Отражение романтической традиции в поэме Н.А. Некрасова "Мороз, Красный нос"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Отражение романтической традиции в поэме Н.А. Некрасова «Мороз, Красный нос»

Яцкив Екатерина Олеговна, магистр филологии, специалист Центра русского языка и культуры им. А.Ф. Лосева, Институт филологии Московского педагогического государственного университета

Поэма Н.А. Некрасова «Мороз, Красный нос» анализируется с точки зрения следования автора романтической традиции. Через сопоставление произведения с балладой В.А. Жуковского «Лесной царь» определяются особенности влияния романтической традиции на творчество Некрасова. Доказательством следования поэта романтической традиции становится наличие общих для обоих произведений мотивов одаривания и искушения, сна, пленения, наличие схожих черт в образах Лесного царя и Мороза, а также младенца и Дарьи. При этом Некрасов не просто заимствует образы и мотивы романтического произведения, но творчески перерабатывает их, актуализируя тематику, свойственную реалистическим произведениям.

Ключевые слова: мотив, образ, романтизм, реализм, Н. Некрасов, В. Жуковский.

The reflection of the romantic tradition in the poem be N. Nekrasov «The Frost, Red Nose»

E.O. Yatskiv

N. Nekrasov's poem «The Frost, Red Nose» is analyzed from the point of view of the author's following the romantic tradition. Through the comparison of the work with the ballad of V. Zhukovsky «The Forest Tsar», the features of the influence of the romantic tradition on the work of Nekrasov are determined. The proof of the poet's following the romantic tradition is the presence of common motifs for both works of gifting and temptation, sleep, captivity, the presence of similar features in the images of the Forest king and Frost, as well as the baby and Daria. At the same time, Nekrasov not only borrows the images and motifs of a romantic work, but creatively reworks them, updating the themes inherent in realistic works.

Keywords: motive, image, romanticism, realism, N. Nekrasov, V. Zhukovsky.

Творчество Н.А. Некрасова зачастую связывается с расцветом поэзии реалистического толка. Сам Некрасов призывает в первую очередь быть гражданином («Поэтом можешь ты не быть, / Но гражданином быть обязан), а все романтически- поэтические настроения отринуть во имя утверждения первенства социальной тематики и проблематики.

Связь творчества Некрасова с романтической традицией обычно упоминается в контексте обсуждения его первого поэтического сборника «Мечты и звуки» (1840), стихотворения которого изобилуют поэтическими штампами и следами влияния великих предшественников: В.А. Жуковского, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова и некоторых других.

Однако такое восприятие обращения Некрасова к романтическим традициям нельзя назвать верным. А.А. Смирнов в статье «Жанровая романтическая традиция в лирике Н.А. Некрасова начала 1860-х годов» [4] говорит о нескольких этапах рецепции романтической традиции в поэтическом творчестве Некрасова, акцентируя внимание на проблеме жанра. По мнению исследователя, на раннем этапе Некрасова интересует романтическая баллада («Рыцарь», 1839; «Пир ведьмы», 1839) как таковая. Данная тенденция отражена в уже упомянутом нами сборнике «Мечты и звуки» (1840). В середине 40-х годов Некрасов продолжает обращаться к жанру баллады, но уже в пародийном, сатирическом ключе, что отражается в текстах и 50-х годов («Секрет», 1855).

Романтические образы, мотивы проявляются и в более поздних произведениях Некрасова. А.Б. Криницын обнаруживает романтические мотивы в поэме «Мороз, Красный нос», написанной в 1862-1864 гг. Исследователь акцентирует внимание на «форме монолога и исповеди, героическом и трагическом пафосе повествования» [2, c. 522], а также на «символическом подтексте сюжета» и «взаимоотражённости мира природы и человека» [2, c. 522]. Автор статьи утверждает, что наличие мотива смерти героя под воздействием неких таинственных сил (в данном случае -- Мороза), а также мотива смерти как ухода в природу и фольклорных мотивов является наследием романтической традиции. В контексте данной проблемы Криницын говорит и о сюжетном сходстве романтических баллад с поэмой Некрасова, при этом автор статьи упоминает «Лесного царя» Гёте в переводе Жуковского, но, подчеркнём, лишь упоминает.

