирование во время беременности также вовлечены другие Т-клетки, включая регуляторные (Treg), цитотоксичные натуральные клетки-киллеры (NK-клетки), Т-хелперы 17-го типа (Th17). Уровень Treg обычно повышается в поздних сроках беременности и достигает пика в раннем поспартальном периоде, вслед за которым наступает истощение. Treg могут быть важными не только для регуляции иммунитета, но и обеспечения самотолерантности во время беременности, контроля за аутоиммунными заболеваниями в этот период. Так, пролиферация Treg, происходящая во время беременности, вероятно, смягчает острое начало рассеянного склероза (РС), опосредованного иммунной системой демиелинизирующего заболевания. Обнаружено,

что у женщин с ПП имелся сниженный уровень Thl, Th17 и Tregs в сравнении со здоровыми женщинами в послеродовом периоде [14]. Эти признаки могут отражать нарушенную функцию одной или более субпопуляций Tregs, хотя механизмы, лежащие в основе групповых различий в пропорциях Т-клеток и их функционировании, до сих пор точно не выяснены. Женщины с ПП чаще демонстрировали пониженное число NK-клеток [15] и при этом повышенный уровень регуляторных естественных киллеров, которые создавали противовес ответу NK-клеток. Это наводило исследователей на размышления о возможном дефекте в иммунном восстановлении у женщин с ПП. Женщины с ПП демонстрировали уменьшение числа дендритных клеток, исполняющих важные иммунорегуляторные функции: презентация антигенов Т-клеткам, контроль за дифференцировкой Т-лимфоцитов, регуляция активации и супрессии иммунного ответа. Было обнаружено, что уровни моноцитов и макрофагов были достоверно выше у женщин с ПП, чем в группах сравнения. Исследования Kumar М. [14] не обнаружили значимых различий в общем числе моноцитов у женщин с ПП и здоровых женщин в послеродовом периоде. Однако им был обнаружен сниженный уровень неклассических моноцитов, который указывает на активацию воспалительных процессов в первой группе. Также у женщин с ПП был выявлен высокий уровень воспалительных хемокинов CCL2 (продуцируется моноцитами во время тканевой инфильтрации). Вышеизложенные данные поддерживают модель развития ПП как нарушение баланса в иммунной системе между провоспалительными и иммуносупрессивными клетками в постпартальном периоде. Остается непроясненным вопрос: каким образом нарушения в иммунной системе могут влиять на процесс в материнском мозге, лежащий в основе развития ПП?

Нарушения в процессах миелинизации, опосредованные дефектом иммунной системы

Ряд исследователей проводят аналогию между патофизиологией ПП и РС, а также психотических расстройств при других заболеваниях, считая, что иммунные нарушения, возможно, влияют на процессы миелинизации. Нарушения в белом веществе головного мозга ранее уже выявлялись при психозах, не связанных с пуэрперальным периодом. До недавнего времени структуры мозга пациенток с ПП практически не исследовались, однако с расширением практики МРТ появились системные исследования, в которых оценивалась структура серого и белого вещества у женщин из группы риска ПП [16]. По данным этих исследований, у женщин из группы риска, в последующем переносивших ПП, имелся меньший объем передней поясной, верхней височной и парагиппокампальной извилины в сравнении с женщинами из этой же группы, не переносившими ПП. Характер изменений был схож с теми, которые часто наблюдались у пациентов с психозами, не связанными с послеродовым периодом. Женщины с риском ПП имели пониженное содержание миелина в височной доле [17]. Описаны случаи, когда ПП был ассоциирован с патологией белого вещества в мозолистом теле [18]. Указанные данные свидетельствуют в пользу возможной связи между риском ПП и отклонениями в процессах миелинизации. Изучение структуры белого вещества с использованием достаточно чувствительных методов может быть особенно информативно в контексте ПП, предоставляя доказательства того, что структуры материнского головного мозга и ассоциированная с этим физиология существенно изменяются во время беременности и постпартального периода. Авторы таких исследований [19, 20] предлагают использовать изменения в ЦНС у женщин с РС во время беременности в качестве модели для понимания возможных морфологических изменений, происходящих или не происходящих при ПП. Во время беременности у женщин с РС тяжесть симптомов и количество, а также размер повреждений белого вещества уменьшались. Это можно объяснить гормональными изменениями, происходящими при беременности (особенно в уровне пролактина), которые могут стимулировать материнскую центральную нервную систему к генерации новых миелинизирующих олигодендроцитов и обеспечить, таким образом, частичную ремиелинизацию, несмотря на присутствие иммунной активации. Предполагается, что процессы ремиелинизации, происходящие во время беременности и в постпартальном периоде у пациенток с РС (возможно, и у некоторых здоровых женщин), поставлены под угрозу у женщин с риском ПП, вероятно, этим объясняется также отсутствие качественной ремиссии у женщин с БАР во время беременности [21,22].

