Роберт Оуэн

Размещено на http: //www. allbest. ru/

Министерство образования и науки Российской Федерации

Новокузнецкий филиал - институт государственного образовательного учреждения

Высшего профессионального образования

«Кемеровский государственный университет»

Экономический факультет

Кафедра менеджмента и маркетинга

РЕФЕРАТ

по истории управленческой мысли

Роберт Оуэн

Студент группы МПМ-15

Е.Д.Серажова

Руководитель:

канд. экон. наук, ст.препод.

Т.В. Лазарева

Новокузнецк 2015

Введение

Имя Роберта Оуэна достаточно известно; но с ним в большинстве случаев связано представление о каком-то чудаке, растратившем все свое состояние на неудачные попытки к достижению всеобщего человеческого счастья. Жил и действовал он в то время, когда только начал складываться наш современный индустриальный строй; многие из реформ, которые он первый наметил и за которые боролся, сейчас вошли уже в жизнь и лежат в основании ныне преобладающих в ней течений. Но за ним следовало столько блестящих деятелей, наполнивших мир “шумом своего имени”, что память об этом человеке как-то потускнела и имя его, одного из благороднейших друзей человечества, стало отходить на второй план.

Помимо того, что с деятельностью Оуэна связан громадный промышленный переворот, который начавшись в Англии под влиянием изобретений Уатта, Аркрайта и других, положил основание всему нашему современному строю, Оуэн почти с первых шагов на этом поприще проявил себя реформатором, другом рабочих и неутомимым борцом против тех зол, которые порождала фабричная система уже при самом ее возникновении.

Все свое состояние и всю свою долгую жизнь он отдал делу облегчения участи трудящихся классов. Сам работник с детского возраста, чрезвычайно даровитый, энергичный и практический человек, к тому же один из первых знатоков фабричного дела в Англии,-- Роберт Оуэн был человеком, знавшим до тонкости то самое дело, которому он служил с таким самоотвержением, с такою верою и непреклонной энергией. Он сам жил среди народа, и ему хорошо были знакомы его страдания, происходившие от невежества и бедности, и против этих двух главных зол он боролся до конца своей жизни. Многие из попыток Оуэна были неудачны; но ни насмешки, ни порицания его врагов не могли сбить его с раз избранного им пути, и он оставался верен своей задаче до последнего дня своей долгой жизни.

Нравственный облик Роберта Оуэна до того привлекателен своею правдивостью, добротою, каким-то “благодатным, светлым спокойствием”, что, помимо всех его заслуг как общественного деятеля, на его личности невольно останавливаешь взгляд как на одном из лучших современных воплощений истинного христианина. Применяясь к ходячему шаблону, Роберта Оуэна нельзя назвать великим человеком или великим деятелем, игравшим крупную роль на одном из тех видных поприщ, которые обыкновенно составляют достояние истории. Он посвятил себя самой неблагодарной деятельности, явившись в свое время единственным защитником только что народившегося рабочего класса, и понятно, что его ожидали на этом поприще частые неудачи и разочарования. Но главный интерес такой жизни заключается не в достигнутых успехах, не в блеске славы, а в верном служении высокому идеалу и в непреклонных попытках к его достижению.

1. Детство и юность

Роберт Оуэн родился 14 мая 1771 года в маленьком городке Ньютауне в графстве Т Монтгомери в Уэльсе; он был младшим из семи человек детей. Отец его был седельником и, кроме того, содержал деревенскую почтовую контору. Его мать была дочерью мелкого фермера, из окрестностей того же Ньютауна.

Насколько известно, Роберт Оуэн был в детстве чрезвычайно бойким, даровитым мальчиком. Еще до пяти лет он стал посещать местную школу и поражал учителя своей любознательностью: он был самым прилежным учеником. Оуэн сам рассказывает, как однажды, спеша в школу, наглотался горячей овсяной кашицы, так что с ним сделалось дурно. Последствия этой детской неосторожности остались на всю жизнь, и он всегда страдал плохим пищеварением. К семи годам ученик уже исчерпал весь запас знаний своего учителя, и тот сделал его своим помощником; эту обязанность Оуэн исполнял в течение двух лет и пособлял педагогу в обучении других ребят, многие из которых были гораздо старше него; таким образом, уже с раннего детства приобрел он навык передачи знаний другим. Как все рано развивающиеся дети, Оуэн проявил большую страсть к чтению; книгами снабжали его местные пастор, доктор и стряпчий. Он поглощал их с жадностью и скоро истощил всю местную библиотеку. В числе книг, прочитанных им за это время, были самые разнообразные, начиная с “Робинзона Крузо” и романов Ричардсона и кончая тяжелыми богословскими трактатами. Когда ему было около восьми лет, он познакомился с тремя проживавшими в том же городе весьма религиозными старыми девами, принадлежавшими к секте методистов. [Методисты -- одна из самых распространенных евангелических сект в Англии и Америке, представляющая как бы возрождение пуританства. Методисты не признают священства и принятых форм богослужения. Деятельность их была более всего распространена среди рабочего населения промышленных городов.] Они сильно заинтересовались умным ребенком и попытались обратить его в свою веру, снабжая его множеством брошюр религиозно-нравственного содержания. Но мальчик благодаря уже прочитанным книгам был отчасти знаком со многими из учений постоянно враждующих между собой сект, и в его голову закралось сомнение “в истинной религиозности людей, так ненавидящих друг друга”, как он сам пишет впоследствии. Однако под влиянием этих религиозных треволнений он сам сочинил три проповеди и тщательно хранил их, пока не прочитал монолога Гамлета о Йорике. Тут он убедился, что Шекспир уже многое предвосхитил и, опасаясь обвинения в литературном воровстве, поспешил бросить свое произведение в печку.

