Концепт страха в Толковой Палее

Размещено на http://www.allbest.ru/

Концепт страха в Толковой Палее

Светлана А. Борисова

Российский государственный гуманитарный университет

Аннотация

В статье рассматривается содержание концепта «страх» в Толковой Палее. Данный источник важен для изучения представлений о страхе в древнерусской книжности как один из авторитетных, влиятельных и распространенных текстов с толкованиями и дополнениями к библейским сюжетам. Концепт страха в Палее имеет довольно сложную структуру. Ее отправная точка - это страх Божий. Значение понятия богобоязненности и ее основные характеристики в Палее были установлены автором статьи на основе анализа контекста выражения «страх Божий» и с помощью исследования более крупных смысловых блоков, включающих это словосочетание. Также удалось выяснить, какую роль, согласно Палее, играет богобоязненность в мироустройстве и жизни человека. На противоположном страху Божьему полюсе оказывается страх смерти, фигурирующий в тексте источника в описании кончины грешника. Анализ этой составляющей концепта страха показывает наиболее пугающие для составителя Палеи аспекты смерти. Проведенная работа позволяет расширить наши представления о том, как трактовалось понятие страха в Древней Руси, и намечает направление для дальнейшего исследования - изучение страха в контексте греховности и праведности.

Ключевые слова: страх, концепт страха, страх смерти, страх Божий, Толковая Палея, история эмоций, Древняя Русь

The concept of fear in Tolkovaya Paleya (The Explanatory Palea)

Svetlana A. Borisova

Russian State University for the Humanities

Abstract. The article discusses the meaning of the concept of fear in Tolkovaya Paleya (Old Russian commented retelling of Old Testament). This historical source is important for exploring the notion of fear in Old Russian literature. Tolkovaya Paleya was an influential text. It includes interpretations and additions to the Biblical stories. The concept of fear in Tolkovaya Paleya has a rather complex structure. Its key point is the fear of God. The meaning of the God-fearing concept and its main characteristics in Paleya were defined by the author of the article following the analysis of the context for the expression `the fear of God' and through the study of larger semantic blocks that include that phrase. The paper also focuses on the role of the Godfearing in the world order and in the lives of humans as it was described in Tolkovaya Paleya. The opposite of this fear is the fear of death, appearing in the text of the source in the description of sinner's demise. The analysis of that component in the concept of fear shows the most frightening aspects of death for the compiler of Paleya. The paper helps to expand the understanding of how the concept of fear was interpreted in Ancient Russia, and outlines a direction for further research - the study of fear in the context of sinfulness and righteousness.

Keywords: fear, concept of fear, fear of death, fear of God, Tolkovaya Paleya, history of emotions, Ancient Russia

Выделение эмоций в отдельную область исследования позволяет значительно продвинуться в изучении особенностей мировосприятия человека прошлого [Плампер 2010, с. 20-22, 33-36]. Согласно наиболее актуальному, на наш взгляд, концептуальному подходу в истории эмоций, переживания людей имеют в своей основе некое неизменное, универсальное ядро и культурную оболочку, варьирующуюся в течение времени [Плампер 2010, с. 19-20]. На этот культурно обусловленный уровень эмоций и направлено наше внимание.

Страх является одним из главных человеческих переживаний, поэтому его изучение в разных аспектах и ракурсах крайне важно. Несмотря на лаконичность описаний эмоциональных состояний людей, древнерусские памятники содержат большое число упоминаний этой эмоции. Что вкладывалось в понятие «страх» в Древней Руси? Для того чтобы ответить на данный вопрос, в первую очередь следует обратиться к религиозным произведениям, под влиянием которых создавалась оригинальная древнерусская литература. Речь, соответственно, пойдет не о реальных эмоциях, так или иначе отобразившихся в тексте, но о концептосфере страха в древнерусских источниках.

В этой статье мы рассмотрим представления о страхе, содержащиеся в Толковой Палее - произведении, которое оказало значительное воздействие на древнерусскую книжность. Оно представляет собой комментированный пересказ (с многочисленными толкованиями и дополнениями) неканонических текстов Ветхого Завета (от Книги Бытия до 11 стиха 2 Книги Царств) и является источником многих богословских, исторических и естественно-научных сведений. Недаром Палею называют «своеобразной средневековой энциклопедией» [Водолазкин 2007, с. 3]. Нас будет интересовать, что представляло собой (или должно было представлять) понятие страха для ее составителя.

