Жанровые характеристики бытовой сказки (на материале современных русских, английских и итальянских сказок)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Жанровые характеристики бытовой сказки (на материале современных русских, английских и итальянских сказок)

О.С. Костарнова

старший преподаватель кафедры романских языков Дипломатической академии МИД России;

аспирант кафедры общего и сравнительного языкознания

Московского государственного лингвистического университета

В статье рассматриваются лингвистические особенности современных бытовых сказок на примере русского, английского и итальянского языков. Высказывается предположение, что несмотря на языковое многообразие, современные сказки содержат общие ярко выраженные характеристики. Особое внимание уделено вербализации данных признаков в культурно-исторических условиях разных языковых сообществ. Отмечается элиминирование гендерного фактора в сказках на английском языке, в то время как в итальянской и русской лингвокультурах сохраняется традиционное распределение гендерных ролей.

Ключевые слова: интертекстуальность; номадизм; гендер; стереотипы; бытовая сказка; патриархальное общество.

O. S. Kostarnova

GENRE CHARACTERISTICS OF A DOMESTIC TALE (based on modern Russian, English and Italian domestic tales)

The article focuses on the linguistic features of modern domestic tales based on the Russian, English and Italian languages. The author suggests that, despite the linguistic diversity, modern domestic tales contain common characteristics. Particular attention is paid to the verbalization of these features in the cultural and historical conditions of different linguistic communities. Elimination of the gender factor is noted in English tales, while Italian and Russian linguocultures preserve the traditional distribution of gender roles.

Key words: intertextuality; nomadism; gender; stereotypes; modern domestic tale; patriarchal society.

Введение

лингвистический бытовая сказка гендерный фактор

Жанровые классификации сказок, предложенные учеными различных направлений и отражающие различные научные интересы авторов, включают описание событий, героев, погруженных в них, а также наиболее типичные для жанра сказки сюжеты и мотивы. Анализ классификаций, а также наименований типов сказок свидетельствует о том, что жанр бытовой сказки присутствует в большинстве классификаций с учетом вариаций ее названий: бытовая, социальнобытовая, житейская, новеллистическая, авантюрно-новеллистическая, семейно-бытовая, романическая [Афанасьев 1985; Пропп 1984; Aarne, Thompson 1973; Сравнительный указатель сюжетов: Восточнославянская сказка 1979; Костюхин 2008] и др. Традиционно сказки бытового содержания характеризуются тесной связью с повседневной жизнью, бытовой культурой и отличаются реалистичным сюжетом. Так,

В.Я. Пропп отмечает, что «новеллистические сказки содержат большое количество бытовых элементов, метко схваченных наблюдений, жизненных деталей» [Пропп 2000, с. 288].

В ходе анализа эмпирического материала мы установили, что несмотря на языковое многообразие современные бытовые сказки характеризуются наличием следующих общих элементов: интертекстуальностью, гендерной спецификой, номадизмом. Далее остановимся на каждом из перечисленных элементов.

Феномен интертекстуальности в бытовых сказках

Явление интертекстуальности обусловлено динамичностью системы современной культуры, в основе которой лежит непрерывное взаимодействие различных культурных сообществ, обладающих своими ценностными ориентациями. В современной предметно-специальной литературе существует несколько подходов к феномену интертекстуальности. Так, например, данные подходы Г. В. Денисова условно делит на три типа: 1) параграмматический, в основе которого лежит один из типов анаграмм - параграмма, «описывающая выработку речи текста и указывающая, что каждый элемент функционирует как движущаяся «грамма», которая скорее порождает, нежели выражает смысл» [Денисова 2020, с. 29]); 2) диалогический; 3) эволюционный. Рассмотрим далее проявление каждого типа в современных бытовых сказках.

Иллюстрацией параграмматических связей в анализируемом нами материале служат ценности, значимые для представителей конкретного этносоциума. Напомним, что «ценности - высшие ориентиры поведения - являются, как известно, концентратом культуры. В рамках аксиологической лингвистики выделяются три основных подхода к изучению и описанию ценностей: 1) моделирование лингвокультурных концептов, одним из компонентов которых является ценностное содержание; 2) моделирование оценки в содержании слов и фразеологических оборотов; 3) моделирование дискурсивных образований с маркированным оценочным содержанием» [Карасик 2015, с. 25-26].

