"Черная металлургия" Александра Фадеева: удача неудачного романа

Размещено на http://allbest.ru

Московский педагогический государственный университет

Институт филологии

«Черная металлургия» Александра Фадеева: удача неудачного романа

Святославский Алексей Владимирович

доктор культурологии, профессор

Аннотация

Работа посвящена драматической истории создания последнего (незавершенного) романа Александра Фадеева, который традиционно признавался критиками и окружением писателя серьезной неудачей. История работы над «Черной металлургией» во многом прослеживается на эпистолярии Фадеева. Приводятся различные мнения по поводу причин этой неудачи и той роли, которую роман сыграл в трагической кончине Фадеева. Гипотеза автора статьи состоит в попытке доказать, что как завершенные Фадеевым и при жизни опубликованные первые восемь глав романа, так и многочисленные архивные материалы, опубликованные после его кончины и приоткрывающие вход в творческую мастерскую писателя, в содержательном и формальном аспектах представляют интерес для современного читателя и специалиста-филолога.

Ключевые слова: Александр Фадеев, роман «Черная металлургия», русская советская литература, русская литература 1950-х гг., русская литературная критика, производственный роман.

Abstract

«Ferrous metallurgy»: success of unsuccessful novel

Svyatoslavsky А. V.

The work is devoted to the dramatic history of the last (unfinished) novel «Ferrous metallurgy» by the Soviet writer Alexander Fadeev, which was traditionally recognized by critics and the writer's environment as a serious setback. The history of work over the «Ferrous metallurgy» can be traced in many respects to Fadeev's epistolary. Various opinions are given about the reasons for this failure and the role that the novel played in the tragic death of Fadeev. The author's hypothesis consists in trying to prove that both the first eight chapters published by Fadeev during his life, as well as numerous archival materials published after his death, may be regarded to some extent as successful literary work in terms of problematic and formal aspects for the modern reader and specialist-philologist.

Keywords: Alexander Fadeev, «Ferrous metallurgy» novel, Soviet literature, Russian literature of 1950s, Russian literary critics, genre of «occupational novel».

Современные россияне в долгу перед двумя поколениями людей труда. Первое поколение в кратчайшие сроки после революции и Гражданской войны сумело создать мощный экономический потенциал, позволивший победить во Второй мировой войне и сформировать базу для послевоенного роста экономики. Второе поколение -- это и есть главные герои незавершенного романа А. А. Фадеева «Черная металлургия» -- восстанавливали страну после военных потерь и вывели СССР в число передовых в научном и технологическом отношении стран. Наследие той могучей экономики обслуживает и сегодня нужды России. Сам по себе культ индустрии, науки, технологий, характерный для периода 1950-х гг., когда писался фадеевский роман, явился вполне органичной страницей в истории советской России и нашел отражение в истории ее культуры. Позднее, в 1970-80-х гг. уже зазвучала критика в адрес т. н. производственной темы в литературе и искусстве, что было вызвано невысоким качеством ряда произведений, где за производством пропадал человек во всей полноте своих личностных качеств и проблем. Достоинство же неоконченного романа «Черная металлургия» в том, что Фадеев на первый план выводит человека, а индустриальная сфера интересует его во многом как поле социальных отношений. Читая незавершенный роман на исходе второго десятилетия XXI века, когда проблематика современного искусства, на первый взгляд, так далеко ушла от советских 1940-50-х, тем не менее, ощущаешь актуальность того, что вошло в завершенную первую часть романа и того, что содержат в себе оставшиеся в архиве и отчасти опубликованные материалы и наброски к роману.

Обратимся к истории создания романа. Непосредственно к работе над «Черной металлургией» Александр Фадеев приступил в 1951 г. Об этом мы узнаем, в частности, из его письма к И. В. Сталину, датированному мартом 1951 г., в котором писатель просит предоставить ему отпуск на год для написания нового романа. В этом письме Фадеев характеризует будущее произведение как «роман о молодежи крупного советского индустриального предприятия в наши дни, <.. .> роман о нескольких поколениях русского рабочего класса, роман о партии и комсомоле <...>, роман о победе индустриализации нашей страны» [2, c. 139].

Отпуск был дан, но к сожалению, писателя все время отзывали для исполнения бесконечных обязанностей генерального секретаря Союза писателей СССР. Тем не менее, им была проделана колоссальная работа по сбору и изучению материала. «За это время, -- писал позднее Фадеев, -- я изучил жизнь, быт, производство девяти крупнейших металлургических заводов Востока и Юга страны, а также Москвы, проштудировал, по совету академика Бардина, два учебника металлургии как следует, прочел немыслимое количество брошюр новаторов производства, изучил биографии таких крупнейших русских металлургов, как Аносов, Чернов, Павлов, Байков, Бардин, изучил биографии Дзержинского, Куйбышева, Орджоникидзе, которые будут показаны в моем романе. Я вложил в роман все лучшее из своего собственного жизненного опыта, все, что я передумал и перечувствовал за 50 лет своей жизни, в этом романе сейчас вся моя душа, все мое сердце» [2, с. 151].