Новая гипотеза о роли дисфункции иммунной системы и отклонений в миелинизации в развитии ПП

Недавние публикации, посвященные клеточным и молекулярным механизмам РС, побуждают ученых рассматривать ранее не исследованные механизмы, которые могут способствовать развитию ПП. Так, было обнаружено, что Treg могут усиливать дифференциацию олигодендроцитов и ремиелинизацию в ЦНС независимо от воспалительных процессов через секрецию протеина CCN3 (также известного как nephroblastoma- overexpressed protein - NOV) [23]. CCN3 - член семьи CCN протеинов, уже предполагался кандидатом-медиатором ПП риска в новой фармакологической модели ПП на мышах [24]. В этой модели у только что родивших мышей выработка CCN3 положительно регулировалась во всей мозговой ткани назначением ингибитора стероидной сульфатазы (для имитации предполагаемого фактора риска ПП - нехватки материнской стероидной сульфатазы) [25]. Впоследствии эти мыши демонстрировали аномальное послеродовое поведение с тревогой и беспокойством, возможно, напоминающее ПП. Поведенческие отклонения в мышиной модели уменьшались назначением антипсихотика зипрасидона. Открытие того, что воздействие на активность плацентарного гена у мышей увеличивает нарушения в материнском поведении и повышает гиппокампальную экспрессию CCN3, поддерживает мнение о ^N3 как о медиаторе поспартальной психопатологии. Белок CCN3 присутствует во внеклеточном матриксе, цитоплазме, ядре и участвует во многих клеточных процессах, включая клеточную адгезию, миграцию, пролиферацию, дифференциацию и выживание [26]. Он обладает множественными функциональными характеристиками, что поддерживает его как «кандидата в медиаторы ПП- риска» [6]. Связанный с ним ген расположен в локусе кандидата генетического риска ПП - 8q24 [24, 27]. Другие исследования, использовавшие фармакологические модели ПП, также выявили повышение экспрессии генов мозга, отвечающих за предполагаемые взаимодействия CCN протеинов, включая про-депрессант CCN2 [28], который может гетеродимеризироваться с CCN3 и проявлять антагонистический эффект. CCN2 блокирует дифференциацию олигодендроцитов, что ведет к уменьшению уровня миелинизации. В мозге взрослого человека гены семейства CCN высоко экспрессированы повсюду в коре и лимбической системе. Их экспрессия может изменяться эстрогенами, серотонином, цитокинами, психомиметиками и стабилизаторами настроения, такими как литий. Новая информация о роли CCN протеинов вместе с последними данными об иммунной системе и повреждении мозговых структур при ПП позволила создать новую гипотезу относительно ПП-риска. Ее авторы предполагают, что женщины в группе риска ПП с большей вероятностью, чем здоровые индивиды, демонстрируют аномалии в оси «иммунная система - взаимодействия белков семейства CNN - процессы ремиелинизации» и разрушение этой оси является ядром патофизиологических признаков ПП. Так, вероятно, нарушение активности Treg у женщин с риском ПП может быть ассоциировано с поврежденной экспрессией белка CCN3 в мозге и впоследствии с понижением уровня миелинизации в кортикальных и лимбических областях мозга, демонстрирующих высочайшую экспрессию CCN3 и высокую доступность для влияния Treg. Исследователи конкретизировали предположительно главных участников оси «иммунная система - взаимодействие белков семейства CNN - процессы ремиелинизации»: Treg - CCN3 - миелин. Если гипотеза о роли системы «Treg - CCN3 - миелин» в развитии ПП верна, то ключевые факторы риска и защиты ПП, а также показавшие свою эффективность лекарственные средства будут способны оказывать на нее воздействие. Анализ результатов ряда разрозненных исследований предоставил косвенные доказательства этой гипотезы, продемонстрировав связь известных факторов риска ПП и оси «Treg - CCN3 - миелин»:

Поздний возраст матери - эффективность ремиелинизации снижается с возрастом [29].