Несмотря на то что Палея уже долгое время привлекает внимание исследователей, время и место ее возникновения до сих пор точно не установлены. Можно выделить две основные точки зрения о появлении Палеи. Часть исследователей считают, что она имеет византийское происхождение и является переводом с грече- ского¹. Другие полагают, что Палея представляет собой компиляцию древнерусского книжникаСрезневский И.И. Древние памятники русского письма и языка // Известия Императорской академии наук по отделению русского языка и словесности. СПб.: Тип. Императорской акад. наук, 1862. Т. 10. Вып. 3. Стб. 191-192; Успенский В.М. Толковая палея. Казань: Тип. Имп. ун-та, 1876. С. 4; Тихонравов Н.С. Сочинения. М.: М. и С. Сабашниковы, 1898. Т. 1: Древняя русская литература. С. 114. См. также: [Порфирьев 2005, с. 15].Михайлов А.В. К вопросу о тексте книги Бытия пророка Моисея в Толковой Палее // Варшавские университетские известия. 1896. Вып. 3. С. 20-23; Истрин В.М. Замечания о составе Толковой Палеи // Сборник отделения русского языка и словесности Императорской академии наук. СПб.: Тип. Императорской акад. наук, 1898. Т. 65. № 6. С. 135-136; см. так-же: [Адрианова 1910, с. 39; Водолазкин 2007, с. 9-10]. Авторы сборника «“Палея Толковая” в контексте древнерусской культуры XI-XVII веков:. О датировке Палеи существуют различные версии, непосредственно связанные с предполагаемым местом возникновения анализируемого источникаматериалы Первой международной научной конференции» (М., 2014) в большинстве своем также склоняются в пользу древнерусского проис-хождения Палеи [Мильков 2014, с. 39; Моторин 2014, с. 69; Дергачева 2014, с. 117-123].Так, сторонники древнерусского происхождения Палеи В.М. Истрин и В.П. Адрианова считают временем ее создания XIII в. [Истрин 1906, с. 36-51; Адрианова 1910, с. 39]. Исследователи, склоняющиеся к «визан-тийской версии», указывают более раннюю датировку: И.Я. Порфирьев предполагает IX-X вв. [Порфирьев 2005, с. 15]. В.М. Успенский говорит о VIII-IX вв. (Успенский В.М. Указ. соч. С. 129-130)..

Все упоминания страха в Палее можно условно разделить на три базовые категории. Это концепт страха Божьего, земные страхи, с которыми человек сталкивается в повседневной жизни, и страх смерти, физической и «вечной» (адских мук). Мы начнем анализ с первой из них.

Богобоязненность - одна из ключевых христианских добродетелей, которая оказывала большое влияние на поведение и мироощущение человека прошлого. Страху Божьему сопутствуют такие слова-наименования эмоций, как трепет: «кго^жгорЪ страхо^м трепещють англи i долнии оужасомъ колТблють^сстрхомъ силы трь- собьственаго бж^ства безначална суще»Палея Толковая по списку, сделанному в Коломне в 1406 г. // Труд учеников Н.С. Тихонравова. М., 1892. Вып. 1. С. 47; ср.: Палея Толковая. М.: Согласие, 2002. С. 72.; ужас: «но слава г^снА гависА изъ облака надъ храмо^мсвидТнига и видТша вси снве излви нападе отж^асъ на ве^сснемъ ихъ»Палея Толковая по списку, сделанному в Коломне в 1406 г. // Там же. М., 1896. Вып. 2. С. 282; ср.: Палея Толковая. С. 359.; умиление (в значении смирения, благоговения): «ничто* оубо тука и кости зловоньнТк ксть но со оумиленикмъ в богаз- ни ба восла нои жертву к нему»Палея Толковая по списку, сделанному в Коломне в 1406 г. Вып. 1. С. 109; ср.: Палея Толковая. С. 150.Там же. Вып. 2. С. 240; ср.: Палея Толковая. С. 307.; благоговение: «слыши гако говТинТи- ша кго стварАєть вл^дка и с богазнью повТлТвакть кму послушати гле- X/fT_TVT_ -s<7" IP пГі 711 11 И Till`ЛЮ-І Ј> ТМИ* Рг ТТІ/Л^ТЛТТ^ Т^сЯ и^и^сТ'ҐЛ ТЛ РТПЯНЛТЛТР

iva.da^x..d *» ; jv^^j^jeb і\^огу^и^л^и^^^^^^б%^му:«' j л^^э^ит^/ г d d ии г ^и ^^^х^^^і^н^А^ит^/ заповТди кго (...) боитесА га и любите брать брата»Там же. С. 234; ср.: Палея Толковая. С. 301..

Страх Божий способен избавлять человека от страхов повседневных: «къ лукавьству печально исправАть васъ не имать области вами всА непригазнина печаль (.) иже богаисА г^са и любАи брата свокго то не имать страховатисА ничто же аще и множество злы чади світь нань дадАть не оуспіють то ни звіремь можеть обладанъ быти понеже оубо помагають юму гаже къ бу юже имі къ брату своюму любовь» Палея Толковая по списку, сделанному в Коломне в 1406 г. Вып. 2. С. 234; ср.: «Аще дуси вражьи въ всако лукавьство исправАть васъ, не имать области вами вса непригазнена печаль (...) Иже богайсА Господа и любАЙ брата своєго, не имать страховатисА ничто же; аще и множество злы чади свГтъ на нь дадАть, не оуспіють; то ни звГремъ можеть обладанъ быти, понеже оубо по- магаєть єму яже къ Богу юже имі къ брату своєму любовь» (Палея Толковая. С. 301)., - говорится в отрывке из апокрифического «Завета 12 патриархов» («Завета Вениамина»), включенного в Палею. Эта идея занимает значительное место и в Библии, и в патристике Ср.: Сир. 34, 14: «Боаиса га ничимже постыдитса, и не оустраши^тсА тои бо надеж^да ему». (Острозька Біблія. Львів. 2006. С. 1087); Исаак Сирин: «Душа, имеющая в себе страх Божий, не боится чего-либо такого, что вредит ей телесно, потому что на Бога уповает отныне и во веки веков» (Слово тридцать пятое. О любви к миру // Слова подвижнические. Свято-Троицкая Сергиева лавра. 2008 [репр. воспр. изд.: Сергиев Посад, 1911]. С. 194); Иоанн Златоуст: «Нет зла, которого не уничтожал бы страх Божий. Как огонь, приняв железо, хотя бы самое испорченное и покрытое большою ржавчиною, делает его ясным и светлым, очищая его и совер-шенно исправляя повреждение, так и страх Божий в короткое время со-вершает все и не допускает ничему человеческому вредить тем, которые проникнуты им» (На псалом 127 // Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского, в русском переводе. СПб., 1899. Т. 5, Кн. 1-2. С. 398). Также см.: [Пустовойт 2007, с. 21]. Палея Толковая по списку, сделанному в Коломне в 1406 г. // Труд учеников Н.С. Тихонравова. М., 1896. Вып. 2. С. 227-228; ср.: «аще оубо- итьса человікв Господа всею душею своєю, и вса чювьства свога покорАєть, понеже Господь єсть обладага ими. Аще ли кто шложа боголюбиє, тъй нравомъ своимъ работати начьнеть: гнГвъ, злословиє, тАжкосердьє, гарость, пьганьство, обьгадениє, блужениє, ревность, несытовьство, зависть и всако скаредьство. И вса діла ваша въчинена въ страхъ Божий» (Палея Толковая. М., 2002. С. 294)..