Можно себе представить, в какой ужас пришли три благочестивые девицы, увидев столь неожиданный результат их забот о спасении мальчика. Но богословские вопросы не отвлекали его от детских забав, и он отличался между своими сверстниками во всевозможных играх; он также выучился танцевать и, кроме того, потешал местную публику, разыгрывая разные популярные в то время песни на кларнете.

У Роберта был старший брат, также седельник, как и его отец, занимавшийся своим ремеслом в Лондоне; к старшему брату родители и решили отправить мальчика, когда ему минуло десять лет. В своей автобиографии Оуэн описывает это длинное в то время путешествие на империале почтовой кареты,-- как он дрожал всю ночь от холода и как, несмотря на просьбы кондуктора, какой-то сердитый пассажир не позволил поместить его внутри кареты. “Было темно, -- говорит Оуэн, -- так что я не мог разглядеть ни самого пассажира, ни сколько народу помещалось внутри... я был рад потом, что не видел его, потому что мне не пришлось сердиться на человека, столь жестоко относившегося к ребенку”.

Он встретил радушный прием в семье своего брата в Лондоне, но провел у него только шесть недель. По просьбе друзей его отца мальчика взял учеником в свою лавку крупный торговец сукнами и шерстяным товаром Мак-Гуффог, живший в Стамфорде, в графстве Линкольншир. Первый год Роберт должен был служить без жалованья; на второй год хозяин положил ему 80 рублей и 100 -- на третий. Оуэн, оставался в суконной лавке Мак-Гуффога в течение трех или четырех лет, и проведенные там годы имели для него большое значение. Он весьма хорошо отзывается о своем хозяине, который полюбил его. Это был человек добрый, замечательной честности и с образованием. Он начал свою карьеру странствующим сельским торговцем и теперь нажил большое состояние, причем пользовался всеобщим уважением не только между низшими классами городского населения, но и среди местных землевладельцев, которые, по словам Оуэна, во время приездов в город из своих имений обыкновенно назначали свидания в его складе.

Здесь Оуэн приучился к аккуратному, методическому ведению дела и приобрел много практических сведений, пригодившихся ему впоследствии; но что было еще важнее для ученика,-- в доме его хозяина находилась довольно богатая библиотека, которою Роберт мог свободно пользоваться. Дело в лавке было сравнительно легкое, с десяти до четырех часов; так что он мог посвящать чтению по пять часов в день. Вблизи города находился чудный Борли-Парк, и прогулки по его тенистым аллеям с книгою в руках были лучшим летним удовольствием для мальчика.

“Часто,-- говорит Оуэн в своих воспоминаниях,-- я проводил время в парке с трех или четырех до восьми утра и потом опять вечером, с шести до наступления темноты. Я выписал многие из поучений Сенеки в небольшую тетрадку, которую носил в кармане, и моим лучшим удовольствием было размышлять о них именно здесь... В этом же парке, служившем мне библиотекой, перечитал я множество хороших книг... часто утром я встречал здесь восход солнца и вечером провожал его на покой...”

По окончании срока своего ученичества Оуэн оставил Стамфорд, хотя сильно полюбивший его хозяин и удерживал мальчика у себя. Но ему хотелось посмотреть свет, и, кроме того, побывав у разных хозяев, он мог лучше ознакомиться со своим делом. Без сомнения, его тянуло и на родину, к своим, так как привязанность к отцу, братьям и к родной семье составляла одну из отличительных черт его характера. Получив от своего старого хозяина самый лучший аттестат, Оуэн первым делом отправился в Лондон, к своему брату. В это же время он побывал и в родном Ньютауне; по его словам, не только родные, но и все жители маленького городка, знавшие его в детстве, чрезвычайно обрадовались ему.