Читая эти строки сегодня, с одной стороны, испытываешь горечь от того, какой огромный труд был положен на то, что потом будет признано творческим провалом Фадеева, а с другой стороны, понимаешь, что такой провал не мог не иметь страшных последствий для писателя. Однако зададимся вопросом, а действительно ли фадеевский роман являет собой полную неудачу? Возможно, это не совсем так. Автор планировал закончить весь роман к концу 1954 г., а первая часть (приблизительно треть объема всего романа) намечалась им к публикации в журнале «Новый мир» у А. Т. Твардовского в первом номере 1954 г.

К сожалению, написанию романа сопутствовал постигший автора душевный кризис, о причинах которого писалось с тех пор немало, поскольку он привел в итоге к гибели Фадеева. Период от смерти Сталина 5 марта 1953 г. до состоявшегося в феврале 1956 г. XX съезда КПСС оказался сложным и переломным для страны и во многом роковым для Фадеева. Однако не только развенчание Сталина командой Хрущева и переход к «оттепели» послужили причиной кризиса писателя, здесь были и иные причины. Главной может быть даже назван сам по себе непростой жизненный путь человека, которому многие завидовали в силу его положения «литературного министра», но который фактически на долгие годы был отрываем бюрократической работой от свободного литературного творчества. В письме к А. А. Суркову в мае 1953 г. Фадеев признается: «Я болен не столько печенью, которая для врачей считается главной моей болезнью, сколько болен психически. Я совершенно, пока что, неработоспособен [2, с. 149]. И в эти кризисные годы мечта о создании романа, получившего название «Черная металлургия», стала для Фадеева спасительной надеждой, желанным венцом творческого пути. В этом же письме автор характеризует рождающуюся «Черную металлургию» как самое лучшее произведение своей жизни которое «будет буквально подарком народу, партии, советской литературе» [2, с. 151].

Летом 1953 г. Фадеев отправляется в больницу, а затем в санаторий в Барвихе. Приведем запись из дневника его ближайшего друга -- А. Т. Твардовского от 13 июля 1953 г.: «В субботу, третьего дня навестил Фадеева в больнице. Пожалуй, я никогда не видел еще его таким пожухлым, унылым и жалким, несмотря на его механические усилия показаться бодрым и неунывным в предвидении успешного завершения первой части романа, на который теперь все его надежды. Грустно было и то, что он говорил о 20 листах к январскому № , как будто уже по крайней мере 15 у него готовы, а потом суетливо листал тетрадочки с записями карандашом < .. >, он замахнулся уже в своих предположениях к роману на такую всеохватность событий, лиц, материала, мест, времени, что это было похоже на все те наши намерения, которые легче всего даются воображению» [8, с. 86]. Твардовский видит неосуществимость замысла Фадеева в первую очередь в том, что автор погнался за последними событиями политической жизни (Фадеев в беседе с ним говорит о корректировке замыслов в связи со смертью Сталина, арестом Берии и возможной перемене внутриполитического курса.), а писателю, по мнению Твардовского, следует обращаться «к святая святых искусства, где дело вовсе не в доведении повествования до последних событий политической жизни» [8, с. 87]. При этом Твардовский жалеет Фадеева, видя, что тяжелое душевное состояние заставляет искать единственную отдушину в написании этого обреченного на неудачу романа. «Я увидел его индифе- рентизм, -- записывает далее Твардовский, -- не только к Союзу писателей, о чем он говорит, но и ко всему вообще, что сейчас за пределом его «добрых намерений» -- романа, как избавления от внешней житейской путаницы, в которую он влип, как некоего психологического реванша» [8, с. 87].

Таким образом, Твардовский уже летом 1953 г. распознал глубокий душевный кризис Фадеева, связанный с политическими и идеологическими переменами, с невозможностью полноценной творческой самореализации, с разочарованием в состоянии советской литературы, с болезнями, а также с определенными трудностями в отношениях с Союзом писателей, с некоторыми коллегами и трудностями личной жизни. Роман «Черная металлургия», как считал Твардовский, для Фадеева, измотанного заседаниями, поездками, выступлениями и лишенного на долгие годы нормальных условий творчества, стал последней надеждой, а осознание краха романного замысла в будущем означало его конец как писателя. И спустя без малого три года, узнав о физической гибели Фадеева, Твардовский 15 мая 1956 г. записал в дневнике: «Смерть Фадеева. Узнал вчера утром. Самое страшное, что она не удивила» [8, с. 230]. Более подробные размышления Твардовского о роли нереализованного романа в трагической кончине Фадеева содержатся в дневниковых записях его новомирского коллеги А. И. Кондратовича. Твардовский отвергает ставшую привычной для периода «оттепели» версию о страхе разоблачения Фадеева как подписанта «расстрельных писем» (а равно и официальную версию об алкогольной болезни) и выдвигает на первое место именно неудачу с романом, ставшую последней каплей, переполнившей чашу душевных страданий. «А чего стоила ему <Фадееву -- А.С.>, -- записывает слова Твардовского Кондратович, -- переделка «Молодой гвардии»! Я не люблю этот роман, он вымученный, написанный натужно, хотя видно, что человеком талантливым, умеющим изобразить психологию души. Но роман неважный. И вот он его переделывает, и роман становится еще хуже. И он это знает, видит, художество он понимал и ценил. И уже полный крах -- его «Черная металлургия». Это писалось уже от отчаяния, писалось с ложным замыслом. Тут он уже и себя не понимал. Писалось так: генеральный должен написать генеральный роман. Лучший. Всеобъемлющий. Главный. Генеральный. А от таких замыслов путного никогда ничего не получается. И роман у него не пишется, а то, что написано -- плохо. Это был крах Фадеева» [5, с. 509].