Вышеприведенное описание позволяет определить ценностные ориентации, а также способы их вербализации в исследуемых нами сказках. Например, в современной русской сказке «Девочка Нюша и самый главный герой» автор упоминает праздник Первомай, смысл которого пока непонятен главной героине, однако этот день вызывает у нее приятные ассоциации, связанные с приближением лета.

А тут подоспели столь любимые всеми Майские Праздники! Шумно и весело прошел по двору Первомай, - праздник не очень понятный, но радостный: первый день самого весеннего из весенних месяцев, когда вот-вот уже настанет распрекрасное лето, с теплынью, купанием, каникулами!

Из примера следует, что главная героиня радуется природе, испытывает предвкушение от предстоящего праздника, хотя историческое содержание его ей неизвестно. Приятные ассоциации вербализованы при помощи положительно окрашенной лексики: любимый, весенний, распрекрасный, теплынь, каникулы и др. Такое обилие позитивно окрашенных лексем порождает эмоцию радости и способствует возникновению у читательской аудитории хорошего настроения. В итальянской сказке установлены случаи отсылок к известным в Италии телепередачам, помогающим найти близких людей тем, кто отчаялся отыскать родственников самостоятельно. Так, главная героиня в сказке «Il Nano Ninja» обращается в итальянскую телепередачу «С'е posta per te» (аналог российской телепередачи «Жди меня») в попытке найти родную душу, восстановить семейные связи. Lattina ando a “C'e postaper te” con la speranza di poter rintracciare la sua famiglia. «Латтина отправился на передачу «C'e posta per te» в надежде найти свою семью» (перевод авт. - О. К). Так, наиболее ярко в итальянских и русских сказках представлен основной актуальный признак ценности, где подчеркивается его современная трактовка, а историческое происхождение и первоначальное наполнение представлено слабо. Подобное проявление культурных ценностей в анализируемых сказках связано с эмоциональной составляющей аксиологических систем, которые содержатся в их актуальном компоненте. Как утверждает В. И. Шаховский, «эмоции данной языковой общности социологизированы и психологизированы, т. е. обобщены видовым национальным опытом данного народа, поэтому они не только являются формой оценивания среды обитания того или иного языка, но и составляют значительный фрагмент этой среды обитания и картины мира» [Шаховский 2008, с. 5]. Иными словами, эмоции провоцируют реакцию, положительную или отрицательную ассоциацию без опоры на глубинное значение культурных ценностей.

Интертекстуальные связи параграмматического характера присутствуют в анализируемом нами материале, где параграмма выступает как стимул, призванный породить определенную реакцию на прочитанное: принятие или неприятие героя, согласие или несогласие с ценностной системой, понимание или отрицание поступков героев. Примечательно, что в современных исследуемых нами сказках разных народов, написанных на разных языках, одобрение ценностей и отторжение поступков героев происходит на одних и тех же основаниях. Традиционно в героях ценятся ум, доброта, отзывчивость, любовь, храбрость, в то время как коварство, обман, зависть, злоба вызывают неодобрение и осуждение.

Под диалогическим подходом к изучению интертекстуальности понимаются исследования, восходящие к теории диалога М.М. Бахтина, такие, как работы Р. Барта, Ю. М. Лотмана, а также Ю. Кри- стевой. Напомним, что, по мнению М.М. Бахтина, диалогичность существует не только внутри одного текста, но и между текстами. При описании диалектики бытия литературы ученый подчеркивал, что кроме данной действительности, автор имеет дело также с предшествующей и современной ему литературой, с которой он находится в постоянном «диалоге». Рассмотрим следующие примеры: в русской сказке «Возьми меня с собой» главная героиня отправляется к озеру как к месту уединения и спокойствия. Озеро представляется ей местом мистическим, о котором ходят странные слухи.