После этого он поступил в большой оптовый склад шерстяных изделий Флинта и Пальмера в Лондоне. Это был один из самых известных в городе торговых домов, стоявший на Старом лондонском мосту, еще в то время застроенном зданиями. Оуэн получал здесь 250 рублей жалованья, пользовался всем готовым и считал себя “богачом”, но зато и работа была тяжелая. Приказчики должны были являться в лавку уже к восьми утра, а в весенние месяцы торговля иногда продолжалась и после десяти вечера; но работа на этом еще не кончалась, так как служащие должны были привести в порядок и положить на место все куски материи, развернутые перед покупателями в течение дня. Таким образом, они иногда уходили из лавки только в два часа утра. “Простояв целый день на ногах,-- говорит Оуэн про это время своей жизни,-- я едва был в состоянии, придерживаясь за поручень лестницы, добраться до моей кровати”. Кроме приказчиков в этой поистине каторжной работе принимали участие и молодые девушки. Вдобавок ко всему от служащих требовалось, чтобы они являлись перед покупателями не иначе как при полном параде и не пренебрегали тонкостями довольно сложных куафюр [причесок] того времени. “Прическа была нешуточным делом в то время,-- говорит Оуэн.-- Мне приходилось ждать очереди с раннего утра, пока парикмахер напомадит, напудрит и завьет мои волосы и приведет в порядок косу назади. В другом виде мы не смели появляться перед покупателями”.

Совершенно измученный такой непосильной работой, Роберт обратился к своим родным с просьбой похлопотать для него о другом месте и в начале лета получил приглашение на место приказчика в большой оптовый склад шерстяных изделий Саттерфильда в Манчестере. Ему давали здесь уже 400 рублей, предоставляя пользоваться всем готовым. Четырнадцатилетний мальчик с радостью ухватился за это предложение и тотчас же переселился в Манчестер, где ему пришлось провести несколько знаменательных лет, имевших решающее влияние на всю его жизнь. Как и раньше, старые хозяева удерживали его и расстались с ним с сожалением.

Вообще Роберту Оуэну, все время пока он служил у других, весьма везло на хозяев; везде любили и ценили этого мальчика как отличного, исполнительного работника; ценили также его открытый, кроткий нрав и исполненное скромности достоинство, с которым он держал себя. Всех общавшихся с ним -- и в этом, пожалуй, заключается тайна его первых успехов в жизни -- невольно привлекала к себе эта открытая, благородная натура, чуждая всякой лжи и зависти, полная энергии и одновременно детски простая. Нужно полагать, судя по некоторым местам его автобиографии, что основные черты характера Роберта Оуэна под влиянием перечитанных им с раннего детства книг богословского содержания, полных противоположных взглядов разных сект, уже сложились в это время и что основная идея, проникавшая всю его жизнь: о первостепенном значении человеческого братства, взаимопомощи и любви,-- уже твердо укоренилась в его уме в эти первые годы его молодости.

Немалое воспитательное значение для Роберта Оуэна имело и то обстоятельство, что в эти юные годы ему приходилось сталкиваться со множеством людей самых разнообразных характеров и положений в обществе. В Стамфорде у Мак-Гуффога это был высший класс земельной аристократии; лавка на Лондонском мосту посещалась обыкновенными уличными покупателями -- рабочими и небогатыми горожанами; в Манчестере у Саттерфильда Оуэн видел купцов, фабрикантов и фабричных рабочих. Неудивительно, что при его врожденной наблюдательности он успел в ту пору жизни, когда многие сидят на школьной скамье, приобрести уже значительный запас житейской опытности и познакомиться с нравами и характерами людей разных сословий.

Оуэн проработал на складе Саттерфильда до 18 лет. В это время он познакомился с одним ремесленником по имени Джонс, делавшим проволочные каркасы для женских шляпок. Оуэну часто приходилось по делу сталкиваться с ним. Джонс рассказал ему о новых удивительных машинах в прядильном деле, которые начинали тогда входить в употребление (1789 год), и прибавил, что он всеми способами старается познакомиться с ними, так как на этом деле можно нажить большие деньги. Несколько времени спустя Джонс сообщил, что ему наконец удалось увидеть некоторые из новых машин в действии и что, по его мнению, он может сделать такие же. Он предложил молодому приказчику взять его к себе в товарищи, если тот со своей стороны сможет внести в дело тысячу рублей, так как, по его предположению, одних барышей будет достаточно, чтобы продолжать и расширить предприятие. Теперь это кажется ничтожной суммой для такого дела; но в те времена, когда бумагопрядильные фабрики только начинали развиваться, случалось много такого, что может показаться теперь невероятным. Роберт решился войти в предприятие своего приятеля. Он занял требуемую сумму у своего брата и оставил своих хозяев.