Вернемся к истории создания произведения. Приступая к работе над «Черной металлургией», Фадеев отправляется на Урал, чтобы на месте знакомиться с обстановкой и людьми, о которых он собирается писать. «В Челябинске, -- пишет он в августе 1951 г. А. Ф. Колесниковой, -- провел двое суток, ушедших целиком на всевозможные знакомства, встречи, заседания: мне нужно было многое получить от областных властей, получить в смысле знаний и обеспечения будущей своей деятельности на новом месте. И вот с 10-го числа я уже здесь. С утра раннего -- на предприятиях, потом обедать в гостиницу и снова--бродить по городу, заводить знакомства, участвовать во всяких заседаниях и совещаниях, опрашивать будущих своих героев (а кто из них станет героем, еще неизвестно!), в местный музей, в горно-металлургический институт, в поликлинику, в кино, в клубы, в парк, магазины -- все это такое молодое, порой неустроенное, и все это мне нужно знать» [1, с. 375].

В мае 1952 г. Фадеев делится с О. Д. Форш: «Я пишу неслыханно толстый роман, который носит название, более подходящее для технического учебника: «Черная металлургия». Уже само название показывает, какие бездны я должен был пройти и изучить» [1, с. 398]. Фадеев все время «чудовищно завален работой» совершенно не связанной с романом, здоровье его пошатнулось и он периодически должен отправляться на лечение.

В 1953-54 гг. замысел романа уточняется, в него вносится немало изменений, что, кстати, только усугубляло невозможность одолеть такой труд. В конце августа 1953 года Фадеев обращается письмом к Г М. Маленкову и Н. С. Хрущеву с просьбой: «Прошу ЦК предоставить мне творческий отпуск, сроком на один год, начиная с 15 сентября с. г., для окончания романа «Чёрная металлургия», с освобождением на этот срок от всех обязанностей, кроме подготовки доклада на Всесоюзном съезде писателей в 1954 г., если ЦК разрешит созыв съезда и сочтёт целесообразным поручить мне этот доклад. Я работаю над романом с конца 1951 года, сейчас вступил в такой период работы, когда мне необходимо отдать ему все свои душевные силы. Это роман не только о металлургах и строителях металлургии, он охватывает широкие круги советского общества, действие его развёртывается в городах Москве, Магнитогорске, Челябинске, Днепропетровске, Запорожье, Ленинграде. События в романе развиваются, начиная с весны 1951 года, и заканчиваются в наши дни. Однако, в связи с действующими лицами в романе немало места уделено периоду первой и второй пятилеток и Отечественной войны и есть взгляд в будущее в связи с вопросами технического прогресса и коммунистического перевоспитания людей. В связи со многими новыми явлениями нашей жизни, мне необходимо ещё раз побывать там, где живут и действуют мои герои. Если отпуск будет мне предоставлен, я начну печатание романа в журнале уже с марта 1954 года» [РГАНИ. Ф. 3, оп. 34, д. 195, л. 24].

Теперь речь идет не просто о романе, но о грандиозной эпопее, равной которой не было в истории советской литературы. При этом писатель ставит себя в сложное положение, потому что нарастающая масштабность тематики и проблематики требует все больше сил и времени, не говоря уже о творческом вдохновении, а силы убывают, здоровье уходит, отношения с властью, от которой Фадеев ждет понимания, резко ухудшаются.

Но при всем этом -- и это главная мысль настоящей статьи -- мы убеждены, что труд Фадеева не пропал даром. Даже в том виде, в котором роман дошел до современного читателя, он представляет интерес, а первая часть из восьми глав остается вполне самоценной и с художественной точки зрения, и в аспекте проблематики.

Иногда встречается мнение, что после 1953 г. ввиду тяжелого состояния здоровья Фадеев вообще не брался за роман, однако, переписка убеждает в обратном: мысль о завершении этой работы продолжает владеть им. Правда, в это время он пытается завершить и другой свой роман, «Последний из Удэге», и из личной переписки 1954 г. не всегда ясно, о работе над каким конкретно романом идет речь. Тем не менее, очевидно, что отправляясь летом 1954 г. вновь на Урал, в Челябинск, Фадеев ищет материал именно для индустриального романа. В это время он эпизодически испытывает приливы истинного вдохновения, соприкасаясь с жизнью тех, которые должны стать прототипами его героев. В письме, адресованном К. Н. Стрельченко, из Челябинска 19 августа 1954 г., читаем: «Я вышел в районы старой Челябы и бродил там еще не меньше часа с тем романтическим чувством, которое только может быть присуще писателю, любящему жизнь и выросшему среди таких же домиков и лачуг. Здесь все было «наружу». Здесь и грубое и злое заявляло о себе, но тем трогательнее выглядели девочки в «форменных» платьицах и тем прекраснее были лица женщин, встречающих мужей потоком возвращающихся с утренней смены. Мне хотелось обнять это все...» [1, с. 527-528].