Другое важное свойство страха Божьего - давать человеку контроль над его чувствами: «аще оубоить^счлвкъ г^са всею дшею своюю и вса чювьства свога покорАють понеже г^сь юсть обладага ими аще ли кто шложа болюбиє тъ и нравомъ своимъ работати начьнеть гнЪвъ и злословию тАжкосрдью гарость пьганьство обьгадению блуже- нию несытовьство злословіе зависть и всако скаредьство и вса ділав- шага въчинена въ страхъ бии»¹¹. В Палее эта мысль также звучит в «Завете 12 патриархов» («Завете Неффалима»). Характерна она и для канонической литературы Ср.: Антоний Великий: «Страх Господень искореняет из души все лукавства и грехи. Кто же не боится Бога, тот впадает во многая злая» (Добротолюбие в русском переводе. М., 1895. Т. 1. С. 57); Исаак Сирин: «Страх Божий есть начало добродетели», «Умудрись положить в основа-ние путешествия твоего страх Божий, и в немногие дни окажешься при вратах Царствия» (Слово первое. Об отречении от мира и о житии мона-шеском // Слова подвижнические. Свято-Троицкая Сергиева лавра. 2008 [репр. воспр. изд.: Сергиев Посад, 1911]. С. 19, 24).. Таким образом, страх Божий становится инструментом нравственного совершенствования, а отсутствие богобоязненности ведет к падению и греху.

Палея, вслед за Библией, рассказывает о рождении у Адама и Евы сына Сифа. При этом сообщается информация, которой нет в книге Бытия: Бог передает Сифу «еврГискага писмена», и именно они становятся истоком происхождения письменности. Затем «сифоу же разоумГющю бмь преданага гему писмена и о бытии глща гему и како подобагеть ба богатисА» Палея Толковая по списку, сделанному в Коломне в 1406 г. / Труд учеников Н.С. Тихонравова. М., 1892. Вып. 1. С. 98; ср.: Палея Толковая. М., 2002. С. 138.. Возникает вопрос: почему письменность связана со знанием того, как подобает бояться Бога? По свидетельству И.Я. Порфирьева, рассказ о передаче Сифу «письмен» также содержится в Хронике Георгия Амартола и восходит к «Иудейским древностям» Иосифа Флавия [Порфирьев 2005, c. 51]. Однако в этих произведениях страх Божий не упоминается в сюжетах о возникновении письменности. Связь письменности и богобоязненности обнаруживается в двух сочинениях более позднего времени, XV-XVI вв.: «Написании о грамоте» и «Беседе о учении грамоте». А.И. Клибанов относит «Написание» к произведениям еретической литературы, а «Беседу» характеризует как «обличительный», «антиеретический ответ» на «Написание» Отношение к самой грамоте в «Написании» и «Беседе» различное: по мнению А.И. Клибанова, в «Написании» звучит идея «неограничен-ности познавательных способностей разума», а в «Беседе» содержится «похвала грамоте, служащей богословию» [Клибанов 1955, с. 356-357].. Несмотря на то что тексты различны в своей сути, связь страха Божьего и письменности объясняется в них одинаково. В «Написании» сказано, что с помощью грамоты, «сим учением», люди приходят в страх Божий. И в «Написании», и в «Беседе» указывается причина, по которой была создана письменность - «ради вины» человека:

Палея «и бы^с же сифъ мужь праведенъ сему въдана бы^с и євріиская писме- на да быша разуміли снве члвічьстии и чюдеса г^са ба да сего нача бытиграмота (...) сифоу же разоумЬющю бмь преданага кму писмена и о бытии глща кму и како подобатеть ба боатисж тогда же быша нера- зумнии и дивъны имъ бАху річи сифовы»¹⁵

«Написание о грамоте»

«Сея ради вины грамота состроена, якоже бог создал и благословил человека животна, плодна, словесна [Кли- банов 1955, с. 375] (...) Грамота есть толь угодна мудрость мно- га, учение богоблаженное (...) Сим учением приходят человецы в страх божии и в древнее свое достояние, первородия обновление» [Клибанов 1955, с. 378]

«Беседа о учении грамоте»

«Тоя ради вины состроена бысть грамота, понеж (...) бог наш сотворил человека (.) и по неко- лицех летах и времени от неприязнена действа, начат расти и множи- тис в человецых злоба и отдалишас человецы от бога (...) бог милуя создание свое (,..)тог[о] ради духом святым дарова мудрецом составити грамоту, да не знающеи бога сим бога познают» [Клибанов 1955, с. 378]. грешник страх толковая палея

На этот момент обратил внимание А.Л. Юрганов: письменность была создана для того, чтобы восстановилась связь между людьми и Богом, прерванная «виной» - грехопадением [Юрганов 1998, с. 252]. После изгнания из рая люди отдалились от Бога, а письменность стала средством их возвращения к Господу.