2. Кооперация и обмен труда

Еще до своей поездки в Америку Роберт Оуэн был сильно занят идеей организации кооперативных товариществ, которую распространял между своими друзьями и приверженцами. Его обращение к высшим и богатым классам не имело успеха. Он не мог собрать тех капиталов, которые были нужны для осуществления дела в широких размерах. Попытки заинтересовать правительство, как уже было сказано ранее, не привели ни к чему; его проекты не имели успеха в Филантропическом обществе, несмотря на поддержку многих людей, пользовавшихся большим влиянием. В этот поворотный момент в его карьере ему предстояло на выбор: или удалиться от общественных дел и вести спокойную жизнь богатого, всеми уважаемого человека; или отдаться деятельной пропаганде своих идей среди масс, в надежде, что последние осознают наконец свою собственную пользу и сами примут участие в том деле, с которым были связаны их самые насущные интересы. Когда его спрашивали впоследствии, почему он предпочел мучительную, полную тревог и вражды борьбу с установившейся несправедливостью спокойной жизни частного человека, он отвечал, что какими бы она ни была полна благами, он не мог жить спокойно, сознавая все те бедствия, которые совершенно напрасно терпело большинство населения страны, и что для него было невозможно личное счастье вне деятельности, направленной на смягчение этих бедствий.

Дело, предстоявшее Оуэну, было обставлено значительными трудностями. Прежде не было сколько-нибудь значительной пропаганды его идей среди рабочих; они были угнетены и разрознены вследствие установившейся системы производства, не говоря уже о том, что английское правительство, опасаясь повторения в стране французской революции, старалось путем разных стеснительных законов, направленных против политической свободы, убить всякую личную инициативу, всякую возможность коллективных действий рабочих и отдало их совершенно в руки фабрикантов, в результате чего явились нищета, невежество и нравственное отупение. Предварительно Оуэн должен был создать несколько кружков из убежденных энергичных людей, проникнутых верою и энтузиазмом, которые бы распространяли его экономические идеи среди рабочих и убеждали их путем опыта в целесообразности его планов, направленных на улучшение их материального и нравственного быта.

В 1821 году был основан в Лондоне кружком таких людей еженедельный журнал “Экономист”, имевший целью просвещение рабочих производительных и потребительных ассоциаций. Одновременно с этим группа лондонских наборщиков основала Кооперативное и экономическое общество, собиравшееся в помещении редакции журнала, где обсуждались планы Оуэна и возможность их применения. Члены общества предполагали устроить рабочую ассоциацию из 250 семей, которые должны были поселиться в одном общем или нескольких соседних зданиях с общими кухнями и столовыми. Из их еженедельных взносов должен был составиться капитал; вначале они предполагали продолжать заниматься каждый своим ремеслом, но потом рассчитывали соединиться в одно самостоятельное кооперативное предприятие, в котором каждый из членов ассоциации нашел бы себе заработок. Они не в состоянии были осуществить свой замысел полностью и по недостатку денежных средств и малому числу членов должны были ограничить свою программу только совместным заготовлением необходимых продуктов по оптовой цене, то есть реализацией идеи потребительных обществ. Но, тем не менее, в своем постановлении они говорят:

“Общество наше, помимо распространения тех принципов, которые соединили нас, должно преследовать как свою главную цель устройство такого производительного и потребительного учреждения, при котором могли бы быть осуществлены планы, развитые великим благодетелем человечества -- м-ром Робертом Оуэном из Нью-Ланарка”.

Вслед за этим обществом возникло несколько других в разных частях Англии. В конце 1824 года в Лондоне появилось Кооперативное общество, имевшее по преимуществу литературный характер; оно издавало брошюры, памфлеты и путем периодических собраний, где читались лекции и обсуждались разные экономические вопросы, связанные с новой системой Оуэна, старалось распространять между публикой его идеи. Сам Роберт Оуэн часто принимал участие в этих собраниях, излагал свои теории и диспутировал с мальтузианцами. Наконец, в 1826 году Общество начало издавать журнал под названием “Cooperative Magazine” (“Кооперативный сборник”), который много способствовал распространению идей Оуэна о пользе ассоциаций в их разных видах. В первое время последователи его задавались очень широкими планами, как, например, создание земледельческих и промышленных общин, устройство которых требовало больших средств и во многом зависело от помощи состоятельных людей, что, конечно, задерживало их развитие. Но в 1827 году в “Кооперативном сборнике” появилась статья “Опирайтесь на самих себя”, и с тех пор старая истина, что “сила заключается в союзе”, сделалась основным принципом всех дальнейших попыток этого рода. Повсюду стали возникать маленькие общества из числа рабочих и последователей Оуэна; члены их вносили еженедельно по нескольку копеек, и накапливавшиеся таким образом суммы посылались в лондонскую ассоциацию Центрального кооперативного фонда, преследовавшего цель устройства самостоятельных земледельческих и промышленных колоний, в которых провинциальные вкладчики могли принимать участие пропорционально их взносам.