Побежала с горя девочка к голубому озеру. Решила она посидеть у воды, унять тоску-печаль. А надо сказать, с давних пор поговаривали в народе, что озеро то волшебное было, и всякие странные случаи там приключались. Толком никто не знал какие, но слухи нехорошие ходили, и поодиночке туда захаживать люди побаивались.

Как известно, с водой в отечественных произведениях связано много необычного и загадочного, например, в сказках А. С. Пушкина «О рыбаке и рыбке», «Сказке о царе Салтане», в народной сказке «Морской царь и Василиса Премудрая».

В рамках описанных выше подходов интертекстуальность понимается в широком смысле слова, где «смысл художественного произведения полностью или частично формируется посредством ссылки на иной текст, который отыскивается в творчестве того же автора, в смежном искусстве, в смежном дискурсе или в предшествующей литературе» [Смирнов 1995, с. 11]. Так, интертекстуальность - это фактор своеобразного коллективного бессознательного, который неосознанно для автора предопределяет его деятельность независимо от его желания.

В основе эволюционного подхода лежат теории Ю. Н. Тынянова, Я. Мукаржовского и Ж. Женетт. «По теории Ю. Тынянова, интертекст формируется в пародии, которая выступает как двуплановый текст, вбирающий в себя трансформированный текст (предшественник) со смещенной смысловой стороной» [Безруков 2005, с. 17]. В рамках подобного подхода феномен интертекстуальности рассматривается в узком смысле - как литературный прием, намеренно используемый автором.

На наш взгляд, эволюционный подход к интертекстуальности применительно к сказочному материалу широко используется современными авторами для «осовременивания» классических произведений, в частности сказок, где основной задачей писателя является адаптация реалий, а также межличностных отношений к актуальным для современного общества тенденциям развития. Так, например, в современной сказке о Красной Шапочке реалии современного мира вписаны в традиционную канву сказочного повествования:

В некотором царстве, в некотором государстве жила-была девочка. Звали ее Красная Шапочка. И была у нее бабушка. Жили они не тужили. В общем, хорошо жили, потому что в этом царстве все жили хорошо и одинаково. Но потом стали жить хуже. А всё потому, что завелся в этом царстве страшный-престрашный зверь под названием инфляция. Раньше эта инфляция жила далеко-далеко, за лесами и болотами, в загнивающих странах. <...> А питалась эта нечисть заморская не «вискасом» и не «сникерсами», а зарплатами и пенсиями, которые выдавались вовремя и без задержек.

Подобные современные вставки в сказочном контексте провоцируют объединение двух известных читателю и прежде непересе- кающихся между собой миров, чем вызывают комический эффект. Подобный прием достигается с помощью эволюционного подхода к интертекстуальности.

Феномен номадизма в бытовых сказках

В интертекстуальности проявляется определенный репертуар мотивов, кочующих из одной сказки в другую и присутствующих во всех сказках. Мы считаем возможным обратиться в данном случае к термину «номадизм».

Термин «номадизм» и его ризомная структура нашли в современной науке широкое применение. Понятие «ризома» (фр. rhizome - «корневище, клубень, луковица, грибница») впервые было применено в рамках гуманитарных наук в совместной работе Ж. Делеза и Ф. Гват- тари «Rhizome» в 1976 г. и стало одним из ключевых понятий философии постмодерна. Ученые описывают ризому как нелинейный способ организации целостности, противопоставляя его ограниченным и лишенным динамики линейным структурам. «В ризоме нет точек или позиций, которые мы находим в структуре, дереве или корне. Есть только линии» [Делез 2010, с. 14]. Однако данный термин давно вышел за рамки философии и филологии и широко употребляется современными специалистами в области цифровых наук, экономики, методики преподавания и других наук. Сетевая структура ризомы, не имеющая единого центра, позволяет говорить о горизонтальном и летучем характере распространения предметов и явлений, в том числе культурных смыслов, идей, а также о возможном взаимодействии этих явлений с другими звеньями того же порядка: «Идеал оригинального авторского произведения сменяется идеалом конструкции как стереофонического коллажа явных и скрытых цитат, каждая из которых отсылает к различным и разнообразным сферам культурных смыслов, каждая из которых выражена в своем языке, требующем особой процедуры `узнавания', и каждая из которых может вступить с любой другой в отношения диалога или пародии, формируя внутри текста новые квазитексты и квазицитаты» [Новейший философский словарь 1999, с. 829].