Как и в Библии, в Палее неоднократно говорится о том, что животные испытывают страх и трепет по отношению к людям. Бог сказал: «стрхъ и трепетъ твои да буть на всФхъ сихъ» Там же. С. 45 (Быт. 2: 19-20); ср.: Палея Толковая. С. 69.. Составитель Палеи добавляет: «си^жвса створеная акы законъ приимша ш ба стрховать^с адама» Там же; ср.: «Си же вса створеная, акы законъ приимша ш Бога, богахуть бо са Адама» (Палея Толковая. С. 69-70).. Судя по всему, страх животных перед человеком подобен тому, какой люди ощущают по отношению к Богу. Книжник не раз обращается к этой идее, переосмысливая ее: «како собра нои звіри и птица парАщига гады же и вса пресмыкании кстьство бо звірьскок и птиць не не [sic!] имать приближитисА к члвку лютостьма радьма и нои [sic!] же не приближисА страха ра^д» Палея Толковая по списку, сделанному в Коломне в 1406 г. Вып. 1. С. 101; ср.: Палея Толковая. С. 141.. Такое взаимоотношение животных и людей происходит из библейской идеи о подчинении всего живого власти Бога, которая воплощается на разных уровнях, в том числе и в идее иерархичности земного и небесного миров. Власть имеет божественное происхождение и требует благочестивого повиновения. Каждый носитель власти, начиная с отца семейства и заканчивая правителем государства, должен ограждать от грехов своих подопечных и нести ответственность за спасение их душ. Соответственно, подчиненные должны относиться к нему подобающим образом, помня, что благой страх перед земной властью - часть благого Божьего страха [Антонов 2009, с. 167-169; Антонов 2019, с. 123-130, 148-150; Филюшкин 2000, с. 264].

Не только животные, но и природа испытывает страх Божий: гром, «акы слоуга кріпкаго на службу посылаюма», «вл^дчне повелінню со страхомъ творить» Палея Толковая по списку, сделанному в Коломне в 1406 г. Вып. 1. С. 70-71; ср.: Палея Толковая. С. 107. Ср.: Пс. 75, 9: «с нбсе слышанъ сътво- рнлъ есн судъ ЗемлА оубоасА н оумолча» (Острозька Біблія. С. 933); Пс. 76, 17: «Вндіша та воды бе, вндішА та воды, н оубоашАсА СмутншАсА бездны множествомъ шума водъ» (Там же).. Гром на своей «службе» выполняет две функции: он вершит суд «Не всіхь бо влдка смртню тою напрасною осужають (...) другыи снаб-жаюсь друзнн же w ннхъ суду преданн суть но w мтрннхъ идръ младенца нзъ- вергъ снабжаклъ другонцн же w рукъ мтрнъ нстергъ младенець суду предають матерь же младенца собнажають» (Палея Толковая по списку, сделанному в Коломне в 1406 г. Вып. 1. С. 71); ср.: Палея Толковая. С. 107.и побуждает людей в молитве обратиться к Богу «Прещеннюмъ тімь на млтву влдка ны вставлАклъ» (Палея Толковая по списку, сделанному в Коломне в 1406 г. Вып. 1. С. 70); ср.: Палея Толковая. С. 107..

Как отмечает А.В. Лаушкин, именно гром и молнии в Библии «чаще всего выступают как атрибут Бога, как орудие Его гнева или даже как Его голос» [Лаушкин 1998, с. 51]. Гром в схожем с Палеей качестве фигурирует и в летописях, являясь одной из «казней Божьих». Например, в Симеоновской летописи под 6783 (1275) г. описывается случай наказания громом и молнией: «того же літа бысть громъ страшенъ въ граді во Володнмерн н разразнлъ діакона въ святін Богороднцн въ церкви на вьіході, октенью глаголюща, н всн людіе падоша на ко.Фнехъ отъ многа страха» Симеоновская летопись // Полное собрание русских летописей. СПб., 1913. Т. 18: Симеоновская летопись. С. 75..