В 1828 году начал выходить “Cooperator”, периодически появлявшееся издание в виде газетного листка, касавшееся исключительно практической стороны вопроса, где помещались все сведения и цифровые данные о развитии нового движения. Это издание, душою которого был последователь Оуэна, известный д-р Кинг, широко расходилось по всей Англии и особенно между рабочими. В одном из первых номеров его описан митинг, проходивший в 1828 году в Лидсе, на котором бирмингемский рабочий Карсон сделал очень дельный доклад о действии кооперативной системы. Доклад этот дает очень хорошее представление о том, на каких основаниях устраивались первые кооперативные товарищества рабочих. Карсон в своей речи предлагал устроить такое товарищество из шестидесяти семей, при еженедельном взносе в один шиллинг. Начавшееся таким образом с шестидесяти семей потребительное общество в Лидсе разрослось к семидесятым годам до громадного предприятия, в котором участвовало более 20 тысяч рабочих.

К концу 1829 года в Англии существовало 133 кооперативных товарищества, а в 1830 году их насчитывалось уже примерно 300. Преобладали среди них потребительные склады; участники предприятия не пользовались дивидендом, как это принято в новейших обществах потребителей, так как он шел на увеличение капитала, предназначенного для осуществления конечной цели ассоциации, то есть для учреждения собственного промышленного предприятия, которое давало бы заработок всем членам товарищества. Но осуществление такой идеи казалось многим слишком отдаленным; немедленные выгоды, получаемые от подобных ассоциаций, не представлялись достаточно привлекательными для большинства, и первая волна кооперативного движения, достигшая высшего своего предела в 1832 году, когда число таких товариществ подошло к 700, стала постепенно ослабевать.

Большинство образовавшихся товариществ через несколько лет исчезли. Главную причину этого следует искать в недостаточной подготовке самих рабочих, к которым идея кооперации пришла извне; они были слишком подавлены, слишком рассчитывали на стороннюю помощь, они еще не привыкли действовать сообща и опираться на собственные силы, отстаивая свои интересы. Им предстояло пережить еще несколько лет жестокой нищеты, волнения рабочих союзов, чартистские восстания и политическую борьбу, вызванную биллем о реформе, прежде чем кооперативное движение вступило в новый фазис своего развития.

В начале сороковых годов товарищество ткачей в Рочдэле -- так называемые рочдэльские пионеры, -- пользуясь прежним опытом своих собратьев, устроило потребительное общество с первоначальным капиталом в 280 рублей, который в течение пятнадцати лет вырос до 1200 тысяч рублей, и положило начало новому движению, охватившему затем всю Европу. Ежегодный оборот кооперативных обществ в одной Великобритании превышал в восьмидесятых годах 250 миллионов рублей, причем прибыль, получаемая их членами, составляла около 30 миллионов рублей. Замечательно, что самые успешные из старинных кооперативных товариществ как в Англии, так и во Франции: товарищество рочдэльских ткачей и Лионский союз рабочих,-- основаны в самое тяжелое время стачек и безработицы. Размеры настоящего очерка не позволяют входить хотя бы и в поверхностный обзор дальнейшей истории кооперативных товариществ в их разных формах, производительной и потребительной, а также земледельческих ассоциаций, однако несомненно, что дело, начало которому положил Роберт Оуэн, не только получило громадное развитие в современной жизни, но принципу кооперации предстоит играть важную роль и во всех будущих экономических движениях.

Роберт Оуэн почти с самого начала своей общественной деятельности никак не мог помириться с мыслью, что несмотря на колоссальные богатства Англии, сосредоточенные в немногих руках, значительная часть ее населения остается без работы и в состоянии, близком к голодной смерти. Его постоянно преследовала мысль: как занять праздные руки и как накормить голодные рты? В течение 60-ти лет, начиная с 1817 года, Англия пережила более тридцати коммерческих кризисов, угнетавших ее промышленность и приносивших страшные бедствия рабочему населению. Даже и в сравнительно хорошие годы далеко не все находили работу; поэтому Оуэн часто задавал себе вопрос: если труд порождает богатство, то отчего же большинство работников страны должно голодать в невольной праздности? Государственные люди и политики не давали ответа. Экономисты толковали о падении спроса, о переполнении рынков, забывая при этом, что если бы голодающие люди имели работу, то они сами влияли бы на рынок, поскольку естественно расширилась бы сфера их жизненных потребностей. Производитель был в то же время и потребителем, и Роберт Оуэн был убежден в необходимости общественных мер, направленных к тому, чтобы дать возможность праздному работнику производить хотя бы столько продуктов, сколько необходимо ему, чтобы поддержать свое существование.