В октябре 1954 г. начинается долгожданная публикация фрагментов романа. В итоге при жизни Фадеева увидели свет восемь первых глав первой части романа в газете «Челябинский рабочий» (номера от 6, 7, 10, 17 октября 1954 г.), в журнале «Огонек» (номера 42-45 за 1954 г.) и в «Литературной газете» от 11 ноября 1954 г. Впоследствии в пятитомном собрании сочинений Фадеева, выходившем в 1959-61 гг., впервые были опубликованы некоторые материалы к созданию романа из архива писателя, еще одна подборка материалов вошла в семитомное собрание сочинений, выходившее в 1969-71 гг. В 1977 г. С. Н. Преображенский публикует специальную книгу-исследование о романе «Черная металлургия» с приложениями, в которую включает комментированные материалы записных книжек и рабочих тетрадей Фадеева из фондов ЦГАЛИ (ныне РГАЛИ: Ф. 1628, оп. 1), относящихся к истории работы над романом [6]. Публикация Преображенским архивных материалов по «Черной металлургии» представляет ценность для поклонников творчества Фадеева, поскольку раскрывает драму вынашивания и создания этого произведения, она стала своего рода окном в грандиозную творческую лабораторию писателя.

В письме В. А. Захарову от 14 ноября 1954 г. Фадеев объясняет публикацию незавершенной вещи тем, что «надо было мне показать читателю хотя бы отдельные главы из новой своей работы, поскольку до съезда писателей я не успею опубликовать первой книги нового романа» [1, с. 536]. В этом же письме Фадеев обращается к вечно злободневной теме недовольства читателей героями произведений, за образами которых они находят черты знакомых реальных лиц. Как известно, эта проблема особенно остро встала у Фадеева в связи с романом «Молодая гвардия». Так и по поводу прочтения первых глав «Черной металлургии», он с горечью пишет о том, что «нельзя с одной стороны, призывать писателя к изучению жизни, а с другой стороны -- по- обывательски ловить в его произведении отдельные знакомые разрозненные факты и приписывать их знакомым лицам. Если бы писатели считались с этим и боялись этого, -- заключает Фадеев, -- у нас не было бы художественной литературы вообще» [1, с. 356].

По-видимому, последнее упоминание о романе в эпистолярии Фадеева относится к апрелю 1956 г. Мы имеем в виду письмо от 12 апреля 1956 г. -- ответ Я. К. Кокушкину, предложившему Фадееву приехать в Сормово, чтобы познакомиться с местной индустрией. Фадеев пишет, что принял бы предложение, если бы трудности продвижения «Черной металлургии» были связаны с отсутствием жизненного материала, однако, побывав уже на производствах Челябинска, Магнитогорска, Днепропетровска, Москвы, Запорожья, -- материала накопил с избытком. Причина же задержек в работе состоит в перегруженности и плохом самочувствии. Но «самое главное, -- продолжает Фадеев, -- состоит в том, что за последние два-три года жизнь внесла столько нового, мы живем в эпоху таких перемен, когда еще далеко не все «уложилось» в художественном сознании и приходится многое пересматривать и переделывать из уже написанного» [1, с. 634].

В этот же день 10 апреля 1956, в письме Ф. П. Булочникову, рассуждая об одиозном выступлении М. А. Шолохова на XX съезде КПСС в феврале того же года, Фадеев завершает его фразой: «Болезнь не дала мне возможности присутствовать на съезде и выступить. Надеюсь теперь выступить не с новой речью, а с новой книгой» [1, с. 633]. Очевидно, имеется в виду «Черная металлургия».

Если обратиться к истории осмысления романа «Черная металлургия» за прошедшие шестьдесят с небольшим лет со дня ухода Фадеева, то явственно ощущается преобладание негатива. В сознании массового читателя закрепилось мнение о нем как о крупной неудаче писателя, который взялся за ложный посыл и потерпел крах. В среде историков и литературоведов также превалирует негатив, а среди причин неудачи обычно называют следующие.

Первое, что закрепилось в сознании многих после самоубийства Фадеева 13 мая 1956 г. -- это общий личностный и творческий кризис Фадеева как преданного Сталину человека в связи с разоблачением сталинизма и «культа личности». Конец сталинской эпохи был воспринят как неизбежный конец Фадеева. Сюда же примыкает мнение о том, что идея романа вообще была подброшена или даже поручена Фадееву «сверху» Сталиным (иногда называют также Маленкова). Критиками выстраиваются аллюзии к 1930-м годам в связи с необходимостью борьбы с «вредительством» на производстве. Делается вывод о том, что раз те, кого считали вредителями (и возможными прототипами героев романа) оказались не вредителями, это больно ударило по Фадееву. Это действительно так, линия борьбы с вредительством (правда уже в понимании 1950-х гг.), намечалась в произведении, однако была далеко не главной, что и показывают объемные авторские материалы к роману. Здесь Фадеева можно пожалеть как человека дважды споткнувшегося на недостоверных данных: реабилитация прообразов отрицательных героев омрачила также судьбу романа «Молодая гвардия», впрочем, Фадеев уже об этом не узнал.

Второй причиной называют неверную трактовку вечной проблемы борьбы новой прогрессивной технологии с традиционными методами на производстве. Имеется в виду «подброшенная» Фадееву идея пропаганды нового метода электроплавки стали, отвергнутая вскоре как несостоятельная, что стало ударом для автора, уже начавшего развивать эту тему на страницах романа. Но здесь злая ирония истории проявила себя так, что в принципе метод электроплавки стали оказался впоследствии жизнеспособен, хотя не отменил традиционных технологий.