Теперь обратимся к анализу сообщений о «земных», бытовых человеческих страхах в Палее. Мы не будем подробно останавливаться на том, чего боятся библейские персонажи. Информация Палеи и Ветхого Завета в данных сюжетах совпадает. Библейские страхи уже были проанализированы и разделены на группы согласно вызвавшим их причинам Словарь библейских образов / Под общ. ред. Л. Райкена, Д. Уилхойта, Т. Лонгмана III. СПб.: Библия для всех, 2005. С. 1161-1162.. Мы лишь обозначим эти категории и покажем на некоторых примерах, какие страхи и как проявляют себя в Палее: страх от конкретных действий людей (Моисей испугался последствий убийства египтянина Палея Толковая по списку, сделанному в Коломне в 1406 г. Вып. 2. С. 239: «и оуби югюптАнина и скры въ песцЬ посемь же оубоисл моиси рекъ аще внидеть въ уши фараону и бЬжа въ землю мадиамьску У лица фараонА»; ср.: Палея Толковая. С. 306.), страх перед нашествием иноплеменников (страх врагов Израиля Там же. С. 254: «Марьим Пршть и трепетъ растаишасА вси живущии въ ханаонЬ (.) Нападе на на страхъ и трепетъ»; ср.: Палея Толковая. С. 324.), страх перед катаклизмами и природными явлениями, насылаемыми Богом (страх повторения Потопа Там же. Вып. 1. С. 111: «тЬмь знаменьюмъ безъ боизни У потопа члвчь- скому роду повелівають быти»; ср.: Палея Толковая. С. 152. ^{Там же. С. 45; ср.: Палея Толковая. М., 2002. С. 69.}).

Перейдя к сведениям, которые отличают Палею от Ветхого Завета, нужно отметить рассказ, объясняющий, почему человек боится некоторых видов животных. Бог сотворил полезных и вредящих человеку зверей. Однако вредоносные существа на самом деле играют важную роль: они являются «устрашением», которое обращает человека к Богу. Эта мысль была почерпнута составителем Палеи из Толкований Феодорита Кирского:

Палея

потребнаи же оубо У т*і преда на^м непотребная же яко нікако страшило на ны оустави (...) взирающе^ж У тЬхъ на знам^нею и претекающе къ бу и цЬли бываху по сему^ж оубо разумЬи- мы як^жо и діти о что ПереЖАСТВАЩ& и въ родительска ядра прибігають та оубо ядовитыя сия на'-' страшило положи да къ гниі блГти прибігающб¹. Толкования Феодорита Кирского Для чего сотворил Бог зверей и пресмыкающихся? Для детей бывают нужны устрашения, и бичи, и жезлы (...) И поелику Владыка Бог предвидел, что будем уклоняться в леность, то предуготовил зверей, как бы некие бичи и страшилища, чтобы, приводя нас ими в боязнь, привлечь к Себе и довести до необходимости призывать Его себе на помощьФеодорит (епископ Кирский). Изъяснение трудных мест Божест-венного Писания. М., 2003. С. 22..

Идея благодатного «устрашения» людей животными отразилась и в других текстах. Например, в Архивском 2-м списке Псковской 3-й летописи описывается страх людей, вызванный нашествием «лютых зверей крокодилов»: «Того же лета изыдоша коркодили лютии звірии из ріки, и путь затвориша, людие много по- ядоша, и ужасошася людие и молиша бога по всей земли; и паки спря- ташася, а иних избиша» Псковские летописи / Под ред. А.Н. Насонова. М., 1955. Вып. 2. С. 263.. Стихотворение XVII в. повествует о змее Зиланте, посланном Богом жителям Казани: «И послалъ всемогущи Господь Бог на нихъ наказания, На Зилантові горі прелютого змия для похищения, Чтобъ имъ, зря на такова страшного змия всемогущего, Бога наказание в сердца ихъ страшно, Чтобъ оні сердцы своими умях- чились» Майков Л.Н. О начале русских вирш // Журнал Министерства на-родного просвещения. СПб.: Тип. В.С. Балашева, 1891. Ч. 275. С. 453..

Последний разбираемый нами сюжет связан со страхом смерти и начинается со слов: «почто се намъ гесть великага таина ш ба лютага си смрть» Палея Толковая по списку, сделанному в Коломне в 1406 г. Вып. 2. С. 383; ср.: «что се намъ єсть великан тайна w Бога - лютаж си смерть?» (Палея Толковая. С. 485).. Рассказ, следующий за этим вопросом, необычен и своей эмоциональностью, и контекстом. Сначала составитель Палеи говорит, что у библейского царя Давида заболел сын. Давид сокрушался, молился и плакал, а когда ребенок умер, перестал страдать, продемонстрировав второй после Иова пример смирения. Далее составитель Палеи предлагает читателю познакомиться со «Словом утешения об умерших» Иоанна Златоуста. Однако вместо «Слова» помещен другой текст, совершенно отличный по своему идейному и эмоциональному посылу как от рассказа о Давиде, так и от «Слова» Златоуста. Библейская история о гибели ребенка не подразумевала мрачных красок. В палейном же тексте мы погружаемся в тревожные описания смерти и связанных с ней эмоций: «оувы бо ре^ч колику тугу дша прігемлеть разлучающисА ш тіла и къ англу бию очи при- влачающи (...) и къ подругомъ молащиса и руці простирають оуже разуміга своге кончаниге» Там же. С. 384; ср.: Палея Толковая. М., 2002. С. 485-486..

Рассуждения о смерти в анализируемом отрывке можно разделить на три смысловых блока:

1) неизбежность и безжалостность смерти: «бии судъ на вса приходА мечь бо гесть бии не обинугасА кого ни ц^срА боить^с смрть ни стараго милують ни ш храбра оуклонить^с ни доброты пощадить ни красоты милують ни плачющаго жалують ни ууності щадить ни о младенци помышлають но бса приюмлеть смрть» Палея Толковая по списку, сделанному в Коломне в 1406 г. Вып. 2. С. 383; ср.: Палея Толковая. С. 485.;

2) физические страдания, которые происходят с телом в момент умирания: «и лицю зракъ погыбнеть и померкнета очи слуха оглохнета оуста затворАть^с руці и нозі оувАнета и гробу предаюмъсА» Там же. С. 385; ср.: Палея Толковая. С. 486.;

3) описания физиологического состояния тела после смерти: «оужасна юсть и таина страшна всЬмъ видащимъ дша оубо идеть плачющисА тіло же покрываюмо и земли предаюмо оумрыи бо въ гробі лежить мртвъ почернЪвъ изгнивъ раз- валгають^с смердА одинудь смраденъ разуміимьі оубо братиє іако ні^с намъ ползы телесною доброты вса бо та премінАють^с и гнусны бывають» Там же. С. 384-385; ср.: Палея Толковая. С. 486..