В современных гуманитарных науках понятие ризомы находится в тесной взаимосвязи с понятием номадизма, который трактуется, в том числе, как трансфер культуры, а также как феномен, лежащий в основе бродячих, или номадических, сюжетов. «...Номадизм стирает национальные отличия, доминирование традиционных конфессий упраздняет эзотерические учения и культы» [Шляков 2015]. В основе понятия номадизма лежит непрерывное движение, подобно кочевникам-номадам, которые перемещаются по степи и переносят свои дома, ценности и жизненный уклад, двигаясь по горизонтали без привязки к конкретному месту. Так и сюжеты, отличающиеся номади- ческим характером, распространяются безгранично и безостановочно, не утрачивая при этом своих базовых ценностей и таким образом распространяя их на пути своего следования.

Номадизм в современных сказках обеспечивает устойчивость жанра к изменениям в условиях глобализации мира. Несмотря на трансформацию общества и влияние новых тенденций сказка продолжает выполнять свою главную функцию - функцию воспитания, образования, усвоения общечеловеческих ценностей. Номадизм способствует гармонизации взглядов на важные для любого общества понятия - такие, как справедливость, доброта, поддержка, забота и др.

Гендерный фактор в бытовой сказке

Другой важной особенностью современных бытовых сказок является их гендерная маркированность. В русских сказках гендерный фактор является важной составляющей произведения. Традиционно в начале сказки происходит описание главных героев, их семьи, а также рода деятельности членов семьи. Социальные роли в подобных сказках распределены по-разному. Папа традиционно является главой семьи и обеспечивает семью; мама, как и в современном обществе, совмещает домашние дела и часто работу. Так, в «Сказке о девочке Олюшке и о мудрой бабушке Хаски» семья изображена следующим образом:

Однажды, давным-давно, или совсем недавно в одной далекой сибирской деревушке жила семья. Папа, мама, сынок и дочка. Папа работал трактористом на ферме, мама носила по деревне почту.

Подобное описание вызывает у читателя исключительно положительные эмоции, и в сознании рисуется модель идеальной семьи. При описании детей автор распределяет гендерные роли исключительно традиционно:

Сидят они на крыльце: Юра солдатиками играет, а Оля - куколкой.

Анализ примеров свидетельствует о том, что положительные эмоции формируются посредством употребления ряда положительно окрашенной лексики: дружная семья, помогать, деревушка, солдатик, куколка. Для нас это имеет методологическое значение: значит, и гендерное представление может быть сформировано тем же способом - частой повторяемостью гендерно маркированных элементов. Наш эмпирический материал демонстрирует, что в контекстах исследуемых сказок такие ряды присутствуют, например, девочка, глаза девушки наполнились слезами, малышка, бедняжка. Подобные слова формируют представление о слабом существе, нуждающемся в защите. Сестричка - проявление нежности по отношению к хрупкому, слабому лицу. Мальчишка вызывает ассоциацию смелого, активного юноши.

Таким образом, в современных русских бытовых сказках доминирует традиционное распределение гендерных ролей, а именно - па- триархатное. В английских сказках гендерный фактор представлен более слабо, прослеживается тенденция к нейтрализации гендерных ролей за счет искусственного конструирования гендера - обращения к обобщенным понятиям, таким как родители, вместо мама и папа; дети, вместо сын и дочь; друзья, ребенок, вместо мальчик и девочка.

On Saturday, as every other day, Ava went to the playground and was waiting for her friends to come. Every day Ava and her friends were gathering in the playground and were deciding what to play. Every child had their responsibility in the little gatherings of theirs.

В результате нашего анализа выявлено, что для русских и итальянских сказок характерно традиционное распределение социальных ролей в обществе, в то время как в английских сказках гендерный фактор нейтрализуется. Нейтрализация осуществляется за счет обращения к профессии, должности, статусу и искусственному конструированию гендера - использованию обобщенных понятий.