Оуэновский план Банка обмена труда, оформившийся в начале 1830 года, имел главным образом в виду занять людей, лишенных работы. В основание его была положена мысль о том, что труд есть мерило ценности и источник богатства. оуэн социальный кооперация труд

Трудно было придумать какой-нибудь другой план, который дал бы возможность занять миллионы работников, остававшихся в этот период угнетенного состояния промышленности вовсе без работы или только частью занятых, не внося опасных потрясений в существующие торгово-промышленные отношения. Проект Оуэна ничем не нарушал действующей системы. В нем предлагалось устроить центральное учреждение, где каждый работник в обмен на произведение своего труда получал бы его стоимость в виде кредитных знаков, выражавших его ценность не в деньгах, а в затраченном на него времени, в рабочих часах. За все, что приобреталось покупкою, уплачивалось бы такими же знаками, или банкнотами, по существующей рыночной цене, причем за единицу обмена принимался рабочий час, приравненный к 20 коп., которым, таким образом, заменялась ходячая монетная единица. Так, например, сапожник, представляя к обмену пару ботинок, материал для которых стоил, положим, 1 руб. 40 коп. и на которые было затрачено им семь рабочих часов, соответствовавших (по 20 коп. в час) также 1 руб. 40 коп., получал за свое изделие 14 часовых банкнот, равных по ценности 2 руб. 80 коп. На них он мог купить материал для продолжения своей работы и необходимые продукты для прокормления себя и своей семьи. В то время как он занимался своей работой, прочие работники изготавливали другие необходимые предметы, получали в обмен на них соответствующее число часовых знаков и таким же путем приобретали делаемые им сапоги. Учреждение это должно было охватывать все отрасли промышленности и ремесел, должно было, одним словом, иметь в наличии все предметы, необходимые для человека, и всякий работник в обмен на известные произведения своего труда непосредственно получал бы все необходимое для жизни, причем мерилом ценности являлись бы уже не деньги, а рабочий час.

При такой системе могли получить работу все незанятые работники, обмениваясь между собою своими произведениями; каждый из них, знавший какое-нибудь дело или ремесло, нашел бы применение своему труду и уменью и был бы по крайней мере обеспечен предметами первой необходимости; производящая сила рабочих рук не пропадала бы даром, и работники при этом естественно формировали бы тот рынок, тот спрос на известные предметы, отсутствие которого так гибельно при существующей системе. При таком порядке труд непосредственно обменивался бы на труд, и пока эти поневоле праздные и голодающие люди могли производить то, что было нужно для взаимного удовлетворения их потребностей, до тех пор они не знали бы нужды. Вот сущность идеи Оуэна, положенной им в основание Банка обмена труда.

Очевидно, что осуществление такого плана было связано с громадными трудностями, требовало значительного капитала и, вероятно, большей опытности, чем та, которою обладали его первые исполнители. Потребовалось большое помещение, приспособленное под склады для разных предметов, приносившихся на обмен, а также разнообразного сырого материала, необходимого для работы; приходилось нанять целый штат приказчиков и других служащих, хорошо знакомых с ценою произведений, представляемых для обмена. На первое время необходима была особая контора, где можно было бы обменивать на деньги выданные банкноты в том случае, если предъявитель их не находил в складах тех произведений, которые ему требовались, и, кроме того, в новом учреждении должен был существовать особый отдел для отпуска необходимых пищевых продуктов, чтобы участникам предприятия не приходилось обращаться к разным мелким торговцам по соседству, которые, принимая в уплату новые банкноты со значительной скидкой, могли спекулировать на этом и извлекать для себя значительные выгоды в ущерб предприятию. Конечно, многие произведения из числа представлявшихся к обмену могли быть сделаны дешевле фабричным способом, чем при господствовавшей здесь системе домашнего производства; но следует помнить, что учреждение это имело главным образом в виду лиц, нуждавшихся в работе, вызывая к деятельности те силы, которые иначе оставались бы непроизводительными и пропадали бы даром. Эти люди не работали здесь для конкурирующих между собою рынков, но для удовлетворения своих собственных ближайших потребностей и все равно оставались бы без дела, если бы не существовало такого способа обмена, устроенного к обоюдной выгоде производителя и потребителя. Если бы только подобная система могла укорениться, то, без сомнения, удовлетворяя действительно существующему требованию, она была бы вне всяких случайностей, происходящих от колебаний цен и спроса, спекуляции, кризисов, войн и так далее, которым постоянно подвергается фабричное производство.

Если бы Роберт Оуэн располагал достаточными денежными средствами, то благодаря его необыкновенным деловым способностям ему, вероятно, удалось бы с успехом осуществить этот первый опыт взаимного обмена труда, который составляет подкладку новейших экономических учений.