Составитель Палеи заключает: «ні^с по истині въ житіи семъ красно и добро ничто же въ смртныи бо днь не брегомъ бещестенъ все тліньно и ищезаемо юсть» Там же. С. 384; ср.: Палея Толковая. С. 486..

Скорее всего, анализируемый текст опирается на погребальные стихиры Иоанна Дамаскина Как и Иоанна Златоуста, Дамаскина иногда называли «Иоанном Златоструем», что могло послужить причиной ошибки составителя Палеи. Стихиры см.: «Последование мертвенное мирских тел» [Электронный ресурс]. Требник. URL: https://azbyka.ru/bogosluzhenie/trebnik/treb_ ucs_22.shtml (дата обращения 20.12.2019)., представляя собой довольно вольный пересказ или перевод, в котором книжник расставляет свои акценты. По всей видимости, составитель Палеи обращался и к другим библейским и патристическим сочинениям. Однако даже если палейные рассуждения не являются оригинальным произведением, цитаты из священных текстов подбирались книжником согласно определенной идее и выражали его взгляды. Эти взгляды воплотились в выделенных нами темах (физический аспект умирания; происходящее с телом после смерти; ее неминуемость, необратимость, беспощадность) и связаны со страхом, который люди испытывают перед кончиной.

К похожим наблюдениям пришел Г.Г. Донской [Донской 2012, с. 177-181]. Он изучил эмоциональный аспект отношения к смерти на материале житий, повестей о преставлении, исторических повестей и сказаний, летописей и духовных грамот XIV-XVI вв. и сделал вывод, что смерть пугала, среди прочего, именно этими аспектами. Также Г.Г. Донской указывает, что страх смерти являлся обязательной эмоцией для благочестивого христианина, призванной способствовать его нравственному совершенствованию - отсутствие этого переживания считалось грехом, в котором необходимо покаяться Так поступил, например, Евфимий Турков, который не боялся смер-ти «от нечювствия» и «невнимания» [Донской 2012, с. 174]..

Описания смерти в русских средневековых текстах имеют две известные полярные модели. «Смерть грешникам люта, а праведну мужу покой есть» Ср.: Пс. 33, 22: «Съмрть грішником люта, и ненавидАщеи праведнаго прегрішать» (Острозька Біблія. С. 906); Иов. 3, 23: «смрть [бо] мужу покой» (Острозька Біблія. С. 853)., - этой фразой из «Двоесловия Живота и Смерти» М.Р. Майзульс характеризует каноны описания кончины праведника и гибели грешника [Майзульс 2003, с. 123]. Святой человек умирал в спокойствии и умиротворении, заранее зная о приближающейся участи. Его смерть была похожа на сон, а тело не разрушалось, благоухало и впоследствии творило чудеса. Смерть грешника описывалась прямо противоположным образом: она происходила неожиданно, сопровождалась ужасными мучениями и страданиями. Тело умершего выглядело пугающе и отталкивающе, могло начать тлеть еще при его жизни [Майзульс 2003, с. 125]. Такая смерть чаще всего называлась «злой» или «напрасной» (внезапной) [Майзульс 2003, с. 129]. В анализируемом палейном фрагменте смерть определяется как «лютая», «ужасная и страшная тайна», и ее описания в большей степени соотносятся со второй, «грешной», моделью кончины.

Однако древнерусского человека страшила не только и не столько сама смерть, а то, что последует за ней. Страшный суд даровал праведникам вечную жизнь, а грешников обрекал на вечную погибель. В Палее он называется «Божьим судом» и «Божьим мечом», от которого никто не сможет уклониться. Разбираемый отрывок - это текст-предостережение, призванный заставить человека сделать все, чтобы избежать мучительной кончины и ужасной посмертной участи. Путь к спасению, главное место в котором отводилось крещению, указан в следующих строках: «смрть бо мужю правдив^ покои гесть не мнимъ бо изгыбаюче тЕхъ иже шходать къ бу праведный оубо бъ правду бо видЕвъ га твордща и въ правді покоить га творим же оубо погыбающе тЕхъ иже стымь крщнигемь не просвіти- шасА во льсти бес правды безаконите твордще гріхьі собі собравше на землі бывше погыбоша» Палея Толковая по списку, сделанному в Коломне в 1406 г. Вып. 2. С. 385; ср.: «Смерть бо мужю правдив^ покой єсть; не мнимъ бо изгыбаюче тГхъ, иже Сходлтъ къ Богу, праведный оубо Богъ, правду бо видГвъ и творАща, и въ правді покоить и. Мнимъ же оубо погыбающе тГхъ, иже сватымь кре- щениємь не просвітишасА: во льсти, бесъ правды, безакониє творАще, гріхьі собі собравше, на землі живъше, погыбоша» (Палея Толковая. С. 486-487)..