БАР в личном анамнезе - пациенты с БАР демонстрировали достоверное уменьшение числа циркулирующих Treg, что коррелировало с состоянием белого вещества мозга [49] (молекулярные механизмы, лежащие в основе этой связи, остались не известны). Однако исследования, целью которых было понимание молекулярных механизмов патогенеза БАР, не выявили отклонений в уровнях CCN3 у исследуемых [30].

Преэклампсия нередко была ассоциирована с низким уровнем циркулирующих Treg [31], с длительно текущими изменениями белого вещества (особенно в височной доле, области, вовлеченной в патофизиологию психоза) [32,33] и с всплеском экспрессии CCN белков (включая CCN3) в плацентарной ткани и сыворотке [34]. Более того, CCN3 был отмечен как фактор риска гипертензии - центрального признака преэклампсии.

Заболевания щитовидной железы - пациентки с аутоиммунным заболеванием щитовидной железы демонстрировали уменьшение числа Treg или повреждение их функций [35], мышиная модель также продемонстрировала, что CCN экспрессия регулируется трийодтиронином в коре мозга [36].

В пользу гипотезы о роли дисфункции иммунной системы и отклонений в миелинизации в развитии ПП также свидетельствует способность некоторых лекарственных средств и их метаболитов влиять на ось «Treg - CCN3 - миелин». Литий увеличивал целостность белого вещества у взрослых с БАР [37, 38], наиболее вероятно через стимуляцию молекулярного каскада, продвигающего ремиелинизацию в олигодендроцитах [39]. Влияние антипсихотиков на целостность белого вещества не изучено. Женщины с ПП демонстрировали более низкие уровни кинуренина (продукт ферментативного распада триптофана), ассоциированные с воздействием на активность Treg, чем у контрольной группы [40]. У пациенток с БАР снижение уровня кинуренина было ассоциировано с повреждением целостности белого вещества.

Слабыми сторонами гипотезы о роли оси «Treg - CCN3 - миелин» являются пробелы в представлениях о точных механистических деталях: как Treg могут проникать в ЦНС, каким образом CCN3 могут затем влиять на миелинизационные процессы, опосредованные олигодендроцитами? Теоретически это может осуществляться посредством секреции таких факторов, как CCN3, в периферическую циркуляцию c последующим проникновением в мозг. Либо Treg могут проникать в мозг через гематоэнцефалический барьер (ГЭБ), проницаемость которого, возможно, облегчена повышенной экспрессией CCL2, и/или через хориоидное (ворсинчатое) сплетение и влиять на функционирование близлежащей лимбической системы [41]. В настоящее время нет публикаций, посвященных изучению проницаемости ГЭБ у женщин с ПП. Идентификация исполнителей всех этих процессов позволила бы исследователям больше сфокусироваться на генетических исследованиях патофизиологии ПП. Так, анализ данных, полученных в результате изучения свиноматок, убивших новорожденных поросят, указывает на PAX3 как гена-кандидата, отвечающего за такое поведение [42]. PAX3 может действовать как активатор или репрессор транскрипции для CCN3 генов. Другое исследование по генетической экспрессии, проведенное на аналогичной животной модели ПП, показало измененную экспрессию основного белка миелина в мозге, пролактина и допаминовых 02-рецепторов [43].