Наконец, третьей, наиболее объективной, причиной называли ложную попытку Фадеева создать всеохватывающую эпопею с массой сюжетных линий, героев, коллизий, проблем, с которой физически было не справиться никакому литератору. Это прозвучало и в вышеприведенных соображениях Твардовского. Приведем некоторые примеры различных мнений.

Сергей Хрущев, сын Никиты Сергеевича Хрущева, в книге «Реформатор» посвятил Фадееву целую главу с неприязненно звучащим заглавием «Смерть слуги “образованного сатрапа”». Слово «сатрап» по отношению к Сталину взято им из предсмертного письма Фадеева. Сергей Хрущев с сожалением пишет о ряде крупных российских и зарубежных писателей, подпавших под чары Сталина. «Если Пастернак еще как-то мыслил себя без Сталина, то для Фадеева с его смертью все кончилось. Без Сталина и после Сталина Фадеев оказался не у дел. Писать он отвык. Последние годы в моменты просветления по прямому указанию Сталина работал над романом «Черная металлургия», историей изобретателя нового метода плавки стали. Изобретатель и его метод имели реальных прототипов в жизни. Сталин их поддерживал. Фадеев много времени посвятил изучению технологических тонкостей предполагаемого изобретения. Собственно, их описаниям и посвящен роман. И тут, в 1956 году, разразилась катастрофа: на поверку оказалось, что практической ценности изобретение не имеет, а без него и роман терял какой-либо смысл» [10, с. 456].

Бенедикт Сарнов [7] также поддержал версию о том, что роман не более чем выполнение поручения Сталина. Однако такая точка зрения не сочетается с приведенным нами выше письмом Фадеева к Сталину, где писатель излагает вождю свои планы по поводу будущего романа и просит дать отпуск. Сарнову известно это письмо, однако он почему-то пренебрегает тем, что Фадеев упоминает о романе, посвященном рабочему классу и индустриализации, убеждая читателя, что желаемый отпуск Фадееву требуется для доработки романов «Молодая гвардии» и «Последний из Удэге». В качестве доказательства приводится мнение В. Я. Кирпотина, полагавшего, что «Фадеев писал роман «Черная металлургия» по прямому заказу Сталина, по сюжету, данному Сталиным, узловым моментом которого должны были стать вредительство, разоблачение вредителей и победная ликвидация их козней. Сталин желал, чтобы его образ был выведен в романе, притом крупным планом» [3, с. 650].

«Стало быть, -- подытоживает Сарнов, -- не для того обращался Фадеев к Сталину с просьбой о годичном творческом отпуске, чтобы получить возможность приступить к работе над заказанным ему новым романом. Скорее -- наоборот: именно просьба Фадеева об этом годичном отпуске, наверно, и натолкнула Сталина на мысль дать ему такое важное государственное задание. Принял он это задание с воодушевлением» [7].

Таким образом, Сарновым делается вывод о том, что главными задачами Фадеева было: разоблачение «вредителей» (которых не было); воспевание Сталина (который воспет уже немало) и прославление металлургов-новаторов (которые оказались жуликами от науки). Оправданием подобной точки зрения, казалось бы, может послужить письмо самого Фадеева к А. Ф. Колесниковой, написанное 23 октября 1955 г., в котором он жалуется на затяжные болезни и невозможность нормально работать. Обращаясь к причинам застойного состояния романа, писатель дает следующее объяснение: «Я задумывал, сочинял и начинал писать его <роман -- А.С.>. в 51-52 гг., когда многие вопросы стояли, вернее, выглядели по-иному, чем сегодня.

В центре моего сюжета находилось одно «великое» техническое открытие и борьба вокруг его осуществления. Но это «великое» открытие оказалось чистой «липой», взращенной высокопоставленными карьеристами, которые ввели тогда в заблуждение и правительство. Кроме того, большую сюжетную роль играла в моем романе борьба с группой так называемых врагов народа, что тоже было мной не выдумано, а взято из реальных материалов. К счастью для этих людей и к неудаче романиста, дело этих «врагов» тоже оказалось «липой»» [1, с. 586].

Однако позволим себе усомниться в искренности Фадеева, который впрочем, возможно, убедил и себя самого, что причина трудностей -- в изменении политической ситуации и появлении новых фактов. Против этого говорит его собственный архив материалов к «Черной металлургии», изучение которых не позволяет сделать вывода о том, что главными задачами было изобличение вредителей и пропаганда нового метода плавки. Фадеев создает художественное произведение, в центре которого стоит рабочий человек, к тому же на дворе уже не 1920-30-е годы, отмеченные вульгарным подходом к беллетристике как к прямой служанке политики и производства.

Внимательное изучение черновых материалов к роману также не позволяет сделать вывод о том, что главным было выведение на первом плане образа Сталина -- при всей (до поры) безграничной любви Фадеева к Сталину. Фадеев вынужден лукавить сам с собою и своими корреспондентами, потому что ненаписанный роман был уже разрекламирован и теперь, образно говоря, надо платить по счетам. Предложенное им в письме Колесниковой объяснение не вызывает доверия именно в той части, где он представляет эти причины как главные.