Подведем некоторые итоги. Страх Божий в Толковой Палее - это сложный концепт, объединяющий разные понятия. Благой ужас и трепет, вызываемые Богом, смирение и благоговение перед ним, и, в конечном итоге, любовь выстраиваются в первый понятийный ряд. Этот комплекс эмоций наделяет человека способностью к нравственному совершенствованию. При этом страх Божий противоположен страху земному: богобоязненность помогает человеку победить свои повседневные фобии.

Важную роль в том, что люди научились испытывать страх Божий, согласно Палее, играет письменность. С ее помощью люди, впавшие в греховное состояние, возвращались к Богу.

Страх Божий присущ не только человеку, но и явлениям природы. Так, гром служит Господу со страхом Божьим, но при этом сам пугает людей и несет им наказания.

Животные испытывают по отношению к людям страх, схожий с человеческой богобоязненностью. Одновременно некоторые животные становятся источником страха для человека. Такое «устрашение» полезно и призвано направить людей к Господу, а следовательно, оказывается частью благого Божьего страха.

Совершенно иной характер имеет содержащееся в Палее описание страха смерти. С одной стороны, он также побуждал обратиться к Господу. С другой - в случае неправедной жизни этот страх приобретал пугающие формы и соотносился уже с другим ужасом: вечными страданиями в аду.

Рассмотренные нами на материале Палеи концепты типичны для средневековой русской литературы, прежде всего для переводной патристики. Однако в каждом случае они могли использоваться по-разному и индивидуально обыгрываться каждым автором. В этом плане полученные нами результаты важны для последующего сопоставления данных Палеи с оригинальной древнерусской литературой. Это позволит проследить, как понятие страха трансформировалось русскими книжниками в их произведениях.

Литература

1. Адрианова 1910 - Адрианова В.П. К литературной истории Толковой Палеи. Киев: Тип. Акц. Об-ва «Петр Барский в Киеве», 1910. 78 с.

2. Антонов 2009 - Антонов Д.И. Смута в культуре средневековой Руси: эволюция древнерусских мифологем в книжности начала XVII века. М.: РГГУ, 2009. 424 с.

3. Антонов 2019 - Антонов Д.И. Цари и самозванцы: борьба идей в России Смутного времени. М.: РГГУ, 2019. 316 с.

4. Водолазкин 2007 - Водолазкин Е.Г. Новое о палеях (некоторые итоги и перспективы изучения палейных текстов) // Русская литература. 2007. № 1. С. 3-23.

5. Дергачева 2014 - Дергачева И.В. Автор «Палеи Толковой»: творческий портрет // «Палея Толковая» в контексте древнерусской культуры XI-XVII веков: материалы Первой международной научной конференции, Москва, 22 января 2013 г. / Науч. ред. А.Н. Ужанков. М.: Согласие, 2014. С. 116-123.

6. Донской 2012 - Донской Г.Г. Переход в «иной мир» в духовной культуре средневековой Руси (XIV-XVI вв.): Дис. ... канд. ист. наук. М., 2012. 216 с.

7. Истрин 1906 - Истрин В.М. Исследования в области древнерусской литературы. СПб.: Сенат. тип., 1906. 257 с.

8. Клибанов 1955 - Клибанов А.И. Написание о грамоте (опыт исследования просветительско-реформаторского памятника конца XV - первой половины XVI века) // Вопросы истории религии и атеизма: Сб. ст. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1955. Т. 3. С. 325-379.

9. Лаушкин 1998 - Лаушкин А.В. Стихийные бедствия и природные знамения в представлениях древнерусских летописцев XI-XIII вв. // Русское средневековье / Отв. ред. и сост. Д. Володихин. М.: Мануфактура, 1998. Вып. 1: Книжная культура. С. 26-58.

10. Майзульс 2003 - Майзульс М.Р. Древнерусский человек перед лицом смерти // Россия XXI. М.: Экспериментальный творческий центр, 2003. № 5. С. 108-149.

11. Мильков 2014 - Мильков В.В. Космологические воззрения составителя «Палеи Толковой» // «Палея Толковая» в контексте древнерусской культуры XI-XVII веков: материалы Первой международной научной конференции, Москва, 22 января 2013 г. / Науч. ред. А.Н. Ужанков. М.: Согласие, 2014. С. 39-68.

12. Моторин 2014 - Моторин А.В. Понятие языка как народа в историософии Священного Писания и «Толковой Палеи» // «Палея Толковая» в контексте древнерусской культуры XI-XVII веков: материалы Первой международной научной конференции, Москва, 22 января 2013 г. / Науч. ред. А.Н. Ужанков. М.: Согласие, 2014. С. 69-88.

13. Порфирьев 2005 - Порфирьев И.Я. Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях: по рукописям Соловецкой библиотеки. Репр. изд. М.: Индрик, 2005. 276 с.

14. Пустовойт 2007 - Пустовойт Ю.В. Феномен страха в античной культуре и патристике: этико-философский анализ: Автореф. дис. ... канд. филос. наук. Тула, 2007. 22 с.

15. Плампер 2010 - Плампер Я. Эмоции в русской истории // Российская империя чувств: подходы к культурной истории эмоций / Под ред. Я. Плампера, Ш. Шахадат, М. Эли. М.: Новое лит. обозрение, 2010. С. 11-36.