Альтернативные гипотезы. Нераспознанный аутоиммунный энцефалит как причина ПП

Острое «делириеподобное» начало, наличие в клинической картине дереализации - деперсонализации, ложных узнаваний, дезориентировки, плохой переносимости антипсихотиков у пациенток с ПП способствовало появлению новой гипотезы о том, что послеродовый психоз - проявление нераспознанного аутоиммунного энцефалита. Bergink V. с соавторами опубликовала данные собственного исследования [44]. Авторами была обследована выборка из 96 пациенток с ПП и 64 здоровых родивших женщин. Из 96 пациенток с ПП у 4 (4%) были выявлены антитела к мембранным структурам нейронов, наводящие на размышления об энцефалите (ни у кого из группы сравнения подобных антител выявлено не было). Для троих из пациенток с выявленными антителами роды были первые, в их личном анамнезе отсутствовали указания на наличие психических расстройств. Одна из пациенток родила в третий раз, после первых родов она уже переносила послеродовый психоз. При этом у двух пациенток из обследованной когорты антитела были идентифицированы как антитела к NMDA-рецепторам. У двух других пациенток с выявленными антителами к мембранным структурам нейронов корреспондирующий антиген выяснить не удалось, однако у одной из этих пациенток впоследствии развился аутоиммунный энцефалит. Интересен тот факт, что до получения результатов анализов энцефалит вообще не рассматривался как причина психоза, в связи с отсутствием классических признаков аутоиммунного энцефалита: судорог, нарушения сознания, дискинезий, вегетативных нарушений. Однако ретроспективно было установлено, что обе пациентки с антителами к NMDA-рецепторам изначально проявляли плохую переносимость даже низких доз нейролептиков. Все четыре пациентки хорошо откликались на терапию литием. Bergink V. проводит параллели между собственными находками и появившимся недавно термином «заболевание ЦНС, ассоциированное с антителами к поверхностям клеток» («Cell surface antibody-associated CNS disorders»), который применяется к психотическим состояниям, определявшимся ранее исключительно в привычных рубриках МКБ.

Заключение

В последние десятилетия среди профессионалов служб психического здоровья преобладали представления о психических расстройствах послеродового периода (преимущественно речь идет о ПП) не как о самостоятельном заболевании, а об обострении ранее имевшегося психического расстройства либо о психозе, случайным образом совпавшем с послеродовым периодом. Технический и научный прогресс позволил снова обсуждать самостоятельность и особые патогенетические механизмы, лежащие в основе развития ПП. Но именно состояние технического прогресса не позволяет в настоящее время продвинуться дальше. Изложенные в обзоре гипотезы уязвимы, их можно рассматривать лишь как предварительные. На данном этапе представляется, что для дальнейшего развития описанных гипотез исследователям необходимо будет перейти от частного уровня к общему: исследовать связи между тонкими отклонениями в де- и ремиелинизационных процессах и уязвимостью к психозам. Перспективными также будут генетические исследования в этой области.

Литература

1. Bergink V. (2016) Postpartum psychosis: madness, mania and melancholia in motherhood. Am. J. Psychiatry, vol. 173, pp. 1179-1188. doi: 10.1176/appi. ajp.2016.16040454.

2. Sit D., Rothschild A.J., Wisner K.L. (2006) A review of postpartum psychosis. J. Womens Health, vol. 15, pp. 352-368. doi: 10.1089/jwh.2006.15.352.

3. Munk-Olsen T., Laursen T.M., Pedersen C.B. (2006) New Parents and Mental Disorders: a population-based register study. JAMA, vol. 296 (21), pp. 25822589. doi: 10.1001/jama.296.21.2582.

4. Kamperman A.M., Veldman-Hoek M., Wesseloo R. (2017) Phenotypical characteristics of postpartum psychosis: a clinical cohort study. Bipolar Disorders, vol. 19, pp. 450-457. doi: 10.1111/bdi.12523.

5. Florio A.D., Munk-Olsen T., Bergink V. (2016) The birth of psychiatric orphan disorder: postpartum psychosis. Lancet Psychiatry, vol. 3, p. 502.

6. Dazzan P., Fuste M., Davise V. (2018) Do defective immune system-mediated myelination processes increase postpartum psychosis risk? Trends Mol. Med., vol. 24 (11), pp. 942-949. doi: 10.1016/j.molmed.2018.09.002.