При самом начале дела Оуэну пришлось бороться с нетерпением своих товарищей, желавших начать предприятие в то время, когда еще далеко не все было готово. Он сдерживал их сколько мог, но в конце концов принужден был уступить. Центральный склад обмена труда начал свою деятельность в большом помещении, предоставленном хозяином в пользование учредителей безвозмездно. Но когда владелец увидел, что дело пошло хорошо и что оборот склада достигает уже 10 тысяч рублей в неделю, он неожиданно потребовал с учредителей несообразную наемную плату и, получив отказ, преспокойно выгнал их на улицу. Им пришлось переселяться в другое, менее удобное помещение, в более отдаленной части города, в то самое время, когда дело, после первых затруднений, происходивших от новизны предприятия и неопытности служащих, уже развернулось и получило известность между рабочими. Такой неожиданный поворот, помимо других неудобств, потребовал новых и непредвиденных затрат. Кроме того, одна из главных причин неудачи, постигшей новое предприятие, заключалась в том, что по недостатку средств в обменном складе были слабо организованы отделы снабжения работников необходимыми пищевыми продуктами и сырым материалом для производства, что, по существу, должно бы составлять здесь, пожалуй, самую важную отрасль; для удовлетворения спроса пришлось заключать особые соглашения с разными торговцами, совершенно чуждыми основной идеи предприятия и, конечно, преследовавшими одни цели личной наживы. Все это внесло путаницу в новое дело, лишило его цельности и подорвало его кредит. Банк обмена труда, основанный в 1832 году, под влиянием всех этих неблагоприятных обстоятельств и главным образом вследствие недостаточного оборотного капитала должен был прекратить свою деятельность в 1834 году.

Преследуя в своей жизни одну главную цель: утверждение начал справедливости при господствующем экономическом строе,-- Роберт Оуэн не смущался неудачами, постигавшими его: он никогда не переставал верить в свою основную идею и с неослабевающей энергией принимался искать новые средства и испытывать новые способы к ее осуществлению.

Заключение

Последние пятнадцать лет своей жизни Роберт Оуэн уже не принимал активного участия в общественной деятельности; но тот интерес, то искреннее сочувствие всякому делу, направленному к общественной пользе, которыми он отличался ранее, не покидали великого старца до последней минуты жизни. Горячая вера в прогресс, в близость лучшего будущего человечества, составлявшая преобладающую черту этой в полном смысле слова идеальной натуры, была его главной опорой посреди всех его неудач, которые поэтому никогда не заставляли его падать духом. В одну из самых тяжких минут, при подобных обстоятельствах, он сказал одному из своих друзей:

“Стараясь следить за событиями, имевшими наибольшее влияние на мою жизнь и судьбу, я заметил, что всякий случай, казавшийся мне вначале самым несчастным, впоследствии приводил к самым благодетельным результатам, и обратно: то, что сперва казалось мне большою удачей, зачастую оказывалось потом причиною разных неудач и несчастий. Поэтому я всегда жду, пока могу оценить последствия: если они хороши -- я радуюсь, если дурны, то мое огорчение приходит ко мне постепенно, и потому менее мучительно”.

В эти последние годы он издал вновь многие из своих прежних сочинений, между прочим план реформ, необходимых для улучшения бедственного положения несчастной Ирландии. В 1849 году, после революционной бури, пронесшейся по Европе и отразившейся в Великобритании чартистскими мятежами и ирландским восстанием, Оуэн напечатал свою новую книгу, названную им “Переворот в уме и жизни человечества” (“Revolution in the mind and practice of the human race”), в которой он призывает всех недовольных к установлению нового общественного порядка мирным путем. В последний год его жизни вышла его краткая автобиография, о которой уже упоминалось.

Враги Роберта Оуэна немало потешались и злобствовали по поводу его увлечения спиритизмом. Но следует помнить, что ему шел в это время уже восьмидесятый год и слух его ослаб, так что при почти детском простодушии и доверчивости, отличавших этого человека, никогда не произнесшего слова лжи, он легко мог сделаться жертвою обмана. К тому же, пожалуй, будет слишком жестоко осуждать удрученного годами старика, если он находил утешение в словах, передаваемых ему от имени умерших друзей, работавших вместе с ним, в которых он верил и которых любил.

В середине пятидесятых годов в Англии возникло известное Общество социальных наук (Social science Association), к деятельности которого Роберт Оуэн относился с живейшим сочувствием и одним из главных деятелей которого был его старый друг, лорд Брум. На первом конгрессе этого общества в Бирмингеме в 1857 году Оуэн читал свой доклад “Об управлении людьми без помощи наказаний”. В это время ему было восемьдесят пять лет. Следующий конгресс общества собрался в 1858 году в Ливерпуле, и хотя за это время силы старика значительно ослабели, но он все-таки поехал туда в сопровождении одного из своих друзей. По приезде в Ливерпуль он почувствовал себя так худо, что должен был лечь в постель; однако через некоторое время потребовал, чтобы его отнесли в зал собрания. Опираясь на руку своего друга, лорда Брума, Оуэн выступил вперед и начал чтение своего доклада; но старческие силы изменили ему, он лишился чувств, и друзья должны были отнести его домой.