16. Филюшкин 2000 - Филюшкин А.И. Модель «царства» в русской средневековой книжности XV-XVI вв. // Герменевтика древнерусской литературы / Отв. ред. М.Ю. Люстров. М.: Наследие, 2000. Сб. 10. С. 262-279.

17. Юрганов 1998 - Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. М.: МИРОС, 1998. 447 с.

References

1. Adrianova, V.P (1910), K literaturnoi istorii Tolkovoi Palei [To the literary history of Tolkovaya Paleya], Tipograflya Aktsionernogo Obshchestva “Petr Barskii”, Kiev, Ukraine.

2. Antonov, D.I. (2009), Smuta v kul'ture srednevekovoi Rusi: evolyutsiya drevnerusskikh mi- fologem v knizhnosti nachala XVII veka [Troubles in the culture of medieval Russia. The evolution of Old Russian ideas in the booklore of the early 17^th century], RGGU, Moscow, Russia.

3. Antonov, D.I. (2019), Tsari i samozvantsy: bor'ba idei v Rossii Smutnogo vremeni [Tsars and impostors. Struggle of ideas in Russia in the Time of Troubles], RGGU, Moscow, Russia.

4. Dergacheva, I.V. (2014), “The author of `Paleya Tolkovaya': creative portrait”, in Uzhankov, A.N., ed., “Paleya Tolkovaya” v kontekste drevnerusskoi kul'tury 11-17 vekov: materialy Pervoi mezhdunarodnoi nauchnoi konferentsii [“Paleya Tolkovaya” in the context of Old Russian culture of the 11^th-17^th centuries. Proceedings of the First scientific international conference], Moscow, Russia, 22 January 2013, Soglasie, Moscow, Russia, pp. 116-123.

5. Donskoi, G.G. (2012), Transition to the “another world” in the spiritual culture of medieval Russia (14^th-16^th centuries), Ph.D. Thesis, History, Moscow State University, Moscow, Russia.

6. Filyushkin, A.I. (2000), “The model of the `tsardom' in Russian medieval booklore of the 15^th-17^th centuries”, Germenevtika drevnerusskoi literatury, vol. 10, pp. 262-279.

7. Istrin, V.M. (1906), Issledovaniya v oblasti drevnerusskoi literatury [The studies in the field of Old Russian literature], Senatskaya tipograflya, St. Petersburg, Russia.

8. Klibanov, A.I. (1955), “Napisanie o gramote” (research experience of the educational and reformatory text of the late 15^th - the first half of the 16^th century), Voprosy istorii religii i ateizma, vol. 3, pp. 325-379.

9. Laushkin, A.V. (1998), “Disasters and natural omens in the beliefs of Old Russian chroniclers in the 11^th-13^th centuries”, in Volodikhin, D., ed. Russkoe srednevekov'e, Manufaktura, Moscow, Russia, no. 1, pp. 37-58.

10. Maizul's, M.R. (2003), “Old Russian Man in the face of death”, Rossiya XXI, no. 5, pp. 108-149.

11. Mil'kov, V.V. (2014), “Cosmological views of the compiler of Tolkovaya Paleya”, in Uzhankov, A.N., ed., “Paleya Tolkovaya” v kontekste drevnerusskoi kul'tury 11-17 vekov: materialy Pervoi mezhdunarodnoi nauchnoi konferentsii [“Paleya Tolkovaya” in the context of Old Russian culture of the 11^th-17^th centuries: Proceedings of the 1st scientific international conference], Moscow, Russia, 22 January 2013, Soglasie, Moscow, Russia, pp. 39-68.

12. Motorin, A.V. (2014), “The concept of language as a people in the historiosophy of Scripture and Tolkovaya Paleya”, in Uzhankov, A.N., ed., “Paleya Tolkovaya” v kontekste drevnerusskoi kul'tury 1I-17 vekov: materialy Pervoi mezhdunarodnoi nauchnoi konferentsii [“Paleya Tolkovaya” in the context of Old Russian culture of the 11^th-17^th centuries: Proceedings of the First scientific international conference], Moscow, Russia, 22 January 2013, Soglasie, Moscow, Russia, pp. 69-88.

13. Plamper, Ya. (2010), “Emotions in Russian history”, in Plamper, Ya., Shakhadat, Sh. and Eli, M., ed., Rossiiskaya imperiya chuvstv: podkhody k kul'turnoi istorii emotsii [Russian empire of sences. Approaches to the cultural history of emotions], Novoe literaturnoe obozrenie, Moscow, Russia, pp. 11-36.

14. Porfir'ev, I.Ya. (2005), Apokrificheskie skazaniya o vetkhozavetnykh litsakh i sobytiyakh po rukopisyam Solovetskoi biblioteki [Apocryphal legends about the Old Testament persons and events in the manuscripts of the Solovetskaya Library], Indrik, Moscow, Russia.

15. Pustovoit, Yu.V. (2007), The phenomenon of fear in ancient culture and patristics. Ethical and philosophical analysis, Abstract of Ph.D. dissertation, Ethics, Tula State Lev Tolstoy Pedagogical University, Tula, Russia.

16. Vodolazkin, E.G. (2007), “New about paleyas (some results and prospects of the study of the paleyas' texts)”, Russkaya literatura, no. 1, pp. 3-23.

17. Yurganov, A.L. (1998), Kategorii russkoi srednevekovoi kul'tury [Categories of Russian Medieval culture], MIROS, Moscow, Russia.

Размещено на Allbest.ru