Главным в романе (и это прекрасно продемонстрировали уже первые опубликованные главы) должны были стать человеческие отношения на производстве и в быту, что характеризует замысел несостоявшегося романа с самой лучшей стороны. Что же касается причин незавершения романа, то на наш взгляд, позиция Твардовского в объяснении этого выглядит наиболее объективной. Роман остался незаконченным не потому, что Фадееву помешала смерть, болезнь, перемена политического курса, или какая-то еще непредвиденная причина. Увы, роман не мог быть вполне осуществлен в таком виде, в каком Фадеев задумал его, как чрезвычайно многоплановое, многосюжетное произведение, в котором автор пытался разрешить едва ли не все насущные проблемы своей эпохи, да еще с погружением в историческую перспективу. роман фадеев твардовский советский металлургия

Но в тоже время позволим себе не согласиться с Твардовским в том, что плохо все то, что написано. Действительно, многие куски романа, оставшиеся в архиве даже в качестве цельных фрагментов, страдают недостатками, однако, на наш взгляд, те самые первые восемь глав являются несомненной (и даже в чем-то неожиданной -- ибо все внимание автора, критиков и читателей поглотила катастрофа с нереализованным замыслом романа как такового!) удачей.

Исходя даже из того немногого, что составляет восемь глав первой части, очевидно, что ряд задач был поставлен Фадеевым вполне оправданно и даже отчасти разрешен в этом малом фрагменте. Отсюда возникает мысль -- рассмотреть те самые восемь первых глав как некое самостоятельное произведение, в жанровом отношении могущее составить рассказ или небольшую повесть. Даже отдельно взятые пассажи внутри этого текста обладают эстетической ценностью. Экспозиция романа выглядит как талантливо сделанная литературная зарисовка рабочего утра индустриального города, включающая в себя и события, и мастерски выполненные портреты (в том числе психологические) героев, и пейзажные зарисовки, и жанровые сценки. На память приходят подобные работы в живописи того времени, например, известная работа К. Ф. Юона «Утро индустриальной Москвы» (1949), В. И. Крылова «Утро индустриальной Караганды» (1962) и др. То есть, экспозиция большого романа превращается волею судеб в самостоятельное произведение. Восемь глав обладают необходимой целостностью: есть сюжет, есть социальные коллизии (это не только производство, но семейная и женская темы).

Очень зримо и жизненно обрисованы характеры, дана предыстория героев. Есть общий пафос произведения -- воспеть преобразующий человека сознательный труд на благо общества. «“Черная металлургия”, -- читаем мы в сохранившихся заметках автора к плану романа, -- роман о великой переплавке, переделке, перевоспитании самого человека, превращения его из человека, каким он вышел из эксплуататорского общества -- и даже в современных молодых поколениях еще наследуют черты этого общества--превращение его в человека коммунистического общества» [9, с. 390].

Как видим, Фадеевым использована понятная для той эпохи аналогия: производство -- личность, когда происходящая на заводе плавка руды оборачивается переплавкой человека, из переплавки выходит духовно обновленная личность. «В явлениях производственных, -- писала Л. Ф. Киселева, -- он <Фадеев -- А. С.> усматривал, по сути, живые процессы, сходные с явлениями человеческой жизни.

Философский смысл замысла «Черной металлургии» вскрывал, обобщал, анализировал и синтезировал глубинные процессы XX в., -- эпохи перехода, как считал Фадеев (и не он один), к новой истории человечества: аналогия жизни людей этого времени, борьбы в ней разных начал -- процессам в черной металлургии, великой переплавке руды, очищению от пустых пород; человека как самое величайшее из всех дел природы и общества -- и черная металлургия как основа основ производства и промышленности» [4, с. 234].

Весьма значима и сделанная Фадеевым оговорка об атавизмах «эксплуататорского» общества в поколении 1950-х. Теперь мы знаем, что именно эти черты, все более расцветая с периода брежневского «застоя», привели к разрушению социалистического строя и советской политической системы, поставив Россию перед лицом глубокого экономического и духовного кризиса. Совершенно очевидно, что труд был, и навсегда остается, облагораживающим, воспитывающим и духовно возвышающим человека. Фадеев как человек своего времени по- настоящему любит людей труда, поэтому многие литературные характеры несут на себе отпечаток авторского сочувствия.

Начало произведения, как известно, немаловажно для понимания общего замысла. В данном случае характерно то, что первая глава сразу переносит читателя не на производство, как можно было ожидать, но в домашнюю обстановку семьи Кузнецовых. Автор исполнен симпатии к своим главным героям -- рабочей семье Павла и Христины Кузнецовых. Не случайно в устах повествователя они выступают под уменьшительно-ласкательными именами Павлуши и Тины. «Когда люди прочтут все произведение, -- писал Фадеев в частной переписке после публикации первой части, -- они увидят, что и Павлуша и Тина хорошие и по-своему незаурядные люди...» [1, с. 537]. Впрочем, это вполне ощутимо и по первым главам. Не секрет, что литературу 1930-50-х гг. нередко упрекают в примитивном схематизме изображения характеров. Как видим из анализируемых глав, Фадеев рисует сложные многогранные характеры, которые непросто вместить в привычные и ставшие шаблонами для литературы и кинематографа той эпохи представления о положительных и отрицательных героях. В этом Фадеев наследует лучшей традиции русской классической прозы XIX века, которую он так ценил. Павлуша Кузнецов вызывает симпатию, но Павлуша не идеален: как глава своей семьи -- семьи, созданной им, -- он несет ответственность за попустительство отцу и брату, которые и словом и делом унижают его жену. Однако он пока не нашел выхода и предпочитает обходить острые углы, предоставляя жене самой разбираться со свекром и деверем. Вызывает также справедливое беспокойство и становится предметом подтрунивания со стороны сослуживцев то, что Павел Кузнецов, заняв большую должность, бросил учиться, он только «нахватывает» несистематических знаний, все больше времени посвящая заседаниям, собраниям, произнесению речей, которые пишут за него специально приставленные журналисты. Впрочем здесь можно увидеть отражение трагедии самого автора, поглощенного заседаниями и выступлениями.