На современном этапе развития гендерной лингвистики спорным и дискутируемым является вопрос о сильных и слабых текстах. Понятия сильных и слабых текстов и интертекстов встречаются в работах ряда ученых, таких как Р. Барт, Н. А. Фатеева, Н. А. Кузьмина,

М.Б. Ямпольский, Г. В. Денисова. По мнению М. Б. Ямпольского, вокруг «сильных» текстов «разворачивается истинный процесс художественной эволюции» [Ямпольский 1993, с. 136]. Авторы подобных текстов избегают цитирования, но часто бывают цитированы авторами «слабых» текстов. Так, например, в работе Г. В. Денисовой интертексты, получившие «статус значимых в определенный исторический момент вне зависимости от эстетического качества» [Денисова 2020, с. 103], причислены к «устойчивому ядру» интертекстуальной энциклопедии, т. е. к разряду «сильных» интертекстов, а интертексты, представляющие собой «моментальные снимки ассоциативно-языкового сознания, актуализация которых ограничена временными рамками и связана с социальными факторами» [Денисова 2020, с. 103], автор относит к «динамическому пласту», т. е. к разряду «слабых».

Применительно к исследуемому материалу, мы полагаем, что современные сказки относятся к динамическому пласту литературы, так как представляют собой тексты, отражающие реалии современности. Подобные тексты актуальны благодаря затрагиваемым темам, отвечающим запросам современного общества. Однако мы считаем непродуктивным относить современные сказки к слабым текстам, так как они строятся на сильном феномене гендера, который вербализируется во всех сказках и имеет разное проявление. Многогранность и подвижность средств конструирования гендера позволяет предположить, что гендер в современных сказках выступает как сильный и в то же время динамичный конструкт.

Musa met a beautiful woman, who was as kind as he was. He married her and they had a family. Musa and his family lived freely and happily ever after (Musa's Journey). - «Муса встретил красивую женщину, такую же добрую, как и он. Он женился на ней, и у них была семья. Муса и его семья жили свободно, долго и счастливо» (Путешествие Мусы) Зд. и далее перевод наш. - О. К..

Обрадовались муж и дети ее возвращению. И пошли ужинать. А баба вспомнила про подарок медведя и достала кузовок - покрутила, попросила. И видят дети, что на столе стоит самовар с ароматом чабреца и мяты, сковорода белых грибов, чашка спелой малины, мед в туеске, и зажили они счастливо и весело (Баба и медведь).

Tornati a casa, ripresero la vita di sempre: i genitori tornarono a lavoro, i bambini andavano a scuola e trascorrevano i pomeriggi a casa dei nonni (Mi racconti una storia?). - «Оказавшись дома, они вернулись к своей обычной жизни: родители пошли на работу, дети пошли в школу, а после обеда проводили время в доме бабушек и дедушек» (Расскажешь мне историю?).

Как видно из примеров, гендерный фактор проявляется в сказках на русском, итальянском и английском языках, это осуществляется с помощью конструирования бинарных оппозиций «муж - жена», «дети - бабушки и дедушки», трансляции ценностных систем и традиционного распределения гендерных ролей.

Применительно к нашему эмпирическому материалу сильными текстами являются сакральные, религиозные, народные, волшебные сказки, в которых зафиксированы гендерные стереотипы, отражено традиционное распределение социальных ролей. Вся современная сказка построена на сильном тексте на гендерной основе, но гендер настолько подвижен и легко конструируем, что он способен обеспечить как стабильность, так и динамику этих текстов.

К сильной основе современных сказок можно отнести их связь с прецедентными текстами и ситуациями, формирующими их смысл. Напомним, что прецедентные тексты традиционно трактуются как «(1) значимые для той или иной личности в познавательном или эмоциональном отношении, (2) имеющие сверхличностный характер, т. е. хорошо известные и широкому окружению данной личности, включая ее предшественников и современников, и, наконец, такие, (3) обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности» [Караулов 1987, с. 216].