Проанализируем поэму Н.А. Некрасова «Мороз, Красный нос», определим степень рецепции поэтом романтических образов и мотивов в данном произведении через сопоставление ключевого эпизода поэмы -- смерти Дарьи -- с эпизодом смерти ребёнка, героя баллады «Лесной царь».

Оба героя встречают свою смерть в лесу. Примечательно, что лес в мифологизированном сознании предков представлял собой место обитания как добрых, так и злых духов. Лес--это живое существо, способное оказать влияние на человека и его судьбу.

Мифологические представления, заимствованные фольклорной традицией, отразились и в романтической балладе «Лесной царь» Жуковского. Лес представлен читателю в виде олицетворенной сущности -- Лесного царя, являющегося хозяином чудесного места. Непосредственные картины природы видны не умирающему младенцу, а ездоку, который пытается убедить несчастного ребёнка в том, что всё виденное им -- это только плод воспалённого детского воображения:

«Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?» «Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул: Он в темной короне, с густой бородой».

«О нет, то белеет туман над водой» [1, c. 473]

Лес Некрасова -- это тоже волшебное место, окутывающее героиню произведения своими невидимыми морозными цепями, медленно погружающее её в спокойный сон. Сон -- это пограничное состояние человека, то место, где заканчивается реальность, и начинается другой параллельный, иррациональный мир. Сама смерть в образцах устного народного творчества представляется вечным сном. Именно во время сна душа человека способна покинуть его тело, жить самостоятельной жизнью (вспомним Катерину из «Страшной мести» Н.В. Гоголя). Так происходит с Дарьей, душа которой во сне перемещается в идиллическую картину жизни крестьянской семьи -- её семьи, жизни, которая не может существовать в реальности, ведь единственный кормилец, любимый муж, отец и сын покоится в сырой земле, укутанной снежным покровом.

Мотив сна встречаем и у Жуковского: Лесной царь обещает младенцу знакомство со своими дочерьми, которые будут усыплять несчастного.

Пребывание героев в пограничном состоянии -- ещё один элемент, объединяющий схожие сцены двух произведений. Согласно романтическому канону, лишь тот герой способен соприкоснуться с иррациональным, даже волшебным миром, который находится в нетипичном для человека, в ненормальном положении, состоянии духа. Оба героя умирают, т. е. находятся в критической точке перехода из одного мира в другой, именно поэтому они и получают возможность видеть лесного духа и общаться с ним.

Портреты волшебных существ, посетивших несчастных, схожи. Оба духа имеют бороду («Он в темной короне, с густой бородой» [1, c. 473] -- читаем у Жуковского; «И яркое солнце играет / В косматой его бороде» [3, c. 238] -- читаем у Некрасова). Внушительные старцы, один из которых истинный царь (у него есть корона), а другой -- воевода, предлагают своим жертвам невероятные богатства, драгоценные камни, волшебные дворцы неземной красоты. Оба духа надеются поселиться в лесу с несчастными: Лесной царь, «пленённый» красотой младенца обещает заполучить его в любом случае, а Мороз буквально сватается к Дарье, обещая сделать её царицей.

Образы лесных духов прорисованы посредством проведения параллелей с природным миром, но, если Лесной царь и есть сам лес, они будто неотделимы друг от друга в сознании младенца, то Мороз -- это владыка, хозяин леса, преобразующий его:

Глядит--хорошо ли метели

Лесные тропы занесли,

И нет ли где трещины, щели,

И нет ли где голой земли? и т. д. [3, c. 238]

Нельзя не заметить, что оба героя -- это молодые люди. В «Лесном царе» перед нами предстаёт «младенец» («малютка», «сын молодой», «дитя»), в произведении Некрасова -- «молодица», что вновь обращает внимание читателя к мотиву сватовства (сам автор называет Дарью «вдовой»).

Оба персонажа подвергаются искушению -- лесные старцы предлагают им навеки поселиться в лесу, владычествовать совместно. Оба персонажа стремятся преодолеть искушение, не поддаться волшебному воздействию, и оба погибают, не имея возможности сопротивляться магическим силам духов леса.

Герои будто попадают в лесной плен, они не имеют возможности освободиться от чудесного воздействия, они обречены на гибель, то есть в обоих произведениях возникает еще один общий мотив -- мотив пленения.