Несколько оправившись после двухнедельного отдыха в Ливерпуле и чувствуя приближение смерти, Оуэн поехал в свой родной городок Ньютаун, где хотел умереть. Его старший сын Роберт Дейл Оуэн, поселившийся в Америке и бывший в то время посланником Соединенных Штатов в Неаполе, поспешил туда и еще застал его живым. Вот как он описывает последние минуты отца:

“17 ноября 1858 г.

Все кончено. Мой дорогой отец умер сегодня утром, без четверти в семь часов, так тихо и спокойно, как будто заснул. Не было заметно ни малейшей конвульсии в теле или содрогания мускула, ни малейшего следа страдания на лице. Его дыхание становилось постепенно все медленнее и прекратилось почти незаметно, так что я, все время державший его за руку, не мог уловить момент, когда он перестал дышать. Его последние слова были: “Настал покой...”

Роберт Оуэн был похоронен на живописном маленьком кладбище Ньютауна, на берегу Северии, в той же могиле, где лежали его отец и мать.

Мы сказали в предисловии, что многие считают Роберта Оуэна утопистом, растратившим свое состояние [Сумму, истраченную Оуэном на осуществление разных его планов, оценивают в 1200 тысяч рублей.] в безумных филантропических предприятиях. Между тем мы видим теперь, что большая часть его жизни прошла в борьбе с тем ближайшим злом и в изыскании практических средств помощи окружающим в тех бедствиях, которые происходили у него на глазах. Первый и единственный вначале радетель о фабричных рабочих и их детях, Роберт Оуэн являлся одним из лучших знатоков фабричного дела в Англии, знакомым с ним до мельчайших технических подробностей. Практический успех его Нью-Ланаркской колонии, послужившей образцом для всех последующих учреждений этого рода, говорит об этом красноречивее всяких слов. Первое фабричное законодательство и кооперативные товарищества, идея которых бесспорно принадлежит Оуэну, получили громадное развитие в современной жизни. Уже одних его трудов по народному воспитанию, в частности учреждения первых в Англии школ для детей младшего возраста, не говоря уже о его широких, гуманных взглядах на это великое дело,-- вполне достаточно, чтобы поставить его в ряду первых работников на пользу общества. Даже его неудачные попытки по части насаждения земледельческих и промышленных общин и учреждений для обмена труда не пропали даром. Это были драгоценные, поучительные опыты в той непрерывной борьбе за более справедливое распределение продуктов труда и всеобщее пользование успехами знания, которая составляет одно из выдающихся явлений современной жизни.

Но как ни велики перед людьми заслуги Роберта Оуэна с этой стороны, личность его прежде всего поражает гармоническим сочетанием в ней самой высокой любви к людям и правде и безграничной веры в человека с непрестанным самоотверженным трудом для достижения всеобщего человеческого счастья. Это была в полном смысле слова прекрасная, цельная человеческая жизнь. Говоря словами его английского биографа, “всю свою жизнь он работал для народа, умер за этою работой, и последняя его мысль была -- о счастье народном”

Список использованной литературы

1. Утопический социализм. Хрестоматия / Общ. ред. А.И.Володина. -М.: Политиздат, 1982. - 125 c.

2. Неманов И. Н. К вопросу о характере Нью-Ленаркского эксперимента Роберта Оуэна.-- В кн.: Социально-экономическое развитие России и зарубежных стран. Смоленск, 1972. - 284 c.

3. Подмарков В. Г. Роберт Оуэн -- гуманист и мыслитель. М., 1976. - 187 c.

4. Адвадзе В.С., Квасов А.С. История экономических учений: учебник для вузов - М:. ЮНИТИ-ДАНА, 2004. - 276 c.

5. Бартенев С.А. История экономических учений: учебник для вузов - М: ЮРИСТЪ, 2002. - 197 c,

6. Герцен А.И. Роберт Оуэн //Сочинения в девяти томах. Т. 6: Былое и думы. Ч.6:Англия. Глава IX.Роберт Оуэн. -- М.: Государственное издательство художественной литературы, 1957. -- 202 c.

7. Дерзновение / Д. Валовой, М. Валовая, Г. Лапшина. -- М.: Мол. гвардия, 1989. -- 314[6] c.,. С.128-142.

8. Жид Ш., Рист Ш. История экономических учений -- М.: Экономика, 1995. - 367 c.

9. Туган-Барановский М. И. Оуэн // Очерки из новейшей истории политической экономии: Оуэн, Сен-Симон, Фурье, Прудон, Родбертус, Маркс. --СПб.: Изд. журнала «Мир божий», 1903. -- С. 91-109. -- X, 434 с.

Размещено на Аllbest.ru