Пожалела она медведя вытащила колючку, сняла с головы платок, да перевязала больное место, тогда медведь молвит: «Спасибо, милая, отблагодарю тебя за доброту». Подвел ее медведь к березе, пошептал и достал из-под березы волшебный кузовок и передал его своей спасительнице со словами: «Как захочешь отведать сибирских даров, ягод, грибов, орехов кедровых или чай испить из трав целебных - чабреца, иван-чая, мяты, ромашки, - покрути кузовок три раза и попроси кузовок, кузовок, дай мне вкусный грибок, чайный листок, лесной медок, ягод и орешек без всяких помешек». Взяла женщина волшебный кузовок и побрела в деревню домой» (Баба и медведь).

Таким образом, изученный нами материал свидетельствует о том, что гендер присутствует в русских, английских и итальянских сказках и имеет разное проявление. Гендерный фактор вербализуется с помощью отсылки к номадическим сюжетам, которые преодолевают пространственно-временные границы и проявляются в текстах разных культур, но транслируют общие ценности и традиции распределения гендерных ролей. Однако, вне зависимости от средства вербализации, гендер выступает в качестве стабильного и в то же время динамичного элемента структуры сказки. Стабильность таких текстов достигается с помощью гендерных кочующих мотивов, в то время как легкость конструирования обеспечивает его динамику. Таким образом, гендер можно считать константой современной бытовой сказки, транслирующей преемственность традиций, а также намерение к сохранению ценностных систем.

Заключение

Проведенный нами анализ современных бытовых сказок на русском, английском и итальянском языках свидетельствует о том, что они имеют свои ярко выраженные особенности. Они заключаются в обязательном присутствии интертекстуального, номадического и гендерного элементов. Вербализация этих компонентов зависит от лингвокультурной специфики и культурно-исторических условий развития анализируемых языковых сообществ. Интертекстуальность основана на обращении к «сильным текстам», что формирует основу для кочующего мотива. Гендерный фактор объективируется с учетом лексикосемантической и грамматической систем языков. Этим объясняется традиционное распределение гендерных ролей в итальянской и русской лингвокультурах, в то время как в английских сказках мы отмечаем элиминирование гендерного фактора.

Список литературы / references

лингвистический бытовая сказка гендерный фактор

1. Афанасьев А. Н. Народные русские сказки. Т II. М.: Наука, 1985. [Afanas'ev, A. N. (1985). Narodnye russkie skazki (Russian folk tales). Moscow : Nauka. (In Russ.)].

2. Безруков А. Н. Поэтика интертекстуальности: Учебное пособие. Бирск: Бирск. гос. соц.-пед. академия, 2005. [Bezrukov, A. N. (2005). Poehtika intertekstual'nosti (Poetics of intertextuality). Birsk: State Socio-Pedagogical Academy. (In Russ.)].

3. Делез Ж. Тысяча плато: Капитализм и шизофрения / Жиль Делез, Феликс Гваттари; пер. с франц. и послесл. Я. И. Свирского; науч. ред. В. Ю. Кузнецов. Екатеринбург: У-Фактория; М.: Астрель, 2010. [Delez, Zh. (2010). Tysyacha plato: Kapitalizm i shizofreniya (A thousand plateaus: Capitalism and Schizophrenia). ZHil' Delez, Feliks Gvattari; per. s franc. i poslesl. YA.I. Svirskogo; nauch. red. VYU. Kuznecov. Ekaterinburg: U-Faktoriya; Moscow: Astrel'. (In Russ.)].

4. Денисова Г. В. Интертекст в современной социокультурной реальности России и Италии. М.: Канон+ РООИ «Реабилитация», 2020. [Denisova, G. V. (2020). Intertekst v sovremennoi sotsiokul'turnoi real'nosti Rossii i Italii (Intertext in the Modern-Day Sociocultural Reality of Russia and Italy). Moscow: Kanon+ (In Russ.)].

5. Карасик В. И. Лингвокультурные ценности в дискурсе // Иностранные языки в высшей школе. 2015. № 1. С. 25-35. [Karasik, V. I. (2015). Lingvokul'tur- nye tsennosti v diskurse. (Linguocultural values in discourse): Inostrannye yazyki v vysshei shkole, 1, 25-35. (In Russ.)].