Примером, подчёркивающим схожесть обеих сцен, на мой взгляд, является отсылка Некрасова к элементу сюжета баллады Жуковского, своими корнями уходящему в фольклорную традицию. Мороз, описывая Дарье обязанности лесного воеводы, говорит ей: «На горе недоброму вору, / На страх седоку и коню, / Люблю я в вечернюю пору / Затеять в лесу трескотню» [3, c. 239]. Читатель невольно вспоминает «запоздалого ездока».

Отметим и несколько схожих черт формального характера.

Во-первых, оба произведения написаны одинаковым стихотворным размером -- амфибрахием, которым и писалась баллада как жанр романтический.

Во-вторых, Некрасов использует междометие «Чу!», которое было введено в балладный лексикон Жуковским.

Однако, невзирая на такое количество схожих явлений в анализируемых сценах, существует важное отличие «Лесного царя» Жуковского от «Мороза, Красного носа» Некрасова, наглядно иллюстрирующее индивидуальные особенности мироощущения каждого автора и подчёркивающее принадлежность авторов к разным литературным эпохам.

Финал баллады Жуковского по-настоящему трагичен. Младенец, пытающийся освободиться от пут, накладываемых на него Лесным царём, не справляется с волшебным духом и умирает в страшных мучениях:

Ездок оробелый не скачет, летит;

Младенец тоскует, младенец кричит

Ездок подгоняет, ездок доскакал...

В руках его мертвый младенец лежал [1, с. 475]

Отношение к смерти Дарьи не может быть однозначным. Лес представлен читателю как место «невольного и страшного покоя», в нём царит «тишина гробовая», а значит, смерть близка, и лес--это гроб, в который ляжет замёрзшая, как и её супруг, молодая вдова (это неслучайно, ведь Мороз превращается в Прокла и начинает целовать женщину). О смерти твердит героине Мороз, который любит «покойников в иней рядить». Так, образ мужа переплетается с образом чародея, Дарья погружается в предсмертный сон, воссоединяется в нём с семьёй, пребывает в состоянии счастья и умиротворённого покоя. Дарья, подобно мужу, холодеет, пытаясь этому сопротивляться, но сдаётся.

Услышав во сне песню, женщина обретает желанное умиротворение («Последние признаки муки / У Дарьи исчезли с лица» [3, с. 241]), ей «сладко» умирать там, где она наконец-то обрела покой. Воссоединившись с родными во сне, пребывая с любимыми на лоне изобилующей урожаем природы, она навсегда прощается со всеми тяготами жизни, тихо, спокойно («Ни звука! Душа умирает / Для скорби, для страсти» [3, с. 242]), застывая в «своём заколдованном сне».

Из всего вышесказанного можно сделать следующий вывод: эпизод, в котором умирает Дарья в поэме Н.А. Некрасова «Мороз, Красный нос» имеет ряд схожих черт с балладой В.А. Жуковского «Лесной царь», что свидетельствует о влиянии романтической традиции на анализируемое произведение Некрасова. Однако Некрасов, используя балладные элементы, обращаясь к фольклору, реализует идею, отражающую основные тенденции его времени: не трагична, в отличие от смерти младенца, смерть крестьянки, потерявшей единственного кормильца в семье, утонувшей в тяжёлом, неженском труде, обречённой на невыносимую, непосильную для женщины жизнь. Максимально отвлечённая смерть какого-то младенца, приобретающая некий абстрактный, вселенский, общий трагический характер нарисована романтическими красками, которые у Жуковского взял Некрасов, желая изобразить реальные проблемы настоящей жизни с живыми людьми, подверженными тяжёлым испытаниям суровой реальности. И романтические черты в поэме Некрасова -- это один из способов показать желанное избавление от тяжёлого положения реально существующих людей -- русского народа!

некрасов жуковский заимствование романтический

Литература

1. Жуковский В.А. Лесной царь // Жуковский В.А. Баллады. М.; Л.: Изд-во детской лит-ры, 1936. С. 473-475.

2. Криницын А.Б. Романтические мотивы в поэме Н.А. Некрасова «Мороз, Красный нос» // Памяти Анны Ивановны Журавлевой: сб. статей. М.: Три квадрата, 2012. С. 515-534.

3. Некрасов Н.А. Мороз, Красный нос // Некрасов Н.А. Стихотворения. Поэмы. М., 1971. С. 216-242.

4. Смирнов А.А. Жанровая романтическая традиция в лирике Н.А. Некрасова начала 1860-х годов // Филологические науки. 2006. № 2. С. 30-35.

Размещено на Allbest.ru