7. Munk-Olsen T., Maegbaek M.L., Johannsen B.M. (2016) Perinatal psychiatric episodes: a population-based study on treatment incidence and prevalence. Transl. Psychiatry, vol. 6, e. 919. doi.org/10.1038/tp.2016.190.

8. Langan M.J., Mclean G., Cantwell R., Smith D.J. (2016) Admission to psychiatric hospital in the early and late postpartum periods: Scottish national linkage study. BMJ Open, vol. 6, e008758. doi: 10.1136/bmjopen-2015-008758.

9. Kumar R. (1993) Neuroendocrine and psychosocial mechanisms in post-partum psychosis. Prog. Neuropsychopharmacol. Biol. Psychiatry, vol. 17, pp. 571-579.

10. Wisner K.L., Stowe Z.N. (1997) Psychobiology of postpartum mood disorders. Semin. Reprod. Endocrinol., vol. 15, pp. 77-89.

11. Jones I. (2007) Bipolar affective puerperal psychosis: genome-wide significant evidence for linkage to chromosome 16. Am. J. Psychiatry, vol. 164, pp. 1099-1104.

12. Jones I. (2014) Bipolar disorder, affective psychosis, and schizophrenia in pregnancy and the post-partum period. Lancet, vol. 384, pp. 1789-1799.

13. Mor C. (2011) Inflammation and pregnancy: the role of the immune system at the implantation site. Ann. NY. Acad. Sci., vol. 1221, pp. 80-87.

14. Kumar M.M. (2017) Immune system aberrations in postpartum psychosis: an immunophenotyping study from a tertiary care neuropsychiatric hospital in India. J. Neuroimmunol., vol. 310, pp. 8-13.

15. Bergink V. (2013) Immune system dysregulation in first-onset postpartum psychosis. Biol. Psychiatry, vol. 73, pp. 1000-1007.

16. Fuste M. (2017) Brain structure in women at risk of postpartum psychosis: an MRI study. Transl. Psychiatry, vol. 7, pp. 1286-1294.

17. Giordano A. (2017) SA86. Neuroinflammation in puerperal psychosis: the relationship between myelin content and peripheral inflammatory markers. Scizophr. Bull., vol. 43 (Suppl. 1), p. 144. doi: 10.1093/schbul/sbx023.084.

18. Udaya S.C. (2015) Bright splenium of a psychotic mind. Ann. Indian Acad. Neurol., vol. 18, pp. 80-83. doi: 10.4103/0972-2327.145287.

19. Voskhuhl R., Momtazee C. (2017) Pregnancy: effect on multiple sclerosis, treatment considerations, and breastfeeding. Neurotherapeutics, vol. 14, pp. 974-984. doi: 10.1007/s13311-017-0562-7.

20. Gregg C. (2009) Pregnancy, prolactin and white matter regeneration. J. Neurol. Sci., vol. 285, pp. 22-27. doi: 10.1016/j.jns.2009.06.040.

21. Driscoll K.E. (2017) Mood symptoms in pregnant and postpartum women with bipolar disorder: a naturalistic study. Bipolar Disord., vol. 19, pp. 295-304. doi: 10.1111/bdi.12500.

22. Bergink V. (2012) Prevention of postpartum psychosis and mania in women at high risk. Am. J. Psychiatry, vol. 169, pp. 609-615. doi: 10.1176/appi. ajp.2012.11071047.

23. Dombrovski Y. (2017) Regulatory T cells promote myelin regeneration in the central nervous system. Nat. Neurosci., vol. 20, pp. 674-680. doi: 10.1038/ nn.4528.

24. Humby T. (2016) A pharmacological mouse model suggests a novel risk pathway for postpartum psychosis. Psychoneuroendocrinology, vol. 74, pp. 363370. doi: 10.1016/j.psyneuen.2016.09.019.

25. Davis W. (2012) Does steroid sulfatase deficiency influence postpartum psychosis risk? Trends Mol. Med., vol. 18, pp. 256-262.

26. Malik A.R. (2015) Matricellular proteins of the Cyr61/CTGF/NOV (CCN) family and the nervous system. Front. Cell. Neurosci., vol. 9, p. 237. [PubMed: 26157362]. doi: 10.3389/fncel.2015.00237.