6. КарауловЮ. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. [Karaulov, Yu. N. (1987). Russkii yazyk i yazykovaya lichnost'. (Russian language and linguistic personality). Moscow: Nauka. (In Russ.)].

7. Костюхин Е. А. Сказка в исследованиях А. И. Никифорова / Вступ. ст. к сб.: А. И. Никифоров Сказка и сказочник. М.: ОГИ, 2008. [Kostyuhin, E. A. (2008). Skazka v issledovaniyah A. I. Nikiforova. (A fairy tale in the research of A.I. Nikiforov). Vstupit. st. k sb: A. I. Nikiforov Skazka i skazochnik. Moscow: OGI. (In Russ.)].

8. Новейший философский словарь / сост. А. А. Грицанов. Минск: В. М. Скакун, 1998. [Gritsanov, A. A. (1998). Noveishii filosofskii slovar'. (The latest philosophical dictionary). Minsk: V. M. Skakun. (In Russ.)].

9. Пропп В. Я. Русская сказка. Л.: Лениздат, 1984. [Propp, V. Ya. (1984). Russkaya skazka. (The Russian Folktale). Leningrad: Lenizdat. (In Russ.)].

10. Пропп В. Я. Русская сказка. М.: Лабиринт, 2000. [Propp, V. Ya. (2000). Russ- kaya skazka. (The Russian Folktale). Moscow : Labirint. (In Russ.)].

11. Смирнов И. П. Порождение интертекста. Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б. Л. Пастернака. Изд. 2. СПб.: Языковой центр филологического факультета СПбГУ, 1995. [Smirnov, I. P (1995). Porozhdenie interteksta. Ehlementy intertekstual'nogo analiza s primerami iz tvorchestva B. L. Pasternaka. 2nd ed. St. Petersburg: Yazykovoj centr filolo- gicheskogo fakul'teta SPbGU. (In Russ.)].

12. Сравнительный указатель сюжетов: Восточнославянская сказка / АН СССР. Отд-ние лит. и яз. Науч. совет по фольклору; Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая; сост.: Л. Г. Бараг, И. П. Березовский, К. П. Кабашни- ков, Н. В. Новиков. Л.: Наука, 1979. [Sravnitel'nyj ukazatel' syuzhetov: Vostochnoslavyanskaya skazka (1979). Sost.: L. G. Barag, I. P Berezovskij, K. P Kabashnikov, N. V. Novikov. (Comparative index of plots: East Slavic tale). AN SSSR. Otd-nie lit. i yaz. Nauch. sovet po fol'kloru; In-t etnografii im. N. N. Mikluho-Maklaya. Leningrad: Nauka. (In Russ.)].

13. Шаховский В. И. Лингвистическая теория эмоций. М.: Гнозис, 2008. [Shak- hovskii, V. I. (2008). Lingvistiechskaya teoriya ehmotsii. (Linguistic theory of emotions). Moscow: Gnozis. (In Russ.)].

14. Шляков А. В. Номадизм постмодерна в свете краха идентичности // Теория и практика общественного развития. 2015. № 20. URL: https://cyberleninka. ru/article/n/nomadizm-postmoderna-v-svete-kraha-identichnosti (дата обращения: 01.10.2020) [Shlyakov, A. V. (2015). Nomadizm postmoderna v svete krakha identichnosti (The nomadism of postmodernity in the context of the crisis of identity). Teoriya i praktika obshchestvennogo razvitiya, 20. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/nomadizm-postmoderna-v-svete-kraha-iden- tichnosti (accessed: 01.10.2020). (In Russ.)].

15. Ямпольский М. Б. Память Тиресия. М.: РИК «Культура», 1993. [Yampol'skii, M. B. (1993). Pamyat' Tiresiya (The memory of Tiresias). Moscow : RIK. (In Russ.)].

16. Aarne A., Thomson S. The Types of the Folktale // Folklore Fellows Communications. Nr. 184. Helsinki, 1973. P 3-10.

Размещено на Allbest.ru