Брат Павлуши Захар, на первый взгляд, представляется читателю однозначно инфернальной личностью, видящей смысл бытия в получении низменных удовольствий -- пьянства, обжорства и измен жене («человек-потребитель», как сказано о нем). Но вслед, словно пытаясь быть объективным, повествователь замечает, что «Захар Кузнецов был вовсе не плохим рабочим: не имел за двенадцать лет тяжеленной работы на коксовых печах ни одного прогула и взыскания <...>, числился не то чтобы на хорошем, а на обычном счету у начальства, то есть на таком счету, который открыт для многих рядовых тружеников, лишенных, может быть, недостатков Захара, но имеющих другие, свои недостатки» [9, с. 229-230]. То есть, Захар вносит свой вклад в строительство коммунизма, но труд для него лишен вдохновения. Делается вывод о том, что труд преобразует духовно не всех: все дело в отношении работника к труду -- может ли он быть источником вдохновения, или только источником средств для самоублажения.

Фадеев в опубликованных главах не решает многих вопросов, что могло быть поставлено ему в вину с позиций критики тех лет. Он оставляет эти вопросы открытыми, но он ставит их, и этого вполне достаточно с позиций сегодняшнего дня. Идеальные семьи, идеальные работники, идеальные производственные отношения--все это виделось тогда в свете близко ощущаемого коммунистического «завтра», которое, увы, не состоялось. Сам Фадеев, не раз в выступлениях и статьях объяснявший, что идеальные фигуры советской литературы в принципе реальны, потому что их воплощения непременно появятся в светлом будущем (принцип советского романтизма), вдруг волею судьбы становится автором произведения, где как раз этот принцип и не реализован. Идеальных нет. Даже любимая героиня Тина тоже в чем-то лишена некоторых элементов душевной привлекательности, которыми, например, обладают ее подруга Васса или врач Галина Сомова.

Очень важной и удавшейся писателю проблемой представляется женский вопрос. «В романе надо хорошо развить тему о положении советской женщины в семье, -- намечал себе Фадеев. -- Две стороны вопроса: что общество уже дало женщине и где она еще фактически связана больше, чем мужчина. Разоблачить, высмеять, бичевать эгоистические навыки мужчины в семье, -- особенно когда это касается крупных работников» [9, с. 391].

Безотносительно «бичевания» мужского эгоизма, сами по себе женские образы романа необычайно привлекательны, но они при этом даны во всей полноте социальных коллизий: здесь и видимая неразрешимость положения Тины в отношении любимого мужа, который все больше уходит в производственные дела, а ее уделом остается домашнее одиночество, и в отношении его родственников-пьяниц, отравляющих жизнь молодой семьи. Здесь и жизненная драма Вассы, влюбленной в ставшего мужем лучшей подруги Павлушу, и не способной перешагнуть через свое к нему чувство, чтобы устроить свою личную жизнь. Здесь и трагедия пожилой работницы, сын которой пошел по «кривой дорожке».

При стремлении писателя-романтика, взращенного коммунистической идеологией, найти гармонию в бытии советского рабочего класса послевоенной эпохи, бинарная оппозиция семья / производство, неизбежно проявляет себя неким диалектическим противоречием. Тина Кузнецова, имея прекрасного мужа, дом, двоих детей, тем не менее, начинает тяготиться положением домашней хозяйки и, хуже, -- прислуги при девере и свекре. Она предлагает мужу взять няню к детям, что вызывает негодование Павлуши: советской рабочей семье не годится использовать чужой наемный труд.

С размахом написанная автором панорама выхода на утреннюю смену рабочего люда выглядит вдохновляющей едва ли не для всех участников этого процесса, но вызывает горечь у наблюдающей за процессом с балкона Тины. Женщина чувствует себя одинокой, оторванной от своих прежних товарищей, оторванной от масштабного созидательного заводского труда и, что еще хуже, -- оторванной от мужа. «Перед Тиной в будничной простоте проходило ежедневное и доступное всем торжество людей, которое можно было определить словами, тоже простыми: Люди идут на работу. А она, Тина, уже не могла быть участником этого торжества. Она не только не была равной среди женщин, где когда-то была среди первых, но все эти женщины и мужчины, которые шли на работу с ее мужем, становились в положение более высокой близости к нему, чем она, Тина.