27. Davis W. (2017) Understanding the pathophysiology of postpartum psychosis: challenges and new approaches. World J. Psychiatry, vol. 7, pp. 77-88. doi: 10.5498/wjp.v7.i2.77.

28. Turner C.A. (2018) Connective tissue growth factor is a novel prodepressant. Biol. Psychiatry, vol. 84, pp. 555-562.

29. Valdimarsdottir U. (2009) Psychotic illness in first-time mothers with no previous psychiatric hospitalizations: a population-based study. PloS Med., vol. 6, pp. 194-201, [PubMed: 19209952]. doi: 10.1371/journal.pmed.1000013.

30. Ray S. (2015) An examination of dynamic gene expression changes in the mouse brain during pregnancy and the postpartum period. G3 (Bethesda), vol. 6, pp. 221-233. [PubMed: 26596646]. doi: 10.1534/g3.115.020982.

31. Rahimzadeh M. (2016) Regulatory T-cells and preeclampsia: an overview of literature. Expert Rev. Clin. Immunol., vol. 12, pp. 209-227.

32. Siepmann T. (2017) Long-term cerebral white and gray matter changes after preeclampsia. Neurology, vol. 88, pp. 1256-1264.

33. Wiegman M.J. (2014) Regional distribution of cerebral white matter lesions years after preeclampsia and eclampsia. Obstet. Gynecol., vol. 123, pp. 790-795.

34. Winterhager E., Gellhaus A. (2014) The role of the CCN family of proteins in female reproduction. Cell. Mol. Life Sci., vol. 71, pp. 2299-231 1. [PubMed: 24448904]. doi: 10.1007/s00018-014-1556-9.

35. Calza L. (2015) Role of the thyroid system in myelination and neural connectivity. Compr. Physiol., vol. 5, pp. 1405-1421. [PubMed: 26140723]. doi: 10.1002/cphy.c140035.

36. Berbel P. (2014) An evo-devo approach to thyroid hormones in cerebral and cerebellar cortical development: etiological implications for autism. Front. Endocrinol. (Lausanne), vol. 5, pp. 1-28. doi: 10.3389/fendo.2014.00146.

37. Benedetti F. (2013) Lithium and GSK3-beta promoter gene variants influence white matter microstructure in bipolar disorder. Neuropsychopharmacology, vol. 38, pp. 313-327.

38. Gildengers A.G. (2015) Longer lithium exposure is associated with better white matter integrity in older adults with bipolar disorder. Bipolar disord., vol. 17, pp. 248-256.

39. Meffre D. (2015) Lithium chloride stimulates PLP and MBP expression in oligodendrocytes via Wnt/beta-catenin and Akt/CREB pathways. Neuroscience, vol. 284, pp. 962-971.

40. Veen C. (2016) Tryptophan pathway alterations in the postpartum period and in acute postpartum psychosis and depression. J. Affect. Disord., vol. 189, pp. 298-305.

41. Sallusto F. (2012) T-cell trafficking in the central nervous system. Immunol. Rev., vol. 248, pp. 216-227. [PubMed: 22725964]. doi: 10.1111/j.1600- 065X.2012.01140.X.

42. Quilter C.R. (2012) An association and haplotype analysis of porcine maternal infanticide: a model for human puerperal psychosis? Am. J. Med. Genet. B Neuropsychiatr. Genet., vol. 159B, pp. 908-927. [PubMed: 22976950]. doi: 10.1002/ajmg.b.32097.

43. Quilter C.R. (2008) Gene expression profiling in porcine maternal infanticide: a model for puerperal psychosis. Am. J. Med. Genet. B Neuropsychiatr. Genet., vol. 147 B, pp. 1126-1137. doi: 10.1002/ajmg.b.30734.

44. Bergink V., Armangue T. (2015) Autoimmune encephalitis in postpartum psychosis. Am. J. Psychiatry, vol. 172 (9), pp. 901-908. doi: 10.1176/appi. ajp.2015.14101332.

Размещено на Allbest.ru