Отдав и подчинив ему себя, она уже не могла быть так близка к нему, как те, кто был рядом с ним и независим от него» [9, с. 242]. Это уже более серьезная проблема в своей социальной типичности, чем пьющий свекор. На первый взгляд, душевный дискомфорт героини выглядит нелепостью, ибо женщина оказывается освобождена от совсем не женского труда (токарь на металлургическом производстве) и помещена во вполне комфортные условия отдельной квартиры с обеспеченным мужем и любимыми детьми. Но не по станку и заводским трубам ностальгирует Тина, она ностальгирует по отношениям людей, по другой своей семье -- заводской. Не случайно Фадеев усиливает эту мысль, помещая рядом с Тиной фигуру ближайшей подруги Вассы, с которой Тине было так хорошо и которой она фактически лишается, выходя замуж.

При том, что общая композиция восьми глав вполне вписывается в старинную классицистическую схему единства времени, места и действия (утро буднего дня--рабочий микрорайон индустриального города -- сборы работников на утреннюю заводскую смену), Фадеев уже здесь делает шаг в сторону эпопейного замысла, успев нарисовать картины прежней жизни целого ряда героев, с детальным описанием некоторых ключевых для понимания происходящего сцен из их биографий.

Фадееву удается опоэтизировать такой, казалось бы, неблагодарный материал, как индустриальное производство, да еще в виде черной металлургии. Автор следует в русле мировоззрения вдохновенных созидателей индустриальной мощи страны, характерного для периода 1920-50-х гг. Если начало романа исполнено в минорных тонах: утренний конфликт Тины и Павлуши после очередной безобразной пьянки, устроенной его родственниками, то первая часть в итоге завершается мажорной концовкой, рисующей общую панораму завода, который, по-своему, тоже является героем произведения, поскольку объединяет всех остальных героев и прямо или косвенно способствует проявлению их характеров.

Концовка звучит как патетический гимн советской индустрии и труду, помогающему формировать новый тип общества: «Корпуса цехов поражают воображение своей громадностью и протяженностью. Но особенность пейзажу придают черные великанши-домны с их беспрерывно работающими механизмами <...>. Округлые стволы циклопических силосных башен с углем отливают на солнце. Надземные легкие галереи кажутся висящими в воздухе. Гигантские портальные краны углеподготовки и изящные башенные краны на строительстве новой домны ажурно вырисовываются своими конструкциями в голубом небе <...> Ежедневный поток тысяч людей, спешащих к труду, -- там, где труд стал или становится владыкой мира, -- это не только выражение дисциплины и организованности, это символ новой государственности», -- пишет Фадеев [9, с. 263-264]. Завод словно призван помочь разрешить социальные конфликты, он задает направление движения к счастливому будущему, к сознательному труду каждого на благо всех. Созерцая эту картину, идущий на работу Павлуша вместе с товарищами испытывает чувства «подъема, непринужденного веселья, взаимной доброжелательности», задаваемых коллективным движением массы тружеников на завод. Подытоживая, отметим еще раз, что первая опубликованная Фадеевым часть романа представляет собой ценность не только как памятник культуры той эпохи и предмет изучения творческой лаборатории писателя. Именно то, что успел вложить Фадеев в восемь первых глав: история человеческих взаимоотношений, отношения мужчины и женщины, родителей и детей, жены и мужа, друзей и подруг, сослуживцев, людей разных поколений -- все это представляется актуальным сегодня и всегда. Для вдумчивого читателя и поклонника фадеевской эстетики представляют, впрочем, интерес и архивные материалы к роману, публиковавшиеся в указанных выше изданиях.

Публикуя их, С. Н. Преображенский очень верно заметил, что «даже в <...> незавершенных (а потому и во многом еще несовершенных) материалах Фадеев предстает перед нами как художник большого и яркого целеустремленного таланта, очень ясной и зрелой мысли, глубоких чувств, как писатель остросовременный, стремящийся решать в своем творчестве самые значительные проблемы жизни своего народа» [6, с. 260].

Литература

1. Александр Фадеев. Письма. 1916-1956 / Вступ. ст., сост. и прим. С. Н. Преображенского. 2-е изд., расширен. М.: Сов. писатель, 1973. -- 808 с.

2. Александр Фадеев. Письма и документы. Из фондов РГАЛИ / Сост., вступ. ст. и коммент. Н. И. Дикушиной. М.: Изд-во Литер. ин-та им. А. М. Горького, 2001. -- 360 с.

3. Кирпотин В. Ровесник железного века. Мемуарная книга. М.: «Захаров», 2006. -- 848 с.

4. Киселева Л. Ф. Фадеев-художник в замыслах и претворении. М.: ИМЛИ РАН, 2001. -- 248 с.

5. Кондратович А. И. Новомирский дневник. 1967-1970. М.: Сов. писатель, 1991. -- 528 с.

6. Преображенский С. Н. Недопетая песня. О романе А. А. Фадеева «Черная металлургия». М.: Современник, 1977. -- 320 с.

7. Сарнов Бенедикт. Сталин и писатели. В 4-х кн. Кн. 4. М.: Эксмо, 2011. -- 1184 с. // Эл. ресурс: URL: https://royallib. com/read/benedikt_sarnov/stalin_i_pisateli_kniga_chetvertaya. html#1074972. Дата обращения: 20.06.2018.

8. Твардовский Александр. Дневник. 1950-1959. М.: ПРОЗАиК, 2013. -- 528 с.

9. Фадеев А. А. Собрание соч. В 7 тт. Т. 4. М.: Худож. литература, 1970. -- 496 с.

10. Хрущев С. Н. Реформатор. М.: Вече, 2016. -- 576 с.

Размещено на Allbest.ru